Текст книги "Пари с будущим (СИ)"
Автор книги: Сергей Гомонов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)
Небесное Таро
Я улизнул в медицинский сектор, едва понял, что проснувшиеся в превосходном настроении и здравии «наджо» намерены продолжать ломать вчерашнюю комедию. Мне же стало до озноба интересно, раздобыла что-нибудь Савитри о картах или нет, поэтому я во всеуслышание объявил Шиве, будто помираю с похмелья и пойду попрошу что-нибудь из медикаментов.
Док пребывала в затруднении. Уже вторую половину часа она пыталась пробиться к общей информации «Трийпуры», но стоило только ввести названия этих четырех карт, как ее выкидывало обратно.
– Что-то нечисто с этими картами, – пожаловалась она, выбираясь из кресла. – Не бывает такого, любой запрос обрабатывается. Кроме этого. Попробуй – может, у тебя выйдет лучше?
– Так, давай попытаюсь, – я запрыгнул в кресло вместо нее, и сидение тут же приобрело нужный размер и форму, подстраиваясь под мое телосложение и рост. – Значит, Шут, Луна, Колесо Фор…
– Суд и Колесо Фортуны! – поправила Савитри, усаживаясь рядом.
– Да, точно, последовательность вполне может иметь значение…
Сначала, сделав запрос, я очутился в темноте, потом ничего не произошло: снова открыл глаза в кресле для виртуалки.
– Что-то делаем не так… Ты не перестаралась с экранированием кабинета?
– Нет. Можешь проверить.
Я проверил. Она слегка обиделась из-за этого, но я должен был так сделать, и тут не до тонкостей отношений. Защита была средней. Наши попытки никто извне при этом не гасил. Скорее всего, мы сами неправильно формулировали запрос по картам. Но должны быть варианты: ты называешь слово, тебе предлагается синонимический ряд. А здесь – глухо. И происходящее еще больше утвердило меня в мысли, что за этим что-то кроется и перед нами ребус.
– Хорошо, давай подумаем, ведь наверняка есть у этих карт другие названия? – я снял сенсорник и переместился на ту сторону, с которой сидела Савитри.
– Агни, я не имею ни малейшего представления о Таро.
– О Небесном Таро… – вдруг вспомнилось мне.
– Что?
– Ничего-ничего. Это такой шар из тысяч пазлов, в них намешаны всевозможные символы, составляющие бесконечное число комбинаций. Мне это привиделось, когда вы с Шивой выводили меня из анабиоза…
– Может быть, не привиделось?
– Может быть. Я уже не могу быть уверен ни в чем. Ладно, так мы ничего не добьемся. Пойду поспрашиваю наших картежников – вдруг они посоветуют что-нибудь вразумительное… Идешь со мной?
– Нет, пожалуй. Знаешь, лучше быть, чем слыть.
Я понял ее. Да, наша так называемая пьянка – зрелище не для впечатлительных натур. Бедная Савитри до сих пор не могла прийти в себя. И наверняка страшно переживала за отца.
Шива и говорить не стал со мной насчет карт: он в них смыслил ровно столько же, сколько мы с доком. Указал на наших картежников, которые продолжали резаться в преферанс колодой Таро. Я подглядел в веер одного из них, но логики этой чудовищной новой игры так и не понял.
– Слушай, – пристал я к координатору двенадцатой группы, и он искоса поглядел на меня, отворачивая на всякий случай карты.
– Чего тебе? – буркнул вайшва: наверное, проигрывал и был не в духе.
– Вот названия четырех карт, – я показал ему бумажку с почерком Савитри, где она аккуратно записала четыре пиктограммы. – Есть у какой-нибудь из них альтернативные?
– Ну да. Еще «Колесо Судьбы» иногда говорят. Луна – Сумерки. А у Шута их вообще куча: и Дурень, и Безумец, но официальное – Дух Эфира.
– Как? – я почувствовал, как сердце затрепетало; сам ничего еще не понял, но что-то внутри меня опередило разум и восторжествовало: след взят!
– Дух Эфира.
– Девушки! – повернулся я к прекрасной половине Исполнителей. – Поцелуйте его кто-нибудь! Спасибо тебе!
