Текст книги "Династия"

Автор книги: Синтия Харрод-Иглз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

Глава двадцать четвертая

Вечером в начале мая Том сидел в компании своей сестры Маргарет и ее мужа Генри в их доме на Бишоп-стрит. Они ужинали. В тот день его господин Ричард Глостер созвал парламент и городских чиновников, чтобы дать торжественную клятву на верность королю Эдуарду Пятому, которому в ту пору исполнилось двенадцать лет. Этой присяге предшествовал ряд тревожных событий. Весь Лондон был охвачен страхом, но теперь все вздохнули с облегчением, полагая, что жизнь войдет в свое нормальное русло.

– Говорят, – прервал тишину Генри, – что лорд Говард отослал домой тридцать человек из своей свиты. Это означает, что он надеется на хороший исход событий.

– Во всем городе судачат только об одном, – сообщила Маргарет. – Все вельможные особы прибыли на коронацию, причем их сопровождает вооруженная охрана, поэтому невозможно найти ночлег. Но сегодня вечером через городские ворота хлынул просто поток людей.

– Как ты думаешь, что он предпримет теперь? – спросил Генри. – Я говорю о лорде-протекторе.

– Он сформирует Совет, – ответил Том, щедро разбавляя вино водой. – Это же очевидно. А вот кого он выберет… Думаю, он остановится на тех же самых людях, что и наш бывший король. В большинстве своем они были честными, трезвомыслящими порядочными.

– За исключением одного или двух экземпляров совсем иного рода, – заметил Генри сухо. – Ротергем не будет занимать должность канцлера, после того как бросился передавать Большую Печать королеве. Но, в конце концов, это можно объяснить, ведь он всегда был ей предан.

– О, эта женщина! – в отчаянии воскликнул Том. – Я не слышал этой истории в подробностях…

– А мы не слышали ее совсем, – быстро сказал Генри. – Выпей немного вина и расскажи нам все с самого начала. Мы же расскажем тебе, как все происходило здесь. Я не могу поверить, что прошло всего три месяца, как мы покинули Морланд-Плэйс после нашей свадьбы. У меня такое впечатление, что минули годы.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – ответил Том. – Ведь совсем недавно, в конце февраля, милорд попрощался с королем и мы уехали в Йоркшир. Мы полагали, что никто из нас не увидит Лондон в ближайшие несколько лет. А теперь король мертв. Ему же было всего сорок, не так ли?

Генри кивнул.

– Все произошло так внезапно. Он простудился на рыбалке с друзьями, слег, чтобы никогда уже не подняться снова. Никто не знает, чему приписать такую скоропостижную смерть.

Они обменялись многозначительными взглядами. Наконец Маргарет не выдержала и произнесла вслух:

– Яд?

– Не думаю, что все так ужасно. Просто пробил его смертный час. Кто бы мог решиться? У него не было ни одного врага. Но какой разлад наступил с его уходом! Последнее, что он сделал, это сказал всем, что он оставляет милорда Глостера лордом-протектором королевства, а первое, что сделала мадам королева после смерти мужа, это начала плести интриги и строить коварные планы, как захватить власть и убрать с дороги Глостера, – Генри невольно передернуло. – Я клянусь, что начал думать о том, чтобы отвезти Маргарет в Морланд-Плэйс, несмотря на то что мы только что приехали. Таким растерянным я еще себя не чувствовал, да и не только я.

– Нет, в Мидлхеме не было растерянности, – сказал Том. – Хотя я не могу не признать, что там тоже было ужасно. Мы месяц как находились дома, и вдруг курьер принес такую весть. Милорд погрузился в печаль. Он по-настоящему любил брата. Больше всего его огорчало, что во время прощания в феврале он не знал, что видит его в последний раз. Я думаю, это даже хорошо, что события потом так закрутились, что милорду некогда было опомниться и предаваться горю. Он всегда следовал за королем, служил ему верой и правдой, поэтому, не возникни на горизонте такой опасности, он и не знал бы, как себя вести.

