Текст книги "Возвращение Апостолов (СИ)"

Автор книги: Сергей Харламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

49. Сбой молекулярного зонда

В отсутствие Дэвида и Стефа Узар не терял времени даром. Объединив семерых учёных, он стал у них во главе, и все они принялись действовать. Задач было несколько. Первая из них заключалась в необходимости расширить свои владения. Но не с целью захвата. Их портативные летательные аппараты – быстро перемещающиеся шары – могли быть засланы только в фиксированные точки пространства. Поэтому для того, чтобы доставить их на корабль пиратов, зона действия шаров должна была быть доведена вплоть до земной атмосферы. Второй задачей была разработка плана и последующего поиска планеты Вьора, куда были насильственно переселены пиратами члены экипажа «Констьюдери». И последней, третьей задачей, стал проект обеззараживания иммунной системы населения планеты. Главным условием его осуществления было удачное возвращение землян из прошлого.

И всем этим множеством проблем руководил непосредственно сам Узар. Лаборатория была выведена на полную мощность. Велись подсчёты, строились графики, сверялись измерения. Учёные не могли допустить энергетических выбросов. Поэтому задействованы были двадцать планетарных измерительных пунктов, в режиме ожидания находилась линия связи с планетой. Все были при деле, когда дверь со стороны города отворилась, и в неё буквально вбежал Верховный Правитель. Учёные испуганно вскочили со своих мест, отдавая дань древнему закону о почтительности. Верховный Правитель лишь махнул рукой.

Одновременно опустилась плита запасного выхода со стороны холмов. Из проёма в лабораторию повалил едкий дым. Учёные разделились. Двое из них, взяв под руки Верховного Правителя, мгновенно скрылись за главной дверью. Охрана со стороны города тут же взяла её под свой контроль. Узар с четырьмя товарищами оказались отрезанными.

– Надеть респираторы! – скомандовал Узар. – Два человека со мной, два остаются в лаборатории. Работа ни на секунду не должна останавливаться.

Лаборатория была в буквальном смысле завалена средствами защиты. Что-что, а задымления здесь случались регулярно, тем более, сейчас, когда угроза взрыва нависла над всеми рукотворными энергетическими узлами планеты. Так что в первой команде отсутствовала необходимость: респираторы давно были надеты. Узар поспешил выполнить свой приказ.

Шагнув в газовое облако, трое учёных на ощупь двинулись по подземной галерее. О местонахождении очага возгорания стало ясно, как только они миновали две развилки. Направление недвусмысленно указывало на Святая Святых – молекулярный зонд.

– Этого ещё не хватало, – выругался Узар. – Как не вовремя!

– Значит Ребекка не успела доложить, – сообразил Гишар.

– Да не в том дело. Приближается сеанс связи с планетой и, если она заметит сбой зонда, катастрофы не избежать. Придётся повременить с отсылкой донесения, иначе она отключит центральный контур.

Внезапно Узар, шагавший впереди, споткнулся и упал. Поднимаясь, он обнаружил рядом с собой мягкое тельце девочки.

– Мы должны её спасти, – закричал он. – Она ещё тёплая. Скорее к зонду.

Впереди невыносимо ярким светом светилась пещера молекулярного зонда. Во все стороны тянулись толстые кабели.

– Хорошо ещё, – сказал Гишар, тяжело дыша, – что мы успели усилить защиту зонда. Правда, её всё-таки оказалось недостаточно.

– Защита здесь ни при чём, – возразил Рикар. – Для стимуляции семи человек мощности в избытке. Я убеждён, что в основе возгорания лежит совершенно иная причина.

– Да что же это такое, – заорал Узар с ребёнком на руках. Его лицо стало красным от напряжения. – Вы что сюда пришли лекции читать?! Гишар, включить рубильники турбонаддува. Рикар, разблокировать молекулярную кабину. Выполнять!

