Текст книги "Атаман"

Автор книги: Сергей Мильшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– А что тут думать? – Николай упер ладонь в коленку, – сейчас пойдем да проверим этих загадочных.

– Ну, а если они просто так сидят, ждут кого-то, – не согласился Смирнов, – что тогда ты им предъявлять будешь.

– Во что, – Самогон выставил здоровенный кулак с наколкой в уголке «ВДВ».

Жук, волнуясь, сел, потом поднялся, прошелся по комнате, остановился у двери.

– Спокойно, казаки. Уже все делается, – он оттянул левый рукав полувера, – через двадцать минут начнется.

– Что начнется? – не понял Митрич.

– Пока вы шли, я кое-что придумал. – Атаман уселся на краешек стула. – Сейчас Степан – сын и с ним Тишков Семён из Павловки будут небольшое представление устраивать.

Казаки, не перебивая, слушали.

– В общем, я решил, что надо этих наблюдателей, если они там есть, как-то из машины выманить. Семён подойдет к ним, притворится пьяным и немного подмочит им репутацию, в смысле, колесо. Думаю, могут купиться.

Митрич хмыкнул:

– Могут. Вполне. А тут мы их в оборот и возьмем.

Николай, довольный планом, улыбнулся. Володя покачал головой.

– А по-моему рано их брать. Достаточно рассмотреть будет кто такие. Опять же, я повторяюсь, что им предъявлять?

– Не торопись, Володя, – Атаман задумчиво постучал ладонью по ноге. И вдруг поднял руку, – пожалуй, мы немного рискнем, – он выхватил телефон из кармана, – секундочку.

Никита Егорович быстро выбрал из списка «набранных» абонента. Тот сразу же взял трубку.

– Степан, как у вас? – выслушал ответ и продолжил, – попробуйте вызвать этих из машины на скандал. Пусть пошумят. Не переживайте, мы рядом будем. Ну, все, можете уже начинать, мы тоже готовы. Только осторожнее, пожалуйста, на рожон не лезьте. – Он отключил трубку. – Так, казаки, готовьтесь – патрулем пойдете. Если там кто есть, заберем их от греха подальше в наше КПЗ. Пусть ночку посидят, а там видно будет. Может, с утра к Гуталиеву наведаемся, поспрошаем, как ему вывернуться удалось.

Казаки уже спешили к выходу.

На удивление все прошло как по-писаному. Только у машины раздались разгорячённые голоса, Митрич уверенно дернул калитку и вышел со двора в сопровождении двух «дружинников». Атаман остался ожидать своей очереди за воротами. Шум голосов какое-то время нарастал, он услышал приблатненное: «Ну ты чо, пацан, нюх обморозил?» Потом громкое Митрича: «А ну стоять, гарны хлопцы. Что это у тебя в руке? А ну покаж». Атаман выждал еще секунд пятнадцать и выскочил из калитки. Оказавшись на улице, он одернул себя и дальше пошел, хоть и быстро, но не сломя голову. Самогон уже скручивал руку одному, наверное, самому ретивому, прижав того лицом к капоту машины. Второй – здоровенный амбал с бритой головой, из славян – растерянно оглядывался на своего выгнувшегося и мычащего что-то невразумительное спутника. С двух сторон к нему приближались Смирнов и Митрич. Позади него спокойно ожидали развязки Семён и Степан. Передние дверцы «жигуленка» были распахнуты, из-за одной из них, загородившей амбала до пояса, Никита Егорович не видел его ладоней. Вдруг амбал поднял правую руку и выставил в сторону Митрича нож. Тут же развернулся и направил его на Смирнова.

– Стоять, суки, – прохрипел он, спиной наступая на парней.

