Текст книги "Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)"
Автор книги: Сергей Кочетов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
– Все верно, – утвердительно покачал головой Степаныч. – Спасибо, конечно, что дотолкали. Сам бы я еще не скоро собрался, но теперь такой порядок. На рынке недавно взрыв предотвратили, а на носу выставка научных достижений. Так что строжайшесть наступила невероятная!
Тут дворник решил отложить свое занятие и начал внимательно рассматривать чужаков.
– Ленон! И Гаузен с ним! – наконец узнал он их.
– Откуда он тебя знает? – спросил Ленон приятеля.
– Да мы же вместе… вместе… – захотел вместо Гаузена ответить дворник, но, похоже, память этим утром снова сыграла не в его ворота.
– Вместе на одной конференции встретились. Я же ученый и других коллег знаю, пускай и бывших, – попытался объясниться Гаузен и решил сменить тему. – Слушай, Степаныч. А может еще какой-то в НИИ есть путь? Очень нужно.
– Какой это я вам Степаныч? – возмутился бывший ученый, который, несмотря на кажущуюся простоту, обиделся на подобное обращение.
– А вот какой! – воскликнул Гаузен и вытащил давно обещанную фляжку с вином, которую непонятным чудом не выпили милиционеры. – Дружище, у меня тут есть чем угоститься, да вот компании не хватает.
– Ну что ж вы сразу-то не сказали, – заулыбался труженик метлы. – А то у меня как раз скоро перерыв.
Дворник вынул бутылку, и Гаузен подумал, что беседа может затянуться. Но тут Степаныч резким движением разделил бутылку на две части, и юноша понял, что бутылка пуста:
– Видите, как удобно? В одной руке – рюмка, в другой – стакан. Столько лет бьюсь над тем, чтобы это изобретение до выставки допустить! – пояснил алкоголик.
– Стой здесь! – шепнул Гаузен Ленону, прикинув, что содержимого фляжки на троих может не хватить, чтобы разговорить дворника. Впрочем, Ленон совсем не горел желанием присоединяться к подобному занятию.
Через некоторое время они вернулись. Судя по виду, Гаузен особо из фляжки не отхлебывал, а вот дворник окончательно развеселился и вовсю делился воспоминаниями из личного опыта:
– А спину я надорвал еще нынешней зимой! Пошел снег, а я ему кричу: Куда ты идешь, скотина? Стоять! Ни с места! Кто тебя звал? Хватит уже валить! Лучше вали не сюда, а отсюдова. А он все не слушает, да и я не отстаю – кричу ему: Хватит уже падать! Ну, чего ты падаешь? Пьяный что ли! Если пьяный, то заходи – вместе выпьем. И лопатой машу – прогнать его пытаюсь. Два дня махал, пока начальство не начало ругаться. Что, дескать, размахивать лопатой надо не в воздухе, а снега нападало столько, что прямо по коленную чашечку. В общем, меня за бесполезность в снегоуборочном деле хотели даже обратно… в научные сотрудники восстановить. Но, слава богу, обошлось…
– Семен Степанович, сегодня лето… – пытался вразумить дворника Ленон, но тот не обращал на него никакого внимания.
То ли выпитого все-таки хватило Гаузену, чтобы поднять настроение, то ли юноша радовался от полученных сведений, но он тоже улыбался во весь рот.
– Ленон! – воскликнул Гаузен. – Теперь я знаю, как попасть в НИИ!
– Вы, я смотрю, ребята хорошие, – похвалил приятелей бывший научный сотрудник. – Раньше бы я вам сам экскурсию устроил. Я и теперь бы вас через черный вход провел, но там тоже проверка на время… Ик! Икс-позиции. Вообще-то я еще тут ассенизатор, но вы меня можете просто звать Сеня.
Услышав это, Ленон резко насторожился. Слово «ассенизатор» одним из первых располагалось в его толковом словаре, так что он хорошо запомнил его значение.
– Он бы нас и так провел, но там тоже следят, – пояснил Гаузен. – А вот зато тут есть вход в подземелье, – и юноша показал на канализационный люк, а дворник обрадовано закивал.
