Текст книги "Пари с будущим (СИ)"
Автор книги: Сергей Гомонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)
Что предположил Варуна
– Когда меня вызвали на станцию и я первым делом протестировал всю аппаратуру, никаких неполадок не выявилось, – начал свой рассказ Варуна. – Всё работало, как часы, даже через день после вашего с Умой исчезновения…
Пока Шива и Савитри безуспешно гонялись за моими тенями в прошлом, Варуна, всё проверив, отправился к Дэджи Аури.
Профессор уже второй день пребывала в сильно расстроенных чувствах. По ее распоряжению двенадцать ангаров занимались теперь нашими с Умой поисками и лишь один – выполнением текущей работы. Известие докатилось и до прилетевшего на одном катере с Варуной Жана-Огюстена Виллара. Поэтому, когда мой учитель вошел к Аури, руководитель «Альфы» в виде голограммы уже расхаживал по кабинету, а Дэджи, не глядя на него, что-то просматривала на своем инфокристалле, выслушивала возмущенные доводы и глухо молчала.
– Здравствуйте, профессор Виллар, – сказал Варуна.
– А вы что здесь делаете?! – воскликнул тот: во время перелета он техника-пенсионера на катере не увидел и теперь был откровенно изумлен.
– Варуна прибыл на станцию по моей просьбе, – тут же вмешалась начальница ассистов.
– Что за самоуправство, Дэджи?!
– Позвольте вам напомнить, профессор, – вдруг жестко произнесла Аури, поднимаясь из-за стола, – что Министерство наделило нас с вами одинаковыми полномочиями. Все это время я предоставляла первенство вам исключительно из собственных соображений, озвучивать которые, простите, не стану. И ваш министерский шут осознает это, я мешаю ему. Однако сейчас ситуация такова, что я беру свое законное право действовать по обстоятельствам и без предварительного согласования с вами нарушать установленный режим.
Голограмма хлопнула в ладоши:
– Очаровательно! Нет, это, правда, очаровательно! Прикажете удалиться, самодержавная? – в голосе Виллара прозвучали ядовитые нотки.
«Лучше уж тебе не удалиться, а удавиться! – подумалось Варуне. – Вместе с твоим шутом»…
Аури взмахнула костлявой рукой:
– Ну нет уж, вы так просто не отделаетесь! У нас есть к вам несколько вопросов. Так что прекратите истерику и сядьте.
Виллар поморщился, но отключаться все же не стал, только зыркнул на Варуну из-под кустистых бровей взором Зевса-Громовержца. Но техники у нас хорошо заземлены, поэтому эффект не сработал.
– Ну, спрашивайте, Варуна, – велела профессор.
Бывший вайшва повернулся к голограмме:
– Профессор Виллар, а нельзя ли подробнее узнать, с какими целями вы в день трагедии вызывали к себе в кабинет Танцора Шиву?
В глазах Громовержца молнии померкли, заклубилась туча непонимания:
– Еще раз?
Не поленившись, отец Савитри дословно повторил вопрос.
– Но я не вызывал Шиву к себе последние полгода! И в день, как вы выразились, трагедии меня на станции не было! – растерянно выдал наконец Виллар, помешкав с минуту от удивления. – Я отправлялся на Землю и возвратился почти только что!
– Вот те на! – Варуна скроил недоуменную гримасу; с такой же гримасой стояла в стороне и Аури. – А с чьей же голограммой тогда общался Шива?! Он уверен, что это были вы!
– Не имею ни малейшего представления! Вернувшись, я обнаруживаю, что работа стоит, а на станции царит какая-то вакханалия с этим поиском пропавших сотрудников! Почему вы подрядили на эти поиски все группы, профессор?! Разве недостаточно было бы одной-двух?! Впрочем, ладно, я все понял, самодержавная. Торжествуйте, вы дорвались до власти.
Аури тяжело вздохнула и с безнадежностью покачала головой. Для историка Виллара судьба каких-то двух людишек на фоне грандиозного строительства великого настоящего и не менее великого будущего не стоила ничего.
– Тогда нельзя ли нам переговорить с Эрихом-Грегором Шутте? – спросил Варуна.
– Я сам ищу его с момента прилета. Он не прибыл встречать меня, к тому же его не видели уже давно!
