Текст книги "Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)"

Автор книги: Сергей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

– И что же это, по-твоему, самое интересное? – язвительно поинтересовалась девушка.

– Ну, поиск сокровищ, приключения, путешествия, сражения… – поразмыслив, начал перечислять юноша.

– Драки, кутеж, попойки, азартные игры… – торжествующе продолжила список Лин.

– Я этого не говорил! – возмутился Гаузен то ли от необоснованных обвинений, то ли оттого, что Лин угадала ход его мыслей.

– Наверное, я неправильно о тебе подумала, – раскаивающимся голосом протянула девушка.

– Неправильно! – горячо поддержал предположение девушки Гаузен.

– Вероятно, я неверно тебя оценила! – продолжала сокрушаться Лин.

– Неверно! – настаивал на своем Гаузен.

– В таком случае теперь наши разногласия разрешены. А это значит, что когда мы вскорости подъедем на постоялый двор, то я устрою лошадей в конюшню, а ты закажешь нам еду и комнату. И чтоб никаких драк и выпивки! Или я все-таки ошиблась в тебе, Гаузен? – глумливо поинтересовалась Лин.

Юноша, поняв, что девушка загнала его в тупик, не стал спорить, но обиженный тем, что девушка решила воспользоваться им в своих целях, молчал весь оставшийся до гостиницы путь.

Впрочем, безмолвствовать пришлось недолго, так как гостиница оказалась ближе, чем думал Гаузен.

– Вот что, Гаузен, – посерьезнев, сказала Лин юноше, отсчитывая монеты в конюшне. – Ты отправишься в таверну, но осмотрись там повнимательней. Если заметишь, что в таверне что-то не так, то не суетись. Особенно, если это будут какие-нибудь подозрительные типы бандитского вида. Если что, то не обращай лишний раз на них внимания. Просто купи себе немного еды для вида… и да, выпить, но тоже чуть-чуть! Поешь, погрейся у огня и уходи. А если ничего не произойдет, то закажи нам места на ночь. И чтоб никаких выходок!

– Да мне все понятно, – успокоил девушку Гаузен. – Я часто останавливаюсь в таких местах и знаю, кому можно доверять, а кому нет.

Глава V

Зайдя в таверну, Гаузен обнаружил, что она почти пуста. По крайней мере, хозяина за стойкой не было. Похоже, тот куда-то ненадолго отлучился, и юноша решил подождать. Тут он вспомнил, что свою сумку он оставил висеть на шее лошади, но решил забрать ее после. Оставив дверь далеко за спиной, Гаузен приблизился к стойке и постучал по ней, но никто не подошел. Тогда он набрал несколько монет в кулак и хорошенько встряхнул их. Отвлекшись, юноша не заметил, как в таверну зашли несколько незнакомцев. Но незнакомцев ли? Это были те же самые три негодяя, что набросились на него в прошлый раз! Вот только Зубочист повязал себе трофейный кусок плаща Гаузена наподобие шейного платка.

– Хорошо, что я не надел плащ, а то бы они сразу меня узнали, – подумал Гаузен. Тем временем бандиты уселись за столик в углу, наверное, для того, чтобы удобней было следить за входом. Гаузен тут же повернул голову в противоположную сторону и начал молиться Катапаку о том, чтобы его не узнали. Юноша решил, что подождет, когда в таверну набьется побольше народу или бандиты разговорятся между собой, и тогда он по-быстрому улизнет. Но от волнения он не заметил, как стал легонько потрясывать кулаком, отчего монеты, зажатые в руке, снова начали позвякивать.

– Эй, звонарь! Дозвонишься у меня! – крикнул Зуб из угла и захохотал. Гаузен понял, что пока его не узнали, нужно что-то ответить, а не то бандиты поднимутся со своих мест.

– Я вовсе не собирался никому докучать, – изо всех сил огрубляя голос, откликнулся Гаузен. – Просто хотел привлечь внимание хозяина.

– Пока хозяина нет, мы тут за главных, – решил пошутить тощий Репей и засмеялся, но быстро осекся. – То есть ты, конечно, главный, Кловиад, – поправился бандит и снова обратился к Гаузену:

– Ты сам-то, откуда взялся, корнишон недосоленный? Может тебя надо нашинковать с петрушкой и в рассол засовать? – шутливо пригрозил бандит.

