Текст книги "Династия"
Автор книги: Синтия Харрод-Иглз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)
Глава девятая
– Нет, нет, нет и нет, – произнесла Элеонора, сердито вышагивая по комнате. – Я не позволю, чтобы меня шантажировала моя собственная дочь. И мне все равно, что ты скажешь, Джо.
Джо стоял у окна ее рабочей комнаты, наслаждаясь открывавшимся видом, пока Элеонора выпускала пар. Он знал, что, заручившись поддержкой Роберта, ему будет намного легче переубедить свою госпожу. Роберту он не стал рассказывать всю правду, он просто сообщил ему, что его дочь влюблена. Роберт был романтиком. Его собственный брак был, по его мнению, основан на любовных чувствах. Поскольку молодой человек не казался абсолютно неприемлемой фигурой, Роберт был склонен дать согласие на этот союз. Большую роль в его настроении играло и то, что им не нужно было искать особых выгод в замужестве Изабеллы, поэтому Роберт прежде всего хотел видеть свою дочь счастливой.
Элеонора, однако, смотрела на все иначе.
– У меня были собственные виды на брак этого ребенка, – говорила она. – Изабелла всегда поступала так, как ей заблагорассудится. В последнюю очередь она принимала во внимание мнение родителей и интересы семьи. Она выросла испорченной и эгоистичной, но на этот раз ей не сойдет с рук ее поведение. Она выйдет замуж за того человека, кого я посчитаю нужным выбрать ей, и на этом точка.
– А если окажется, что она ждет ребенка? – предположил Джо.
– Проклятие на ее голову! И на твою тоже, Джо! Ты же ее покрываешь, разве я не вижу? Она всегда была твоей любимицей, хотя найти вразумительное объяснение этому я не могу. Ты на ее стороне.
– Прежде всего, я на вашей стороне, – произнес он успокаивающе. – Вы это знаете. Садитесь и послушайте меня.
– Мне хорошо известны все твои приемы, и своими медовыми речами ты меня не купишь, – сказала она, но села, приготовившись слушать.
Элеонора сложила руки на округлившемся животе и подняла на Джо глаза:
– О, я чувствую себя такой больной и уставшей. Почему эта девчонка должна создавать мне проблемы именно сейчас?
– Она влюблена, а влюбленный человек не думает о последствиях. Уж вам ли этого не знать? – проговорил Джо, вкладывая в свои слова хорошо известный ей смысл.
Она вздрогнула.
– Прекрати, Джо, – сказала она предостерегающе.
– Элеонора, у вас есть чудесная возможность избавиться от проблем, которые создает вам Изабелла. Парень весьма хорош, между прочим.
– Сын виноторговца! – презрительно отрезала Элеонора.
– Вы очень высоко вознеслись с тех пор, как принимали у себя герцога, – сурово произнес Джо. – Знатного лорда вы для нее не найдете, и вам это хорошо известно.
– Но и найти кого-то получше виноторговца мне бы не составило труда, – парировала она.
– Не составило? Даже теперь, когда она потеряла невинность?
– Этот вопрос можно было бы легко замять. Мы можем запереть ее до тех пор, пока не выяснится, беременна она или нет. Ведь никому, кроме тебя и меня, неизвестно, что она натворила.
– Вы избавили бы себя от ненужных неприятностей и душевных переживаний, если бы приняли этот как fait accompli [11]11
Fait accompli ( фр.) – свершившийся акт.
[Закрыть], – сказал Джо.
Он подошел и склонил перед ней колени.
– Ради вас, ради вашего спокойствия я и говорю это. Вам не стоит беспокоиться из-за подобного. Позвольте девочке выйти за него замуж. Какая разница? Что вам до ее брака? У вас ведь хватает и земель, и золота.
Элеонора раздраженно тряхнула головой.
– Я не могу вынести того, что эта девчонка добилась своего. И обвела меня вокруг пальца.
– Гордыня. А ведь это грех, вам известно. Гордыня побеждается здравым смыслом, госпожа. Подумайте, что вы на это скажете?
