Текст книги "Династия"

Автор книги: Синтия Харрод-Иглз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

Ричард лишь улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой.

– Видишь этот знак? – спросил он, указывая на белую эмблему на его груди. – Я в лагере Глостера.

– Это не имеет значения, – нетерпеливо ответил Нэд, – ведь сам король Луи сказал…

– Но наш милорд запретил нам, а мы подчиняемся только его приказам.

– Милорд запретил?! – Нэд не мог поверить тому, что слышит. – Но почему?

– Он сказал, что мы воины, а не крестьяне на ярмарке, поэтому должны вести себя подобающим образом, пока не получим увольнения, – Ричард очень похоже копировал своего господина. – А еще он сказал, что быть солдатами означает оставаться в лагере и подчиняться дисциплине. Нам запрещено входить в город, а если хоть одного воина найдут пьяным, то его примерно накажут.

– Бог ты мой! – в ужасе вскричал Нэд. – Как ваши солдаты? Наверное, в ярости?

– О, ты мало знаешь наших воинов, Нэд, дитя мое, – засмеялся Ричард. – Они его боготворят. Они сказали: «Старина Дик строгий господин, но он настоящий солдат, какого не сыщешь среди всех этих придворных». Только в нашем лагере слово «придворный» звучит как оскорбление. Так что иди, Нэд, веселись, но не напивайся. Будь осторожен и внимательно следи, чтобы тебя не ранили в какой-нибудь дешевой таверне.

– Я буду внимателен. Обещаю, что в дешевые таверны я и носа не покажу. Но я хотел бы, чтобы ты составил мне компанию, Дикон!

– Я испорчу тебе праздник, – сказал Ричард, – так что иди, но будь поосторожнее. Береги себя!

Гульба длилась четыре дня. Вскоре после начала этого праздника командиры с завистью посматривали на лагерь Глостера, в котором царили тишина и порядок. Там не было случаев пьяного дебоша, драк, воровства, проблем из-за присутствия женщин. Шатры не заваливались, а стражники всегда стояли на посту, еда подавалась по заведенному режиму. Кое-кто из генералов что-то пробормотал насчет Ахилла, который мрачно отсиживается в своем укрытии. Однако Эдуард публично дал высокую оценку действиям брата и наградил его несколькими поместьями, чтобы доказать свою любовь к нему, несмотря на занятую Ричардом позицию по отношению к заключенному договору.

Через четыре дня короли были озабочены только желанием поскорее подписать все соглашения, потому что опасались потерять контроль над армиями. Эдуард попросил у Луи разрешения вывести войска из города, чтобы построить их перед торжественным подписанием договора. Люди начали возвращаться в лагерь, одни бодрые и отдохнувшие, другие измотанные кутежами, а некоторые все еще пьяные и даже больные. Затем герцог Глостер вызвал к себе в шатер Ричарда. Тот немедленно явился, низко поклонился милорду и с любопытством посмотрел на него. «Старина Дик» сохранял мрачное выражение лица, но в глубине его ясных серых глаз таилось веселье.

– Король сообщил мне, что один воин из его ближайшего окружения все еще не вернулся из города, – сообщил он Ричарду. – Это твой брат. Доложили, что господина Морланда видели в последний раз танцующим с молодой дамой на городской площади. Это было вчера вечером. Думаю, что он все еще там. Я разрешаю тебе покинуть лагерь, отправиться на его поиски и по возможности заставить его прекратить выставлять себя на посмешище.

– Благодарю вас, милорд, – ответил Ричард.

– Ты серьезный парень, Ричард. Соображай быстро и возвращайся поскорей.

Ричард поклонился и вышел, а через мгновение уже можно было видеть, как он галопом скакал на Лиарде к городским воротам.

Нэд был удивлен не столько тем, что его разбудил Ричард, сколько тем, что он очнулся от праздничного забытья.

– О моя голова! – простонал он. – Если ты меня хоть капельку любишь, пожалуйста, Ричард, не тряси меня. Я жив? Что ты здесь делаешь? Вообще где я?

– Глупец, зеленый неопытный глупец, – сказал Ричард.

