Текст книги "Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)"

Автор книги: Сергей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

– Он что, финн, ваш профессор? – не понял Ленон. – Ну, из Хельсинок?

– Простите моего заторможенного друга. Он дико соскучился по своей родине, – снова начал оправдываться Гаузен, но в этот раз Христофор Михайлович пропустил слова извинения мимо ушей:

– Да нет же! Ван Хельсинг! А я всегда ему говорил – не за теми ты, Ваня, бегаешь! Лошади, они пуще вампиров укусить могут! А глазища у них такие красные. А зубищи у них такие заразные! Вы знали, почему они так заразительно и громко ржут? Да потому что у них бешенство в крови!

Кхм, надеюсь, среди присутствующих найдутся те, кому что-то говорит имя Аввакума Петрова? – вновь хаотично поменял тему Христофор Михайлович. – Пусть они поднимут свои руки.

Похоже, что профессор имел большой преподавательский опыт и привык выступать в лекционных залах.

Ленон попытался поднять руку, но Гаузен, испугавшись новой порции потока сознания ученого, грубо его одернул.

– Так как в этом кабинете есть хоть один знаток в этом вопросе, – произнес ученый, видимо, имея в виду себя. – То я не буду пояснять, а сразу перейду к тому, что он сказал.

Так вот, как сказал остолоп Аввакум… Тьфу ты черт, прости господи! Прототип Аввакум! Да что ж такое! Опять не то!

– Может быть, Робокоп? – подсказал Ленон.

– Протопоп! Протопоп Аввакум! – наконец, вспомнил ученый. – Впрочем, я уже позабыл, что он там говорил. Но, наверное, что-то плохое и про лошадей! Что, все равно не верится? – поинтересовался Христофор Михайлович. – У меня есть железные доказательства! Вот, вятская приземистая, – с гордостью заверил ученый и постучал по конскому скелету.

– Вообще-то больше похоже на пластмассу, – пригляделся Ленон.

– Все равно кости нанизаны на проволоку, – пояснил профессор и продолжил доказывать свою правоту:

– Знаете, в чем причина подъема и расцвета нашей державы? Мы отказались от живых лошадей в пользу железных коней. А без этого мы никогда бы в космос не вышли! А вы знаете, почему лошадей не посылали в космос? Эта подлая скотина только и ждет возможности, чтобы угнать первый попавшийся космический корабль и вернуться в свою лошадиную галактику за подмогой. Да-да! У меня и на этот счет исследования есть, и я в скором времени предоставлю их самому Савушкину на рассмотрение!

Тут Гаузен, разобрав знакомую фамилию, несколько изменил свое отношение к взбалмошному ученому, прикинув, что тот сможет помочь им встретиться со знаменитым космонавтом.

– Недаром, ох, недаром, гениальный режиссер Тарковский сбрасывал лошадей с колоколен! А Френсис Форд Коппола отрезал им головы, – продолжал сокрушаться профессор.

– Френсис Форд Коппола! – потрясенно повторил Ленон. – Тот самый, который обедал с Валентином Петровичем.

– Из-под топота копыт пыль по полю летит. Прислушайтесь, насколько зловеще звучит эта древняя пословица. Этими вот восемью нехитрыми словами мудрецы прошлого пытались нас предупредить об опасности, исходящей от племени непарнокопытных. Вдумайтесь в эти слова и вам сразу представиться облако пыли, которое скрывает эту табунообразную саранчу, сметающую своим цокотом все, что им встретится на пути, – продолжал описывать нелегкие конские будни Христофор Михайлович. – Лошадь – это то животное, которое погубило Кларка Кента, более известного как Супермен.

– Кларк Кент? Не ослы… Не ослышался ли я? – переволновался Ленон, разобрав знакомое имя.

