Текст книги "Звезды и стрелы (СИ)"
Автор книги: Стас Бородин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
Глава 7
Трехсотфунтовая пушка, установленная на носу «Геркулеса», рявкнула так, что палуба под моими ногами загудела, словно огромный шаманский бубен. Черное облако дыма затянуло обзор со шкафута, а когда оно рассеялось, я увидел, что верхушки холма, с которого я еще вчера наблюдал за рекой, как ни бывало.
Из прибрежных зарослей вспорхнули целые тучи диких голубей, превращая солнечное утро в настоящие сумерки.
– Вот это пушка! – присвистнул Шеймус. – Бьюсь об заклад, Форрест только и мечтал о том, как бы ее опробовать!
– И заодно показать индейцам свою силу, – кивнул мистер Конноли.
– Хороший спектакль, – согласился Кипман. – Я, правда, очень сомневаюсь, что ему удалось подстрелить хоть одну птичку!
Трапперу пришлось повысить голос, чтобы перекрыть хлопанье тысяч голубиных крыльев.
– Пора сматываться, – он крепко ухватил меня за рукав куртки и бесцеремонно потащил под навес, натянутый между мачтами. – Сейчас такое начнется! Упаси Господь!
Мутные воды реки Арканзас вскипели, будто похлебка в котле, и спустя мгновенье, на палубу «Геркулеса» обрушился настоящий ливень птичьего помета, в одно мгновение окрасивший опрятные синие куртки матросов, в белый цвет.
Помет как град замолотил по навесу, туго натянутому над нашими головами. Спрятавшиеся под ним счастливчики удивленно переглянулись, и покатились от хохота, наблюдая за своими незадачливыми товарищами, застывшими, словно гипсовые статуи, в самых нелепых позах.
Громче всех смеялся Кипман, тыча локтем меня в бок, и указывая на парализованного от ужаса Шеймуса. Лицо толстяка было расчерчено аккуратными вертикальными полосками, делая его похожим на возвращающегося с тропы войны команча.
Мистер Конноли высунулся из-под спасательной шлюпки, куда он нырнул по первой же команде траппера, и тоже покатился со смеху. Я проследил за взглядом ирландца и ухмыльнулся.
Генерал Форрест размахивал обнаженной саблей, и, грозя небесам, извергал потоки ругательств настолько изысканных и замысловатых, что их стоило бы увековечить в камне!
Элегантный генеральский мундир теперь больше походил на куртку маляра, а с эполетов и позументов стекало жидкое птичье дерьмо.
– Вот ты и повидал девятое чудо света, – мистер Конноли поспешно отпрянул от онемевшего Шеймуса, жалобно тянущего к нему руки.
Кипман сочувственно закивал.
– Как-то раз, возле реки Платт, мы заприметили стадо белых бизонов, – траппер ухмыльнулся, глядя на трясущуюся челюсть толстяка – ирландца. – Мы целый день потратили, на то, чтобы их догнать! Перехватить стадо удалось лишь под вечер, у самого Коровьего брода, отмахав по прерии, по меньшей мере, семьдесят миль! Ты даже не можешь представить, каково было наше разочарование, когда белые бизоны вышли из реки грязно-бурыми!
Шеймус вытер трясущейся рукой свои поникшие усы, размазывая аккуратные белые полосы по лицу.
– Теперь ты похож на Пьеро, попавшего под дождь! – мистер Конноли взмахнул руками, поскользнувшись на скользкой от птичьего помета палубе. – Ну и потеха! Давненько я так не смеялся!
Шеймус презрительно скривился, и попытался сплюнуть, однако густая белая слюна повисла у него на подбородке, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Вот незадача! – ирландец сокрушенно осмотрел свою испорченную одежду. – Одно утешает, хотя бы моя шляпа в безопасности, на вешалке в каюте!
Мои товарищи вновь покатились со смеху, и я засмеялся вместе с ними.
Деловито засвистели боцманские дудки, и в тот же миг из трюмов, как черные муравьи, полезли умертвия. Мистер Смит со своей неизменной погремушкой присоединился к генералу Форресту и капитану Картеру на мостике, и с вышины стал наблюдать, как его воинство разбирает щетки, тряпки и ведра.
– Как же их много! – у мистера Конноли даже рот открылся от удивления. – Две полные роты, не меньше!
