Текст книги "Мартовскіе дни 1917 года"

Автор книги: Сергей Мельгунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 56 страниц)

3. Мираж IV Думы.

То, что могло быть, не относится к вѣдѣнію описательной исторіи. Соціалистическія наблюденія ведут нас уже в область «философіи исторіи». Неписанная конституція, установленная жизнью, замѣнила юридическую концепцію, данную актом отреченія 3 марта, фактически иной конструкціей власти. Самодержавіе «12-ти» контролировалось Совѣтом посредством контактной комиссіи. "Цензовая общественность – «единственно организованная» в дни формированія Временнаго Правительства – через короткій промежуток оказалась хуже организованной, нежели демократія соціалистическая. Предположенія докладчика по организаціонному вопросу на Совѣщаніи Совѣтов Богданова совершенно не оправдались. Ему казалось, что «цензовые элементы... в стадіи революціи группируются и осѣдают» на мѣстах в исполнительных комитетах общественных организацій. В дѣйствительности общественные комитеты умирали естественной смертью по мѣрѣ того, как диференцировались элементы, в них входившіе – эти объединенные комитеты никогда не были представительством «цензовой общественности». Если бы «цензовая общественность» в мартѣ сорганизовалась в нѣчто подобное тому, что представлял собой впослѣдствіи московскій совѣт общественных дѣятелей, его представители могли бы войти в «контактную комиссію» на тѣх же условіях, что и представители совѣтскіе.

Временный Комитет Гос. Думы, посколько он находился внѣ этой организованной общественности, не мог служить противовѣсом "давленію" и ''контролю" над правительством со стороны совѣтской демократіи. Милюков говорит, что члены Времен. Комитета "обыкновенно" участвовали во всѣх важнѣйших совѣщаніях Правительства с делегатами Совѣта для того, чтобы уравновѣсить "давленіе" и "контроль" Совѣта над Правительством. О том же упоминает Суханов. Оба историка-мемуариста обобщили факты. Совмѣстныя засѣданія никаких слѣдов не оставили – повидимому комбинированное совѣщаніе было созвано два раза в апрѣлѣ в связи с осложненіями, возникшими вокруг "займа свободы" и ноты Правительства по внѣшней политикѣ[553]

[Закрыть]. От нас пока ускользает повседневная практика в отношеніях между Правительством и Временным Комитетом, ибо протоколов засѣданій послѣдняго не имѣем (кромѣ отдѣльных эпизодичных выписок). Из протеста Родзянко, посланнаго кн. Львову 17 марта по поводу телеграфнаго распоряженія министра земледѣлія Шингарева о реквизиціи хлѣба у землевладѣльцев, посѣвная площадь которых превышала 50 десятин[554]

[Закрыть], явствует, что между Правительством и Временным Комитетом существовало опредѣленное соглашеніе, по которому Временный Комитет должен был освѣдомляться о важнѣйших рѣшеніях Правительства. Родзянко, настаивая па немедленной отмѣнѣ распоряженія министра земледѣлія и на передачѣ вопроса «на разрѣшеніе мѣстных компетентных учрежденій, который могли бы разрѣшить его не на основаніи теоретических соображеній», в заключеніе выражал сожалѣніе, что "указанныя мѣры были приняты Врем. Правит. без предувѣдомленія о них Временнаго Комитета вопреки состоявшагося соглашенія и надѣялся, что Врем. Правит, «впредь не откажется придерживаться порядка, установленнаго по взаимному соглашенію его с Врем. Ком. Гос. Думы».

Это соглашеніе было уже прошлым, которое при осложнившихся отношеніях политических групп не отвѣчало уже ни потребностям момента, ни психологіи главных дѣйствующих лиц. Поэтому "Государственная Дума" и оказалась "не подходящим средством для того, чтобы раздѣлить контроль над Правительством" (слова Милюкова в "Исторіи"). В дни правительственнаго кризиса мысль невольно обратилась к фактическому первоисточнику власти, т. е., к первичному соглашенію Временнаго Комитета и Совѣта. Другого формальнаго выхода просто не было. Политическая роль Врем. Комитета в эти дни была и его лебединой пѣсней, посколько значеніе этого учрежденія, рожденнаго революціей, опредѣлялось мартовским "соглашеніем". Набоков разсказывает, что в позднѣйшей бесѣдѣ с Милюковым (он относит ее к апрѣлю 18 г.) ему пришлось коснуться вопроса – была ли "возможность предотвратить катастрофу, если бы Временное Правительство оперлось на Государ. Думу" и не допустило политической роли Совѣта. По мнѣнію мемуариста, эта возможность была "чисто теоретическая". Милюков держался иной точки зрѣнія и считал, что момент был упущен. Таким образом задним числом Милюков присоединялся к неосуществившимся проектам Родзянко и Гучкова.