– Не такой уж зеленый, я ведь всего на год младше тебя.

– Но у меня намного больше здравого смысла, – с укором произнес Ричард.

– Нет, необязательно, – он возражал Ричарду, пытаясь сохранить достоинство. – Просто ты не сталкивался с искушениями. – Он снова закрыл глаза. – Кроме того, один раз позволить себе выпить лишнего не такой уж грех. Да и наказание за такой проступок приходит немедленно. Я чувствую себя ужасно.

– Нэд, – осторожно проговорил Ричард, – сколько из этих трех дней ты можешь восстановить в памяти?

– Ничего, – ответил Нэд, не открывая глаз. – Пусто. Должно быть, я очень здорово провел время.

– Ты не помнишь девушку по имени Джакоза?

– Нет. Кто она? Где я?

– Джакоза дочь Жана де Трувиля, городского мясника. Очень зажиточный человек, однако грубый и неотесанный, несмотря на приставку «де» в своем имени. Ты в его доме, в комнате для гостей, а Джакоза, твоя жена, сейчас внизу.

Нэд открыл глаза, моментально придя в себя.

– Моя кто?

Он попытался немедленно подняться, но невольно застонали схватился за голову.

– Как мне плохо. Не надо так шутить с самого утра, прошу тебя.

– Уже давно не утро, и я не шучу, – ответил Ричард.

– Нет, ты шутишь. Мне даже не нравится, как это звучит… Моя жена? Я не могу жениться, потому что я на королевской службе. Чтобы жениться, мне требуется специальное разрешение милорда.

– Я рад, что ты понимаешь всю серьезность своего положения, – тихо продолжал Ричард. – Я предлагаю тебе подняться и привести себя в порядок, хотя ты и не можешь побриться, пока не попадешь в лагерь.

– Хорошо, но ради Бога, скажи мне, что означает вся эта чепуха о моей жене.

Ричард помог племяннику подняться на ноги, а пока тот умывался, рассказывал ему все по порядку.

– Насколько я понял из рассказа торговца, французский которого совсем не такой, какому нас учил господин Дженни, ты сделал предложение девушке во время танцев на городской площади вчера утром. Очевидно, девушка вышла на площадь повеселиться, но толпа разделила ее с дуэньей. Ты увидел, что ей досаждают какие-то пьяные солдаты, и, как галантный джентльмен, решил позаботиться о девушке, хотя был пьян не меньше этих солдат.

– Мне нравится, как тщательно ты выбираешь слова… Надосаждали! Я представляю… Ладно, что дальше?

– Когда продолжилось веселье, ты объяснил девушке, какой ты замечательный молодой человек и предложил ей выйти за тебя замуж. Она привела тебя домой, где тебя встретили с распростертыми объятиями и начали щедро угощать, полагая, что их дочка подцепила прекрасного жениха.

– Бог ты мой, я начинаю вспоминать. Я еще подумал, до чего же они дружелюбные, все время похлопывают меня по плечу и накачивают вином. Однако должен тебе сказать, что девушку, хоть убей, не помню. Там девушек было полным-полно. Ты хочешь сказать, что меня так приветливо встретили потому, что их дочь собирается за меня замуж, а я жених? Тогда все в порядке. Тебе достаточно объяснить, что это была ошибка.

– Я должен это сделать? – язвительно спросил Ричард.

– Ну, твой французский намного лучше моего. Только потому, что я не очень хорошо знаю их язык, и произошла ошибка. Они поймут. В любом случае, они не могут держать меня здесь, мне скоро отправляться в поход. Не пойдут же они со мной в Англию.

Ричард печально посмотрел на него.

– Боюсь, у нас нет никакой возможности расторгнуть этот союз.

– Что ты хочешь этим сказать, Дикон? Ну, говори. Не считаешь ли ты, что я должен соблюсти договоренности, даже если не помню, как они были сделаны? Не удивлюсь, если девица все это выдумала. Я не помню ее, поэтому она наверняка не слишком хорошенькая.

– Хорошенькая или нет, но тебе придется на ней жениться, – сказал Ричард. – Вчера вечером – как бы выразиться помягче? – ты несколько опередил привычный в браке ход событий. Господин Трувиль не очень доволен, но он списывает это на твое состояние и любовь.

