Текст книги "Американская королева (ЛП)"

Автор книги: Сиерра Симон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Шлеп!

Резкий шлепок по внутренней стороне моего бедра.

Меня удивляет яркая вспышка боли, но еще больше поражаюсь тому, что моя киска сжалась, мурашки побежали по коже, и соски затвердели. Изо рта вырывается всхлип.

– Я первый мужчина, который смотрит на твою киску, таким образом, ведь так? Первый, кто раскрыл ее и просто посмотрит.

– Да, сэр.

Горячая вспышка в животе напоминает о ночи с Эмбри. Тогда не было взглядов, преднамеренных ласк или прелюдий. Только руки, губы и потребность. Есть что-то столь неотъемлемое в контроле и ожидании Эша. Эмбри относился ко мне как к сокровищу, которое он просто не мог не украсть. Эш обрабатывает меня как драгоценный камень, который нужно отполировать, а затем испортить, чтобы снова заполировать. Будто я красива лишь для его разрушения.

– Я хочу, чтобы ты показала, что делала, когда писала мне, – сказал он. – Я хочу увидеть, как ты трахаешь себя.

Я резко выдыхаю.

– Прямо сейчас?

– Да. Прямо сейчас.

Внезапно вся моя храбрость исчезает.

– Я просто… Я никогда не делала этого ни перед кем. Я боюсь, что буду выглядеть глупо.

– Я мечтал о тебе десять лет, – заверяет Эш. Его пальцы снова дразня, потирают меня. – О тебе, на моем столе, раскрытой для моего удовольствия. Это большее, на что я мог надеяться. Ты не можешь меня разочаровать.

Но, почувствовав мое колебание, Эш вложил в мою свою ладонь и сжал ее.

– Я помогу тебе начать, – говорит он, направив мою руку к изнывающей киске. Обнаженная кожа там мягкая, восхитительно нежная. – Не думай об этом иначе, чем есть на самом деле. Я заставляю тебя делать это. У тебя нет выбора. Неважно, насколько странно или неловко происходящее, потому что единственное, о чем тебе нужно беспокоиться, – мои слова и стоп-слово. Скажи «да, сэр», если понимаешь.

Его слова расслабляют и успокаивают. Нельзя остановить ад, даже если ты хочешь этого, и он прав, как только я откажусь от контроля и отдам свое тело его желаниям, страх смущения исчезнет.

– Да, сэр.

– Хорошая девочка. А теперь покажи, что ты делала в том компьютерном кресле столько лет назад. Я хочу увидеть, как ты кончишь.

Я, закрыв глаза, делаю, как приказано. Эш направляет своей рукой, и мои пальцы касаются мокрых складок, а затем поднимаются выше к опухшему клитору. В тот момент, когда мои пальцы касаются его, я чуть не падаю со стола. До этого я умирала от голода, нуждалась в этом, даже несмотря на то, что каждую ночь ласкала себя сама. Эш кардинально менял все. Это уже не я и мои размытые воспоминания, слившиеся с самыми темными фантазиями. Я – это руки Эша на моих бедрах, пульсирующая вена на шее Эша, серебристый галстук Эша, сверкающий в тусклом свете гостиной Белого дома. Мы вместе – это интимно, как и секс, хотя мы полностью одеты, а рука, ласкающая клитор – моя.

Мне требуется всего минута, чтобы найти ритм, найти тот идеальный темп и давление, чтобы тело медленно поднималось к пику. Я закусываю губу, заглушая тихие стоны. Но не могу остановить покачивания бедер. Тело проснулось и потребовало большего. Я раскинула ноги шире, Эш поддержал меня шипением, и я сильно недооценила его значения, потому что мгновенно оказалась близко, невероятно близко к краю.

– Ты готова кончить передо мной, не так ли? – тихо спрашивает Эш.

Я киваю, тяжело дыша. Я влажная, мое тело горит, бедра напрягаются, клитор и твердеет и распухает одновременно. Другой рукой я все еще оттягиваю трусики в сторону, чтобы продемонстрировать себя Эшу, и мне не хватает пальцев. И почувствовав это, Эш цепляет ткань большим пальцем, освобождая меня от этой задачи. Упираясь рукой на стол позади себя, я наклоняю голову и откидываюсь назад, наслаждаясь прикосновениями Эша, его голодными глазами на моей киске. И от одной этой мысли достаточно, чтобы подтолкнуть меня к краю обрыва.