– Не ослы, не ослы… Лошади! – подтвердил Христофор Михайлович и продолжил свою историю:

– Его не брала ни пуля, ни штык! Разве что карбонит причинял ему какой-то вред, но безрезультатно. Но стоило лишь лошади взбрыкнуть, и случилось прямо как в сказке, где «мышка хвостиком махнула», только у нас тут куда большие масштабы угрозы! Актер, прославившийся ролью Супермена, стал, как Стивен Хокинг, парализован на все конечности. Уж если сверхчеловеку несдобровать от лошадиной подлости, то что же будет с обыкновенным среднестатистическим гуманоидом?

– Так вот почему доктор Павлов постоянно над ними экспериментировал, – печально произнес Ленон, потрясенный незавидной участью любимого героя.

– Как можно так говорить! – возмутился профессор. – Академик Павлов был здравым человеком и лошадей остерегался как огня. Он был высококлассным хирургом и как никто другой разбирался в собачьей анатомии! Да что там говорить, вся большевистская верхушка лечилась у него! Но если вас интересуют медицинские последствия от общения с лошадьми, то я могу вам все рассказать:

От лошадей искривляются коленки, сплющиваются поджилки, сдавливаются посиделки, развивается сколиоз – и это далеко не полный список всех неприятностей. А еще из них колбаса невкусная.

На этих словах профессор, похоже, исчерпал все заранее подготовленные аргументы и начал усиленно рыться в собственных воспоминаниях.

– Меня часто спрашивают… – поделился Христофор Михайлович, и Ленон навострил ручку, готовясь записать очередную порцию мудрости. – «Папаша, огоньку не найдется?». Как же они могут не знать, что если лошадь убивает капля никотина, то человек подавно этой гадости должен избегать! А уж если и курить, то выдыхать исключительно в конскую морду!

Да и вообще, если призадуматься, весь транспорт начался с лошадей. Это их изобретение! Они специально подсадили людей на это дело, чтобы они стали меньше двигаться, ослабли и были более подвержены их зловредным козням. Поэтому, если человечество хочет выжить, то оно должно избегать транспорта любой ценой. Я даже несколько книг на эту тему написал. Одну из них – которая называется «Жизнь и ходьба» – только недавно разрешили. А другая – «Моя ходьба» – хоть и была переведена на немецкий под названием «Meine Gang», но потом была запрещена во многих странах мира за дискриминацию общественного и личного транспорта. Да кому он вообще нужен? Терпеть его не могу! Особенно, велосипедистов! Жужжат спицами своих колес, будто какой-то рой пчел!

– А лифт? Это ведь тоже общественный транспорт? – пришло в голову Ленону. Услышав эти слова, Христофор Михайлович призадумался, и тут же на его лице, будто нежеланный прыщ, выскочил панический страх:

– Лошадь Пржевальская! Как же я теперь в столовую подниматься буду, зная это? Неужели теперь придется залезать по пожарной лестнице?

В то время как Ленон под впечатлением лекции стоял как вкопанный, Гаузен отреагировал на это совершенно по-другому. Прослушав речь ученого целиком, он тут же со страшной силой позабыл ее. А затем, не в силах сдерживать возмущения, обрушился на профессора:

– Старик, ты чего гонишь? Тебе что, копыто в голову вдарило? Ты что, с хаслинского верблюда свалился? В каком месте у тебя подкова застряла? Лошадь – полезное животное! Если бы не лошади – меня бы уже не было в живых!

– Таким несдержанным надо проводить злоботомию! Разок скальпелем по черепу – и на всю жизнь добрый! – обиделся на оскорбления ученый. – И вообще, это вам только кажется, что они приносят пользу, молодой человек! Это их хитроумный план! Они могут предать вас в любую минуту! Мне ли не знать! Я ученый с мировым именем и преподаватель с огромным опытом!

– По-репо-даватель! – разобрал по частям малознакомое слово Гаузен. – А это что, скелеты тех, которым ты уже репу расколотил, что ли?