– Вы, наверное, вышибалы? – с наигранным дружелюбием полюбопытствовал Гаузен. Он подумал, что подобное сравнение польстит громилам. – От меня беспорядков не ждите. Я для этого слишком устал и хочу отдохнуть. В текущем состоянии от меня пользы так же мало, как и вреда.

Громилы снова захохотали. По-видимому, им пришлись по нраву беззубые шутки Гаузена.

– Ну, может от тебя и выйдет какой прок. Ты сам-то кто такой? – на этот раз более дружелюбно повторил свой вопрос громила.

Гаузен хотел снова воспользоваться версией про торговца, но решил, что в этот раз она привлечет слишком много ненужного внимания. Мало ли им захочется обыскать, не все ли деньги украдены? Жаловаться на разбойников столь откровенно бандитским типам Гаузен посчитал занятием весьма сомнительным.

– Я целитель и собираю лечебные травы, – выдал первое, что взбрело в голову, юноша и прикусил язык, так как совсем не разбирался в этом деле.

– Лекарь, значит? Чирей у меня на одном месте не излечишь? – издевательски произнес Репей, по-видимому, имея в виду что-то неприличное.

– Я бы и рад, да у меня сейчас нет ни инструментов, ни маломальских ингредиентов, – нисколько не смутившись деловым тоном начал разъяснять Гаузен. – Ну а вообще всякие болячки в разных местах лечатся прижиганием, – порекомендовал юноша, чтобы убедить присутствующих в собственной учености.

– Слыхал, Репей? Он тебе задницу припечь собирается! Ну, шутник! – засмеялся Зубочист.

– Шутничок, а ты знаешь, почему черепица на крыше так называется? – поинтересовался уязвленный Репей.

– Потому что ЧЕРЕЗ нее летают птицы? – предположил Гаузен.

– Нет, потому что если человека скинуть с крыши, то череп разлетится вдребезги, – разозлился бандит и демонстративно грохнул кружку об пол.

– Знаешь, что лекарь, – угрожающе прохрипел Репей. – А слабительного у тебя для меня не найдется?

– Это еще зачем? – встревожился Гаузен.

– Чтобы мне было с чем прийти на твою могилу! – вскочил с места Репей.

– А лекарь-то у нас весельчак, – спокойным тоном вмешался в разговор Кловиад, будто бы только сейчас заметил это. Услышав голос главаря, Репей сразу умерил свой пыл и уселся на место.

– А знаешь ли ты, как зовется лекарь без чувства юмора? – задал юноше вопрос главарь.

– Занудой? – снова не понял Гаузен.

– Нет, он зовется долгожителем! – довольно ответил на свой же вопрос Кловиад, снова заставив приспешников захохотать.

– Постойте, – не удержался Гаузен, хотя разумнее было промолчать. – Долгожителями называются мои клиенты! У меня лавка в… – тут Гаузен подумал, что бы за местечко такое назвать, чтобы оно было как можно дальше отсюда, – в Аверлате!

– А с моим лицом можно что сделать? – с надеждой в голосе попытался разузнать Зубочист, оторвавшись от любимого занятия – ковыряния щепкой во рту.

– Надо ему посоветовать что-то совсем редкое, чтобы поскорей отстал, – подумал Гаузен и выдал рекомендацию:

– Можно попробовать приложить толченую чешую дракона.

– Вот как, – расстроился Зубочист. – Если бы я раньше это знал, то просто так не ушел бы оттуда.

Гаузен не стал расспрашивать, что именно в виду имел на самом деле бандит. Мысли у него были только о том, как побыстрее убраться отсюда. Он решил, что настало время прощаться. Просто сказать под конец, что забыл запереть лавку, в которой оставил кипящий котел на открытом огне, и свалить.

– С собой у меня очень мало лекарств, и вряд ли среди них найдутся нужные вам, – начал заготовленную речь Гаузен. – Так вы приезжайте в Аверлат, спросите у местных торговцев… Шелдорома, и вам обязательно покажут, где меня можно найти. А я вас за пол-цены вылечу.