Парни, похоже, тоже растерялись и шагнули назад. Володя Смирнов развел руки в стороны, словно пытаясь его поймать, и начал потихоньку наступать на амбала. С другого боку то же самое проделал Алексей Митрич. Самогон продолжал крепко держать первого задержанного, тот дергался, обещая всех пристрелить, прирезать и утопить в Лабе одновременно. Николай не обращал на его слова внимания, лишь крепче выкручивал кисть и тревожно поглядывал в сторону казаков. Атаман стремительно приближался. На глаза попался булыжник – кто-то из соседей обкладывал клумбу. Никита Егорович быстро подхватил камень. До машины оставалось шагов десять, он, не сближаясь, прицелился и метнул булыжник в голову амбала. Булыжник, будто пущенное из пращи ядро, просвистел мимо носа бритоголового. Тот дернул головой и вздрогнул. Этого мгновения хватило Митричу и Смирнову, чтобы броситься вперед и выбить нож из руки бандита. Митрич тут же повалил здоровяка на землю и заломал руку.

– Вяжи их, – Никита Егорович уже подбегал, вытягивая на ходу ремень из брюк. Он кинул его Самогону, и сам, наступив коленкой на спину первому бандиту, накрепко зажал ладонями его запястья. Николай ловко намотал на руки ремень и стянул его. Вдвоем они поставили задержанного на ноги. Тот тихо матерился.

– Ну, суки, капец вам, – он зло прищурился, – вы не знаете, кого связали…

Самогон коротко и молча ткнул ему под дых. Он загнулся, хватая ртом воздух.

– Скоро расскажешь, и мы все узнаем.

Тем временем Митрич с помощью Смирнова подняли второго бандита. Тот ошарашенно молчал и только оглядывался по сторонам, словно надеялся на помощь. Но помогать ему было некому.

– Грузите в машину, – распорядился Атаман, – Алексей, Николай, отвезете этих в колонну. Можете начинать допрашивать. Я сейчас подъеду. А вы, парни, молодцы! – он обернулся к молчаливо стоящим в сторонке Тишкову и сыну, – спасибо вам. Без вас бы мы не справились.

Ребята счастливо улыбнулись.

Самогон закинул своего охнувшего «крестника» на заднее сиденье «Жигулей». Сверху Митрич аккуратно затолкал коленкой второго. Стукнули дверцы. За руль «трофейной» машины уселся Митрич и сразу дал по газам.

– Вы сейчас куда? – Николай Егорович открыл дверь «Нивы».

Ребята переглянулись.

– Я обратно, на конюшню, – отозвался Степан.

– Ну и я туда же, – Семён Тишков улыбнулся, – коней дальше чистить будем.

Атаман вспомнил, что не закрыл дверь в доме.

– Садитесь пока, подвезу, – и убежал во двор.

Николай Егорович закинул парней на конюшню, но сам выходить не стал, решив заехать сначала за женой и дочкой и лично доставить их домой. Перед домом Веры Петровны на лавочке лузгал семечки Юра Гойда. Увидев машину Атамана, он выбросил кожуру в траву и вытер ладонь о штанину. Никита Егорович выбрался из «Нивы», поздоровался.

– Ну, как тут, тихо?

– Тихо, Егорыч. Никого не мае.

– Ну, ладно. Спасибо, что подежурил. Можешь идти, я своих сам заберу.

– Что там с машиной, кто такие, выяснили?

– Выяснили. Залетные какие-то. Сейчас у нас в КПЗ сидят. Завтра разбираться будем.

– Ну, тогда я пошлепал?

– До завтра.

– До завтра.

Атаман поднялся по крепким, ни разу не скрипнувшим ступенькам крыльца. Петровна, несмотря на то, что жила одна, о доме своем заботилась, как и другой мужик не справился бы. Он постучался, дождался «Войдите» и толкнул дверь. Они сидели на кухне, которая фактически продолжала коридор. Вера, увидев мужа, обрадовалась, улыбаясь, поднялась навстречу, но в глазах читалось беспокойство. Дочка Настя подбежала и прижалась к отцу. И сразу затараторила:

– Папа, представляешь, а мне Васька сегодня старинную деревянную куклу подарил, говорит, такие казаки раньше делали, – она задрала голову, – пап, правда делали, или он все врет? Не знаешь?

– Правда делали, не врет Васька. – Он погладил дочку по голове. – Вечер добрый, Вера Петровна. Пойдем, Вера, домой, все нормально.