Варуна почувствовал, как сердце ёкнуло в груди, а воздух, извернувшись в глотке, едва не вышиб из него кашель. Шутте пропал?!
– Вы отправили кого-нибудь на его поиски? – спросила профессор, склоняя голову к плечу.
– К шуту этого болвана! Меня больше интересует, кто посмел использовать мою голограмму!
– Профессор, – сладенько мурлыкнула Аури и уселась в нишу между живописно свисающих цветочков, – а вам не кажется, что исчезновение вашего соглядатая, который отнюдь не является болваном, а очень даже умен и хитер, подделка голограммы и трагедия в восьмом ангаре могут быть связаны между собой?
– Связаны? – очнулся Виллар. – С какой это стати они связаны?
Да, люди науки иногда так далеко отодвигаются от реальной жизни, что, наступив на грабли, начинают вычерчивать и изучать траекторию полета рукоятки им в лоб и размышлять, как бы так наступить еще раз, но с меньшими потерями. Убрать или обойти препятствие они попросту не догадываются.
Теперь уже пришла очередь Варуны удрученно вздыхать и разводить руками. Но Аури не сдавалась:
– Как я понимаю, от вашего имени кто-то приглашает начальника «наджо» восьмого ангара на встречу в «Альфу». И это в разгар рабочего дня. Шива ожидает вас… то есть, думая, что вас… продолжительное время, в обществе вашего соглядатая…
– Прошу вас, Дэджи, – устало выдал, явно сдаваясь, Виллар, затем уселся где-то у себя в кресло, отчего прямо в воздухе смешно «уселась» и его голограмма в кабинете Аури.
– Хорошо, Жан-Огюстен: в обществе Шутте. Который, точно зная, что вас на «Трийпуре» нет, начинает развлекать сотрудника нелепой болтовней, будто нарочно отводя ему глаза. Отводя от чего – вот это вопрос! Я считаю, что он был в курсе затеянной кем-то аферы.
– А может быть, и в доле, – ввернул Варуна, не сводя глаз с совершенно обмякшего Виллара, до которого наконец начала доходить вся опасность создавшегося положения.
Аури продолжала:
– После странной беседы «ни о чем» с голограммой Танцор возвращается и приступает к работе. Шутте исчезает, и мы в суете из-за случившегося забываем и думать о нем. Вы по-прежнему не видите связи, Жан-Огюстен?
Профессор удрученно дернул плечами. Снова заговорил Варуна, подходя почти вплотную к голограмме:
– В результате этого цикла происходит критический сбой. Сбой, в котором нельзя винить их вайшву, поскольку он сделал все, что должен был, что мог и даже сверх того. Исполнитель застревает внутри танцуемой эпохи, его напарница, пытаясь помочь, гибнет.
– На кой же она полезла туда?! – не удержался Виллар. – Дура-девица!
– Она его жена. И я уверен, что моя жена поступила бы в точности так же, случись со мной подобное!
– Ему не понять, – махнула рукой Аури, – не старайтесь. Это все слюни и сопли, не более, да. В его жесткой науке нет места соплям, его кумиры столь суровы!
– Да ладно вам, – виновато проворчал профессор, – всё я понимаю… забыл просто, что они были женаты…
– Так вот, когда напарница погибла, реинкарнатор не сработал – бокс остался пустым.
– Почему?
– Да в этом-то нет никакой мистики. Ее сознание отсутствует в нашем времени, поэтому устройство не может сдублировать тело, покуда оно никому не нужно. Это грамотное устройство, работает оно правильно. А вот что совершенно непонятно – откуда эти сбои внутри эпохи? Шива жаловался мне на них еще год назад.
Виллар прикрыл лицо ладонью:
– Ваши предположения?
– Есть одно. Я думаю, количество асуров, перебравшихся туда, превысило неведомый нам лимит, и в конце концов случился коллапс. Ведь это только суры возвращаются к себе в инфосферу рано или поздно, а судьба их теней нам толком неизвестна. Когда-то они рассеивались, и мы рапортовали о чисто проделанной работе. Теперь, видимо, нет.
Аури, по-прежнему восседая в нише, качнула ногами в воздухе:
– А как, Варуна, можно объяснить то, что сбои были только у «наджо» в восьмом ангаре? Мы делали проверку – у остальных двенадцати групп все проходило без всяких накладок.