– Куда больше, чем на табачных плантациях моего дядюшки, – Шеймус брезгливо скинул безнадежно испорченную куртку на палубу. – На «Геркулесе», если хотите знать, все трюмы забиты ими под завязку!
Я поежился, вспоминая гору черных тел у изрешеченной пулями красной кирпичной стены в форте Хелл-Гейтс. Форрест был не единственным конфедератом, ненавидевшим чернокожих.
Мне не раз довелось слышать и рассказы очевидцев о резне в форте Пиллоу, в которой погибло больше пяти сотен негров. Один парень, служивший под началом Форреста, вспоминал, что вода в реке окрасилась красным на пару сотен ярдов, а из трупов можно было навалить настоящий мост, по которому кавалерия могла бы запросто переправиться на другой берег, едва замочив копыта.
Умертвия работали слаженно, так, словно делали это уже бесчисленное количество раз. Несколько матросов тут же вооружились баграми, и принялись тыкать остриями тех, кто, по их мнению, работал недостаточно усердно.
– Это просто омерзительно! – Сет Кипман помрачнел. – С ними обращаются даже хуже, чем со скотом!
Шеймус презрительно сплюнул.
– Это же дохляки! – ирландец пожал плечами. – Чего с ними цацкаться!
За борт полетели ведра на веревках, зашипела помпа, разбрызгивая во все стороны воду из парусинового шланга.
– И меня окатите, будьте так любезны! – взмолился Шеймус, хватая за плечо пробегавшего мимо матроса.
Матрос весело осклабился и с готовностью вылил толстяку на голову целое ведро ледяной воды.
– Полный вперед! – с мостика послышался рев капитана Картера, склонившегося над переговорной трубой, ведущей в котельную. – Поддайте жара, мерзавцы!
У меня перед глазами тут же возникли угрюмые физиономии умертвий, орудующих лопатами в раскаленном трюме. Похоже, что рабство вновь вернулось в Америку, и на этот раз, куда более страшное и омерзительное, чем раньше!
Высоко над нашими головами труба изрыгнула облако черного дыма, палуба отозвалась мелкой дрожью, и броненосец начал медленно набирать скорость, целясь острием своего стального тарана в покореженный борт «Эсмеральды».
Таран вонзился в борт парохода на фут ниже ватерлинии. Сминающийся как бумага металл затрещал, дерево захрустело, а высокие, насквозь проржавевшие трубы переломились как спички и грузно плюхнулись в мутную воду.
Броненосец тряхнуло, и под веселый хохот матросов, умертвия закувыркались по палубе сбитые с ног, в то время как огромная туша «Геркулеса» взбиралась на несчастную «Эсмеральду», словно пытаясь ее изнасиловать.
Я увидел, как с треском отвалились гребные колеса парохода, лопнули его бортовые перегородки, и в жуткой пробоине тут же завертелись пенные водовороты.
Нос броненосца слегка задрался, однако он все равно продолжал двигаться вперед, подминая под себя полузатопленный пароход.
С оглушительным треском «Эсмеральда» разломилась на две части и в считанные мгновения скрылась под водой.
Освободившийся из ее объятий второй пароход, опрокинулся на бок, зачерпывая правым бортом речную воду, и у нас на глазах перевернулся вверх дном.
– Полный назад! – закричал капитан Картер.
Броненосец замедлился, и по его бортам застучали пляшущие на волнах обломки, да огромная треснувшая вывеска с вычурной надписью «Казино».
На следующий день мы миновали место, где в реку Арканзас впадала RМo de los Carneros CimarrСn, как называли ее испанские поселенцы. Она тянулась на тысячу миль на запад, достигая священной Черной горы, что лежит в землях Навахо и Апачей.
С левого борта начинались бескрайние просторы, испокон веков принадлежавшие Сиу, а с правого борта простирались земли Чероки и Осаджей.
Вскоре после полудня из прибрежных зарослей появились длинные раскрашенные каноэ забитые молодыми воинами. Форрест тут же приказал выпалить из пушки и расчехлить «Гатлинги».
Индейцы молча проводили нас взглядами, но подходить ближе не рискнули.
– Это тонкава и понка, – удивился я, рассматривая одежду воинов, и их боевую раскраску. – Интересно, что же свело их здесь вместе!
– Я слышал, что тонкава не прочь полакомиться человеческим мясом! – оживился Шеймус, вытирая потное лицо шейным платком.