Учёные незамедлительно выполнили приказания. Не прошло и минуты, как со свода на западной стороне пещеры в свободное от сталагмитов пространство упёрся прозрачный кокон, обвитый стальными кольцами. Узар с девочкой на руках бесстрашно шагнул в него. Он ещё успел заметить, как вытянулись лица учёных, когда Ребекка, плывущая в центре молекулярного зонда, вышла из транса и открыла глаза. Это было немыслимо. Узар знал, что теперь за ним двери надолго захлопнутся. Для полноценного входа в молекулярный транс потребуется не меньше часа. Однако мощность, необходимую для перемещения двух человек, зонд разовьёт лишь спустя ещё четыре часа. «Что ж», – рассудил учёный. – «Зато будет время найти Лару». Он громко скомандовал себе: «Вперёд, на Первый Ярус», и ушёл из жизни, разумеется, в земном понимании.

50. Стеф Огинс не успевает предотвратить посадку

Высокое здание Бюро космической безопасности (коротко БКБ) возвышалось над всеми остальными сооружениями куполом, изображающим звёздное небо. Но не любоваться красотой звёзд шёл сюда Стеф Огинс, а по очень срочному, не терпящему никаких отлагательств делу. И его дело относилось непосредственно к этому ведомству.

Стеф знал, с кем ему предстоит здесь встретиться, и какие-то неприятные, а потому настраивающие на дурное расположение духа, мысли словно дикие пчёлы копошились в его голове. Шефа этого заведения принято было именовать не иначе как сэром Флибертом, и слава о его былых похождениях ещё не полностью стёрлась из памяти знавших или хотя бы слышавших о нём людей.

Сэр Флиберт начал со службы в полиции, но, спустя пару лет, когда та прекратила своё существование за неимением надобности, занял этот высокий и в общем-то довольно спокойный пост. Тем более, в последнее время о космических преступлениях позабыли, и сэр Флиберт занимался лишь перекладыванием из пустого в порожнее, просмотром старых архивов, да выступлениями по трансмировому радио и телевидению. Ничего себе работа. Очень даже ничего. И вдруг пираты, да ещё летят сюда, на Землю, да ещё с целью захвата. Всё это было столь невероятно для тихой мирной жизни некогда солидного учреждения, что Стеф решил не нагнетать излишней напряжённости ни до, ни после аудиенции. «Не сделает Флиберт, Морис поможет», – вконец определился Огинс, поднимаясь на скоростном лифте в десятый отдел. Он обязан был заранее предупредить шефа о своём прибытии.

Молоденькие машинистки чересчур пристально посмотрели в его сторону, когда Стеф проходил мимо. Огинс тоже мельком огляделся. «Да», – почему-то подумалось. – «Этот Флиберт, похоже, не плохой ценитель женских ножек». Он прошёл мимо, и частый стук по клавиатурам возобновился.

– Сущий рай, а не работа, – вполголоса пробормотал Огинс, сетуя на себя за то, что не подумал сменить одежду, которая после стольких приключений не могла не обратить на себя внимание.

Сэр Флиберт был занят и просил подождать. Стеф удобно расположился в одном из приставленных кресел и стал не без интереса разглядывать проходящих мимо людей. У него было дело и неотложное, но он не сказал об этом шефу через посредника. Незачем было наводить излишнюю суматоху. Тем более в таких масштабах. Происшествия в БКБ менее чем через полдня становились известными очень многим, причём даже тем, кто вовсе к нему не относился и не имел среди суетливой массы обслуживающего персонала родственников или хороших знакомых. Вот мимо Стефа прошагал немного сутулившийся деловой человек с обтянутой кожей папкой в руках, вот быстрыми торопливыми шажками промелькнула симпатичная девушка. «К жениху спешит», – улыбнулся в душе капитан, положил ногу на ногу, проводив красотку пристальным взглядом.

Неподалёку от него из двери показался человек, старательно разглаживающий начинающие седеть на висках волосы. За ним, приятельски подмигивая, вышел сам Флиберт. «Кто же это такой», – непроизвольно подивился Стеф. – Другому бы Флиберт никогда не простил заниматься причёской в его присутствии, тем более не пропустил бы вперёд себя». Человек покосился в сторону Огинса. «Синги Лойт!», – поразился Стеф. – «Это был злейший враг Флиберта».

– А, командир «Констьюдери», кажется, Стеф…

– Стеф Огинс, – подсказал капитан.