– Я не пойду! – испугался Ленон. – У меня и так одеколон почти весь кончился!
– Ну и зря! Пойду тогда один, если ты такой трус, – разозлился Гаузен, подумав, что чего ему там бояться, когда он и не в таких подземельях побывал.
– Но ведь, когда ты вылезешь наружу, от тебя такой страшный запах будет стоять! – попытался призвать спутника к благоразумию Ленон.
– Ерунда! – воскликнул Гаузен, подумав, что у него в Велитии кто только не воняет. – Даже в монастырях не каждый монах благоухает!
– Но у нас так не принято! Тебя быстро обнаружат и скрутят, – снова запротестовал Ленон. Тут к Гаузену начала возвращаться трезвость ума, а, может, он просто заметил, что местный народ моется чаще, чем пачкается, и решил оставить этот вариант на самый крайний случай.
– Ладно, пошли отсюда. Спасибо тебе, старик, – махнул рукой Гаузен дворнику. – Надо проветриться и думать дальше, как нам туда попасть.
Но далеко им уйти не удалось.
– Эй, Гаврош, или как там тебя? – услышали юноши и обернулись. Позади стоял другой знакомый Гаузену по тюрьме сокамерник.
– Волжанин! Давно не виделись! – обрадовался Гаузен.
– Как будто наперед знал, что скоро встретимся, – подтвердил зэк. – А у меня для тебя подарок. Я тебе документы выправил, – и протянул ему маленькую красненькую книжечку.
Ленон после этих слов стал очень подозрительно смотреть на них обоих.
– В смысле, ты их потерял, а я их с полу и подобрал, – начал объяснять Волжанин, который раскусил, что Ленон не при делах. – Они пока валялись, вот и помялись. А я их и выправил.
– Ну, спасибо, дружище, а я уж совсем с ног сбился их искать. Хотел даже в милицию обратиться, – подыграл Гаузен, и оба дружно захохотали над этим случайно подвернувшимся экспромтом.
– Ленон, это мой друг, Иван Волжанин, Ваня – это Ленон, – представил Гаузен недавнего заключенного. Тот оценивающим взглядом скользнул по лицу Ленона и сжал протянутую руку так, что юноша чуть не запищал от боли.
– Ленон, нам надо поболтать тут с Гаузеном наедине, – серьезно произнес Волжанин, не разжимая руки. – Надеюсь, ты нас отпустишь на минутку?
Испуганный Ленон только и мог, что кивнуть.
Гаузен с Волжаниным отошли в сторону, и зэк начал объяснять:
– Я подобрал похожую фотографию, а корочки всегда найдутся. Инициалы тоже сам прописал, так что если что, не ругайся.
Гаузен уже хотел попросить его устроить проникновение в НИИ, но вспомнил, что еще не отблагодарил за помощь с освобождением и паспорт. Волжанин, похоже, с лету прочитал эту мысль в глазах у юноши.
– Слушай, дельце есть верное для такого изворотливого парня, как ты. У Филимона на складах кое-что ценное появилось. Охрана проблемой не станет, но мне не помешает небольшая подстраховка…
Гаузен не горел желанием браться за подобные дела, но отказывать Волжанину ему хотелось еще меньше.
– Послушай, Иван, у меня вряд ли получится тебе помочь, – неловко попытался объясниться Гаузен.
– Делов-то только постоять да отгрузить. Так ловко провернем, что они не сразу хватятся, – настаивал рецидивист. – Этот Филимон Зеленых хотел засадить тебя ни за что! Разве ты не желаешь отплатить ему?
Гаузен вспомнил, как Лин отказалась от мести, и несогласно покачал головой.
– Тебя, наверное, оплата беспокоит? – решил зайти с другого конца Волжанин и достал из кармана несколько цветастых бумажек. – Вот тебе немного для начала, пока освоишься, а после еще больше получишь…
– Это что еще за фантики? – удивился Гаузен, для которого деньгами всегда были только монеты.
– Да ты разве деревенский? – насторожился рецидивист экономической неграмотности юноши. – Ты вообще, с какой планеты?