– Значит, он сразу понял, что не все ладно в королевстве?

– О да, пришло письмо от лорда Гастингса. Заметьте, не от королевы, не от членов Совета. В письме говорилось, что король мертв и, согласно его последней воле, все отдается под управление лорда-протектора, то есть милорда. Гастингс предлагал ему немедленно отправиться в Лондон. Обо всем остальном, я думаю, милорд догадался сам. Он написал королеве, обратился к Совету. Но никакого ответа не получил. Ему писал лишь лорд Гастингс, сообщая все более прискорбные новости. Еще человек Бекингема прислал весть о том, что его господин готов отдать под знамена герцога Глостера тысячу вооруженных воинов. Мы все знали, что, если королева получит власть, она не успокоится до тех пор, пока милорд, миледи и их сын не будут в могиле.

– Но почему же он не направился на Юг в сопровождении армии? – спросила Маргарет. – Лично я сделала бы только так. Я не стала бы полагаться на счастливый случай.

– Но как он мог так поступить? Мэг, подумай головой. Сделай он так, как ты говоришь, это выглядело бы как провокация, а сам милорд – как человек, который пытается захватить то, на что не имеет права. Нет, он должен был вести себя как ни в чем ни бывало. Он отправился на Юг в сопровождении нескольких джентльменов, все были в траурных одеждах. Им предстояло встретить нового короля в пути. Риверс сказал, что их встреча должна произойти в Нортемптоне. Я, между прочим, не понимаю этого человека.

– Риверса? Почему?

– Он не мог не знать, что замышляет королева. Ведь ему поручили доставить маленького короля в Лондон в сопровождении большой охраны, в тысячу человек. При этом он посылает любезнейшее письмо милорду, предлагая ему встретить короля в пути.

Скорее было бы объяснимо, если бы он помчался в Лондон, не входя ни с кем в переписку. Но он добирается до Нортемптона и вместо того, чтобы следовать договоренностям, отсылает армию короля в Стратфорд и короля с ними же, а сам едет на встречу с милордом один. Я просто не могу понять, что он замышлял.

– По-моему, он просто проявил нерешительность, колебания, – сказал Генри. – Наверное, он не так уж предан королеве. Риверс не знал, к какой из групп присоединиться. Что же произошло, когда они встретились?

– Он сообщил, что в Нортемптоне не хватило бы места для всех воинов и сопровождающих и короля, и милорда, поэтому посчитал нужным отослать армию короля в Стратфорд. Милорд никак не отреагировал на эти слова. Он просто посмотрел на него своим знаменитым пронизывающим взглядом, а затем пригласил отужинать с ним. Только они сели за стол, как появился Бекингем со своими людьми, поэтому образовалась некая партия…

Том начал вспоминать тот странный вечер.

– Они сидели в крошечной комнате. В центре стоял стол, окружный скамьями. На стенах повсюду горели свечи. И они сидели, три лорда, занятые тем, что непринужденно разговаривали, ели, пили. Они выглядели так, словно у них не было никаких забот… Словно находились вне времени…

– Они не обсуждали ситуацию, которая сложилась в королевстве?

– Нет! – воскликнул Том. – Они разговаривали, как друзья. Лорд Риверс, как вам известно, очень хорошо образован, остроумен, а лорд Бекингем очень живой, его речь – это всегда искусство. Милорд говорил меньше всех, он просто улыбался и посматривал то на одного, то на другого. Было видно, что он получает истинное наслаждение от вечера. Когда Риверс хотел отойти ко сну, милорд продержал его за разговором еще час. Складывалось такое впечатление, что он не хотел, чтобы вечер заканчивался.

– Возможно, так он пытался отвлечься от того, что ему предстояло решить, – предположила Маргарет. – Наверное, ему действительно нравился лорд Риверс, поэтому он хотел оттянуть его арест.

Том с сомнением покачал головой.

– Нет, думаю, что Риверс вызвал его уважение как талантливый человек, но искреннюю симпатию милорд испытывает только к добродетельным и нравственным людям.

