Текст книги "Возвращение Апостолов (СИ)"

Автор книги: Сергей Харламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

96. Магическое число

Магическое число 8. На числе, формой напоминающем саму бесконечность, сошлись, казалось, все пути, все нити, идущие из самых дальних уголков нашей Вселенной, – и натянулись, точно струны, явив восемь отчетливых звуков (читать: букв) – непроизносимое имя Магистра. Восемь драгоценных камней во вратах Нового Иерусалима – суть колен сынов израилевых – засияли звездами Веры Джирата, перевернув страницу пророчеств Апокалипсиса. Не было да и не могло быть со времен сотворения мира события, равного по значению этой последней схватке добра и зла. Имеет ли право человек на существование? Что новое принесло человечество будучи богоизбранной расой в миры и без того непрерывно балансирующие точно канатоходец между бытием и безвестностью? Не пришла ли пора заменить его, переизбрав Творца?!

Итак, на восьми планетах – лучах линий жизни Магистра в стого определенных местах вышеупомянутых врат стояли восемь человек. Восстановленные святилища древних друидов, ставшие участниками вселенского заговора – действующими лицами Исхода, а теперь и Апокалипсиса. О чем думали эти люди, стоя в центре каменных глыб и о чем думали те, кому предстояло протянуть им руки через бездну. Дэвид Джеффри думал о 12-ти апостолах. Их таинственная роль была непостижима уму. «Мне ясно одно», – размышлял он. – «Если они ушли – значит предали нас первыми, не дав шанса оправдаться. А, значит, «чудеса Господа» – волшебство с магическим змеем или светящимся шаром вовсе не панацея от любых бед. Да, это сработает, но только здесь и сейчас, когда это необходимо для демонстрации. Зато позже слепая вера в спасательный круг не только не защитит – погубит». Илона, перед которой по странному стечению обстоятельств приоткрылась завеса тайны, полагала, что время на исходе. «Сколько людей добровольно отказались от жизни, от человеческого облика», – содрогалась она. – «И ведь у них нет никакой надежды на спасение. Они сделали выбор не по принуждению, а по собственной воле. В принципе зачем спасать тех, кто этого не хочет?» Лейза, подарок планеты, не думала. Она чувствовала, знала, что благодаря ей предприятие было обречено на провал. Мало желания и веры, – важно соразмерять возможности. Ее час скоро наступит, и тогда вся эта затея рассыплется как карточный домик.

97. Последний рубеж

Стеф Огинс и три его спутника упрямо карабкались все выше и выше по крутому склону храмовой горы Кезерид. Тяжелее всего приходилось Крейзу. Однако цель была совсем близко.

– Эй, Атос, – крикнул Крейз.

Стеф Огинс выругался.

– Прости, не привык. – Здоровяк облизнул запекшиеся губы. – Я хотел сказать, капитан, что мой двойник на виселице у подножья был ничуть не лучше вашего.

– Помолчи, – прервал Стеф. – Ты не в своем уме. Подумай лучше головой. У этих, как ты говоришь, двойников были наши верительные грамоты, во-первых; и они существовали в привязке ко времени и месту, во-вторых.

– Что ты хочешь сказать, – не понял бывший Портос.

– А то, – обрезал Стеф, – что они реальнее нас четверых. Да даже два тела, застрявшие в расселине, которую мы только что миновали и едва остались цели, даже они – я уверен – «снабжены» необходимыми документами. А кто мы? Призраки, оседлавшие лошадей.

– Подожди, – Рэди присоединился к разговору. – Я помню много чего из прошлой жизни, и у меня никогда не было документа.

– Это потому, что ты жил на рифах, а мы в космосе, – хохотнул Крейз. – Правда, теперь заделались альпинистами.

– А я помню кое что похуже, – сказал Стеф Огинс. – Я был двойником самого себя в начале всей этой истории. И мной манипулировали в точности как сейчас. Кто мне ответит на мой вопрос.

– А нам на наши, – не удержались спутники-мушкетеры.

Сверху громовым раскатом отозвалось.

– Отвечу всем. Добро пожаловать.