Элеонора заколебалась, а потом потрепала Джо по щеке:
– О, ты знаешь, как подобрать ко мне ключик. Это она тебя подговорила? Нет, не отвечай. Я не хочу знать. Ты прав – такой вопрос не стоит беспокойства. Если Роберт считает жениха подходящим, пусть пойдет и убедится в этом сам. Пусть увидится с этим… виноторговцем.
Внезапно ее озарила мысль:
– Ты же ничего не рассказывал Роберту о fait accompli, да?
– Нет, никому, кроме вас.
– Хорошо. Никому не должна быть известна эта часть истории. Можешь сказать госпоже Изабелле, что она получит своего паренька из таверны, раз уж так ей хочется. Но, ради Бога, убедись, что она никому не разболтает, какой ценой получила наше согласие, особенно Роберту.
Джо поднялся и поклонился.
– Вы приняли абсолютно правильное решение, – сказал они вышел с легкой улыбкой на лице.
Господин Каннинг был вне себя от счастья, когда узнал об удачных перспективах, которые открывались его сыну в связи с предстоящим браком. Сначала приняли решение не откладывать свадьбу и назначить ее на июнь, но в начале месяца Элеонора раньше времени разрешилась от бремени. Она родила дочь, которой суждено было прожить лишь два дня. Свадьбу пришлось отложить.
В июле пришла новость, что короля поразил тяжелый душевный недуг, от которого он оглох и онемел. Говорили, что король, не узнает никого и ничего вокруг. Королева рыдала и цеплялась за его руку, но он просто отворачивался от нее, не узнавая. Непостижимая причина отрезала его от остального мира. Вначале королева и ее приближенные пытались скрыть новость от герцога Йорка, но она стала известна, и вскоре королеве пришлось созывать Совет, во главе которого он по праву и оказался.
– Не считаете ли вы, что пришло время стать на сторону нового покровителя? – спросила Элеонора Роберта, когда им сообщили эту весть. – Вы же видите, что наш патрон поступил нечестно. Теперь, когда лорд Ричард стал главой Совета, лорд Эдмунд наверняка будет обвинен в государственном преступлении, а возможно, и казнен.
– Я подожду, пока это произойдет, – сказал Роберт. – Я не хочу, чтобы обо мне говорили, будто я перебежчик.
– Вы совершенно не обязаны сохранять верность человеку, который этого не заслуживает, – отрезала Элеонора.
– Несправедливость обнаруживается с обеих сторон. Мы должны посмотреть, что предпримет Йорк. Он может оказаться таким же хищным и жадным, как и все прочие.
Элеонора продолжала чувствовать себя плохо, и свадьбу перенести на октябрь. А пока Изабеллу отослали к Хелен и ее мужу, чтобы она могла видеться со своим женихом под надлежащим присмотром. Она была безмерно счастлива. В сиянии влюбленности Изабелла выглядела почти красавицей, так что Элеонора с неохотой вынуждена была признать, что из нее еще может получиться неплохая невеста. Она стала заниматься приготовлениями к свадьбе с видимым энтузиазмом и начала с заказа свадебного платья для дочери.
Свадьбу назначили на шестнадцатое октября. Тринадцатого числа Изабелла приехала домой, чтобы подготовиться к ней. Мать встретила ее почти благосклонно, а когда они вместе решали вопросы организации торжества, то в их отношениях появилось даже что-то похожее на привязанность. Но затем, пятнадцатого числа, проезжавший через городские ворота курьер сообщил новость о том, что королева родила здорового мальчика, которого нарекли Эдуардом. Королевское имя прямо отсылало всех сомневающихся к Эдуарду Третьему, родословная которого была отправной точкой для всех претендентов на престол.
Элеонора пришла в отчаяние.
– Это худшее, что могло произойти! – воскликнула она. – Если бы она умерла или если бы умер ребенок! Или хотя бы она родила девочку! Но теперь она будет стоять насмерть, чтобы удержать своего выкормыша на троне. А для нас это будет означать бесконечные войны и бесконечное правление этой проклятой узурпаторши! И если сейчас король умрет, – а кто знает, как будет протекать его болезнь, – мы опять получим мальчика-короля на троне и двадцать лет интриг и беспокойства в придачу.