– Тогда скажи, когда, – приказал он. – Я хочу знать, когда.

– Сейчас, – выдыхаю я. – Прямо сейчас.

Не медля, Эш вводит в меня два пальца. Грубое вторжение посылает импульс в мое тело. Оргазм резко становится интенсивнее от больших незнакомых пальцев внутри, и я сжимаю их, содрогаясь от освобождения.

– Смотри на меня, – приказывает Эш, и я, глядя в его глаза, кончаю.

Я, до сих пор держа его за руку, пережидаю свой первый оргазм, которого впервые за многие годы добилась не одна.

– Ох, это хорошо, – бормочет Эш, наблюдая за тем, как я трахаю его пальцы. – Это так хорошо. Именно то, что мне нужно.

Звучит так чувственно, что моя киска снова сжимает твердые пальцы.

Я тихо смеюсь – недоверчиво, невесело. Не могу поверить, что только что сделала это.

Я не могу в это поверить.

– Тебе хорошо? – спрашивает Эш, не вынимая пальцы.

– Да, – выдыхаю я.

Пальцы мучительно провернулись, вспыхнула боль, а за ней последовала волна глубокого зудящего желания.

– Не будь неблагодарна, – командует президент. – Что скажешь?

Так трудно думать с его пальцами во мне, пока удовольствие волнами пронзает все мое тело.

– Да, сэр?

Еще одно вращение, и я начинаю бороться с желанием трахать его пальцы снова и снова.

– Попробуй снова.

Вращение пальцами – мой стон.

– Что. Ты. Скажешь. – Вращение, вращение, вращение. – Когда. Я. Доставил. Тебе. Удовольствие.

– Благодарю вас, сэр, – задыхаюсь я, больше не боясь себя и не попадая в темп его толчков.

Небольшая улыбка выгибает уголок его рта.

– Хорошая девочка.

Мистер президент надавливает большим пальцем на клитор и начинает работать над ним, доводя меня до второго оргазма так быстро, что я едва успеваю заметить подступающую дрожь. Оргазм накрывает меня, и я дрожу, поглощенная блаженством, сжимаясь в руках Эша и задыхаясь.

Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе.

Глаза Эша пылают жаром. Благодарностью.

– Нет, спасибо тебе, ангел, – бормочет он, глядя мне в лицо, и пальцами нежно поглаживает мое лоно. – Я благодарен тебе больше, чем можешь себе представить.

ГЛАВА 10

Настоящее

Еще несколько раз Эш толкается в меня пальцами, задевая точку G, проверяя мою реакцию, а затем вытаскивает их и вытирает о мое платье – одновременно унизительный и невероятно сексуальный жест. Прежде чем я успеваю погрузиться в мысленный монолог о том, что я из себя представляю, он говорит:

– Щелкни пальцами, если хочешь произнести стоп-слово.

Я смущенно моргаю, а затем большая рука Эша сжимает мои волосы на затылке, и буквально стаскивает меня со стола, опустив на колени. Я падаю меж его ног, его рука в волосах мешает обрести равновесие, и я тяжело приземляюсь на ковер. Платье задирается и обнажает мою задницу.

Рука Эша уже тянется к пряжке ремня, уверенно расстегивает штаны, и я вижу его. Мужской член, твердый и толстый, и гораздо прекраснее, чем представляла. У Эша гладкая и широкая головка, красная от прилившей крови. Сильно дрожа, я, как жадная девушка, тянусь обеими руками к члену.

Но ощущаю резкий рывок за волосы.

– Только рот, – говорит Эш.

У меня практически нет опыта в этом вопросе, но я вспоминаю ободряющие слова Эша в самом начале и выкидываю страх из головы. Он хочет, чтобы я попыталась, я хочу попробовать, и это все, что имеет значение. И поэтому я наклоняюсь вперед и пробегаюсь языком по нижней стороне его члена, чувствуя каждую венку, наслаждаясь прерывистым дыханием, которое раздается надо мной. Я повторяю действие снова, на этот раз быстрее. Пробую языком головку, ища каждую точку, от которой Эш сжимает мои волосы чуть сильнее, напрягает живот и судорожно глотает воздух. Без рук тяжело придать необходимое давление, поэтому я наклоняюсь вперед, прижимая его член к мускулистому животу, который по-прежнему спрятан под белой рубашкой. Чувствую щекой гладкую прохладу итальянского хлопка и шелкового галстука, контрастирующего с горячей кожей. Эш одной рукой сжимает ствол у основания, а другой держа меня за волосы, направляет мой рот к члену.