Вера Петровна тоже поднялась из-за стола, где женщины чаевничали.

– Что там, Никита Егорович? Сказывают, у тебя там сложности?

Атаман приобнял прижавшуюся к нему Настю:

– Уже нет сложностей. Все решили. Сидят пару хлопцев бандитского вида у нас в КПЗ и каются Митричу, я так думаю, во всех грехах, начиная с детского сада.

– Что за бандиты, зачем приезжали? Разобрались? – Вера взяла прислушивающуюся к разговору взрослых Настю за руку и медленно пошла к выходу.

– Разобрались. Не наши, из города. Хату присматривали, какую ограбить. Вот у нас и застряли – дом соседский им приглянулся. Решили, раз два этажа, значит, есть, что брать. Так что никаких сложностей. Завтра поучим их маленько да передадим милиции. Пусть она с ними вошкается.

– Слава Богу, что так все обошлось, – Вера Петровна перекрестилась, – сколько же этой швали-то поразвелось нынче.

– И не говорите, Вера Петровна. Ну, ничего, мы их ряды проредим. – Уже в дверях он остановился, – благодарю, Петровна, что моих присмотрела.

– Да не за что. Всегда помочь рада.

– Всего хорошего, Петровна.

– И вам всего хорошего.

Атаман усадил своих в «Ниву» и взял направление к дому. Помаленьку супруга успокоилась, и, когда машина остановилась у родной калитки, разговор уже шел о том, что приготовить на ужин.

На все дела у него ушло около часа, и когда он снова подъехал к шлагбауму автоколонны, рабочий день уже закончился. В конторе еще горел свет, и Атаман направился туда. Дверь в его кабинет была распахнута, оттуда раздавались сдержанные голоса. Выделялся бас Митрича, его перебивал скороговоркой Виктор Викторович. Атаман вошел, казаки сдержанно кивнули. Никита Егорович ответил на приветствие, кинул кепку на стол, но куртку снимать не стал – задерживаться здесь в его планы не входило, и прошел к своему стулу. Помимо Митрича и Калашникова в кабинете находился и Василий Иванович Куров. Он стоял у стола начальника и рассматривал макет Казачьего поста – творчество Сеньки Василюка.

– Ну, что нового?

Василий Иванович оторвался от разглядывания макета и присел на стул у стенки.

– Молчат, как партизаны. – Виктор Викторович подскочил и встал напротив стола, размахивая руками. – Я предлагаю не откладывать дело на завтра. Вытрясти из них всю информацию прямо сейчас, пока они тепленькие и еще ничего не сообразили. Плетка у Митрича есть.

Атаман повернулся к насупленно молчавшему Митричу:

– А ты, Алексей, что, не согласен?

– Я-то как раз согласен. Вон, – он кивнул в сторону Курова, – Иваныч не согласен.

Василий Иванович, не торопясь, поднялся.

– Да. Не согласен. Мы что, архаровцы какие, чтобы без суда и следствия лупить первых встречных? Надо же разобраться сначала. А еще лучше милицию пригласить. Им по должностям положено – вот пусть и разбираются: кто такие? чего у нас делают?

– Да ты что, Иваныч. Да милиция твоя их отпустит сразу и все. Мы же их фактически незаконно задержали. Прав-то у казаков задерживать нет. Потому что общественная организация. Это у них, у бандюг, все права: и резать нас, и стрелять, а мы единственное, что можем, это когда уже убили, при последнем издыхании трубку снять и милицию вызвать. Поскольку до тех пор, пока на тебя нападения не произошло, преступления нет. А то, что они вооруженные, – он повернулся к Атаману и сбавил напор, – кстати, под сиденьем «жигуленка» обрез нашли. Так вот это все ерунда для милиции. Максимум, что им грозит, это «хранение оружия». Да и то после нашего самоуправства их любой адвокат отмажет. Скажут: подкинули. А то, что они собирались Егорыча грохнуть или покалечить на худой конец, так это мелочи… Прав я или нет, Егорыч?

