Текст книги "Возвращение Апостолов (СИ)"

Автор книги: Сергей Харламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

4. Орбитальная станция

Дэвид уже окончательно пришёл в себя. И сразу заметил происшедшие в нём перемены. Похоже, из него вырвали часть эмоций, ощущений и мировосприятий. Но самое страшное было в отсутствие уверенности. Дэвид решительно не знал, что надо делать. Он всегда отдавал себе отчёт в своих действиях. Но теперь… Известная истина гласит: если космодесантник перестаёт владеть собой, его участь решена. И лучший выход из такой ситуации: подать рапорт.

Дэвид взглянул на «Стефа».

– Что произошло? – спросил он.

– Ничего страшного, – ответил тот. – А это, – он указал на стоявшего рядом человека, – твой двойник.

Пират внимательно посмотрел на Дэвида.

– Ты не волнуйся. Скоро всё в тебе нормализуется. Однако, как тебе нравится эта операция, – пират начал хвалиться своими познаниями. – Вы, земляне, разумеется, ничего о ней не знаете. Хотя у нас ею начали пользоваться ещё в прошлом веке. Мы можем делить любого человека на составные части вне зависимости, к какому миру он принадлежит. В результате чего мы имеем как бы двух индивидуумов, схожих внешне и различных внутренне. Душа же твоя, – пират криво усмехнулся, – не делится на две части. Она лишь теряет некоторые, присущие ей черты. При двойной или тройной операции (когда имеем две или три пары) ты начнёшь ощущать все три тела твоей структуры, но жить лишь в одном из них. Вот тогда возникают сложности… Но это тебе не грозит.

– Кстати, – пират прервал ход своих объяснений. – Через два часа станция будет выведена на орбиту. Я уже успел переговорить с Землёй. Они дали «добро». Так что собирайся.

Дэвид увидел, что дверь контрольного отсека подалась вперёд, а затем из неё друг за другом появились Бертол и все остальные члены экипажа «Констьюдери».

Двойник Стефа обратился к двойнику Дэвида.

– Иди, иди, дружок. Я тебя не задерживаю.

Джеффри-второй вместе с вошедшими в радиорубку людьми кивнули капитану в знак согласия и выскользнули из дверей.

– Ну а с тобой я прощаюсь, – обратился он к настоящему Дэвиду. – Ты, я вижу, не очень удивился, встретив знакомые лица. Ничего, скоро привыкнешь. Ведь теперь все твои эмоции будут не столь бурными. Они-то как раз и поделились надвое.

Дэвид тяжело вздохнул. Он понимал: Земля в опасности, но это известие больше его не волновало. Казалось, что речь идёт о безымянной планете, населённой какими-нибудь дикарями. Дэвид знал, что он не прав. Но ничего не мог с этим поделать.

«Вот также, наверное, чувствует себя и окружающий мир биоробот», – подумал он.

На мгновение ему стало неприятно от такого сравнения. Но лишь на мгновение.

– А ты долго не приходил в себя, – заметил капитан новоиспечённой команды, когда Дэвид проверял исправность гермоствора. – Я стал было подумывать, не случилось ли чего. Мыслимое ли дело. Двойник твой успел переговорить со всей командой. Вызвали Землю на связь, всё обсудили. Мы с Дэвидом… – При этих словах по спине Джеффри пробежал холодок. Как это странно звучало! А пират продолжал: – …думали, что тебе не выкарабкаться, как вдруг ты очнулся. Да, ладно. Теперь всё позади.

Дэвид вошёл на борт станции, которая, выйдя из чрева «Констьюдери» пришла в самостоятельное движение, чтобы затем зависнуть над шестой планетой системы, навсегда отделив Дэвида от всего мира. Ему не оставили даже переговорного устройства.

Дэвид выбрал себе одну из трёх кают, бывших на станции. Он вошёл в неё. Это была обыкновенная каюта, сделанная и оснащённая по самым новым стандартам всем необходимым. Кровать была застлана бледно-розовым покрывалом, со стен смотрели изображения земных городов, знакомой с детства природы. И всё же чего-то здесь не хватало. Дэвид задумался. Пребывая в задумчивости, он подошёл к столу, посмотрел на календарь, отсчитал прошедшие со времени отлёта дни и недели, и вдруг с каким-то ожесточением рванул календарные листки. Они рассыпались, потеряв привычную опору, зашуршали, падая на пол, разлетаясь в разные стороны. И в этот момент один из календарных листков больно резанул Дэвида по глазам. Он схватил его, когда тот ещё не успел достичь гладкого металлического пола, застеленного совсем новой ковровой дорожкой, поднёс к глазам и прочитал дату – 17 августа.

