Текст книги "Пари с будущим (СИ)"
Автор книги: Сергей Гомонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)
Сисадмин Вольдемар
Столики в баре были сдвинуты между собой, и за ними гуляло человек двадцать мужиков разного возраста, но примерно одной кондиции.
– Это все журналисты? – уточнил я, обнаруживая три-четыре знакомые рожи, которые я где-то когда-то уже видел в компании Аникина.
– Да нет, не все. Тоже в редакции работают.
Здесь было куда тише, чем в зале. При желании можно было даже общаться, не слишком напрягая голосовые связки. Но, оглядев присутствующих, я сделал вывод, что общаться с ними мне хочется не слишком.
Увидев Ленку, мужики приосанились, со всех сторон в ее адрес полетели комплименты и предложения занять то или иное место за столом, в результате чего ей пришлось бы расклонироваться на двадцать Ленок.
– Пошли все вон, она с Дэном! – пресек их поползновения Руська, картинным жестом отбрасывая рукой чуб, нависший надо лбом.
Все вроде успокоились, но стоило нам сесть, самые ближние товарищи стали наперебой ухаживать за Ленкой с вопросами-цитатами из бедного Булгакова. Да-да, с теми самыми – о предпочтениях потребления вина в зависимости от времени суток. Несчастный классик, тебя задергали!
– Литераторы хреновы! – тут же, словно прочитав мои мысли, сообщил Руська, наливая себе что-то из красивой большой бутылки с незнакомой этикеткой не на русском и даже не на английском. – Да расслабься, Стрелец, они все импотенты. Ленка твоя с подружками будет в большей опасности, чем с этими алконавтами. Ты-то как? Молодец, кстати, что все-таки пришел! Такими мероприятиями манкировать нельзя! – он снова съездил мне со всей дури между лопаток.
– Да, насчет мероприятия. Как тебя угораздило? Ты же пари держал, что до сорока – ни-ни!
Руська помрачнел:
– Давай-ка дербалызнем, – буркнул он и еще до того как я поднял свой бокал, стукнул о него краем своего, а затем немедленно осушил. Тут же лицо его прояснилось, и он перевел все в шутку: – Это, помнишь, как герой Буркова в «Иронии судьбы» все время: я не пьянею, я не пьянею? Так и моя… будущая… «Я не залетаю, я не залетаю!»
Я не сдержался. Хотел сдержаться, но не смог. Хохотал так, что Руська, кажется, снова разозлился. Вот как выглядит охота на охотника, однако!
– Хорош ржать! – наконец выдал он. – Ты, знаешь, тоже не застрахованный!
– Да и ладно, я-то зароков не давал, крест во все пузо не рисовал. Как хоть невесту зовут?
Руська закатил глаза:
– Ты не поверишь! Людка.
Меня снова прибило на смех. Приятель выглядел так, будто мечтал о прилете карлы Черномора. Ну или на худой конец – о притязаниях на руку и сердце невесты каких-нибудь фарлафов-рогдаев-ратмиров.
Ленка, кажется, немного скучала. Ей подсел на уши один из Руськиных импотентов-литераторов – наверное, вещал об упадке русской культуры на просторах «Неоновой барракуды», или о чем там они всегда начинают вещать, когда кто-нибудь хоть на секунду по ошибке проявит интерес к их речам? Делая вид, что внимательно его слушает, Ленка меланхолично похрумкивала чипсами, в обилии рассыпанными по столу. Это была единственная закуска к спиртному. Ну, мальчишник же!
