Текст книги "Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)"

Автор книги: Сергей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

Глава VI

– А вот и вы Ленон! Что ж это я вас выгнала на ночь… Единственного жильца, кхм. Вы ведь не алкоголик какой-нибудь, который вечно по тюрьмам рассиживает, – разразилась Антонина Казимировна несвойственной для нее радостью. При последних словах, впрочем, ее настроение несколько подпортилась, как будто она вспомнила о ком-то, кого знает уже давно.

– Ну, захотелось пельменей, с кем не бывает? Можно и новых наварить. Не в блокаду же живем, в конце концов. А я-то на вас сорвалась – это щека все болит уже третий день. Ой, а кого это вы с собой привели? – снова начали появляться привычные ворчливые нотки в голосе дамы. Но Гаузена этот вопрос в тупик не поставил:

– А я дальний родственник Ленона. В смысле, дальний, потому что живу далеко. А так мы с ним очень близки… по духу! Ближе ему только вы. Он сам так сказал. Да-да, дружище, не отпирайся!

При этих словах к Антонине Казимировне стало возвращаться былое благодушие, и Гаузен решил усугубить положительное впечатление благородным жестом:

– А это вам! – вручил Гаузен Антонине Казимировне свежий букет цветов, бутоны которых, подобно змеиным головам, слегка свисали вниз.

– Если бы только все родственники были такими, – вздохнула хозяйка квартиры и уже собралась понюхать подарок, но тут из одного из бутонов вылезла сонная пчела и ужалила ничего не подозревающую домохозяйку прямо в щеку.

– А-а-а! – неистово завопила Антонина Казимировна, но неожиданно успокоилась и удивленно приложила руку к больному месту.

– Щека перестала болеть, – все еще не веря привалившему счастью вымолвила Антонина Казимировна.

– Я надеялся, что вам поможет, – не растерялся Гаузен, хотя, конечно, понятия не имел, что подобное может произойти.

– Апитерапия, – скороговоркой выдал Ленон, торопясь произнести, пока не позабыл, термин, который ему только что вспомнился. Он означал пчелолечение.

– Будь здоров, Ленон, – ответил Гаузен, не разобрав мудреного слова.

– Чего же вы тут стоите? Я вам на стол накрою, – великодушно предложила хозяйка квартиры, и Ленон с Гаузеном отправились на кухню пить чай.

Антонина Казимировна вскоре покинула мужскую компанию, взяв уговор не шуметь. Не зная, к кому еще обратиться, Ленон, у которого все еще было тяжело на душе, стал рассказывать Гаузену события последних дней своей жизни. Велит слушал все это не очень внимательно, так как его больше волновали собственные проблемы и пути их решения. Доев, юноша облизал ложку и поднес ее к своему лицу выпуклой стороной. Любуясь на себя, он заметил, что из-за искривления формы столового прибора верхушка его головы заметно вытянулась.

– Ну ты, яйцеголовый, – шутя погрозил Гаузен собственному отражению и подумал, что такие начищенные ложки есть только у Леканта на столе, но случая прихватить хотя бы одну блестящую безделушку ему так и не представилось.

Решив не злоупотреблять гостеприимством, Гаузен положил ложку на место и переключил свое внимание на другой предмет, оказавшийся на кухонном столе. В банке, на которой остановился взгляд юноши, была какая-то подозрительная склизкая масса темно-розового цвета. Гаузен настороженно повертел стеклянный сосуд в руках и попытался разобрать, что на нем написано.

Юноша начал напряженно шевелить губами над этикеткой, будто бы силясь прочесть написанное задом наперед:

– Че… Че… Ты что, червями меня собрался накормить? – обиделся Гаузен, не ожидая от Ленона такого злого хулиганства.

– Нет, это «черри», а не черви! – запротестовал Ленон и, чтобы доказать собственную невиновность, начал разбирать название по частям:

– «Черри» значит «вишня», «Лак» значит «удача». Получается «вишневая удача». Просто иностранное слово написано нашими буквами. Ты что, английского языка не понимаешь?

– Мне бы этот поскорее позабыть, – невнятно пробурчал Гаузен, и, немного успокоившись, осторожно сунул ложку в банку. – Совсем непохоже на вишню, – распробовав как следует, поделился своим мнением Гаузен.