Даже Роберта потрясла эта новость.
– Я не подумал об этом. Возможно, было бы лучше, если бы лорд Ричард взял правление в свои руки… Может, как протектор…
Но Элеонора перебила его:
– Она убьет его. Если он станет протектором, то не протянет и года. Она прикажет убить его ради ее собственного ребенка. Она сейчас как кровожадная волчица. Ведь она не имеет представления о том, как ведут себя цивилизованные люди.
Элеонора снова настаивала на том, что дату свадьбы надо перенести.
– Как мы можем веселиться в такое время? – восклицала она.
Но Роберт и Джо общими усилиями убедили ее не предпринимать таких крайних шагов:
– Люди поднимут нас на смех. Они скажут, что мы слишком высокого о себе мнения. Какое нам дело до того, что королева родила сына? Вы не можете серьезно полагать, что это веская причина, чтобы отменить свадьбу.
Изабелла была как на иголках эти два часа, пока они разговаривали. Хотя она испытала огромное облегчение, узнав, что свадьба все-таки состоится, она не могла до конца простить мать и бросала на нее мрачные взгляды.
– Она все испортит, только дайте ей волю, – пробормотала Изабелла на ухо Джо, который тут же задал ей головомойку.
С утра день выдался погожим. Стояла холодная, но ясная осенняя погода, а на опавшей листве серебрилась изморозь. Весь дом проснулся еще на заре. Они провели службу, а затем Изабелла поднялась к себе наверх наряжаться. Жак уже колдовал в кухне над приготовлением блюд для свадебного пира. Слуги украшали главный холл красными и оранжевыми осенними цветами, а еще ветками с золотой листвой и малиновым вьюнком.
Ани помогла Изабелле с платьем, но вначале выщипала ей брови и замазала самые заметные веснушки отбеливающими сливками. Она тронула рыжие ресницы Изабеллы черной краской, а потом выдавила по капле белладонны в глаза, чтобы зрачки стали еще чернее и заблестели.
– Немного красной краски на губы, дитя мое, – сказала Ани, а затем посмотрим, как на тебе будет выглядеть твой головной убор.
Она начала устраивать тяжелую, в россыпи жемчуга, конструкцию на невзрачные волосы Изабеллы. Потом Ани поправила на ней вуаль и протянула невесте начищенный до блеска серебряный диск.
– Вот так. Что вы скажете о невесте, дитя мое?
Изабелла уставилась на собственное отражение. Наконец она застенчиво вымолвила:
– Неужели это я? Я выгляжу совсем другой. Почти… симпатичной.
– Вы выглядите красавицей, как и положено. Любая девушка становится красавицей в день своей свадьбы.
– Ани, я так счастлива. Может, поэтому я и смотрюсь так хорошо. Я никогда не думала, что буду счастливой в день своего замужества.
– Замужество – это только начало проблем, – заметила Ани добродушно.
– В моем случае это конец, – пророчески произнесла Изабелла. Ани мелко перекрестилась, чтобы не сглазить.
– Мы будем веселиться от души. Он собирается подарить мне пустельгу в качестве свадебного подарка. Первое, что мы с ним сделаем, это отправимся на соколиную охоту на торфяники.
– Вот еще, – возмутилась Ани. – Ястреба в подарок невесте! Это плохая примета.
– Я в такие вещи не верю, – храбро ответила Изабелла.
– Не очень-то много времени у вас останется для охоты, как только пойдут дети. Как было у госпожи? Пятеро детей за четыре года. Охота и скачки не для беременных.
– Так вот почему ты не вышла замуж? – невинно спросила Изабелла. – Потому что тебе не хотелось иметь детей?
– Довольно этих разговоров, мисс, – живо отозвалась Ани. – Подходите-ка сюда и позвольте мне поправить ваше платье. Когда женщина выходит замуж, она рожает детей. Такая у нее обязанность.
– У Хелен нет детей, а она замужем уже два года.
– У нее появятся дети, когда на то будет воля Божья. Тихо! Вам следует настроиться на благостный лад, перед тем как идти в церковь, а не болтать о вещах, вас не касающихся.