– Ты имеешь в виду?.. – Нэд с усилием сосредоточился, а затем улыбка медленно поползла по его лицу. – Я правда это сделал?

– Ты даже этого не помнишь? – с ударением спросил Ричард.

– Я помню, но смутно. Девушку не помню совсем, потому что было темно, как ты понимаешь, – улыбка погасла на его лице. – Так что, никакого выхода нет? – в его голосе звучала мольба.

Ричард покачал головой.

– Что же скажет король?

– Не о том переживаешь. Что скажет моя матушка? – мрачно сказал Ричард.

– Боже милосердный, я же совсем забыл о бабушке! Она ведь с меня живого шкуру сдерет!

– Очень похоже на то.

– Послушай, Дикон, она очень страшная, эта девица?

– Да нет же. Она очень приятная девушка, насколько я могу судить, но это не имеет никакого значения. Она младшая дочь французского мясника, так что для наследника Морланд-Плэйса не очень блестящая партия, знаешь ли. Моей матушке это точно придется не по нраву. Но тебе лучше спуститься и поговорить с ее родителями. Они тебя ждут.

Нэд застонал, но отряхнул одежду и последовал за своим дядей.

– Теперь я знаю, почему говорят, что выпивка – это зло. Никогда в жизни не возьму в рот и капли вина.

Семья собралась внизу в холле. Они были полны мрачных предчувствий и с волнением ждали, чтобы этот английский солдат в дорогой одежде развеял их страхи и согласился на свадьбу. Они понимали, что нет никакой возможности заставить его сделать это, особенно если учесть, что через несколько недель он уедет из страны. Их дочь тогда будет обесчещена, а найти ей новую партию будет не так легко.

Джакоза была в смятении, так как безумно влюбилась в красивого англичанина. Ее любовь ослепила ее настолько, что она не стала дожидаться свадебной церемонии, чтобы отдаться будущему мужу, хотя обручение можно было считать таким же незыблемым ритуалом, как и само венчание. Отец и мать не прекращали бранить ее вот уже полчаса, и она была готова расплакаться, ведь, пока они не начали ее ругать, ей и в голову не приходило, что он может уехать без нее.

Два молодых человека вошли в комнату, и обе стороны нервно приветствовали друг друга на французском. Нэд с интересом посмотрел на свою «жену» и с облегчением обнаружил, что она вполне ничего: симпатичная, пухленькая, темноглазая. Мягкие каштановые локоны обрамляли ее детское лицо. Она, конечно, не была похожа на его мать, признанную красавицу, но и уродливой ее нельзя было назвать. Сейчас в его голове начали всплывать смутные воспоминания о том, как он встретил ее на площади, но все дальнейшее представлялось сплошной путаницей.

Нэд тихо слушал, как Ричард говорил по-французски. Он взял на себя обязанность объясниться, хотя его знание языка было лишь немногим лучше, чем у Нэда. Французский, которому их научил господин Дженни, оказался для Трувилей таким же иностранным языком, как и их французский для Нэда и Ричарда. Отец семейства был высоким, лысым и худым мужчиной со впалыми щеками, что выглядело неожиданно, если вспомнить его профессию. Его кожа имела тот желтоватый оттенок, который юношам часто приходилось видеть у французов. В темных глазах Трувиля застыло меланхоличное выражение. Слушая Ричарда, он постоянно переводил взгляд с одного англичанина на другого. Его жена, напротив, была полной, даже несколько оплывшей – видимо, торговые запасы мужа пошли ей впрок, а ему, скорее, повредили; ее лицо хранило следы былой красоты, но излишняя полнота смазала ее черты, и теперь она производила впечатление грубой краснощекой торговки. «Совсем не во вкусе моей бабушки», – подумал Нэд.

Ему хватило знания французского, чтобы понять Ричарда, который объяснял Трувилям положение Нэда. В частности, он говорил, что Нэд состоит на службе у короля (при этих словах они заметно повеселели), поэтому ему необходимо получить разрешение монарха на брак, а уже потом вернуться за Джакозой. Затем он поинтересовался у отца невесты, какое приданое они дают за дочерью, готово ли оно, поскольку Нэд скоро отправится с армией в путь. Нэд не понял ответа, поэтому, волнуясь, обратился к Ричарду с вопросом: «Что он сказал?»

