Текст книги "Возвращение к звездам: фантастика и эвология"
Автор книги: Сергей Переслегин
Жанр:
Языкознание
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)
Мы рассматриваем террор как тактический прием борьбы Окраины против Ойкумены (и шире – контрэлит против элит). Современный террор, насколько можно судить, представляет собой продукт взаимодействия двух различных структур. Непосредственно выполняют террористический акт outlaw, «отморозки», доведенные или воспитанные до потери инстинкта самосохранения. При современных высоких социальных температурах этот социальный тип устойчиво воспроизводится в Палестине, в Ираке, на Кавказе и на самом деле во многих других местах. Такие исполнители, Т-группы, стоят недорого, легко обучаются и, конечно, малобоеспособны, за исключением очень узкого спектра условий. Именно эти условия обеспечиваются планирующей инстанцией – A-группой, сообществом аналитиков, способных ставить цели террористам, организовывать и согласовывать их действия, извлекать из этих действий политическую, культурную или иную выгоду.
Практически Т-группа может никогда не пересекаться с той A-группой, которая ставит ей задачи. Речь идет о поиске партнеров в мировой информационной сети с использованием механизмов, позволяющих объединять ресурсы и целевые рамки самых разных структур, которые не рассматривают друг друга в качестве партнеров и, может быть, вообще ничего друг о друге не знают.
Существующие системы обеспечения безопасности создавались в индустриальное время и не рассчитаны на противодействие АТ-тактике, тем более что террористическое действие может быть осуществлено бескровно – не в форме захвата заложников в школе, а в форме захвата майдана, не киданием гранат, а бросанием апельсинов[220]220
События на Украине и в Грузии настолько напоминают классическую террористическую тактику (ВТЦ, Беслан, «Норд– Ост»…), что могут быть охарактеризованы как «террор без террора», предельная и наиболее эффективная форма воздействия на общественное мнение.
[Закрыть].
Таким образом, современные государственные организмы не в состоянии защитить себя и своих граждан от сетевого АТ-террора. Системы безопасности не могут этот террор предупредить. Вооруженные силы не могут с ним бороться. Т-группа имеет возможность выбрать объект нападения, нанести удар и уйти или самоуничтожиться до того, как государственное и военное руководство успеет получить информацию о событии и отреагировать на эту информацию. Мы уже обсуждали схему непрерывного террористического воздействия (последовательные удары террористов по нескольким школам в течение одного дня). Возможна и схема параллельной атаки множества объектов – насыщающее террористическое нападение. В обоих случаях A-группа действует быстрее реального времени: в рамках уже сделанной матрицы событий их время реакции составляет доли минуты. Т-группа задает масштаб реального времени – темпы принятия решений – минуты, скорость нарастания событий – доли часа. Государственное и военное управление существует в индустриальном запаздывающем времени – реакция порядка единиц часов. При «правильном» для террористов выборе параметров, запаздывающее управление будет не ослаблять, а усиливать воздействие террора на общественное мнение, не стабилизировать ситуацию, а раскачивать ее.
Вспомним воздействие первых флеш-мобов пятилетней давности на администрацию магазинов. Реакция была не на появление веселых подростков, единовременно вошедших в супермаркет и обратившихся к продавцам с одинаковыми вопросами, а на то, что остановилось время: действие было массовым и одновременным, мгновенным – маленькое информационное цунами, подготовленное любительской A-группой с нехитрым организационным алгоритмом.
Таким образом, террор как тактика воздействия на общественное мнение является вызовом запаздывающему государственному, военному, корпоративному управлению. Для борьбы с террором могут быть использованы системы с гораздо более высокими рабочими частотами. Например, непосредственный «ответ» Т-группе на уровне населения – без включения общегосударственных или даже региональных каналов управления.
Иными словами, террор во всех его формах должен стать «делом» тех, кто непосредственно с ним сталкивается, в то время как задача работающих на государство и элиту аналитиков – организовывать взаимодействие между индивидуальными антитеррористическими группами и извлекать политическую, культурную и иную пользу из действий этих групп.
Здесь необходимо учесть еще один фактор.
Как тактика – террор есть вызов запаздывающему управлению. Как новую форму политики его можно рассматривать как вызов запаздывающему праву. В условиях посттоталитарных демократий террор рассматривается контрэлитами на международном, страновом и даже локальном уровне в качестве фактора борьбы за ресурс внимания. Таким образом, террор выступает, с одной стороны, как форма «заявления о намерениях» со стороны тех сил, которые лишены возможности демонстрировать свою позицию в рамках существующего миропорядка, а с другой – как негативная и нелегитимная, но действенная и прибыльная форма «экономики переживания».