– Да, да, наслышаны. Проходите, – сказал Флиберт, обмениваясь с Лойтом прощальными жестами.

Огинс прошёл в светлый просторный кабинет с высоким потолком шефа Бюро космической безопасности, обратив внимание на висевшую на стене картину Гилиса «Морской прибой», невольно залюбовался красотой оригинала.

– Ну, я вас слушаю, – с ноткой нетерпения в голосе Флиберт начал свою обычную аудиенцию.

Шеф сидел теперь по ту сторону массивного на дубовых ножках стола, который сам по себе уже являлся украшением, в прямом смысле музейной редкостью. Но от этого сравнения выигрывал стол, а Флиберт неизбежно терял. Без своего яркого мундира он, сам того не подозревая, превратился теперь для Стефа из грозного офицерского чина в обыкновенного бюрократа, грозного, но совсем не опасного. Стол съел Флиберта, растворил в своей сверкающей полированной глади.

– Я пришёл вам сообщить, – начал Стеф, решив не затягивать паузу, – что скоро здесь приземлится мой корабль.

– Прямо здесь? – спросил Флиберт, оценивая взглядом имеющееся вокруг них свободное пространство.

– Нет, на Земле, – уточнил Огинс.

Флиберт непонимающе развёл руками.

– Вы меня разыгрываете, – он снисходительно улюбнулся.

– Почему? – не понял Стеф.

– Потому что вы и так приземлились на шестой площадке восточного космодрома, – закончил тот, облокотившись на край стола. На его лице играла оскорбительная усмешка.

– Этого не может быть, – твёрдо сказал Стеф.

– Извольте убедиться.

Шеф набрал код вызова и запросил общий вид взлётно-посадочных площадок восточного космодрома. Связь работала отлично. На стене с белым занавесом по правую руку Флиберта появилось изображение. Капитан без труда узнал своего красавца. «Констьюдери» смотрел в небо, не в силах более оторваться от земли. Его приковали тяжёлой гравитационной цепью.

Стеф вначале даже протёр глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего. Но нет. Это был не сон.

– Сэр Флиберт, – в волнении произнёс он. – Разрешите ещё один вопрос.

– Валяйте, – добродушно процедил шеф, подумывая, что стоит увеличить срок принудительной акклиматизации экипажей возвратившихся звездолётов по крайней мере до пяти дней.

– Кто отчитывался перед сэром Морисом? Кто командовал кораблём?

Флиберт оторопел.

– Как к-кто? – он всмотрелся в бледнеющее лицо Стефа. – Вы…

Огинс бросился к дверям, забыв попрощаться. Дверь за ним закрылась, быстрый, отдающийся эхом стук сапог по коридорному ламинированному покрытию сопроводил его до скоростного лифта, а затем до того, как Стеф очутился на улице. Не выдержав своей кажущейся медлительности, Огинс решил вспомнить свои спринтерские забеги. Но, в отличие от прежних, от этого забега зависело всё.

51. Дэвид возвращается с того света и снова спешит туда

– Вернулся! – радостно провозгласил Верховный Правитель Империи.

Из дверей появился Дэвид, за ним девушка, последним вошёл Узар.

Учёные восторженно приветствовали их.

– Пришлось вытаскивать его с того света, – пожал плечами Узар, потом спросил: – Как вы здесь обошлись без Ребекки? Ведь только с её помощью нам удаётся оставаться материальными. Насколько я понимаю, были прерваны исследования?

– Не волнуйся, – успокоил его Верховный Правитель. – Компьютеры вполне справились с поставленной задачей в автоматическом режиме. Но ты задержался. Не хочешь объяснить причину?

– Немного позднее, – Узар уклонился от ответа и добавил: – Есть более срочные дела.

Он протянул на вытянутой руке сосуд с мутноватой жидкостью.

– Вот средство от нашей болезни.

Сосуд тут же оказался в руках Гишара, и часть лаборатории занялась проведением химических опытов.

– А кто это с тобой, Дэвид? – обратился Рикар к нашему герою.

– Это моя невеста, – произнёс он.

– Похоже, это лишний раз доказывает, что браки, действительно, совершаются на небесах.