Изабелла приняла замечание вполне миролюбиво и обняла Ани.
– Ах ты, моя любимая старушка, – прошептала она.
Ани ей что-то односложно ответила, но слезы блеснули в уголке ее глаз.
В девять Морланды прибыли к дверям церкви Святой Троицы, но, к своему великому удивлению, не обнаружили там Каннингов. Брови Элеоноры поползли вверх от возмущения. Она почувствовала себя оскорбленной, но делать было нечего и им пришлось ждать. В половине десятого ни жениха, ни его гостей по-прежнему не было видно.
– Ну, это уже слишком, – сердито произнесла Элеонора, стараясь говорить тихо, так чтобы услышал только Роберт. – Вот что выходит, когда связываешься с людьми не своего круга.
Изабелла выглядела испуганной, но была настроена решительно.
– Он явится здесь через минуту. Он не мог так задержаться без серьезной причины, – сказала она Ани.
– Конечно, дитя мое, – рассеянно ответила та.
– Похоже, ты не веришь мне, – рассердилась Изабелла. – Чего ты боишься? Ты думаешь, кто-то мог его остановить?
– Нет, конечно, нет. Какой вздор. Успокойтесь. Не показывайте, что вы расстроены. За вами наблюдают.
– Да, да, ты права. Мне нечего бояться.
В ее голове звучал голос Люка: «Я никогда не покину тебя». Никто не в силах был помешать ему прийти. Тем временем Роберт тихо отдавал приказ одному из своих пажей разведать, что произошло в Петергейте. Но его слуга не одолел и половины дороги, когда один из слуг Каннингов вбежал в церковный двор, бледный, с опухшими от слез глазами. У него был совершенно потерянный вид.
– Господин Морланд, госпожа… – тяжело выдохнул он.
– Что? – Роберт схватил его за руку, потому что слуга чуть не упал. Это был пожилой мужчина. Возможно, он служил нотариусом у Каннинга. Он поискал невидящим взором Морланда, и его губы беспомощно зашевелились. Мужчина не в силах был вымолвить ни слова. Морланд знаком показал Элеоноре отойти назад и заговорил с ним тихо, но твердо:
– Успокойся, добрый человек, и расскажи нам все по порядку.
– Это мой молодой господин, – наконец вымолвил слуга, и сразу же слезы потоком хлынули у него из глаз. – Он выходил из дома, чтобы отправиться в церковь… Весь разодетый… В свадебном наряде… – Он вдруг увидел Изабеллу, и слезы начали душить его с новой силой. – Ветер захлопнул за ним входную дверь, а одна из черепиц сорвалась с крыши. Наверное, она уже давно расшаталась… – теперь он обращался к самой невесте.
Роберт в ужасе смотрел на слугу. Черепица на крышах домов делалась из твердого камня и была размером два квадратных фута, а толщиной не меньше трех дюймов. Чтобы ее поднять, требовалось двое мужчин.
– Его ударило? – спросил он шепотом. Старик-слуга кивнул, лишенный дара речи.
– Насмерть?
– Насмерть, сэр, – проговорил он, но его взгляд при этом был обращен к Изабелле.
Ее лицо побелело, а руки метнулись к горлу, как будто она задыхалась. Она взирала на посланника, не в силах поверить в услышанное. До нее не доходил смысл сказанного, она не желала ничего понимать только переводила взгляд с одного лица на другое, словно пытаясь найти человека, который сказал бы, что все это неправда.
– Дитя мое… – Ани хотела обнять ее, но Изабелла отстранилась. Из ее груди вырвался стон, а затем она остановила взгляд на лице матери.
– Ты, – задыхаясь, вымолвила она. – Ты сделала это! Ты не могла вынести моего счастья! Ты убила его!
– Изабелла, опомнись, ты не понимаешь, что говоришь, – сказала ошеломленная Элеонора.
Она сделала шаг вперед, протянув руку.
– Нет, не прикасайся ко мне! – закричала Изабелла, отпрянув назад. – Я знаю, что говорю правду. Это не могло произойти просто так. С самого начала ты не хотела, чтобы мы с ним поженились! Но зачем тебе было делать это?! Зачем?!