Друзья переглянулись, замерли. Первым пришел в себя Стеф Огинс.

– Успокойтесь, – сказал он, подтягиваясь на руках и вползая на горизонтальную поверхность. – Это наверняка наш старый знакомый, Фреди фон Левер, а он с нами заодно. Поднимайтесь сюда. Здесь есть кое-что интересное.

На ровно срезанной вершине скалы стояла гигантская статуя и ухмылялась во весь рот.

– Нет, я не Левер, – громыхнула она. – Я Страж. Вам сейчас понадобится моя помощь. Кроме того от скуки и тысячелетнего стояния здесь я начал сам с собой разговаривать. Могу и с вами. Задавайте вопросы. Хотя один из них я, кажется, слышал. Вас заботит, реальны вы или нет. Ответ самый простой. Каждый задающийся подобным вопросом реален. А вот что касается существования одного мира по отношению к другому, возьмем, к примеру, с одной стороны, Джират, с другой – мир, откуда вы пришли, то они не существуют в едином времени. Умирающие здесь неизменно рождаются там, и наоборот.

– Но мы придерживаемся другой теории, – начал было Крейз.

Статуя подвела гигантскую пятерню к его голове и сжала в кулак. Крейз вздрогнул.

– Я вам здесь поставлен не для того, чтобы излагать теории, – без злости продолжил Страж. – Я на вашей стороне, кем бы вы ни были. А создали меня и братьев те самые друиды, которые построили Врата.

– Ладно, – примирительно сказал Стеф Огинс. – Извини. Мы этого не знали. Ответь нам что-нибудь насчет наших двойников. А не то мы можем не выполнить свою великую миссию. Нервы, знаешь ли, вконец расшалились.

– Все скоро закончится. И не будет никакого значения, равно как и смысла твоего вопроса.

– И все-таки.

– Хорошо. Я же обещал.

Страж разжал кулак и скрестив руки на груди, опустился на свой постамент, сел по-турецки.

– Слушайте, только не перебивайте. Ни для кого не секрет, что множественность жизней и факт второго рождения не ложь и не элементы мистики. Каждый из вас прожил или проживает не одну жизнь. Но эта жизнь не прямая линия, а штрих-пунктирная.

Страж провел полосу между камней.

– Все вы – дети Магистра, погибая, попадаете сюда – в центр восстановления, а отсюда – обратно. Ведь восстановленные вы попросту отторгаетесь Джиратом. От сложности или простоты операции зависит, с какого места будет определяться ваша дальнейшая жизнь. Если повреждения были несущественными (смерть бывает разной) – удалось соблюсти необходимые условия непрерывности, то вы воскреснете, даже не заметив этого. Например, во сне вы умираете, а, проснувшись, рассказываете всем про страшный сон и ищете на него ответ в соннике. Я понятно говорю?

– Вполне, – отозвалась четверка.

– Отлично. И это только один из сотни вариантов. В общем случае, спешу успокоить, – Страж подмигнул Стефу. – Все твои двойники и ты сам – одно и то же лицо. Это не враги в твоем обличии. (Хоть я и не сбрасываю со счетов пришельцев из другой Вселенной.) Здесь, в Джирате не могут очутиться существа чуждой тебе биологии. Рисунок на ваших ладонях, в то же время, уникален, по крайней мере, здесь. Оттого только последнее (пусть и относительное) воплощение снабжено им.

– Фреди фон Левер нам сказал, – тихо произнес Рэди, – что цель пришельцев – попасть в Джират в нашем обличье.

– Это невозможно, – осклабилась статуя, потирая затекшую ногу.

– А если возможно, – не поверил Рэди. – Эта их флюорация или как там ее.

Страж поежился.

– Насильственное изгнание души из тела – еще не самая страшная вещь, далеко не самая. Хотя, все мы здесь присутствующие понимаем, что душа, переселенная в тело, находящееся вне сферы влияния Магистра, утрачивает связь с Джиратом, становится пылинкой, выброшенной во власть судеб.

– Неужто ее нельзя вернуть, – встрял Крейз, крякнув.