– Не может такого быть, – удивился Ленон и взял банку в руки. – В составе она значится… среди двух десятков других ингредиентов.

Юноше было стыдно потчевать подобным угощением гостя, но джем на стол выложила расщедрившаяся хозяйка.

– Червей там, надеюсь, нет? – вновь насторожился Гаузен.

– Ну, я же сказал, что их там нет. Мне что, вслух прочитать? – смутился Ленон.

– Не надо, чтение – это всегда смертная скука, – махнул рукой Гаузен, но, спохватившись, за кого он себя выдает, поправился:

– То есть я хотел сказать, что я и так за свою ученую жизнь множество всяческих книжек начитался.

При этих словах Ленон вспомнил, что в своем рассказе он совсем не упомянул про свою недавнюю находку. Кляня себя за нечестность перед ученым гостем, он решил показать ему книгу.

– Это моя книга! – воскликнул Гаузен, увидев знакомый предмет у Ленона в руках. – Где ты ее взял?

– Я нашел ее в парке. Она лежала на скамейке, а хозяина поблизости видно не было, – смущенно начал объяснять Ленон, не ожидая подобного поворота.

– Ну, я могу тебя поздравить! Хозяин объявился. Прими мои благодарности, а я приму книгу! – и Гаузен протянул руки, рассчитывая возвратить себе драгоценную реликвию.

– Подожди! – вдруг засомневался Ленон. – Я тебе, конечно, верю… Но ты должен доказать, что являешься законным владельцем данной книги. А если у тебя нету доказательств, то я размещу в газете объявление, и если никто не откликнется, то я отдам ее тебе, как первому заявившему.

– И сколько это займет?! – раздраженно осведомился Гаузен, начиная терять терпение.

– Ну, может, две недели. Может, месяц, – неуверенно произнес Ленон.

– Какие у меня могут быть доказательства? Я же сказал – все мои документы пропали! – возмутился Гаузен.

– Ну, например, ты сможешь указать какие-то отличительные черты? – предложил Ленон.

– У книги бежевая обложка и пожелтевшие страницы, – описал ее Гаузен.

– Верно, – согласился Ленон и уже хотел было отдать книгу, но опомнился. – Но это же и так видно. Может быть, ты расскажешь, о чем в ней идет речь?

Гаузен чуть не выругался. Он столько носился с этой книгой, столько пережил, но ни разу толком не заглянул в нее!

– Это Книга Знаний, – неуверенно начал Гаузен.

– Ну, знания содержатся почти в каждой книге, – нерешительно подтвердил Ленон, но отдавать реликвию не стал.

– Там идет речь об одном парне, который чего-то искал, но нашел не то, – начал судорожно вспоминать Гаузен. После перемещения его память на недавние события немного барахлила, да и свежие впечатления несколько замутнили его воспоминания о предшествующих событиях.

– А на какой странице? – уточнил Ленон.

– Ну, не помню, – признался Гаузен.

Ленон начал листать книгу, наугад вычитывая отдельные отрывки, пытаясь найти что-то похожее:

– Оказавшись в беде, надейся на лучшее, и в твоей жизни произойдут благоприятные изменения… Нет, не то, это какой-то астрологический прогноз. Человек без определенного смысла жизни вынужден скитаться в бескрайних пустошах отчаяния… Одно дело помочь вылезти человеку, упавшему в лужу, а другое – в знак сострадания лечь рядом… Вот Клеопатра боялась стать Склеропатрой и отравилась змеями… А Тесей занимался убоем разных скотов, в особенности крупнорогатых… Была у лисицы избушка ледяная, но потом она ее на коктейли пустила… Все что не делается – делается для двух вещей…

Пока Ленон читал вслух, Гаузен вспомнил, что Лин не вычитала историю про Демиана из книги, а рассказала ее по памяти. Тут юный велит начал закипать от злости. Он ожидал, что когда в следующий раз увидит книгу, то она будет в руках у Лин, а вместо этого он встретил какого-то чудика.

А вдруг он украл эту книгу у Лин? Или отобрал! Вдруг он ему наврал, что никогда не встречал Лин? Вдруг он только притворяется безобидным дурачком, а на самом деле заманил его сюда! Странные мысли вертелись в голове у Гаузена, но ведь и это место нормальным, по его меркам, никак назвать было нельзя. И он не знал, чего ожидать от здешних обитателей.