Атаман хмыкнул:

– К сожалению, прав на все сто. Так что здесь я полностью на стороне казаков, Иваныч. Извини, но ты не прав.

Куров прошелся по кабинету:

– Может, и не прав. А, может, и прав. Дискутировать сейчас смысла нет. Все равно вы сделаете, как решили. Но милицию, в смысле, участкового нашего, пригласить все равно бы не помешало.

– Пригласим. Завтра. – Митрич многообещающе глянул на Курова из-под густых бровей.

Никита Егорович поднялся и сжал в кулаке кепку:

– Ну, что, казаки, пошли разбираться с говнюками. Леша, нагайка далеко?

– Не далеко, – он поднял куртку, кинутую рядом на сиденье, и вытащил из внутреннего кармана нагайку.

– Отлично. Иваныч, ты с нами?

Василий Иванович задумался. Виктор Викторович потянул его за рукав:

– Пошли, не ломайся.

– Да я не ломаюсь, – сдался Василий Иванович и пошел за Калашниковым.

– Ну и добре. Давайте в цех. Там пусто и лавка есть. Викторович, один приведешь первого, или помощь нужна.

– Не. е, – протянул Калашников, – один боюсь. Леха, давай со мной.

– Иду. – Митрич привычно склонил голову в низком для него проеме.

Казаки вышли из конторы и разбрелись в разные стороны.

Фонари будут гореть

Как казаки и ожидали, против нагайки приезжие гастролеры продержались недолго. Первого привели амбала, с него и начали. Миртич и Калашников толкнули презрительно щурившегося бандита к лавке:

– Ложись, красавчик.

Тот нахраписто оглянулся:

– Вы кого толкаете, мудаки?

Виктор Викторович развеселился.

– Нет, ну какой придурок? – он сильней толкнул его в живот и тот сел на лавку.

Митрич молчком повалил дернувшегося бандита и навалился ему на плечи, придерживая:

– Витя, смени меня.

Калашников подскочил и сел сверху на морщинистый загривок амбала. Тот охнул и заверещал:

– Вы что, делаете, падлы?!

За его ноги схватился скривившийся Василий Иванович и с силой придавил. Атаман, не брезгуя, подтянул к мясистой шее бандита кофту вместе с майкой и одним движением стянул штаны до колен. Он остался в узких плавках. Митрич любовно распустил нагайку.

– А ну-ка, поглядим, что ты за фрукт, – тугой свист нагайки оборвался плаксивым воплем.

Трех ударов хватило, чтобы молодой крепкий мужик, рыдая навзрыд, запросил пощады. Немного растерявшиеся казаки отпустили амбала. Алексей, задумчиво разглядывая наложенные на спину мясистые «швы», свернул нагайку. Тот сел, вытирая отнюдь не скупые слезы ладошкой. Атаман обошел лавку и остановился напротив:

– Вопросы такие. Кого высматривали? Кто послал? С какой целью?

Митрич будто невзначай присел рядом и уложил нагайку на колени. Амбал с опаской покосился на свитый из жилок старинный кнут.

– Ну, что молчим? Или повторить? – Алексей взялся за ручку орудия наказания.

– Нет, ты что? Все скажу, – он глотнул слезы и испуганно уставился на Атамана, – спрашивайте.

– Итак, кого высматривали?

Амбал вытер сопли ладошкой:

– Тебя высматривали. Надо было тебя увезти куда-нибудь в укромное место и там проучить хорошенько. Без спешки.

– Хорошенько, это как? – Василий Иванович сзади поставил ногу на лавку и облокотился на нее.

Амбал повернул голову, чтобы увидеть, кто его спрашивает.

– Ну, – он отвел глаза в угол ангара, – там как пойдет. Он нас не ограничивал. Покалечим, так покалечим. А прибьем, так тоже неплохо.

– Нормальное дело, – Митрич поерзал.

– Погоди, – остановил его Жук, – кто не ограничивал?

Бандит пожал плечом:

– Да кто его знает, цыган какой-то. Нашел нас через главного нашего в районе. Заплатил пять «штук» сразу, еще столько же потом обещал. Как дело сделаем. – Он поднял жалобный взгляд, – а что вы со мной делать будете? Мы же ничего не сделали.