– Это команчи распускают такие слухи, чтобы оправдать войну с тонкава, – фыркнул Кипман. – Тонкава всегда дрались на стороне конфедерации, за что и поплатились!
– Нет дыма без огня, – Шеймус пожал плечами и повернулся ко мне. – Верно я говорю, Джонни?
Я слышал о резне, в которой погибла почти треть племени тонкава, и скорей бы согласился с Кипманом, чем поверил в наговоры команчей.
– Поговаривали о том, что тонкава убили и съели двух шауни, – я поморщился и покачал головой. – Но лично я не верю в эти басни.
– Действительно, странно, что они здесь объявились, – мистер Конноли прикрыл рукой глаза от солнца, и принялся рассматривать длинные каноэ, следующие за нами следом на почтительном расстоянии.
Через пару миль индейцы прекратили преследование, и бесшумно скрылись под кронами ив, нависающих над левым берегом.
«Геркулес» медленно полз по реке, лавируя между многочисленных отмелей, и делая, едва ли пять узлов в час. Идущий впереди пароходик – разведчик постоянно гудел, подавая нам сигналы, и лихорадочно моргал вспышками гелиографа.
– Если мы здесь увязнем, – Сет Кипман с опаской уставился на проплывающую мимо отмель. – Нас уже никто не вытащит.
– Капитан Картер знает эту реку как свои пять пальцев, – хмыкнул Шеймус. – Так, по крайней мере, он говорит…
С наступлением темноты оба берега озарились многочисленными кострами. Свет огней, пробивавшихся сквозь сплошную стену камыша, страшно нервировал генерала Форреста, и он приказал утроить ночную вахту, и все время держать пулеметы наготове.
* * *
Далеко за полночь я вновь получил приглашение от мистера Смита. Скрипя зубами, и прижимая пульсирующую от боли руку к груди, я спустился в трюм, и по длинному темному коридору, освещенному лишь крошечной лампой в руке Кайзера, направился к каюте колдуна.
Вместо приветствия бокор помахал мне ржавой иглой, зажатой между корявых черных пальцев.
– Вскоре мы достигнем цели нашего путешествия, tintin, – колдун ухмыльнулся. – И генерал попросил меня исполнить особый обряд, который даст ему нечеловеческую силу!
– И он действительно в это верит? – я осторожно уселся на краешек стула, готовый в любой момент выхватить нож, однако мистер Смит как всегда оставался настороже, не выпуская из рук восковую куклу.
– Это не важно, tintin, – колдун захихикал. – Важно то, что я, наконец, смогу заполучить его кровь!
У меня мурашки побежали по спине от ужаса! Неужели генерал был настолько глуп, что был готов отдать свою жизнь в руки безумного колдуна?!
– Он думает, что я знаю секрет бессмертия, – колдун кивнул на безмолвную фигуру Кайзера, маячившую у входа в каюту. – Он думает, что я могу не только возвращать людей к жизни, но и продлять человеческую жизнь!
– Вы все безумцы! – выдохнул я, холодея от страха.
– Наши желания зачастую становятся нашими проклятьями, – колдун отвернулся, снимая пальцами нагар с черной свечи, горящей на алтаре из человеческих черепов. – Поверь мне, tintin, я ненавижу белых куда сильнее, чем ты!
* * *
Через четыре дня я начал замечать могильные холмы и покосившиеся кресты вдоль правого берега реки.
– Глядите, – я указал пальцем на высокий холм с раздвоенной вершиной, поросшей мескитовым деревом. – Как раз здесь и начинается «Тропа Санта-Фе»!
Мои спутники как завороженные глядели на бесчисленные кресты, отмечавшие дорогу, ведущую через Индейские территории в Мексику.
Шеймус опустил бинокль и возмущенно фыркнул.
– Каким же надо быть идиотом, чтобы решиться на такое путешествие! Тут же индейцев больше чем блох на бродячей собаке!
Кипман громко хмыкнул.
– Тогда, мы все – идиоты! – траппер многозначительно похлопал по торчащему из-за пояса томагавку. – Лет шестьдесят тому, Льюис и Кларк пересекли континент от края до края без особых проблем, и никто из индейцев не позарился на их жалкие скальпы!
– Это потому, – мистер Конноли отобрал у Шеймуса свой бинокль. – Что индейцам было невдомек, кого они к себе пустили. Если бы они это знали, то быстро усадили бы господ путешественников голыми задами на ближайший муравейник!