Головка члена настолько широка, что я задыхаюсь. Она толкается в мое горло, но до конца еще далеко… Эш еще раз насаживает меня на член, дыхание перехватывает, глаза жгут слезы, размазывая тушь. Мое сердце бешено бьется, кровь наполняется адреналином, и я понимаю, что извиваюсь всем телом, а киска требует большего. Я одновременно возбуждена, взволнована и пристыжена.

Эш молча замирает, не отпуская моих волос, и не двигает рукой, которая держит основание члена, и я понимаю, что он ждет. Он дает мне представление о том, что будет, ждет, что я щелкну пальцами или скажу его имя, чтобы остановить. Но я ни делаю ни того, ни другого.

Вместо этого я облизываю губы.

Затем он улыбается – быстро, будто сам себе. Удовлетворенно, словно осознав, что сделал правильный выбор.

Его член снова скользит по моим губам и входит, но на этот раз я готова. Открываю губы и глубоко вздыхаю через нос.

– Расслабь язык, – бормочет Эш надо мной, а затем снова выходит. – Ах, да, вот так.

Он двигается немного медленней, чем в первый раз, отталкивая и снова насаживая меня на член равномерными, но углубляющимися движениями, пока, наконец, не толкается глубоко в мое горло. Мое тело протестует, горло судорожно сжимается, пытаясь избавиться от члена, но тут я понимаю, что рука Эша нежно гладит меня по волосам, и он что-то напевает мне. Из-за сковавшей меня паники и заложенных ушей я не могу расслышать слов, но его голос просто помогает. Я дышу через нос, пока слезы стекают вниз, и борюсь с рвотным рефлексом.

– Святое дерьмо, – ругается Эш, когда я сглатываю, и делает выпад бедрами. – Блядь.

Я сглатываю снова, и вызываю ту же реакцию – ругательства и отрывистые толчки в горло. Чувствую триумф, но и вижу, как мои слезы, смешавшись с тушью, капают на его белоснежную рубашку. Должно быть, Эш тоже видит это, потому что стонет – частично сожалея и желая большего. Я чувствую его сопротивление, он удерживает мою голову и выходит из меня, но все, что чувствую я – прилив благодарности, а также неописуемую гордость за то, что заставила Эша так реагировать.

Я делаю несколько отчаянных вдохов. Он смотрит на мое лицо и нежно вытирает большим пальцем черные потеки на моих щеках.

– Еще, – говорит он. – Мне нужно больше. – А затем снова врывается в меня, в этот раз без пощады.

Я не щелкаю пальцами, не борюсь, потому что, боже помоги, мне это нравится, но не могу остановить мои пальцы, обхватившие его бедра. Мои голые колени трутся о ковер, пока Эш трахает меня в горло. Агрессивно, жестко, и чертовски опьяняюще. Меня использовали грязно и жарко. Он распутный, толкался в меня, ругался и потел, напоминая скорее зверя, чем человека, и все из-за того, что я делала. И делала хорошо.

– Мне нужно кончить, – бормочет он. – Я скоро кончу.

Я быстро выдыхаю воздух, а затем снова беру в рот член и чувствую, как обе его руки ложатся на голову, толкая меня до упора, до того места, где мой нос упирается в чистые, коротко подстриженные волосы у основания ствола. Теперь, узнав его реакцию от глотания, я повторяю этот трюк, заставляя его впадать в исступление. Эш руками фиксирует мою голову, и несколько раз жестко толкается в горло. Шелковый галстук трется о мою щеку, а мои руки в отчаянии тянутся к его брюкам, ремню, дорогой кожаной обивке кресла.

Наконец Эш извергается в меня с хриплым рычанием, от которого мои пальцы сжимаются. Я, наверное, буду слышать это рычание в своих снах и фантазиях – беспомощное и одновременно сильное, мужское. Этот звук распространился по всему телу и, когда жар кульминации Эша наконец ударяется о мое горло, я понимаю, что пропала. Ничто – ни литература, ни учеба, ни путешествия, ни наблюдение за Манхэттеном ночью, – ничто не сравниться с этим. С мощным телом могущественного человека, прижимающимся ко мне, владеющим и получающим от меня удовольствие. Что-то интимное, незащищенное и открытое лишь для меня.