Ричард повернулся к нему:

– Лучше, чем я думал. Я готов был даже к тому, что за ней совсем нет приданого. Но он говорит, что дает за ней пятьдесят золотых крон, одежду и лошадь.

– Да уж, богатство! – фыркнул Нэд. – Если бы он сказал, что не дает за ней никакого приданого, я мог бы отказаться?

– Не забудь, что ты уже женился на ней, – строго остановил его Ричард. – Если ты совершаешь какие-то поступки, то приготовься отвечать за них. Я скажу ему, что мы вернемся за Джакозой, как только уладим все вопросы в лагере.

Немного погодя они уже держали путь к месту стоянки армии, оставив семью Трувилей все в том же напряженном ожидании, хотя и немного повеселевшими: ведь им теперь было известно, куда надо обратиться, если потребуется найти суженого их дочки. Ричард посадил Нэда сзади себя и пустил Лиарда вскачь по направлению к лагерю йоркширцев. По совету Ричарда Нэд решил попросить помощи у лорда Глостера. Морланды предстали перед суровым генералом, которому была рассказана вся история, приключившаяся с Нэдом.

Ричард Глостер внимательно их выслушал, а затем встал и начал мерить шагами шатер.

– Итак, ты хочешь жениться? Вернее, ты хочешь спасти честь своей невесты?

– Да, ваша светлость, – ответил Нэд, сбитый с толку пристальным взглядом серых глаз милорда.

– Ты поступил очень глупо. Несомненно, ты это уже осознал. Однако вынужден признать, что ты связан обещанием. Наверное, ты хочешь, чтобы я поговорил с королем об этой истории?

– Я не смею хотеть, ваша светлость… Я просто желал вашего совета, – заикаясь, проговорил Нэд.

Лицо Ричарда Плантагенета осветила неожиданная улыбка.

– Совета тебе следовало спрашивать у меня перед тем, как ты отправился в Амьен, дорогой мой. Интересно, что на это скажет твоя бабушка? А, парень?

Нэд произнес нечто нечленораздельное:

– Этот ужас мне еще предстоит пережить, ваша светлость.

– Король сейчас занят. Он подписывает соглашение с французским монархом. Да. Я остался за кулисами, – сказал он, отвечая на их взгляды. – Я не мог бы участвовать в этом, несмотря на то что мы имеем свершившийся факт, говоря языком закона. Но король вернется в лагерь к вечеру, и я найду возможность поговорить с ним на эту тему.

– Благодарю вас, ваша светлость. Вы так добры, – горячо проговорил Нэд.

Всем было известно, что мнение и совет брата король ценит превыше всего.

Глостер обратился к Ричарду:

– Ты пойдешь со мной. Возможно, сегодня у тебя будет шанс последний раз увидеть своего племянника. Через несколько дней мы выступим в поход.

Разговор короля с Нэдом был коротким – он занял паузу между обсуждением государственных дел. Нэд вспомнил рассказы бабушки о том, что Эдуард не пренебрегал даже самыми незначительными вопросами.

– Как я понял, тебе требуется мое разрешение на брак? – спросил король.

Он все еще поражал воображение своей статью, хотя спокойная жизнь, полная удовольствий, не способствовала стройности его фигуры. Король несколько раздался по сравнению с тем временем, когда только занял престол.

Нэд мрачно кивнул.

Король улыбнулся:

– Мой брат сообщил мне, что я не имею права ругать тебя, так как сам тайно женился, что не одобрялось многими. Ты бы согласился с этим?

– Ваша светлость, я…

– Знаю, что не посмеешь ответить согласием. Итак, ты решил жениться на этой девушке, поэтому мы мало что можем изменить в данной ситуации. Отправляйся завтра в город и делай так, как должен поступить при таких обстоятельствах. Совершайте брачную церемонию, а ее родителям скажи… Какое сегодня число? Двадцать девятое. Завтра тридцатое. Мы отправляемся назад первого сентября, так что скажи ее родителям, пусть их дочь будет готова выехать с нами в этот день.