– Абсолютно невозможно. Но речь идет о другом. Насильственное лишение тела души приводит к разрывам астрала, что сводит на нет планы пришельцев после собственной смерти оказаться в Звездном городе. Однако если человек добровольно отдаст свою душу…

– Кому? – не удержался Стеф. – Дьяволу?

Страж моргнул, повернулся к Огинсу вполоборота, указал в сторону пещеры в центральной скале, отстоящей от них на порядочное расстояние.

– На этот вопрос тебе ответят там.

Затем, ни слова ни добавив, сгреб в охапку наших друзей двумя пятернями, вытянул две свои огромные, похожие на корабельные мачты руки над пропастью, в результате чего спутники оказались оброненными точно в пасть горгульи с выпученными глазищами – ту самую пещеру.

– Счастливого пути, – напутствовала их статуя Стража.

98. Разговор без масок

Фреди фон Левер галантно подал Илоне правую руку. Одному ему известная клавиша под каменным уступом заела. Поэтому Фреди пришлось изобразить, будто в его левую ладонь впилось невидимое жало. От воображаемой боли он закусил губу.

– Да здесь эти твари на каждом шагу. – От одной мысли о перенесенных страданиях на глаза Илоны набежали слезы.

Наконец, клавиша поддалась, и над пропастью повисла невесть откуда взявшаяся подвесная дорожка.

– Осторожно, предупредил фон Левер. – ВетрА здесь ужасающей силы. Кстати, они то и переносят воду реки между верхом и низом. Не бойся, мы не промокнем, – пояснил Фреди, поймав неуверенный взгляд Илоны, – потому что влага представлена мельчайшими частицами, которые, судя по площади сечения раструба и распределению на единицу этой площади, никогда не превысят критической массы.

– Достаточно, – попросила Илона внезапно изменившимся голосом. – Лучше расскажи мне про Дэвида.

Фреди фон Левер поперхнулся.

– Про кого?!

– Про одного из основных исполнителей твоего хитроумного замысла, дорогой, – улыбнулась она милой, но одновременно вымученной улыбкой. – Про Дэвида Джеффри.

– Он тебя не любит, – неожиданно для самого себя выпалил Главный агент.

– Вот те на. – Илона картинно всплеснула руками, потом провела по спутавшимся, некогда роскошным светлым волосам. – А кого он любит?

– Тебя любит Стеф Огинс, – невозмутимо продолжал мысль Фреди. – Смотри. – Он раскрыл планшет, стоя возле самого края лестницы, но еще не успев на нее ступить. – Вот Стеф Огинс и его сотоварищи точно в условленном месте.

– Дорогой, – взмолилась Илона. – Я знаю больше, чем ты думаешь. Я была Там. Это ведь твоя личная затея, верно.

Фреди фон Левер поморщился. Опять он что-то упустил.

– Ты была одной из посвященных? Но это невозможно. Проект засекречен.

– Успокойся, я не была. Просто я видела.

– Что?

– Здания, бараки, в одном из которых себя, подвешенной между чем-то или кем-то еще, планету Правосудия.

– Значит тебя восстанавливали. – фон Левер задумался. – Подожди! – испуганно вскрикнул он. – Я не знаю, кого любит Дэвид.

99. Возвращение апостолов

Ступеней было несчетное множество. Неровные, разной величины, узкие с одного края, широкие с другого, они змеились винтовыми лестницами, вложенные точно вкладыши в стаканы большего размера. Между ними не чувствовалось преграды: ни камня, ни стекла. Одно лишь невидимое силовое поле отталкивало, не позволяя перешагнуть и начать движение по соседней лестнице. И вся эта конструкция двигалась вокруг центрального стержня – полого цилиндра, заполненного глазами. 8 избранных спускались вниз, казавшийся верхом под пристальным вниманием миллионов глаз, устремленных к ним. Какофония звуков устрашала. Ноги подкашивались. Башня, казалось, не имела ни конца, ни начала. Джонни ни на мгновение не отпускал возлюбленную от себя. Она, зажав указательными пальцами уши и закрыв глаза, чтобы «не видеть» выглядела совершенно беспомощной. Бывшие мушкетеры плечом к плечу пробивались к подножью. Фреди фон Левер пользовался спецлифтом. Плавно покачиваясь, невидимый для окружающих экипаж с тонированными стеклами вез его и Илону из пункта А в пункт Б. Пальцы правой руки Главного агента исследовали коленную чашечку спутницы и, казалось, он до конца отдался этому занятию. Однако мысли фон Левера напоминали истоптанный сад в преддверии первых ночных заморозков. «Надо все разложить по полочкам. Время есть», – думал он. – «Составлю-ка я небольшой список».