Я пожал парню руку и хлопнул его по плечу, а девчонки без лишних вопросов окружили картежников. Дальнейшее осталось за спиной – я бегом ринулся в кабинет Савитри.
– Все заново! – на ходу крикнул я ей и запрыгнул в кресло.
– Узнал?
– Надеюсь, да!
На новый запрос, начинавшийся со словосочетания «Дух Эфира» система отреагировала не так, как прежде: символ вспыхнул и высветился в пустом черном пространстве. Следом я получил пакет информации о карте, и в памяти запечатлелась лишь одна характеристика: «Вы идете по дороге, свернуть с которой не удастся. Вас ведет по ней судьба. Во всех других старших арканах речь идет о зависимости вашего настоящего и будущего от вашей же воли, но нулевой аркан Духа Эфира – олицетворение кармической предопределенности». Безумный Шут брел по бревну, перекинутому через пропасть, и я видел его, движущегося из бесконечности в бесконечность. Глаза его были завязаны, а злая собака, тенью бегущая позади, все время кусала за пятки, отсекая путь к отступлению, и несчастный даже не мог указать твари на ее место.
Затем символ Шута погас, и наступило ожидание. Тогда я ввел пиктограмму «Луна» и был презрительно вышвырнут вон.
– Савитри, это какой-то код, пароль! – сказал я доку, которая внимательно следила за происходящим, сидя рядом со мной. – Значит, не Луна, а Сумерки.
– О чем ты?
– Второе название.
Последовательный набор «Дух Эфира» и «Сумерки» выдал уже начало цепочки взаимосвязей: «Аркан Сумерки – это блуждание твоей души без дороги, без понимания того, куда на самом деле бредет человек. Карта также говорит о твоих способностях к постижению тайных знаний». И я видел унылый ночной пейзаж запустения, освещенный луною. Где-то вдалеке выл волк, а там, над пропастью, шагал Шут со своей собакой…
На Суде я споткнулся снова. Карта замерла, словно дожидаясь от меня каких-то действий. Но она и не пропадала. Мне к тому времени уже надоел повтор одной и той же информации по первым двум арканам, и я, поскрипывая зубами, старался не выразиться в присутствии Савитри дурным словом.
– Ты уверен, что Виллар указал тебе именно Суд? – спросила она.
– Да, и…
Тут я отчетливо вспомнил тот миг. Профессор слегка вращал кистью руки!
Дух Эфира – Сумерки – Суд. Карта замирает, и я одним ударом переворачиваю этот пазл в пустоте. Она бешено вращается и повисает рисунком вниз. Тут же вспышка, картинка в виртуалке оживает…
Из могил на погосте полезли тени. Их было множество, их было не остановить. «Перевернутая карта Суд говорит об ухудшении ситуации, а не о возрождении к новой жизни. Она требует решительных шагов. Человек должен прекратить осуждать себя и суметь перевернуть карту обратно!»
Теперь в цепочке было уже три движущихся взаимопроникающих картинки. Все эти манипуляции почему-то так утомили меня, что я едва двигал руками.
Колесо Фортуны пожелало сделаться Колесом Судьбы. Я не возражал.
На вершине вертящегося на одном и том же месте колеса показывал мастерство эквилибристики танцор-Сфинкс. Само колесо вращала бешеная белка с выпученными глазами и растопыренными ушами, бестолково несущаяся в никуда. Изредка с одной стороны на устройство взбегал человек с головой собаки, телосложение и одежда его поразительно напоминали того безумца, что ковылял над пропастью, а голова – ту собаку, что не давала ему житья. И когда кинокефал взбегал к танцующему Сфинксу, от Сфинкса вниз, с другой стороны колеса, в страхе сбегала неведомая тень, черное чудовище-дракон – Тифон. Они никак не могли встретиться, псоглавый и человекоящер. «Аркан указывает на рутину, предвестницу скорых перемен. Он намекает, что если ты однажды взлетел, это не означает, что не можешь снова упасть вниз».
Картинки перетасовались, удвоились – каждая обрела свою перевернутую противоположность, отразившись в воде океана. Потом словно магнитом их притянуло друг к другу. Они обрели форму жезлов и, с лязгом столкнувшись над водной поверхностью, вспыхнули огненным шаром. И вот внутри шара я различил жертвенную жаровню на постаменте, в которую летели восемь пламенных жезлов[19]19
Характеристика карты «Восьмерка жезлов» – в Примечаниях.