– Говорят, что Риверс носит власяницу под рубашкой. Разве это не показатель его добродетели? – спросила Маргарет.

– Милорд всем сердцем был привязан к Кларенсу, – заметил Генри. – Однако его трудно было бы назвать добродетельным.

– Он был его братом, и это оправдывало Кларенса в глазах милорда. В любом случае, на следующий день на заре комнату Риверса взяли под стражу, а самого лорда по приказу Глостера арестовали. Затем милорд поскакал в Стратфорд и успел увидеться с королем как раз в тот момент, когда тот садился в седло. Это было нечто необыкновенное, – вспоминал Том. – Милорд подъехал к королю в сопровождении лишь нескольких джентльменов, которые даже не имели при себе оружия, а король стоял в окружении тысячи воинов. По правую руку от него находился лорд Ричард Грей, а по левую – сэр Томас Ваген, но никто из них не прервал беседы милорда и короля, не говоря уже о попытке вмешаться и остановить милорда.

– Что же он сделал? – спросил Генри.

– Он попросил короля выслушать его рассказ. Было видно, что король не верит ни одному слову милорда, потому что с младенчества воспитывался родней королевы, которая сообщала ему только то, что считала нужным и важным для собственных интересов. Но он выслушал милорда и принял его рассказ, как того требовали приличия. Милорд сказал, что будет верой и правдой служить королю, что он готов защищать интересы молодого монарха, поэтому Эдуарду ничего не оставалось делать, как только поблагодарить своего вельможного дядю. Затем милорд приказал арестовать Грея и Вагена, а воинам разойтись по домам. Он взял короля и отправился вместе с ним в Нортемптон.

– Воины вот так взяли и послушались его приказа? – удивилась Маргарет.

– Да, они просто разошлись. У них ведь не было командира, настоящего лидера, а милорд – военный человек от природы. Если они не знали его лично, то им все равно была хорошо известна его репутация. Добравшись до Нортемптона, мы расположились там в ожидании лорда Гастингса, который должен бы сообщить нам, когда королю безопаснее приехать в Лондон. Все прошло мирно. Ни сражений, ни стычек, ни смертей, только несколько невинных арестов – и все закончилось.

– Здесь было по-другому, – сказала Маргарет. – Всеобщее замешательство и паника.

– Когда сюда пришла новость, что короля захватил лорд-протектор, – поддержал ее Генри, – надо было видеть, что начало твориться в клане Вудвиллов! Они метались, как переполошенные куры, кричали друг на друга и роптали на судьбу. Королева оказалась не только беспринципной, но и просто глупой дамой, вместо того чтобы сидеть тихо и дожидаться вестей, она и ее сын маркиз бросились по ночному городу вытаскивать людей из кроватей и поднимать их на борьбу с лордом-протектором. Конечно, никто не откликнулся, поэтому, поняв, что остались без поддержки, они немедленно отправились в казначейство.

– В Вестминстер, – добавила Маргарет. – Поднялась невероятная паника, все было освещено огнями факелов, а несчастные стражники стояли, в отчаянии заламывая руки. Королева пыталась вытащить все: мебель, тарелки, гобелены, ткань, драгоценности…

– Не стоит забывать и о королевских сокровищах, которые хранятся в Тауэре, – криво усмехнулся Генри. – Их она тоже не собиралась оставлять.

– Она их забрала? – воскликнул шокированный Томас.

– О да, – подтвердила Маргарет. – Она приказала своим людям проломить дыру, чтобы в нее бросить все захваченное и спрятать там от посторонних глаз. Маленькие принцессы бегали и рыдали здесь же, они хотели спасти и свои маленькие сокровища. Принцесса Сесиль носилась с птицей в клетке, а маленький герцог Йорк держался крепко за руку королевы и взирал на все происходящее вокруг, как будто мир сошел с ума.

– Его можно понять, – заметил Генри. – Вся эта возня в Вестминстере вызвала самые дикие слухи, которые немедленно поползли по всему городу. Еще до наступления рассвета люди уже покидали Лондон вплавь, а некоторые пытались вооружиться и забаррикадироваться дома. Это была безумная ночь.