1) История с Магистром была очаровательна, пока Он был. История не утратила своей привлекательности, когда Он изчез. Почему? Потому что система продолжала работать. Это важно.

2) Количество избранных не случайно. Среди них равное число мужчин и женщин (попарно). Очевидно, что контакт должен носить сексуальный характер. (Для них это не очевидно!) Как заставить вступить в контакт без любви, даже не видя партнера. Возможен гипноз. Это важно.

3) Перенаселенность миров катастрофична. Степень подверженности войнам, конфликтам, болезням неуклонно растет. Требуется все больше затрат на восстановление жизни, поддержание порядка, связанное с подбором при очередном рождении семьи для испытуемых. Дешевле воскресить всех и навсегда. Это важно.

4) Эксперимент утратил смысл. Стремление целого стать раздробленным достигло экстремально высокого значения. Установленный нами порядок вещей начал диктовать свои условия. Мы слишком разобщены. У каждого свой мир, собственные порядки, собственная модель поведения. И эти детские игры в планеты: Джират, Правосудия, Детства, Выбора – итог давней вражды между нами.

Фреди фон Левер проглотил соленый ком. Его отец, мать, брат, сестра, сам он – по разные стороны заговора. Интриги, в которых все давно запутались, свелись к переманиванию игроков друг у друга. А энергия – ее невозможно синтезировать – поступает только из одного источника – человека. Страх, боль, страдание, неприязнь, ненависть, враждебность зажигают новые звезды и гасят старые. Мы привыкли прогонять человечество снова и снова через жизненную мясорубку, чтобы питаться его кровью. Кто мы после этого; мы, давшие жизнь первому человеку? Вампиры.

Фреди заплакал. Неожиданно на его губах зажегся горячий поцелуй. Илона. Жадно целуя и обнимая плачущего Творца, Илона изучала длинным языком полость рта брата на предмет неприятных сюрпризов. Прежде чем Творец понял, что именно произошло, Он был полностью обезоружен.

– Зачем ты сделала это, сестра, – застонал Творец. – Ты убила меня. Отняла мою силу.

– Я сделала то, что должна была сделать. Ни один из нас больше не способен творить. Наше время прошло. Ты знаешь это не хуже меня. Может быть, даже лучше. Найди же в себе мужество признать поражение. Поставь точку в бесконечной истории мироздания и начни новую.

– Ты сама себе противоречишь. Я знаю, что никто из нас не сможет уже ничего начать.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Ведь все, что смог придумать твой брат – так это попытка найти замену людям. Он думал, что его создания перещеголяют людей на поприще вражды и ненависти, ярости и распрей. Глупец. Человек был и остается единственным гениальным источником добра и зла в созданных нами Вселенных. А что делаешь ты? Я прочитала твои мысли сексуального характера. Ты решил положить магическое число человек на каменные плиты вверх и соответственно вниз лицом (по сути: друг на друга), совместить расположение мужских и женских особей и принудить заниматься сексом.

– А что ты сама можешь предложить. Рождение новой жизни, нового мира невозможно без соответствующего акта. Ты сама знаешь, и наша дочь – лучшее тому подтверждение.

– Дочь, которая сейчас перещеголяет собственного отца, вступив в связь с человеком и уничтожит всех нас. Дочь, которая включила твою авантюру в свой личный коварный план.

Творец затрясся.

– Я не способен этому воспрепятствовать. Это ее выбор, ее желание.

– Это Апокалипсис для всех, в том числе для нас. И даже Отец со своей комнатной оранжереей планет Правосудия не заставит внучку изменить своему решению.

– Дэвид Джеффри.

– Что, Дэвид Джеффри.

