Текст книги "Пари с будущим (СИ)"
Автор книги: Сергей Гомонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)
– Подождите-подождите! – что есть сил затряс я головой, и в носу снова что-то щелкнуло, противно засаднило; Аури поспешно заменила промокший насквозь ватный тампон свежим. – Можно не так быстро? Суры… Асуры… Что это вообще такое?!
– Спокойнее, молодой человек, спокойнее. Этак вы кровью изойдете от любопытства! Суры создаем мы, в секторе «Бета», они нужны Исполнителям из «Омеги» в качестве проводников во время прохождения цикла.
– То есть сура – это Гарута?
– Нет, сура – это сура. Гарута, скажем так, просто средство передвижения и наблюдения, такой технический прибамбас. Сура же не видим для человека. Он способен действовать и сам по себе, и быть носителем для сознания Дублера.
– Он физический или не физический объект? – вспомнив размытые контуры мерзкой твари, сразу же спросил я.
– Нет, не физический точно… скорее ментальный. Но при контакте вполне может имитировать физические характеристики, и человеку будет казаться, что он ощущает его вес, форму, консистенцию, если хотите.
– Но ведь сура, вы сказали, невидим?!
– Да. Но есть очень восприимчивые люди. Они не смогут распознать истинного вида суры, но их мозг способен подменить его чем-то иным, знакомым. Аналогом. Мнимой внешностью. Может быть, не без ментального вмешательства самого суры, который диктует и в то же время подстраивается под воображаемые характеристики. Это очень интересное и загадочное существо… если его вообще возможно назвать существом. Естественно, что оно дружественно нам и в какой-то степени так же зависимо от нас, как мы в своей миссии – от него. Сколько мы изучаем его как явление, столько и убеждаемся, что во многих областях это создание высшего духовного порядка. Если люди снабжены правом выбора той или иной стороны, то сура уже давно эту сторону избрал и развился в нечто, нам еще не понятное на нашей ступени эволюции разума. Но не все так просто и не все так гладко. Его возвышенности, как оказалось, есть простое и, что прискорбно, физически закономерное объяснение. Мир дуален. Во всем. В каждой мелочи. В макро– и в микроскопическом. Вы понимаете, к чему я клоню?
Меня снова передернуло от воспоминании о призрачной обезьяне.
– К тому, что для равновесия у него есть антипод… как там его?
– Асура, – кивнула Аури.
– Нет, вы как-то сложнее его называли!
– Асура-ятта. Давайте по порядку. Асура не совсем то же самое, только в принципе. Знаете, почему станция переполнена кактусами и почему они так расплодились? Аналитики профессора Виллара нашли объяснение и этому феномену. Кактус – самое, так сказать, «водянистое» растение. Он способен накапливать воду – это усовершенствовалось в процессе эволюции. Вода же особым образом влияет на суры и асуры. И диаметрально противоположно действует на них. Сура получает из ее молекул положительную, полезную ему энергию. Асуру же та влага, что находится в этих колючих растениях – и, заметьте, именно в них! – дестабилизирует, а при большом скоплении кактусов – уничтожает. Именно поэтому мы не спешим избавляться от неприятного соседства и именно поэтому нас не беспокоят побочные эффекты нашей работы.
– Но ведь это было уже и до меня!
– Да. И точно так же – в районе, где кактусовые плантации разрежены. Он сумел прорваться и напасть на одного из сотрудников. Но это было очень давно, в самом начале функционирования проекта… Тогда все это было еще совсем мало изучено и…
– А что было с тем сотрудником? – перебил я профессора.
Она помрачнела:
– Насколько мне известно, тревогу он поднять успел…
– И?..
– Он не выжил, – со вздохом закончила Аури.
Я нервно рассмеялся:
– Веселая перспектива.
– Это исключение из правил, Агни, а не закономерность!
Вместо ответа я показал ей два пальца, намекая, что таких исключений история «Трийпуры» насчитывает уже две штуки.
– Где ваш шлем?
– Причем тут мой шлем?!