– Что делали вы? – спросил Том.

– Мы поехали домой, рассказывая всем, кого встречали по дороге, что им стоит последовать нашему примеру. Мы сидели дома, терпеливо дожидаясь приезда милорда Глостера. Мы знали, что нам нечего бояться. Лорд-протектор лишь спас короля и везет его в Лондон. Мы понимали, что эпоха Вудвиллов закончилась и все будет в порядке. Когда герцог вошел в город и с ним не было армии, все убедились, что он заслуживает доверия. Люди выстроились на улицах, чтобы приветствовать милорда.

– Я слышал, – сказал Том. – Я ехал как раз за ним. Еще я слышал, как люди ругали семейство королевы.

Они замолчали на мгновение, заново переживая те ужасные сцены, свидетелями которых стали за последние несколько недель. Затем Генри произнес серьезным тоном:

– Ему следует ждать нового всплеска сопротивления.

– От Вудвиллов? – спросил Том. – Но я уверен…

– Их много. Но я имел в виду не это. Посмотришь, будет много недовольных людей, ведь служить честно они не привыкли. Добродетель не в почете. Нечистые на руку чиновники хорошо себя чувствуют только при продажном правителе. Честная служба не приветствуется ими.

– Это не будет ничего значить до тех пор, пока большинство одобряет его действия, ценит его порядочность и силу. Конечно, ему надо быть готовым ко всяким заговорам, но в какие времена их не было? Когда король вырастет…

– Ты ведь сказал, что король не любит герцога. Что делать с этим? – спросил Генри.

– Он изменится. Если он выйдет из-под влияния семейства королевы, то поймет, что его дядя любит его. Он поймет, что герцог заслуживает доверия.

Генри лишь покачал головой.

– Хотелось бы мне быть таким же уверенным, как ты. Том, ты очень похож на своего господина, такой же простой, прямолинейный и доверчивый. Я долгое время жил в Лондоне, вращаясь при дворе, и понял, что все здесь не так просто. Большинство людей говорит одно, а делает совсем другое и руководствуется во всем только своими интересами.

– Как ты циничен, – засмеялся Том. – Видимо, ты действительно слишком долго пробыл в Лондоне. Свежий йоркширский воздух прочистил бы тебе мозги.

– К сожалению, мы в Лондоне, а не на Севере. Именно здесь могут возникнуть проблемы, – заметил Генри.

– Пока этого не случилось, давайте веселиться и праздновать. Я вижу своего дорогого брата, разве это не повод для радости?! Мы не виделись… три года? Давайте выпьем еще вина.

– Надеюсь, что мы будем видеть тебя часто, ведь милорд в Кросби, – сказал Генри.

Кросби находился в пяти минутах ходьбы от дома Генри и Маргарет.

– Я на это очень надеюсь. Однако полагаю, что мы будем очень заняты. Ближайшие несколько недель станут очень горячими.

– О, коронация, – улыбаясь, произнес Генри. – Как же это могло выскочить у меня из головы?

– Как только дата будет согласована, мы с ног собьемся, чтобы поспеть со всеми приготовлениями.

– А мы собьемся с ног, поспевая выполнять все ваши заказы, – добавил мечтательно Генри. – Смерть короля очень грустное событие, но возведение на престол нового – не могу не признать – очень выгодно для дела!

Время было насыщено событиями, и вначале все шло гладко. Ричард Глостер был утвержден парламентом в роли лорда-протектора. Юный король и его свита переехали в королевские апартаменты в Тауэре. Утвердили и состав нового Совета: в него вошли прежние члены, за исключением нескольких новых лиц, которые были всеми одобрены. Одна кандидатура, однако, не вызвала восторга – это кандидатура герцога Бекингема, который занял видный пост. На Ричарда произвело большое впечатление, как быстро лорд Бекингем предложил ему помощь, когда она была необходима. Милорд любил и живой характер герцога. Другие же члены Совета, такие как Гастингс, не разделяли мнения Глостера. Они считали Бекингема выскочкой, напористым и слишком активным человеком, который угрожал их положению в правительстве. По их мнению, Бекингем оказывал слишком большое влияние на милорда.