А затем она разрыдалась, издавая звук, который, казалось, шел прямо из ее растерзанного сердца.
– Люк! – восклицала она, оглядываясь по сторонам, словно не зная, куда ей бежать.
Ани пыталась взять ее за руку, но она вырывалась и плакала, так, что они опасались за ее рассудок. Отец, мать, сестры – все пытались утешить Изабеллу, но как только они притрагивались к ней, она начинала кричать и биться в рыданиях, будто была окружена врагами. Наконец она побежала к Джо, спрятав лицо у него на груди, и позволила себя немного успокоить.
Джо отрицательно покачал головой, когда Роберт и Элеонора хотели подойти к нему.
– Позвольте мне самому позаботиться о ней, – сказал он. – Я отвезу ее домой. А вы последуете за нами, как только будете готовы.
Джо гладил Изабеллу по голове – ее свадебный убор упал, когда она металась в отчаянии.
– Бедное дитя, – вздохнул он. – Бедный, бедный молодой человек.
Он поднял рыдающую девушку на лошадь, сам сел позади нее, и медленно тронул с места, направляясь сквозь череду голых деревьев к дому.
Эта зима была для них очень печальной. Вначале они всерьез опасались, что Изабелла лишится рассудка, потому что она плакала и плакала, пока ей не становилось дурно и у нее пропадал голос. Ее горе было столь велико, что она отказывалась от еды и питья. Изабелла почти не спала, и за короткое время от нее осталась жалкая тень. Она упорствовала в своем отношении к матери, убеждая всех вокруг, что та приказала убить ее суженого, как ни пытались Ани и Джо переубедить ее. Даже после прекращения истерических приступов, когда она черепашьим шагом начала двигаться к выздоровлению, Изабелла была молчаливой и задумчивой. Она старалась избегать общества матери, а если им случалось оказаться в одной комнате, то Изабелла бросала на мать мрачные ненавидящие взгляды.
В ноябре лорд Эдмунд был обвинен в совершении государственных преступлений. Его заточили в Тауэр. Казалось, что теперь для Морландов настали плохие времена, потому что иметь такого покровителя было небезопасно. Роберт все еще не хотел отказываться от человека, которому был многим обязанным. Но предъявленные обвинения выглядели очевидными. Его могли освободить только при прямом вмешательстве королевы. Роберт с неохотой согласился прекратить снабжать клан Бофоров деньгами или людьми, но при этом никак не желал демонстрировать свою поддержку Йорку. Когда Элеонора предложила Роберту выразить свои новые политические симпатии, он серьезно с ней поссорился.
Рождество они провели очень тихо. У них не было никого из гостей, кроме Хелен и ее супруга, а также мистера Шоу и его дочери Сесилии, серьезной двенадцатилетней девочки. Хелен почти не изменилась после замужества. Она была счастлива со своим мужем, который гордился ее красотой и покупал ей самые модные наряды. То, что у них не было детей, однако, начинало сказываться на настроении обоих. Хелен была бледной и выглядела подавленной, хотя в сравнении с младшей сестрой она, можно сказать, цвела как роза. Изабелла уже была не ребенок. Весь ее боевой дух, ее смелость и бесстрашие улетучились. Она вздрагивала от любого неожиданного звука. Ее раздражали дети. Она не разговаривала со всеми, все время погруженная в мысли об утраченной любви. Единственным человеком, с кем она сохранила нормальные отношения, был Джо. Он делал все, что было в силах, чтобы вывести ее из этой темной полосы печали – но без малейшего успеха.
Когда пришла весна, дела, казалось, пошли несколько лучше, Элеонора снова была беременна. Первые месяцы беременности она всегда находилась в хорошем расположении духа, была бодра и активна. Элеонора принялась убеждать Роберта заняться новым делом. Она считала, что сейчас важно вложить капитал в производство ткани.
– Это то дело, которое даст самую большую прибыль в будущем, – сказала она. – Великие дни торговцев шерстью позади. На этом рынке стало слишком тесно, конкуренция велика. Теперь, когда Франция потеряна для нас, мы не сможем держать цены, как раньше.