– Дочь использовала его воображение и хорошую наследственность, чтобы выйти на сцену. Влюбив его в себя, она стала частью проекта, который мы не способны остановить. Она заблокировала его собой!

– Подожди. Значит ли это, что Дэвид и наша дочь были близки. У меня нет информации.

– Сестра, эта информация для нас недоступна. Необходимо срочно вызвать сюда Джеффри.

У Дэвида Джеффри закружилась голова. Но лишь на какую-то долю секунды. Придя в себя, он был ошарашен. Вокруг него был Храм и 12 апостолов стояли плотным кольцом; горели свечи, пахло ладаном. «Я что-то сделал не так, и меня возвратили в прошлое, на Лагуру».

– Нет, – голос, мягкий женский голос возник у него в голове, – это не прошлое. Это будущее. Апостолы вернутся. И не только к тебе. К каждому человеку возвратятся добрые, истинные чувства: любовь, привязанность, вера, надежда, признательность, – 12 истинных человеческих качеств.

Пелена слетела с глаз Дэвида. Перед ним стояла женщина неземной красоты, близкая, родная. Илона! Он рванулся к ней, к мечте, пронесенной через всю жизнь. Она не остановила его. Обжигая друг друга горячими поцелуями, они упали, покатились по траве. Где-то рядом прибой с оглушительным грохотом разбивался о скалы. Где-то 12 человек лежали в объятиях друг друга на каменных плитах, раскаленных от тепла собственных тел, и Дэвид с Илоной были среди них.

Ничего нельзя было исправить. Две Богини – Мать и Дочь слились с простыми смертными, и ключи повернулись одновременно во всех замках врат Нового Иерусалима. Свершилось то, о чем писал пророк. И все осколки единого мира: звезды и планеты вновь стали единым целым Миром.

И по всему Новому залитому светом Миру пронеслись три всадника. Все мертвые воскресли, чтобы больше никогда не умирать. Близкие и родственники нашли друг друга, и никому не было дела до законов физики, которые разом все были нарушены.

P.S.

Творец изумленно развел руками. Его мать, отец, сестра и брат листали тексты Апокалипсиса и сверяли с тем, что видели вокруг себя. И только Лейза не была приглашена на праздник по случаю Конца Света. ОНА взирала на них сверху и улыбалась.

ЭКСПЕДИЦИЯ НА ЛЕГДУ

(Фантастический рассказ)

Космолет 3-й межзвёздной экспедиции приближался к планете Легда, что находится в созвездии Тельца. На борту корабля было тридцать человек.

Вроде бы совсем недавно с тревогой и опасениями провожали в неведомые космические глубины добровольцев, может быть, даже ценою собственной жизни решивших их покорить. Но вот уже и третья экспедиция, а на Земле вовсю идет тщательная подготовка к четвёртой.

Надо сказать, что неспроста именно к этой звёздной системе держал курс космолет «Венус». Дело в том, что в начале 2137 года калифорнийской обсерватории удалось зафиксировать сигналы явно искусственного происхождения. Если бы не сверхсветовые скорости, перелеты на которых стали возможны лишь я последнее время, о сигналах так и не узнали земляне. Несомненно, это было бы сделано исключительно из гуманных побуждений – дабы не мутить умы сограждан» – все равно ведь перед огромными космическими расстояниями мы бессильны. Теперь же всё стало совсем по-другому. Сразу после принятия сигналов в известность были поставлены правительства крупнейших держав, которые совместными усилиями решили организовать первую, а затем вторую и третью межзвёздные экспедиции.

Первые две экспедиции так и не достигли желанной планеты. Первая из них, состоявшая из 20-ти человек, неожиданно сбившись с курса и сделав вынужденную посадку на одной из планет созвездия Персея, в настоящее время подготавливала её для колонистов. Вторая экспедиция исчезла; исчезла, наверное, навсегда.

Поэтому у третьей межзвёздной экспедиции были одновременно две цели: попытаться найти пропавший космолёт и, наконец, добраться до далёкой Легды.