Потому что эта ночь, этот момент? Я не единственная женщина в мире, мои губы и тело тоже не единственные, и это точно не любовь, но я чувствую себя так, словно наступил конец моего существования.

Эш покидает мой рот и просто говорит:

– Вылижи меня начисто. – И я так и делаю. Тщательно. Настолько, что он снова твердеет. Эш отталкивает меня и строго говорит: – Хватит! – Но его глаза сверкают от удовольствия. – Ты очень хороша.

Несмотря на першение в горле и слезы на щеках, от его слов мне хочется мурлыкнуть и потянуться как котенок. Не думаю, что когда-либо чувствовала себя так приближенной к другому человеку, восхитительной и, да, несмотря на оттраханное лицо, почитаемой. Я никогда еще не была так счастлива и довольна, не считая тех моментов с Эмбри несколько лет назад. Я касаюсь лицом твердого колена как кошка, и Эш подыгрывает мне, гладит волосы и хвалит за доставленное удовольствие.

Через несколько минут Эш выпрямляется и заправляет член в штаны.

– Оставайся так, на коленях, и держи руки за спиной.

Я занимаю нужную позу, наблюдая за тем, как он встает и направляется в свою спальню, наша ночь продолжается. Мое влагалище радуется, потому что я невероятно возбуждена, но Эш возвращается, и в руках у него нет сексуальных игрушек или презервативов. Лишь мягкое полотенце и расческа.

Он садится в кресло и наклоняет мой подбородок, вытирает мое лицо, медленно и осторожно, стирая следы черной туши и охлаждая покрасневшую кожу. Затем приказывает повернуться, оставаясь на коленях, и принимается вытаскивать шпильки из моего распустившегося пучка, одну за другой.

– Твои волосы, – тихо говорит он. Шпильки звенят, дзынь-дзынь-дзынь, словно Эш держал их в кулаке, а потом бросил на стол, и они осыпались дождем. – Я без конца думаю о том, что можно с ними сделать. Они были первым, что я заметил на тебе тем вечером. Ты сидела на коленях среди сверкающего стекла, а твои волосы напоминали солнечный свет. Белое золото. Полагаю, я никогда не пойму, что пленило меня сначала, – твои волосы или ты на коленях. Я также никогда не пойму, почему не смог забыть тебя – из-за того, что ты заметила мою бессонницу или из-за того, что истекала кровью за любимого человека.

Его слова проникают в меня, заклиная огнем и жаром.

– Но это волосы. Раньше я постоянно думал о том, каково будет видеть их обернутыми вокруг моего кулака, когда я буду трахать тебя сзади. Каково чувствовать тебя вокруг моего члена, мягкую и податливую. Были моменты, когда я думал лишь о запахе твоих волос и о том, как они будут ощущаться на моих губах… – Я ощущаю его губы на моих волосах, и поцелуй в макушку.

Мы только что были так близки – его пальцы были в моем влагалище, его член у меня во рту, но поцелуй в макушку действует на тело, как гулкий звон церковного колокола. Это мягкость и желание в одном движении и, после того, что мы сделали, такое влечение кажется более драгоценным, нежели излишества перед ним. На мои глаза наворачиваются слезы, но на этот раз не из-за физической боли.

Эш берет расческу и начинает водить ей по моим волосам ровными успокаивающими движениями. У меня оказалось несколько узлов, но Эш осторожно справляется с ними так, что я почти ничего не чувствую.

– Но больше всего я думал о том, – продолжает он, – как буду расчесывать твои волосы. Наблюдая, как они сверкают на свету, слушая, как по ним движется расческа. В Карпатах были ночи, когда мы патрулировали горы, замерзая в холодные часы; было слишком опасно разводить костер, и, чтобы скоротать время, я думал о том, что расчесываю твои волосы. Иногда представлял тебя в возрасте, когда тебе семнадцать-восемнадцать, а иногда ты была старше. Беременная, у моих ног, с кольцом на пальце.

Картинка на секунду заставляет меня замереть. В самые одинокие часы я представляла себе что-то похожее на его маленькую фантазию, и, услышав признание, я снова чувствую в теле звон церковного колокола.

Щетка замирает у меня в волосах.