– Да как вы смеете! – возмутился Христофор Михайлович. – Где вы тут видите хоть один разбитый череп? Здесь? Может, здесь? Или здесь? – профессор стал с бешеной для его лет скоростью носиться от одного скелета к другому. Не заметив, он толкнул Ленона, который с грохотом свалился прямо на лошадиный скелет.

– Я же говорил! Я же говорил! – торжествующе восклицал профессор. – Эта лошадь чуть не угробила твоего друга!

Похоже, что наглядное подтверждение его теории волновало его куда больше, чем порча научного экспоната.

– Да какая кобыла тебя укусила, старик? – не отставал Гаузен.

– Ну почему же укусила? Уронила… – произнес Христофор Михайлович и прищемил язык, понимая, что проболтался. Ученый молча схватился за голову, будто воспоминания злосчастного дня в один миг вернулись к нему, не взирая на разделяющие их годы.

– Я тоже раньше не любил уток, – покаялся Ленон. – Но я превозмог предрассудки и теперь обожаю их всем сердцем. Может, у лошадки в тот день было просто плохое настроение? Разве тяжело просто взять и простить? Гаузен, помоги мне поднять скелет, – шепнул он, и конструкция вскоре заняла свое место в прежнем, за исключением нескольких неважных костей, виде.

– Столько лет исследований, и все впустую! – продолжал сокрушаться Христофор Михайлович.

– Мне кажется, впустую проходят только годы, лишенные дружбы и любви. Но еще не поздно все наверстать. Разве так сложно ее погладить? – продолжил уговаривать расстроенного профессора Ленон.

Христофор Михайлович робко протянул руку, но прикоснуться не решался.

– Ну же, смелее. Не укусит же она? – подбадривал его юноша.

– Прости меня, лошадка… – погладил скелет Христофор Михайлович и прослезился.

Тут Ленон достал морковку, которую он прихватил с собой на случай, если проголодается, и протянул ее ученому:

– А теперь ее можно покормить.

Ученый сначала недоверчиво покосился на морковку, но потом все же сообразил, как ее можно применить. Он начал всовывать овощ между челюстей лошади, а потом зажимал их, «откусывая» по маленькому кусочку и, радуясь, при этом, как ребенок.

Гаузен, наблюдавший за этой нелепой, на первый взгляд, картиной, все же нашел ее весьма трогательной. Но тут юноша вспомнил цель своего визита в НИИ.

– Пусть отведет нас к Савушкину, – шепнул Гаузен Ленону, видя, что тому лучше его получается управляться с пожилым ученым.

– Светофор Мигайлович, – взмолился Ленон, от волнения перепутав имя профессора. – Вы уж нас простите, что мы вас потревожили, но нам срочно нужно попасть к Леониду Васильевичу.

– К Савушкину? – неохотно оторвался от увлекательного занятия Христофор Михайлович. – Что же вы раньше не сказали? Мне отчет к нему нужно занести, да все никак времени нету.

– Мы принесем, – с готовностью вызвался Гаузен и в дополнение к документам получил подробнейшие инструкции, как достичь таинственного директора, который возглавлял научный комплекс, названный в его честь.

Глава XI

Благодаря точному описанию и пропуску, который им дал Христофор Михайлович, Ленон с Гаузеном в скором времени достигли до кабинета самого Леонида Савушкина. Оба юноши ждали этой встречи с нетерпением, но по разным причинам. Ленон всегда мечтал увидеть вживую кумира своего детства, а Гаузен надеялся, что эта встреча решит судьбу Салочки, и, возможно, Лин. Войдя внутрь, им удалось застать хозяина кабинета за работой.

Леонид Савушкин оторвался от дел и строго посмотрел на пришельцев.

– Кто вы такие и что вам надо? – спросил он, отложив прелюдии подальше.

– Да вот, вам Светофор Мигалыч принес отчеты за текущий промежуток, – не моргнув глазом, переврал Гаузен имя профессора и грохнул кипу бумаг прямо перед носом директора, поймав на себе его суровый взгляд.