– Это чёрт знает что! – выпалил Френк, оторвавшись от приборов. Его лицо было красным от напряжения, руки судорожно вздрагивали, а сонное, одеревеневшее лицо свидетельствовало о плохо проведённой ночи.

Двое его товарищей, также синевшие за пультами и тщательно сверяющие координаты с показаниями датчиков, даже не шелохнулись. Было очевидно, что сами они вовсе не удовлетворены происходящим.

Однако Френк не замечал общего настроения, ему казалось, что лишь он один, невинно пострадавший, ищет и не может найти выхода из сложившейся ситуации.

– Я немедленно иду к командиру! – продолжал он возмущаться, делая решительный жест в сторону двери, которая, бесшумно отворившись прямо перед его носом, также бесшумно закрылась у него за спиной.

Мирлин и Стинг озабоченно переглянулись, когда за Френком затворилась дверь. Первым заговорил Стинг:

– Психика у парня шалит. Впрочем, я и сам не уверен, что со мной не может произойти что-нибудь похожее. Но ты подумай, во что превратится команда, если все сломя голову побегут к командиру выяснять отношения по поводу и без повода. Хотя, повод вроде бы и есть…

– И ты туда же. Сколько раз можно тебе повторять: все, что мы видим на экранах, ещё ни о чём не говорит, – было похоже, что Мирлин объясняет это сам себе, – Что из того, что, несмотря на совпадающие координаты, перед нами неотмеченная на карте система. Карты могут ошибаться. Их тоже составляли люди.

Стинг молчал. Ему не хотелось возражать. «Как было бы хорошо, – вдруг подумал он, – оказаться сейчас где-нибудь на берегу небольшого озерца, заросшего мягкой бархатистой травой, посмотреть на радующую глаз водную гладь, и, конечно, ни о чём не думать, забыться, окунувшись в приятные и не очень, но всё же леденящие душу своей неповторимой прохладой, воспоминания…»

Митчел, командир корабля, сидел в мягком кресле, закинув ногу за ногу. Казалось, ничего не волновало его. На вид этому человеку можно было дать примерно лет так 35–40, волосы у него были каштанового цвета, но кое-где на висках уже пробивалась седина. Голубые, небесного цвета глаза пристально смотрели куда-то вдаль. У него был чересчур уж мужественный вид. Казалось, что вот сейчас он сорвётся с кресла и, подойдя к мониторам, начнёт отдавать распоряжения. Но командир не двигался. Разве что кончики пальцев на левой руке его изредка вздрагивали, как бы в такт незримой мелодии.

Неожиданно в коридоре раздались быстрые торопливые шаги. Чувствовалось, что кто-то очень спешит. Створки двери распахнулись и Френк, сам того не ожидая, сразу оказался под пристальным взглядом Митчела. Он даже несколько смутился, но, быстро справившись, уже без всяких обиняков спросил резко, однако, стараясь не смотреть в эти будто видящие насквозь глаза:

– Командир, мне вы можете ответить на один вопрос? Куда мы летим? К чёрту на куличики, или ещё куда подальше?

Наступила пауза, Митчел теперь уже с нескрываемым интересом разглядывал вошедшего. Френк старался скрыть свою растерянность.

– Что, командир, я не вовремя пришел?..

– Нет, почему же, – Митчел улыбнулся, – как раз вовремя. Я вот думаю, как вы попали в эту экспедицию?..

– Дело совсем не во мне, – парировал гость.

– А в ком же?

– Вы, командир, словно ничего не замечаете. Поражаюсь вам. Как можно преспокойно сидеть и о чём-то там думать, когда мы уже, вероятно, в каком-нибудь дьявольском логове!

На этот раз Митчел от души рассмеялся. Но, увидев растерянность, за которой крылось непонимание на лице Френка, сказал искренне и крайне дружелюбно:

– Послушайте, дорогой Френк. Вы ведь космодесантник, и к тому же, неплохой специалист. Неужели же вы верите в эти бабушкины сказки про чертей и дьяволов. А я вас считал серьёзным человеком.

– Причём тут серьёзность? Вы что же, просто не хотите меня понять? Вот те на… – пробормотал Френк, уже начиная переходить на личности.