Злило его еще и то, что Ленон как-то умудрялся читать чужую книгу, будто свою. Позабыв, что Ленон предоставил ему кров и пищу, в голове у Гаузена начали возникать недобрые мысли. Он должен добыть книгу любой ценой! Юноша начал незаметно сжимать кулак. Но кухня была такая тесная – не размахнуться. Да он еще упадет, завопит, позовет на помощь, разбудит старуху и переполошит весь дом. Вместе с этими мыслями в Гаузене смешалось отвращение, отчаяние и ненависть. Пройти столько испытаний, пережить столько трудностей и чтобы какой-то слабовольный идиот присвоил все, ради чего они с Лин так старались и рисковали! Рука Гаузена непроизвольно потянулась к ножу.

– А эта книга нужна Лин, она доверила ее мне, – вспомнил Гаузен. – Быть может, с ее помощью мне удастся отыскать ее?

– Столько людей погибло из-за этой книги. Столько людей, хороших и плохих… А кто же стоит передо мной? – мрачно подумал Гаузен и пригляделся к ничего не подозревающему чужаку. Как он не присматривался к Ленону, он никак не мог увидеть в нем плохого человека. Как бы сейчас поступила Лин на его месте?

Тут перед глазами юноши предстали недавние события, где они вместе с Лин сидели в каюте и болтали друг с другом, полагая, что опасность миновала. Дурные намерения, затмившие было сердце юноши, уступили место приятным воспоминаниям, и сердце подсказало Гаузену верный ответ.

– Постой! – воскликнул он, и Ленон прекратил чтение вслух. – В этой книге есть один знак… Дай я его нарисую тебе.

Ленон, порывшись, достал Гаузену ручку и блокнот, открыв его на пустой странице.

– Вот смотри, – показал Гаузен и начал рисовать:

– Сердце – это добро. И оно из золота, потому что добро – это самое дорогое. И сердце должно быть открыто – потому оно открывается как книга. А на страницах его – вся мудрость, – голос Гаузена немного подрагивал, ведь он будто наяву слышал голос девушки, раскрывающей ему тайну символа своего ордена.

От нахлынувших воспоминаний и не очень удобной ручки рисунок вышел не совсем точным, но Ленон внимательно изучил его. Он снова начал листать книгу, и вскоре оттуда вывалилась похожая картинка.

– Наверное, это принадлежит тебе. Поздравляю с находкой, – извиняющимся тоном сообщил Ленон и робко протянул реликвию обратно.

– Хотелось бы мне так же вернуть ее настоящей владелице – из рук в руки, с глазу на глаз, – подумал Гаузен.

Раз книга не у Лин, значит, она может быть в опасности, и нужно отправляться на ее поиски немедленно. Юноша снова подумал, что, наверное, девушка занята поисками лекарства для Салочки, а это значит, что, во что бы то ни стало, надо устроить так, чтобы их пути пересеклись.

Тут Гаузен заметил, что на полу валяется другая бумажка, которая, похоже, тоже выпала из книги. Ленон узнал свою записку и попытался перехватить ее, но Гаузен был быстрее. Подняв с пола, юный велит прочел ее, и его сердце наполнилось жалостью. Ему стало стыдно за все те вещи, которые еще недавно пришли ему в голову про Ленона.

– Не надо, дружище, оно того не стоит, – твердо произнес Гаузен в лицо Ленону, а затем разорвал записку на мелкие кусочки и выкинул в форточку. Ветер подхватил их будто пепел после пожара. Чтобы отвлечь Ленона от нехороших мыслей, он решил сразу перейти к делу.

– Слушай, Ленон, – осторожно начал Гаузен. – Мне, конечно, приятна твоя компания, но надолго оставаться я здесь не собираюсь. Не мог бы ты меня провести в одно место?

Гаузену пришло в голову, что если он убедит Ленона в собственной необходимости, то это поднимет самооценку его нового знакомого.

– Вообще-то туалет направо по коридору, – не понял Ленон. Он тоже стыдился своих недавних мыслей, равно как и тому, что их не удалось спрятать от окружающих.

