Текст книги "Пари с будущим (СИ)"
Автор книги: Сергей Гомонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)
Чертов сарай
Бирюков-старший смотрел футбол и потягивал пиво. Поэтому, само собой, не слишком обрадовался моему появлению.
– Ты хто? – спросил он, изучая меня мутноватыми глазками.
– Я внук Антонины Вацлавовны, Денис.
– А-а-а! Пани Каминьской внучок! – пьяно гоготнул он. – Ну, ты проходи, не смотри на тесноту, присаживайся. Сейчас уже доиграют.
– Кто играет? – из вежливости поинтересовался я. Из вежливости, потому что футболом совсем не увлекаюсь – биатлон мне как-то ближе.
– Наши с татарами. Садись там, – Андрей Васильевич махнул рукой.
Открываясь, дверь подтолкнула меня в спину. Кто-то за нею нерешительно замер, потом снова попробовал приоткрыть. К тому времени я уже успел отстраниться, освобождая место входящему. Вернее, входящей.
Это была мама Никиты. Это от нее Бирюков-младший унаследовал раскосые глаза и плоский профиль. Насколько помню его подростком, смотрелся он забавно: лицо якута, голубые глаза, веснушки и мелко-мелко закрученные рыжеватые волосы, похожие на шапку. Такого трудно не заметить в толпе.
В руках у Бирюковой находилась дымящаяся сковорода.
– Ой! Денис?! А ты к Никитосу? – обрадовавшись было, тут же огорчилась она, понимая, что я зря прокатился.
– Да вот… хотел о компьютере с ним посоветоваться… Помню, он вроде разбирался… – промямлил я, озираясь по сторонам в поисках компа, но среди наставленной как попало мебели не нашел.
– Кто? Никитка? Ну, кажется, малость разбирался. Только он его на новую квартиру забрал, нам-то эта штука к чему?
– Много у вас сгорело?
– Бог миловал, дымом только пропахло все – матрасы, одеяла… А так вытащить успели. Мы, все соседи, не раз уж сетовали, что Вацлавна твоя так не ко времени приболеть вздумала и переехала. Я уж своему злыдню говорить устала: вот будешь пить, гад, так же кончишь, как алкаш сверху, да еще и квартиру подожжешь.
– Обещают вам квартиру?
– Да нам много чего обещали и обещают. Обещанного три года ждут, на четвертый забывают… Поужинаешь с нами?
– Да нет, спасибо, – я покосился на что-то жирное и скворчащее у нее на сковороде, чувствуя, что от одного запаха этого блюда комок тошноты подкатывает к горлу. – Я из дома.
– Ну хоть по бокалу чая? Или покрепче чего? А то ведь праздник, злыдень вон с утра уже назюзился.
– Чая, угу. Спасибо.
Тут Бирюков-старший радостно заорал «гол!» и повел носом:
– О, мать, уже чевой-та настряпала! Маладца! – он размашисто хлопнул ладонь о ладонь, растер их, как на морозе, после чего, довольный, подсел к столу. – Так чё приехал-то, парень?
– Андрей! – нахмурилась супруга и просемафорила ему бровями, но тщетно, потому что он даже не поглядел в ее сторону.
– Хотел с вашим Никиткой насчет одной приблуды посоветоваться…
– Ты чё, охренел? Он же женатый теперь, какие, в пень, приблуды еще?!! У него баба знашь какая – как про эту вашу приблуду узнает, таких дюлей ему взвесит, до пенсии на аптеку работать будет!
Обалдевшая от моего заявления Бирюкова сначала приобрела вполне европеоидный вид, переводя совершенно круглые глаза с меня на мужа, а потом осторожно начала ему поддакивать. Я сначала, признаться, даже не понял, что такого ляпнул, но потом дошло. Это хорошо еще, что я ничего не начал заливать дальше, как собирался – про новый девайс, который многие пользователи – и я не исключение – иногда называют девицей…
Но зато теперь я мог быть уверен, что к розыгрышу с Варуной слесарь Бирюков касательства не имел никакого.