Пока я отвлекся на нее, к Руське с другой стороны от меня подошел какой-то нелепый парень в застиранной клетчатой рубашке, надетой поверх футболки, и в джинсах, тоже настолько затасканных, что выглядел он бомжем. Хорошо хоть от него не несло. Одутловатое лицо, скрывающее возраст: он мог быть и нашим ровесником, и сорокалетним дядей, – обросло рыжеватыми волосами, и эту растительность очень трудно было квалифицировать как бороду и усы, уж слишком редкой она была. Сальные, того же цвета, что и на лице, волосенки, забранные в хвостик на макушке розовой девчачьей резиночкой, густотой тоже не отличались. Те, что из резиночки выскочили, топорщились над ушами, а при ближайшем рассмотрении было видно, что ссыпавшаяся с них перхоть ровным слоем покрывала воротник и сутулые плечи. Интересно, и кто же может позволить себе ходить по солидной фирме эдакой образиной? Не иначе как это у них самый-самый главный шеф?
Но Рус разговаривал с ним слишком уж вальяжно, так что мнение мое сразу изменилось. Но ведь это не журналист, упаси господи?!
– Кто это? – спросил я, когда клоун отошел.
– Да системщик наш, – Руська покосился ему вслед. – Вольдемар.
– Володя, что ли?
– Да не дай бог ты так его назовешь! Порвет, как Тузик клистир! Он Вольдемар! А того, кто зовет его иначе – Вовой, Вованом, Вовиком, Володей, «Володенькой-открой», – он проклинает по интернету во веки веков! Причем делает это круче, чем любой колдун-вуду, имей в виду!
– Ну, меня бабушка тоже иногда Володей зовет – вроде, еще не помер…
– Тебя? Володей? Зачем? – заинтересовался Аникин.
– С дядькой путает. С головой у нее… нелады. Ладно, вот Вольдемар-то твой мне и нужен! – сказал я, вставая.
– Ты куда?
– Я на минуту. Не возражаешь? – и я прихватил с собой бутылку и свой недопитый бокал.
– Стрелец, стой! Погоди, чего скажу! Дэн!..
Но, полный решимости, я отмахнулся и заметил только, как, садясь на место, засмеялся бывший одноклассник. Причину его поведения я узнал только несколько дней спустя.
Вольдемар восседал особняком от всех и с безучастностью высшего демона инфернального пантеона взирал на остальных, тихой сапой между тем напиваясь.
– Привет, Вольдемар! – бодренько сказал я, присаживаясь на один из пустующих возле него стульчиков.
Он взглянул на меня так, как, наверное, смотрел бы антивирусник на «троян», если бы было чем смотреть.
– Чё сказал? – спросил он, хмурясь.
– Не злись, давай лучше выпьем. Я Денис, одноклассник Руслана.
– Мега… – буркнул Вольдемар, но от крутой халявной выпивки не отказался. – Ну и чё те надо-нах, Денис, одноклассник Руслана?
– Да я у тебя проконсультироваться хотел по твоему профилю.
– Я по понедельникам не консультирую.
Я посмотрел на часы:
– А по вторникам? Если что, я могу и через час подойти… – и привстал, делая вид, что забираю пойло.
– Говори уж, чего там у тебя, – пошел на сделку с самолюбием Вольдемар, подставляя свой бокал, из которого пахло пивом.
Подробно описав суть проблемы, я задал заветный вопрос:
– Так мог ли кто-нибудь удаленно подключиться к моему компу и под моим айпишником отправить мне сообщение?
– А в доме еще машины есть?
– У отца. Но он, когда на работе, полностью комп вырубает. Даже обесточивает. Привычка.
Вольдемар поморщился, как будто услышал от меня вопиющее, кощунственнейшее оскорбление.
– Ладно. У тебя разрешен удаленный доступ?
– Нет, отключен.
– Точно? Смотрел? А то вы, ламеры хреновы, иногда сами не видите, чего жмете.
– Точно смотрел. И защита у меня нормальная стоит.
– Защита, – презрительно фыркнул Вольдемар, разглядывая мерцающую неоновую акулу на стене, – в аптеке продается. Без рецепта. Чтобы поменьше всяких-нах дебилов рождалось. Ну раз доступ не подключен, то никто к тебе и не подключался. Знакомых, кто дома у тебя бывает, тряси. Скорей всего, что кто-то из них.