– Тебе от этого некомфортно? – спрашивает Эш. – Я знаю, что иногда говорю абсурдные вещи. И не хочу, чтобы из-за моего статуса президента ты чувствовала принуждение или угрозу.

– Я вовсе не чувствую этого, – бормочу я, и расческа вновь начинает скользить по волосам.

Расческу сменяет рука, снова и снова проходя между локонами, сглаживая, разделяя пальцами, двигаясь, словно по воде. Невозможно описать эти прикосновения, когда ни мужчина, ни женщина, раньше так ко мне не прикасались. Когда я была ребенком, меня трогала любовь родителей, дедушки и бабушки; когда была подростком, мы играли и щекотали друг друга с моей двоюродной сестрой, которая была для меня лучшим другом. Но меня никогда не трогали, как взрослую женщину таким образом – с почтением и заботой. Запах секса все еще витает в воздухе. Это волнует и одновременно нервирует. Что будет, если все закончится? У меня не занижена самооценка, но разве я могу быть достойна любви такого человека, как Эш? Что произойдет, если он поймет это?

– Я знаю, что, возможно, недостоин такой привилегии, – говорит Эш после нескольких долгих минут поглаживания. – И возможно все изменится, но я буду рад, если ты проведешь ночь со мной. Если ты будешь спать, и я имею в виду только спать, в моей постели, со мной.

– Что именно изменится?

– Есть шанс, что пресса увидит, как ты уезжаешь. Шанс, что какой-нибудь сотрудник узнает тебя на выходе из резиденции. Шанс, что я буду выписывать твое имя на каждом законопроекте, что мне нужно подписать завтра.

Не могу сдержать девичьей улыбки, радуясь, что Эш не видит моего лица. После всех наших откровений, после электронных писем, мои опасения о возвращении в эту жизнь не уменьшились, но ко всему этому добавились перспективы. Эш стоит этого. Грир, которой я когда-то была, стоит этого.

Я разворачиваюсь к Эшу.

– Знаешь, мы можем больше, чем просто спать.

Следует укоризненное постукивание щеткой по плечу.

– Не искушай меня. Думаю, на одну ночь достаточно грехов.

Уязвимость, должно быть, мелькнула в глазах, потому что прежде чем я соображаю, Эш поднимает меня на ноги и глубоко целует. Язык Эша скользил по моему, его губы настойчивы, руки скользят по спине в поисках молнии. Он тянет застежку вниз, и я остаюсь лишь в трусиках и лифчике, а мое платье из синего хлопка падает у ног. Эш отходит назад с улыбкой и берет меня за руку, чтобы прижать ее к паху.

– Видишь? – спрашивает он, прижимая мои пальцы к эрекции. – Поверь мне, Грир, нет ничего, что я желал бы больше, чем бросить тебя на кровать и трахать так долго, пока не останется сил. Но я так долго ждал, чтобы ты оказалась здесь… – Он протягивает руку и накручивает прядь золотых волос себе на палец. – Я не хочу торопиться. Знаю, это звучит старомодно, но нам нужны эти первые шаги. Я хочу насладиться ими.

Странно, что меня это тронуло. Я тоже хотела насладиться этими моментами, но ожидание казалось невыносимым.

– Боюсь, когда ты говоришь так, трудно спорить с этим.

– Со мной сложно спорить, – сообщает он мне. – Именно поэтому я президент.

Эш резко поднимает меня на руки и несет в спальню. Я смеюсь. Кажется, ему это нравится, потому что, когда он опускает меня на кровать, его лицо практически сияет.

– У тебя невероятный смех, – говорит он, целуя меня в ожидающие губы. Он подходит к своему комоду и достает обычную белую футболку для меня. – Тебе когда-нибудь это говорили?

– Только ты.

Он вздыхает, его радует мысль быть единственным или первым для меня в чем-то. Эш протягивает футболку, и когда наши пальцы соприкасаются, я сопротивляюсь желанию притянуть его за галстук к себе, чтобы мы могли начать что-то наше первое.

Эш поворачивается к комоду и снимает запонки, медленно опуская их в блюдце, стоящее на комоде. Его красивое лицо становится неуверенным.