В известном смысле террор является «изнанкой» современного цивилизованного общества, которую можно рассматривать как результат злоупотребления правом. Структуры и силы, находящиеся вне правового пространства, для Ойкумены просто не существуют или не должны существовать. Поскольку само их существование незаконно, они не видят необходимости ограничивать свои действия какими угодно рамками. И для Т-групп, и для аналитиков террор – вызов запаздывающему или неадекватному праву, устаревшей системе мировой коммуникации.
Наконец, террор можно рассматривать как вызов на столетия отстающей от потребностей сегодняшнего дня «современной» мировой системы образования.
Давно известно, со времен, наверное, Царя Гороха, что обучение в преступных сообществах превосходит по эффективности обучение в самой что ни на есть советской физматшколе 1970-х годов в момент ее расцвета. Почему? Да потому что сделаешь неправильно – можешь сыграть в ящик: босс пристрелит, или полиция, или товарищи по оружию, – в общем, реальная опасность для жизни сильно прочищает ученичку мозги. Хорошо обучаются, а потом хорошо сражаются также обобщенные волколаки, закодированные умелыми гуру и прочими зомбификаторами, в том числе «Рамами» и «Кришнами», «Аллахами» и «Иисусами», на полное равнодушие к смерти. Роботу не больно. Шахид во имя Аллаха готов взорваться на площади, полной неверными, не думая о себе, карме и близких. Кодекс бусидо учил японцев прожить каждую секунду жизни как последнюю, и этот тренинг до сих пор отзывается в японском когнитивном проекте. Сколько веков прошло, а из конечных данностей бытия, среди которых смерть, бессмысленность существования, одиночество, свобода, – японцы неумолимо работают над признанием смерти как фактора развития.
Гуманисты-европейцы поеживаются от японских мультиков, где воистину «не все ль равно вернешься цел или в бою падешь ты, и руку кто подаст в беде: товарищ или враг».
Терроризм пугает сторонников справедливого общества комфортного потребления и вынесения вредных производств за скобки своей цивилизационной ниши – на Окраину. Они выбирают безопасность во всех формах, а безопасность в пределе всегда сводится к тому, чтобы ничего не менять, и все, что было, еще раз охранять. Парадокс нынешнего управления как раз в этом и состоит. Требования безопасности обусловливают столько ограничений на принятие решений, что дешевле не принимать их совсем. Поэтому «тормозят» не только сугубо инновационные деяния, но и просто разумные, старые как мир способы, сто раз примененные в «соседнем» производстве. – А у нас нельзя! Какой из 18 ответов на ваше «почему?» вы предпочитаете? Любой. И расходится чиновник с предпринимателем, не слишком довольные друг другом, но знающие, куда идет оппонент – куда все. Бизнесмен идет нарушать закон и обходить «безопасность», а чиновник идет вздыхать и не замечать бизнесмена за мзду, адекватную его якобы риску.
Управление запаздывает потому, что люди сначала пытаются сделать все по закону или по традиции, и лишь когда подступает катастрофа, начинают изыскивать средства и пути. А время не ждет. И террор не ждет. Усовершенствование теряет смысл раньше, чем его успевают внедрить: АТ-группы освоили большие ресурсы, чем борцы за безопасность и «административный ресурс». Получается Украина. Даже стрелять не надо, все и так ясно.
Вы думаете, американский «Энрон», у которого обнаружены приписки и недостача, не пытался сначала поступать по закону? Пытался, побегал по замкнутому чиновничьему кругу, а потом нашлись люди, которые сказали: мы возьмем на себя ответственность и сделаем что хотим. У нас в России М. Ходорковский тоже хотел…
Государственный голем еще не разучился «сажать». Но сломался по большому счету даже этот первичный управляющий механизм – чиновник говорит: нет, нет, нет, нет, нет, нет… Рамка безопасности обязывает все время «нет» говорить. А голем – система двоичная, он на «нулях» и «единицах» работает, на сочетаниях «нет» и «да».
Робот заскрежетал, пытаясь из одних «нулей» собрать какое-никакое решение проблемы, и начал дымиться. Другого робота нет. Люди все в управлениях: умные и даже кураж имеют, но сдвинуть заевший на «нет» рычажок личность не может. Да и сами личности под «безопасностью» ходят. В общем, за себя и свой карман позицию еще можно рискнуть занять, а для другого дела какого государственного – нет.