[Закрыть]. Это была единственная карта, каким-то чудом образовавшаяся в результате смешения изученных арканов. Мне почудился в ней скрытый ответ.
– Есть результаты? – прозвучал тихий голос Савитри.
– Да. Тут появилась новая карта, но я не понимаю, что с нею делать… – ответил я из виртуальности.
– А ее можно вертеть?
– Алтарь? – я протянул руку к жаровне, и карта словно подвинулась ближе.
Коснувшись постамента, на котором стоял жертвенник, а осторожно взял его за угол и попытался провернуть слева направо. Алтарь поддался. Еще раз. И вот прямо в центре одной из поверхностей куба-основания стал виден глубоко вдавленный оттиск ладони.
– Если что, будь готова извлечь меня отсюда, – попросил я дока, ощутил прикосновение ее пальцев к плечу и решительно вложил свою ладонь в углубление.
Моя рука совпала с оттиском полностью. Тело пронзила мгновенная боль, но я успел подумать, что если закричу, Савитри прервет сеанс. И поэтому сжал челюсти до хруста, но стерпел.
В виртуале меня швырнуло вперед и вниз, и все это произошло в полной темноте и пустоте.
Тут я осознаю, что стою перед незнакомым мужчиной весьма преклонного возраста, он смотрит на меня, щурясь, потому что за спиной у меня солнце, оно слепит старика, и блеклые глаза его слезятся.
– Вы пунктуальны, – заговорил незнакомец, а я на мгновение оглянулся, чтобы понять, где я нахожусь.
Позади меня было большое окно, в которое светило перевалившее далеко за полдень солнце на фоне чистого голубого неба, а ветки дерева, растущего у здания, едва дотягивались до нашего этажа своими самыми молодыми побегами. Светло-зеленая мелкая листва на них трепетала от слабого ветра.
– Мы на Земле? – снова оборачиваясь к собеседнику, спросил я.
– Конечно, – он сделал знак отойти в простенок между окнами и приложил к глазам платок. – Простите. Да, я на Земле. Министр Мназон, к вашим услугам.
По этим фразам я понял, что нахожусь перед министром в виде голографической проекции, поэтому никакой тени от меня не падает, а солнечные лучи, беспрепятственно проходя сквозь изображение, слепили Мназона.
– Я должен вам кое-что передать. Но взять это сможете только вы сам. Пойдите сюда, господин Агни.
Министр коснулся браслета, и передо мной выросло что-то наподобие голографической арки. Она переливалась семью цветами. Я посмотрел на старика.
– Просто пройдите сквозь нее, – подсказал он.
Сделав это, я почувствовал покалывания в своем настоящем теле, которым до этого момента по привычке считал проекционное и заметил различия только теперь, осознав некоторую свою раздвоенность.
– Когда вернетесь, считаете полученную информацию. Доступ к ней есть только у вас.
– Министр, «Трийпура» захвачена…
– Да, я знаю, – вздохнул он. – Я и сам нынче нахожусь под арестом, и лишь благодаря организованному вами тайному каналу вы сейчас здесь, иначе наш контакт был бы невозможен.
– Вы под арестом?
– Да. Министерство захвачено, как и ваша станция.
– Почему военные взбунтовались?
– Это не военные. В большинстве своем это асура-ятты. Стяжатель находится на «Трийпуре». Он долгое время пребывал в теле одного из министерских людей, но совсем недавно оставил его.
– Это был Эрих-Грегор Шутте?
– Да.
– И вы знали об этом?
– Я – нет. Те же, кого он внедрил к нам и кто затем внедрил Шутте на «Трийпуру» – безусловно. Возвращайтесь, Агни. Возвращайтесь и ознакомьтесь с информацией.
– Эту информацию вам подбросил Виллар?
– Нет, эту информацию «подбросили» мне вы сами. Прощайте.
* * *
– Что дальше? – спросила Савитри, едва я очнулся.
– Шутте был носителем для Стяжателя.
Она замерла, переваривая услышанное.
