Текст книги "Возвращение к звездам: фантастика и эвология"

Автор книги: Сергей Переслегин

 
Я пришел к мертвому и сказал:
«Дай несколько твоих птиц.
Мне не хватает войска
Для победы над пустотой».
Он улыбался.
Когда они поднялись в воздух,
Я понял свою ошибку:
Ни разу еще небо
Не было таким.
 

Карен Джангиров

– Другого объяснения нет и быть не может. Другие мы сами исключили, ты забыл? Я очень хорошо тебя понимаю, ведь это опровергает все, что ты привык считать истиной, что для тебя равносильно закону природы. Допустим, я начну доказывать тебе, что тяготения в привычном для тебя понимании нет, а есть сила, которой можно до какой-то степени управлять, если знать способ. Ты, само собой, скажешь, что тебе мало слов, подавай доказательство. Пусть, мол, кто-нибудь пройдется по воздуху, а?

Г. Гаррисон

 
А в ответ мне: «Видать,
Был ты долго в пути.
И людей позабыл.
Мы всегда так живем».
 

В. Высоцкий

Или так:

по пустыне, как зной раскаленной, Мчится конная лава под стягом зеленым, Под оскалом забрал исступление стынет, Полумесяца сабля висит над пустыней, И глядит в никуда исступленно и пьяно Человек на верблюде, творец «Ал-Корана», Человек, не способный понять и поверить, Осознавший свой долг приоткрывшего двери… Глухо тают в песке лошадиные ноги В этом первом походе… Так рождаются Боги!

Лев Вершинин

Словоформу «миф» употребляют теперь в самых разных значениях. Как синоним термина «волшебная сказка» – «Миф о золотом руне». Как знак победы над некой таинственной, могущественной и темной силой: «Развеян миф о непобедимости бронетанковых дивизий вермахта». Как обозначение для целой группы PR-технологий, связанных с созданием/уничтожением образов и систем образов. Миф о перестройке. Миф о советской военной мощи. Миф об американской демократии. Миф о добром «дедушке Ельцине»…

Принято говорить, что современный человек живет в искусственной мифологической реальности, созданной современными имиджмейкерами и производителями рекламы. Но, может быть, это заблуждение, притом заблуждение из числа упрощающих проблему, выводящих ее из контекста культуры в слой сиюминутной политики?

Прежде всего, возможности политической и торговой рекламы очень сильно преувеличиваются как самими имиджмейкерами, так и их верными журналистами. Уже в начале 1970-х годов А. и Б. Стругацкие написали:. «Нельзя внушить голодному человеку, что он сыт. Психика не выдерживает».

В глубине души каждый из «обманутых» рекламой или же пропагандой знает, что он вполне сознательно захотел быть обманутым. Знает также, почему он этого захотел и что эта ложь ему обещает или дает.

Желание обманываться, жить в мире иллюзий – свойство человеческой души, которое ни в коем случае нельзя порицать. Мир, полностью избавленный от «информационной косметики», попросту непригоден для жилья. И надо иметь в виду, что образы политиков, созданные разоблачениями и даже саморазоблачениями, ничуть не ближе к истине, нежели сотворенные предвыборной рекламой.

Между двумя полюсами – сусальной Вселенной рекламных роликов и безжалостным миром всеобщего «прозрения» – лежит не столько Реальность (она если и существует, то далеко не для всех), но проблема. Проблема мифа и его места в истории человечества. Ибо сознание человека действительно мифологично, всегда было таковым и всегда таковым будет. Но оно мифологично совсем в ином, не в политтехнологическом, аспекте.

Прежде всего заметим, что народы – творцы великих мифологических систем – относились к мифологии очень серьезно и отнюдь не рассматривали миф как легенду или даже специфическую форму приукрашивания (изменения) Реальности. Напротив, миф для них был источником этой самой Реальности, она существовала только как следствие мифа: «В начале было слово…» И уж если переводить термин «миф» на русский язык, то самыми близкими его аналогами оказываются «быль», «былина» и «бытие».