– А за что это ты мне уценку собираешься сделать? – вновь насторожился Репей.

Гаузен уже хотел было коротко ответить «за знакомство» и, тем самым, окончить этот разговор на неровной почве. Но тут его будто дернуло что-то за язык, или юноша просто слишком вжился в несвойственную для него роль:

– Ну, как за что? Я же сразу, можно сказать, не глядя, понял, что случай запущенный. Тут, кхм, нужен целый комплекс мер…

– Это кто тут запущенный, лекарь? У тебя совсем, что ли, набалдашник отвинтился?! – разозлился бандит.

– Я вовсе не хотел никого обидеть. Сам-то я здоров, кхе-кхе, слава Катапаку, – откашлялся Гаузен и продолжил свое вранье. – Но вот цены у меня безумно низкие. У меня даже лозунг соответствующий написан на вывеске:

Пускай в трубу я вылечу,

Как бедный идиот,

Но всякого я вылечу

Больного, кто придет, – неожиданно открыл в себе талант к сложению стихов Гаузен. – Даже если будут, гм, какие-нибудь наследственные осложнения. Вот ваша, кхм, родительница не мучалась мигренью?

– Как ты назвал мою мамашу? Ми-чем? Мегерой? – взревел Репей и вновь вскочил с места. На этот раз Кловиад его не останавливал.

– Мигрень – это рыба такая, – осторожно подал голос Зубочист, но этот сомнительной достоверности факт крайне мало помог вытянуть Репья из того бешенства, в которое он погрузился.

– Да знать я не знаю ничью мамашку! – не выдержал Гаузен. – Что она, поскакушка какая-нибудь из тех злачных кварталов Вейносты, где любовные вздохи перемежаются с зубовным скрежетом, чтобы все ее знали? – и понял, что оправдание вышло хуже некуда. Репей уж было налетел на юношу, но в шаге от него в недоумении остановился:

– Чего ты голову отворачиваешь, лекарь, – подозрительно уставился Репей.

– А я хозяина жду. Боюсь, как бы он мимо меня не прошмыгнул, – нашел объяснение Гаузен, понимая, что его игра в доктора подходит к концу.

– И чего ты такой грязный, лекарь? Ты больных на помойке, что ли, принимаешь? – недоумевал бандит.

– Эта грязь лечебная! – возразил Гаузен. – Из серных болот Долинии! Приезжайте да окунитесь. Хоть до самого дна!

– Где-то я тебя видел… – пропустил мимо ушей последние слова бандит.

Гаузен снова подумал, что благодаря слою грязи на лице и отсутствию плаща, а также скудному уму разбойника его еще не разоблачили, но до этого неприятного момента ему оставались считанные мгновения.

– Это вряд ли, – спокойно опроверг догадку бандита Гаузен и осведомился. – Может, вам следует глаза подлечить?

– Зачем мне их лечить, я все прекрасно вижу… – начал было приглядываться повнимательней Репей.

– А все-таки придется! – не дал ему закончить юноша и схватил перечницу со стойки, всыпав щедрую порцию прямо в лицо головорезу.

– Хватайте его, это тот сопляк из гостиницы! – истошно завопил разбойник, но Гаузен уже мчался к двери. Гаузен подумал, что раз он обезвредил одного, то мог бы попытаться управиться с двумя оставшимися, но его оружие было изрядно подпорчено последним использованием не по назначению. Да и усталость давала о себе знать. К тому же Лин сказала ему ни во что не ввязываться.

– И почему я только ее слушаюсь? – думал юноша, убегая.

Пока остальные бандиты поднимались, Гаузен уже успел оказаться на улице. Он хотел запереть дверь, но задвижка отсутствовала. Гаузен, не найдя ничего получше, сунул вместо запора саблю.

– Все равно она уже изрядно покорежена, – с грустью подумал юноша. Ему захотелось для надежности придвинуть к двери тележку с каким-то барахлом, но, плюнув на это дело, он ринулся поскорей предупредить девушку об опасности.