– Благодарю вас, ваша светлость. Я очень признателен.

– Тогда можешь идти. Надеюсь, что она принесет тебе радость, Нэд. По крайней мере, ее семья не будет докучать тебе, находясь на таком большом расстоянии.

Когда Нэд покидал королевский шатер, он невольно подумал, что король, должно быть, крайне утомлен близостью родственников мадам королевы, если позволил себе высказаться в таком духе.

Король окликнул его.

– Между прочим, ты не думал, как к этому отнесется твоя семья? Вижу, что думал. Хорошо. Можешь не волноваться. Я улажу этот вопрос.

– Спасибо вам, ваша светлость.

На этот раз его благодарность была искренней, потому что семья не могла бы его строго наказать после вмешательства самого короля.

Серым туманным утром первого сентября английская армия начала поход домой, направляясь к побережью. Все командиры, кроме Ричарда Глостера, уезжали из Франции, став богаче, чем были. Им были даны большие взятки и обещаны пожизненные пенсии. Глостер принял в дар лишь новую лошадь, дав понять, что его невозможно подкупить. Солдаты уезжали, обогащенные опытом, и этого им должно было хватить. Нэд отбывал тоже не с пустыми руками – с ним в путь отправилась и его пухленькая француженка-жена, которая ехала позади него на толстом белом пони и безутешно рыдала от мысли, что она покидает свою родину навсегда. Проезжавшие мимо нее солдаты делали грубые замечания по поводу ее присутствия в рядах воинов, но, к счастью, эти замечания были понятны только Нэду.

Глава двадцатая

Прием, который устроили Нэду в Морланд-Плэйсе, не был таким ужасным, как он ожидал. Отчасти в этом была заслуга его дяди Ричарда, который добрался до поместья раньше и подготовил семью к мысли о переменах в семейном положении будущего наследника. Армия под предводительством Глостера пересекла Ла-Манш четвертого сентября. Они были одними из первых, кто достиг побережья, в то время как армия, во главе которой стоял король, добралась туда только к двадцать четвертому сентября. Именно поэтому к тому времени, как Нэд и его молодая жена только ступили на английскую землю, йоркширцы уже были дома. Лорд Глостер соизволил сделать остановку в Морланд-Плэйсе, чтобы лично помочь Ричарду объяснить ситуацию Элеоноре.

Хотя такой союз был мезальянсом для будущего владельца всех земель Морландов, расстроенными себя чувствовали родители – Эдуард и Сесилия. Что касается Элеоноры, то все ее силы ушли на осуждение соглашения и его условий.

– Разве для этого мы давали деньги? – сказала она милорду Глостеру. – Этот договор не будет популярен в народе. Я удивлена, что король пошел на такое.

– К счастью, народ не будет обвинять его, – Ричард вытянул ноги к огню. – Люди любят Эдуарда. Во всех грехах они готовы винить только его советников. Я ничуть не сомневаюсь, что этой зимой нам следует ожидать волнений в провинциях.

– А вас будут любить еще сильнее за то, что вы не побоялись выступить против, – проговорила Элеонора.

– Мне не доставило удовольствия противостоять брату. Я никогда раньше не выступал против него…

– Я знаю, но в этом случае вы не нарушили принципов. Вы остались верны ему. Он это понимает, я уверена.

– Хотелось бы надеяться. Но всегда найдутся такие, кто готов действовать не в мою пользу.

– Пока король благоволит к вам, вы можете позволить себе не учитывать мнения остальных, – сказала Элеонора. – При любом повороте событий северяне будут на вашей стороне.

– О, если бы только я мог провести здесь всю жизнь, – вздохнул лорд Ричард. – Здесь каждый понимает разницу между справедливым решением и несправедливым. Здесь преданность испрашивается и дается как дар, а обещания и клятвы не нарушаются. Южане совсем другие: сплошь обман и предательство, а за красивыми словами скрываются коварные планы, и у каждого припрятан кинжал в букете. Юг, как трясина, покрытая зеленой травкой. Она манит тебя, но стоит оступиться, и ты пропал.