– Вот этого я не знаю. Просто выдвинул рабочую версию… И еще, мне кажется, Шутте как-то узнал об этом и свел счеты с обидевшими его ребятами.
Виллар повел шеей вбок, потом вспомнил, о чем толкует бывший техник, и кивнул, соглашаясь с его доводами.
– Только куда при этом девался он сам? – пробормотала начальница ассистов.
– Хороший вопрос. И еще я очень сильно надеюсь, что нам не придется включать сюда другой мотив…
– Думаете – Агни?.. – в один голос вопросили профессора.
– Будем уповать на то, что Шутте не в курсе. Ведь он – не в курсе, профессор Виллар? – с нажимом уточнил Варуна.
Тот пошевелил бровями, пожевал губами:
– Мне очень хотелось бы думать, что не в курсе. Но кто этих министерских крыс знает.
Варуна сдержал улыбку. Вот как заговорил профессор в отсутствие постоянной слежки! Или просто подыгрывает сейчас им? Мой учитель все же не до конца доверял руководителю «Альфы»: казалось, тот о чем-то догадывается, но ни в какую не хочет говорить правду…
– Так я не понял: Агни тоже погиб или нет? – спросил Виллар.
– Нет. Но когда он не возвратился через час, мои ребята погрузили его тело в анабиоз и приступили к усиленным поискам их с Умой.
– Успешно?
– Пока нет.
– Нужно объявить розыск Шутте, – решила Аури, спрыгивая с ниши. – Куда он денется со станции?..
* * *
– Куда бы он ни девался, девался он хорошо, – завершил историю трехдневной давности Варуна, глядя мне в лицо. – Вот уже третий день, как его ищут по всей «Трийпуре», и пока безрезультатно.
– Мне показалось, вы что-то упустили в вашем рассказе, – сказал я, отвечая ему таким же прямым взглядом.
– В самом деле? Где?
– Вы заговорили про какой-то «другой мотив» и замяли тему, скомкав концовку. Этот «мотив» касался меня?
– Почему ты так решил?
– После этой фразы вы не переставали смотреть на меня.
– А ты наблюдателен. Да, речь шла о тебе. Отчасти о тебе…
Меня как обожгло.
– От меня что-то скрывают?
Варуна и глазом не моргнул:
– Ничего, что могло бы нанести тебе вред, Агни.
– И все же?
Я чувствовал рядом молчание Савитри и Шивы. Кажется, их тоже интересовал ответ. Варуна уже открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг мы все услышали по внутренней связи сигнал: «Обнаружен Шутте!» – и одновременно подскочили в мест.
Кажется, вся станция сбежалась на средний уровень. Сектор «Бета», наиболее заросший кактусовыми плантациями, оказался для бедняги-Шутте непроходимым лабиринтом. Он забрался в такие дебри, из которых так и не смог выйти самостоятельно. Я почему-то ожидал найти его труп, однако Вилларов клоун оказался живым. Хорошо ободранным, заросшим, даже похудевшим с голодухи за четыре дня, с безумно вращающимися глазами, но живым. Когда охранники из «Альфы», работая мачете и секаторами, извлекали его из тупика, Шутте скулил и плакал.
– Разве это Шутте? – привстав на цыпочки, шепнула мне на ухо Савитри.
– А что с ним не так? – шепнул я в ответ, и она слегка отстранилась.
– Всё не так. Я же вижу его иначе, чем вы. Раньше он был другим.
– Какого цвета?
– Не цвета.
– Формы?
– Я не могу тебе объяснить. Я не видела его в цвете. Он просто был не таким, как сейчас. А сейчас, если тебя интересуют его цвет и форма, он серый и плоский.
Его тем временем вывели на освещенную площадку в переходах между коридорами. Иголки торчали из него, как из дикобраза. Шутте бормотал какую-то чушь. Один из закамуфлированных охранников подогнал электрокар, чтобы отвезти соглядатая в центральный сектор, но тут, увидев парня – а тот был дюжим молодцем, – Шутте начал тормозить пятками на ходу и истошно кричать. Охранник спокойно смотрел на него.