Воспоминания быстрым стремительным потоком, словно повинуясь невидимой силе, окутали Дэвида, погрузив его в далёкое прошлое со своими радостями и тревогами, со своей красотой чего-то навеки утерянного, забытого на перекрёстке путей мирозданья.

– Семнадцатое августа, – прошептал Дэвид.

Он закрыл глаза. И в этот же миг очутился как бы по ту сторону вечности, в мире вполне реальном и даже осязаемом. В мире своей юности.

5. Воспоминания Дэвида. 17 августа, день

Тогда он ещё не был космодесантником, только готовился им стать. И вот 17 августа Дэвид возвращался домой из колледжа.

Был один из тех светлых, ясных дней, которыми порой так богата земная природа. Лето было в самом разгаре. Лёгкий ветерок ворошил волосы на голове Дэвида, а полуденное солнце отражалось в металлических знаках отличия его комбинезона. Дэвиду хотелось петь и смеяться, так приятно было у него на душе. И надо же было именно в этот момент показаться из-за угла кинотеатра Фредерику Гиббсону. У Дэвида с ним были старые счёты. Одно его появление уже само по себе вернуло Дэвида из мира фантазий на землю, дало понять, что не всё так хорошо, как кажется, и того хотелось бы.

– Здорово, старик, – начал Гиббсон.

Он обладал свойственной этому типу людей манерой говорить непринуждённо с кем угодно и о чём угодно. К Дэвиду он относился предвзято, считая (причём, иногда и небезосновательно), что ему «чертовски везёт». Поэтому желание задеть собеседника в отношении Дэвида приобретало довольно реалистичный характер.

Дэвид кивнул в ответ.

Нет, не хотелось ему в этот день становиться предметом развлечения этого рубахи-парня, следить за каждым своим словом, и – это в разговоре с Гиббсоном было, пожалуй, самое трудное – не раздражаться.

– Скучаешь? – продолжал между тем Фредерик.

– Не понимаю, как скука может уживаться в твоём теле! Ты ведь прирождённый искатель приключений, уж я то тебя знаю!

При этих словах Гиббсон погрозил Дэвиду пальцем.

Со стороны ситуация выглядела довольно обычно. Да и что, собственно, здесь могло показаться странным? Встретились два приятеля, два закадычных друга, возможно, давно не видевшиеся. Правда, бросалась в глаза разница в одежде. Комбинезон, в котором Дэвид обычно «обитал» в колледже плохо сочетался с чёрной, одетой навыпуск, сорочкой Фредерика; тем более, с тем высокомерным выражением, которое редко сходило с лица этого взбалмошного типа.

«Да, ладно», – решил про себя Дэвид. – Постою, поговорю. В крайнем случае, наведаюсь с ним в какую-нибудь компанию. Всё равно настроение уже испорчено».

Дэвид мельком взглянул на часы. Но, быстро опомнившись (он был совершенно свободен), перевёл взгляд на собеседника.

Гиббсон в это время улыбался ему своей обычной улыбкой человека, находящегося на лестнице умственного развития на одну-две ступени выше.

Но Дэвид решил держать себя в руках, а главное – не подавать виду, будто сам Фредерик ему неприятен (хотя, на самом деле, всё так и было).

Какой-то торопливый прохожий внезапно налетел на Дэвида, извинился и молниеносно исчез.

Только теперь Дэвид заметил, что они стоят на самой середине улицы.

– Послушай, – обратился он к Гиббсону. – Мы что, так и будем здесь стоять, или как?!

– Или как! – Фредерик подхватил понравившуюся ноту. – Я как раз хотел пригласить тебя в одно место…

При слове «место» лицо Дэвида приняло отсутствующее выражение типа: «Вот, мол, опять начинается».

Гиббсон рассмеялся. Но смешок получился излишне растянутым.

Поправив воротник, он продолжил.

– Да не пугайся ты. На этот раз вполне пристойное место. Я же сказал – вполне. Чего говорить, сам убедишься.

Дэвид стал проверять, на какую ногу ему удобнее опираться. Ему становилось всё более неловко.

– Ну вот, ты, как всегда! – заключил Гиббсон. – Узнаю, узнаю. Потом ты начнёшь рассматривать витрины магазинов и проходящих мимо девушек, а потом…

– Слушай, – перебил его Дэвид. – Я внимательно слушаю и жду, когда же ты, наконец, соизволишь сказать-таки, куда предлагаешь пойти. А ты всё со своими вводными словами.