Виктор Викторович хмыкнул:

– Не сделали. Это просто мы вам не дали.

– Ты тут овечкой не прикидывайся, – Митрич не удержался и треснул его по загривку.

Амбал втянул голову в плечи.

– Приехали откуда? – Никита Егорович продолжил допрос.

Бандит поднял полный робкой надежды взгляд.

– Мы из района. У нашего шефа рынок там, ну и так по мелочам по станицам кое-что.

– А вы что делаете?

– Охрана мы его.

– Сидел?

– Так, по малолетке.

– Ну, так сядешь по-взрослому. – Атаман выпрямился.

– Алексей, давайте этого в КПЗ. А второго сюда. А ты, Василий Иванович, вызывай участкового. Не надо до завтра тянуть. Оформлять будем.

Казаки кивнули и молча устремились к выходу. Амбал, опасливо оглядываясь на казаков, спешно шагал впереди. Руки ему уже не связывали.

К Гуталиеву собрались на следующий день с утра. Бойцов наркоконтроля решили не привлекать. Хватит и участкового. Обещал подъехать Камарин. Правда, попросил его не ждать и начинать акцию по мере готовности, поскольку не знал, во сколько сможет вырваться. У него утренняя планерка проходила и по выходным.

Вчерашних бандитов рано утром отправили в район. Для этого Журавлев вызвал оттуда «воронок». Бандиты выходили из КПЗ понурые и тихие. Знакомство с нагайкой Митрича явно не прошло для них бесследно.

Была суббота. Капал мелкий нудный дождь. Голые деревья, заборы, стены домов покрылись мелкой водяной пылью, которая стекала тонкой капиллярной сетью, почти незаметно, но лужи у стволов, оград и стенок скапливались полные и широкие. Срочных дел на работе не намечалось, и Атаман объявил сбор у ворот дома Гаркуши, который жил метрах в пятистах от цыганской усадьбы, достаточно далеко, чтобы тот ничего не заподозрил.

Завтракали вместе с женой. Та поднялась вместе с супругом, чтобы потом не садиться за стол одной. Кофе пили в тишине. Мысли тревожили и его и ее, но не совпадали. Потому и молчали.

– Ты Ивана давно видел последний раз? – наконец прервала Вера затянувшуюся паузу.

Никита Егорович отставил чашку, вытер губы салфеткой и только тогда ответил:

– Неделю назад, он сегодня возвращается с заездки.

Вера подперла щеку кулаком:

– Увидишь, скажи, чтобы зашел. Скажи, не буду я ему ничего про его Светку говорить.

Никита Егорович поднялся и подошел к шкафчику с одеждой:

– Скажу. Но только не знаю, подействует на него что-нибудь. Он вообще слушать последнее время ничего не хочет.

– Скажи, мать соскучилась. Пусть уж приходят, с ней, с этой… Не чужие же, сердце болит за него.

– Ладно, – Атаман натянул кепку и вышел во двор.

Не торопясь, подчиняясь до автоматизма доведенным движениям, почти не замечая, что делает, вывел машину из гаража. Хмурясь и иногда шепотом что-то бормоча под нос, завел «Ниву» и выехал на улицу. И даже не заметил, что забыл, пожалуй, первый раз за много лет закрыть за собой ворота.

Он выехал с запасом времени и потому не спешил. «Нива» легко покачивалась на знакомых рытвинах, заполненных водой. У магазина снизил скорость, бездумно разглядывая народ, выходящий и входящий в его двери. И вдруг что-то екнуло в груди. Он нажал на тормоз и заглушил двигатель. По тротуару удалялась от него Света – подруга сына. Без головного убора, по мнению Жука, слишком худая. Мокрый потемневший волос падал на тонкую спину. Света шла как-то не твердо, словно в перевалочку. Атаман пригляделся.

«Ба, а ведь эта женщина, похоже, на сносях». Он решительно выскочил из машины и быстро нагнал ее:

– Света, погоди.