– Ты! Ты! Опять ты! – орал клоун, от которого не осталось ничего от прежнего наглого провокатора. – Спрячьте меня, спрячьте! Уберите его от меня! Закройте в клетку! Свяжите! Иначе он всех вас убьет! А-а-а! Не надо! Закройте меня в реинкарнаторе!
– Рехнулся! – вздохнул кто-то рядом с нами.
– Или придуривается… – прожужжал мне в другое ухо Варуна, сильно приглушая голос.
– Нет, с ним в самом деле что-то произошло, – возразила Савитри. – Он изменился.
– Уйди! Изыди! – упираясь в руках сопровождающих, истерил Шутте, вылупившись на высокорослого атлета у электрокара. Охранник лишь усмехнулся и покачал головой.
Тут через толпу пробился профессор Виллар. Расталкивая нас, зевак, он кинулся к своему клоуну:
– Эрих-Грегор! Вы меня узнаете? Господин Шутте, вы узнаете меня? Что же делать… Эрих-Грегор, мы искали вас три дня, где вы были?
– В кустах он отсиживался! – весело молвил кто-то в толпе, и многие засмеялись, хотя в сущности ничего смешного во всем этом не было. Но мы же помним, как нежно любили на «Трийпуре» министерского соглядатая!
– Мне кажется, нам есть о чем поговорить с Эрихом-Грегором Шутте, не так ли? – заглушая гул, раздался звучный голос Дэджи Аури. Ей никого не пришлось расталкивать: ассисты расступались перед начальницей сами, и от лифта до площадки она прошла беспрепятственно, а встретившись со мной взглядом, тепло мне улыбнулась. – Профессор Виллар, не стоит увозить его отсюда. У нас есть к нему вопросы.
– Да вы взгляните, в каком он состоянии! Вы хотите, чтобы меня там… – Виллар вздернул указательный палец и беззвучно подвигал челюстями. – Да?! Вы этого хотите?
Дюжий охранник все еще стоял и, улыбаясь, дожидался решения старших.
– Мне плевать, профессор, – нежно объяснила Аури, разводя руками и манипуляторами. – Понимаете? В чрезвычайной ситуации, которая объявлена на станции, нет привилегированных. Поэтому Шутте пойдет сейчас с нами, – она кивнула в нашу с Варуной, Савитри и Шивой сторону, – и в моем кабинете ответит на несколько интересующих нас вопросов. После этого вы можете забирать его и делать всё, что пожелаете.
Виллар отступил. Детина в камуфляже пожал плечами и уехал на машинке, в которой едва помещался. Охранники, спасшие клоуна от кактусов, без труда развернули свою ношу и направили ее стопы к кабинету Аури. Профессор тем временем подошла ко мне и, взяв за локоть, осторожно, но крепко сжала руку:
– Рада вас видеть, молодой человек!
– Я вас тоже, профессор.
– Идемте, идемте. Эй, народ, ну-ка расступись!
И по свободному коридору между двумя стенками из людей, отошедших к стенкам настоящим, мы зашагали вслед за охраной и Шутте. За нами поплелся Виллар, которому не оставалось больше ничего, кроме этого.
Медиум
В своем кабинете Аури велела охранникам «Альфы» удалиться, а сама усадила обезумевшего Шутте в кресло, где он принялся вытаскивать из себя иголки, которыми был утыкан, будто кукла вуду.
Смерив меня взглядом, профессор Виллар прошел к своему клоуну и сел чуть поодаль.
Шива рассматривал соглядатая и чуть морщился, а Савитри держалась так, словно ей хотелось спрятаться за нашими с Варуной спинами.
– Эрих-Грегор, – произнесла Аури, когда все мы расселись, – вы осознаете, кто вы?
Толстяк отвлекся от своего занятия и вздрогнул, увидев нас:
– Где я?
– Вы у меня в кабинете.
Он почесался:
– А вы кто?
– Так вы помните, кто вы такой, или нет?!
– Конечно, помню, – жалобно мяукнул он, сжимаясь под грозным взглядом руководительницы «Беты».
– Кто вы?
– Я статист четвертой зоны Министерства.
– Постойте, какой статист?!
– Четвертой зоны.
– Курируют безопасность, – подсказал Виллар.
– Я знаю, что такое четвертая зона! – отозвалась Аури, даже не взглянув на коллегу. – Но почему статист? – тут ее осенило: – А сколько вам лет, Эрих?