– Может быть.

– Хм. Она ведь как две капли воды похожа на тебя.

– Ты так считаешь?

Дэвид весело взглянул на девушку.

– Так вот почему я люблю её больше самого себя, – с напускным сожалением пробормотал он. – Ты моё изображение в зеркале. Вот.

– Не обиделась? – спросил Дэвид у неё другим тоном.

– Обиделась, – важно подтвердила она.

– Почему?

– Потому что, не я твоё отражение, а ты моё!

Все рассмеялись. На щеках девушки заиграл румянец, на губах сияла лукавая улыбка.

– Ну и красавицу ты себе отыскал, – вставил слово Верховный Правитель. – Как её хоть звать? Что невестой твоей, ясно.

При этих словах девушка немного покраснела. Но заметил это только Дэвид, поскольку пристально смотрел на неё.

– Хорошо, – согласился он. – Я вам её представлю. Мою лучшую, и притом единственную, – поправился он, – подругу зовут Лейза.

Девушка немного вздёрнула маленький носик, оставшись, таким образом, вполне довольной.

Учёные совмещали работу с беседой.

– Я выяснил, что стало причиной перегрузки молекулярного зонда, – доложил Узар Верховному Правителю. – Дело в том, что, отправляя в прошлое поочерёдно Огинса и Джеффри, мы предвидели возможность их гибели. Ни для кого из здесь присутствующих не секрет, что одной из пренеприятных особенностей наших организмов является способность пересекаться в момент исчезновения из материального мира с миром потусторонним. Только дети до десяти лет избавлены от этой повинности. Да и всё остальное время наша материальность оставляет желать лучшего. Но дело не в этом. Не знаю как, но земляне погибли одновременно. Дэвид погиб от выстрела в спину на Лагуре, а Стеф – при погружении в Эгейское море на Земле. Огинс во главе экипажа бандитов во времени попал в сети иллюзорных битв на Первом Ярусе Земли, а Дэвид – во власть любовных авантюр Лагуры. В результате, у последнего возникла сильная духовная связь с девушкой. Таким образом, нагрузка на зонд оказалась чудовищной. Ребекка вынуждена была контролировать две планеты, разделённые расстоянием и временем. Я удивляюсь, как она вообще выдержала… Да и мне пришлось изрядно попотеть.

– Так Огинс как и я погиб? – поразился Дэвид. – Влюблённость, застилающая глаза, мешала ему адекватно реагировать на происходящее.

– Сейчас все живы, – глухо сказал Узар. – И противоядие у нас в руках.

– Но это, наверняка, та самая колба, которую оставили на планете коалиционные захватчики, – не унимался Дэвид. – Ваши предки не пожелали испробовать вакцину. Они отказались даже ступить на поверхность и высадились на спутник. Быть может, они погибли.

– Сейчас все живы, и это главное, – упрямо повторил учёный, и добавил: – Все, кто нам нужен.

Внезапно послышался тревожный звук сирены. В распахнувшуюся дверь влетел встревоженный охранник.

– Тревога! – воскликнул он. – Со стороны пириансов в космическом пространстве засечено огромное количество космических кораблей. Их оснащённость говорит о готовящемся сражении.

– Кто отключил линию связи с планетой? – взорвался Узар. – Почему я узнаю о выступлении пириансов от охраны?

– Мы не хотели докладывать про сбой зонда, – виновато проговорил Гишар. – Под угрозой был центральный контур.

– Мне это известно, – грубо прервал его ведущий учёный. – Но кто мешал отослать донесение, когда работа зонда была восстановлена, я вас спрашиваю?

– Узар, – тихо сказал Верховный Правитель Империи. – Это был мой приказ. Потребовалось время на замену вышедших из строя блоков. Кроме того, пока не была воскрешена Лара, работа молекулярного зонда оставалась частью неконтролируемой. Мы не имели обратной связи.

Учёный замолчал, отвернулся. Буря негодования сменилась на его лице решимостью действовать. Опустившись на стул, он присоединил ближайший компьютер к головному обозревающему окрестности Лагуры. Дэвид немедленно возник за его спиной.