– Андрей Васильич, вы меня не так поняли, «приблуда» – это устройство такое… вспомогательное… для компа!
Он недоверчиво посверлил меня затекшими глазками, изрыгая пивной дух и ненавязчиво поикивая:
– Лапшу мне вешаешь?
– Нет, правда. Честное пионерское!
– Млин! Пионэр выискался! – гоготнул Бирюков и расслабился. – Пиво бушь?
– Не.
– За рулем, что ли?
– Ну… почти. У меня сегодня смена, поэтому нельзя… как бы… Просто хотел кое-что для компа себе купить, а Никитка вроде в этом деле рубит, ну и…
– Весь в бабку свою, – покачал головой Андрей Васильевич, небрежно указав рукой в мою сторону. – Вот ведь карга старая – а туда же: а это как, Никитос, пашет?.. а там чего?.. а тыцнуть куда теперь?
Я смолк, соображая, о чем речь, а Бирюков тем временем откупорил желтыми зубами очередную бутылку «Жигулевского».
– А… – попробовал заговорить я.
– Ну, не кашляй! – он чокнулся с моей чашкой чая и приложился к горлышку.
– В смысле – баба Тоня приходила к Никитке и спрашивала его про комп? Вы серьезно?
Бирюкова неопределенно повела плечами и кивнула. Ополовинив бутылку, Бирюков с наслаждением крякнул.
– Ну ясен пень – баба Тоня! Не архи… же этот… стратих воинства небесного, прости хоспади! Совсем с глузду съехала старая перечница: втемяшилось ей в этом ящике лазить выучиться! То-то Никитос ржал. Говорит, наверно, дура старая нашла себе молодого полюбовника в этом вашем… как его… тыр-пыр…
– Интернете, – подсказала Бирюкова.
– Ага, в нем. Даже показал его фотку один раз, когда ее не было. Черный, страшный, горбоносый, в сыновья ей годится. Патлы распустил, рожа как у мафиозника! Сумасшедшая бабка у тебя.
Я сглотнул, отчетливо представив себе аватарку со своим харизматичным «колдуном». Мысли метались так, что облекаться словами не хотели и застревали в глотке. Бабушка?! Которая вчера невзначай выбросила в мусоропровод нетбук стоимостью в…
Или не выбросила?!
– А своего компа у нее не было? – наконец выдавил я.
– Да какую-то хрень она потом себе купила… Тоже Никитоса с собой таскала, чтобы присоветовал чё получше. Фитюлька, а не комп, вон – с книжку размером! – он мотнул головой на «задачник» с ответами для кандидатов в участники передачи «Кто хочет стать миллионером?». Задачник выравнивал изъяны пола, подложенный под одну из ножек старого шкафа. – Дерьмо стали делать, а не технику! Раньше ведь как? Если телевизер, так телевизер! А сейчас эту хрень на стенку повесил, как картину, и ходишь мимо. А забарахлит если? Ну вот как ты ему по башке дашь, если мельтешить начнет, скажи? Вот точно те говорю: некуда бабке твоей свою пенсию девать! Мне как Никитос цену сказал, я чуть копытами кверху там же не рухнул.
– Да уж – ты бы, конечно, лучше все это пропил, алкаш! – проворчала жена.
– Молчи, мать, твоя армия на кухне, в мужской базар не лезь! – разошелся Андрей Васильевич.
– Я вот те щас как не полезу! – пригрозила Бирюкова, поднимаясь со стула, смахивая в тарелку остатки еды со сковородки и многозначительно покачивая опустевшей посудиной у него перед носом. – Сразу протрезвеешь у меня!
– Ладно, убедила.
Так это был нетбук бабы Тони… Последнее сообщение с «Не верь!» было от бабы Тони… Черт, Варуной была она же! И какая связь может быть между нею и Ленкой, если та незаметно от меня вернула ей комп, а мне врала, будто ничего не знает?!
Но… зачем все это? И, опять же, – как? Как она вышла на мой блог, моя бабуленция, страдавшая маразмом и любовью к чесноку?!
– Извините… Поеду я уже… на работу скоро…
– Денис, а тебе, может, Никитин телефон записать?