В позитивистском XIX столетии и, тем более, в советское время господствовала концепция мифа как древней сказки, не имеющей ничего или почти ничего общего с действительностью. В эту концепцию, правда, категорически не укладывалось такое обстоятельство, как структурное подобие мифов у народов, разделенных пустынями, морями и тысячелетиями. Трудно было объяснить и удивительную подробность и достоверность мифов, их способность «врастать» в реальную историю. Миф о Гильгамеше тщательнейшим образом повествует о семье героя, никого отношения к сюжету не имеющей. Миф настаивает на том, что Гильгамеш, совершив свои великие подвиги, жил потом в Шумере, что он долго правил там, что он был основателем династии. Многие представители этой династии известны нам из курса истории. Убедительны родословные участников Троянской войны, да и остального греческого эпоса.

Историчен Иисус Назаретянин. И нет никаких сомнений в реальности существования Пророка Мухаммеда[135]135
  Огромное количество сведений о жизни Мухаммеда, воспоминания людей, знавших его лично, многочисленные свидетельства его исторической деятельности не мешали историкам довольно долго считать его мифологическим персонажем.


[Закрыть].

Двадцатое столетие «сняло» вопрос о реальности мифов и мифологических героев через юнговские представления об архетипах. Мифы были признаны Реальностью, даже творческой Реальностью, но – как Представление[136]136
  Представлением называется метафора системы в ином семантическом поле.


[Закрыть] коллективного бессознательного.

В начале 1970-х JI. Мештерхези сделал в «Загадке Прометея» следующий шаг. «Если некий зверь похож на кошку, ведет себя как кошка, то есть мяукает и ловит мышей, то, может быть, он кошка и есть?» Если некий миф выглядит реальностью, столетиями воспринимался как реальность, врос в реальность целой системой связей (родственных, династических, функциональных, структурных и т. д.), то, наверное, этот миф не только можно, но и должно рассматривать как реальность. Как одну из ключевых ее форм.

Но в таком построении статус «объективной действительности» приходилось придавать не только Героям, но и Богам.

При изучении мифов обращает на себя внимание некоторая «вторичность» образов Богов. Миф добросовестно описывает их, но – лишь в связи с Героями и через Героев. Исключение составляют так называемые «мифы творения», но все они в рамках самой мифологии рассматриваются как «показания с чужих слов» и в рамках американской системы судопроизводства не могут считаться сколько-нибудь надежными свидетельствами[137]137
  У Дж. Толкина, одного из последних творцов великой мифологии, читаем о начале времен: «У людей об этих эпохах записей нет, да и эльфам известно немного, и это немногое записано со слов валар».


[Закрыть].

При этом мифы настаивают на реальности существования Богов столь же уверенно, как и на реальности существования Героев. Боги – активнейшие персонажи героического эпоса: они играют роль субъектов действия, и представить на их месте абстрактные «силы природы» не удается.

Но для обычного человека нет возможности жизни среди Богов. Они обитают за пределами его горизонта деятельности. Повседневная практика требует лишь обеспечения благоволения Богов, что на протяжении человеческой истории осуществлялось через специальные институты. Но использование уникального по своим возможностям человека – Героя – и реализация уникального же проекта позволяют проникнуть на мифологическое пространство. Это может привести к развитию или созданию Мифа. Человек обретает возможность расширить горизонт деятельности в мир Богов.

Герои взаимодействуют с Богами, они получают от них информацию, иногда – сражаются с ними (Диомед), иногда – используют их в своих целях. Часто содержанием мифа оказывается «кража» Героем во имя людей тех или иных атрибутов божественности или божественных умений.

Герой меняется после встречи с Богом (Моисей), такая встреча рассматривается мифами – мифами разных народов – как сильнейшее, но почти всегда преодолимое потрясение. Известны, впрочем, Герои, которые впоследствии сходили с ума, – Беллерофонт, например, – но эти исключения настолько правдоподобны, что лишь повышают доверие к мифологической информации.

Итак, миф повествует о герое, и только о нем[138]138
  В терминах А. Лосева Герой обретает имя, проходя через Миф.