– И попросил передать образец лекарства от синдрома Протея для экспериментов, – не дрогнув, продолжил Гаузен и решил разыграть карту до конца. – А также отдать недавно прибывшую девушку, которую вы удерживаете здесь в плену.

– Все мы пленники Земли, – задумчиво пробормотал Савушкин.

– Не придуривайся, старик! Ее зовут Лин. Или Фелиндия! Из ордена Всемзнания! Она могла направиться только сюда! – разозлился Гаузен. Услышав эти слова, Савушкин побледнел и снова внимательно осмотрел гостей, особенно его взгляд задержался на велитской одежде Гаузена, которая пробивалась сквозь белый халат.

– Простите моего несдержанного друга, – в кои-то веки осмелился высказаться за Гаузена Ленон, испугавшись, как бы их обоих не выгнали отсюда. – Он много чего придумывает. Ведь вы в детстве тоже хотели стать писателем? Даже чуть книгу не написали… – вспомнил Ленон и прикусил язык, так как не был уверен в этих сведениях, вычитанных ранее из Книги Знаний.

– Какую книгу? – напрягся Савушкин. – Откуда вам про это знать? Да я много кем хотел стать, и было время, когда мне казалось, что все, о чем я мечтал, обязательно сбудется. Но ведь никто не знает об этом. Я никому про это не рассказывал!

– Мне следовало догадаться, что и у вас все начальство насквозь прогнило, – проскрежетал зубами Гаузен, посчитав, что Савушкин морочит им голову.

– Гаузен! – пристыдил спутника Ленон. – Я вычитал это в твоей книге. Нам нужно показать ее Леониду Васильевичу – ведь он ученый! Ему нужны доказательства, – уговаривал юноша, а Савушкин нерешительно привстал с кресла, заинтригованный их разговором.

Немного поразмыслив, Гаузен положил на стол книгу, на всякий случай придерживая рукой, чтобы Савушкин не вздумал ее присвоить.

– Так и знал. Это Книга Знаний. Значит, все, что произошло со мной много лет назад, мне не привиделось.

Увидев непонимание в глазах обоих юношей, известный космонавт, не спрашивая, начал рассказывать свою историю:

– В тот день, во время очередной космической миссии, на станции произошла страшная авария. В нас врезался метеорит. От сильного удара меня швырнуло так, что я пробил три пластиковые перегородки… и одну носовую, – при этих словах Савушкин рефлекторно потер нос. – Но я успел добраться до спасательного челнока. К несчастью, он тоже был поврежден. Я падал вместе с ним и готовился к смерти. Но в последний момент мне чудесным образом удалось спастись.

Странное дело, всю жизнь я мечтал встретиться с пришельцами из другого мира. Но вместо этого открыл новый неизведанный мир, где пришельцем был я сам. Я и помыслить не мог, что подобное может произойти.

Здесь же меня все считали погибшим и сделали героем, но когда я вернулся, ко мне отнеслись с большим подозрением. Наград не лишили и даже дали высокий пост, но больше в космосе мне побывать не удалось. Мне никто не поверил, и уже вскоре я сам начал сомневаться в случившемся. Все эти годы я искал доказательства, что все это произошло на самом деле. Что все это было не напрасно. Я долго думал, правильный ли я сделал выбор? Должен ли был остаться там или все же вернуться? Но перед тем злополучным вылетом я дал слово, что я вернусь живым и невредимым, так что я просто обязан был его сдержать… Так значит Книгу Знаний удалось спасти от ордена Охранителей Книг? – неожиданно поинтересовался Савушкин, решив уйти от сентиментальных размышлений.

– Его больше не существует, – поведал Гаузен.

– Хорошо, что теперь Книга Знаний в надежных руках, – произнес Савушкин и оценивающе поглядел на Гаузена. – С ее помощью можно не только получить любые знания, но и перемещаться между мирами.