– Лин, не распрягай лошадей! Три бандита! – крикнул Гаузен, ожидая гнева девушки за навлеченные им неприятности, но служительница ордена Всемзнания была так встревожена, что не произнесла в ответ ни слова. Она вскочила на лошадь, Гаузен уселся на вторую и погнался вслед за девушкой.

– Лин, я хотел… – попытался извиниться Гаузен. Он с тревогой подумал, что у бандитов тоже могут быть лошади поблизости.

– Молчи! Я так и знала, что это произойдет! – прокричала девушка в ответ. – Это был наш план с Таленом на крайний случай! Разделимся на ближайшей развилке, ты поскачешь прямой дорогой в Арту, а я – окольной. Это может их запутать! Если они разделятся – у каждого из нас будет больше шансов отбиться! А если не встретимся в городе, то найди служителей ордена Всемзнания и расскажи, как все было!

– Где я смогу их найти? – спросил Гаузен.

– В Альдории их найти легче! – ответила Лин вместо прощания. Кажется, девушка хотела добавить что-то еще, но развилка их разъединила.

Первым порывом юноши было поскакать вслед за девушкой, но он решил, что она права.

– Каким недолгим было наше знакомство, а я вел себя, как полный придурок! Зачем я дразнил ее, перебивал, зачем смеялся над ее орденом? – расстраивался Гаузен. – Но ничего не поделаешь – я эту кашу заварил, мне ей и подавиться. Если Зуб, Репей и Кловиад догонят меня – это будет значить, что в это время Лин будет в безопасности. Но потом, – больно резануло в сознании Гаузена. – Потом я уже не смогу защитить ее. А если они вдруг погонятся не за мной, а за ней? Вряд ли они просто повернут в другую сторону, увидев, что ошиблись мишенью. Даже подумать не хочу о том, что они могут сделать с ней!

С этими отчаянными мыслями Гаузен скакал в сторону Арты, каждый миг ожидая нападения. Наконец, Гаузен понял, что никакой погони за ним, похоже, нет, а лошадь начала выбиваться из сил. Съехав с дороги к реке, он, наконец-то умылся и напоил лошадь. Юноша достал сумку, чтобы вытащить оттуда немного еды. Вместо нее он нащупал твердый прямоугольный предмет, завернутый в его многострадальный плащ. Сунув вторую руку, Гаузен вытянул находку и развернул ее. Гаузен сразу же узнал, что это за вещь. Это была та самая книга, которую они с Лин унесли из подземелья.

Гаузен рефлекторно начал перелистывать страницы, но совсем не разбирал написанные знаки. Все его мысли занимала судьба девушки. Гаузену было стыдно, что он покинул ее. Но, похоже, что она сама ожидала нападения. Вполне возможно, что Лин и Гаузен в самом деле ранее столкнулись с одними и теми же бандитами.

– Будь проклят тот, кто их послал, – зло подумал Гаузен.

До этого момента Гаузен считал себя главной причиной обрушившегося на их голову преследования, но теперь все сводилось к тому, что целью этих вооруженных мерзавцев была именно Лин. Похоже, что разбойники тоже охотились за книгой, поэтому Лин на всякий случай переложила ее в сумку Гаузена, когда тот отлучился в таверну.

– Но Лин ни в жизнь бы не рассталась с этой книгой! – отчаянно подумал Гаузен. – Не рассталась бы, если бы не была уверена, что… что с ней… что ее… она…

Он вспомнил ее мрачную решимость в последние мгновения. Неужели Лин свернула на дорогу в никуда? Юноша понял, что не только навлек на девушку беду… Он бросил ее в ней! Возможно, отправив его в другую сторону, девушка пыталась спасти не только книгу, но и его жизнь. Внезапно, девушка стала ему еще более близка, чем за всю короткую историю их знакомства, но от этого Гаузен погрустнел еще больше.

– Постой-ка, она велела мне разыскать какой-то орден! Я должен вернуть туда книгу! – вспомнил юноша, и неожиданно проснувшееся чувство долга велело Гаузену как-то отплатить за принесенную Лин жертву.