Я вздохнул, и указал рукой на левый берег реки.
– Там, на землях, которые вы зовете Канзас и Колорадо, когда-то кочевали племена сиу, команчей, и навахо. На другом берегу, вплоть до самой реки Платт, проживали племена кикапу, поттаватоми, кайова, арапахо и осаджей. Здесь уживалось много народов, и всем хватало места!
Я запнулся, хоть и старался изо всех сил казаться бесстрастным.
– Белые охотники, которые пришли следом за Льюисом и Кларком на Великие равнины, за несколько лет перебили всех бизонов, обрекая нас на голодную смерть. Трапперы, которые подчистую истребили бобров, превратили наши леса в болота! – я закашлялся, сглатывая желчь, подступившую к горлу. – А ваши неутомимые переселенцы принесли на Великие равнины ужасные болезни, от которых за один лишь год умер каждый третий индеец!
Шеймус поморщился, и замахал рукой, отгоняя вьющихся над головой мух.
– Ты преувеличиваешь, парень! Индейцы все равно рано или поздно перебили бы друг друга, – толстяк ирландец хлопнул себя по шее, и удивленно уставился на окровавленные пальцы. – По мне так уж лучше подохнуть от болячки в собственной постели, чем быть заживо оскальпированным, либо съеденным вашими приятелями тонкава!
Ярость захлестнула меня одурманивающей волной, а кровь горячо заухала в висках. Ухватившись за рукоять ножа, я сделал шаг вперед, с ненавистью глядя на широкую спину ирландца, обтянутую грязной рубахой, покрытой темными пятнами пота.
– Ты, Шеймус, наверно никогда не видел детишек, умирающих от оспы, – Кипман крепко схватил меня за локоть. – А вот мне на своем веку довелось всякого повидать…
– И мне довелось, – ирландец медленно обернулся, и уставился на меня своими поросячьими глазками. – Мои младшие братья все умерли от оспы в Дублине, а сестры, чуть позже, но уже от холеры.
Шеймус часто заморгал, словно что-то попало ему в глаза.
– Может, вы скажете, мистер Блэйк, кто принес эту заразу на наши земли? Может, вы знаете, мистер Блэйк, кого нам во всем винить?
* * *
Этой же ночью, решив не дожидаться очередного «приглашения» от мистера Смита, мы с Кипманом задумали сами проведать колдуна.
– Кайзер постоянно крутится в коридоре неподалеку, – предупредил я траппера. – Нужно придумать, как его отвлечь, чтобы я мог незаметно подобраться к каюте.
– Это запросто, – Кипман ухмыльнулся, разглаживая желтые от табачного дыма усы. – Давай только сначала заглянем на камбуз, поглядим, чем там можно поживиться!
Мы спустились по лестнице на орудийную палубу, и поприветствовали сонного часового, скучающего рядом с запертой стальной дверью.
– Привет, Йенсен! – траппер хлопнул верзилу-скандинава по плечу. – Я-то думал ты сейчас в котельной с Шеймусом и всей честной компанией!
– Я больше не играю, – Йенсен со вздохом опустил на пол винтовку с примкнутым штыком. – Они меня, мерзавцы, еще вчера до нитки обчистили. Пусть теперь с нашим боцманом потягаются! Не зря же этого гада боятся в каждом притоне от Гамбурга до Гонконга!
– На это стоит поглядеть! – траппер заулыбался. – Похоже, что сегодня Шеймусу придется туго!
На камбузе нас никто не ждал. Кипман зажег фонарь, и по-хозяйски огляделся по сторонам. Черные тени, от рядов печей на кардановых подвесах, заплясали по стенам, когда траппер принялся шарить по настенным ящикам и заглядывать в пустые кастрюли.
– Ага, вот! – Кипман достал из темных недр одной из чугунных посудин, небольшой бумажный сверток, перетянутый бечевкой. – Брикман не обманул, оставил нам пару фунтов оленины!
Опустив добычу в перекинутую через плечо сумку, траппер довольно осклабился.
– Думаю, что это займет Кайзера на некоторое время!
Я тут же вспомнил, как бизон в загоне у мистера Конноли жевал опилки, и как они сыпались обратно на пол, через дыру в его глотке.
– Жаль, конечно, оленины, – Кипман подмигнул мне, и потушил лампу. – Для немчуры сгодилась бы и какая-нибудь тухлятина!