Я кивнул, едва ли поняв смысл ее вопроса, машинально забрал бумажку с записанным номером, кивнул на прощание и выбежал вон.
Статьи по психологии… галлюцинации… чеснок… ее отчаяние, когда я ехал тогда домой, чтобы подменить родителей… Рехнусь.
Судя по вывешенному на остановке расписанию, ждать маршрута до города стоило не раньше, чем через два часа. Дорога удручала пустотой: ничего, что можно было бы причислить к транспорту…
Выхватив мобильник, я начал было набирать домашний номер, но вспомнил, что родители, уезжая на юбилей, захватили с собой бабушку, так что дома сейчас никого нет. Набрав отца, выслушал доброжелательный отчет робота о том, что абонент занят или находится вне зоны доступа. Мамин был отключен. Я стоял у дороги и листал список контактов, разыскивая Ленку, и не сразу сообразил, что на днях удалил ее не только из этого списка, но и вообще отовсюду – из входящих, исходящих, отвеченных, неотвеченных… Ну что за напасть! В памяти возникали только первые три цифры ее номера.
Вдалеке показалась машина. Мне подумалось, что если нам по пути, то в городе я смогу оказаться гораздо быстрее, чем если стану дожидаться рейсового автобуса. Правда, когда автомобиль приблизился и оказался до невозможности раздрызганного вида «копейкой» явно старше меня, надежды мои доехать на нем поблекли.
– Садись! – пригласил водила, отлично поняв причину моих колебаний, из-за которых я даже не рискнул голосовать. – С ветерком доедем, не ссы. Мой офигенчик еще нас с тобой переживет! – он похлопал рукой по спинке соседнего кресла, на которое, по его идее, я должен был сесть. – А то можешь и цивильный мотор подождать, они тут раз в два дня, бывает, ездят!
Уловив в его тоне обиду, я поспешил сообщить, дескать, мне не надо шашечки, мне ехать, и сел. Только после этого заметил, что на заднем сидении топорщится что-то крупное.
Я оглянулся. Там лежало… «эльфийское кресло».
– А откуда…
И тут же у меня завопил телефон. Водила убавил звук в магнитоле, чтобы не мешать мне, но убавить грохот дышащей на ладан развалины не мог, и я едва расслышал Женьку:
– Стрелец, ты теперь у Николаича в должниках торчишь, в курсе?
К своему стыду, из-за всех этих событий я вообще забыл о Николаиче и его сегодняшнем пикничке на даче Крокодила. А ведь мой начальник, как выяснилось со слов Женьки, кинулся там грудью на амбразуру… точнее, на ящик с пивом, отстаивая мои шкурные интересы! Женька живописал эти картины в своем стиле – то есть необычайно красочно и с подробностями. Жаль, я слышал его только через два слова на третье, да и то лишь на ровно заасфальтированных участках трассы.
Как я понял, Иванов долго сопротивлялся, говорил, что если со мной что-то будет не так, то нагрянет комиссия, и его тогда сразу же снимут с должности за халатное отношение к здоровью подчиненного. Но пропорционально тому, как пустела амбраз… то есть, как из ящика убывала бутылка за бутылкой, у него возникло и стало крепнуть желание все-таки выслушать, что там скажет в мою защиту Артем Николаич.
А Николаич разливался соловьем. Это он умел так же, как жечь и тушить. Припомнил и тот случай с горящим сараем, когда интуиция подсказала мне уклониться – ведь заметил! – и мое неистовое желание работать по этой специальности. И даже подбавил мистики, мол, да этот Стрельцов не борется с огнем, Геннадий Ильич, он с ним договаривается. В итоге Артем и «Туборг» невероятно сложными альпинистскими тропами довели Крокодила до пика сговорчивости, и там, на вершине, он вынес вердикт: а хрен с этим твоим заклинателем-пироманом, пусть работает! Николаич там же, не отходя от начальника ни на шаг, уговорил его сразу, пока не протрезвел и не забыл, подмахнуть касающиеся меня документы, что Иванов и сделал, причем скорее для того, чтобы просто отвязаться. Скрепив апофеоз встречи рукопожатием, хозяин и гость уже с чистой совестью в последнем рывке одержали безоговорочную победу над последними «Туборгами» в ящике.