– Ах, я разве ещё не сказал, – удивлённо заморгал Фредерик. – Совсем плохой стал. Но, я полагал, ты знаешь, что сегодня за день. 17 августа.

Дэвид задумался.

На этот раз Гиббсон сделал замысловатое движение пальцем у виска, имитирующее вращение.

– Ну, ты даёшь! – выдохнул он.

– Сегодня же день рождения Илоны Роуз!

Дэвид опешил.

Как он мог это забыть?

С именем этой девушки у него было слишком много связано. Тем обидней было демонстрировать свою глупость перед Гиббсоном. Теперь об этом узнают все знакомые и даже незнакомые. Но, самое обидное, об этом узнает сама Илона.

– Так ты идёшь со мной? Или как?

Гиббсон уже в открытую вёл свою игру. Партия его оказалась выигрышной.

Дэвид больше не раздумывал. Он не мог не идти.

Они молча двинулись по улице.

6. Воспоминания Дэвида. 17 августа, вечер

Фредерик о чём-то без умолку болтал. Дэвид изредка, часто невпопад кивал ему утвердительно головой. А в городе между тем наступал вечер.

Они давно прошли шумные, полные людей и автомобилей улицы, пестревшие рекламой и афишами, яркими витринами магазинов и частных фирм; прошли рестораны и кафе, какое-то бюро по трудоустройству и государственное здание. Всё реже и реже им попадались на глаза вереницы легковых автомашин. Зато на улицах стало больше зелени, а извилистые закоулки старого города напоминали о чём-то приятном и давно позабытом.

Дэвид шёл, полностью погрузившись в свои мысли. Спутнику же было всё равно. Он то умолкал, осматриваясь по сторонам, то вновь заговаривал, однако, не приставая к собеседнику; тем более, Дэвид таковым не был.

По правой стороне улицы прошла пожилая пара. Фредерик остановился. Дэвид тоже. Напротив места, где они стояли, находился красивый двухэтажный особняк. Балконы делали его особенно нарядным, а разбитый возле дома сад выделял хозяев как людей с утончённым вкусом.

Молодые люди подошли к калитке. Дэвид остановился в нерешительности. Как много раз он вот так же останавливался возле этой железной калитки, когда провожал Илону. Здесь они провели самые лучшие дни, оставившие в его сердце неизгладимый след. Но как давно Дэвид её не видел! А всё из-за матери Илоны. У Дэвида с детства была мечта о космических путешествиях, с ребячьих лет он хотел стать космодесантником. Когда же Дэвид начал претворять свои мечты в реальность, мать Илоны сильно забеспокоилась за судьбу своей единственной дочери. Её можно было понять. Илона была её любимым ребёнком. Всю свою заботу мать отдавала ей. Илоне приходилось выслушивать, сколько бессонных ночей мать провела возле её кроватки, сколько надежд связывала с предстоящим замужеством. И всё ради чего? Ради участи жены космодесантника?!

Илона не слушала мать. Она любила Дэвида.

Закончилось всё слишком быстро. Однажды на званом вечере в семье Роуз Дэвида при гостях спросили, как он, будущий космодесантник, представляет их совместную с Илоной жизнь. Дэвид сгоряча ответил, что он не собирается в таком случае приковывать себя к женской юбке, и вообще: какая разница, что они будут редко видеться, – настоящее чувство любви познаётся только тогда, когда не одно, а много испытаний ложится тяжёлым грузом на плечи влюблённых и нежно любящих друг друга людей.

Как и следовало ожидать, после подобного выступления Дэвиду пришлось позабыть дорогу к дому Илоны. С тех пор прошло 2 года, а, кажется, вечность.

Дэвид глубоко вздохнул.

Фредерик усмехнулся. Левой рукой – в правой он держал букет цветов – он потянул дверцу калитки на себя. Таким образом, Дэвид первым оказался в пустынном саду. Из дома раздавались голоса, смех и звуки незнакомой музыки. Дэвид не разобрал, какСй именно. Было очевидно, что приглашено много гостей. Тем более, его здесь не ждали.

Дэвид пропустил Гиббсона вперёд. Не привык он после ссоры первым входить в дом, с которым и без того связано слишком много воспоминаний. Они с трудом разошлись на узенькой дорожке, и Дэвид, оказавшись за спиной Фредерика, почувствовал себя немного легче и спокойнее.