Она оглянулась. Узнала Атамана, слегка смутилась. Никите Егоровичу понравилось ее смущение.

– Домой идешь?

– Домой, – кивнула она.

– Пойдем подвезу. Пока дойдешь, промокнешь вся.

Она сжала губы.

– Не надо, я и сама дойду.

Никита Егорович без церемоний взял ее за руку и буквально с силой потянул за собой.

– Сама она пойдет. Тут два километра, наверное. Вымокнешь, – ворчал он, увлекая уже несопротивлявшуюся Свету к машине, – садись. – Заметив, что она опять колеблется, он слегка прикрикнул. – Садись, и без разговоров. Иван сегодня приедет, а ты в каком виде его встречать будешь? С соплями и температурой?

– Ну, хорошо, – согласилась она и аккуратно присела на сиденье.

Атаман завел двигатель и глянул на часы. Если по-быстрому, он вполне успевал к Гаркуше.

– В магазин что ли ходила? – спросил Жук, когда они немного отъехали, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– В магазин, – она с легким любопытством глянула на него, – а Вы знаете, где я живу?

– Я в станице всех знаю, кто, где живет. По должности положено.

– Это по какой должности?

– По казачьей. Атаману все про всех известно…

– Так уж и все?

– Ну, это я, конечно, загнул малость. Но все-таки не совсем.

Атаман завернул у небольшого скромного домика под шиферной крышей.

– Спасибо, – женщина с трудом открыла дверцу.

– Не за что, – он тоже вышел из салона.

Она остановилась, неловко перебирая ручки пакета с продуктами.

– Ты это, Ивану передай. В общем, мать его навестить зовет. Пусть придет, ладно?

– Я передам.

– Ну. И… того, – он коротко глянул на ее чуть-чуть выпирающий живот.

Она поймала его взгляд и смущенно склонила голову.

– В общем, вдвоем приходите. Или нет, втроем, конечно, с сыном. Что это я? – теперь пришла очередь смутиться Атаману.

– Ладно, я передам. До свидания, – Света повернулась к калитке.

Атаман быстро заскочил в «Ниву». Повернул ключ и тихо улыбнулся. На душе у него было светло.

Толпу казаков Атаман заметил еще при подъезде к улице. Рядом со двором рядком выстроились легковушки. Казаки дружно оглянулись на подъезжающую Ниву. Атаман припарковался за «жигуленком» Гаркуши и легко выскочил из салона.

– Ну, ты, Егорыч, прямо как швейцарские часы, – встретил его улыбающийся Виктор Викторович, – в нуль-нуль подъехал.

Здесь собрались пятеро одетых по форме казаков: Алексей Митрич, Василий Иванович Куров, Виктор Викторович Калашников, Николай Самогон, Михаил Гаркуша плюс участковый.

Атаман поздоровался со всеми по очереди. Последним подошел участковый Журавлев. Атаман одобрительно кивнул участковому, который был при форме и кобуре на поясе.

– Никита Егорович, – Журавлев оглянулся на казаков, – Вы там смотрите уже, чтобы без самоуправства. А то ведь даже если что найдем – опять выпустят. Сколько же его раз сажать будем.

– А пока не прекратит грязным делом заниматься, – Атаман потер косточки кулаков, – сколько раз они его будут выпускать, столько же раз мы его будем сажать. Тебе что трудно с нами до «уважаемого» человека прогуляться?

Журавлев отвернулся:

– Да нет, не трудно. Но я же не один в милиции. У меня начальство есть.

– Я же тебе сказал, что не дадим с голоду помереть. Значит, не дрейфь, лейтенант.

Никита Егорович выделил взглядом Василия Ивановича и подозвал кивком головы:

– Иваныч, давай организовывай. Двинулись.

Василий Иванович с готовностью обернулся, но командовать не пришлось – казаки услышали Атамана и уже сами подходили к нему. Никита Егорович поправил кепку.

– Вперед, казаки. По коням! – и сам пошел первым. Рядом пристроился участковый.