Гаузен подумал, что пусть это и покажется черной неблагодарностью, но он должен раз и навсегда объяснить стоящему перед ним уголовнику, что он не сможет поучаствовать в его авантюре:
– Извини, я не могу, я ищу одну девушку, а потом мне…
– Ты что городишь, малец? Родня Арчи уже заплатила мне за помощь, а такому голодранцу, как ты, придется отрабатывать за все, а не искать какую-то шуструю лахудру!
– Свиной пятак тебе будет, а не червонец! – потерял самообладание Гаузен, услыхав слова, оскорбляющие его возлюбленную. Он попытался ударить заключенного по морде, но тот ловко уклонился и прижал юношу к стене. Волжанин вытащил нож и начал медленно размахивать им у Гаузена перед носом, с каждым взмахом все сильнее приближая лезвие к его лицу.
– Ну, я сейчас с тобой такое сделаю! Читал «Человека, которому было смешно»? Ты у меня теперь до самой пенсии хохотать будешь!
Ленон, издали увидев, что дело приняло такой крутой поворот, переборол отчаяние и попытался спасти своего спутника.
– Убери от него свои лапы, биндюжник зачуханный! – громогласно потребовал Ленон и, достав свой перочинный ножик, угрожающе выставил его вперед. Преступник, отвлекшись на секунду, повернул голову, но выражение тревоги на его лице быстро сменилось еще большим злорадством.
– Ну что, скрипочник Ростропович, допиликался? Сейчас я тоже на скрипке сыграю! Вот только вместо смычка у меня бритва, а твои жилы будут струнами! И как ты теперь собрался ВЫКРУЧИВАТЬСЯ из этой ситуации? – съязвил Волжанин. Только сейчас Ленон заметил, что по недосмотру раскрыл штопор вместо лезвия.
– В каком отделе «Детского мира» ты купил свой игрушечный ножик, сынок? В отделе товаров для малолетних преступников? – зэк бросил Гаузена и начал медленно надвигаться на Ленона. От страха у юноши ноги будто приросли к земле.
Но Гаузен уже успел подняться и подобрать валявшийся среди прочего мусора кусок листового железа, отдаленно напоминающий меч. Схватив его поудобней, он ринулся на своего недавнего сокамерника. Ударив по руке, он хоть и не отрубил ее, но нож выбил и тут же отшвырнул ногой в открытый канализационный люк. Видя, что на его стороне больше нет перевеса, а, затянувшись, ситуация может привлечь излишнее внимание, зэк решил пойти на попятную.
– Погодите, лошары, я вас обоих теперь знаю! Попадитесь мне только! Попробуйте только проболтаться! – пригрозил напоследок Волжанин и скрылся из вида.
– Вот ведь напугал, мерзавец. Ленон, похоже, нам обоим скоро придется убраться из города, – невесело пошутил Гаузен. – Вот тебе и друг! Подобрал паспорт, но нет, чтобы отдать по дружбе, еще и денег затребовал.
– Мне кажется, – неуверенно заметил Ленон, которого все еще трясло от произошедшего. – Дружба – на то она и дружба, чтобы что-то давать и ничего не просить взамен. Ведь благодарность нельзя требовать силой.
– Ну, хоть какая-то польза взаимная должна быть. А то тогда это не дружба, а грабеж какой-то, – отмахнулся Гаузен, не приняв слова приятеля всерьез.
– Гаузен, а ты точно ученый? – неуверенно поинтересовался Ленон, который после всех событий начал несколько сомневаться в данном утверждении.
– Конечно, ученый! Даже спрашивать не надо, – разыграл обиду Гаузен, мысленно обругав себя. – Иногда мне кажется, что весь мир на меня ополчился! Уже столько раз ученый, а все попадаюсь. Почему нож с собой не взял?
– Думаю, Ленон, нам пора домой. После всего пережитого нам не помешает подкрепиться, чтобы искать дальше другие пути в НИИ, – немного погодя заявил Гаузен. Ленон, который разделял энтузиазм приятеля по большей части только в отношении обеда, спорить не стал, и оба отправились в обратный путь.