Роберт и слышать ни о чем не хотел.
– Торговля шерстью никогда не придет в упадок, – возражал он. – Всем нужна шерсть, и нет шерсти лучшего качества, чем английская. Это общеизвестно.
– Конечно, всем нужна шерсть. Но зачем? Да затем, чтобы делать из нее ткань! А потом продавать ее, дорогой мой! Они покупают у нас шерсть по низким ценам, а затем делают ткань, – парировала Элеонора.
– Наша шерсть не продается по низкой цене, – стоял на своем Роберт, закатывая глаза, – уж мы-то заботимся об этом.
– О да, господин главный поставщик, мне это хорошо известно. Но, тем не менее, те, кто производят ткань, получают огромные прибыли. Посмотрите сами, сколько нам приходится платить за отрез хорошей тонкой шерсти. Разве вы не видите, что это просто еще один шаг в том направлении, в котором мы уже начали двигаться? Вместо того чтобы обогащать скупщиков, мы перешли к самостоятельной продаже шерсти, и это дало нам дополнительную прибыль. Так почему бы нам самим не начать производство ткани и положить себе в карман прибыль текстильщиков?
Но Роберта было не переубедить. Ему нравилось, как складываются дела, и он не склонен был что-то менять. Ему нравилось и то, как он утвердился среди купцов. Он понимал, что если придется начинать сначала, это потребует от него титанических усилий.
– Вы просите, чтобы я воровал работу у других людей, – сказал он. – Что будет со страной, если каждый начнет менять свое ремесло? Нет, нет, моя дорогая жена, я всю жизнь занимался шерстью и буду продолжать делать то же самое. – Он ласково потрепал ее по щеке. – У вас всегда возникают какие-то безумные идеи. Все время гонитесь за чем-то новым.
– А вы напоминаете мне тех стариков, которые неодобрительно цокали языком, когда в домах начинали строить дымоходы. Помните, они говорили, что нам нечем будет дышать без дыма в доме, – проговорила Элеонора с улыбкой.
Она знала, что победить в первой же битве невозможно.
В апреле герцога Йорка назначили лордом-протектором. Он призван был действовать от имени и в интересах короля, пока последний не обретет вновь ясность ума, если такого вообще следует ожидать. Опасения Элеоноры за его жизнь не оправдались. Первым делом герцог созвал всю знать и крупных землевладельцев и заставил их присягнуть на верность принцу Эдуарду. Возможно, это было самым правильным шагом, чтобы на какое-то время удержать королеву от опрометчивых поступков. Он восстановил мир в королевстве, уже порядком охваченном волнениями. Он старался вершить правосудие по справедливости, так что показалось, что наконец наступают хорошие времена. Несчастная страна была на пути к восстановлению, как Ирландия, где, по мнению Элеоноры, герцог не тратил времени даром.
Роберт теперь был вынужден признать, что герцог оказался лучшей политической фигурой. Именно с ним стоило связывать надежды на мир в Англии. Роберт признал и необходимость стать на сторону Йорка: он написал письмо, сообщая о своей поддержке и предлагая правительству деньги, если таковые понадобятся. От герцога пришел весьма благожелательный ответ, в котором он выражал благодарность за предложение помощи. Ричард обещал пользоваться ею в случае необходимости. Чтение письма вызвало в памяти Элеоноры образ герцога в лунном сиянии, когда он поцеловал ее, а она поклялась ему в своей верности.
Осенью Элеоноре пришлось попрощаться со своим горячо любимым сыном Томасом. Когда ему исполнилось тринадцать лет, мальчика решили отослать в Кембридж изучать право. Идея принадлежала Элеоноре, а Роберт ее с радостью поддержал.
– Нашей семье очень понадобится кто-нибудь, знающий законы, – сказал он.
Но одно дело – строить планы, а совсем другое – проститься с сыном – красивым и очаровательным мальчиком, который был настоящим утешением в трудные времена.
– Не волнуйтесь, матушка, – сказал он накануне своего отъезда, – я буду приезжать на каникулы, как только смогу.