– Я вовсе не туда собирался, – возразил Гаузен. – Мне нужно попасть в НИИ имени Савушкина.

– Меня туда вряд ли теперь пустят, – расстроился Ленон. – Вот на колбасный завод – звали еще приходить…

– Как это относится к НИИ? – нетерпеливо оборвал Гаузен. – Ты этой колбасой собрался сторожевых собак отвлекать?

– Ну, нет, – обиделся на грубость Ленон. – Я отказываюсь попадать куда-либо противозаконными методами, – заявил Ленон, про себя подумав, что Руфи так же не одобрила бы подобных нарушений.

– Ты, наверное, думаешь, что я вор какой-нибудь! – заспорил Гаузен. – Мне от этого НИИ ничего из их барахла не надо. Ну, почти не надо. Я ведь ученый, и у меня к Савушкину дело есть. Разузнать кое-чего…

– Ну, тогда можно записаться к нему на прием. Может, через пару месяцев и примет, – посоветовал Ленон.

– Не могу! Я и так здесь подзадержался!

Тут Гаузен понял, что для того, чтобы убедить Ленона помочь ему, надо рассказать всю правду. Или хотя бы большую ее часть.

– Послушай, Ленон, я ведь не для себя стараюсь, – издали начал Гаузен.

– А для кого? – спросил Ленон.

– Есть одна девушка, и у нее большие неприятности, – он чуть было не добавил «в одном месте», но решил, что это будет звучать несколько грубовато.

– Ее похитили? – ужаснулся Ленон, у которого криминальные хроники вызывали особый трепет.

– Откуда ты знаешь? – чуть было не сказал Гаузен, но поймал себя на мысли, что он хоть и говорит о племяннице Галатеи, но не перестает думать о Лин.

– Нет, ее зовут Салочка, и она тяжело больна, – печально объяснил Гаузен.

– А чем, если не секрет? – поинтересовался Ленон, взгрустнув, что вряд ли сможет предложить какую-либо помощь. Из лекарств у него оставались только сода, активированный уголь и мятные пастилки.

– Как бы это сказать, не каждая туфелька ей подойдет, – попытался помягче сформулировать недуг Салочки Гаузен.

– А в каких туфлях она ходит? В лодочках? – не понял Ленон.

– Ну, если перед тем, как надеть, очистить их от ила и убрать весла, то думаю, подойдут, – согласился Гаузен и решил говорить на чистоту. – Ее ноги разрослись до невероятных размеров, и если их не вылечить…

– Придется их отрезать? – испугался Ленон.

Гаузен серьезно кивнул, хотя в точности не знал, куда может завести тяжелое проклятье Салочки.

– А лечиться она не пробовала? – спросил Ленон.

– Да чем ее только не лечили, но все без толку, – поведал Гаузен Ленону, решив, что про магию упоминать не стоит. – Лекарство из НИИ Савушкина – ее единственная надежда.

– А может, просто попросить в НИИ? Если у них есть хоть капелька доброты, они не смогут отказать, – наивно предположил юноша.

– Это я и собираюсь сделать, – подтвердил Гаузен. – Но сначала мне нужно туда попасть.

– Может, для начала лучше позвонить? – предложил Ленон.

– У меня колокольчика нет. Если свистну, то впустят? – не понял до конца своего собеседника Гаузен.

– Ну, я имел в виду позвонить по телефону, – пояснил Ленон, удивившись, что Гаузену вдруг захотелось пошутить во время столь серьезного разговора. Тут и велит вспомнил, что телефон – это аппарат, по которому общались милиционеры. Так как юноша на собственной шкуре испытал «дружелюбность» некоторых местных обитателей, он тут же отмел и этот вариант. К тому же, он на полном серьезе подозревал, что в НИИ могут удерживать в заточении Лин.

– Понимаешь, Ленон… Ты знаешь, какие черствые и бессердечные люди сидят на этих телефонах, – тут Гаузен снова вспомнил Петю, которому, наверное, уже икалось. – Что они поймут? Эта проблема очень деликатная и хотелось бы сообщить о ней лично…

– Леониду Савушкину? – вновь предположил Ленон.

– Если удастся, – подтвердил Гаузен, хотя у него имелся и другой план. Главное было проникнуть в НИИ, а потом любыми путями раздобыть лекарство для Салочки. И, конечно же, найти Лин.