– Грир… если это – если ночь со мной, это слишком много, я хочу, чтобы ты сказала. Я знаю, что люблю контролировать, и иногда забываю спрашивать людей об их чувствах, перед тем как требую их послушания. Это, вероятно, хорошее качество для солдата или президента, но не всегда хорошо для любовника. Это одна из тех причин, по которой твои электронные письма оказали на меня такое влияние. Даже до того, как я узнал, кем являюсь и чего желаю, ты, казалось, точно знала, чего хочешь. Ты просила сделать с тобой то, что хотел сделать я. И это заставило меня почувствовать себя… может быть… – Он берет паузу и слегка трет лоб большим пальцем. Мило наблюдать за оратором, президентом, прославившимся своей уверенностью и надежностью, в недоумении. Из-за меня.

Я встаю, все еще в лифчике и трусиках, сжимая футболку в руке. Подойдя к нему, протягиваю футболку и поворачиваюсь спиной. Эш сразу все понимает. Его сильные руки расстегивает крючок за крючком на лифчике.

– Я все еще хочу этого, – говорю я ему, и оборачиваюсь через плечо. – Хочу, чтобы ты сделал это со мной. Помнишь, о чем я просила тебя в своем последнем письме?

Эштон вздыхает и цитирует:

– Хочу, чтобы мужчина или женщина заявляли о себе, как о равноправном партнере во всех отношениях, пока мы не останемся одни. Тогда я хочу ползти к нему.

Бюстгальтер падает на пол, и я поворачиваюсь к Эшу лицом, позволяя осмотреть мое тело с плеч до ног. Его зеленые глаза темнеют при виде моей обнаженной груди.

– Ничего не изменилось, – шепчу я. – Во всяком случае, сегодня это значит для меня больше, чем тогда. Я обещаю все тебе говорить – даже если думаю, что тебе не понравятся мои слова. Но я хочу, чтобы ты знал, что просишь не так много. Я знаю, что все развивается быстро, но у нас было десять лет, которые привели нас сюда. И даже несмотря на мои слова, кажется, будто я не знала, чего хотела на самом деле. – Я касаюсь пальцами его подбородка, и на мгновение Эш закрывает глаза. – Я готова перестать ждать.

Эш открывает глаза и улыбается.

– Я тоже. Подними руки.

Я не упускаю из виду, как его взгляд с жадностью пробежал по моей груди. Надеюсь, что Эш передумает о воздержании от секса на сегодня, но, несмотря на то, что эрекция мешалась ему в брюках, его самоконтроль был непробиваем. Он натягивает футболку на мои руки и голову, а затем слегка шлепает меня по попе.

– В ванной комнате есть запасная зубная щетка. Почисти зубы, а потом иди в кровать.

Я подчиняюсь и иду через гардеробную в ванную. Чистя зубы, я не могу не осмотреться, пытаясь бороться с сюрреалистичным ощущением, будучи в ванной комнате президента. Комната была так же современна, как и гардеробная – традиционные чистые линии черного мрамора и белой плитки говорили о недавнем ремонте. Но гардероб все еще сохранил свой античный стиль с богато украшенным камином в углу и красивыми красными шторами, прикрывающими окна. У стены возле высокого окна стоит неиспользуемый туалетный столик, его зеркало безупречно, а поверхность чиста, за исключением одной рамки для фотографии. Я помню, как видела фотографии, где за этим столиком сидели первые леди, и у меня запылало в груди. Я никогда не хотела этого, никогда не представляла себе жизнь здесь, будь то президент или первая леди, но на мгновение я увидела это. Увидела и не почувствовала отторжения. Не из-за славы, власти или даже прекрасного старого дома, а из-за Эша. Из-за Эша я подумала, что смогла бы жить здесь.

Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть фотографию. На ней Эш с двумя женщинами – обе темнокожие, одна пожилая, а другая молодая. Я сразу узнала молодую – Кей Колчестер, приемная сестра Эша и нынешняя руководитель штаба. Пожилая женщина должно быть приемная мать Эша. Я рассматриваю каждую деталь, как будто они содержат биографию жизни Эша, но все показывало мне любовь и теплоту. Все трое улыбались в камеру, и солнце бросало лучи на аккуратное маленькое бунгало за ними, и, хотя СМИ всегда изображали сиротскую историю Эша как благородную трагедию, ничего печального или трагического в этой картине нет. У Эша было счастливое детство. Это затрагивает меня очень глубоко, настолько глубоко, что мне хочется расплакаться.