– А при том, что в нем во включенном состоянии постоянно синтезируется диметилсульфоксид. В очень небольших количествах – наше обоняние его почти не улавливает. Подобные синтезаторы встроены также и в стены, включены постоянно и в безопасном режиме.
Вот то-то мне все время мерещился едва заметный странный запах – с того самого момента, как я оказался на станции! Только теперь до меня дошло, что это был очень слабый запах чеснока.
– Диметилсульфоксид мы используем для анабиоза, в качестве криопротектора, и у нас была возможность на опыте убедиться в его эффективности против асур. После чего мы разработали целую систему защиты.
– Он их тоже разрушает?
– Нет. Но тоже дестабилизирует. Отвлекает их агрессию от потенциальной жертвы. Асура как бы не видит мишень… словно та в шапке-невидимке.
– В шлеме-невидимке, вы хотели сказать?
– Ну вот вы и пришли в себя! – улыбнулась в ответ Аури. – Все-таки я была права в отношении вашей психологической устойчивости.
– Тестов вам было мало? – огрызнулся я.
Она расхохоталась до слез:
– Вы такой взрослый – и верите в сказки про эффективность тестов? Агни! – в ее тоне прозвучала укоризна, и она со вздохом утерла глаза. – Все эти тесты были нужны только для отвода глаз. Мы наблюдали за вами, за вами одним, за вашим поведением в стрессовой ситуации, умением выполнять монотонную скучную работу или же, напротив, скрупулезную, но на скорость. Впрочем, Виллар и в самом деле подумывал о кандидатуре вашей сокурсницы… ну да там песня с другим припевом, – Аури небрежно махнула рукой.
– Так вы мне скажите, профессор: за каким… э-э-э… ради чего нужно так рисковать жизнью в этих ваших виртуальных квестах? Я не понимаю! Это же бред!
– Для вас пока – бред. Вы же не знаете главного. Я только сегодня собиралась рассказать вам о миссии «Прометеус».
– Что это такое?
– «Несущий огонь истины». Этот проект, Агни, связан с передвижениями в прошлое. С темпоральными скачками, которые у нас здесь называются циклами. То, что вы видели вчера – только тренажер. Настоящая наша деятельность направлена на выявление парадоксов времени и устранение погрешностей, которые в результате неправильного развития способны привести к уничтожению современной цивилизации. Опасность, Агни, таится не в будущем. Она подкарауливает нас в прошлом. Слушайте…
Парадоксы времени
Черноволосая, рыхлая, похожая на квашню, она медленно переступала опухшими ногами и едва скрывала мучительные гримасы при каждом шаге. Ее недуг превращал в пытку любое движение.
– Еще немного, ваше величество, – повторял Бирон, тревожно поглядывая на принесшего дурную весть караульного офицера. – Мы уже почти пришли.
Почти пришли… Словно ей неведомо, где во дворце находится тронный зал и сколько еще ковылять до него… На троне, во всех регалиях… У страха, ведомо, глаза велики – причудилась им царица!
Перед троном, в полном царственном облачении, статная и величественная, стояла монархиня и, не глядя на вошедших, что-то беззвучно говорила и говорила.
Анна Иоанновна резко остановилась. Мутно-голубые глаза ее полезли из орбит. Она глядела на саму себя, полную сил и будто не знавшую, какими пытками может выкручивать тело эта проклятая хворь. Да, у трона стояла императрица – и в то же время не она: и волосы гуще, и стан стройнее, и ясный взор. Такой она сама была… когда-то… в окружении шутов да сплетниц…
Двойник точно бы и не видел вошедших, продолжая кому-то о чем-то говорить.
– Дерзкая! – выкрикнул Эрнст-Иоганн, указывая пальцем на самозванку.
Вторая Анна Иоанновна и бровью не повела. Тогда истинная царица двинулась с места и, доковыляв до своей копии, тихо и устало спросила:
– Кто ты?
Та вдруг умолкла, во взгляде мелькнула тревога, и в какой-то миг она повела взглядом по залу, словно выглядывая источник опасности.