Впослѣдствіи сам Милюков охарактеризовал достаточно опредѣленно всю иллюзорность такого плана, назвав в эмигрантской полемикѣ с Гурко Государственную Думу послѣ революціи "пустым мѣстом".

Нетрудно установить момент, с котораго лидер партіи народной свободы в 17 г. измѣнил свой взгляд на роль, которую может сыграть Государственная Дума в революціонное время – это был день, когда Милюков, покинув ряды Врем. Правительства, впервые, по словам Бубликова, появился на частном совѣщаніи членов Думы и стал опредѣлять свое отношеніе к коалиціонному правительству уже в соотвѣтствіи со "знаменитой формулой" Совѣта: "постолько-посколько"[555]

[Закрыть]. Это был день, когда Милюков, по мнѣнію Палеолога, впервые заколебался в своем оптимизмѣ относительно исхода революціи.

Можно отмѣтить в дальнѣйшем усиливающуюся в средѣ "цензовой общественности" тенденцію гальванизировать "политическій труп", как выразился депутат Бубликов в одном из ранних "весенних" газетных интервью. 2 іюня Родзянко обратится ко всѣм членам Думы с письмом, в котором просил их "выѣзжать из Петрограда только в исключительных случаях, а отсутствующих – принять мѣры к возвращенію в Петроград". "Политическія событія текущаго времени – писал Родзянко – требуют, чтобы гг. члены Гос. Думы были наготовѣ и на мѣстѣ, так как, когда и в какой момент их присутствіе может оказаться совершенно необходимым, установить невозможно. Эти обстоятельства могут наступить внезапно..." В іюльскіе дни послѣ краха той генеральной репетиціи октябрьскаго переворота, которую пытались устроить большевики, в частном совѣщаніи Думы заговорили и болѣе опредѣленно. Открыто высказался за созыв Думы которая должна превратиться в организующій центр, депутат Масленников: "Стыдно Гос. Думѣ сидѣть гдѣ-то на задворках. Пора Гос. Думѣ, которая возглавила революцію нести и отвѣтственность за нее..." Депутат просил предсѣдателя "вызвать всѣх членов Гос. Думы не на частное и подпольное засѣданіе, а на настоящее засѣданіе Гос. Думы", и потребовать, чтобы сюда явилось все правительство в полном составѣ и доложило бы о состояніи страны. Тогда Гос. Дума укажет этому правительству, что дѣлать. и как это правительство пополнить и замѣстить"[556]

[Закрыть]. «Да здравствует Государственная Дума. единственный орган, способный спасти Россію» – провозглашал Пуришкевич. Чтобы избѣжать «черных дней» контр-революціи, когда остервенѣлый народ взбунтуется против того, кто обманул его ожиданія, нужно, чтобы «Гос. Дума, к которой неслись всѣ народныя чаянія и любовь народа, заговорила громко... и властно». Милюков, выражавшій в большей степени настроеніе цензоваго нежели демократическаго крыла партіи к.д., тактически был болѣе осторожен. Признавая «юридическое положеніе», установленное актом 81-аго марта, «недостаточно ясным». он считал, что Дума была права, «сохраняя себя про запас», и не осложняла положенія «выходом» на первый план, пока правительство было «сильно, общепризнано и имѣло всенародную поддержку». Но "я должен сказать, что я представляю себѣ момент, когда Гос. Дума может сыграть роль и в лицѣ ея временнаго комитета и в лицѣ, может быть, самой себя, как учрежденія. Это в том случаѣ. когда власть временнаго правительства не только лишится всенароднаго признанія, котораго оно, по моему «мнѣнію, уже лишилось сейчас, но и потеряет всякій авторитет...» В заключеніе Родзянко, принципіально соглашаясь с мотивами Масленникова, полагал, что поднимать этот вопрос в настоящее время еще не слѣдует: «Я принадлежу к тѣм из вас, которые уже давно раздѣляют точку зрѣнія члена Думы Масленникова, но я согласен с Милюковым, что еще не настал тот исключительный момент, когда Гос. Дума, как таковая, должна быть созвана».