Уже при подходе к усадьбе Гуталиева Атамана посетило ощущение дежавю. Вот только недавно врывались к нему во двор, и опять те же самые действия. На этот раз казаков ожидало несколько сюрпризов. Во-первых, цыган сменил калитку – вместо старой деревянной на петлях висела высокая металлическая. И, во-вторых, Виктор Викторович углядел на столбе ворот мини-камеру. За ними наблюдали. Гуталиев явно сделал выводы после их первого визита. Ну что ж, неожиданным визит казаков уже не будет, но это не повод, чтобы его отменить.

Атаман толкнул дверь – заперта и крепко. Никита Егорович кулаком с силой забарабанил в железную калитку. Не услышать было не возможно. Во дворе определенно кто-то находился. Казаки четко услышали, как забегали легкие ноги, вероятно, детские, стукнула невидимая щеколда, скорей всего на внутренней калитке, ведущей в огород, кто-то громко цыкнул, призывая к тишине, и … все стихло. Атаман потер покрасневшую тыльную часть кулака и поднял вторую руку. И тут в глубине двора раздался нарочито недовольный голос пожилой женщины:

– Ну, кто там еще? Чего надо?

Атаман опустил занесенную руку.

– Открывай, казаки пришли.

– Опять казаки. Уже ж приходили. Чего ходите, чего ищете? Нету у нас ничего, – голос ворчал, но приближался.

Наконец, звякнул откидываемый засов, и дверь распахнулась. Старая цыганка в выцветшем платке, строго уставилась на казаков.

– Ну, чего надо?

– Хозяин дома?

– Ну, дома. Спит.

Услышав, что хотел, Атаман не стал тратить время на переговоры. Плечом мягко, но настойчиво оттер ее от прохода и быстро вошел во двор. Казаки решительно последовали за ним. Двор оказался пуст. Но шторки в окне коттеджа кое-где слегка колыхались.

– Вы чего наглеете? – цыганка попыталась восстановить контроль над ситуацией.

Атаман сделал вид, что не слышит ее:

– Так, казаки, рассредоточились. Вы сюда уже пару раз заходили, так что знаете, что делать. Алексей, пошли со мной. – Атаман и для себя не смог бы объяснить, что в этот момент толкнуло его заглянуть первым делом за дом, в огород.

Он открыл невысокую калитку, миновал длинную стену дома и остановился перед огородом, заросшим пожелтевшим бурьяном. Все, как в прошлый раз. Митрич встал рядом, вопросительно поглядывая на Атамана.

– Где смотреть будем, в сарае?

Никита Егорович засунул руки под ремень форменной куртки и осмотрелся. Что-то тревожило его. Незаметное, как чужой недобрый взгляд в спину. Он даже оглянулся. Но вокруг никого не было. Стекала мокреть по кирпичной стенке. Мелкий дождь посыпал пылью густую переросшую траву в огороде, еле заметную тропинку, уводящую в заросли. Никита Егорович удивленно хмыкнул.

– Зачем здесь тропинка? Куда ей ходить? – Он высвободил руки из-под ремня и молча сделал несколько широких шагов. На пути попалась перевернутая проржавевшая консервная банка. Никита Егорович пнул ее. Банка улетела в бурьян. На комке травы под ней лежали несколько крохотных пакетиков с белым порошком.

– Вот тебе и на, – Митрич потянулся пятерней к затылку.

Камарин приехал в сопровождении двух сотрудников. Атаман успел звонком застать его в кабинете, и тот прихватил специалистов. Оставив участкового и сотрудников наркоконтроля оформлять задержание, Камарин отвел Жука в сторону.

– Ну, поздравляю еще раз, – он разглядывал ссутулившегося Гуталиева с завязанными руками за спиной, который, похоже, уже начал привыкать к такому положению. Во всяком случае, не возмущался и сидел тихо. Он не поднимал головы и лишь односложно отвечал на вопросы милиционера. Когда Гуталиева вывели из дома, он попытался наброситься с кулаками на самого невысокого и узкоплечего из казаков – Калашникова. И просчитался. Виктор Викторович одним коротким ударом в челюсть свалил цыгана с ног. А там уже и другие казаки подоспели.