– Я обязательно верну книгу и искуплю свою вину перед Лин, – снова подумал Гаузен. – А когда отплачу… Наверное, это книга весьма ценная! – неожиданно пришло юноше в голову, – Ну, конечно ценная! Да меня еще и вознаградят за ее возвращение! Но я ведь не стану получать награду, не зная истинной стоимости вещи? Нет, награды должно хватить как минимум на то, чтобы поставить памятник Лин в монастыре, где она училась. Тут мысли Гаузена лихорадочно завертелись. Он вспомнил, что в Арте у него есть знакомый храмовник, который разбирается в книгах. Он был известен ему по монастырю ордена Воды, где он воспитывался. Тогда он был простым старшим послушником, и Гаузен помогал ему в некоторых делах. И теперь в благодарность за это тот сможет указать ему, как добраться до ближайшего монастыря ордена Всемзнания. С этими обнадеживающими мыслями Гаузен вытер глаза, как ему показалось, от пыли и отправился в дальнейший путь.

Глава VI

Через некоторое время Гаузен прибыл в Арту. Арта была портовым городом. Конечно, не таким крупным, как Вейноста, но она тоже имела важное торговое значение. Одной из главных достопримечательностей города был монастырь бога воды Катапака, славившийся своей обширной библиотекой. Гаузен уже хотел было сразу завернуть туда, но быстро опомнился. Его и без того скромный наряд после недавних событий окончательно превратился в лохмотья.

– Лин не зря поначалу приняла меня за разбойника, – грустно подумал Гаузен. – Если я сейчас рвану в монастырь, то меня примут за нищего. Нужно раздобыть хотя бы приличный плащ. Будет чем по ночам укрываться.

Конечно, лошадь будет некоторым опровержением его крайней бедности, но он не хотел доверять монахам уход за ней. Он боялся, что они надергают конского волоса из хвоста или заменят подковы на совсем негодные. Гаузен вообще не очень-то любил монахов, тем более монахов его родного монастыря. В здешних стенах даже ходила такая загадка: Чем хороший монастырь отличается от плохого? Ответ был следующий – в хорошем что-то стырить еще «мона», а в плохом – уже «нечива». Особенно популярна была эта шутка среди младших учеников, которые не выговаривали половины букв.

– Если сразу не найду – отправлюсь в таверну, – подумал Гаузен. Он порядком устал от пережитого. К счастью, в одной из лавок все еще горел свет.

– Добрый вечер, хозяйка! – войдя внутрь, поздоровался Гаузен.

– Должно быть, ты здесь нечастый гость, раз не знаешь моего имени. А ведь мои товары славятся по всей округе. Меня зовут Галатея, – представилась не очень высокая и не слишком худая торговка.

– А меня – Гаузен. Прошу любить и жаловать, – не без гордости произнес юноша, чтобы хоть немного сравняться с заслугами хозяйки лавки.

– Послушай, Гаузен. Я тут половую тряпку недавно потеряла… А теперь вижу, куда она подевалась! – туманно поведала лавочница.

– И куда? – не понял намека уставший юноша.

– Да вот же ты ее напялил на себя зачем-то! – усмехнулась торговка.

– Ну, я с радостью верну ее обратно, если у вас найдется достойная замена, тетушка Галантерея, – согласился юноша.

– Галатея, – поправила торговка. – Ты меня обижаешь – ничего сравнимого с ЭТИМ у меня не найдется. В моей лавке только самые лучшие ткани!

– А можно посмотреть? – тут Гаузену захотелось себе выбрать самый лучший плащ, чтобы не предстать перед Арсином голодранцем. Один плащ был слишком велик, другой маловат, третий просто ужасал своей желто-малиновой окраской.

– Так я совсем без покупки уйду, – расстроился Гаузен. Ему было неудобно покинуть лавку в старом плаще, который был уже ни на что не годен.

– У меня есть еще ткани. Я сама могу сшить новый плащ по твоей мерке, – будто бы прочитала мысли юноши хозяйка лавки, решив не упускать клиента.

– А это надолго? – забеспокоился Гаузен. Он надеялся покинуть город уже завтра.

– За полвечера, думаю, можно управиться, при условии, что ты останешься здесь, чтобы можно было примерять плащ по мере готовности.