– Видишь? – сказал Узар, получив результаты запроса. – Тридцать восемь кораблей. Притом большая часть из них явно инопланетного происхождения.

– Опять вторжение?

– Похоже. Видимо, они что-то не поделили.

– Мы можем им помочь, – Дэвид обвёл вопросительным взглядом учёных.

Они дали понять, что нет.

– Тогда зашлите меня туда в одном из ваших шаров! – с готовностью выпалил Джеффри.

Однако Узар отрезал:

– После окончания битвы, да. А пока – нет.

Лейза взяла Дэвида за руку.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – промолвила она.

– Что?

Дэвид не услышал её слов, так как в дальней части лаборатории с громким хлопком разорвалась колба.

– Надеюсь, это была не наша спасительная вакцина, – сказал Рикар.

– Прекратить исследования, – приказал Узар вполне спокойным голосом.

– Пелар, – обратился он к самому молодому из сотоварищей. – Беги в технологическую линию и передай мой приказ о временном отключении энергии искусственных солнц. Быстро.

– Придётся снизить до минимума мощность энергетических узлов планеты, – сказал он. – Кто их знает, каким они располагают оружием, – объяснил он свои действия.

Верховный Правитель кивнул. Группа учёных выполнили распоряжение.

Вскоре свет в зале лаборатории стал меркнуть. Теперь энергия черпалась из запасной энергосети, поэтому опасность была несколько уменьшена.

– Смотрите, – воскликнул Дэвид, указывая на экран. Все глаза устремились к изображению.

Из тридцати восьми кораблей осталось десять. Один из этих десяти ярко-зелёной точкой падающей звезды нёсся к земле.

– Он разобьётся!

– Можно успеть перехватить его при помощи гравитационного экрана, – задумчиво сказал Узар, нажимая клавиши команд. – Попробуем замедлить скорость при падении.

– Три спасательных группы – к месту, – отчеканил он, отдавая распоряжение по внутрисвязевому коммутатору.

– Я отправлюсь с ними, – сказал Дэвид.

На этот раз учёный разозлился.

– Слушай, иди-ка отоспись, – заявил он тоном человека, которому слишком уж надоело навязывание чужих желаний, тем более – непродуманных и мешающих соображать.

– Я останусь здесь.

– Тогда помолчи.

– Они улетают, – громко произнесла девушка, глядя на экран. – Все.

– Ну вот, Дэвид, – дружески подмигнул ему Узар, обернувшись. – Действуй. Пришёл твой час. По коридору третья дверь налево – тебя ждёт космолёт. Захвати с собой оружие. Только будь осторожнее и поторапливайся. У этих непрошенных гостей высокие скорости движения.

– Кстати, – добавил он, когда Дэвид был готов исчезнуть за дверью, – в корабле есть устройство связи. Если что, мы будем ждать вызова. Смерти можешь не бояться – мы тебя отовсюду вытащим – но не ищи её.

Дэвид захлопнул дверь. Лейза, будто козочка, стремглав бросилась за ним. Оказавшись в тёмном коридоре, она воскликнула:

– Милый, возвращайся.

Она понимала, что приставать к Дэвиду с уговорами бессмысленно. Поэтому ей удалось вложить в два этих слова столько нежности и сердечной теплоты, что хватило бы не на одного, а на целых трёх Дэвидов.

Но Дэвид был один и притом чрезвычайно взволнован. «Ненавижу предчувствия», – заскрежетал он зубами, запуская сферу-звездолёт и растворяясь в его затейливом ореоле.