Но все происходило очень мирно. Ричард при первой же возможности послал за своей женой Анной, которая прибыла в Лондон пятого июня, поселившись в Кросби. Их сын Эдуард остался в Мидлхеме. Он был очень хрупким ребенком, который мог и не выдержать такой длинной поездки. Милорд не хотел рисковать, зная, какая нездоровая обстановка в Лондоне.

Том был свидетелем нежной встречи его господина с женой. Герцог сразу же повеселел. Том находился при лорде-протекторе уже долгое время. Ричард по натуре был одиноким волком, но тех, кого считал близкими людьми, любил держать при себе. Том был счастлив. Благодаря своему жизнелюбию и оптимистическому взгляду на мир, он часто служил милорду утешением, особенно когда политические проблемы и государственные заботы давили на милорда тяжелым грузом.

В день приезда леди Анны в Лондон были как раз отданы распоряжения насчет коронации, которая должна была состояться двадцать второго июня. Это значило, что на окончательную подготовку отпускалось меньше трех недель. Сделать предстояло очень многое, начиная от выбора сквайров, которые удостоятся посвящения в рыцарство по такому торжественному случаю, и заканчивая распределением мест на банкете после церемонии. Ричард работал до поздней ночи, отдавая одни приказы и подписывая другие. Его помощники мечтали выспаться, но их желанию не суждено было сбыться до тех пор, пока милорд сам не отойдет ко сну. В конце концов, Том набрался храбрости и решился обратиться к милорду, когда очередная кипа бумаг была разобрана.

– Милорд, завтра предстоит много работы. Не лучше ли немного отдохнуть? Леди Анна давно почивает.

Ричард поднял голову, его серые глаза с темными кругами от усталости сурово глянули на Тома. Затем его лицо смягчилось и он широко улыбнулся.

– Возможно, ты прав, мой друг, – сказал герцог. Он отложил перо и потянулся. – Ты, конечно, мечтаешь отоспаться?

– Я переживал только о вас, – сразу же ответил Том.

– Да, разумеется, – улыбнулся Ричард. – Я верю тебе. Ты же мне друг, не правда ли? Так хорошо знать, что тебя окружают люди, которым можно доверять. Враги повсюду. Но так всегда было на Юге. Лондон напоминает мне паутину интриг. Люди, которые плетут их против тебя, первыми будут клясться в дружбе.

– Кто же на этот раз, милорд? – тихо спросил Том.

Ему на ум пришла одна мысль… В городе не так уж сложно было отличить правду от вымысла.

Ричард пронзил Тома взглядом.

– Что тебе ведомо, Томас? – тихо спросил милорд.

– Всем известно, кто посещает короля, милорд, только вы об этом не знаете. Известно и то, что некая леди навещала королеву. У этой леди нет причин любить королеву, – начал Том осторожно.

Ричард выглядел раздраженным.

– Слухи, Том? У этих людей есть имена? Расскажи мне вес, что ты слышал. Здесь собрались все, кому я могу доверять.

В комнате находилось несколько верных помощников милорд. Том нервно сглотнул.

– Милорд, все знают, что лорд Гастингс навещает короля, когда вас нет там.

– Лорд Гастингс – член Совета. Он был другом покойного короля, моего брата, – невозмутимо ответил Ричард. – Продолжай, скажи, кто та женщина, о которой ты упомянул?

Том знал, что милорд понимает, о ком идет речь, ведь вместо слова «леди» он сказал «женщина».

– Госпожа Шорр, милорд, – произнес Том. – Говорят, что она решила покаяться перед королевой.

Джейн Шорр была любовницей короля, а теперь носила имя Гастингс. Все совпадало. Ричард вздохнул и опустил голову.