Мы выбрались обратно на палубу позади орудийной башни, и поприветствовали морского пехотинца, облокотившегося на вертлюгу расчехленного «Гатлинга».
– Сколько же здесь народу, – хмыкнул траппер. – Нельзя и шагу ступить, чтобы не наткнуться на часового!
– Во владениях мистера Смита все будет по-другому, – уверил его я. – Туда живые редко заходят.
Мы прошли по шкафуту до самого бака, и остановились возле черного провала распахнутой настежь двери, которую, как я и ожидал, никто не охранял. Из темноты нестерпимо разило гнилью, разложением и какими-то бальзамическими маслами.
– У меня мороз по коже, как представлю, что там внизу! – нахмурился траппер.
– Ты же, вроде, всегда интересовался умертвиями, – я усмехнулся, глядя на поникшие усы Кипмана.
– Так то нормальные умертвия, – траппера передернуло. – А не какие-то богомерзкие zonbi!
Я огляделся по сторонам, и, убедившись, что за нами никто не наблюдает, первым нырнул в открытую дверь.
Дорогу к каюте мистера Смита я бы мог найти и с закрытыми глазами. В последнее время колдун перестал оставлять Кайзеру свой фонарь, и мне зачастую приходилось спускаться по лестнице на ощупь, и находить путь в темноте, касаясь рукой стены, и считая повороты.
– Эта лестница ведет вниз, – я остановился возле очередного поворота, крепко сжимая в кулаке потную ладонь траппера. – Чувствуешь, идущий оттуда смрад?
Кипман засопел в темноте, и я почувствовал, как его рука напряглась.
– Там я пока не бывал, – я говорил шепотом, едва слышно выдыхая слова прямо в ухо товарища. – Не думаю, что кроме мистера Смита найдется храбрец, что отважится туда сунуться!
Мы миновали еще несколько запертых дверей, и спустились по короткой узкой лестнице.
– Я слышу шорох, – прошептал траппер. – И мне это совсем не нравится!
Чиркнула спичка, крошечный дрожащий огонек вспыхнул, освещая сидящего на корточках Кайзера. Немец поднял голову, и радушно осклабился. Его челюсти ритмично задвигались, что-то пережевывая.
Я наклонился и разглядел полуобглоданную книгу, зажатую у верзилы в кулаке.
Кипман поднес спичку поближе и вздрогнул, глядя на посиневшие от типографской краски губы умертвия.
– У нас для тебя гостинец, мистер Кайзер, – прошептал он, вынимая из сумки кусок оленины. – Кое-что получше, чем бульварное чтиво!
Умертвие встрепенулось, его ноздри раздулись, а из горла вырвался утробный рык.
– Он и при жизни был не дурак пожрать, – Кипман хмыкнул, размахивая у Кайзера перед носом куском мяса. – Пойдем со мной, красавчик, дядюшка Кипман тебя угостит!
Спичка прогорела, и коридор поглотила кромешная тьма.
– Дьявол! – зарычал траппер.
Послышалась какая-то возня, звук глухого удара и утробный рык умертвия.
– Чуть мне пальцы не отхватил! – пробормотал Кипман, зажигая новую спичку. – Давай, Джонни, времени у нас осталось не много!
Сидящий на корточках Кайзер, завладел куском мяса и теперь с блаженным урчанием вонзал в него зубы, мотая головой из стороны в сторону, как дикое животное, расправляющееся с добычей.
Я приложил ухо к холодному металлу двери и прислушался. В каюте царила полная тишина. Возможно, колдун уже спал, налакавшись дешевого рома, но мне не хотелось понапрасну рисковать.
Протянув руку к спичке, я кончиками пальцев потушил огонек. Коридор вновь погрузился в темноту, нарушаемую лишь чавканьем и довольным урчанием умертвия.
Быстро выхватив нож, я навалился на дверь плечом, однако она почему-то не поддалась.
Насколько мне было известно, колдун никогда не запирался изнутри, он закрывал дверь на ключ только тогда, когда покидал каюту. Это встревожило меня не на шутку.
– Похоже, что там никого нет! – прошептал я, придвигаясь к Кипману. – Ума не приложу, где он может быть!
Траппер сжал мое плечо и потряс коробком со спичками.
– Можно зажечь? Мне как-то не по себе в темноте рядом с этим людоедом!
Я пропустил слова приятеля мимо ушей.
– Тогда почему Кайзер здесь? – у меня тут же кровь застыла в жилах. – Неужели он догадался?