Именно эта тенденція возстановить Думу, как государственно-правовое учрежденіе, а вовсе не то, что Временный Комитет дѣлал доклады на частных совѣщаніях членов Гос. Думы, вызывала "раздраженіе" революціонной демократіи[557]

[Закрыть]. Уже іюньское циркулярное письмо Родзянко вызвало резолюцію собравшагося в началѣ іюня съѣзда Совѣтов против попытки группы бывших членов Гос. Думы выступить от имени Гос. Думы и, «используя положеніе, занятое ею в первые дни революціи», «стать центром для собиранія сил, дѣйствующих против революціи и демократіи». Резолюція устанавливала, что «революція, разрушив основы стараго режима», упразднила Гос. Думу и Гос. Совѣт, как органы законной власти и лишила их лично состоянія званія, дарованнаго им старым порядком и полагала, что «в дальнѣйшем отпуск средств на содержаніе и функціонированіе Гос. Думы и Гос. Совѣта, как законодательных учрежденій, должен быть Врем. Правит, прекращен», и что «всѣ выступленія бывших членов Гос. Думы и Гос. Совѣта являются выступленіями частных групп граждан свободной Россіи, никакими полномочіями не облеченных». На съѣздѣ вопрос о Думѣ был поставлен по иниціативѣ большевиков, требовавших «немедленнаго и окончательнаго упраздненія Гос. Думы и Гос. Совѣта». Безспорно, большевики – и не всегда только большевики – были склонны раздувать в демагогических цѣлях «контр-революціонную» опасность, но в данном случаѣ созыв в дни революціи старой Думы в ея цѣлом, Думы по закону 3 іюля 1907 г., «безстыжему по пренебреженію к интересам народа» – так характеризовал его в докладѣ на съѣздѣ Совѣтов предсѣдатель Чр. Сл. Комиссіи Муравьев[558]

[Закрыть] – дѣйствительно становился в глазах демократіи символом той контр-революціи, борьбу с которой ставил основной своей задачей мартовскій съѣзд партіи к. д. И не только мартовскій: на слѣдующем съѣздѣ партіи в маѣ, когда докладчиком о текущем политическом моментѣ выступал сам Милюков, отмѣчались «теченія контр-революціонныя», пытающіяся «под вліяніем испуга вернуть революцію назад»[559]

[Закрыть]. Сказалась ли здѣсь только «манія», только сознательное злоупотребленіе «призраком», который в разной степени захватывал круги соціалистическіе и «цензовые», посколько послѣдніе были связаны с революціей? Реальныя опасенія революціонной демократіи в отношеніи к Гос. Думѣ по всяком случаѣ не были только «призраком»: Гучков впослѣдствіи разсказал (в посмертных воспоминаніях), как он пытался сорганизовать «кадры для похода на Москву и Петербург» под флагом Думы, а Деникин сообщает, что Пуришкевич носился с идеей переѣзда Гос. Думы на донскую территорію для организаціи противодѣйствія Временному Правительству.

4. В ожиданіи Учредительнаго Собранія.