– Тогда понятно, – сказала в итоге. – И где он теперь?
– Здесь, Савитри. Где-то здесь, среди нас, на станции. Сейчас мне нужно как-то добраться до информации, которую внедрили в мою проекцию.
– Информацию передали через голограмму?
– Да.
Она одобрительно хмыкнула, но ничего не сказала.
Я обратился к своему инфокристаллу, но он не выдавал никаких оповещений о новых данных. Вот славно! Теперь я обладатель информации, к которой даже не знаю, как подступиться!
– Савитри, я могу попросить тебя об одной вещи? Только ты должна дать мне слово, что не будешь слишком при этом разгоняться…
– Гипноз?
– Да. Но ты просто погрузи меня в него – и все. И если заметишь что-то подозрительное – тут же буди.
– Ладно.
Она была так собранна и серьезна, и я подумал, что надо бы как-то ее отвлечь от нехороших мыслей.
– Мы вытащим Варуну, – сказал я ей. – Министр сказал, что эту информацию каким-то образом подбросил ему я сам. Такого не может быть, но все-таки вдруг кто-то сделал это от моего имени, и она всем нам поможет выпутаться?
Савитри напряглась. Когда я попробовал обнять ее, она вдруг сжалась и отстранилась.
– Ты что?
– Министр сказал, что это сделал ты сам. Передал информацию. Самому себе… – медленно заговорила она. – Именно так действует Стяжатель…
Она прижала руку к губам, и я увидел, что запястье ее покрылось гусиной кожей, а в глазах, снова оживших, стынет ужас.
Тут до меня дошло.
– Ты думаешь, что я Стя… ты думаешь, что я асура, который… Но подумай сама…
А если она права? Если я всего лишь носитель этой мрази и сам до поры не подозреваю о собственной сущности? Савитри говорила, что в центре груди у меня пустота – а она не видит двух вещей: белого цвета и отсутствия всех возможных цветов… Я носитель асуры, который выбивает всех соперников, беспрепятственно перемещаясь по всей исторической реальности? Шутте переправил его мне пять дней назад через Шиву, и я стал тенью? Всё сходилось. Мысли метались, и среди них мелькали самые страшные – о том, что смогу сделать я, бесправный по сути человечишко, болванка, чтобы избавить их всех от присутствия Стяжателя, и в силах ли я буду сделать это с собой… Но если меня не станет, он всего лишь переберется в другого, для него это не препятствие…
И тут я услышал тихий голос. Да-да, я услышал прямо в своей воспаленной голове тихий голос, который не был, совершенно точно не был моими собственными мыслями:
– Может быть, ты уже прекратишь истерику, и вы начнете гипноз?
Голос отрезвил меня. Наверное, это был Стяжатель, и впервые за все это время он решил себя выдать.
– Я хочу узнать всю правду, – сказал я Савитри. – Какой бы она ни оказалась. Зафиксируй меня накрепко в кресле, а если заметишь что-то подозрительное – беги и блокируй кабинет. Блокируй намертво, на все уровни. Только не убей, это опасно.
– Я не смогу тебя убить, – ответила она, сутулясь, и повела рукой в сторону кресла. – Садись.
Кресло сжало меня в своих объятиях: Савитри активировала все фиксирующие устройства, предусмотренные конструкцией.
– Я начинаю.
Она заговорила, и я поплыл по волнам ее интонаций, не вслушиваясь в слова. Стало вдруг так же светло и радостно, как во время перехода в «Тандаве». «Мир – это иллюзия, иллюзия, иллюзия…» – звучал монотонный напев.
* * *
…Я должен догнать его! Если в этот мир попадет он, всё кончится катастрофой!
И я несся сквозь нестерпимое физическое пространство, сжигая последние силы. Непривычная среда ела меня, а извергам все нипочем.
Я тогда не знал еще названия этому полному препятствий пространству, состоявшему из упорядоченных структур и создававшему формы. Моя цель была все ближе, я ломился к ней, не разбирая пути.
Вот наконец он на расстоянии одного рывка. Мы сцепляемся, и я, подавляя его волю сетью своей энергии, осознаю, как же тяжело мне будет двигаться в обратном направлении, да еще и не одному…
Что же вы творите, жители грубого мира?!