– Спасибо… – пробормотал я, с ужасом осознавая, что никак не могу сейчас обрадоваться этому известию на полную катушку.
– Случилось чё-то? – насторожился Женька. – Голос у тебя странный.
– Нормально.
– И грохочет там у тебя что-то постоянно. Салют, что ли? Светло же еще!
– Это я домой еду. В машине. Я перезвоню, как приеду.
– Ну, давай. С праздничком тебя.
Уф, хорошо, что Женька так вовремя позвонил! Я ведь уже почти спросил водилу о своем глюке! Представляю, что подумал бы обо мне мужик, поинтересуйся я насчет «эльфийского» креслица на пустом заднем сидении…
А чертов фольклорный стульчик подпрыгивал себе, когда «копейка» спотыкалась на ухабах, и растворяться в воздухе не спешил. Тут перед глазами побежали строчки из блога varuna: «Человеческий мозг в состоянии интерпретировать лишь то, с чем уже знаком. Всё остальное, воспринимаемое зрением, он или не распознает в принципе, или подменяет чем-то, что, как ему кажется, можно расценивать в качестве аналогии».
– Чё ты там все время разглядываешь? – не удержался водила, косясь на меня.
– Да вот смотрю – не оставили ли чего на дороге, – не слишком ловко отшутился я, и он, кажется, опять обиделся.
– Ничего, вот загоню его завтра на шиномонтажку – еще посмотрим, кто его потом обгонит! – пообещал этот оптимист, нежно поглаживая руль своего «офигенчика».
И вот мы уже приблизились к уныло черневшему в одиночестве Чертову сараю.
– Тебя где высадить? – спросил мужик, и тут под нами что-то хлопнуло. Это походило на выстрел.
«Копейку» начало заносить, но водитель свое дело знал, и мы, переводя дух, живые и невредимые остановились у обочины.
– Ну ни хрена себе! – высказался он, как будто виноват в этом был кто-то посторонний.
– Слушай, а как ты вообще техосмотр прошел? – поинтересовался я, вслед за ним выходя из машины и с облегчением отмечая, что «фольклорный» стульчик наконец-то исчез.
Вместо ответа тот матернулся, полез под капот, потом закатился под колеса, снова под капот.
– Колесо, что ли? – спросил я.
– Да нет вроде… Не пойму. Ну-к, заведи-ка, а я послушаю его.
Я попытался завести, однако «офигенчик» презрительно чихал, выказывая свое отношение к нашим дальнейшим планам. Мужик махнул рукой:
– Ну всё. Сели. Дальше только на буксире…
Я посмотрел на часы. Проще будет пешком дойти до станции «Селезинский бор» и на первой же идущей в город электричке без дополнительных приключений добраться домой. А то с моей везучестью в последнее время что-то не по себе стало ходить по нашим просторам.
– Ладно, давай, – я пожал ему руку. Хотел заплатить, но водила, уже извлекший из багажника трос, досадливо отмахнулся.
Вечер выдался погожий. Солнце припекало так, что в ветровке мне стало жарко. Я шел вдоль трассы, раздумывая о своей вероломной бабуленции, и любовался пейзажем, а возле Чертова сарая решил срезать путь. Грязь тут уже высохла, и по проселочной дороге можно скостить минут пятнадцать до станции.
Здешнее население так активно справляло Первомай, как будто последний раз в жизни: все окрестности словно вымерли. Не было слышно даже привычного для поселка лая собак.
И тем более я удивился, увидев возле руин усадьбы девочку лет десяти, отчаянно пытавшуюся преодолеть сетку-рабицу, заменявшую Чертову сараю забор. Девчонка была пухлой и неуклюжей, поэтому ограда никак не хотела ей подчиняться. Бедняга трагически подвывала и, размазывая кулаками ржавчину по конопатым щекам, снова и снова пыталась взять сетку штурмом.