Глава VIII
Даже во время обеда Гаузен не переставал думать о том, как ему проникнуть в НИИ имени Савушкина. Гаузен уже начал сомневаться, стоит ли брать Ленона в НИИ, но потом решил, что его собственных знаний об этом мире в совсем незнакомом месте может оказаться недостаточно. Он вспомнил рассказы Ленона о своей жизни и об окружении, и Гаузену пришла в голову неожиданная идея:
– Послушай, Ленон! Я знаю, как нам попасть в НИИ!
– Ну и как? – устало спросил Ленон, ожидая услышать новый безумный план, в котором ему предстоит принять участие.
– Этот твой главбред или как там его… Он ведь тебя всюду посылал. В самые жуткие дыры! – тут Гаузен вспомнил, что сам он по воле Леканта куда только не таскался, и продолжил с еще большей уверенностью. – Пусть он отправит тебя к Савушкину! Он ведь с ним на короткой ноге!
– Ты про Валентина Петровича? – переспросил Ленон. – Но он же меня прогнал…
– Как прогнал, так и вернет. У него не останется другого выбора! – заверил Гаузен.
– Ты собрал на него… компромат? – выдвинул догадку Ленон. – Но ведь это шантаж!
– Шантаж? – возмутился Гаузен. – Угроза без оружия – это так же несерьезно и трусливо, как угрожать безоружному! Мне придется убедить его целиком и полностью по доброй воле.
– Но Валентин Петрович – это крупная рыба, – охарактеризовал Ленон своего бывшего начальника из его же собственного лексикона.
– На любую рыбу всегда найдется наживка, – поделился Гаузен из личного опыта. – Пора взять этого судака за жабры!
– Валентин Петрович зубастый, он скорее щука… – неуверенно возразил Ленон.
– Этот щучий сын свое получит! – настаивал Гаузен. – Давай, соединяй!
Но Ленон медлил. В сущности, Ленон не желал Валентину Петровичу ничего плохого, а решительность Гаузена пугала его. Когда Гаузен разобрался, в чем его подозревает Ленон, он только и сделал, что рассмеялся:
– Не волнуйся, ничего плохого с твоим начальником не случится! Да и тебе это будет только на пользу – вернешься на прежнее место.
– А это не противозаконно? – все еще не переставал сомневаться юноша.
– Мы что, мошенники какие-нибудь? – возмутился Гаузен. – У нас благородная цель – спасти девушку! К тому же, от тебя практически ничего не требуется.
Ленон неуверенно согласился, так как сам ничего полезного так и не придумал. Гаузен, уже имевший опыт общения с хозяйствующего вида личностями, страдавших, подобно Леканту, манией величия, верил, что сможет склонить папашу Тиража к сотрудничеству. Ленон выслушал план своего напарника, и хотя тот показался ему невероятным, он, как мог, поправлял его, сообщая информацию по каждому из возможных аспектов.
Наконец Ленон взял телефон, набрал номер, а Гаузен схватил трубку. Вскоре оттуда раздалось знакомое ворчание:
– Редакция!
– Ну что же вы прибедняетесь, Валентин Петрович! – хотя голос главреда он слышал впервые, Гаузен решил бить наверняка. – Вы гораздо более крупное образование отнюдь не местного масштаба.
– Мои масштабы – это дело, которое касается исключительно меня самого! – возмущенно закричал в трубку папаша Тираж, похоже, решив, что кто-то из его недоброжелателей захотел его разыграть. – Не заблуждайте талантливым людям голову!
– Я вовсе не собирался вас обидеть! – пошел на попятную юноша и участливо поинтересовался:
– Наверное, вы чем-то расстроены? Как ваши дела?
– Скажем так, если бы «знак вопроса» и «знак восклицания» были бы буквами, а не знаками препинания, то я только из них двоих мог бы написать собственную автобиографию! – сердито пробурчал папаша Тираж. – Вы что, хотите интервью?
– Ну, вообще-то… – начал объяснять Гаузен, но Валентин Петрович не дал ему закончить:
– На каждый вопрос – ответ «все может быть». Спасибо за внимание, интервью окончено, – кратко поблагодарил папаша Тираж и бросил трубку.
– Ленон, связь, похоже, плохая, – пожаловался Гаузен, попросив соединить его с редакцией еще разок.