– Я так сюда и попал, – подтвердил юный велит.

Ленон же, услышав сначала про приключения Савушкина, а затем про то, что Гаузен – пришелец из другого мира, застыл в изумлении. Но если Савушкин по-прежнему был для него кумиром, то на своего спутника он начал посматривать с опаской.

– Забавно, – печально улыбнулся Савушкин впервые за время всего разговора. – Наверное, я единственный человек во всей этой чертовой вселенной, кто поверит вам на слово.

– Мне нужно лекарство от синдрома Протея, – напомнил Гаузен. – Одна девушка по имени Салочка страдает им оттого, что когда-то на остров, где жили ее предки, упали метеориты.

– Метеориты… В любом из миров метеориты всегда одинаково опасны. Различается лишь причина их падения. Я слышал, что неудачное перемещение между мирами может вызвать катаклизмы.

– Это всего лишь легенда, – не обратил внимания на слова Савушкина Гаузен, который вспомнил еще одну причину своего присутствия в этом кабинете, не менее важную.

– Вместе со мной сюда должна была прибыть девушка из ордена Всемзнания. Ее зовут Лин. Но наши пути разошлись. Я хочу знать, где она.

– Если бы не помощь из твоего мира, Гаузен, меня уже не было бы в живых, – заявил Савушкин юноше. – Они взяли меня из-за того, что у меня было отменное здоровье, а без него в космос и не брали. А еще я был в любом случае обречен, так что моим спасением они никак не вмешались в судьбы нашего мира. Другое дело, что тамошние обитатели должны были оставить меня в своем мире навсегда, но, по моей просьбе, все же вернули меня домой. Я у них дважды в неоплатном долгу. Я буду рад возвратить его хотя бы раз. И хотя при этом я нарушу многие обязательства, которые я дал, вступая на пост главы НИИ, я дам тебе лекарство от синдрома Протея. Что же касается той девушки, которую ты ищешь…

При этих словах сердце Гаузена забилось изо всех сил, ведь судьба Лин теперь волновала его больше судьбы Салочки.

– Хоть я и общался с адептами ордена Всемзнания, но никогда не встречал среди них кого-либо с таким именем. Да и все равно, наверное, это были совсем другие времена. Ее тогда просто не могло существовать. Но у тебя с собой Книга Знаний. В Книге Знаний все ответы. Ты сам можешь разузнать о ее судьбе. Просто открой книгу и мысленно задай вопрос.

Услышав это, Гаузен судорожными движениями раскрыл книгу и начал бегать глазами по страницам. Но ему не удавалось получить ни единой буквы информации.

– У меня не получается ее читать! – в отчаянии вскрикнул Гаузен. – Я через столькое прошел и теперь в тупике!

– Гаузен, – положил ему руку на плечо Ленон. – Можно мне попробовать?

Юный велит, не зная, что делать дальше, не возражал. Ленон же хорошо помнил описание девушки, данное Гаузеном, равно как и ее имя. Он задался целью и некоторое время сосредоточенно вглядывался в одну точку.

– Гаузен, я посмотрел в книгу, – печально вымолвил Ленон, и Гаузен в напряжении уставился на него, ожидая худшего. – Я многого не понял, но точно знаю одно. Лин нет в этом мире, и никогда не было.

Первая мысль, которая пришла в голову Гаузена, заключалась в том, что он больше никогда не встретит Лин. Но, может быть, еще не все потеряно? Он ведь не сказал, что она мертва? Значит, Лин осталась в их мире! В руках этого негодяя капитана Настара!