[Закрыть]. Герой является потомком Бога или Богини, в нем течет божественная кровь (ихор). Вступив в возраст юности, Герой отправляется в странствие, и это странствие обязательно выводит его за пределы Ойкумены. Там – вне человеческого пространства – Герой встречается с Богом или Богами. Миф подробно описывает этих Богов, их взаимоотношения, их генеалогию, их личностные особенности. (Боги Древней Греции, например, не просто антропоморфны, они настолько «характерны», что вполне могли бы быть героями современного «бесконечного» телесериала)[139]139
  Подобные телевизионные проекты – «Геракл» и «Зена – королева воинов» – осуществлены голливудским продюсером и режиссером Сэмом Рэйми.


[Закрыть]. Затем Герой возвращается к людям, привнеся из Внешнего мира нечто принципиально новое. Огонь. Земледелие. Выплавку бронзы. Оливковое дерево. Письменность. Свод законов. Умение убивать[140]140
  В блистательном романе У Ле Гуин «Слово для „леса“ и „мира“ одно» (Ле Гуин У. Планета изгнания. М.: Мир, 1960) именно это умение главный герой переносит из Мира Сна в Мир Яви («Лес»).


[Закрыть].

Не все унесенные у Богов тайны можно удержать в руках. Чаще всего Герой утрачивает «по дороге» бессмертие.

Община получает от Героя великий дар и обычно провозглашает его вождем. С ним, однако, очень трудно общаться, его личная жизнь, как правило, складывается несчастливо (Геракл, Тезей). Сам он становится иным, непохожим на других людей и на себя прежнего[141]141
  Мухаммед был признан арабами Пророком, посланным на Землю Аллахом, именно из-за резкого изменения своего поведения. Ранее не сочинивший ни одной поэтической строчки, он говорил изумительными по красоте и силе стихами. Не представляя из себя ничего особенного ни в политическом, ни в личном плане, он вдруг начал подчинять себе людей одной магией голоса. В его речах появилось совершенно новое содержание. Мухаммед, как человек, был настолько несоразмерен своему собственному новому облику Посланца Неба, что это вызывало оторопь у знавших его ранее людей.


[Закрыть].

Этот сюжет повторяется очень часто. По сути любая мифология строится вокруг него или соотносится с ним. И всякий раз речь идет о фундаментальных знаниях и умениях, превращающих человека в подобие Бога.

Известен парадокс, согласно которому все наиболее сложные Человеческие изобретения, образующие целые пласты новых жизненных форматов, – огонь, земледелие, письменность, дистанционное оружие, колесо, лодка – сделаны на самых ранних стадиях человеческого существования. Старую, еще домарксистскую концепцию, согласно которой эти изобретения делались случайно на протяжении многих веков, сейчас уже никто не решается всерьез отстаивать. Элементарные расчеты показывают, что для случайной техноэволюции нужны не века и даже не тысячелетия, но буквально – геологические эпохи. И волей-неволей приходится прислушаться к тому ответу, который дает нам миф.

Мы мало что знаем о Богах, но их атрибутивные свойства (бессмертие при обязательной зависимости от приносимых им жертв, всеведение, всезнание) дают нам право предположить, что они связаны со сложнейшей информационной системой, существующей в специфическом времени и развивающейся в физическом пространстве. Такая информационная система есть «всегда», но не «везде».

Древний Бог – антропоморфное Представление этой информационной системы, подсознательно (или архетипически) выстроенное Героем при взаимодействии с ней. Та форма, в которую Герой сумел перевести получаемую им информацию.

В современных информационных потоках Древние Боги жить не могут. Они, конечно, не умирают в полном смысле этого слова. Они умирают для нас, оттесняясь в физическое «никуда». В психику младенцев, еще не способных взаимодействовать с информационной оболочкой современной цивилизации[142]142
  Когда ребенок взрослеет, Древние Боги покидают его, и вместе с ними уходит высочайшая детская креативность и обучаемость. В психике ребенка от них остаются следы – те самые юнговские архетипы.


[Закрыть]. В исчезающие с карты дикие земли, не знающие компьютера, телевизионного экрана и библиотеки. В наследственную память пангенома.

Но если наши старые Боги умирают или уходят, да здравствуют другие Боги!

Герой – главный структуро– и сюжетообразующий субъект мифа, оказывается «третьей силой» между Человеком и Богом. Именно поэтому мифы, как правило, настаивают на происхождении Героя от Бога и смертной женщины (или Богини и смертного мужчины) – родство по обеим линиям.