– Даже и не знаю, – замялся Ленон. Ему был по душе энтузиазм Гаузена, но идти на разного рода авантюры после недавно пережитых событий он побаивался. – НИИ – это не парк, чтобы посторонним можно было разгуливать безнаказанно.

– Это кто же посторонний? – возразил Гаузен. – Ты – журналист, я… ученый, – немного поколебавшись, добавил он. Он еще не вжился толком в новую роль, да и не совсем знал, как ее играть. Но продолжил юноша уже с большей уверенностью:

– Тебе нужно освещать современную науку, а я тоже должен узнавать ее и делиться своими знаниями с окружающим миром. Без этого прогресс никуда не сдвинется!

Но Ленон по-прежнему не решался дать своего согласия, хотя и понимал, что завтра его день будет полностью свободен.

– Ладно, – сдался, наконец, Гаузен, который решил, что хватит на сегодня споров. – Завтра решим. А если тебе не спится, то подумай, как нам туда пробраться, а я свой план буду прорабатывать.

С этими мыслями Ленон и Гаузен легли спать. Но обоим юношам сон давался не очень легко.

Гаузен думал о том, как он найдет Лин, затем они вместе отыщут лекарство для Салочки и покинут этот злосчастный мир. Потом они исцелят Салочку, а после всего пережитого Лин уже не захочет с ним расставаться. К Леканту он больше не вернется. Может быть, они вместе с Лин отправятся путешествовать по другим странам, более привычным и гостеприимным. Да пусть даже и не совсем дружелюбным! Он будет вооружен и будет не один!

У Ленона же были куда менее веселые мысли, так как в сущности его ситуация мало изменилась. Он лишь получил неопределенную отсрочку. Ленон вспоминал о Руфи. Что она подумает, когда не увидит обещанной статьи? Свяжется ли она с бездомным голодранцем? И что сделает с ним Филимон Зеленых, когда он перестанет получать свои деньги, которые Ленон ему задолжал?

Что объединяло мысли Ленона и Гаузена, так это то, что им обоим хотелось убраться отсюда подальше и забыть события последних дней, как страшный сон. И если Гаузен знал, куда и с чем ему возвращаться, то Ленону идти было некуда.

Глава VII

– Послушай, Ленон, – вернулся наутро Гаузен к тревожившему его вопросу. – Нам все-таки надо как-то пробраться в этот НИИ.

– Кто ж нас туда пустит? – напомнил Ленон, который вообще-то был непрочь посетить институт.

– А ты там точно никого не знаешь? – поинтересовался Гаузен.

– Ну, кто же не знает Савушкина… – замялся Ленон.

– Отлично! – воскликнул Гаузен. – Покричишь его во дворе и попросишь, чтобы он нас впустил.

– Ну, я много слышал о нем, но чтобы лично, – смущенно произнес Ленон. – Вот Валентин Петрович…

– Да что ты мне про своего старикана втираешь? Он тебя пустит в НИИ? – раздраженно перебил Гаузен.

– Он меня вообще теперь никуда не пустит, – хотел сказать Ленон, но промолчал. Эти воспоминания были ему неприятны.

– Ладно, – раздраженно махнул рукой Гаузен. – Пойдем в НИИ и там разберемся на месте. Покажешь мне дорогу?

Ленон вообще-то был не против немного прогуляться, поэтому согласился, и через некоторое время оба юноши достигли здания института.

– Ничего себе махина, – присвистнул Гаузен и подумал, что Лекант, наверное, хотел построить себе замок не меньше. – Смотри, Ленон. А стена-то дырявая. Тут под полосатой доской можно пролезть, – показал на шлагбаум велит.

– Там в будке охранник, он не пустит, – возразил Ленон.

– Если стражник прячется в будке, то он, наверное, очень трусливый, – догадался Гаузен. – Пойду его попугаю.

– Постой! – предупредил Ленон. – Не надо его пугать – он тревогу поднимет.

– Да я и не собирался его пугать. Просто сделаю вид, что меня тут ждут. На, подержи сумку. Благородные люди тяжестей не таскают, – скинув лишний груз на руки совсем не ожидавшего подобного спутника, юноша уверенно направился к пропускному пункту.