– Да в том-то и дело, что никого ни в это время, ни за три дня до этого у нас не было. Только свои.
– Братьев-сестер нет?
– Да нет! Отец этим заниматься не будет, мама только кино посмотреть может или, там, пасьянс раскидать, а так к этому делу абсолютно равнодушна. Бабушка… то вообще. Короче, некому. Я перед уходом из дома сегодня утром проверил почту – ничего не было. Сообщение о личке появилось потом.
– Да банальная задержка на сервере! Это ж техника… Она, конечно, поумнее некоторых ламеров, но тоже не идеальна. Написали с неделю, например, назад, потом сбой пошел. Иногда теряется, а иногда вот так аукается. Тебе вот повезло – аукнулось-нах…
Об этом я, честно говоря, не подумал. Однако тут же вспомнил:
– Да нет, в том сообщении была фраза, написать которую до звонка Руськи он не мог.
– Чё хоть за фраза? Сформулируй?
– «Не отказывайся сегодня от приглашений старых друзей»… – как вспомнил, пересказал я. – И что-то там такое про гороскоп.
Вольдемар покачал громадной башкой, и пальмочка на его макушке закачалась:
– Ну ты ло-о-ох! Да это разводилово какое-то, спам! Ломанули твоего френда и с его аккаунта начали мусор слать.
– Слушай, давай договоримся, что ты все-таки будешь мне верить, Вольдемар?
Его заплывшие глазки вспыхнули яростью, но я вовремя и ловко подлил ему в бокал из волшебной бутылочки. Тогда он фыркнул, и я продолжил:
– Я точно знаю, я просто уверен, что это не спам и что письмо написано осмысленно, в связи с Руськиным приглашением! Были и другие вещи, ну да ладно, это к делу не относится, – я решил не говорить Вольдемару про зеленый шар – это привело бы к тому, что он окончательно записал бы меня в умственно неполноценные. – А можно ли как-то отследить действия, производившиеся у тебя на компе?
– Ну, можно. Прога-шпион есть специальная… Только ее-нах устанавливать надо было до, а не после, – он посмотрел на меня, и лицо его стало задумчивым-задумчивым. – Ну, в твоем случае – вместо…
Я не стал обижаться и налил ему на посошок. Прощаться и раскланиваться не стал – хватит ему и выпивки, уж больно заносчив парень. Конечно, он ничего не прояснил, но теперь я хотя бы точно мог знать, что атаки хакеров на мой злосчастный комп (кому он, на фиг, нужен-то?!) не было. Одновременно с этим все запутывалось еще сильнее, и матушка-паранойя, коброй подняв голову, снова завела гимн про шпионов на соседней крыше.
Увидев меня, Ленка успокоилась и под столом сжала мне руку, проявляя радость по поводу моего возвращения. Мне стало приятно, хотя я понимал, что просто являюсь спасением от занудства импотентов-литераторов, которые напрягали ее скучными темами.
– Поговорили? – осторожненько осведомился Рус.
– Ага, поговорили.
Он заметно удивился, но выспрашивать подробности того, как мне это удалось не стал.
И тут – наверное, это сон и я вот-вот проснусь! – в бар вплыло чудо. Истинное чудо, при виде которого заглохли наконец даже выпавшие из большого секса алкаши-литераторы.
Неторопливой походочкой к нашему столику приблизилась… та самая топ-топ-модель.
– Ну что, Русланчик, все отлично. Ты можешь готовиться к сюрпризу, – произнесла она глубоким голосом, от звука которого у меня тут же началось учащенное сердцебиение. И, кажется, не у меня одного – у всех присутствующих. Не считая, разумеется, Ленки. Когда вывеска и звучание совпадают в своем совершенстве, тогда, черт побери. Даже мужики начинают любить ушами!