– Думаю, что ты прав. До меня самого доходили эти слухи. Никому ничего не говорить. Эта тайна не должна покинуть стен этой комнаты. У нас должно быть время подготовиться.

– Милорд, я думаю, что они нанесут нам удар, – не удержавшись, добавил Том. – У них мало времени… Они должны решиться действовать не позже двадцать второго из-за предстоящей коронации.

– Я прекрасно понимаю всю серьезность нашего положения. Но мы не можем выступить первыми, пока не будем знать наверняка, на что они рассчитывают. Вот потому-то ни одно слово не должно выйти за стены этой комнаты. Но зачем ему это делать?! Я верил, что он предан мне, ведь он был другом Эдуарда… – устало проговорил Ричард.

Осознать происходящее было нелегко, потому что Гастингс не любил королеву, не выносил ее многочисленной родни, заполонившей двор, а саму королеву считал своим личным врагом, так как она имела сильное влияние на короля.

– Он знает, что его величество любит свою мать. Он знает, как король привязан к родственникам королевы, – предположил Том. – Возможно, он хочет найти подход к королю, а для этого вынужден быть любезным и с королевой.

Ричард молча кивнул, погруженный в мрачные раздумья. Затем легкая усмешка озарила его лицо и он сказал:

– Интересно, почему люди рвутся к власти? Если бы они видели меня сейчас – видели, как я не поднимаю головы от бумаг, как я устал, как живу, страшась заговоров, разве они не порадовались бы втайне, что я, а не они, несу эту ношу? Я никогда не хотел власти, но это была моя доля, а я ни разу не отступал от того, что являлось для меня делом чести. Насколько легче было бы сейчас отступить и дать им то, чего они так жаждут, но я не могу этого допустить. Мне была доверена священная миссия, которую я обязан выполнить, пусть и ценой собственного спокойствия. Я не могу отступить, даже если это будет стоить мне жизни.

Наступила тишина, а затем он резко поднялся.

– Но вы уже напомнили мне, что я должен отдохнуть, а я все еще задерживаю вас. Очень хорошо. Я пойду… – Он заметил взволнованное лицо Тома и похлопал его легонько по плечу. – Не беспокойся, мой добрый друг. Бог видит нас, а Он никогда не посылает нам больше, чем мы в силах вынести.

Том смотрел, как он ушел в свою комнату: маленького роста, но с прямой осанкой, – человек, привыкший, чтобы ему подчинялись. Том подумал: «Конечно, вы правы, милорд, но ваша ноша не по плечу простому смертному».

Пятница, тринадцатое июня. Несчастливый день – день, в который моряки не поднимают парусов. В этот день любой разумный человек не станет искушать темные силы, а в своих поступках будет трижды осторожен. В Тауэре собрались члены Совета: Гастингс, Стэнли, Мортон, Ротергем, Бекингем, Говард, а также несколько советников Ричарда.

Ричард вел себя сдержаннее обычного. Он проснулся засветло. По суровому выражению его лица было понятно, что должно произойти нечто неприятное. Том сопровождал милорда до Тауэра, но его, как и остальных, конечно, не допустили в комнату, где проходило заседание Совета. Когда они подошли к двери, Том с удивлением обнаружил, что с противоположной стороны к ним направляются вооруженные стражники. Взглянув на лицо своего господина, он понял, что они прибыли по приказу Глостера. «Значит, все случится сегодня», – подумал Том. Остальные участники заседания находились в комнате, и Том взялся уже за ручку двери, когда Ричард жестом остановил его, повернувшись к капитану стражи.

– Вы помните, каковы должны быть ваши действия? – спросил он.

– Да, – ответил капитан уверенно.

– Хорошо, – сказал Ричард, но по лицу герцога было видно, что его состояние нельзя было охарактеризовать этим словом. Напротив, он чувствовал себя глубоко взволнованным и несчастным. Невидящим взглядом он обвел всех своих помощников. Воины, понимавшие, какие чувства обуревают милорда, смотрели на своего господина с состраданием. Наконец он решился, распрямил плечи и шагнул к двери. Его глаза встретились со взглядом Томаса.