«Всё-таки, – подумал он, разглядывая букет, который он купил на Райт-авеню, – одного букета как будто маловато. Тем более, такая дата – 20 лет. Нужно было хоть какой-то сувенир купить».

Он распахнул свою сумку, покопался в груде пособий по прикладным наукам. Вдруг его рука нащупала какой-то гладкий блестящий предмет. Дэвид удивлённо повернул сумку так, чтобы свет, падающий из окон дома, хотя бы частично осветил контуры непонятной вещи. Нащупав на металлическом корпусе выступ, Дэвид нажал на него. Крышка корпуса немного подалась вперёд, откинулась, и нежный мелодичный звон миниатюрных колокольчиков наполнил сад.

Фредерик, который был далеко впереди, обернулся и начал испуганно всматриваться в темноту.

– Дэвид, – воскликнул он. – Что это было?

Переливы колокольного звона закончились, и Дэвид закрыл крышку.

– Ничего особенного, – ответил он Гиббсону.

– Так, одну вещицу проверял.

Дэвид уклонился от прямого ответа. Фредерик ничего больше не спросил и вновь направился к дому.

– Ну и дурак! – в сердцах обозвал себя Дэвид. – Совсем забыл о ней. Это вообще-то был подарок. «Дарёное не дарят», – промелькнуло у Дэвида в голове, но он быстро отогнал навязчивую мысль. Подарок теперь был. Дэвид застегнул сумку и бросился догонять Фредерика. Он догнал его, и они вместе поднялись на высокое крыльцо.

Входная дверь была приоткрыта. Дэвид вслед за Фредериком вошёл в прихожую и оторопел. За два года в ней ничего не изменилось. Мерно покачивался маятник старинных часов. Большое зеркало в деревянной раме из красного дерева висело напротив. Когда Дэвид появился в дверях, зеркало как в былые времена изобразило его во весь рост.

Тем временем Фредерик довольным, жизнерадостным голосом провозглашал:

– Почему гостей не встречают? Хозяева, приоткройте двери!

За дверью направо раздались торопливые женские шаги, дверь распахнулась, и в ней появилась стройная фигура девушки. Дэвид отметил, что Илона стала ещё красивее с тех пор, как они виделись в последний раз. Белоснежные волосы, слегка вздёрнутый носик, большие серые глаза, сияющие каким-то своим внутренним светом, и чувственные губы наделяли её немного таинственной, сказочной красотой. Бежевая кружевная блузка переходила в элегантную юбку, плотно облегающую тело. На стройных ножках блестели лёгкие бирюзовые туфельки с высокими каблучками. Всё это мигом вскружило Дэвиду голову, напомнило совсем было позабытую Илону, почти потерянную им по собственной глупости.

7. День рождения Илоны Роуз

– Здравствуй, Илоночка!

Фредерик заулыбался, тряхнул головой, лёгким движением скинул с плеча фирменную складную сумку, поставил её на пол рядом с зеркалом, снял обувь, вытянулся перед Илоной по стойке «смирно» и поднёс цветы к её милому лицу.

Но тут Илона повернула голову, и её глаза встретились с глазами Дэвида. По всей видимости, она совсем не ожидала его увидеть. Зардевшись, как спелая вишня и картинно всплеснув руками, Илона с трудом произнесла:

– Здравствуй, Дэвид. Как я давно тебя не видела.

Дэвид подошёл к девушке. На его глазах сгустилась пелена. Он протянул букет так, что лицо Илоны оказалось точно между двумя букетами хризантем. А прямо перед ней стояли двое высоких молодых парней, подпиравших друг друга плечами и искательно всматривающихся её в глаза.

– Здравствуй, Илона, – поздоровался Дэвид.

Никого не было смысла представлять. Все были знакомы. Неловкое молчание, установившееся в прихожей, прервал Рик Сиджен. Это был один из самых близких друзей Дэвида и Фредерика, одновременно. Илона использовала возможность и быстро исчезла в комнате, игравшей роль гостиной. Дэвид и Фредерик озабоченно переглянулись.

– Ну и ну, – Рик сделал своё обычное приветствие. – Не ожидал! Сразу оба одновременно в прихожей Илоны! Не ожидал!

– А что здесь такого? – возразил Фредерик. – Хорошее время для встреч и место тоже… Или ты имеешь что-то против?

– Упаси боже! – Рик был как всегда в своём репертуаре. – Но у вас были такие лица, и Илона так на вас смотрела… – Рик выдержал паузу – что я, честно говоря, пожалел, что не купил хризантемы.