Гаузен испугался, что ему может не хватить денег на новый плащ, но решил, что если так произойдет, то он оставит лошадь в качестве залога. А денег можно будет одолжить и у Арсина. Подумав, что чем позднее он придет в гостиницу, тем меньше людей его увидят, Гаузен согласился и выбрал ткань. Она была зеленого цвета. Лошадь Лин хозяйка любезно разрешила поставить в стойло. Затем Галатея закрыла лавку, повела его в комнату и подала ему молока с хлебом, после чего начала шить. Гаузен поблагодарил за теплый прием, пообещав доплатить за него, но она лишь махнула рукой.

– Ты, наверное, много странствуешь, Гаузен? – завела разговор швея.

– Конечно, тетушка Галантерея… то есть Галатея. Где я только не побывал! С кем я только не сталкивался! – похвалился Гаузен.

– И что, совсем не скучаешь по родному дому? – спросила торговка.

– Да у меня и родных-то нет. По крайней мере, таких, о ком бы я мог скучать, – добавил Гаузен.

– Везет же тебе, Гаузен. Живешь и не расстраиваешься. А вот у меня есть племянница Салочка. Как вспомню о ней, сразу сердце начинает болеть, – вздохнула швея.

– Красавица, наверное. Есть в кого, – сделал неуклюжую попытку комплимента Гаузен. Он не особо любил житейские разговоры, да и сейчас его мало волновали судьбы незнакомых ему людей.

– Красавица, – согласилась Галатея, – Но есть у нее одна беда… На вопрос «Как дела?» она обычно отвечает: «Все хорошо, только ноги восьмидесятого размера».

– Неужто такие большие ноги? – поразился Гаузен.

– От стопы и до самого верху, – печально подтвердила Галатея.

– А может быть, тетушка Галатея, твоя сестра, ну как бы это сказать… связалась с погромом? – сболтнул, не подумав, Гаузен. – Вот и родилась такая дочь, серединка на половинку. Сверху человек, а снизу ноги огромные, как у погрома.

– Как ты смеешь так говорить о Салочке! – задохнулась от негодования Галатея. – У нее были замечательные родители! Это несчастье произошло с ней по другой причине…

– И по какой же? – попытался разузнать Гаузен.

– Это случилось давно… Ты слыхал что-нибудь о Свободных островах? – спросила женщина.

– Не бывал там никогда, но я слышал, что у них, в отличие от других стран, нет главного бога, – припомнил кое-что юноша.

– Это верно, на островах количество храмов всех божеств приблизительно одинаково. Но не всегда так было. Точнее, в незапамятные времена жители одного из островов решили поменять установленный порядок. Им захотелось выбрать главного бога, отменив тем самым равноправие остальных. Старейшины острова собрались и начали совещаться. В первую очередь был предложен бог воды Катапак. Но жители сразу же отвергли его, заметив, что зачем им бог воды, если у них и так на островах вокруг полно воды. Служители огненного бога Шальварка, не откликнулись на предложение, ведь Шальварк – главный бог Хаслинии, а хаслины предпочитали тогда завоевывать силой, а не упрашивать. Потом выступил жрец бога воздуха Фиута. Он обещал всегда попутного ветра в паруса торговых кораблей обитателей Свободных островов. Тут островитяне крепко призадумались, так как им очень понравился этот вариант. Жрец же каменного бога Тардиша понял предприимчивую натуру местных жителей и решил предложить им от лица своего властелина еще большую выгоду.

– Жители свободных островов, – начал свою речь жрец. – Как известно, Тардиш сотворил камни, землю и песок. Все то, что вас окружает. Но это отнюдь не все, что он может вам дать. Знайте же, что он владеет всеми драгоценными камнями и металлами, спрятанными в земных недрах этого мира. И он может поделиться с вами этим богатством.

Знал бы ты, какой ропот поднялся тогда среди островитян. Конечно, потом выступили представители и других богов, но жители слушали их не очень внимательно. Если до этого они только и делали, что обсуждали предполагаемые выгоды от торговых перевозок, то теперь ими овладело желание получить несметные сокровища сразу, не дожидаясь получения прибыли и не прилагая никаких усилий.