– Д-двадцать семь.
Старшие переглянулись, а мы с Шивой и Савитри смотрели то на них, то на жалкого Шутте.
– Вы уверены, что двадцать семь? Подумайте, я не тороплю вас!
– Да, уверен! Конечно, уверен!
– Эрих-Грегор, ну вспомните же! – взмолился Виллар, переживавший о том, как будет отчитываться за Шутте перед своим начальством. – Вам сейчас почти пятьдесят четыре!
– Как так?! – соглядатай ощупал физиономию.
Если он и ломал комедию, то делал это мастерски, как положено настоящему лицедею. Но я все же был склонен верить тому, о чем утверждала Савитри, видя в нем теперь кого-то другого.
– Итак, с какой целью и кто вызвал четыре дня назад Танцора Шиву в кабинет профессора Виллара?
– А кто они такие? Ох, постойте! Что же я сижу? Я должен отчитаться перед господином Дэлургом!
С этими словами Шутте прытко вскочил на ноги.
– Стойте, стойте! – Аури с Варуной переловили его и заставили сесть обратно. – Министр Дэлург ушел со своего поста уже восемь лет назад.
– А я, кажется, понимаю! – сообщил вдруг Виллар. – Он почему-то отлично помнит события, случившиеся четверть века назад и не ориентируется в современных реалиях. Он все еще молодой статист в Министерстве, и на «Трийпуру» его командируют только пять лет спустя!
– Странно, почему именно этот период? – задумчиво потерла подбородок Аури.
– Можно я взгляну? – нерешительно предложила Савитри. – Симптомы напоминают инсульт, – и добавила в мой адрес: – Как у бабушки Дениса.
– Посмотри, Савитри, посмотри, – подбодрила ее профессор.
– Тогда мне нужно перевести его в наш сектор, вся аппаратура у меня в медкабинете.
Варуна удивился:
– Но зачем тебе в этом аппаратура, ты же…
– А просто так я понять его не могу, он выглядит странно.
С помощью карауливших у дверей охранников мы переместили Шутте на наш сектор. В кабинете Савитри шута уложили в устройство, отдаленно похожее на реинкарнатор, и док принялась за обследование. Минут через пять она развела руками:
– Нет, это не инсульт. Никаких физиологических повреждений, состояние организма соответствует нормам его возраста.
– Значит, повреждения только психические? – уточнил Виллар, поглядывая, как его компаньон выбирается из цилиндра.
– Пока не могу судить, – отозвалась дочь Варуны. – Приборы отклонений не зафиксировали.
– Сдается мне, обычными методами мы ничего не выясним.
С этими словами сам Варуна подошел к Шутте и, зачем-то оттянув ему нижние веки, заглянул в глаза.
– Что вы предлагаете? – профессор Виллар был начеку.
– Давайте рискнем?
– Что-о-о?!
– Давайте рискнем провести дознание методом группового гипноза?
– Да, я могу быть медиумом, – согласилась Савитри.
– Но обещай мне не переходить грань, ладно?
Савитри пожала плечами. Я понял, о какой грани он толкует, а вот Виллар встревожился не на шутку. Видимо, ему тут же померещились пытки каленым железом или дыба. Окончательно его довел Шива, который, поднявшись, смачно хлопнул в ладоши всеми четырьмя конечностями:
– Ну, приступим помолясь, как говаривал великий гуманист Торквемада! – и, подойдя к Шутте, уселся в подвинутое доком кресло.
Савитри усадила клоуна с другой стороны от себя и взяла их обоих за руки. Помолчав с минуту, она медленно заговорила своим волшебным голосом. Шива не сопротивлялся гипнозу, привычный погружаться в транс за годы общения с «Тандавой» и не боящийся измененных состояний. А вот с Шутте ей пришлось повозиться: он был слишком перепуган происходящим и изодран кактусами. Утомившись обращаться к его разуму и сознанию, док решилась на тот же прием, с помощью которого воззвала сегодня к моей памяти:
– Я обращаюсь к твоему телу, Эрих-Грегор Шутте!..
И Шутте тотчас поддался. Через несколько секунд, которые она отсчитала в обратном порядке, в трансе оказался и он.
– Эрих-Грегор Шутте и Танцор Шива! Вспомните подробно, что произошло четыре дня назад в 12.30 по станционному времени!