– Это опять вы! У вас что, появились новые вопросы? – снова зазвучал из трубки голос Валентина Петровича.
– Вообще-то я… – хотел ответить Гаузен, но ему снова не дали договорить:
– Знаете, на какой вопрос мне чаще всего хочется узнать ответ?
И не дожидаясь, пока Гаузен предложит свой вариант, папаша Тираж раздраженно выпалил:
– Какого черта?!
– Но… это даже не вопрос! – не понял Гаузен. – На него и ответа-то нет никакого!
– Верно мыслите, батенька! Я с этим вопросом обратился в НИИ имени Савушкина, и мне там предоставили исследование, в котором доказывается, что никаких чертей в природе не существует. Слышите? Никакого черта! Был рад вас просветить! – тут папаша Тираж с быстротой ускорителя частиц снова повесил трубку, так и не дав Гаузену объясниться.
– Ленон, набирай еще – опять сорвалось, – скомандовал Гаузен. Самому ему не хотелось – от крупных чисел у него болела голова.
– Валентин Петрович, – укоризненно произнес Гаузен, снова дозвонившись в редакцию. – Ну мы же с вами толком даже не поговорили.
– А что, очень просят? – с надеждой донеслось с противоположного конца линии. Похоже, что главный редактор подумал, что наконец-то мир узнал о его невероятных достоинствах, и теперь всем захотелось новых подробностей. – Хорошо, я отвечу на ваши вопросы. Только уговор – ни слова про Кокосовые прерии.
– Кокосовые прерии? – не понял Гаузен. – При чем тут это?
– Ну я же вас попросил! – пожаловался Валентин Петрович и опять повесил трубку.
– Ленон, твой начальник невозможен! – раздраженно сообщил Гаузен. – Не понимаю, как ты с ним работал? Он даже хуже моего дяди!
– Мне кажется, ты не знаешь специфики профессии, – решил вмешаться Ленон, которому было неловко смотреть на то, как Гаузен раз за разом терпит неудачу. И Ленон начал объяснять ему, что чтобы установить с главным редактором контакт, нужно не спрашивать, а, наоборот, давать неизвестную ему ранее информацию. Гаузен слушал все это, на каждом шагу путаясь в терминах, но кое-что все-таки понял и со следующим звонком сменил тактику.
– Я звоню вам по вполне конфиденциальному поводу, – отдаленно начал юноша. – Вы меня, конечно, не знаете…
– Если бы я знал каждого по имени, то редактировал бы не газету, а телефонный справочник, – раздраженно перебил Валентин Петрович.
– Скажите, я могу вам доверять? – напрямую задал вопрос Гаузен.
– В этом мире нельзя доверять никому! – бескомпромиссно заявил папаша Тираж.
– Я ждал именно этого ответа! – согласился Гаузен, и, помолчав, добавил:
– Единственно верного из всех возможных. Дело в том, что я сотрудник НИИ имени Савушкина, – заговорщеским тоном произнес Гаузен, уже начавший привыкать к тому, что Валентин Петрович постоянно перебивает его, – Разумеется, я не могу сказать вам своего имени. В нашем НИИ творятся абсолютно невероятные вещи…
– Да-да, – ворчливо прервал Валентин Петрович. – Мы это уже слышали. Кого не спросишь – все только хнычут, плачут, да жалуются, что невероятно, как они еще живут на свою мизерную зарплату. Как говорится, едим одни консервы и голые, как черви! Был у меня тут один – у него вычитали, а он на остатки как-то жил. И ничего, не жаловался. Что поделаешь, голубчик, крутиться надо.
– Хорошо, вы зовите меня «голубчиком», а я вас – «чебуречиком». Нет, лучше «пельмешком». В целях соблюдения конспирации! – предложил юноша, обрадовавшись тому, что разговор начинает обретать определенную форму доверительности.
– К чему такая фамильярность, молодой человек?! – вновь возмутился Валентин Петрович. – Кто вы такой, чтобы говорить, что мне делать? Если вам так хочется, зайдите в столовую, купите селедку, назовите ее хоть Рыбентиной, и пусть она исполняет все ваши желания.