– Да я вас прекрасно понимаю! Для чего же я здесь нахожусь, если не для того, чтобы понимать всех вас, и для того, разумеется, чтобы и вы меня понимали.

Командир строго посмотрел на Френка. В его глазах появилась тревога. «Неужели команда может поддаться панике, – думал он, – и всё из-за этого парня, возомнившего себя пророком». Митчел чувствовал, что что-то упустил из виду, набирая команду. Но что?

– Френк, давайте говорить откровенно, – произнёс Митчел, взглянув на космодесантника, – вы просто не хотите продолжать полёт, если я вас правильно понял?!

Френк отшатнулся. В его глазах промелькнула тень испуга. Он попытался что-то сказать, но не мог. Язык не повиновался, а в голове искали и не находили выхода множество вопросов, будораживших его в долгие бессонные ночи.

Командир несколько встревожился:

– Что с вами, Френк? Вас словно подменили. Вы не больны? Что у вас на душе, выкладывайте?!

Засыпанный вопросили, Френк стоял, обдумывая путь к отступлению. Но вдруг, не сдержавшись, вскрикнул:

– А вы сами разве ничего не знаете?!

Тут он запнулся и, резко сменив тон, продолжал:

– Вы, наверное, слышали, командир, про определение расстояний в космосе, когда многие приборы отказываются подчиняться? Так вот, у нас приборы в полном порядке, карта тоже, но, не смотря на всё это, сейчас мы находимся в неизвестной, неуказанной на карте зоне, которая почему-то отмечена на ней, как совершенно другая система. Не знаю, кто в чём здесь ошибся, но у меня такое впечатление, что мы сбились с курса и сбились окончательно.

– Прекратите, Френк! Что за чушь вы городите! Как это понимать, окончательно? Нет, вы определённо больны? Вы ещё не обращались к Сьюзи – нашему врачу? Нет? Обязательно обратитесь! А пока идите-ка подумайте, что вы намерены теперь делать. Доложите обо всём мне. Ясно?

– Ясно, командир, – отчеканил Френк и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, вышел из капитанской каюты.

Митчел подошёл к пульту возле мониторов, постоял, видимо, размышляя над правильностью своего решения, и нажал на кнопку. В тот же момент на одном из экранов появилось лицо первого помощника – Клерка. Лицо ожило, губы дёрнулись, и Клерк слегка надтреснутым голосом ответил:

– Слушаю, капитан!

– Немедленно свяжитесь с нашим психиатром, то есть с Мэлни. Пусть он осмотрит одного космодесантника.

– Кого именно?

– Френка.

– Есть, сэр.

Изображение на экране погасло. Однако командиру не стало легче. Он вышел из каюты.

На корабле жизнь текла своим чередом. В кухонном отсеке врач Сьюзи разговаривала с одним из членов экипажа – Гарсоном.

– Знаешь что, Джонни, – проговорила Сьюзи Гердхарт. – Давай не будем ссориться. – При этих словах её чудесные карие глаза широко открылись. Сам её вид говорил о крайнем нежелании продолжать только что прервавшийся спор.

Тот, к кому были обращены эти слова, ничуть не смутился. Приветливо кивнув в знак согласия Сьюзи, и захватив с собой какой-то тюбик, он выскользнул в коридор.

К нему тотчас обратился проходивший мимо капитан.

– Гарсон, вы не видели Френка?

– Нет, командир, – ответил тот, – а что случилось?

– Да вот, никак не могу разыскать его. Мэлни же совсем с толку сбился.

– Френк…, – задумчиво произнёс Гарсон, – я его сегодня видел.

– Все его видели. Я сам расстался с ним всего лишь четверть часа назад. Куда же он успел подеваться? И командир отправился дальше по коридору, изредка заглядывая в каюты. Через полчаса весь корабль был поставлен на ноги, а ещё через полчаса всем уже было совершенно ясно, что Френка на корабле нет.

Лишь только капитан показался в проеме открывавшейся двери, как Стинг и Мирлин повскакивали со своих мест.

– Сидите, сидите, – приветствовал их Митчел. – Как у нас дела?

– Плохо, командир, – ответил Стинг.