– Да не за что. Теперь ваша задача – упрятать этого татя за решетку. Да желательно, чтобы больше не вышел.

– Думаю, теперь получится. На его главного защитника Цикаряна вчера прокуратура дело открыла. Он пока под подпиской о невыезде. Но, наверняка, ненадолго. Похоже, в этот раз влип он серьезно.

– Дай-то Бог. То-то цыган такой тихий сидит. Не угрожает.

– Ему теперь самому бы до суда дожить. Покровитель в таких свидетелях не нуждается.

К Атаману приблизился Митрич, стряхивая капли сырости с нагайки.

– Егорыч, пороть будем?

Жук оглянулся на понурого цыгана:

– Пожалуй, не стоит. Толку не мае, а шуму против нас на весь край поднимется. И адвокаты опять же.

– Как скажешь, – Алексей не смог скрыть легкое разочарование.

Потирая ушибленные косточки кулаков, подошел Виктор Викторович. Рядом с ним держались Гаркуша, Василий Иванович и Николай Самогон.

– Слышь, Егорыч, – Калашников оглянулся на товарищей, – тут предложение поступило.

Никита Егорович расслабился и улыбнулся:

– Ну, что за предложение?

– Тут уже все равно делать нечего. А я на Лабенке место с вечера прикормил. Как вы насчет рыбалки?

Василий Иванович поддержал:

– Давно ведь собираемся уже. И все что-то не получается.

Гаркуша выбрался вперед:

– У меня снасти готовы. В машине лежат. Всем хватит.

– Заедем за Осановым. Его с собой возьмем. Он обещал истории разные порассказывать, – Самогон вопросительно глянул на начальника наркоконтроля.

Атаман повернулся к Камарину:

– Ты как, Станислав Юрьевич? Не против рыбалки?

Камарин заколебался:

– Так днем клев разве будет? Да еще и в такую погоду?

Михаил Гаркуша выставил вперед ладошки, отмеряя сантиметров тридцать воздуха.

– Больших шибко не обещаю, но вот таких, – он прицелился глазом и чуть уменьшил расстояние между ладошками, – карасей гарантирую.

Камарин усмехнулся.

– Ну, если только таких… то я не против.

Атаман пристукнул его по плечу.

– Вот и славно. Тогда давайте собираться. Журавлев, – он окликнул поднявшего голову участкового, – у вас долго еще?

– Да нет. Уже закончили.

– Мы не нужны больше?

– Нет. Все уже. – Он поднялся, собирая листки протокола в папку. Сотрудники службы наркоконтроля подняли вялого цыгана и повели в УАЗик.

– Петр, с нами на рыбалку поедешь? – Никита Егорович поднял подбородок.

Он пожал плечами:

– Отчего не поехать, можно.

– Тогда давайте все по машинам.

Казаки шумно двинулись в сторону дома Гаркуши.

По дороге Атаман обернулся к Самогону.

– А что, Зинаида больше продукт не гонит?

Николай задумался.

– А что-то я упустил этот момент. Надо заглянуть.

– Давай завтра.

– Хорошо.

Пока, не торопясь, рассаживались по «жигуленкам», Михаил Гаркуша вытащил из дома объемистую банку с опарышем и довольный встряхнул содержимое.

– Во. Жирные какие. Карась такие любит.

Вскоре три машины выстроились друг за другом и взяли курс на окраину станицы. На улице Мира кавалькада объехала припарковавшийся у обочины ЗИЛок с поднятой к столбу ЛЭП телескопической вышкой. Рабочий в желтой спецовке, привязанный страховочным ремнем к перилам люльки, вытащил из кармана куртки отвертку и проследил взглядом за удаляющимися машинами.

– Везет же людям, катаются себе. А тут ни выходных-ни проходных. – Он вздохнул и потянулся рукой с инструментом к фонарю, закрепленному на столбе. – И чего это вдруг начальство решило отремонтировать все фонари в станице? Да еще в такую погоду? Делать им что ли нечего?