– Зачем пришла? – понимая, что женщина ее заметила, едва слышно проговорила императрица.
Вперившись взглядом в Анну Иоанновну, двойник слегка вздрогнул и начал отступать к трону. В глазах его стоял ужас, рука, дрогнув, коснулась груди. Потом самозванка отрицающе затрясла головой.
И тогда, обращаясь к караулу, Эрнст-Иоганн Бирон вскричал:
– Стреляйте в нее! Это дерзкая обманщица! Вот ее величество, а это самозванка, стреляйте в нее!
Залп! Но не пролилось ни капли крови. Вторая Анна как сидела, так и растворилась в воздухе, словно слившись с троном.
Императрица взялась за виски и прошептала подскочившему к ней фавориту:
– Это смерть. Это моя смерть.
Он повел ее обратно в спальню:
– Не нужно думать о таком, ваше величество!
– Я… я помню, Эрнст… Тогда я думала, что это от духоты… То празднество… накануне Рождества… я речь тогда держала в тронной зале, топили жарко… Я говорила, говорила, и тут вдруг все помутилось у меня перед глазами. И прямо вижу – как бы зеркало передо мной… А в том зеркале я – ликом страшна, стара, тучна и безобразна… И отражение будто бы вопрошает меня о чем-то. Мне дурно сделалось, но скоро полегчало… Это была моя смерть.
* * *
Изображение померкло, и ученые зашептались.
– Вы все видели эту запись, – взял слово профессор Лире, завкафедрой темпофизики. – Теперь можно уверенно утверждать: наше вмешательство в прошлое повлекло за собой искажение пространственно-временного континуума. Некоторые события меняют свою очередность или наслаиваются, как вы только что видели, друг на друга.
– Но, позвольте, – возразили ему, – мы ведь не можем остановить этот проект! Как известно, именно благодаря ему – тому, что мы получили возможность корректировать события прошлых эпох, – существует наша цивилизация. Вряд ли в верхах одобрят такой…
– Я даже не заикаюсь о заморозке проекта, – махнул рукой Лире. – Хотя и осознаю, что некоторые манипуляции над собой время не терпит. Из-за них в тот период оно ускорило свой бег так, что год шел за день, а день – за минуту. И все же закрыть проект, как мы все понимаем, уже невозможно. Да и не было возможно с самого начала: все оказалось предопределено в этой замкнутой цепочке вероятностей… Поэтому нам необходим проводник, некое стабилизирующее начало, которое прекратит возмущения и минимизирует подобные накладки в хронологии. И у меня даже есть человек, который готов заняться созданием такого проводника, мои дорогие коллеги!
Профессор переместил взгляд и направил его куда-то вдаль, над головами собравшихся. С последнего ряда, сутулясь, поднялся худой и болезненный молодой мужчина, который до этого скромно отсиживался в полутьме дальнего угла аудитории…
* * *
– Вы видите перед собой создателя сур, Агни, – теперь уже профессор Аури остановила запись, и я словно дважды вынырнул из полного событий сна. – Хотя, конечно, это не совсем правильный титул – «создатель».
– Почему не совсем?
– Нельзя создать и без того существующее. Он нашел способ привлекать суры сюда, нам в помощь. Их настоящий создатель – Вселенная. Попытки проникнуть в секреты времени предпринимались на протяжении всей известной нам истории человечества. Сначала – чтобы открыть категорию времени, ведь древние видели, что все меняется в течение череды множества рассветов и закатов, расцветает, увядает и гибнет, чтобы затем снова расцвести. Это была величайшая тайна мироздания. Когда же люди приняли эту категорию как дополнительное измерение, им стало любопытно, почему то или иное событие, незначительное в своей основе, может в итоге причинно-следственной эволюции порождать настоящие стихийные бедствия. Особенный же интерес вызывал вопрос: а что было бы, если бы отправная точка была изменена? Это был неиссякаемый поток идей для фантастов прежних времен! Время пробовали на зуб, перекатывали за щекою, как леденец, его кроили и перешивали, будто старую одежду. Но, к счастью, все это оставалось лишь разгулявшейся фантазией древних людей. Буйной, но неосуществимой. А хотите позавтракать, Агни? – вдруг спросила она и тут же подозвала свою СБО: – Нам что-нибудь позавтракать.