– Ну и зачем тебе туда? – спросил я. – Ты знаешь, что там все сыплется?
– Зна-а-аю! Ы-ы-ы-у-у! Там мой Йо-о-о-оршик! – возвестила она гласом раненой сирены. – Он вон там проскочил и в дом убежал, а я там не проле-е-езу!
– Кто такой Йо-о-оршик?
– Не Йоршик, а Ёршик! – шмыгнув носом, поправила меня девчонка. – Это мой щенок.
– Может, позвать его. И он сам прибежит?
– Я звала, но он не бежит. Он тупой. Он там где-то тявкает, а назад не идет. А если он заблуди-и-ился?
Да, немудрено там заблудиться. Бывал я внутри этой недосгоревшей развалюхи: то сквозные дыры в полу, то завалы на этажах…
– Ох, только не плачь. Давай так. Жди меня здесь, не вздумай лезть за мной.
В глазах девчонки мелькнула радость, и она охотно кивнула.
Я перебрался через сетку, на всякий случай еще раз показал девочке оставаться на месте и не подходить ближе, и вошел в дом.
Здесь воняло сыростью, сортиром, мокрой гарью и чем-то еще, чему я не находил названия. Оно, как сладковатый запах мертвечины, раздражало гортань и пробуждало тревогу. Но это было чем-то другим…
То там, то здесь встречались размоченные картонки, на которых наверняка ночевали кантующиеся тут в холода бомжи. Несколько следов от затушенных кострищ – так они здесь грелись и именно так время от времени устраивали пожары.
Пол под ногами дрогнул, и Чертов сарай застонал всеми своими гнилыми перекрытиями, будто восставший покойник из фильма ужасов.
В конце коридора послышалось звонкое «гав!» Тогда я спешно направился к источнику звука. Мне даже померещилось, что за поворот проскользнул щенок йоркширского терьера – это такие любимые всеми женщинами глупые собачки, которые в детстве похожи на плюшевые игрушки, а вырастая, превращаются в подобие длинношерстых болонок, только темной окраски. У Женьки и его жены была такая зверюшка, и поэтому я хорошо знал, как выглядят йорки.
Кажется, щенок решил поиграть со мной в прятки.
– Пёс! Как тебя там? А, Йоршик! Фью-фью-фью! Куть-куть, иди сюда, глупое животное, я дам тебе что-то вкусное! Ёрш, ко мне, собака серая! – то ласково, то строго, чувствуя под ногами нарастающую вибрацию, звал я. – Ну и куда тебя понесло, дурень?
И снова сильный подземный толчок. С окна возле меня сорвался ставень и рухнул наружу.
Девочка, молодец, послушно ждала меня, стоя вдалеке на тропинке. Ее слегка прикрывал зазеленевший куст сирени, но какое-то несоответствие заставило меня приникнуть к самому окну и всмотреться в девичью фигурку.
Какая, на фиг, девочка?! Поглядывая то на усадьбу, то в сторону Ведьмина пруда, то на небо, там стояла… блондинка… топ-топ-модель… Стелла Вейде! Я с силой протер глаза. Это что, очередная галлюцинация?!
Тут за спиной у меня послышался громкий треск обвала, истошный псиный вой, прервавшийся так резко, что надежд на спасение глупого йоркшира не осталось. Вслед за тем – звонкий цокот падающих кирпичей и шуршание штукатурки.
Чертов сарай плясал, как шхуна в девятибалльный шторм. Я хотел выпрыгнуть в окно, однако следующим толчком меня скинуло на пол. Потолок начал угрожающе проседать, и я инстинктивно заполз в нишу под подоконником.
Все завертелось, комнату накрыло колючей пылью.
Теряя сознание, я успел лишь услышать знакомый смешок – в точности такой же я слышал тогда, в налоговой…
В глаза ударил свет. Ярко-изумрудный свет с алым проблеском молнии…
Часть 2 – Шива
Да… Наше будущее уже не то, что прежде…
– Она погибла. По моей вине.
Шива оглядывается, в синих глазах удивление и непонимание:
– Кто?