– Но так же не бывает! – неуверенно возразил юноша, который, честно говоря, после всех приключений ожидал чего угодно.
– Еще как бывает! – стоял на своем Валентин Петрович. Классиков надо знать! Как там было у Пушкина? Все было хорошо, пока не захотелось старухе рыбного пирога. На том и сказке конец. А вообще, за всю свою длинную жизнь я убедился в том, что не бывает только толстых балерин и худых оперных певиц, молодой человек, – поделился своим обширным опытом папаша Тираж.
– С чего вы взяли, что я молодой? Может я старый, только притворяюсь, – не согласился Гаузен. – Вы просто не знаете, с кем говорите!
– Если бы я знал кто и где, я бы уже послал по соответствующему адресу определенных людей! – пригрозил папаша Тираж.
– Потому я и звоню вам! Вы – серьезный человек, – не сдавался Гаузен, изо всех сил пытаясь перейти к основной теме разговора, но комплимент в адрес главного редактора не подействовал:
– То, что вы притворяетесь, я понял на пятой секунде нашего разговора. Так что хватит капать мне на мозги – я зонтик не захватил… – и папаша Тираж, похоже, снова засобирался с шумом повесить трубку.
– Постойте! – закричал Гаузен, которому тоже весьма поднадоел этот разговор, но иного способа попасть в НИИ ему не приходило в голову.
– И не подумаю! Чего мне стоять – у меня очень подходящее кресло! Я в нем сижу, как лежу, – парировал Валентин Петрович, вновь не давая Гаузену возможности высказаться. – И вам всего удобного, – пожелал напоследок папаша Тираж.
– О каком удобстве вы говорите, когда синдром Протея угрожает человечеству! – в бешенстве закричал Гаузен, вспомнив, что так назвала болезнь Салочки Лин перед их расставанием.
– Что-что? – переспросил Валентин Петрович, и на том конце провода повисла тишина. Похоже, что он что-то слышал об этом заболевании и о его связи с НИИ имени Савушкина, но не спешил делиться этими знаниями, так как они могли прийти из источников, которые не допускают широкого разглашения. А сам Валентин Петрович умел держать язык за зубами, когда ему это было выгодно.
– Говорите, говорите, у меня голова вместительная, – взволнованно попросил он.
– В нашем НИИ ведутся разработки лекарства от синдрома Протея. С нарушением санитарных норм! – добавил Гаузен. – Несколько человек уже заболело! И это еще не все, что я могу вам рассказать.
– Вы хотите где-то встретиться? – осторожно предложил Валентин Петрович.
– Самое главное не где, а с кем, – уточнил Гаузен. – Есть у вас тут один журналист… Ленон. Мне очень нравится все то, что он пишет, – при этих словах Ленон довольно расплылся в улыбке, на секунду позабыв, что все это лишь часть игры.
– Но он у нас… – хотел было возразить папаша Тираж.
– Больше я ни с кем разговаривать не буду! – перебил Гаузен.
– Хорошо, думаю я смогу отправить его к вам.
Тут Ленон, услышав из трубки эти слова, чуть было не подпрыгнул до потолка от радости, но вовремя спохватился, испугавшись, что грохотом испортит все представление.
– Но нужно отправить его не куда-нибудь, а прямо в НИИ, – настаивал Гаузен.
– В НИИ? Думаю, это будет проблематично… – засомневался главред.
– Что такое? Ведь весь город знает о ваших хороших отношениях с Савушкиным, – напомнил Гаузен. – Так что послать хоть одного человека в НИИ вам ничего не стоит.
– А нельзя ли встретиться в другом месте? – встревожился главред.
– Нет, нельзя. За пределами НИИ за мной следят! Так я не смогу ничего передать. И поторопитесь! Я рассказал лишь немногое из того, что я знаю. Если вам удастся все это опубликовать – эти сенсации обеспечат вам грандиозный успех, а вашу газету ждет сказочная популярность.
– Дружище, я бы вас за такое расцеловал, но боюсь, что вы бы тогда не правильно меня поняли, – саркастично поблагодарил папаша Тираж.
– Награды мне не надо – я для правды стараюсь, – скромно отказался Гаузен и повесил трубку.