– Пасиба, Стеллочка! – разлился елеем Аникин, целуя унизанную браслетами загорелую ручку. – Я так польщен твоей заботой, солнышко, ты даже себе не представляешь! Что бы я без тебя сегодня делал?
Ничего себе знакомые у Руськи!
Стеллочка взглянула на нас с Ленкой. В ее хоть и не идеальном, но тем самым и привлекательном лице, лишенном тени высокомерия, мелькнул интерес.
– Привет, ребята! – сказала она нам.
Ответ застрял у меня где-то в районе надгортанника.
– Стелла, это мой одноклассник Денис, а это его… подруга друга… жена друга… вдова его друга… Короче, это Елена. Она училась в нашей же школе, только в «а» классе.
– Да? А вы с Денисом в каком? – с легкой иронией уточнила дива, которой, как мне показалось, до синей лампочки, кто из нас кто, но которая из каких-то соображений старалась этого не проявлять.
– Мы – в «в», – не услышав насмешки в ее тоне, простодушно объяснил Руська. – Это Стелла, наш топ-менеджер. Как вы понимаете, Лена, Денис, она звезда рекламного отдела фирмы.
– Топ-топ-менеджер, – почти беззвучно добавила Ленка, пройдясь двумя пальцами по моей ляжке.
Стелла была, наверное, постарше нас, хотя внешне выглядела ровесницей. Ее зрелость читалась в движениях, в манере речи, в умении себя подать. Все же в Ленкином поведении, хоть она и успела испытать все тяготы взрослой жизни, до сих пор присутствовало много девчачьего легкомыслия по сравнению с Руськиным топ-менеджером. Но я не могу сказать, что это сравнение играло какую-то роль. Я сравнивал их без всякой задней мысли: они обе были мне симпатичны, только в отношении Стеллы я мог себя не одергивать при каждой осечке.
– Где работаешь? – подсаживаясь к нам и закидывая ногу на ногу, спросила блондинка Ленку, а Аникин, улучив момент, прошипел мне на ухо:
– Ее на самом деле зовут Дашкой, а фамилия у нее – настоящая, в смысле девичья – Малявко. Дарья Малявко. Она даже замуж фиктивно выскакивала, чтобы фамилию сменить, а то у всех ее родственников – еще хлеще: по отцовской линии, кроме Малявко, еще какие-то Сивокозы, а по материнской – Слюнины и Бильботкины, прикинь!
– Ты чё учил их, что ли? – подивился я Руськиной памятливости.
– Да как такое не запомнить! Зато сейчас она у нас Стелла Вейде: за латыша выходила и фамилию после развода оставила.
Тут блондинка и Лена посмотрели в нашу сторону, и Рус тут же снова расплылся масляной лужицей:
– Выпьешь с нами чего-нибудь, о, очаровательнейшая?
– Нет, нет, Русланчик. Ты обо мне не переживай, я сама разберусь. А кем ты в «Нирване» работаешь? – продолжая разговор с Ленкой, отвернулась очаровательнейшая Малявко-Вейде.
– Я дизайнер… по рекламным макетам в основном, но и иногда…
Стелла издала восхищенный возглас:
– Так это мы с тобой переписываемся уже два года?! Ты Елена Еремеева?!
– Так ты и есть та самая Стелла Вейде?! – в свою очередь воскликнула обрадованная Ленка.
– Ну всё, нашли друг друга два одиночества… Как тесен мир! – продекламировал Аникин, наливая из волшебной бутылочки, которая, по-моему, заканчиваться даже не собиралась. Или он как-то незаметно жестом фокусника подменяет их в процессе пития? После этого Руська снова припал к моему уху и прожужжал: – Никогда не носит нижнего белья! Протестировано лично!
Вовремя я успел проглотить Руськино пойло, иначе поперхнулся бы до смерти! Вот ведь гад озабоченный, так и норовит что-нибудь эдакое ляпнуть. Я же теперь о ее бесконечно длинные ножки все глаза поломаю…
Девушки как раз обсуждали какую-то там типографию, и прислушавшийся к их разговору Аникин заскучал:
– Сейчас стриптиз будет, это Стеллка мне такой сюрприз придумала.