Он поежился, и Элеонора с любопытством посмотрела на него.

– Чего вам бояться? – спросила она.

– Трудно сказать. Я простой человек, а жизнь полна сложностей. Многие вещи в действительности не такие, какими кажутся, а решения, которые выглядят легкими, принять вообще невозможно. Иногда даже добро не оказывается на пользу. Временами меня охватывает смутное предчувствие, что мне уготована темная судьба, что в мою жизнь войдет измена, и я приму ее, потому что слишком простодушен, чтобы распознать ловушку, – он поднял взгляд на Элеонору, как будто желал найти в ней поддержку. – Вы мудрее меня, – сказал он. – Я хотел бы, помогли мне.

– Вы хороший, достойный человек, – ответила Элеонора. – Нет другого такого, любимого народом. Что бы ни случилось, никто не поставит под сомнение ваши мотивы, а если вы позовете на помощь, то она непременно придет.

– Мне приятно разговаривать с вами, – произнес он, немного успокоенный. – Анна похожа на вас. Она выглядит хрупкой, но у нее твердый стержень внутри, у моей яблоньки. Завтра я увижу ее и нашего малыша. Как же я по ним соскучился! Дети растут так быстро, их трудно оставить даже на один день, не говоря уже о полугоде.

– Завтра вы будете дома, – подбодрила его Элеонора.

Они оба улыбнулись. Дом – хорошее слово, согревающее душу.

Итак, когда Нэд приехал в Морланд-Плэйс со своей новоявленной женой, сидевшей на белом пони, ему оказали несколько холодный прием – и только, да еще пришлось выдержать кое-какие замечания Элеоноры о сравнительно большой ценности пятидесяти крон, полученных в качестве приданого невесты.

Сесилия была в слезах, но она не могла долго сердиться, тем более что девушка напоминала ей ее саму, с той лишь разницей, что Сесилии не пришлось приезжать издалека. Эдуард прочитал сыну длинную нотацию, а затем больше не возвращался к этому вопросу, ибо что толку негодовать, если исправить ситуацию невозможно.

Тучи развеялись на удивление быстро. После первых дней жизни в новой обстановке Джакоза немного приободрилась, потому что по натуре была девушкой покладистой и доброй. Она любила своего Нэда страстно и была счастлива, когда он находился поблизости. Она немедленно начала учить язык своей новой семьи, который давался ей с большим трудом. Господин Дженни помогал ей, как мог. Ее поддразнивали дети. Кроме того, она была несколько ошеломлена красотой женской половины семейства Морландов, а общая обстановка роскоши приводила ее в трепет. Сырой и холодный климат тоже был для южанки источником постоянных тревог. Но в начале октября Джакоза подтвердила то, о чем подозревала с самого начала: она ждала ребенка. После этого известия ее положение приобрело новый статус – она стала полноправным членом семьи, обитающей в Морланд-Плэйсе.

– Мальчик, мадам, – провозгласила Ани с гордостью, словно она лично имела отношение к полу первенца Нэда.

Элеонора, сидевшая в беседке итальянского сада, вскинула глаза:

– Здоров?

– Конечно, мадам, – Ани как будто даже оскорбилась вопросом. – И дитя, и мать здоровы. Роды прошли легко, а ребенок, хоть и маленький, но абсолютно здоровый. Мать отдыхает, но, похоже, испытание схватками было для нее не очень трудным.

– Последний день апреля, – размышляла вслух Элеонора. – По любым подсчетам на месяц раньше. Интересно…

Ани точно знала, что имела в виду ее хозяйка.

– Лучше не думайте об этом, мадам, – сказала она.

Какая польза в том, чтобы ломать голову, наступила ли беременность Джакозы до встречи с пьяным английским солдатом или после нее.

– Бесполезно, я согласна с тобой, – произнесла Элеонора. – Нэд ею доволен. Но при таких обстоятельствах невольно задумаешься… Ладно, хватит об этом. Они все еще настаивают, чтобы ребенку дали это иностранное имя?

– Имя Поль взято из Библии, мадам, имя святого, – напомнила ей Ани.