Тут Гаузен в отчаянии схватился за голову. Девушка, пожертвовав собой, спасла его и книгу. Ему же ни разу не удалось защитить ее, как бы он этого не хотел. Набравшись сил, Гаузен подавил новый приступ паники, понимая, что, возможно, он еще способен как-то помочь ей. Ну, конечно же! Ленон! Если он умеет читать книгу, то значит, что он сможет вернуть его в родной мир. Но, посмотрев на ошарашенное лицо своего спутника, Гаузен решил пока повременить с этим предложением. Ленон же, хоть и недавние откровения почти вогнали его в ступор, в нависшем молчании решил воспользоваться случаем и исполнить свою давнюю мечту – поговорить со знаменитым космонавтом Леонидом Савушкиным.

– Мой главный редактор… То есть бывший главный редактор Валентин Петрович много рассказывал мне о вас, – смущенно начал юноша. – Он говорил, что вы давали ему интервью.

После этих слов Савушкин внимательно посмотрел на Ленона, по-видимому, вспоминая что-то неприятное.

– Натерпелся же я от вашего брата, – наконец произнес он.

– У меня нет брата, – растерялся Ленон, не понимая, к чему клонит Савушкин.

– Мы с ним не родственники, – подтвердил Гаузен, уже начавший приходить в себя от недавних переживаний.

– Я действительно беседовал с твоим главным редактором, – пояснил Савушкин. – Но в его россказнях нет ни слова правды обо мне.

– И про четыре гайки? – опешил Ленон.

– И про четыре гайки, – кивнул головой Леонид Васильевич.

– И про метеоритный зонт? – решил уточнить юноша.

– И про него тоже, – подтвердил глава института.

– И про спецназ? – вспомнил Ленон.

– И про спецназ, и про сбитые звездолеты, и про инопланетян, – начал перечислять недобросовестные факты Савушкин.

– Про инопланетян он мне не говорил, – покраснев, соврал своему кумиру Ленон. Он вспомнил, что эта часть осталась неизвестной для общественности, потому что это государственная тайна, и он решил не выдавать своей осведомленности в ней.

– Значит, у него еще сохранились остатки совести, – вздохнул Савушкин. – После этого я отказался давать любые интервью. Если я не могу рассказать правды о себе, это еще не значит, что вокруг моего имени должна скапливаться любая ерунда, которую только возможно вообразить.

– Вот-вот, – поддержал Савушкина Гаузен. – Потому-то главбред Ленона и выгнал – за то, что тот был недостаточно лжив. Ну, в смысле, совсем не мог врать.

Тут Гаузен обернулся на своего спутника, который после озвученной характеристики в смущении замолк. Гаузен, решив, что другой возможности больше не представится, снова обратился к директору научного комплекса:

– Вы говорили, что в Велитии вам помогли два раза… Вы не могли бы за второй раз… взять к себе Ленона на работу?

Ленон, покраснев от стыда, уже хотел бы одернуть Гаузена за его дерзость, но бывший космонавт внимательно посмотрел на Ленона и произнес:

– Молодой человек может пригодиться у нас в НИИ. Младшим научным сотрудником, для начала.

– А у меня получится? – заволновался Ленон, совсем не ожидая подобной чести.

– Получится! – с готовностью подтвердил Савушкин. – Уж поверь старому летчику. Я-то в людях разбираюсь. А как же иначе? Там, где по полгода в безвоздушном пространстве провисишь без возвращения, к людям начинаешь присматриваться. Сразу понимаешь, кто на что годится, с первого взгляда. А иначе вся миссия комете Галлея под хвост пойдет. Начнешь младшим, потом посмотрим. Христофору Михайловичу помогать будешь. Вижу, ты ему по душе пришелся, раз он тебе дело важное поручил.

Тут Савушкин вспомнил про обещанное лекарство и открыл сейф, который оказался с холодильником. Он выдал Гаузену ампулу с каким-то желтоватым веществом вместе с листком, на котором были написаны инструкции.

– Испытания толком еще не проводились, – сообщил Савушкин. – Но раз Книга Знаний привела вас сюда, оно должно сработать.

Получив лекарство, Ленон и Гаузен горячо поблагодарили Савушкина и покинули кабинет, снова оставив главу НИИ наедине с собственными мыслями.