– Ну, что тут скажешь? Жадные, как и все торговцы, – пренебрежительно отозвался Гаузен. Тут Галатея укоризненно посмотрела на него, и юноша поправился:

– То есть я хотел сказать, что торговцы, они обычно жадные. А вот торговки, как правило, добрые и отзывчивые.

Галатея приняла извинения юноши и продолжила свой рассказ:

– Наутро после долгого совещания жители вынесли свое решение. Они были согласны сделать Тардиша своим главным богом, но он должен продемонстрировать свое могущество. То есть, конечно, островитяне не сомневались в его силах, но что ему стоит подарить песчинку из своих богатств, когда у него их целая гора. Передав это послание жрецу, жители стали ждать ответа. И вот этой же ночью с ужасным грохотом прямо на побережье с неба свалился гигантский камень. И хотя одни островитяне не смыкали глаз, ожидая ответа, а другие спали и видели в своих снах несметные богатства, все они в едином порыве прибежали на место падения валуна, ожидая щедрого подарка. Так и случилось – это был не камень, а гигантский слиток серебра!

– И жили они долго и счастливо и до конца жизни всем островом проедали этот слиток, – предположил Гаузен.

– Как бы не так! – возразила тетушка Галатея. – Они взяли в руки кто кирку, кто топор, кто лопату, а кто просто от жадности грыз зубами, но к утру от этого слитка ничего не осталось.

«Ну как вам ответ господина моего Тардиша» – спросил на следующий день жрец каменного бога, от предвкушения потирая руки. «Это разве ответ?» – удивились жители. – «Мы думали, он предупредит громовым голосом, или через тебя передаст. А тут ночью просто вынесло что-то на побережье. Мы, можно сказать, и не заметили ничего» – опустив глаза, отвечали жители, прикрывая набитые серебром карманы.

Скрипя зубами, служитель ушел молиться своему господину, предупредив островитян перед этим, чтобы в следующий раз они отнеслись к подарку Тардиша с большим почтением.

В ту же ночь в лесах острова упал слиток из чистого золота. На этот раз каждый островитянин побежал на шум уже с заготовленным заранее инструментом, и результат был прежний – на месте падения осталась только глубокая яма.

Когда же наутро служитель Тардиша вышел к островитянам, чтобы услышать от них признание верховенства бога камней, люди ответили, что золото можно найти в земле или в реке, можно сказать, на каждом шагу валяется, а вот алмазы – это настоящий дар богов. Гневу служителя не было предела! Но, связанный обещанием, что должен продемонстрировать жителям чудо, которое их всех поразит, он все же обратился к Тардишу за новыми дарами. И вот ночью небом им был послан гигантский алмаз. Но когда утром жрец вышел к островитянам, те, вместо того, чтобы склониться перед ним, заявили, что от алмаза мало чего осталось.

– Как же им удалось расколошматить алмаз на кусочки? – удивился Гаузен. – Ведь тверже его только лоб Лек… – хотел произнести имя принца Велитии, но удержался юноша. – То есть я хотел сказать, что он тверже любой горы.

– Поверь мне, Гаузен, жрец удивлялся не меньше твоего, – согласилась рассказчица.

– И чем же закончилась эта история? – попросил продолжения юноша.

– В ответ на ругательства и проклятия верховного жреца Тардиша жители заявили, что алмаз – это, конечно, штука дорогая, но пусть он найдет что-нибудь более удивительное, дорогое, потрясающее, да и вообще более редкое.

«Что в этом мире может быть дороже алмаза?!» – закричал красный от гнева жрец. Но жители возразили, что если этот бог не может выполнить пустяковую просьбу, то как же он тогда может претендовать на верховенство? И если нет вещей дороже алмаза в этом мире, пусть тогда поищет в другом, или островитяне поищут другого бога.

«Он же бог, пускай придумает что-нибудь» – передали под конец рассвирепевшему жрецу привередливые островитяне.

И в эту же ночь, оглушительно грохоча, на остров свалился новый камень. Он ярко светился во тьме и, даже рухнув вниз, не потух. Когда он столкнулся с землей, то наполнил остров огнем. Многие из жителей погибли сразу. Уцелевших же постигло проклятье, плоды которого они пожинают до сих пор. Оставшиеся в живых жители, испуганные несчастьем, отказались от идеи верховного бога и пошли искать защиты у оставшихся божеств. Так на Свободных Островах сохранился порядок, который известен и поныне.