– Стой! Кто такой? – тут же окликнули Гаузена из будки. Гаузен решил воспользоваться старым трюком, который он уже однажды пустил в дело:

– Я Помидор – король Укропа! – выпалил юноша, поймав себя на мысли, что время, проведенное в обществе вегетарианца, не прошло даром.

– Тьфу ты! Я Пешеход – король Дороги! Как ты смеешь, презренный страж, прерывать мою прогулку? – надменно заявил юноша, имитируя в голосе нотки, свойственные тону Леканта.

– Не, парень, ты, по-моему, не король, – желчным тоном возразил охранник и оценивающе посмотрел на пришельца, будто бы зная о Гаузене еще больше, чем сам юноша.

– А кто? – на миг растерялся Гаузен и подумал, что в этом мире всех королей, может быть, знают в лицо.

– По-моему, ты не король, а так… Маркиз или барон… Барон Убирайс вон Отсюдов! – последние несколько слов охранник громко выкрикнул, но Гаузен не сразу распознал остроту, а лишь подумал, что охранник перепутал его с другим вельможей и сейчас огласил его прибытие.

– Угадал, не спорю. Ну, ты… приглашатай… Приглашай меня уже! – и Гаузен махнул рукой вверх, изображая подъем ворот, но охранник лишь смотрел на него со злобной усмешкой, и не думая подчиняться.

– Убирайся отсюда вон, кому сказал! В последний раз тебя предупреждаю, шутничок, – сердито рявкнул охранник.

– Разве о моем прибытии еще не доложили? – сделал последнюю попытку Гаузен.

– Сейчас доложат куда надо! – злобно отозвался страж. – И кинут за решетку до выяснения!

Гаузену, которому не нравились угрозы, особенно если это были угрозы заключения, пришлось отступить.

– Никто не смеет кидать особу моего ранга! – попытался сохранить достоинство юноша. – Я сам покидаю столь невежественный прием.

– Ничего, ничего. И не таких охранителей уламывали, – пробормотал юноша, вспомнив призрака, и вернулся к ожидавшему невдалеке Ленону, который с волнением наблюдал за происходящим из-за дерева.

– Ленон, ну ты чего? Я же почти прошел! Тебя бы я своим слугой представил, – и, не дав приятелю возразить, Гаузен задал другой вопрос:

– А скоро придет охранник потрусливей?

– Откуда мне знать, я же тут не работаю, – обиделся Ленон, услышав, какую должность ему присвоили. Гаузен же подумал, что хватит ему уже полагаться на свой собственный опыт, заработанный тяжким трудом в далекой Велитии. Юноша решил воспользоваться уроками своего бывшего сокамерника Волжанина.

– Ладно, – задумчиво произнес Гаузен. – Теперь твоя очередь.

– Как это моя? – удивился Ленон.

– Ну, все просто. Ведь главное, чтобы он ворота открыл, а я так быстро прошмыгну, что он даже не заметит. Да не бойся ты! Если меня поймают, я скажу, что ты ни при чем.

– Да как же он меня пустит? – воспротивился Ленон.

– Да очень просто! В короля-то он не поверил, значит, короли им в НИИ не нужны. Надо представиться кем-то менее значительным, но куда более полезным. О! – осенило Гаузена. – Представься гонцом!

– Курьером что ли? – уточнил Ленон.

– Да, да! Хоть курьером, хоть терьером! Главное – убедительней заливать!

– А откуда? – поинтересовался Ленон, которому эта затея нравилась все меньше и меньше.

– Да хоть от колбасного завода! Похож ведь, и сумка у тебя есть, – продолжил убеждать Гаузен.

– Но ведь это будет… обман, – из последних сил сопротивлялся юноша.

– Один мой дальний родственник, – начал Гаузен, прикинув, что с учетом пространственного перемещения, теперь тот стал совсем отдаленным, почти что даже никаким, – всегда говорил, что обман – это и не обман вовсе, пока не хочешь нажиться за счет обманутого, или не преследуешь еще каких корыстных целей. Да ты не бойся! Главное, когда он будет ворота открывать, ты поближе встань к окошку охранника. Предложи ему что-нибудь…

– Открытку? Газету? – догадался Ленон.