– Принято, – покорно отозвалась система и унеслась выполнять заказ.
– Как ваш… э-э-э? – профессор покрутила рукою у носа.
Я даже забыл, что сижу с ватными тампонами в ноздрях. Засмеявшись, она протянула мне маленький хромированный поднос, куда бросала отработанные медикаменты, обрабатывая мне рану на руке. Я выбросил вату, и Аури кивнула, убедившись, что кровь больше не идет. Зато, будто вспомнив обо мне, заболел порез под повязкой.
– Дальше, профессор! – гладя ладонью бинт, поторопил я собеседницу, чем вызвал новый прилив ее веселья.
– Вижу, вижу, вам не терпится все узнать поскорее. Но, может быть, сначала позавтракаете? Я уверена, что вы сбежали из номера голодным, а тут еще эти раны…
СБО тем временем сервировала столик. Оттуда доносились головокружительные ароматы свежей выпечки и каких-то свежезаваренных трав наподобие липы и мяты. Отказаться было выше моих сил, значительно подрастерянных после драки с «призраком».
Макая румяный рогалик в чашку с травяным чаем, Аури продолжила рассказ. Следя за ее тонкой, почти костлявой рукой, я мысленно унесся вслед за повествованием на несколько десятков лет назад…
– Эта история отстоит от нас нынешних более чем на полвека. Однажды, по обыкновению наблюдая за работой орбитального ускорителя частиц, один практикующий астрофизик с кафедры темпоральных наук Восточного университета обнаружил, что машина фиксирует некие дополнительные показатели. Самое неожиданное заключалось в том, что их источник находился очень близко к планете.
– Что это было?
– Переизбыток высокоэнергетических электронов.
– Но это же…
– Да, и чувствительные приборы всегда улавливали эхо аннигиляции антиматерии. В этом, конечно, нет ничего удивительного. Но здесь система начала определять координаты объекта и распознала его как невидимое космическое тело. Причем расположенное внутри Солнечной системы, – Аури взмахнула длинным пальцем: – И даже более того, Агни: расположенное в опасной близости к Земле. Естественно, это вызвало страшный переполох в научных кругах. На Южный полюс рванули сотни астрофизиков. Однако загадочный объект, который был классифицирован как некий прокол в пространстве, оказался нестабилен и исчез еще до того, как его успели толком изучить. Тогда опыт был повторен. Словом, не вдаваясь в подробности и забегая вперед, я скажу, что это был первый в истории человечества рукотворный темпоральный коридор. То, чем мы пользуемся ныне ежедневно, основательно удалившись от нашей планеты.
– И что же, кто-то рискнул тогда нырнуть в черную дыру и выжил?
Профессор усмехнулась:
– Конечно же, нет, Агни. Практически сразу для этих целей была создана программа «Гарута». Проходя сквозь коридор, она давала людям возможность наблюдать то, что уже давным-давно минуло и забылось. С помощью устройства, принимающего на том конце обличье хищной птицы, ученые смотрели на прошлое так же в точности, как мы смотрим визуализацию фантазий на голограмме, сидя на диване дома и попивая горячий кофе.
– А как же была решена проблема коллапса? Ведь такой коридор не смог бы просуществовать сколько-нибудь значительное время и самоуничтожился бы в течение считанных секунд, разве не так? Да и Гарута должна была погибнуть, оказавшись в гравитационной сингулярности…
Черные глаза моей собеседницы весело и даже как-то молодо заиграли:
– А почему вы решили, что Гарута – материальный объект? – тонко улыбнулась она.
– А что же тогда есть Гарута?
– Информация. Она запаковывается здесь и раскрывается уже по ту сторону коридора. В прошлом. Она не несет в себе физических характеристик, ей не страшна разрушительная сила сингулярности: это не свет, не звук, не атом.