– Что, стриптиз – тоже она?! – спросил я убитым голосом Шурика из «Кавказской пленницы», с похмелья узнавшего о развалинах древней часовни, и живо представил себе, как эта белокурая красавица-спортсменка начнет крутиться на шесте и доведет меня до апоплексического удара (если, конечно, этот трепач не наврал).
– А?! – он уставился на меня, потом захихикал, когда дошло. – Да ну окстись, окаянный! Это специально обученные люди!
Я облегченно выдохнул и посмотрел на топ-топ-менеджера их фирмы. А на ее фоне, пожалуй, померкнет любая стрип-танцовщица…
Стриптиз со всеми вытекающими
Весь клуб вдруг как-то экстренно оказался на танцполе, окружив два островка-подиума плотным кольцом. Полагаю, если бы в местах возгораний кто-нибудь затевал стриптиз, вызванные расчеты тоже прибывали бы на пожар в считанные секунды.
Я пробежался взглядом по лицам присутствующих. А вот и наш нелюбезный австралопитек, точно напротив нас, по другую сторону подиума. Стоит и слушает какого-то не менее подозрительного, чем он сам, субъекта. Ёлки-палки, да их там целая шайка-лейка – человек пятнадцать, как минимум, если не считать девиц!
Тут музыка стихла, а потом заиграл торжественный Мендельсон, от которого Руську аж перекосило. Две хорошенькие барменши в ободках с меховыми ушками на голове, призванные тем самым изображать кисок, под свист и улюлюканье толпы напротив вкатили в зал огромный – просто гигантский! – торт.
Стелла и Ленка наконец-то расстались: блондинка извлекла откуда-то микрофон и по трем ступенькам взбежала на один из подиумов. Я поймал себя на том, что жду, когда она как-нибудь, по забывчивости, вдруг наклонится в своем коротеньком платье. Однако вместо этого она встала, тесно прижав ножки одна к другой, как примерная девочка, читающая стишки на стульчике перед Дедом Морозом, и поднесла микрофон к сахарным устам:
– Всем доброй ночи! – прозвучал ее бередящий душу и прочие эрогенные зоны голос. – Сегодня мы провожаем в последний путь…
Ленкина рука в моей ладони ощутимо похолодела и сжалась. Я ободряюще обнял ее за плечи, а ведь по наивности надеялся, что она наконец-то перестала бесконечно думать о…
– …самого перспективного нашего холостяка, гордость редакции, кумира рекламного отдела и грозу всех городских чиновников Руслана Аникина! Руся, вся женская половина фирмы всегда будет помнить тебя! А как забыть, когда такой плейбой зажал тебя в уголочке на лестнице или подарил на Восьмое марта твои любимые духи, не ошибившись и ни с кем не перепутав?! Итак, господа, мы его теряем! Но все же до того, как им сполна насладится счастливица, которую мы все, конечно, ненавидим, но будем делать вид, что любим, из-за которой стройные ряды холостяков теперь не досчитаются одного марафонца, до этого скорбного момента мы хотим напомнить ему, что потеряет он, так несправедливо обошедшись с нами!
Барменши сняли верхушку торта, и из него, удивительным образом не запачкавшись кремом, как Петрушка на пружинке выскочила девушка в ободке с более длинными, чем у барменш, ушами. Одета она была секретаршей.
И пока зайка-секретарша взбегала на соседний островок под начинающуюся музыку, Стелла обернулась и, отыскав в толпе меня, подмигнула. Я сначала подумал, что это она Ленке, однако та на топ-топ-менеджера не смотрела, следя за па танцовщицы. Блондинка подмигнула мне еще раз, кивнула и улыбнулась.