Рик с напускной грустью посмотрел на свои гвоздики.

Дэвид взглянул на часы. Прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как он переступил порог этого дома. Невероятно. Ему показалось, что он стоит здесь битый час. Дэвид поставил сумку рядом с сумкой Фредерика, предварительно вынув из неё колледжский сувенир, застегнул вторую сверху пуговицу комбинезона и, скрестив руки на груди, произнёс, обращаясь большей частью к Рику:

– Так мы будем входить в гостиную?

– За чем же дело стало, – ответил Фредерик.

– Входи, чувствуй себя, как…

На этом слове он поперхнулся. Было странно видеть Гиббсона, раздумывавшего над тем, стоит ли ему произносить фразу «дСма» или нет. Взвесив все за и против, он, вероятно, решил, что шутка с домом вообще здесь неуместна, и умолк.

Тогда заговорил Рик. Впрочем, заговорил, – слишком сильно сказано. Он просто сказал: «Пошли». – И, подавая пример, первым шагнул в злополучную дверь. За ним вошёл Дэвид. Фредерик на этот раз оказался замыкающим.

В комнате было довольно много гостей. Почти всех Дэвид знал. Но трёх человек, как ему показалось, он видел здесь впервые.

Дэвид поставил музыкальную шкатулку на журнальный столик, временно ставший местом для сувениров. В руках остались цветы. Илона так стремительно ушла из прихожей, что он не успел вручить ей букет.

Посреди комнаты стоял роскошный стол, с верхом уставленный различными блюдами. Дэвид успел насчитать одних салатов около дюжины. Здесь были мясные и рыбные закуски, заливное, рыба под маринадом, икра, пряности, спиртное; стол буквально ломился.

Место Илоны пустовало. Она, по всей видимости, только что вышла.

К Дэвиду обратилась одна из девушек. Дэвид её знал. Это была подружка Илоны – Роза Лейтон.

Высказав комплимент относительно внешности, и выслушав в ответ кокетливое «мерси», Дэвид с удивлением узнал, что его приход в дом Илоны был запланирован. Хотя, безусловно, сама Илона об этом даже не догадывалась.

– Фредерик решил показать себя героем, – продолжала Роза. – Он через неделю уезжает по делам. Говорит, что надолго. Вот и решил напоследок покрасоваться перед Илоной, чтобы показать…

– Что показать? – переспросил Дэвид.

Роза запнулась. Но всё-таки закончила.

– Показать, что он лучше, чем ты.

Дэвид помрачнел.

«Так вот оно в чём дело, – подумал он. – Вот почему Гиббсон так усердно тащил меня к Илоне».

Роза мялась в нерешительности. Она что-то ещё хотела сказать.

Дэвид начал первым.

– Послушай, Роза, скажи по правде и не обижайся, если можешь: Илона поменяла меня на Фредерика?..

– Что за чушь! – выпалила девушка. – Ну и мастак ты огород городить. Поменять. Да он и мизинца твоего не стоит, этот Гиббсон. Даром, что деловой.

Дэвид молчал.

Роза заглянула ему в глаза, предварительно поднявшись на цыпочки.

– Дэвид, – сказала она, мельком оглядываясь по сторонам. – Илона любит тебя. Уж я то это знаю. Только ничего, прошу тебя, не предпринимай в отношении Фредерика, по крайней мере, на этом вечере. Я потом всё тебе… Да, нет! Илона сама тебе всё объяснит. Я её подготовлю.

Роза ещё о чём-то говорила. Про то, что Илоне сегодня 20 лет, про то, что она не любит Гиббсона, а любит его, Дэвида, про что-то ещё. Даже про какие-то цветы. Дэвид её не слышал. Как много всего привычного рушилось сегодня в его жизни, как быстро, просто молниеносно окунули его, привыкшего к запланированной, размеренной жизни, в бурлящий котёл. Он не успел даже опомниться, перевести дух.

– Ты меня совсем не слушаешь, – обиженно проговорила Роза. – Я к нему со всей душой, а он, неблагодарный…

Дэвид протянул руки, стараясь осторожно обращаться с цветами, обнял её, нежно поцеловал в лоб.

– Спасибо. Если бы не ты… Ты даже не представляешь, что я мог сделать с Фредериком. Ты меня понимаешь?

Роза вздохнула. Её лицо приняло какое-то детское, совсем девичье выражение. Но лишь на мгновение. И снова на Дэвида смотрели её тёмные, немного грустные, притягивающие к себе глаза.