Таким людям, «бессильным, но с совестью», с одной стороны, очень страшны, а с другой – очень полезны террористы. Страшны, потому что справиться не сумеют, а предсказать – нет рамки, сиречь фантазии: в бандах не учились. Полезны, потому что только реально террористическими методами можно что-то в своем большом или малом управлении сделать.
Почему в стране полно бандитов у власти? Да потому что «крутые конкретные пацаны» обучаемы, думают быстрее и убеждениями не отравлены. Другое дело, что они про свое думают, а не про государственные стандарты и не про инновационную экономику.
Представим себе совершенно уж идиллическую картинку: все люди на своем месте перестали ошибаться, отвлекаться, тормозить и приняли хотя бы один из постулатов конфликтологии – «атаковать проблему, а не человека!» Что же будет?
Петя в первом классе поймет структуру русского и английского языка и перепишет за полугодие русский букварь на английский, а английский на русский, и «проблема идентичности» на долгие годы будет для него решена. Его товарищ Вася сделает сравнительный анализ семантики двух языков, и они напишут в RAND Corporation письмо, что язык RAND – это только поле для производства инноваций, а сажать американе не умеют, сурепка вырастает. Мама Пети, увидев, что сынок вырос, быстро заменит себе активную субличность на внутреннего пророка и пойдет паломником по земле русской, а с сыном по Интернету будет советоваться, как поступать с полоумным наставником бурятского монастыря. Папа у Васи, который по старой поговорке «силен в математике», наконец перестанет работать в обналичивающей лавочке и в яблоневом саду летом подловит-таки яблоко, которое, оставив след на темечке, позволит ему решить пресловутую проблему пангенома. Машенька, убирающая в доме, вылечится от ожирения во сне и… И не будет больше «ошибочных действий» и хождения по кругу. А кто так не сможет, таких будут всемерно жалеть, уважать и платить им по их стремительно устаревающим потребностям…
Петя, и Вася, и папа, и мама, и Маша, – все эти персонажи произвели акцию в означенном флеш-моб стиле «террора без террора», да и не одну. Сначала внутрь: до смерти боялись, но изменились. Потом вовне: сделали так быстро, что общество с перепугу съело. Потом научили других или нашли товарищей, и мир рухнул… Колосс на глиняных ногах он был. Любить творить куда привлекательнее, чем любить платить.
В чем террористы, и в особенности A-террористы, нас превосходят: в том, что они очень быстро планируют, быстро находят площадки, кадры, сырье, быстро делают. Они вообще быстро работают и быстро думают. У них нет времени. А у нас есть. Особенно у управленцев. Их волнует безопасность. Вот и хорошо, думает аналитик. Пока противник волнуется, то есть тратит активное время, темп впустую, мои «отморозки» успеют забежать за дом и влезть в окно.
Дебора Клейн, которая работала посредником в конфликтах между подростками американской школы, где букет национальных идентичностей не лучше нашего, говорила о том, что агрессивную энергию нужно культивировать в деятельность по решению проблемы, которая ее вызвала.
Я вспоминаю питерскую бабушку, которая так шибко бежала за азербайджанцем,
отнявшим у нее шапку, что загнала его на четвертый этаж дома и с помощью сочувствующих ее горю жителей, кстати бежавших вместе с ней, сдала героя в милицию, к вящему ужасу его идентичности – «ах, зачем я приехал в Европу».
Террористы, готовящие свою зомбифицированную смену, весьма преуспели в технологиях НЛП: все полезное с Запада, что и способствует «делу Аллаха», они гребут лопатой. Чтоб велосипедов не изобретать. А у нас до сих пор университетские профессора носики воротят: НЛП – не наука. Куда как не наука, зато практика отменная. Работает…
Единственная область, где террористические методы хотя бы как-то используются, – это ОДИ, организационно-деятельностные игры школы Г. П. Щедровицкого. Там распредмечивание заставляет человека менять рамку и заинтересованно разглядывать, что там за ней, пока она снова не упадет на прежнее место.