Медленно, но верно теряя элементы одежды, стриптизерша начала подходить к публике, и между двумя сторонами затеялось соревнование – кто больше банкнот засунет в сверкающие трусики «зайки». Причем Руська ни в какую не хотел сдавать позиции австралопитеку, чем злил того неимоверно. Честно говоря, мне все это не нравилось, но вмешиваться в дела Аникина я не стал. Если он считает, что в случае чего сможет замесить со своими евнухами-литераторами эту криминальную компашку – флаг ему в руки.
Стелла сделала мне ручкой и указала пальцем на бешено вращающийся под потолком шар из стеклянной мозаики. На него то и дело попадали разноцветные лучи прожекторов, и вот сразу же после жеста блондинки так совпало, что весь диско-болл вдруг залило зеленым, а дергающийся лучик стробоскопа хитрым образом прочертил вокруг него орбиту, оставив красноватый отсвет. Я замер, недоумевая.
Тут наконец танец закончился – и, как я понял, победой Аникина. Стриптизерша подхватила детали разбросанной по подиумам одежды и, легкая, босая, припорхнула под крылышко к виновнику торжества, слегка прикрывая маленькие грудки скомканным тряпьем. Рожу и реакцию австралопитека я увидеть не успел: ко мне внезапно подошла Стелла. Посмотрев на нас, Руська ненавязчиво подхватил под ручку Ленку, которая не стала сопротивляться, только лишь как-то печально и, кажется, с легким укором взглянув на меня, и в сопровождении двух девчонок гордо удалился в бар, сопровождаемый коллегами-собутыльниками.
Тут же заиграл медляк, и Стелла, не спрашивая ни о чем, изящным движением положила руки мне на плечи. Мы были с нею одного роста из-за ее чудовищных каблуков и могли смотреть друг другу в глаза на одном уровне. Я слегка замешкался, небезосновательно полагая, что сейчас облажаюсь, потому что не умею танцевать, и она хозяйски положила мои ладони на свои бедра. Меня как будто окатили сверху кипятком: из-за гада-Руськи я ни на секунду не забывал о том, что таится (а вернее – чего, возможно, нет и в помине) под кожаным платьем красотки.
– Как я выгляжу? – вдруг спросила она, пока я отчаянно подавлял свои фантазии, безнадежно ощущая, как все теснее и теснее становятся мне джинсы.
– Потрясающе, – искренне ответил я, надеясь, что она ничего не заметит – лишь бы только не прижималась!
В голубых зрачках запрыгали искорки:
– Да я не о том. Я знаю, что ты рад меня видеть, – она со смехом потерлась о меня бедрами, отчего на несколько секунд перед глазами померк свет, а дышать стало нечем. – Ты просто опиши мою внешность. Мне интересно.
– В смысле? – выдавил я в полубессознательном состоянии.
– Ну какой ты меня видишь?
– Это такой прикол?
– Нет. Тебе трудно это сделать?
– Не трудно. Ты высокая блондинка… Очень красиво сложена…
– Это я уже поняла, – мурлыкнула она мне на ухо, прижимаясь все плотнее, – а что еще? Во что я одета?
Благодаря Аникину, я мог бы теперь сообщить ей также и то, во что она не одета. Я перечислил детали ее гардероба, включая туфли на ходульных каблуках.
– Ого! В этот раз мне повезло! – внимательно меня выслушав, заключила Стелла.
На танцпол выбралось уже немало парочек, и мы с партнершей затерялись в толпе, отчего я почувствовал себя гораздо раскованнее.
– А в какой раз не повезло и в чем? – уточнил я, замечая, что с ее подачи мы стали медленно, но верно подвигаться в сторону выхода.
– Знаешь, старость не радость. Состаришься – поймешь. И летать с непривычки сложновато, – рассмеялась она, делая вполне успешные попытки в откровенном соблазнении, и поманила пальцем в укромный уголок у окна, чуть в стороне от туалетных комнат, в смежном коридоре. Вероятность, что сюда кто-то заглянет, была невелика – разве только такие же желающие уединения…
– Почему ты показала мне на диско-болл? – из последних сил собирая в кучку расплескавшиеся остатки мыслей, спросил я.