– Стой у двери, – обратился он к Тому. – Стой и слушай. Как только услышишь, что я кричу «Измена!», немедленно распахни дверь, чтобы могла войти стража.

– Да, милорд, – ответил Том.

Он не имел права сказать ничего больше того, что сказал. В свой взгляд Том попытался вложить всю силу своей преданности и своего сочувствия. Когда он открыл дверь, на короткий миг перед ним предстала картина в комнате: там, у стола, сидели богато одетые советники, вставшие при появлении милорда. Разговор, который они вели приглушенными голосами, немедленно прекратился, а затем дверь захлопнулась.

Все завершилось через несколько минут. Дверь была очень толстой, и обычная беседа была бы не услышана, но Том приложил ухо к дубовому полотну и тут же до него донесся звук удара, как будто кто-то резко встал и перевернул стул. После этого раздалось главное: «Измена!» Слово это как будто пронзило сердце Тома. Он распахнул дверь и крикнул сам: «Измена!», словно это предали его. Лица сидевших за столом обратились к двери, Гастингс и Стэнли вскочили на ноги с кинжалами в руках наготове. Стул Стэнли был перевернут. Мортон и Ротергем побелели как мел, и было видно, что Мортон страшно разозлен, а Ротергем испуган. Бекингем, сжав кулаки, поднял руки вверх в знак триумфа. Говард смотрел на происходящее с мрачным выражением лица.

Мимо Тома пробежали солдаты, чтобы схватить советников. Том не отрываясь смотрел на милорда.

– Возьмите лорда Стэнли под стражу и сопроводите его к дому, а этих троих – в Тауэр, – тихо отдал приказ капитану Ричард.

– Есть, сэр!

Пленники под охраной стражи покинули комнату. Все завершилось. Но какой ценой? Все время возвращаясь к этому вопросу, Том, как ни старался, не мог стереть из памяти выражение лица Ричарда. Это не было выражение триумфа или негодования – это было выражение бесконечной печали и самого горького разочарования.

В тот же день, но несколько часов спустя в полном составе собрался Совет, чтобы решить судьбу заговорщиков. Гастингса приговорили к смертной казни. Лорд-протектор не встал на его защиту, ибо предательство Гастингса больно отозвалось в его сердце. Трех остальных оставили под стражей. В Нортемптоне были схвачены и арестованы еще три пленника: Риверс, Ваген и Грей. Их приговорили к смертной казни, так как они были в слишком близких отношениях с королевой и представляли угрозу спокойствию в стране.

Гастингса казнили в следующую пятницу, двадцатого июня. В это же время еще одного заговорщика, Мортона, которого считали самым опасным после казненного Гастингса, заточили в Брекнок, один из замков Бекингема. Ротергема посчитали слабым и неопасным, поэтому освободили, а Стэнли оставили под домашним арестом. На том же заседании было решено, что королева не имеет права держать брата короля как политического заложника в Вестминстере, после чего его отправили под надзором епископа Кентерберийского в королевские апартаменты в Тауэре.

Лондон угомонился и стал ждать коронации, которая была отложена. Ждать пришлось недолго. Восемнадцатого июня новый состав Совета собрался вновь. После его окончания видели людей, которые выходили из замка герцога с мрачными лицами. Что-то происходило, но даже Том, как он потом рассказывал Генри и Маргарет, не имел представления, чего все-таки следует ждать.

– Все держится в строжайшей тайне, что бы там ни замышлялось, – говорил он. – Но должно произойти нечто важное и значительное.

– Что это будет? – с любопытством произнесла Маргарет. – Еще один заговор?

– Не думаю, – после недолгих колебаний проговорил Том. – Лорд-протектор не выглядит несчастным или злым. Он просто озабочен. До меня дошли некоторые слухи… – Он сделал паузу, а затем скомкал собственную речь: – О нет, мне лучше ни о чем не говорить. Если это окажется неправдой… неважно. Я скажу, когда буду знать наверняка.