Гаузен, услышав знакомое слово, вновь потянулся к мусорной урне.

– Что у вас за газеты такие? Только на помойке и валяются! Держи! Как только он шлагбаум поднимет, предложи ему ее купить! Я видел, у него похожая была, и он что-то там в ней черкал. Может, заинтересуется!

– Как же я ее продам? Она и так бесплатная… да еще и несвежая, – пригляделся к дате выпуска Ленон.

– Да нет, вроде не воняет почти, – презрительно принюхался Гаузен, но счел запах вполне удовлетворительным и всунул газету в руки напарника.

– Может, ты лучше сам представишься, – сделал последнюю попытку Ленон.

– Ты в своем уме?! – не сдержался Гаузен. – Я же туда только что ходил! И что я ему скажу? Дяденька, а я больше не король – я курьер. Нет уж, дружище, – при последнем слове Ленон радостно просиял, а Гаузен, заметив это, успокаивающе добавил:

– Да тут неважно, купит он ее или нет. Ты, главное, покажи ему. Просто разверни газету у него прямо перед носом, чтобы ему ничего видно не было. А я в это время проскользну, глазом не успеешь щелкнуть.

Гаузен одобряюще похлопал Ленона по плечу, развернул его в противоположную сторону и легким дружеским тычком отправил к пропускному пункту.

– Я курьер, я курьер, – взволнованно повторял Ленон, медленно и неуверенно направляясь на встречу с охраной.

– Пустите меня, я… карьерист, – доложил юноша охраннику и тут же спохватился, что все напутал.

– Куда пошел, карьерист? На повышение? – засмеялся охранник, довольный собственной шутке.

– В смысле, я почтальон, – поправился Ленон, но произнес это не очень уверенно. Он вспомнил один пренеприятный случай, как однажды он делал репортаж о работе почтового отделения, но его случайно заперли на выходные, и он от голода перелизал все марки.

– Почтальон, говоришь, – тут охранник оторвался от газеты, в которой разгадывал кроссворд, и подозрительным взглядом прицепился к юноше. – А чем докажешь?

Ленон, совершенно не ожидавший подобного вопроса, вспомнил наставления Гаузена и неловко попытался протянуть газету охраннику. Но тот резким движением смял ее:

– Ты что, головой со столба телеграфнулся? Что ты мне суешь? Документы, говорю, у тебя есть?

– Я на почте забыл, – испуганно пробормотал Ленон. – Сейчас вернусь, – и быстрым шагом, не оборачиваясь, вернулся к Гаузену, все это время нетерпеливо наблюдавшим за этим нелепым представлением.

– Ну вот! Такой был план хороший, а ты все испортил, – тут же накинулся Гаузен на своего помощника.

– Интересно, курьерный рост – это когда начинаешь почтальоном, а заканчиваешь пилотом грузового шаттла? – пробормотал Ленон, все еще не оправившись от волнения.

– Нашел время шутить! – сердито одернул его Гаузен.

Пока Гаузен ругал Ленона, а потом они обсуждали новый план, караул успел поменяться, что Гаузен не смог не заметить.

– Посмотри, Ленон, – обрадовался Гаузен. – Охранник сменился. Ты знаешь, что это значит?

– То, что предыдущему захотелось покушать? – неуверенно предположил Ленон, который позавтракал недостаточно плотно.

– Не только! Новый охранник нас еще не видел, а значит, мы сможем снова попытать удачу, – разъяснил Гаузен.

– А вдруг ушедший охранник рассказал о произошедшем сменщику. Я видел, как они о чем-то переговаривались, – настороженно подметил Ленон.

– Может быть, ты и прав. Старые хохмы тут не прокатят. Конечно, иногда старый трюк и лучше новых двух, но даже бороздящие морские просторы корабли, каждый раз следуя по одному и тому же звездному пути на ночном небе, могут немного отклоняться от курса, – задумчиво произнес Гаузен, которому вспомнилась эта поговорка, ходившая среди хаслинов, хотя обычно юноша не любил длинных замысловатых тирад. – Смелее надо быть, – подытожил Гаузен, в голове которого созрел новый план. Он уже давно заприметил стоящую вдалеке тележку, а теперь придумал, как с ней поступить:

– Послушай, Ленон. Смотри, как я их всех перехитрю. Видишь повозку? В ней железки разные валяются. Ты в нее залезешь, а я ее мимо пункта провезу. Скажем… то есть я скажу, что для экспериментов разных понадобился металл.