– Как только сможешь, – печально повторила она. – Дитя мое, не беспокойся о деньгах. Если тебе понадобятся деньги, чтобы приехать домой, дай только мне знать, и я вышлю тебе немедленно, сколько требуется.
– Учись прилежно, сынок, слушайся своих наставников во всем, – дал сыну отцовский совет Роберт.
– И не вздумай пристраститься к вину, я слышала, это делают некоторые мальчики, – резко добавила Элеонора. – В твоем возрасте вполне достаточно эля.
Томас усмехнулся.
– Да, матушка, я все запомнил. Я вернусь в отчий дом таким же хорошим и честным парнем, каким покидаю вас.
Элеонора ущипнула его за щеку.
– Ты у меня дерзкий мальчишка, – сказала она. – Пиши мне как можно чаще. Я же буду молиться о тебе каждый день.
На следующее утро, еще до рассвета, Томас уже был в пути, сопровождаемый группой всадников, которые следовали в том же направлении и согласились позаботиться о нем. Ему предстояло учиться в Кембридже четыре года, а затем устроиться на службу в одном из судебных залов Лондона. Получалось, что кроме коротких визитов на каникулы, Элеоноре не удастся видеться с сыном, пока тот не станет взрослым мужчиной.
То ли из-за печального настроения, вызванного отъездом любимого сына, то ли по каким-то другим причинам, но вскоре после разлуки с Томасом Элеонора слегла раньше срока и родила девочку, которая не прожила и дня.
Пришла длинная суровая зима. На Рождество стало известно, что король вновь в здравом уме. Его выздоровление было внезапным и неожиданным. Торжествуя, королева сместила с поста главы Совета лорда Ричарда и освободила из заточения в Тауэре лорда Эдмунда. Ричард в страхе за свою жизнь бежал на Север, чтобы заручиться поддержкой своих сторонников там. Вновь разгорелись старые распри. Королева была одержима мыслью об устранении лорда Ричарда. Он же пытался защитить себя. В результате страна вновь была разорвана в их битве на выживание.
Для Морландов эти события стали первым серьезным испытанием. Королева убедила монарха, что Ричард – его враг. Ричард был решительно настроен получить аудиенцию у короля, дабы заверить его в обратном, однако у него не было никаких шансов на это, не имея на своей стороне армию. Он собрал свои силы на Севере, и Роберт не только отрядил к нему двадцать воинов, но и присоединил собственный меч. Ричард с такой военной поддержкой двинулся на Юг. Король, Бофор и их армия приближались к Северу. Они встретились в Олбани. Сражения как такового не получилось. Уже через час все окончилось. Преимущество было на стороне Ричарда. Хотя битва была такой короткой, она унесла жизни многих великих деятелей. Так, в первые же минуты сражения был убит лорд Эдмунд.
Бедный стенающий король полагал, что Ричард непременно убьет его, поскольку жена монарха сделала все возможное, чтобы убедить короля в кровожадности Ричарда Йорка. Но вместо этого герцог преклонил колени перед своим королем и вновь присягнул ему на верность. Изумлению и счастью короля не было предела. Роберт описал эту трогательную сцену Элеоноре, когда возвратился домой, после того как армия Йорка препроводила короля обратно в Лондон.
– Но толку от всего этого не будет, – добавил Роберт мрачно. – Король пляшет под дудку королевы. Он верит всему, что она ему говорит. Королева – настоящий враг лорда Ричарда, и он не может поразить ее без того, чтобы не задеть и короля. А если он позволит ей нанести удар первой, то, вероятнее всего, будет либо осужден, либо убит.
– О, эта женщина! Как я ненавижу ее! – воскликнула Элеонора, сжав кулаки. – Этой стране не видать мира, пока она жива. Будь я мужчиной, я убила бы ее сама.
– Тогда мне есть смысл порадоваться тому, что вы женщина. Если бы вы решились на такое безумство, вас ожидала бы страшная смерть, – сказал Роберт. – Нам ничего не остается делать, как только молиться.
– Я все время провожу в молитве, но, кажется, это не помогает.