Дэвид опустил руки за спиной Розы, осмотрел хризантемы.

«Надо всё же отнести их Илоне».

Он обратился к Розе.

– Ты не знаешь, где она?

– Знаю.

– Мне можно к ней?

– Да.

Они вышли незамеченные. Прошли несколько уютных комнат, поднялись по старинной лестнице с лакированными поручнями на второй этаж. Роза отстранила Дэвида и постучала в одну из дверей.

– Кто это? – раздался взволнованный голос Илоны.

– Это я, – ответила Роза. – И ещё кое-кто.

В комнате скрипнули паркетные половицы, и дверь распахнулась.

На Дэвида смотрели глаза Илоны.

Когда он опомнился, Розы рядом не было. А Илона стояла совсем рядом, такая близкая, родная. Вот только руку протяни, – дотронешься. Дэвид опустил хризантемы на зеркальное цвета тёмного ореха трюмо, подошёл к ней вплотную, осторожно положил руки на хрупкие с виду плечи.

– Илона… – выдохнул Дэвид.

Больше он не мог говорить.

Она освободилась от его рук. Сделала несколько шагов в сторону, раздумывая и как бы желая уйти. Но вдруг повернулась, подбежала к Дэвиду, обняла, прижалась к нему всем телом.

Дэвид целовал её губы, волосы, глаза.

– Я думал, ты обо мне совсем позабыла.

Она откинула упавшую на лоб прядь светлых волос, улыбнулась.

– Дурачок ты мой. Это же невозможно.

Дэвид чувствовал, как пахнут её волосы, как её тело мелко вздрагивает от прикосновений его рук. И тут он понял: случись, что Илона ушла от него, пусть даже не к Фредерику, к кому-нибудь другому, он бы этого не вынес. Нечаянно Дэвид произнёс эти слова вслух.

Илона держала его за плечи. Тепло от её нежных губ разливалось языками невидимого пламени по всему телу. Сердце учащённо билось. Становилось трудно дышать. И как только в чашу желаний упала последняя капля, дверь сама собой закрылась, медленно повернулась ручка засова, отделив Илону и Дэвида от шумного города, приглашённых гостей, всего того, что так или иначе существует в жизни вне зависимости, хочется нам того или нет.

В гостиной все находились в полном недоумении. Куда пропала Илона? Её искали, но тщетно. В конечном счёте, гости расселись по своим местам. Лишь место Илоны во главе стола пустовало. Да её подружка Роза куда-то запропастилась. Рик был по своему обыкновению весел, то и дело начинал непринуждённую беседу. Один Фредерик сидел мрачнее тучи. Только он знал, куда мог исчезнуть Дэвид, и это «куда» волновало его так сильно, что в скором времени окружающие стали замечать за ним нечто странное. Фредерик умудрился по ошибке налить коньяк в рюмку соседа слева, Рика Сиджена, следом за этим осушил её и поставил на прежнее место. Потом он спросил соседку справа, Луизу Джонсон, не нужно ли ей подать что-либо со стола. Узнав, что она желает, Фредерик, не моргнув глазом, без зазрений совести положил всё это в свою тарелку. Сам его вид говорил о том, что Фредерик вопреки обыкновению волновался.

Гости уже несколько раз поздравляли мать и отца Илоны, которым в свою очередь приходилось их развлекать.

Но вот дверь в гостиную распахнулась, и перед глазами изумлённых гостей появилась Илона. Она была одна и казалась ещё прекраснее, чем обычно.

– А вот и я! – бросила она с порога. – Не ждали?

Дальше вечер (а точнее, уже ночь) продолжался как обычно. Никто не обратил внимания, когда в комнате появилась Роза. Она сообщила Илоне шёпотом, что вывела Дэвида через дверь, ведущую в сад.

Всё произошло как само собой разумеющееся. Роза передала Дэвиду сумку, которую он оставил в прихожей, а Илоне – музыкальный сувенир.

Дэвид шёл по узким улочкам и вспоминал то, что было менее получаса назад. Илона не обманула его. А её обещание быть всегда верной Дэвиду придавало силы. Именно тогда Дэвид решил: какие бы трудности не пришлось ему испытать, где бы он ни был, – в мыслях он будет рядом с Илоной, станет продолжать борьбу если не ради себя, то ради того, чтобы встретиться с любимой.

Прошли годы. Остались за спиной колледж и школа космофлота, Школа, как он любил называть её. Но за всё это время Илона никогда не предала Дэвида, насколько он знал.