Потеря темпа обусловлена:
– С управленческой точки зрения наличием сдвига фаз между директивной и индикативной информацией в канале управления
– С финансово-кредитной точки зрения искусственно созданным механизмом перетекания средств в области производства с низким органическим строением капитала
– С фазовой точки зрения экспортом постиндустриальной проблемной зоны из Ойкумены на Окраину
– С тактической точки зрения невозможностью для современных государственных структур обеспечить безопасность при очевидной потребности в этой безопасности
– С социальной точки зрения отсутствием учета глобальных интересов мировых и местных контрэлит (то есть потеря мировым сообществом рамки развития)
– С формальной точки зрения острым отставанием парадигматики образования не только от потребностей сегодняшнего дня, но и от реальной практики преступных сообществ и бизнес-элит
Все указанные механизмы являются имманентными для индустриальной фазы развития и не могут быть демонтированы в рамках этой фазы.
Следовательно, мы должны предсказать демонтаж самой индустриальной фазы развития, сопровождаемый ростом колебательных процессов в контурах управления, активной антиглобалистской деятельностью и нарастанием всех форм террора, включая «стилевой» – террор без террора, «оранжевые революции», флеш-моб.
Представьте себе, что вы бежите по движущейся ленте тренажера и скорость все возрастает. Сначала азарт, потом одышка, а далее только два выхода: перепрограммировать себя на невыносимо быстрый бег или сойти с чертовой дорожки, у которой что-то случилось с программой. Отдышаться и более уже никогда не связываться…
Постиндустриальный фазовый барьер при подходе к нему требует от нашей замысловатой европейской цивилизации увеличения скорости, причем предела роста мы не знаем. Потому и раздражает: есть ли этот предел вообще, или взлетать нам уже нужно, или что?..
Экологическое мышление: сохранение всего и вся, но ценой развития. Не дай Бог, вступите на дорожку, она и понесет. Это страх тех, кто спрыгнул совсем рано. Их можно понять. Они хотят детей предохранить от «перенапряжения в области сердца» и становятся «горячими, финскими» адептами постепенного и величественного движения назад.
Тот, кто бежал долго и сошел с дистанции у своего последнего предела, тот что-то знает, что-то ощутил, почувствовал, увидел, понял. Эти – особенно опасны. Они могут отрефлектировать свой опыт и даже передать его другим. Иногда мне кажется, что выражение «эва куда махнул» пахнет новой областью науки и практики — эвологией. Грустные интеллигенты возразят нам: беги, кролик, беги! Достанется любителям побегать и от даосских мудрецов. Они вмиг представят нашу жизнь асфальтовой дорожкой с тупиком в конце. В своем быстром, уничтожающем пространство и время беге мы де не разглядим красоту гор и не вкусим неторопливых вздохов земли.
«Как Вы расслабляетесь?»
«А я и не напрягаюсь…»
Человечество привыкло следовать кодексу образования времен средневековой школы: насмотрись, как делает мастер, попробуй сам (мастер за спиной), напрактикуйся от души на макете и лишь потом становись мастером сам и тогда уже отвечай за свой продукт. Все верно, только нет никакого обращения к собственному мозгу, так – поиск в помойке информации и чужого опыта, выискивание нужного, отработанного, прилаживание оного к своим убеждения и готово – «умею делать и могу рассказать как».
Как хороши недоучки! Эти не могут рассказать как. Они – жулики. Они пропускают один или два этапа, заменяя его чем? Правильно. Работой мозга, а не поиском в обобщенном Интернете.
Или еще лучше, они видят решения и говорят: будет вот так, и часто не могут объяснить почему. Если последние – дети, им особенно плохо приходится. Их записывают в «невзрослые» навсегда, потому что за их открытиями не стояло «мастеров» и никто не приглядывал за выполнением всех этапов процедуры.
Процедура в нашем мире заменяет и подменяет все. Неважно, сколь плоха или сколь хороша очередная концепция российской военной реформы. Важно, соответствуют ли действия реформаторов устоявшейся процедуре, а документы – установленным форматам. Министр образования и науки, умнейший, кстати, человек, способный видеть суть вещей и не терять леса за деревьями, едва ли не кричит своему заместителю: «Как вы посмели принести мне документ со словом "сборка"»? Эмиссар ЕС, культуролог, за плечами которого серьезная работа по восстановлению Хорватии, говорит на семинаре, посвященном проблемам Калининградской области: «Документ должен быть не менее 55 и не более 60 страниц с резюме на 2,5 страницы и приложениями на 150 страниц». Это он объясняет, какова должна быть стратегия восстановления Калининграда / Кенигсберга…
Процедура согласовывает новое, медленно, методично и жестоко приравнивая его к старому. Что такое осел? Арабский скакун, прошедший процедуру согласования… Что такое российские реформы? Гениальные замыслы, обессмысленные процедурой.