Мой антипод верещит и выбивается. Он уже столько распланировал, что я захлебнулся информацией, случайно выдернув ее клок из него. Он будет играть на парадоксальности и иллюзорности этой вселенной. Он изогнет пространство и время, чтобы проникать в нужные ему места и эпохи…
Поблизости оказывается несколько местных обитателей. Если бы хоть один обладал развитыми возможностями управлять огнем, моя задача была бы решена сейчас же. Но…
Прочитав мои намерения, изверг неожиданно рассеял свою сущность – он приберег на этот случай резервных сил, – и я, вымотавшийся, не удержал его в сетке. Собравшись воедино, он… пропал.
Люди метались, они не видели и не слышали меня и не могли видеть или слышать, но поняли, что произошло что-то серьезное. Серьезное и плохое.
Я вышел за пределы пространства с препятствиями. Здесь, во всяком случае, пусто, тихо и можно разобраться с информацией. Изверг отметился в районе стратосферы нашей планеты и ушел вниз. Я примерно представлял, чего он добивается, но теперь он наверняка сменит прежний план, отбросив известные мне сведения и выдумав что-то новое.
У меня нет выбора. Я должен сделать так, как не делал еще ни один ади. Если я хочу остановить свою тень, то должен действовать так же, как по своему обычаю действует изверг. Только в этом случае мне удастся взять след. Для этого надо отследить переплетения нитей судеб трех миллиардов людей. Из них – пятисот миллионов еще не родившихся. И при этом есть шанс, что я найду того, чьей оболочкой воспользуется изверг, чтобы спрятаться от меня. Что там шанс – это моя обязанность. Иначе…
Я создал свое подпространство и ушел в него думать. Если я обзаведусь телом, то утрачу почти все свои нынешние возможности, зато кое-что и обрету. Ади не может слишком долго терпеть мир грубых форм, зато это может человек. Люди никогда не слышат ади, но если сильно постараться, то можно заставить услышать себя, будучи человеком. И, наконец, сделать что-то с извергом во плоти я смогу лишь в том случае, если и сам обзаведусь плотью. Но только не так, как это делает он!
А вот и тень…
…По коридору одной из наземных построек двигался коренастый молодой человек. Он имел какое-то поручение и спешил. Но вдруг некая тень, налетев, сбила его с ног… и исчезла. Поднимаясь с пола, мужчина встряхивал головой и непонятливо озирался…
Тень и ее носителя я нашел. Сосредоточился на лабиринтах его будущего пути, на связях с другими людьми, разрывах с другими людьми. Все было зыбко и изменчиво. Он вмешается в законы времени, и все станет нестойким, ненадежным: время будет то нестерпимо тянуться, то мчаться со скоростью мысли…
А вот и тот, кто нужен мне!
Нет, нет, это, конечно же, не он. Это его будущие родители. Он еще даже и не стал «им», до этого события шестьдесят земных суток, а уж до самого главного и первого свершения в своей жизни – и подавно где-то двести пятьдесят. Что ж, я подожду. Это хорошее убежище, ведь изверг ни на миг не забудет о том, что я ищу его. Агрессивная среда не повредит мне во время моего ожидания. Я потерплю, мальчик. Я постараюсь помочь вам всем, Агни. Слышишь? Да-да, Агни, ты будешь единственным, кто услышит голоса ади. Ты будешь мной, а я буду тобой, мой мальчик Агни, и я стану беречь тебя, как ты бережешь меня. Мы что-нибудь придумаем, Агни, мы найдем способ отвести беду от твоих глупых сородичей. Не грусти, когда-нибудь у нас появится случай поговорить – тогда, когда ты научишься слушать пропавшего ади!
* * *
– Савитри!
Она отшатнулась в недоумении, ведь я по собственному почину вышел из сомнамбулического состояния. Теперь мне было так легко, что я забыл о фиксаторах кресла и попытался встать:
– Ты все слышала? Я говорил это вслух?
– Да.
Она зажмурилась. Губы ее вдруг задрожали. Плача, она освобождала меня от пут одной рукой, а другой вытирала лицо.
– Ну что ты плачешь?
Савитри отмахнулась.