Но одновременно и различие по обеим линиям[143]143
  В течение мифа Герой совершает путь от Человека к Богу. Его редко удается пройти до конца, но не подлежит сомнению, что Герой развивается, причем в наиболее сильном значении этого слова: он расстается с фундаментальной идентичностью «человек» и с фундаментальной привязкой к «этому» миру, миру материальных объектов, физических законов и человеческих общин


[Закрыть].

Герой не является Человеком и не является Богом. Он – нечто новое. Третья сила. И потому и сами мифологические эпохи, и эпохи, когда мифы создавались и активно записывались, характеризуются именно появлением «третьей силы» в экономике и в политике.

Для человеческой истории наряду с хорошо известным периодическим процессом аккреции/диссипации, может быть выделен еще один дуальный периодический процесс. Речь идет о периодическом возникновении и гибели третьей политической силы.

Практически на любых исторических масштабах прослеживается простейшая диалектика двух– и трехклассовой социальной системы. В «норме» общество поделено на «управляющих» и «управляемых» и устойчиво по отношению к вызовам этой среды. Такие социальные структуры хорошо создают своды законов и правил, славятся своей культурой, но мифологии не порождают.

По мере падения устойчивости (неизбежного для двухфазной системы в сложном мире) возникает потребность в «третьей силе» – свободных земледельцах, или горожанах, или интеллигенции. Общество переходит в трехфазное состояние, что, как правило, чревато революцией. И революция происходит, окончательно разрушая социальную структуру, но создавая новую: устойчивую и адекватную текущим вызовам. Эта новая структура быстро упрощается до исходного трехфазного состояния, причем прежний управляющий класс оказывается в роли «третьего».

Далее этот класс размывается аккреционными эффектами: наиболее энергичные поднимаются «наверх», входя в систему управления, остальные деклассируются. Общество вновь становится простым, двухклассовым.

Мифология создается только в трехфазный период развития общества и только накануне революции, когда новая социальная сила отчаянно нуждается во всем. В лидере, в Пророке, в чуде, в новых технологиях, в новой информации.

Современный мир очень близко подошел к постиндустриальному кризису, вызванному невозможностью дальнейшего промышленного развития. Тем самым общество потеряло устойчивость и не может существовать в двухклассовом состоянии.

Возникают все новые и новые претенденты на промежуточную позицию между управляющими и управляемыми, между уровнем Человека и уровнем Бога.

Все больше людей покидают пределы Ойкумены.

А это означает, что для историка из Будущего современная эпоха станет одним из крупнейших в человеческой истории периодов мифотворчества. А это значит – вернемся к началу статьи, – что создание современного человека действительно мифологизировано от начала и конца, но «по-иному» – не через имиджмейкеров и рекламщиков, а через «голос будущего»: иные жизненные форматы, новую трансценденцию…

Пока еще в мире «новых героев» не появился новый Пророк и, тем более, Бог. Но и то и другое – всего лишь вопрос времени. Не следует ждать повторения пройденного. Образ Мифа, прорвавшегося через горизонт реальности, может быть совершенно обыденным, но именно он пропишет новый шаг развития.

Суров и неумолим закон правды чудес: кто из чудо-созданий мира живой жизни не выполнит хотя бы раз свое предназначение, тот обречен миру мертвой жизни.

Я. Голосовкер

Композитная пентаграмма дарит испытуемому понимание схемы мира, но совершенно не терпит отклонения от оной схемы хоть на один бит, ангстрем или хрон.

Н. Ютанов

Речь здесь пойдет о конструировании истории, причем не о новых форматах ее описания в тех или иных интересах, но о работе с самой тканью исторического процесса, с реальностью нереального[144]144
  «Реальность нереального» – книга выдающегося русского философа XX столетия В. Налимова (Налимов В. Спонтанность сознания. М.: Прометей, 1986).


[Закрыть].

Представления о живых объектах, способных «проглотить» человеческую личность и полностью модифицировать ее восприятие, восходят к глубокой древности. В Библии – это рассказ об Ионе и ките, в древнеиндийских священных книгах – концепция «покрывала Майи». С поэтического на экономический язык миф перевел Т. Гоббс: «Множество, соединенное в одном лице, именуется Государством – Civitas. Таково происхождение Левиафана, или, говоря почтительнее, – этого смертного бога».