Генри и Маргарет, снедаемые любопытством, вынуждены были удовлетвориться этим.

В воскресенье лорд-протектор поехал послушать проповедь, которую читал Ральф Шаа, брат лорда-мэра Лондона. Милорда сопровождала его жена. С ним в путь отправились и все видные чиновники. Еще до того, как были произнесены первые слова проповеди, Том понял, что им предстоит услышать нечто чрезвычайно важное. Царила атмосфера приглушенного возбуждения, а лорд Бекингем раскраснелся, как ребенок в ожидании праздника Рождества. Он смеялся и веселил разными шутками своего господина, когда бок о бок они ехали каждый на своей лошади: Бекингем на кобылке ореховой масти, а Ричард – на своем великолепном жеребце. Том держался чуть поодаль и видел, как герцог несколько раз поморщился, словно показывая, что сейчас не время для шуток, однако не сделал никаких попыток остановить Бекингема.

Как было заведено традицией, проповедник огласил содержание предстоящей речи, и Том резко вдохнул, когда услышал: «Плохое семя не даст хороших всходов». Значит, слухи подтвердились. Проповедник начал с похвалы отцу Ричарда, который сражался и погиб, защищая дом Йорков, а затем он стал расточать похвалу самому лорду-протектору, рассказывая слушателям о высоких качествах герцога, о его карьере. Он упомянул самые великие его деяния, сказав, что именно такой человек и достоин стать королем.

Наступила пауза. Проповедник перевел дух, чтобы приступить к главной части своей речи. Том бросил взгляд на лицо своего господина, которое было видно в профиль: холодная линия рта, не издававшая ни единого чувства. Леди Анна кусала губы, а ее кожа на худеньком личике так побелела, что казалась прозрачной. Бекингем не скрывал своего приподнятого настроения, а Говард выглядел весьма довольным. Не было никаких сомнений в том, что все они знали заранее, какими будут следующие слова проповедника.

– Самими его деяниями нам было открыто, что он достоин занять место на королевском троне, так как лорд-протектор наделен таким правом самим Господом и законом страны, которая управляется королевской короной.

В полной тишине послышался нежный перелив бубенцов на уздечке чьей-то лошади, которая беспокойно приплясывала, я затем без паузы вдруг донеслось воркование голубя, гревшегося на крыше под лучами солнца. Бекингем нервно засмеялся, а потом раскашлялся. Никто больше не проронил ни звука.

– Нам недавно открылось, – продолжал проповедник своим звенящим голосом, – что наш покойный король Эдуард Четвертый женился на госпоже Элизабет Вудвилл, будучи уже в браке с госпожой Элеонорой Батлер, дочерью графа Шросбери. Таким образом, брак, заключенный с теперешней королевой, не может считаться законным, а дети, прижитые в этом союзе, не могут считаться законнорожденными. Итак, по причине, только что объявленной, дети Эдуарда не могут претендовать на корону, а дети покойного герцога Кларенса не войдут в число наследников из-за преступных деяний их отца, поэтому Ричард Глостер, лорд-протектор, объявляется единственным законным наследником Йорков и единственным законным претендентом на королевский престол Англии.

Итак, это произошло! Свершилось! Теперь все становилось на свои места. Эдуард, этот белокурый великан-красавец, неутомимый любовник, который заключил тайный союз с Элизабет Вудвилл, чтобы заманить ее в постель, просто повторил уже испытанный прием, отработанный на Элеоноре Батлер, ласки которой ему надоели. Если женщина была добродетельной, а мужчина хотел добиться ее расположения, то какой еще выход у него оставался? Многие джентльмены при дворе могли позволить себе использовать всякие ловушки, чтобы завладеть понравившейся дамой. Простой люд часто отступал от данных при обручении обещаний, так как мало что определялось ими. Но король не мог себе позволить попасть в такое двусмысленное положение. Отпрыски короля должны иметь безупречную родословную, чего теперь нельзя было сказать о детях Эдуарда.