– Но оно не английское, – упорствовала Элеонора.

Если человеку исполнилось шестьдесят, то ему положено иногда ворчать.

– Поль Морланд – мне не нравится, как это звучит. Но я полагаю, что Эдуард и Сесилия не возражают. Я не принимаю в этом участия.

Ани улыбнулась при мысли об Элеоноре, которую игнорируют, настолько это не вязалось с ее настоящим образом, а затем сказала:

– Хозяину понравилось бы это имя, мадам.

– Бедняжка Роберт выбирал для своих детей приличные имена, – произнесла Элеонора.

Она посмотрела на Ани и увидела, какой седой и сгорбленной та стала. Слезы выступили на глазах Элеоноры.

– Ани, неужели прошло уже двадцать лет, как он умер? Я иногда думаю, узнал ли бы он меня сейчас?

– Он по-прежнему любил бы вас, мадам, так же сильно, как и раньше.

Две женщины пристально посмотрели друг на друга, вспоминая годы, которые они прожили вместе. Внезапно их уединение нарушилось звуком детских голосов. Слышно было, как дети бежали и кричали за высокой живой изгородью.

– Чем там занимаются дети? – сердито крикнула Элеонора. – Моим детям никогда не позволялось так шуметь. Куда это они направляются без няни? Ани, кто должен быть с ними? Сесилия не имеет никакого представления о дисциплине и порядке. Я не знаю, куда катится молодежь. Ани, что же ты стоишь, пойди выясни, что там такое происходит.

Так громко шуметь могли только Том и Маргарет. Эдмунд тихо следовал за ними. Он все делал тихо. Они крикнули ему что-то, раздраженные тем, что он не разделял их энтузиазма.

– Эй, Эдмунд! Не отставай! Мы не будем тебя ждать вечно! Ты что, не можешь бежать быстрее?

Эдмунд показал, что может держаться наравне с ними, и дети рванули через парк, спрятавшись там под деревьями.

– Теперь нас не поймать, и никто не позовет назад в дом, – сказал Том с удовлетворением.

– За нами могут кого-нибудь послать, – предположила Маргарет, заметно волнуясь. – Разве ты не заметил, что бабушка сидела в саду, когда мы пробегали мимо?

Том покачал головой. Он выглядел озабоченным.

– Она точно кого-то послала, – сказал им Эдмунд. – Вы не видели, что она отправила Ани посмотреть, куда мы направляемся?

– А, тогда все в порядке, – быстро ответила Маргарет. – Ани не в состоянии быстро бегать. Она немножко пройдет и вернется. Скажет, что не нашла нас. Так что мы можем не возвращаться до ужина.

– Я могу вам кое-что показать, – неожиданно сказал Том. Ему было десять, а остальным – по одиннадцать, но чаще всего именно он был главным заводилой. Все с нетерпением посмотрели на него.

– Что? – требовательно спросила Маргарет. – Говори, а то я тебя ущипну.

– Я в любом случае собирался показать, – с достоинством произнес Том, – и готов поспорить, что ты меня не ущипнешь, если я сам не позволю.

Эдмунд перевел взгляд с него на нее, размышляя, стоит ли ждать еще одной ссоры между братом и сестрой. На этот раз Маргарет решила не идти дальше угроз, а просто сказала:

– Хорошо. Говори же.

– Нет, я собираюсь не говорить, а показать, но если только вы будете вести себя очень тихо.

Том повел их через лес по тропинке, которая углублялась в заросли. Опытный лесничий без труда угадал бы, что совсем недавно по этой тропинке проходил какой-то крупный зверь, а может, даже не один. Через некоторое время Том дал им знак замолчать и начал пробираться вперед с особой осторожностью. В конце концов они укрылись в зарослях кустарника и увидели оттуда двух лошадей, привязанных к дереву.

– Одна из лошадей принадлежит нам, – с негодованием воскликнула Маргарет, – ее украли?

– Шшш! – сразу же отозвался Том. – Пойдемте, нам дальше! Трое детей медленно и осторожно начали прокладывать себе дорогу, пока Том не остановился почти возле лошадей. Они увидели впереди небольшую поляну, на которой в траве лежала пара.