– Но ведь до сих пор было неясно, уничтожает черная дыра информацию или нет, и большинство склонялось, что она искажает и уничтожает все, что бы в ней ни оказалось! – возразил я, шапочно знакомый с некоторыми материалами по этому вопросу, но никогда с ним напрямую не сталкивавшийся.
– До сих пор, мой юный друг, это все были лишь теории, и тогда мы впервые получили возможность наглядно убедиться в их правомерности. И убедились. Черная дыра – во всяком случае, тот рукотворный коридор, созданный людьми и обладающий характеристиками черной дыры, – проводит информацию, а не уничтожает ее. Подробнее же об устройстве самой Гаруты вам непременно расскажет ваш будущий куратор, он же – предшественник. А сейчас давайте вернемся к нашим асурам.
Я охотно кивнул. Асуры занимали меня более всего.
– Так вот, коридор, вы совершенно правы, был тогда крайне нестабильным. Гарута могла успеть передать какие-то сведения, могла не успеть, и тогда ресурсы оказывались потраченными впустую. Переход мог схлопнуться сразу же после прохождения сквозь него Гаруты, а мог оставаться некоторое время действующим. Хотя я немного погорячилась. Нельзя назвать опыт пустой тратой ресурсов. Благодаря этим экспериментам мы успели узнать очень многое о свойствах пространства-времени, причем узнать такое, чего раньше не знали. А затем… затем к профессору Лире зашел один из его неприметных сотрудников и сообщил, что может решить проблему с нестабильностью коридора и хронологической путаницей в прошлом. Его открытие было также связано с информационным полем: он нашел способ проявлять такие положительные сущности, как суры. Проявлять и направлять для работы в коридоре и мире прошлого. Сура выставляет так называемые энергетические маяки на этом и на том концах «норы», стабилизируя коридор на весь период циклизации, а сам уходит в прошлое и остается там насовсем.
– То есть вернуться оттуда сура не сможет?
– Нет, никогда… Ну… почти… никогда… – быстро взглянув на меня и пряча затем глаза, отозвалась Аури.
– То есть – может.
– Гипотетически – нет. Но, возможно, существуют исключения. Как в любом правиле. Вы же, как молодой специалист, наверняка знаете эту непреложную истину и вот только что убедились в ее действенности с этим сбежавшим яттой…
Кажется, эта женщина чего-то недоговаривала. Что ж, я тут новичок, и неизвестно, приживусь ли. Профессора можно понять: ее никто не уполномочил раскрывать секреты первому встречному. Секретный правительственный проект, о котором знают немногие, не может стать достоянием каждого встречного и поперечного. Впрочем, они и без того уже рассказали мне слишком много – как мне кажется, обратного пути у меня нет.
– Исследуя различные эпизоды обозримого прошлого, – продолжала Аури, допивая свой чай, – темпоральщики обнаружили множество нестыковок с известной нам историей. Впрочем, история – та еще наука. Но вы же понимаете, что самые важные факты были переданы не слишком искаженными. Можно приврать в деталях, но когда событие целиком является ложью, что влечет за собой некий парадокс, это настораживает.
– И какой парадокс был обнаружен?
– События, Агни, развивались вообще не так, как нам было известно уже много веков! И последствия этих событий все до единого вели к тому, что нашего мира, – она повела руками вокруг себя, – нашей цивилизации не могло существовать как следствия тех причин, что были заданы прошлым.
– Как так? Но мы же существуем! – от бурных попыток осознать сказанное во лбу над переносицей снова заломило, и я невольно мазнул пальцами под носом.
– Да. И существуем лишь с тем условием, что в один прекрасный день некий астрофизик из Восточного университета наткнется на неожиданные показатели и вся эта канитель приведет к созданию «Трийпуры», где такие, как мы с вами, проводим работу над ошибками. То есть…
Я подхватил, осененный догадкой:
– То есть правнук переносится в прошлое, оказывается во временах юности своего прадеда и спасает его от смерти, но при этом он каким-то образом узнал, что деда должны были зарубить топориком и…
– Вот-вот-вот!..