– С Тардишем шутки плохи, – вздохнул Гаузен, вынося мораль всей истории. – Я еще в детстве понял, что в обед добавки просить дело рискованное. А тут, – начал загибать пальцы юноша, – три раза добавки просили. Понятно, почему этот бог камня такой загадочный и все его опасаются. А в его страну – Королевство Красных Скал – и не попадешь просто так! Хотя, конечно, небо, это удел не его, а скорее бога воздуха… Может, из-за этого под конец ничего хорошего и не вышло? Конфликт интересов, так сказать, произошел. Вот только я не могу понять, как эта история связана с твоей племянницей? – вернулся к проблеме девушки Гаузен.

– Помнишь, я говорила тебе о проклятии? Выживших жителей начали постигать разные уродства. У одних начали рождаться карлики, у других не хватало конечностей. А у кого-то были огромные руки или ноги, как у Салочки. Недуг перешел ей от отца, дед которого страдал похожей бедой, но когда у него родился здоровый сын, тот подумал, что проклятье утратило свою силу. Но, похоже, оно просто сделало небольшую передышку. Но Салочка-то в чем виновата? – запричитала Галатея. – С такими ногами ее жизнь топчется на месте, хотя с ее умом, трудолюбием и красотой ей бы шагать и шагать…

– Бедняжка, – посочувствовал Гаузен. – Если бы я только знал, как ей помочь.

– Если бы все были так добры к ней, – вздохнула тетушка. – Как ее только в округе не дразнят. Одни кличут ее «многоножкой», потому что ее ноги занимают много места, а другие величают «грозой тараканов», так как считают, что даже самая шустрая букашка во всей Велитии не сможет ускользнуть от ее всеобъемлющего тапка.

– Даже не знаю, что лучше, совсем без ног или с такими ногами, – подумал Гаузен, но решил промолчать.

– Хотя это зрелище действительно душераздирающее, – продолжала свой печальный рассказ Галатея. – Ноги Салочки настолько большие, что бедная девушка похожа скорее на обезьянку, забравшуюся на две близкорасположенные друг к другу пальмы и не знающую, как теперь оттуда слезть. Отсутствие зеркал – зачастую счастье для неприглядных людей… Но одна из немногих радостей для Салочки – это посмотреть в зеркальце на свое отражение. Уж там-то ног не видно, и это внушает ей на короткое мгновение мысль, что и в остальном все хорошо.

– Наверное, тех, кто попытался с ней сдружиться, она ненароком затоптала еще в детстве, – подумал Гаузен, но тут же ужаснулся циничности собственной догадки.

– Ты представляешь, когда она ложится спать, – не унималась торговка, – ей приходится высовывать свои ноги на улицу.

– Тяжелый, наверное, запах, – посочувствовал Гаузен.

– Да как тебе не стыдно! – рассердилась Галатея. – Просто у нее спальня такая крохотная.

– Знаешь, тетушка Галатея, – заявил юноша. – Меня очень тронула эта история, и я постараюсь помочь.

– А ты лекарь? – с надеждой спросила торговка.

– Неужели, так слова быстро расходятся? – подумал Гаузен, вспомнив, что еще недавно утверждал подобное в таверне. – Стоит только сказать в одном месте, как уже вся округа знает.

Но юный велит решил не обманывать доверчивую торговку.

– Нет, но я собираюсь обратиться к одному ученому типу. Может быть, он что-то знает про этот редкий недуг, – пообещал юноша.

– Уж к каким я только лекарям, мудрецам и магам не обращалась, – запричитала Галатея. – Но результат один – никто ничего не знает, никто ничего не может.

– Кхм, я ничего не могу обещать, – не стал сильно обнадеживать лавочницу Гаузен. – Но я постараюсь разузнать завтра же. Тетушка Галатея снова горячо поблагодарила его, а юноша заметил, что из-за всех этих разговоров она не очень-то и налегала на шитье.

– Скоро ли будет готов плащ? – позевывая, поинтересовался Гаузен.