– Что они там делают? – спросила Маргарет, нарушая тишину.

– Они целуются, – объяснил взволнованный Том. Он напоминал ведущего, который не был уверен, понравится ли публике представление.

– Целуются, но и еще что-то, – с сомнением протянула Маргарет.

Наконец Эдмунд произнес то, о чем они не решались сказать вслух.

– Они спариваются, – без колебаний прошептал он. – Как овцы с баранами осенью. Я наблюдал в прошлом году. Но люди делают это не так, как животные.

Храня молчание, они простояли еще некоторое время.

– Это наша Сесиль и Генри Баттс, – со значением объявил Том, на случай если эта деталь ускользнула от внимания зрителей.

– Но ведь предполагается, что Сесиль выйдет замуж за Томаса Баттса, – сказала Маргарет. – Я слышала, как бабушка говорила об этом с мистером Баттсом.

– Может, ты не то услышала, – высказался Том.

Маргарет покачала головой.

– Нет, я уверена, что речь шла о Томасе. Он старший, поэтому я точно говорю. Бабушка не стала бы выдавать ее за младшего сына мистера Баттса.

– Тогда, возможно, Сесиль что-то перепутала, – решили они и успокоились на этом. Пара в траве приподнялась, потому что им показалось, что они услышали какой-то шум. Маленьким зрителям пришлось замереть на месте, а потом ретироваться в абсолютной тишине.

Генри Баттс сел и стряхнул опавшие листья с волос. Для юноши шестнадцати лет он был исключительно красив. Генри был на год старше Сесили, но уже танцевал, как придворный, и одевался по последней моде. Генри суждено было однажды стать очень богатым, поскольку он унаследовал состояние своей матери. Единственное, что не говорило в его пользу, – это то, что он не был старшим сыном своего отца и поместье со временем отошло бы к его брату.

– Ты слышала? – спросил он Сесиль.

Она сонно улыбнулась, лежа на подушке из травы, которую он ей устроил.

– Нет. Не волнуйся. Мы здесь в полной безопасности. Это, наверное, лошади.

– Да я беспокоюсь только из-за тебя. Если нас застукают, неприятности будут у тебя. О себе я не стал бы волноваться.

– Ничего со мной не случится. Если даже нас и найдут, им просто придется согласиться на наш брак, вот и все. Если ты боишься, что меня накажут, то напрасно. Никто меня не бьет, ни папа, ни мама. Они никого из нас никогда и пальцем не тронули. А моя гувернантка слишком стара и неуклюжа.

– Ну, а как твоя бабушка? Я слышал, она очень строгая. Она в прекрасных отношениях с моим отцом. Ты ведь знаешь, что они хотят выдать тебя замуж за Томаса.

– О, Томас! – с легким презрением в голосе произнесла Сесиль. – Кому он нужен как муж. Он же скучный, как ноябрьский день.

– Он мой брат. Он очень хороший человек, – защищаясь, произнес Генри.

– Но он и вполовину не такой красивый, как ты, – льстиво ответила Сесиль, проводя травинкой по лицу Генри. Он резко перевернулся и поймал Сесиль за руки, глядя сверху вниз на ее красивое кошачье лицо.

– Ты ведьма, – сказал он. – Наверное, ты заколдовала меня, как королева короля, чтобы заставить жениться на себе.

– Только вот я не старше тебя, да и точно не вдова, – парировала Сесиль. – Ты хотел бы на мне жениться?

– Ты ведь знаешь, что хотел бы. Но мой отец и твоя бабушка никогда этого не позволят, так что бесполезно даже думать о женитьбе.

– Кто знает, может найтись выход. А если найдется… ты ведь любишь меня, Генри?

– Да, да, и ты об этом знаешь, – горячо ответил он, склоняясь к ней для поцелуя.

Но на этот раз она капризно оттолкнула его и села.

– Нет, довольно. Время отправляться домой. Жена Нэда рожает, а я уехала. Может, у нее уже появился ребенок. Так что я должна вернуться, чтобы посмотреть…

– Твоя невестка рожает, а ты вот так взяла и уехала? – шокированный, Генри был не в силах сдержать удивления.