– И получается, – медленно продолжал я, размышляя на ходу, – что круг замкнулся: топорик занесен, прадеду грозит неминуемая смерть, но тут всегда появляется правнук и выбивает топорик из рук убийцы. Откуда взялся потомок – непонятно, ведь пращура должны были убить. Поэтому появление на свет потомка нереально… Однако оно произошло в результате того, что он сам же когда-то в будущем попадет в прошлое и… Бр-р-р! Профессор, можно мне холодной водички?
СБО подлетела ко мне, с готовностью поднося бокал с ледяной водой, которую я тут же, не вставая, перегнувшись в сторону, вылил себе на затылок и, фыркая, встряхнулся. Аури хмыкнула.
– Вы все правильно поняли, Агни. Это и есть суть того парадокса, чью власть испытываем на себе мы все.
– Знаете, профессор, мне так хорошо было, когда я всего этого не знал! – признался я, растирая ладонями лицо.
– Очень даже отчетливо представляю. И в этом вы не исключение. На моем веку не было еще ни одного человека, кто обрадовался бы известию о таком вот плачевном нашем положении. Да что там – с иными истерика приключается!
– Значит, все эти… приспособления… нужны только для исправления событий в реальном прошлом?
– Не то чтобы для исправления. Танцоры всего лишь задают корректный вектор, по которому далее эти события развиваются в нужном нам ключе. Если в дальнейшем требуется еще одна или не даже одна корректировка в этом направлении, то снова организуется цикл и снова подключаются Танцоры…
– Все так просто?
– Все крайне непросто. Над каждым циклом работают сотни человек. До изнеможения. Ради пары часов Танца. Они просматривают каждую мелочь на нужном участке прошлого. Любая ничтожная ошибка чревата непредсказуемыми последствиями.
– А если эта ошибка уже как раз и заложена в корректируемый отрезок, поэтому никаких последствий до сих пор и не происходило и на самом деле ничего корректировать и не нужно?
– Они… происходили… Ну, или произойдут – так вернее.
– В будущем?
Аури поджала губы и помычала, вращая руками и подбирая верные слова:
– Как бы вам так сказать? И в будущем, и в прошлом. Тогда, когда прошлое станет будущим… Но это… считайте, Агни, что это всего лишь гипотеза и я вам ничего о ней не говорила, – она снова отвела взгляд.
Нет, тут однозначно что-то кроется!..
– В общем, полвека назад была создана станция «Трийпура» – тройственный союз, состоящий из… – она принялась отгибать пальцы: – В первую очередь, это аналитики Виллара (сектор «Альфа»). Во-вторых, мои инженеры, то есть ассистенты Исполнителей, ответственные за техчасть (сектор «Бета»). И собственно Исполнители-Танцоры (сектор «Омега»). Решено было отвести станцию далеко от Земли, зафиксировать на лунной орбите. И это не столько из-за ничтожного риска, связанного с созданием темпоральных коридоров, сколько из-за информационного фона, который сильно мешал бы формированию сур, поскольку они сами есть детища инфополя…
Пока Аури говорила, я вспоминал свои первые впечатления от станции.
Мы подлетали к ней, когда Земля еще не встала между «Трийпурой» и Солнцем. Лучи освещали ее, выхватывая этот ослепительный многогранный кристалл из черноты космоса. Это был прозрачный ромбоикосидодекаэдр[10]10
Ромбоикосидодекаэдр – полуправильный многогранник, состоящий из 12 правильных пятиугольников, 30 квадратов и 20 треугольников. Имеет икосаэдрический тип симметрии. В каждой из вершин сходятся треугольник, пятиугольник и 2 квадрата. Соответственно, граней он имеет 62, ребер – 120, вершин – 60.
[Закрыть] размером с крупный астероид, и он едва заметно проворачивался вокруг своей оси, как любое небесное тело.