Савитри откинулась на спинку своего кресла и приподняла лицо к потолку.
– Я получаю вызов лично от профессора Виллара, – медленно заговорил Шива, касаясь пальцами переносицы. – Он приглашает немедленно подойти к нему. Это происходит во время перерыва между циклами. Я упреждаю об этом команду и отправляюсь в сектор «Альфа»…
Шутте задергался, оставаясь при этом на месте. Савитри пояснила:
– Я вижу Эриха-Грегора. Он подходит к столу и при помощи открытого огня – я не понимаю, что это именно за прибор – разжигает что-то наподобие курильницы. Оно дымится и…
– Ал-тарь… – пробормотал вдруг министерский соглядатай.
– От устройства исходит не очень приятный запах горящего растения, – не услышав его, продолжала Савитри, на лбу ее выступили капельки пота, а щеки покраснели. – Что это за растение, Эрих-Грегор?
– Я не знаю… не помню.
Девушка замерла, будто набираясь сил. Я взглянул на Варуну. Тот хмурился, но останавливать дочь пока не спешил. Хотя я видел, что ей плохо и становится все хуже.
– Я вхожу в кабинет профессора, – вступил со своей партией Танцор. – Что заметил сразу – странный запах, как будто что-то горело, но не прямо в комнате, а если бы натянуло воздухозаборниками издалека. Я оглядываюсь. Кабинет пуст. Тут за большой картиной разъезжаются створки двери, и из этого смежного помещения выходит Шутте.
– Запах усиливается? – проговорила Савитри.
– Да, запах становится сильнее.
– Я вижу, как Эрих-Грегор подходит к Шиве, – док покрепче вцепилась в руку дергавшегося Шутте. Он напоминал спящую собаку, которой снится погоня. – Шива что-то говорит ему…
– Я спрашиваю, где профессор Виллар. Шутте отвечает, что профессор задерживается, но вот-вот подойдет, нужно лишь подождать. Этот тип говорит без остановки, как будто задался целью заставить меня смеяться, но добивается противоположного. Я с трудом подавляю в себе раздражение.
– Спустя пятнадцать минут что-то начинает происходить… – Савитри примолкла, потом вдруг вздрогнула всем телом: – Не вижу, но я их чувствую! Прости и помилуй, да их множество!
– Кого?! – вскрикнули мы все, кто не был в трансе.
– Сотни, тысячи нитей! Они плывут в дыму курильницы, тянутся в Шиве, проникают в него, а он ничего не замечает!
– Что за нити? – переглянулись Варуна и Аури. – Что это за нити, Савитри?
– Я не могу понять. Я их только ощущаю. Они разрозненны, но, кажется, представляют собой что-то живое. Не одушевленное, но живое. И очень, очень отвратительное… Затем Эрих-Грегор выходит. Я начинаю слышать жуткую музыку, – она закричала и часто задышала, словно распятая между погруженными в транс мужчинами, но контакт рук не прервала, сдержалась. – Она ужасна, кто мог выдумать такой кошмарный мотив?! – отдышавшись, Савитри отерла пот с щек о плечи. – Шутте снова разжигает уже почти погасшую курильницу, а потом достает из стола профессора информационный кристалл… активирует голограмму…
Кажется, в этот раз вскрикнул и я. Шумно выдохнула Аури. Виллар как-то сжался. Только Варуна сделал жест, без слов гласивший: «Это я и подозревал!»
– Когда этот недоумок наконец убрался в смежную комнату, профессор Виллар включил свою голограмму и извинился за то, что вынудил ждать. После этого он начинает расспрашивать меня о том, как было бы лучше сыграть покушение Чандрагупты Второго на своего старшего брата с целью получения монаршей власти на севере Индии. Из комнаты снова выбирается этот клоун и начинает нести чушь, временами перебивая профессора. Но тот не обращает на него внимания. Я отвечаю, но чем дальше, тем больше осознаю, что мы попросту теряем время. В конце концов, с какой стати в подобных обсуждениях должны участвовать «наджо» – и даже не вайшва, а Исполнитель-Танцор?!