Мы заглянули уже в будущее. При таком ретроспективном обозрѣніи прошлаго, вышедшаго из-под пера современников событій, никогда не надо забывать, что описанное, посколько рѣчь идет о мартовских буднях, принадлежит к другой уже страницѣ в исторіи революціи. Тогда в сущности вопрос шел о коротком промежуткѣ времени до созыва Учредительнаго Собранія, в період котораго надо было осуществить полумѣры, удовлетворившія бы жажду народнаго нетерпѣнія и противодѣйствовавшія бы соціальной демагогіи. Когда наступал срок обязательства, принятаго Временным Правительством и «закрѣпленнаго присягой»? Его никто вполнѣ не пытался установить. В каком то сравнительно отдаленном времени рисовался этот созыв предсѣдателю Временнаго Комитета в момент его переговоров с генералами на фронтѣ в ночь на 2-ое марта. Французскій посол утверждает, что на высказанное им сомнѣніе о возможности созыва У. С. во время войны, Милюков в бесѣдѣ с ним довѣрительно сказал, что он старается не принимать никаких обязательств относительно точной даты выборов. Набоков – тот самый Набоков, под руководством котораго был выработан наисовершеннѣйшій избирательный закон – считал, как мы видим, подлинной трагедіей созыв Учр. Собранія во время войны (какой это символ для Врем. Правит.!). Так было за правительственными кулисами. Открыто общественная мысль усвояла другое – мысль о созывѣ Учр. Собр. в самое ближайшее время. 4 марта в Москвѣ происходит собраніе дѣятелей земскаго и городского союзов, на котором обсуждается воззваніе к населенію. Видные кадеты Кизеветтер, Котляревскій, Тесленко с горячностью возражают на «оборонческіе» взгляды представителей «демократіи» и доказывают, что вопрос о войнѣ нельзя откладывать до Учр. Собранія, которое соберется через «1-2 мѣсяца» (!). Подготовка к созыву Учр. Собр. начнется – увѣрял Керенскій и Москвѣ 7 марта – в «ближайшіе дни». 13 марта представители Совѣта настаивали перед Правительством на скорѣйшем созывѣ Учр. Собранія. Правительство в отвѣт заявило, что срок созыва «должен быть возможно болѣе близкій». «война ни в каком случаѣ не может помѣшать созыву Учр. Собранія», – «разгар военных дѣйствій» может лишь «задержать открытіе засѣданія У. С.». «Во всяком случаѣ предѣльным сроком У. С, по предположенію Врем. Прав, является середина лѣта». Представители Совѣта находили, что этот срок представляется «слишком отдаленным». Созыв У. С. откладывался, и наблюдательный французскій журналист Annet, имѣвшій постоянные частные разговоры с отвѣтственными политическими дѣятелями, спѣшил информировать общественное мнѣніе во Франціи, что загадочное Учредительное Собраніе отложено ad calendos greqos. В дѣйствительности лишь постановленіе об образованіи Особаго Совѣщанія по выработкѣ закона о выборах в У. С., было вынесено Вр. Правительством к концу марта (25-го). «Вещь совершенно неосуществимая» созвать У. С. через 2-3 мѣсяца – компетентно разъяснял Кокошкин на съѣздѣ к. д. Так можно было рѣшать «с жара», «не отдавая себѣ отчета» объяснял, в свою очередь, докладчик по Учр. Собранію в Совѣщаніи Совѣтов Станкевич. Ближайшій срок – это сентябрь. Милюков в «Исторіи» поясняет, что созыв У. С. «не мог состояться до введенія на мѣстах новых демократических органов самоуправленія»[560]

[Закрыть].

С другой стороны, "хотя Правительство обязалось также привлечь к выборам и армію, но у перваго состава Врем. Пр. – продолжает Милюков – сложилось убѣжденіе, что это можно лишь в момент затишья военных операцій, т. е. не раньше поздней осени". Всѣ сознавали, что произвести выборы в Учр. Собр. без участія арміи, фактически невозможно. "Гдѣ вы найдете такую силу, которая рѣшилась бы устранить от участія в выборах в У. С. ту стихію, которая нам создала и обезпечивает самый созыв этого Собранія", говорил докладчик в Совѣщаніи Совѣтов. Вмѣстѣ с тѣм производить выборы в "боевой обстановкѣ", когда невозможна предвыборная кампанія (дневник ген. Селивачева 10 марта) казалось ненормальным, и с фронта дѣйствительно поступали депутатам, объѣзжавшим дѣйствующую армію отдѣльныя ходатайства об отложеніи выборов даже "до окончанія войны" в виду невозможности агитаціи. Однако, и созыв юридическаго "Особаго Совѣщанія" затормозился. Милюков объясняет задержку тѣм, что Совѣт вначалѣ не отвѣчал на предложеніе опредѣлить численность представителей в Совѣщаніи от демократических организаціи, потом оспаривали эту численность. Дальше пошли проволочки с посылкой делегатов, и вмѣсто 25-30 апрѣля, как предполагала юридическая комиссія при Правительствѣ, работа Совѣщанія так и "не началась" при Временном Правительствѣ перваго состава. Правительственная декларація новаго коалиціоннаго кабинета подчеркивала, что всѣ усилія Правительства направлены на скорѣйшій созыв У. С. Но лишь 25 мая было "опубликовано положеніе" об Особом Совѣщаніи и началась работа Совѣщанія. "Сентябрь", таким образом, отдалялся на ноябрь. В Кіевѣ в Комитетѣ общ. организацій Керенскій мотивировал эту отсрочку другими соображеніями, чѣм тѣ, которыя выдвигали представители "цензовой общественности", – невозможностью предвыборной кампаніи в разгар сельско-хозяйственных работ.