Он все рос и рос, а наш катер, казалось, уменьшался по мере приближения к гигантской станции. Вскоре я уже мог разглядеть, что внутри большего кристалла находится меньший, соединенный с ним лабиринтами мостов и тоннелей, а под меньшим угадывается еще меньший, напоминающий ядро этой искусственной планетки. Немного позже мне удалось узнать, что каждый вложенный кристалл космической «матрешки» – не что иное, как секторы «Альфа», «Бета» и «Омега». Причем «Омега» располагалась на внешнем уровне, тогда как сурово засекреченная территория «старших братьев» – аналитиков профессора Виллара – внутри так называемого «ядра». «Бета», самый густонаселенный сектор, занимал прослойку между внешним и внутренним уровнями. И это было оправдано посреднической функцией ассистов – инженеров профессора Дэджи Аури, многие из которых помогали во время циклов группам Танцоров-Исполнителей из «Омеги» и в то же время плотно сотрудничали с аналитиками из «Альфы». В общей сложности, на «Трийпуре» проживало чуть меньше семидесяти тысяч человек – и это был оптимальный минимум, устоявшийся за полвека деятельности станции…
Тем временем Аури вновь включила голограмму.
– Смотрите, Агни, это дневниковая запись профессора Виллара. Как раз здесь он рассказывает о первых проявлениях асура-ятта.
Виллар отчего-то вызвал во мне неприязнь. Возможно, причиной был не он сам и не его слегка обрюзглое надменное лицо и беспокойные глаза, а некий тип, тенью шнырявший позади него. Я всегда считал, что дневник, пусть даже виртуальный – дело интимного характера, не терпящее наблюдателей, во всяком случае, во время записи. Там же постоянно присутствовал какой-то толстенький невзрачный субъект, и он, точно приклеенный, всюду следовал за Вилларом.
– Кто это? – спросил я, но Аури лишь небрежно отмахнулась, мол, смотрите.
«…Я говорю об устойчивых деструктах. Не просто об асурах, а об асура-ятта, – продолжая тему, начатую ранее, рассказывал Виллар на записи, а его спутник вслушивался, навострив уши. – Тот, что однажды ускользнул от перехода и, оставшись на станции, напал на нашего инженера, был первым представителем устойчивых деструктов. Они агрессивны и не обладают разумом»…
«Да бросьте! – вдруг с усмешечкой влился в его монолог загадочный спутник. – Развеются».
Виллар не подал и вида, но мне почему-то почудилось, что он сдерживает кислую мину и резкий ответ на глупую реплику наблюдателя. Вместо этого профессор суховато бросил: «Возможно!» – и отключил съемку.
– Честно говоря, даже «старшие братья», ежедневно общающиеся с Вилларом, не знают точно, кто этот Шутте, – призналась Аури, возвращаясь к моему вопросу о напарнике руководителя «Альфы». – Мы все здесь решили воспринимать его кем-то вроде привилегированного клоуна при профессоре, тем более что этот законспирированный господин иногда позволяет себе то глупые, то, напротив, слишком остроумные и злые высказывания… Хотя, конечно, ходят слухи, что Шутте – подставной человечек от правительства, направленный сюда наблюдать за работой «Трийпуры»…
Она еще этого не сказала, а я уже и сам склонялся к версии о том, что Шутте – соглядатай из политических сфер, не имеющий особого отношения к науке или технике. Тогда нет ничего удивительного в беспокойном взгляде Виллара и его скованном поведении.
– Впрочем, какая разница, кто такой Шутте! Мы чересчур заболтались, а нам давно пора работать, Агни…
– К вам посетитель, хозяйка, – сообщила ей услужливая СБО.
– Да? И кто бы это? А-а-а-а! – Аури расплылась в улыбке, едва увидела заглянувшего в кабинет мужчину средних лет, высокого, с проседью в темных волосах и, судя по глубоким и длинным морщинкам в углах ярко-голубых глаз, жизнерадостного. – Вот и отлично! Передаю вам новичка из рук в руки… вашего преемника… Почти что в целости и в относительной сохранности.
Мужчина оглядел меня, оценивающе приостановился на распоротом рукаве комбинезона и бинте с проступавшими пятнышками крови и протянул мне руку:
– Ну, привет, что ли, герой! Рад знакомству. Я Варуна.