52. Стив Беркут – последний житель планеты

Песчаная отмель, открытая всем ветрам, была безлюдна. Жёлтый кожух песка, лежащего на сокрытой земле, покинутые остовы хижин за саблевидным холмом, и едва виднеющаяся у самого горизонта полоска зелени – вот полный перечень того, что ещё кое-как существовало здесь, на этом морском побережье Мирны, проклятом и пустынном. Могло показаться странным то обстоятельство, что сейчас на берегу было столь тихо и беззвучно: ни криков чаек на западной когорте, ни ощущения постоянно висящего в воздухе песка, гонимого ветром; даже неуклюжие паукообразные обитатели песчаной отмели исчезли, сгинули, растворились. Линию горизонта, где море и небо соединялись воедино, скрывала тьма; только на востоке от неё отступали края бирюзовых облаков. Природа, с безнадёжностью отдав себя на произвол судьбы, казалось, безучастно наблюдала за полным и неумолимым вращением чёртового колеса. Там, где оно проходило, жизни никогда уже больше не суждено было возникнуть. Никто не знал точного времени в этом крае, чуждом всему нормальному, живому, логическому. Никто, за исключением, пожалуй, одного единственного существа, не мог ответить на закономерно возникающий вопрос: «Почему?» Но и это существо хранило молчание. Стив Беркут, сидя на плоской оправе вросшего в песок валуна, молчал, так же как и всё кругом, не двигался, не подавал признаков жизни, и, казалось, даже не дышал. Можно было решить, что Стив мёртв, если наблюдать за ним сзади, слева или справа; но если, отбросив всякие предрассудки по поводу мумифицированных мертвецов, вы смогли бы подойти к Стиву со стороны моря, то увидели бы этот взгляд – острый взгляд глаз на лице, лишённом всяких эмоций, взгляд человека, который перенёс слишком много, но ещё более страшное видел в своём недалёком будущем. Стив Беркут был спокоен. Он ждал и одновременно с этим предавался воспоминаниям.

Разница между окружающим пейзажем и картинами прошедших десяти лет, сменяющих одна другую в его памяти, была кошмарной. Посторонний наблюдатель помешался бы раньше, чем увидел сотую долю того, что Стив пережил за десять лет. И самое ужасное в этом было то, что накрепко засело в голове тридцатилетнего парня (на вид ему давали все сорок пять): виновные должны понести наказание, невиновные должны быть отмщены. Но вместе с тем он знал, что прошлого не вернуть, а, следовательно, и не изменить, не исправить, не перекроить; и всё будет идти строго скоординированным порядком с заданным шагом, где тот, кто задал этот шаг, всегда остаётся стоять за кулисами – о его существовании не догадаются ни зрители, ни актёры. А Стив – всего лишь актёр, он сыграл свою – и только свою – партию, и на этом его роль закончилась. Да, теперь он должен уйти, оставив возможность событиям развиваться своим чередом. Однако всё внутри сопротивлялось этой зловещей логике. Разве можно добровольно выбить у себя из-под ног опору, которая тяготит, мешает, причиняет неудобства, но вместе с тем дарит одно единственное право – право на жизнь, на существование? Конечно, нет. Пусть жизнь не торопится стать увеселительной прогулкой – точно строптивый конь неуклонно старается сбросить седока, пусть приходится всеми силами цепляться за каждую подвернувшуюся возможность, теряя счёт страданиям и потерям, пусть в конце концов настаёт время, когда надоедает вести борьбу исключительно ради себя – вот тогда продолжать её ради другихты не просто должен – обязан; именно для отмщения выдано человеку самое смертоносное оружие, и это оружие – память.

Стив Беркут знал, что это его единственный свидетель, единственный защитник, единственный судья. Поэтому хотя чувство вины перед прошлым, перед людьми, обнажала полную беспомощность и угнетала Стива – при нём тем не менее оставалась способность трезвой оценки ситуации.

Вдали над морем полыхнула огненная зарница, подсветив на мгновение сине-чёрную заслонку из дождевых туч. Секунда, и снова горизонт погрузился во мрак. Это было всего лишь начало. Стив Беркут пережил очень многое, и оттого не отвлекался по пустякам. Во время первой вспышки он даже не шелохнулся, только левая бровь немного приподнялась. Стив был весь в прошлом, но его тело находилось здесь, в настоящем времени, а потому педантично фиксировало перемены.

Оставим теперь на время действительность, – она и так неизбежна и не ускользнёт от нашего внимания – чему быть, того не миновать – и поспешим вслед за мыслями Стива. Пусть они порой будут скомканы, обрывисты и непоследовательны, но всё это факты, в которых не стоит сомневаться по одной простой причине: Стив Беркут не умеет лгать самому себе.