Так или иначе совершена была величайшая, роковая и непоправимая тактическая ошибка революціи – совершена была и bona fide по догматикѣ государствовѣдов и mala fide по близоруким соображеніям оттянуть рѣшительный момент в надеждѣ на измѣненіе условій, при которых соберется рѣшающее законодательное учрежденіе. – Давленіе, которое в этом отношеніи на Врем. Правительство оказывали соціально-экономическія привилегированныя группы, не подлежит сомнѣнію. В іюльскіе дни послѣ большевицкаго выступленія требованіе отсрочки У. С. становится общим мѣстом почти всей тогдашней правой общественности, опредѣленно высказывавшейся в этом отношеніи в частных совѣщаніях членов Гос. Думы. Совѣт Союза казачьих войск ходатайствовал перед Керенским об отсрочкѣ выборов на срок "не ранѣе января" в виду "непрекращающегося на мѣстах большевицкаго и анархическаго движенія", которое дѣлает "совершенно невозможной правильную работу по подготовкѣ выборов"... Милюков считает (в "Исторіи") "политическим грѣхом" перваго коалиціоннаго правительства назначеніе выборов в У. С. в явно невозможный срок "в угоду лѣвым соціалистам"... Убѣжденіе, что "отложеніе созыва У. С. понизит то настроеніе, которое теперь имѣется", раздѣляли и в демократических кругах. Эту тезу, между прочим, развил в Совѣщаніи Совѣтов делегат Вологды Сѣров: Настроенія "огромный фактор" и поэтому затягивать созыв У. С. нельзя. Депутат из губерніи с развитой сѣтью кооперативных организацій вмѣстѣ с тѣм с нѣкоторым пессимизмом оцѣнивал революціонныя настроенія современной деревни, откуда война изъяла наиболѣе сознательный элемент. Сѣров видѣл главную опасность со стороны деревенской женщины, которая в "большей части до сих пор еще плачет, что нѣт на престолѣ Николая Романова: онѣ говорят, что хорошо, чтобы царь, хоть плохенькій. но царь". Сѣров дѣлал отсюда лишь вывод, что "огромная работа" по строительству "новой деревни" не терпит отлагательства.

Никто, конечно, не мог предвидѣть возможности разгона Учред. Собранія тѣми, кто требованіе скорѣйшаго его созыва превращали в свою агитаціонную платформу. Но не так трудно было предугадать роль, которую в выборах должны были сыграть "истинные представители революціоннаго народа" в Совѣтах. Для докладчика в Совѣщаніи Совѣтов трудовика Станкевича одна сторона вопроса рѣшалась "просто": "Совѣты Р. и С. Д. – говорил он – не могут на время выборов отказаться от роли наблюденія и контроля и обезпеченія правильности выборов"[561]

[Закрыть]. Эта формальная задача представлялась докладчику столь важной, что он боялся усложнить ее другими задачами. Он ставил «под сомнѣніе» возможность для Совѣтов, как выразителей «мнѣнія россійской демократіи», выступить на выборах в У. С. со «своей платформой, платформой блока(?) соціалистических партій». Самостоятельное выступленіе «трудно примирило с функціей контроля», нуждается в «соглашеніи» с партіями, что и «сложно и щекотливо». – Докладчик от имени Исп. Ком. предлагал вопрос не рѣшать, а оставить его «открытым, не связывая свободы мѣстных организацій»... Какой то злой ироніей отзывается тот факт, что рѣшеніе руководителей совѣтскаго центра, отнюдь не склонных удовлетвориться только ролью технических инструкторов в "избирательной кампаніи в Учр. Собраніе, – рѣшеніе в обликѣ двуликаго Януса – должен был обосновывать представитель трудовой группы. Вмешательство Совѣтов в избирательную кампанію. наряду с политическими партіями, искажало лишь «волю народа», ибо фикціи выдавались за дѣйствительность.