– На диско-болл? Я?! – удивилась она. – Ты что-то путаешь, дорогой, – и больше уже не говорила ничего, потому что мы начали бешено целоваться, как двое сорвавшихся с цепи узника, не знавшие ласк несколько десятилетий кряду.
Первым делом я, естественно, проверил, не соврал ли Аникин. Он не соврал. От столь интимного прикосновения Стелла глухо застонала и призывно завертела бедрами, торопливо помогая мне расстегивать все молнии, которые были на ее и на моей одежде.
И, черт побери, в самый-самый захватывающий момент на ремне у меня дико завибрировал и закурлыкал мобильник. От неожиданности мы даже отпрянули друг от друга, и тогда в голову мою успела запрыгнуть одна-единственная, но очень даже здравая для такого состояния мысль: кто ты и кто она? Может ли такая, как Стелла, без всякой задней мысли отдаваться такому, как ты? Ты ведь даже не плейбой типа Аникина и для нее ты никто – ни ступенька в служебной лестнице, ни кошелек. Опомнись, кретин, ей что-то от тебя нужно, вот и все!
В динамике загрохотала музыка, сквозь которую послышался взволнованный голос Ленки:
– Денис, ты где?
Я не нашел лучшего варианта ответа, чем:
– Здесь.
– Денис, приходи скорее, тут разборки!
Кроме музыки, на заднем плане я расслышал вопли и мат.
– Вот черт! – прошептала Стелла, застегиваясь. – Как я это упустила?! Там же были ят… Тьфу! Не ходи за мной!
И она рванула в зал. Не знаю, за кого она меня приняла, но «не ходи за мной» звучало несколько унизительно. Задернув молнию на джинсах, я побежал следом. Хотя, судя по тому, что уже творилось в зале возле бара, мы с блондинкой могли бы ввалиться туда и совершенно голыми, и никто не обратил бы на это внимания.
Прибывшие чуть раньше нас, вышибалы клуба растаскивали дерущихся, не скупясь на пинки и тычки, но помогало это не слишком. Да и охраны, как выяснилось, было маловато для заварухи, мгновенно принявшей столь глобальные масштабы. Женская половина посетителей с визгом разбегалась, благоразумно покидая клуб.
– Кончай тут нереститься, индюк тольтекский! – орал один из Руськиных евнухов-литераторов и, удирая по залу от своего врага – приятеля того австралопитека – швырялся в него кусками стриптизного торта. – Убейся об стенку, дурак! – взвизгнул он, когда догнавший его перемазанный тортом и крайне обозленный жлоб намахнулся кулаком. Передумав, тот просто толкнул литератора, как девочку, взашей. Бедняга маленьким лебедем проскакал до стены с переливающейся голубой акулой, стукнулся лбом о панель и красиво распределился на заляпанном паркете в позе морской звезды.
Зал имел такой вид, будто во время нашего со Стеллой отсутствия кто-то спрятал в торт противотанковую мину, а потом она сдетонировала.
Уклоняясь от пролетающих мимо предметов и Руськиных коллег, расталкивая пары закрывающих путь и дубасящих друг друга противников, я лихорадочно искал Ленку, думая, что она могла затаиться под каким-нибудь столиком в ожидании меня. Почему же она сразу, как все остальные девицы заведения, не побежала к выходу, как только началась вся эта катавасия?
Возле бара мы столкнулись со Стеллой:
– Ты что тут делаешь? – крикнула она.
– Ищу Ленку!
– Я сама найду, ничего с ней не будет! Уходи!
– Ага, щ-щ-щас!
И мы снова разбежались.
Измазанные кремом, с кусками торта в волосах и на плечах, кругом возились, мутузя один другого, уже совсем неотличимые друг от друга мужики. Свинство, однако, объединяет и уравнивает!