– Нити продолжают плыть, ложась на дым. Я чувствую, как они ускоряют свое течение… Шива и лжепрофессор продолжают о чем-то говорить. Я сейчас слышу только эту ужасную музыку… – Савитри снова утерла пот, склоняя голову то к одному плечу, то к другому и проводя щекой по ткани комбинезона.
Снова Шива:
– В конце концов я намекаю профессору, что лучше бы ему обсудить этот вопрос с подчиненными профессора Аури и с нею самой. Виллар соглашается и отпускает меня. Я ухожу к своему кару.
– Выждав немного, Шутте идет вслед за Шивой. Я все еще чувствую присутствие этих нитей и приглушенную музыку. Шива уезжает, Эрих-Грегор бросается к лифтам и чуть позже него оказывается в нашем секторе. Мы уже начали цикл в Гаване, и Шутте останавливается у двери нашего ангара. Шива, что ты ощущал все это время? Вспомни в деталях!
– Ничего особенного. Впрочем, одна странность все же была. Я никак не мог избавиться от злости. Обычно я отхожу очень быстро, но в тот раз готов был вернуться и избить этого клоуна. Очень жалел, что не съездил ему по морде у Виллара. А потом мы начали цикл в Гаване…
– Я продолжаю видеть Шутте. Он все еще у нашего ангара, – Савитри всхлипнула и покачнулась в кресле. – Вот он начинает озираться, чего-то пугается и мчится по коридорам. Как результат, он теряется, попадает в заросли в одном из тупиков и застревает там на четыре дня. Я продолжаю чувствовать нити, даже сидя в вимане вместе с вращающимся в «Тандаве» Шивой… Ах! Вот! Вот только что! Эти ощущения пропали! Система дает сигнал, что Танцоры достигли противоположного берега темпорального тоннеля… Я… приказываю вам, Эрих-Грегор Шутте и Шива: на счет «пять» вы проснетесь здесь и сейчас. Один…
Шива вернулся на несколько секунд раньше Шутте и первым делом спросил:
– Я не бранился?
По лицу Савитри текли струйки пота, а безжизненные обычно глаза лихорадочно светились.
– Остановись! – крикнул ей Варуна.
Она неловко, снопом, завалилась вбок. Мы подхватили ее почти одновременно – я и учитель.
– Всё! Хватит! Довольно! Стоп! – он похлопал дочь по щекам.
Савитри дернула ресницами, зрачки закатились, и она потеряла сознание.
– Отнеси ее в каюту и посмотри, чтобы с ней все было нормально, – велел Варуна, сгружая девушку мне на руки. – Как договаривались.
Я кивнул и торопливо понес ее по коридору в секцию жилых помещений. Мне хотелось поскорее вернуться и узнать, какова разгадка. Но в то же время меня тревожило состояние дока: вот уже второй раз я стал свидетелем того, что бывает при форсировании мозговой деятельности у Савитри. Она перенапряглась, хотя сложность задачи была средняя. И представлять не хочу, что может случиться, если она подключит всю мощь…
В каюте я уложил ее на кровать и укрыл пледом до подбородка. Кожа ее лица, смуглая от природы, теперь приобрела неестественную бледность и покрылась мраморными прожилками, как будто истончала до состояния кальки.
– Воды, – приказал я роботу-СБО, а сам, послушав, бьется ли сердце девушки – оно билось очень слабо, – принялся через плед растирать ее плечи, руки, туловище, ноги, чтобы разогнать кровь по жилам и согреть.
Это дало нужный эффект: веки задрожали, она снова всхлипнула, начиная приходить в себя.
– Выпей! – я приподнял Савитри с подушки, поддержав под лопатки, и напоил из принесенного роботом стакана. – Какая ты ледяная…
Она лишь что-то промычала, бессмысленно водя зрачками из стороны в сторону. Я стал растирать ей ладони, следя, как уплотняется, теряя прозрачность, кожа на лице, как обретает прежний цвет. Постепенно вернулся легкий загар и даже румянец, а под моими пальцами ощутимо затрепыхался пульс. Высвободив одну руку, Савитри осторожно, на ощупь, дотянулась до моего лица и стала касаться лба, носа, щек, губ. Тогда я поймал ее кисть и поцеловал в сплетение голубоватых венок на запястье. Девушка замерла, прислушиваясь к чему-то.
– Тебе лучше? – спросил я, снова пряча ее слабые руки под плед – согреваться дальше.