В голове было пусто и звонко. Я совершенно не представлял, что делать дальше, но сейчас меня это не беспокоило. Так чувствуешь себя в дурмане легкого опьянения. Это была эйфория, о которой мне так много рассказывали в былые времена.
– Идем, – сказала док, выплакавшись. – Идем к Шиве.
Это имя мгновенно отрезвило меня. Шива умеет быть убедительным даже на расстоянии.
Возвращение
– Значит, Стяжатель тогда прибегнул к какому-то фокусу, чтобы через меня пробраться в прошлое? – внимательно выслушав мой рассказ, уточнил Танцор.
– Да и фокус был несложный. Мы пользуемся диметилсульфоксидом в качестве химической защиты от извергов, а здесь изверг нанес ответный удар – намесил каких-то трав, чтобы расширить ваши с Шутте сознания: его – чтобы он свободно выпустил подселенца, твое – чтобы ты не заметил, как принял его же.
– «Каких-то трав»! – воскликнул Шива, всплескивая всеми руками разом. – О чем ты говоришь! Я узнал бы практически любое психоактивное вещество растительного происхождения по запаху!
– И их смесь – тоже? – уточнила Савитри, присевшая на столик в моей каюте, куда удалились мы втроем, прямо как в былые времена, только теперь без бедной нашей Умы. – Наверняка он знал, с кем имеет дело, и обставил все с большой осторожностью: курильница была в другом помещении, контакт с этим неизвестным веществом был слабым, но продолжительным, в смесь добавлено растение, перебивающее основной запах…
Он не стал спорить. Тем более что последствия были налицо.
– Он просто ассимилировался с тобой на информационном уровне, – завершил я, хотя для меня и для суры это вещество также оставалось тайной. – Поэтому выявить отклонения при обычном медицинском осмотре было бы невозможно. Наверное, я почуял неладное просто потому, что…
Шива и Савитри улыбнулись.
– Как прикажете теперь к вам обращаться, светлейший? – с иронией отозвался Танцор. – Ади? Почтенный?
Я почувствовал уже знакомый светящийся ветерок, но уже в себе самом. «Мой» сура рассмеялся им в ответ.
– Нам нужно действовать, Шива. В конце концов, Ума все еще там!
– Не можем же мы вечно изображать гулянку! – вставила док, поддержав мой аргумент.
– Н-да… Не можем… Но какие у нас перспективы… А перспективы у нас никудышные.
Сейчас было особенно заметно, как осунулся и потемнел лицом Танцор и какие круги под опухшими глазами у Савитри. Будто кто-то хлопнул в ладоши и черной магией состарил близких мне людей лет на десять.
– Если мы не дадим внятного ответа в ближайшие сутки, – Шива в упор смотрел на меня, – они сделают следующий ход. Ты догадываешься, Агни, что это будет за ход с их стороны?
Я кивнул и высказал вслух то, что еще со вчерашнего дня, когда началась вся эта инсценировка, вертелось в голове:
– Убить они никого не могут: реинкарнатор под нашим контролем. Это все равно, что просто передать пленников нам в руки.
– Так.
– Поэтому они, скорее всего, прибегнут к более страшному способу убеждения, – я посмотрел на Савитри, понимая, что произношу жуткие слова, и чувствуя, как переворачивается ее душа под непроницаемой оболочкой наигранного спокойствия.
– Так, – снова согласился Шива. – Шантаж с применением пыток на заложниках.
Док сжала кулаки, но не проронила ни звука. Но я видел, как дрожит завиток волос у нее за ухом и пульсирует венка на шее. А Шива поднялся, и глаза его почернели, как чернеет море перед штормом:
– У нас несколько часов на решение.
Я растер ладони, делая вид, будто разглядываю их с пристальным вниманием, потом поднял голову:
– У тебя есть предположения, кто из наших, – я кивнул в сторону ангаров, где «наджо» продолжали имитацию оргий, – сдаст позиции первым?
– Не предположения – уверенность. Как бы цинично ни было об этом говорить, – Шива отвернулся. – Сначала они устанут, затем засомневаются. Потом начнут разговаривать с остальными, постепенно уверенность исчезнет во многих. Для этого асурам даже не нужно будет вселяться в их тела. Это просто человеческая психология…
– Я не верю, – прошептала Савитри, глядя в никуда. – Наши не могут. Никто из наших не может…
– Могут! – вдруг со злой улыбкой резко повернулся к ней Танцор. – Ты плохо знаешь нашу историю, диди[20]20
Диди – в Индии обращение к молодой женщине или к сестре.