Читаем у Максимилиана Волошина:

 
Он в день седьмой был Мною сотворен, —
Сказал Господь, – Все жизни отправленья
В нем дивно согласованы. Лишен
Сознанья – он весь пищеваренье.
И человечество извечно включено
В сплетенье жил на древе кровеносном
Его хребта, и движет в нем оно
Великий жернов сердца…
 

Большую часть XX столетия господствовали представления об информации как о «негэнтропии», «отрицательной энтропии». Информация считалась скалярной величиной, мерой упорядоченности системы. Такой подход оказался продуктивным с технической точки зрения (например, позволил создать космическую радиосвязь и современные телекоммуникационные системы), но затормозил исследование сложных самоорганизующихся информационных структур.

Лишь в 1980-е годы возникли предпосылки к созданию векторной теории информации. Например, в «Соционике» А. Аугустинавичюте[145]145
  Аугустинавичюте А. Соционика. СПб.: Terra Fantastica; М.: ACT, 1998.


[Закрыть] и в «Информационном психоанализе» Р. Седых[146]146
  Седых Р. Информационный психоанализ. Соционика как метапсихология. М.: Менатеп-Траст, 1994.


[Закрыть] была представлена модель различных типов восприятия информации. В основу модели была положена работа К. Юнга «Психологические типы»[147]147
  Юнг К. Психологические типы. М.: ACT, 2008.


[Закрыть]. Информационное сопротивление при акте мыслекоммуникации стали рассматривать как комплексную величину, причем действительная часть определяла потерю информации при трансляции, то есть сокращение длины вектора, а мнимая – угол поворота информации в формальном пространстве соционических аспектов. Сразу же возникли очевидные аналогии с простейшими радиотехническими схемами и начала развиваться теория информационных генераторов (ИГ).

Такие ИГ-объекты относились к автокаталитическим структурам, описанным И. Пригожиным[148]148
  Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М.: Едиториал УРСС, 2003.


[Закрыть], и представляли собой «информацию, производящую информацию».

Тогда же, в 1980-х годах, А. Лазарчук и П. Лелик из Красноярска написали статью, которая была опубликована лишь на рубеже столетия[149]149
  Мир INTERNET. 2001. № 9.


[Закрыть]. Статья называлась «Голем тоже хочет жить» и содержала глубокий анализ соответствий между кибернетическими системами и системами административного управления[150]150
  Справедливости ради надо отметить, что похожая мысль была высказана В. Савченко в одном из его ранних фантастических произведений («Алгоритм успеха»). Но повесть Савченко касалась лишь самых очевидных параллелей и потому прошла незамеченной.


[Закрыть]. Практически одновременно с «Големом…» мною была написана работа «История: метаязыковой и структурный подходы», которая также была опубликована к началу века[151]151
  В кн.: Макси К. Вторжение, которого не было. М.: ACT; СПб.: Terra fantastica, 2001.


[Закрыть]. В «Истории…» я рассматривал научные теории как информационные структуры, существующие вне зависимости от своих носителей и развивающиеся в силу собственных императивов, модифицируя окружающую их бесструктурную информационную среду.

Эти две статьи вместе с интереснейшими работами биолога и физиолога В. Келасьева, изучающего эмотику кибернетических устройств и доказавшего, что формально неодушевленные структуры могут испытывать эмоции и обладать поведением[152]152
  Келасьев В. Системные принципы организации психической деятельности. Вестник ЛГУ. 1988. Сер. 6. Вып. 2.


[Закрыть], создали базис современной теории информационных объектов. Развитием этой теории, и в частности классификацией информационных объектов, занимались в дальнейшем исследовательские группы «Конструирование Будущего», «Имперский генеральный штаб» и «Санкт– Петербургская школа сценирования».

Итак, информационный объект (ИО) – это информация, обладающая поведением, способная к саморазвитию и не зависящая от своих носителей. Сразу отметим, что по сегодняшним представлениям сам термин методологически ошибочен: ИО по построению занимает субъектную, а не объектную позицию.