Началось движение к «быстрому миру» с банальнейшей вещи – с собирания личных состояний (спонтанных капиталов) в одночасье, с варварского, так сказать, капитализма, неожиданно посетившего в 1990-е гг. нашу большую Родину. В Европе и Америке тоже такое было, но мы, как всегда, опаздываем со своей историей, не напрягаемся, поэтому завели себе рамку «предпринимай и воруй» позднее других. «Кто был ничем, тот станет всем» обрело неожиданную новую редакцию, и в 1987 году обозначился пик рождаемости. Люди уверовали в то, что, удержавшись на тренажере, можно приобрести больше, чем, если просто стоять у турникета и поглядывать на самоубийц своих убеждений.
Восток призывает нас «менять имена и укреплять ритуалы». Мы это и делаем: если бы этот процесс не шел у нас в России исподволь, мы давно бы вылетели из мировой системы хозяйствования. Интересно, где бы сели? За границей барьера? В когнитивном мире, где всемирное ДАО регулирует индивидуальные скорости вполне «рыночными механизмами», или еще где-нибудь? Можно и разбиться об барьер-то. Тогда не будет государства Российского, русскости и всего того, что мы пока бережно несем в рюкзаках и даже на большой скорости не теряем. Тоже интересно. Только вот кому? «Не все ль равно, какой земли касаются подошвы». Но, разделяя интеллигентский космополитизм и бизнеспо– фигизм мировых корпораций, «я все-таки горд был за самую милую, за горькую землю, где я родился».
Олимпиада «бегунов» награждена жуткими ограничениями со стороны стран– игроков: «Да и нет не говорите, черный с белым не носите». Первый, хорошо известный с грибоедовских времен способ обесценить не то чтобы победу, но и даже начало дистанции бегунов, это обозначить их безумцами. Второй – замалчивать их достижения и «заворачивать» всю рекламу о всяких там барьерах. Кто их видел-то? Третий – капитализировать тех, кто соскочил рано и чувствует себя победителем над «инвалидами». Все та же «умеренность и аккуратность» грибоедовская воспевается почем зря. Еще модно вспоминать прошлое и возводить в принцип «истинное творчество»: один роман в десять лет. И уж совсем удобно поместить на дистанцию десяток сменщиков, чтоб бежали по пять минут. И ничего не поняли про «содержание ветра» уж точно.
Таков издательский рынок сегодня. Пишите быстро – ерунду. Заменяйте все, что можете, трудом литературных «негров». Ваш продукт будет отчужден от вас, да и от издательства сетью богатеющих на вашем труде и креативе торговцев. Если не продали, значит, смысла в ваших озарениях нет. Если не продались, значит, сами дураки, теперь это называется – не вписались. Слезьте, наконец, с дорожки, писать нужно на диване и в покое. Если что-то придумали, мы украдем и растиражируем и выхолостим ваши бредни, увиденные на бегу.
Если вы думаете, что бывший социализм был идеологичен, то вы ошибаетесь. Идеологичен сегодняшний капитализм: ничего не решать, делать то, что делали, укреплять кастовость (по-русски, семейственность). Упремся в барьер – отъедем на Запад.
Теперь о бегунах. Они ж не от балды бегают, а от радости. Это нужно особо подчеркнуть. Надоело им то меркнуть, то гаснуть. Люди-то они совсем не только хавчиком своим озабочены и «пристройством» детей в систему (сиречь кормушку) государственную или частную. А бегуны берутся из детей, что не выросли и любят экстрим, а не средневековые танцы с дубиной наперевес и ударом, длящимся ровно минуту экранного времени. Татарстан выбирает себе «гонщиков по пустыням» в будущие лидеры, а конкурентом ему выступает другой, БОЛЕЕ МОЛОДОЙ ГОНЩИК. В Исландии дети работают с девяти лет и не переживают по поводу «отсутствия детства». В Ирландии создана система образования, аналогов которой не было в Средневековье, и все довольны, а ВВП растет так, что смотреть завидно. В Новой Зеландии скоро расплодятся хоббиты, а на Камчатке для них построят Ородруин: для «странных», для экстремалов, желающих похоронить свою идентичность в недрах земли, чтоб взлететь над барьером, который к Российскому Востоку куда ближе, чем к Западу, уныло тяготеющему к консервативному ЕС, закованному в пластиковые рамочки.