– Ума. Это я виноват, не смог ее остановить.
Он никак не может осознать услышанное:
– Это… у тебя шутка такая дурацкая? Эй! Ну-ка прекрати! Ты переигрываешь. Сейчас же признайся, что это розыгрыш!
– Она разогнала ускоритель, и от перегрузки система взорвалась.
На месте эпицентра взрыва, там, где прежде находился ее виман, теперь медленно ворочалась карликовая черная дыра в пространство-времени. Искусственно созданный коридор сейчас отображали все экраны, а система требовала нейтрализовать угрозу. Шива просто еще не успел всего этого увидеть, придя в себя по завершении очередного цикла. Первого на нашей практике, прошедшего с осложнениями.
– Полное развоплощение с переходом… – опуская руки и манипуляторы, бесцветным голосом пробормотал он, и на лбу его, под обручем, пролегла поперечная морщина. – Зачем?..
– Она во что бы то ни стало собиралась извлечь тебя оттуда и превысила лимит… И в этом полностью моя вина как координатора, Шива. Я должен был догадаться, зачем она…
– Прекрати. Может быть, все не так… Давай посмотрим вариативные ходы…
– Я смотрел.
– Еще раз! – повысил он голос.
– Я все смотрел. Мне нужно это исправить, Шива. Только мне. Она доверилась моему опыту, а я не…
– Постой!
Призыв Шивы стихает за моей спиной, гаснет и растворяется в небытии…
* * *
Как приходят в себя нормальные люди после обморока? Большинство – в карете скорой помощи. Иные – дома, на собственном диване. Самые невезучие – посреди тротуара под обстрелом десятков взглядов, обладатели которых не в состоянии определиться: пьян этот упавший, или же ему действительно стало плохо и нужно что-то предпринять по его спасению.
Я – висел в черной пустоте. Не падал, не перемещался, не взлетал – просто висел, не чувствуя собственной тяжести. Висел в невесомости. И мной медленно овладевала паника. Именно она была эмоцией, позволившей осознать, что я все-таки жив, во всяком случае – мыслю и оттого существую. И оттого же паникую, забыл в свое время добавить Декарт.
Жив-то жив, но где я? Вот это нужно выяснить в первую очередь.
И тут прямо из пустоты передо мной вырос шар. Да-да, тот самый, зеленый с алым экватором. Я ощутил потребность коснуться его ладонью и, не в силах противостоять опасному порыву, сделал это.
Шар тут же расслоился на тысячи тысяч деталей. Они казались пазлами большой и пока не понятной мне картины. Разноцветная мозаика трепетала, пазлы вращались на месте, создавая передо мной постоянно меняющийся экран.
Я всмотрелся. На каждом кусочке этой мозаики был виден определенный значок, каждый из этих значков наверняка что-то символизировал. Все символы различались между собой – во всяком случае, одинаковых я не разглядел. Их смысл также был мне неизвестен.
Рука моя сама собой потянулась к экрану. Я пытался сопротивляться, отдернуть ее, но тщетно – она словно мне и не принадлежала! В сознании вспыхнуло понятие: «Выбор». Выбор чего?
Тут я догадался: да это же просто очередной сумасшедший сон!
И едва мое второе «я» получило свободу, все мое тело передернуло, как от разряда тока. Из ладони вырвалась широкая струя пламени. Она испепелила все пазлы экрана, оставив единственный.
Картинка приблизилась – на самом деле она оказалась просто огромной! – и, покачиваясь, словно зеркало для исполинов, повисла передо мной. Да, да, и я видел в ней свое крошечное отражение. Песчинка на фоне безграничного космоса, вот чем я был в ее равнодушном зеркале. Где-то в глубине космоса, в вихре галактики, на гигантском алтаре мерцало пламя, зажженное прилетевшей стрелой.
Символы наконец-то стали досягаемы для моего разума.
Это карта небесного Таро. «Жертвенник». Восьмерка Жезлов.
Мой выбор. Моя стезя.
В память хлынула черная пустота, сжирающая все на своем пути.
«Счастливого просветления, вайшва!»