Скорѣйшій созыв Учредительнаго Собранія был в интересах всей страны. Подобную мысль в іюльскіе дни в противность петербургским настроеніям высказали в Москвѣ "Русскія Вѣдомости", "Учредительное Собраніе – писала газета – послѣдняя ставка для тѣх, кто не хочет гражданской войны"... "Если есть мирный выход, то он в Учредительном Собраніи". Старый, либерально-демократическій орган, очень близкій партіи к. д. по персональному составу своих руководителей в это время, но никогда не терявшій характера "независимаго органа свободной русской общественной мысли" (Розенберг). предпочитал выборы "несовершенные" отсрочкѣ "избирательной кампаніи". Мнѣ кажется этот вывод совершенно непреложным и в дни перваго революціоннаго Правительства. Быть может, глубоко прав замѣстившій Палеолога на посту французскаго посла в Петербургѣ Нуланс, написавшій в своих воспоминаніях, что Россія избѣгла бы октябрьскаго переворота, если бы не было отложено Учредительное Собраніе. Страна не могла жить мѣсяцами в революціонной лихорадкѣ только в ожиданіи. Каждый день ставил и новыя испытанія "самодержавію" Временнаго Правительства. Жизнь превращала в идеологическій мираж требованія не предвосхищать рѣшеній Учред. Собранія, как "выразителя народной воли". Такія требованія формулировал Ц. К. партіи народной свободы 6 мая в дни, послѣдовавшіе за апрѣльским правительственным кризисом. Отвлеченность "требованій" настолько была очевидна, что тот же Ц. К. партіи в своем заявленіи дѣлал оговорку, сводящую почти на нѣт принципіальную позицію, когда рѣчь шла о директивах членам, вступающим в коалиціонное министерство: "впредь до созыва" Уч. Собр., партія считала возможным "содѣйствовать проведенію в жизнь всѣх неотложных мѣропріятій" с цѣлью "установленія разумной и цѣлесообразной экономической и финансовой политики, подготовки к земельной реформѣ, направленной к передачѣ земли трудовому земледѣльческому населенію" и т. д. "Неотложныя мѣропріятія", "разумная и цѣлесообразная экономическая политика" допускали широкое и субъективное толкованіе.

На восьмом съѣздѣ партіи к. д., который происходил в маѣ, т. е. тогда, когда Милюков покинул ряды Правительства и был лично в оппозиціи кабинету, создавшемуся на коалиціонной основѣ, он говорил, что Временное Правительство перваго состава, "созданное Думой и освященное силами революціи, пользовалось непререкаемым авторитетом". Временное Правительство слишком преувеличивало свою популярность – скажет Родзянко в воспоминаніях; оно видимые признаки единодушія приняло за реальность и это было "зловѣщей иллюзіей" – подведут итоги первые историки революціи. Одно мы можем сказать, революціонное правительство на горе странѣ не сумѣло в значительной степени по собственной винѣ воспользоваться той исключительной популярностью, которую ему дали настроенія "мартовских дней". – Историк не сможет согласиться с записью в дневникѣ ген. Куропаткина под 18 марта о том, что "авторитет Временнаго Правительства" был "чрезвычайно мал".

В "Исторіи революціи", написанной Милюковым в обстановкѣ, казалось бы, недавних переживаній 17-го года, Временное Правительство представляется каким то комитетом по созыву Учредительнаго Собранія: "всѣ его очередныя мѣры были чисто формальныя и подготовительныя. Оно просто готовило условія для свободнаго выраженія народной воли в Учр. Собр., не предрѣшая по существу, как выразится эта воля относительно всѣх очередных вопросов государственнаго строительства – политических, соціальных, національных и экономических". Едва ли это соотвѣтствовало дѣйствительности, и приходится усомниться в том, что руководящее ядро в Правительствѣ сознательно шло на политическое самоубійство[562]

[Закрыть].