– Ленон, кажется, я вернул тебе работу, – похвалился юный велит и добавил:
– Надеюсь, он клюнул. А так это или нет, мы вскоре сами узнаем. Должен признаться, твой нынешний начальник немногим лучше моего предыдущего.
– Послушай, Гаузен, – испуганно произнес Ленон. – Мне ведь не придется писать фальшивое интервью с вымышленным персонажем?
– Да не волнуйся, – успокоил его Гаузен. – Просто напишешь про то, что нового в НИИ. Нам там, может быть, столько всего придется обшарить, что историй хватит на год вперед. Того и гляди, тебе даже удастся поговорить с самим Савушкиным. Как он сможет отказать такому симпатяге?
Ленон заулыбался от комплимента и перспективы побеседовать со знаменитым космонавтом. Тот уже много лет не давал никому интервью, посвятив все свое время и силы научной деятельности.
Вдруг зазвонил телефон. Гаузен, забывшись, автоматически протянул руку и взял трубку. Смутная догадка мелькнула в голове Ленона, но он слишком поздно очнулся от сладостных грез, чтобы успеть остановить Гаузена.
– Я вас слушаю, – привычным тоном произнес Гаузен, уже приспособившийся к пользованию телефоном.
– Могу я услышать… – донесся знакомый ворчливый голос. – Погодите, да это же ведь опять вы!
– Нет, это не я вам звонил, – пропищал Гаузен, в попытке изменить голос, но было уже поздно.
– Постойте, вы что, придурки, решили меня разыграть?! – разозлился папаша Тираж.
– Вы неправильно меня поняли! – оправдывался юноша. – Мы еще можем обо всем договориться…
– Шерше ля буффон! – возразил Валентин Петрович.
– Что это значит? – не понял Гаузен, не владевший французским.
– Это значит «ищи дурака»! И, по-моему, ты его уже нашел! Передавай привет этому бездарному тупице! Знаете, когда наступит мой счастливый день, телефонные вы мои мошенники? Когда дом по вашему адресу обрушится до основания! Но не волнуйтесь, вы не останетесь без крова! Потому что будете лежать под этими самыми руинами до скончания веков! А я, зная, что вы там, с удовольствием закурю гаванскую сигару от горящих обломков! Кретин! Два кретина! – кончил разоряться раскрывший обман Валентин Петрович и с такой силой бросил трубку, что Гаузену показалось, будто он расслышал треск пластмассы на том конце провода.
– Хорошие новости от твоего начальника, – устало произнес Гаузен, чей план пошел насмарку.
– Какие? – с надеждой поинтересовался Ленон, хотя он расслышал почти все.
– Он передал тебе привет, – грустно улыбнулся велит.
– А плохие? – встревожился Ленон.
– Он по-прежнему считает тебя бездарным тупицей, – покачал головой Гаузен.
– По крайней мере, он не забыл меня, – попытался найти светлую сторону юноша.
– И как ты вообще его терпел? – возмутился Гаузен. – Этому старому индюку уже давно пора начистить перья!
После этих нелестных слов в адрес Валентина Петровича в комнате воцарилась гнетущая тишина. У Ленона с Гаузеном больше не оставалось никаких идей.
– Жалко, что на выставку не попасть, – вздохнул Ленон, вспомнив, что он пропустит.
– Зачем нам выставка? Нас уже столько раз выставляли вон, что больше не хочется, – не понял Гаузен.
– Да нет, я про другую выставку. Через две недели будет экспозиция инноваций в НИИ, так что шума будет предостаточно.
– Инноваций? Это как-то связано с вакцинами? – оживился Гаузен. Слово «выставка» показалось Гаузену знакомым. Дворник Степаныч рассказывал, что именно из-за нее стало так трудно попасть в НИИ, да и про что-то подобное он вычитал в газете.
– Нет, там просто будут показывать все новое и необычное, – объяснил своими словами Ленон.
– Все равно я не могу ждать две недели, – покачал головой Гаузен.
– Вот и регистрация скоро заканчивается… – припомнил Ленон.
– Регистрация? – переспросил велит.
– Ну, прием участников с их работами… – растолковал Ленон.