[Закрыть]? Или мало знакома с людьми?
– Подождите, – попросил я их, поскольку мне не хотелось отвлекаться на ненужный спор. – У нас времени впритык…
– Хорошо, тогда кто, по-вашему, будет этим первым предателем? – отступила Савитри.
– Эсмайл, – буркнул Шива.
Это был тот самый картежник, которого я отдал сегодня на зацеловку танцовщицам после его гениальных подсказок. Эсмайл, техник-координатор двенадцатой группы… Я прислушался к себе и не нашел возражений. Сура, та часть меня, о которой я узнал, которую пробудил и которая всё еще была мне в новинку, молчал. Кажется, это мудрое и загадочное существо может проникать глубже в пучину событий, чем человеческий разум. Вспомнился мимолетный облик Эсмайла, неосознанное движение, когда он закрывал от меня свои карты, недоверчиво приподнятое его плечо… Жесты говорят больше, чем тот отросток без костей, который предпочтительнее держать за зубами.
– Мы можем спрогнозировать будущее и отпустить их заранее, не доводя «до грани фола», – предложил я Шиве. – Отправить в сектор «Альфа» якобы в парламентерских целях, они останутся там…
– Всех не спрогнозируешь, – он был настроен совсем уж пессимистично. – Когда нам начнут транслировать то, что они будут делать с Варуной и профессором Аури, я даже за себя сомневаюсь, Агни. А они не остановятся, и ждать нам нужно именно этого!
Савитри прикусила губу.
– Значит, наша задача – сделать что-то такое, что собьет их программу, – сказал я. – Сделать обманный ход на опережение, пока они еще не слишком понимают нашу тактику.
– А ты сам-то ее понимаешь? – пробормотала Савитри. – Устроили тут…
– Устроили всё правильно, – перебил ее Шива. – Но постепенно они привыкнут к раздражителю. Тут нужно или огорошивать их бесконечно, или… Так что за обманный ход? – воззрился он на меня.
– Мы дадим согласие на продолжение работы.
– Ты думаешь, что в этом случае папу Варуну и профессора нам вернут?
– Нет, конечно. Но и пытать их не станут. А мы тем временем действительно начнем выполнять циклы.
– Под прицелом баллист, – развел руками и манипуляторами Шива. – Чего мы добьемся? Вернуться за Умой они тебе не позволят.
– Почему ты так считаешь?
– Они не подпустят проводника и его тень к коридору, ведущему в ту эпоху.
Мне стало любопытно, как долго еще он будет глупить. Сдерживая улыбку, я уточнил:
– И что за беда? Ну, и не пустят они какого-то проводника, что с того? Зачем он так уж нужен, этот гипотетический сура?
– Ты забыл, что бывает при переходе без помощи проводника?
– А кто тебе сказал, что переход будет осуществляться без него?
Вы когда-нибудь наблюдали за человеком, которого постепенно озаряет догадка? Смотрели ему в глаза, сдерживая смех и пытаясь не выдать решение головоломки до последнего мига? Вот так и я смотрел в проясняющиеся глаза Шивы, покуда он не вскричал:
– Громы и молнии им всем в печень! Без проводника! – он хорошо ткнул кулаком мне в поддых. – Ха-ха-ха! Один-ноль в твою пользу!
– Зови его просто – ади, – пошутил я, и «моему» суре, кажется, эта шутка пришлась по вкусу: мне на минутку стало веселее и легче. – Да, в нашем случае сгожусь и я. Поэтому, Шива, мы откроем четырнадцатый коридор. В стороне от всех. На свой страх и риск, конечно.
– А как замаскировать лишний виман?
– Вимана не нужно. Нужно будет только перетащить из «Беты» и обустроить дополнительный координационный пульт. Мы выйдем через стационарную «Тандаву»… если эти бабуины не разнесли их вдребезги все до одной… Я проведу Савитри на тот берег и установлю маяки по обе стороны. А еще для техников подставной группы нам будут нужны ассисты Аури.