Я резко отгораживаюсь от этих мыслей и возвращаюсь в ванную, чтобы закончить свои дела. Эш присоединяется ко мне, и, хотя мне хотелось остаться и посмотреть, как Эш чистит зубы, он смотрит на меня взглядом, напоминая, что не забыл о конкретных инструкциях, что дал мне. Подавив желание, я подхожу к большой кровати с балдахином и заползаю под мягкие серые одеяла.

Когда Эш входит, на нем только брюки. Мой рот раскрывается при виде его мощных мышц, двигающихся под теплой кожей; линий его бедер, сужающихся под широкими плечами; V-образных мышц, исчезающих за заниженными поясом брюк. Он улыбается, поймав мой бегающий по его телу взгляд, расстегивает штаны, снимает и кидает их низкий диван, затем приближается к кровати.

Я не могу поверить, что это происходит на самом деле, что это реальность. Президент – мечта из моих снов – в узких боксерах идет ко мне с голодными глазами. Может, это сон. Может быть, галлюцинации.

Но нет. Эш выключает лампу и забирается на кровать. Железная рука обвивается вокруг моей талии, а затем крепко прижимает меня к груди. Счастливо вздохнув, я чувствую, как сильное большое тело прижимается ко мне. Поерзав, бедрами ощущаю, как толстый член прижимается к моей заднице. Эш легонько шлепает меня.

– Не будь непослушной, – шепчет он мне на ухо. – У меня было десять лет, чтобы придумать наказания для тебя, и я не могу дождаться, когда воплощу их в жизнь.

– Как и я.

– Меня это радует больше, чем ты можешь представить. – Эш прижимает меня к себе и целует в шею. – Ты когда-нибудь спала в кровати с мужчиной? Просто спала?

Так как ему нравилось быть для меня первым в некоторых вещах, я не могу лгать. Я киваю.

– Да. В ту ночь, когда потеряла свою девственность.

Эш немного напрягается, и я практически чувствую, как в нем просыпается ревность.

– Ты не… злишься… что я не девственница, правда?

– Ох, Грир, конечно нет. Как я могу, если сам был женат? Я ни о чем не жалею с тобой. Но ему, кем бы он ни был, я чертовски завидую.

В его словах мелькает мрачная горечь, которая волнует меня и вызывает чувство собственности. Но оно также пугает меня. Потому что, по какой-то причине, в тот момент, меня поражает понимание.

Эш не знает, что я спала с Эмбри.

Эш не знает, что завидует больше всего своему лучшему другу.

Тихое беспокойство, которое я оттолкнула сегодня днем, возвращается, уже не скрываясь, а остро пронзая меня. Я больше не чувствовала, что Эш держит меня за шею, заставляя меня смотреть на какую-то безрассудную, непостижимую судьбу; казалось, что теперь я держала его. Что мы оба находимся на обрыве какой-то ужасной, красивой и в тоже время, неизбежной судьбы, и что, если я не остановлю нас, мы оба свалимся прямо в ожидающую нас пропасть.

Я смеюсь, внезапно обеспокоившись противоречиям в собственных мыслях, и Эш целует меня в плечо.

– Не дергайся, ангел, – бормочет он. – Позволь пообнимать тебя еще несколько минут.

Как я могла отказать ему или себе? Я расслабляюсь в его объятьях, решая отложить все мысли об Эмбри на завтра. Мое тело вжимается в Эша, как будто создано для него.

– Я должен признаться, что у меня все еще проблемы со сном, – говорит он после нескольких мгновений молчания, и я вспомнила, как заметила темные круги под его глазами сегодня днем.

– Я слышала, что медитация помогает, – говорю немного сухо.

– Знаю, я тоже слышал об этом, – отвечают мне таким же сухим голосом.

– Я делила кровать с сестрой несколько лет, и она не только пинается, но и разговаривает во сне. Я справлюсь с этим.

Эш смеется.

– Я хотел бы добраться до момента, когда смогу спать достаточно долго для того, чтобы говорить во сне. Но, вероятно, я в конечном итоге перейду в кабинет, чтобы поработать до поздней ночи. Я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя покинутой или беспокоилась, если проснешься и не найдешь меня рядом.

Я снова трусь задницей об его член.

– Я слышала еще о кое-чем, что помогает мужчинам заснуть, кроме медитации.

Эш сильно шлепает меня, и я взвизгиваю.

– Спать, Грир.

– Да, сэр.

И я засыпаю.