Как бы я ни пытался в своих поисках избежать вмешательства в эту дурацкую свару, не получилось.
Я нос к носу столкнулся с дерущимися Руськой и австралопитеком. Мгновение – и оба рухнули мне под ноги, покатились по измазанному кремом, залитому пивом и посыпанному чипсами полу. Телефон у меня на поясе снова завибрировал (звука в этом дурдоме было не слышно). Не успел я его выхватить, кто-то навалился мне сзади на плечи и со всей дури долбанул кулаком по голове. В глазах помутнело, но я рефлекторно ухватил его руки у локтей, нырнул вперед и перебросил через себя. Краем глаза успел заметить, как во второго атакующего меня же типа прилетел откуда-то со стороны высокий стульчик, и он выбыл из строя, не добравшись до меня. Пару раз пнув переброшенного недоделка под ребра, я успел увидеть, как из того угла, откуда швырнули стул, Стелла показала мне большой палец и тут же куда-то исчезла. Вот лихая баба! С такой и в разведку не страшно.
Катящиеся обратно Руська и австралопитек едва не сбили меня с ног. Я успел поймать лысого за шиворот и отодрать от приятеля, уже основательно помятого, перепачканного и с разбитой в кровь мордой.
Австралопитек ловко извернулся и припечатал мне скулу чем-то твердым, так что искры посыпались из глаз. Однако Аникин уже слегка очухался, смог прийти на помощь. Вдвоем мы скрутили этому примату руки, повалили ничком на пол, и Руська содрал с него два кастета, а я, чертовский злой от боли, познакомил ребра отморозка со своими туфлями. Жалко, на мне не было сейчас рабочих ботинок с толстенной подошвой!
Рев кругом стоял такой, что мы не услышали предупреждающих криков вызванного на подмогу отряда быстрого реагирования.
Кончилось все тем, что не успевших разбежаться – нас с Аникиным в том числе – похватали, без сортировки повязали (поди разбери среди этих монстров, кто там есть кто!) и поволокли к фургонам у входа в клуб.
То, что Ленка рядом со мной, я понял уже только в милицейской машине. Она не причитала, только платочком промакивала мне ссадину на скуле.
– Ты куда пропала? – охрипшим голосом буркнул я, понимая, что злиться на нее нельзя и что, исчезнув, она в сущности поступила правильно: уединяясь со Стеллой, я ведь не сказал Ленке, где меня искать.
Стелла… Что-то такое странное она бросила, выбегая из нашего с нею закутка… И вообще она странная…
– Меня стриптизерша увела с собой в подсобку. Это из-за нее тот хмырь полез на Руслана! – пояснила Ленка.
– Ты бы хоть позвонила!
– Так я звонила! Ты трубку не брал!
Ах, ну да! Мне же как раз в тот момент и присветили по башке, а потом добавили по физиономии…
– Ты меня прости, Денисик! Я сейчас понимаю, что нельзя было тебя звать. А тогда я с перепугу не подумала. Эта девчонка быстрее сообразила, хвать меня за руку – и огородами, огородами!
– Правильно позвала, не болтай чепухи!
Ленка отняла платок и подула мне на щеку:
– Ссадина такая… Фингал буде-е-ет!
Я махнул рукой. Чай, не на выставку. Родители, конечно, оторопеют. Последний раз я дрался в школе – во всяком случае, так, что следы оставались на моей собственной физиономии. Да уж, заваруха в «Барракуде» отчетливо напоминала мне стрелку школоты…
– Лен, а ты-то зачем сюда подсела? Ехала бы домой, я бы тебе позвонил!
– Ага, конечно! Прямо уже еду!
Я хохотнул:
– Ну ты жена декабриста!
Она фыркнула и снова принялась терзать мою бедную скулу, полагая, вероятно, что таким образом рана заживет быстрее или фингал будет меньше.