Шива покривился:
– О, нет!.. Я ни за что не вручу им наши жизни! Только не эти тупые «беты»!
– От «омеги» слышу, – на пороге моей каюты возникла Тэа. – Мой брат – самовлюбленный шовинист, который незаслуженно возомнил себя «альфа-самцом». Не понимаю, как тебя столько терпела Ума! Так вот, – обращаясь уже к нам с Савитри, она даже сменила тон, – у меня есть несколько очень смышленых знакомых техников из «Беты». Пожалуй, я поручусь за них: это мои хорошие приятели.
– А как ты нас услышала? – удивился Шива, проглотив ее остроту.
– Ну, возможно, я просто подсунула тебе в карман съёмный кристалл со своего коммуникатора? – она завела голубые глаза к потолку и притворно вздохнула.
– Это к вопросу о том, почему никому нельзя доверять, – демонстративно указав на сестру всеми четырьмя руками, сообщил нам Танцор. – В древности она траванула бы родного братца какой-нибудь цикутой и потом вот так же невинно моргала бы глазками…
* * *
Савитри с боем уговорила Шиву выспаться. Все четверо суток, ныряя вслед за нами с Умой, они не смыкали глаз и постоянно вкалывали себе допинги, чтобы не спать, а теперь пришло время расплаты.
– Зомби! Ты похож на зомби! – ругалась док, беря его руку и нащупывая пульс. – Если бы ты мог увидеть себя так, как вижу я…
– Вот ты на себя и посмотри сначала!
– Я выспалась.
– Да и я вчера отрубился на гулянке! – перечил ей Танцор.
– Да, да, как будто там можно было выспаться, да еще сидя! – подпевала доку Тэа. – Пока мы всё будем готовить к запуску – иди и спи!
– Агни, изолируй от меня этих безумных тёток! – возопил тогда Шива и отступил вглубь каюты, ко мне, занимающемуся рабочей экипировкой.
Наконец-то водрузив на себя манипуляторы, я застегнулся и подошел к нему вплотную. Приятель был и выше, и старше меня, но в тот момент я почувствовал, что имею право ему указывать.
– Шива, кровать вон там, Сорбонну ты знаешь, если что будет нужно – обращайся к ней. Через восемь часов мы тебя разбудим.
Танцор сдался.
– А ты ее хорошо перепрограммировал? – с опаской осведомился он, разглядывая отключенную СБО.
– Если для тебя актуально, могу восстановить всё, как было благодаря вам, – припомнив их совместный розыгрыш, я не удержался от подкола.
Шива криво усмехнулся, освобождаясь от дополнительных конечностей и комбинезона. Выходя вслед за девушками, я успел увидеть лишь, как он ничком бросился на мою кровать.
* * *
Я сам вызвал на связь профессора Виллара. Пока наши и «бетовцы» сооружали четырнадцатое, скрытое, рабочее место в нашем ангаре, меня вдруг неотвратимо потянуло поговорить с руководителем «старших братьев».
Он не удивился, лишь слегка вздернул лохматую бровь, внимательно прислушиваясь к словам. Это из-за бровей он всегда казался угрюмым и сердитым, но сейчас я увидел на его лице усталость едва ли меньшую, чем у Шивы и Савитри. Мне даже стало совестно: пока я эти четыре дня продрых в анабиозе, все они на станции работали, не смыкая глаз. И, наверное, даже Виллар.
– Мы возобновляем работу, профессор, – сказал ему я. – Но мне хотелось бы узнать о судьбе вайшвы Варуны и профессора Аури.
– Назначьте координаты, я приду голограммой, – ненастойчиво и даже несколько равнодушно попросил он.
Предположив, что профессору лучше известно, как и что делать в создавшихся условиях, я открыл ему доступ к озеру-бассейну нашего сектора. Здесь с одной стороны из проулков выпирали постоянно подрезаемые заросли кактусов, с другой – безмятежно простиралась водная гладь, да еще и специальная система все время распыляла аэрозоль с диметилсульфоксидом в составе, из-за которого в коридорах постоянно витал едва уловимый запах чеснока. Пусть те, кто пасет Виллара, любуются милыми их сердцу реалиями.