Но в этот момент на экране обзора появился какой-то серебристый отблеск отражённого кораблём света.

Командир и два пилота уставились на экраны. Однако отблеск больше не повторялся.

– Наверное, световая иллюминация шалит, – высказал предположение Мирлин.

Митчел почувствовал, что пилоты смотрят больше на него, чем на экран. Оторвав взгляд от экрана, он проговорил;

– Я знаю, о чём вы хотите меня спросить. Но я не могу вам ответить, поскольку так же как и вы ничего не понимаю в случившемся; я идею в виду таинственное исчезновение Френка.

– Не терзайтесь, капитан, – Мирлин не вполне уверенным голосом решил попытаться успокоить его, но, поняв, что все его попытки тщетны, умолк.

Наступило молчание. Командир взял карту, сверил координаты, и дал указание следовать заранее намеченному маршруту, а обо всех неожиданностях сообщать ему лично в любое время суток.

Митчел направился к двери. Но в этот момент мощный толчок потряс корабль. Стинг, в это время внимательно следивший за экраном, почувствовал, будто кто-то взглянул ему прямо в глаза, да так, что на них навернулись слезы. Он вскрикнул от неожиданности, когда прямо перед своим иллюминатором увидел что-то большое, бесформенное, освещающее «Венус» резким фиолетовым светом. Космолёт покачнулся, и Стинг потерял сознание.

Когда Френк ощутил, что капитанский отсек, отделённый теперь от него тяжёлой дверью, остался за спиной, вздох облегчения вырвался из его груди. «И что за человек этот Митчел», – негодовал Френк, постепенно остывая после беседы. – Почему он меня не выслушал? Какие сейчас могут быть личные дела, когда творится такое…» И вдруг Френка осенило. Ему показалось, что он начинает понимать происходящее:

– Кто-то играет с нами, как с подопытными кроликами в одну ему только известную игру! – сказал он, не замечая того, что говорит вслух.

Френк сорвался с места и с решительным видом двинулся к своей каюте. Мысль его судорожно работала. «Ах, я идиот, – проносилось в голове Френка, – почему я сразу не догадался. Конечно, карты могут ошибаться, но это всего лишь карты. Расстояния ошибаться не могут».

Он вошёл, наконец, в свою каюту, дверь за ним закрылась, и Френк неожиданно замер на месте, открыв от удивления рот.

Пряло перед ним, всего шагах в пяти стоял и смотрел ему в глаза Константин Алфёров – биолог экспедиции. Френк никак не мог понять, что биолог делает в его каюте. Но в тот момент, когда этот вопрос готов был уже сорваться с губ Френка, космодесантник заметил, что тело Алфёрова было плоским, а не объёмным. Френк попятился. Дверь, находившаяся за его спиной, должна была открыться, – автоматика работает безотказно, – но она оставалась запертой.

Осознав, что другого выхода нет, Френк постарался взять себя в руки. Это ему удалось, но лишь частично.

– К-кто вы?! – наконец промолвил Френк, уставившись на фоторобот биолога.

Существо молчало. Но тут Френк увидел, что изображение стало резко меняться. Теперь перед ним стояло существо 3-х метрового роста. Оно было похоже на человека только очертаниями своей фигуры. Лица у него не было. Френку показалось, что существо было закутано в чёрное одеяние, но это было единственным, что ему удалось явно рассмотреть.

В следующее мгновение Френк понял, что пришелец хочет наладить с ним контакт. В его голове мелькали обрывки фраз: знакомых и незнакомых. И вдруг Френк почувствовал, что ноги его отрываются от пола, очертания каюты исчезают, а сам он, вылетев сквозь обшивку корабля, начинает двигаться с невероятной быстротой всё дальше и дальше, устремляемый в бездну непреодолимым потоком.

Френк не мог даже говорить, так как совершенно не ощущал своего тела. Жили одни лишь глаза. Однако он заметил, что рядом с ним летит ещё кто-то. Это был незнакомец, большой тёмной тенью двигавшийся немного впереди. Внезапно тот обернулся, и тёмное полотно на лице шелохнулось, обнажая на миг то, что было под ним.