Административный и научный големы представляют собой простейшие информационные объекты с вполне «животным» поведением. Значительно более сложной является информационная оболочка системы товарно-денежных отношений, которую, следуя Гоббсу и Волошину, называют Левиафаном. Практически, современная история общества представляет собой хронику борьбы големов и Левиафана. Объекты эти слепы и о существовании друг друга не подозревают, их взаимодействие, оказывающее сильное и непосредственное воздействие на жизнь миллиардов людей, носит рефлекторный характер.

Сложные информационные объекты, имеющие хаотическую составляющую – в другом языке – обладающие душой – носят название эгрегоров.

Человек, являющийся антропоморфным Представлением ИО: голема, лефиафана, эгрегора, «на глаз и на слух» отличается от «просто человека». У него меняется голос: иногда это тембр, скорость речи, появление несвойственной ранее метафоричности изложения или чрезмерной сухости, формульности речи. В таких случаях мы утверждаем в бытовой лексике, что «он говорит не от себя». Иногда появляются специфическая, не присущая ему в обычном состоянии мимика, резко меняются привычные паттерны поведения. В некоторых случаях человек, ставший «аватарой» информационного объекта, может приобрести не свойственные ему ранее знания и навыки. Все ИО имеют свои Представления, в том числе антропоморфные, но наиболее интересны для нас здесь и сейчас Представления эгрегоров. Мы называем их Богами. Издавна.

Древние Боги, первые ИО, существовали уже в мезолите и живут поныне в психике первых лет жизни детей. Они отвечают за социальные и личные всплески креативности, за сами понятия развития и ароморфоза. Наиболее сложные открытия были сделаны исторически первыми. Волей-неволей приходится верить, что пришел Господь и принес, пришел Герой и взял: выменял, отнял, украл и передал людям. Интересно, что прислали нам Древние Боги кроме огня, земледелия, колеса и лодки?

«Сознание человека есть набор преобразований (отражений) некоторых аспектов реальности. Будем называть подобные преобразования мыследействием, а результаты подобных преобразований — мыслеобразами.

Рассмотрим процесс познания человечеством окружающего мира, то есть множество всех частных процессов познания и отражения реальности. Сумму всех мыслеобразов, общее "отражение" реальности для всего человечества, будем называть мыслетканью.

Термин введен по аналогии со знакотканью в методологии. Кстати, вопреки кажущейся близости, мыслеткань и знакоткань имеют весьма существенные различия в структуре.

Рассмотрим мыследействие несколько подробнее. С нашей точки зрения, мыследействие можно сравнить с определенной функцией, ставящей в соответствие некоторому элементу(ам) реальности некоторый(е) элемент(ы) мыслеткани.

Но что при этом нужно называть реальностью? Разумеется, в понятие "реальность" нужно включить объекты материального мира (или их следы). Но объектами мыследеятельности точно также являются номены материальных объектов, элементы языка и т. д. Более того, объектами мыследеятельности могут быть и некоторые объекты мыслеткани, разумеется в том случае, когда возможна их референция. Подобные объекты мы будем называть, соответственно, референтными.

<…> Область значений мыследействия всегда лежит в рамках мыслеткани, но область определения может быть как в реальном мире, так и в мыслеткани. Будем называть подобное объединение реального мира и мыслеткани Универсумом.

Вообще говоря, понятие "мыследействие" имеет очень близкий аналог в языке математики – понятие оператора.

Рассмотрим некоторый специфический вид мыследействий, а именно мыследействия, переводящие некоторый образ на мыслеткани в мыслеткань. То есть и областью определения, и областью значений подобного мыследействия будет мыслеткань. По своему смыслу подобный вид мыследействий соответствует рефлексии. Дабы избежать дурной бесконечности, уточним определение, ограничив рефлексию только теми мыследействиями, результатом которых не является ничто или весь Универсум.

В этих обозначениях информационным объектом является информация, замкнутая относительно рефлексии. Аналогом рефлексии в математике будет, конечно же, композиция операторов. Тогда мы можем сформулировать следующее определение: информационным объектом называется множество операторов, замкнутое относительно композиции[153]153
  92Из выступления Ф. Дельгядо и Р. Исмаилова на семинаре Санкт-Петербургской школы сценирования 23.11.2003.


[Закрыть]».