Гаузен вспомнил готовящуюся коронацию Леканта. Только там список приглашенных был известен заранее, и мало кто мог просто так напроситься на церемонию.
– А мы можем как-то попасть на эту регистрацию? – попытался разузнать Гаузен.
– Ну, нам же нечего показать. Чтобы представить что-то интересное, надо сначала это изобрести, – засомневался Ленон.
– Давай, Ленон, ты ведь не дурак, что бы про тебя не говорил этот напыщенный газетчик! Ты можешь чего-то изобрести! – начал уговаривать Гаузен приятеля, изо всех сил вцепившись за новую надежду.
– В детстве я собирал модели, и иногда выходило действительно не то, что ожидалось, но ничего инновационного и полезного, – пожал плечами юноша.
– Постой-ка! – внезапно Гаузену пришла в голову мысль, что «инновационное» – это нечто такое, что доселе не встречалось в этом мире. – Я ведь за этим и приехал. То есть, разумеется, ехал не сюда, но мне есть что-то показать и тут. Вот, к примеру, моя курточка!
– И что же в ней такого инновационного? – недоверчиво спросил Ленон, приглядываясь к одежде Гаузена.
– Да знал бы ты из какого… – тут Гаузен чуть не сказал «зверя», но вовремя вспомнил о вегетарианской натуре Ленона, – … материала она сделана. Такого точно нигде не найдешь!
– Он что? Не промокает? Или наоборот – впитывает неограниченное количество жидкости? В огне не горит? – начал перечислять Ленон, ожидая от Гаузена кивка в случае верного варианта.
– Ладно, забудь. Все равно мне жалко будет курточку выставлять. Станут к ней подходить все, прикасаться, – тут Гаузен вновь задумался, что бы еще такое показать на выставке. Наконец он достал сумку и начал сосредоточенно копаться в ней. Вскоре Гаузен с торжествующим видом достал рожок, который ему подарила на память Лин.
– Вот! Рожок! Больше нигде такого не найдешь.
– Это чтобы мороженое делать? – недоверчиво покосился Ленон.
– Мороженное, жареное, вяленое… Ты же мясо не ешь, Ленон! Ты вообще должен забыть эти слова! – не согласился Гаузен, и, убедившись, что Ленон не будет его больше перебивать, добавил:
– Он извлекает звуки! Сейчас покажу!
Гаузен подул в инструмент, и вместе со звуком помещение заполнилось ярким красным цветом. Затем он сменил ноту, и цвет освещения изменился на синий.
– Какой необычный фонарик… – неуверенно произнес Ленон. – От каких элементов у него питание?
– У тебя мысли только о еде, Ленон. Он ничем не питается и работает от воздушных колебаний, – как мог, разъяснял Гаузен.
– А для чего он используется? – не отставал Ленон.
– Его могут использовать охранники, когда поднимут тревогу. От цвета зависит, какое преступление совершается. Зеленое – ограбление, красное – убийство, розовое… Впрочем, о нем тебе, судя по всему, знать пока рановато, – нашел новое применение сигнальному рожку Гаузен.
– Ты сможешь объяснить принцип его работы перед комиссией? – вспомнил важный момент Ленон.
– Ну, это… вдуваешь… а потом еще светится, – заспотыкался Гаузен, которого этот вопрос поставил в тупик, а говорить Ленону про магию ему не хотелось.
– Ну, можно написать про аэродинамику и тоновую иллюминацию, – подсказал Ленон. – Но, кажется, для регистрации сойдет и простая демонстрация. На выставке каждый год нехватка приличных экспонатов.
– Тогда надо отправляться туда немедленно. Пока не поздно! – спохватился Гаузен.
Ленон, не ожидавший такого резкого поворота событий, прикинул, что время еще есть, а ничем особенным он уже, по сути, не рискует.
– Придется отстоять очередь и заполнить анкету, – сообщил о предстоящих трудностях Ленон.
– Ну, если нам придется ждать там, то ждать чего-то здесь уже точно не имеет смысла.
Провозгласив тем самым дальнейший курс событий, Гаузен вместе с Леноном отправились в НИИ имени Савушкина.