Она разлепила спекшиеся даже после выпитой воды губы и едва слышно ответила вопросом на вопрос:
– Ты ведь уйдешь, огонек, если я скажу «да»?
На самом деле я теперь разрывался на две части. Мне хотелось быть одновременно и там, и здесь.
Чтобы не врать, поскольку точного ответа не знал сам, я поцеловал ее, и на этот раз в губы, но так же невесомо, как в запястье. И, может быть, прибавил ей тем самым сил: Савитри выдернула руки из-под пледа. Ухватив меня за плечи, приподнялась и прижала свои губы к моим так чувственно, что мое недавнее намерение сломя голову лететь за разгадкой померкло, зато всколыхнулись совсем другие помыслы. Самое главное, что я наконец понял: именно этого, именно ее мне не хватало последние два года. Озарило, как откровение.
– Если не хочешь видеть мои мертвые глаза, – прошептала она, – погаси свет.
– Я хочу видеть тебя всю, – ответил я.
Не знаю, сколько прошло времени. Нас никто не беспокоил, не вызывал, и мы немного выпали из этой реальности. И глаза ее не были мертвыми: я смотрел в них в самые упоительные мгновения нашей близости, и там, на глубине, на самом дне дымчатых зрачков, сиял таинственный огонек, похожий на далекий маяк, к которому меня звали…
Потом я, положив голову ей на грудь, слушал тяжелый и частый перестук сердца, а она стала рассказывать о том, о чем не успел поведать в суматохе Варуна, и сердце постепенно выровняло ритм:
– Когда мы начали наблюдение за тобой в том приморском городке, все маркер-маяки сошлись, разместившись в форме дуги. Ты был еще совсем маленьким.
Наверное, я никогда не привыкну, что Дениса называют мной. Наверное, как и мне-Денису будет трудно вспоминать о себе на «Трийпуре»…
– Не ты один заметил маркеры, но нас это не беспокоило: люди твоей эпохи уже давно нашли для себя объяснение, что это такое. Мы поочередно переносили себя в сознание тех, кто играл ключевые роли в жизни Дениса. Мой отец к тому времени уже был на станции. Он и предложил в качестве одной из лучших кандидатур в ангелы-хранители Денисову бабушку. Мы знали, что у нее вскоре случится инсульт и она станет ходячим овощем, а потом умрет. Долго отсматривали линии вероятностей, не нарушит ли чего ее затянувшаяся жизнь, и насколько мы могли это сделать, выяснили, что нет. Мы поддерживали в ней жизнь и постоянно провоцировали мозговую деятельность, оттого все чаще у нее случались периоды просветления. Бабушка Дениса своим существованием давала нам простор для импровизации. Мы не боялись вызвать подозрения: что возьмешь с больного человека? Он имеет право на неограниченные причуды.
Как же мне не хотелось возвращаться в тот дикий, чужой, полный бессмысленной злобы мир! Даже ради того, чтобы спасти Уму. Но я знал, что придется, и я сам буду первым, кто заставит меня это сделать.
– В «Неоновой барракуде» я допустила просчет: слишком рано решила передвинуть маркер. Спешка до добра не довела. Я не заметила внезапного и незапланированного конфликта с асура-ятта. Такое ощущение, что события переиграли на ходу, и переиграли их не мы. Похожая ситуация была в том цикле с Фиделем и подосланной убийцей, в то время как его должны были не застрелить, а отравить. Переигрывать мы не могли: мы танцуем эту вашу эпоху набело, без черновиков. В этом и заключаются частые просчеты. Партия получается очень сложной. В общем, драка в ночном клубе все-таки состоялась. Так за Дениса зацепилась одна из теней Стяжателя. Как и многое, что ятта делают обычно, повеления Тараки они выполняют скорее на инстинкте.
– Как, ты говоришь, его зовут?
– Он сам себя так зовет. Таракой Трансцендентным.
– Он что, руководитель религиозной секты?
– Можно сказать и так. Религиозной секты монетопоклонников. Самой многочисленной секты на планете, – горько усмехнулась Савитри. – Сам понимаешь, персонаж он влиятельный, с огромными связями, подобраться к нему практически невозможно. Скорее ты пожмешь руку Папе Римскому в Ватикане, чем прорвешься к Тараке.