За закрытой дверью что-то скрипнуло, будто кто-то отодвинул в сторону стул. Послышался негромкий смешок, и в тот же миг мою голову пронзила жуткая боль.
– Что с тобой, Джонни? – в темноте траппер почувствовал, как я содрогнулся, словно от невидимого удара. – Вот черт!
Боль, которую я испытал на этот раз, была просто чудовищной! Боль, которую колдун причинял мне раньше, отличалась от того, что я испытывал сейчас, как пламя свечи, от вспышки молнии!
Все мое тело затряслось, словно в припадке, сворачиваясь в дрожащий клубок вокруг раскаленной магмы кипящей у меня в голове, которую злобный колдун неспешно помешивал ржавой иглой.
С трудом втягивая смрадный воздух через стиснутые до хруста зубы, я задергался задыхаясь. Мир вокруг меня медленно плавился, превращаясь в пульсирующую и пузырящуюся бесформенную массу, которая со страшным ревом вздымалась и опадала, бросая меня из стороны в сторону, наваливаясь страшным весом, от которого трещали кости и лопалась кожа.
– Бог мой, Джонни! – прошептал траппер. – Нам нужно поскорее сматываться отсюда!
Я хотел сказать ему, что это бесполезно, что от колдуна мне нигде не найти спасения, однако я мог только сопеть и хрипеть, борясь за каждый глоток воздуха, и за каждую секунду жизни.
Из-за запертой двери послышался хохот, и в тот же миг раскаленные иглы пронзили мои руки, ноги и спину! Цепляясь за остатки сознания, я молил Маниту поскорей забрать меня! Я молил о смерти, но все мои мольбы остались без ответа.
Кипман приволок меня в нашу каюту, и положив на груду одеял бессильно понурил голову. Я видел, как слезы катятся по его небритым щекам, но ничего не мог сделать, чтобы его утешить.
Огненный спрут стиснул мое тело в пылающих объятиях с такой яростью и силой, будто бы пытаясь выдавить из него душу!
– Был бы здесь старый шаман, – вздохнул траппер, шмыгая носом. – Он бы наверняка знал, что делать!
Траппер схватил мою сумку и быстро вывалил на пол ее содержимое.
– Неужели у тебя нет никаких оберегов, Джонни? – бормотал он, перебирая мои нехитрые пожитки. – Ведь ни один индеец не выйдет из типи, не нацепив на себя хотя бы с полдюжины!
Кипман торопливо накинул мне на шею нитку с ракушками и костяными фигурками животных, а в каждую руку вложил по гладкому черному камню, которые я хранил в маленьком кожаном мешочке.
– Этого мало! – траппер придержал меня рукой, не позволив удариться головой о железную переборку. – А это что такое?
Я увидел горсть сушеных кактусов у траппера на ладони, и мое сердце едва не выпрыгнуло из груди. Задергавшись на полу, я попытался подняться, однако новая волна боли накрыла меня с головой, и я лишь жалобно заскулил, утыкаясь лицом в шершавые одеяла.
– Ты хочешь это, Джонни? – глаза траппера расширились. – Ты в этом уверен?
Я взревел, как животное, с которого заживо сдирают шкуру, и яростно закивал.
– Сейчас, дружище, дай мне только минутку! – траппер ловко оседлал меня, спутывая мои руки и ноги своим лассо, будто бы я был жеребенком. Придавив меня к полу, он зажал мою голову между колен, и при помощи деревянной ложки медленно разжал мои зубы.
– Осторожно, Джонни, не подавись, – пробормотал он, впихивая мне в рот снадобье.
Ложка затрещала, и переломилась. Мой язык тут же онемел от огненной горечи, а боль, хлестнув напоследок огненным хвостом, поспешно ретировалась.
Тяжело дыша, я вытянулся на полу, машинально пережевывая горькую кашицу. Сведенные судорогой мышцы все еще подергивались, заставляя тело время от времени выгибаться дугой, однако все это ни шло ни в какое сравнение с тем, что я только что пережил!
– Ну, ты меня и напугал, Джонни, – Кипман рухнул рядом со мной на колени, и принялся вытирать мое лицо влажной тряпицей. – Я-то думал, что еще чуть-чуть, и ты отдашь Богу душу!
– Я молил об этом Вакан-Танку, – прохрипел я, глотая горькое снадобье. – Но духи предков меня не приняли…