– Я не хочу туда лезть, – неуверенно заупирался юноша, наблюдая за тем, как Гаузен выкидывает металлолом наружу.

– Ладно, – неожиданно спокойным тоном согласился Гаузен. – Тогда лягу я, ты закроешь меня листами, а я тебе буду слова подсказывать. Дотолкать-то сможешь?

Ленон прикинул вес Гаузена, прибавил к нему тяжесть тележки и, накинув оставшиеся килограммы железных листов, пришел в ужас. Гаузен, ожидавший подобной реакции, показал ему, как следует лечь, чтобы поместиться целиком.

– Только сильно сверху не накладывай и не растряси меня, – попросил Ленон.

– Не волнуйся! Буду везти тебя так бережно, будто ты дитятко в колясочке, а я твоя мамашка, и тебе пришло время немного вздремнуть. Так что прикольной тебе ночи! Понятных снов! – при этих словах Гаузен закрыл последним железным листом лицо приятеля и потолкал неповоротливую конструкцию прямо ко входу.

– Куда ты прешь, груда железная! Устроил тут покатушки! Ты б еще на танке, сволочь такая, здесь проехал! – раздалось из сторожевой будки, и Гаузен понял, что новый охранник немногим, если вообще хоть чем-то, лучше старого.

– Не видно, что ли? Это же детали для новых приборов, – постарался соответствующим ситуации наглым тоном ответить юноша.

– Детали-в-гробу-видали, – нервно перебил охранник. – Не знаешь, что ли, новых правил? Весь металлолом надо отправлять к Степанычу.

Тут Ленон не выдержал и чихнул, отчего железные листы немного всколыхнулись.

– Это радио, – не растерялся Гаузен. – По-видимому, еще не весь заряд вышел. Ну, разок-то пропустить можно? Люди очень ждут, – пытался уладить ситуацию Гаузен.

– Еще чего. Вали со своим барахлом к Степанычу на подмогу. Видно же – груз не сортированный.

– А как к нему пройти? – сдался Гаузен. Юноша решил, что, может быть, этот Степаныч окажется посговорчивей и подскажет, как проникнуть в недра НИИ.

– Новенький, что ли? – немного смягчился охранник и даже высунулся из будки, чтобы показать дорогу. – Идешь туда, пока стена не закончится, потом завернешь и там его в подсобке и отыщешь.

Отъехав за пределы видимости охраны, Гаузен сразу же выгрузил Ленона из тележки, заставив его толкать ее по заданному пути.

– Смотри, Ленон, – показал Гаузен на помятого человека, оттирающего на стене какую-то надпись. – Наверное, это и есть Степаныч.

Упомянутый тип, сосредоточенно отчищая стену, громко жаловался вслух:

– Смотри, до чего грамотность упала. Даже бранные слова пишут с ошибками. Я себе такого не позволял. И чему только детей в школе учат!?

– А я никогда себе таких слов в статьях не позволял, и, тем более, с ошибками, – заметил Ленон, тоже приглядевшись к надписи.

– Не спорь с забулдыжником, – сделал замечание Гаузен, которому только и не хватало, что новых конфликтов.

– Не забулдыжник, а руководитель метлы! – отозвался дворник, и Гаузен узнал в нем своего недавнего сокамерника-алкоголика, а Ленон – непутевого зятя Антонины Казимировны. Но Степаныч не обратил внимания на спутников и продолжил о чем-то своем:

– Если быть точнее, старший научный руководитель. Точнее, был им, пока эти трезвенники-язвенники из начальства мне подло не засадили нож, рукоятка которого торчит из моей спины до сих пор… Но я ни о чем не жалею! Теперь я приношу гораздо больше пользы. Ученые все равно разной ерундой занимаются. Задачки там всякие решают, как пройти из пункта А в пункт Б. А я не то что от А до Б… Я за день пол-алфавита прошагать могу, пока мету!

– Нам нужно этот груз отнести в НИИ, а на проходной сюда отправили. Нет ли какого другого пути? – спросил Гаузен, опасаясь, как бы его не узнали.