Текст книги "Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2) (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Ваше сиятельство, ваша светлость! – Меня, курилка, первым назвал, хотя начинают с более важных. – Прошу! Стол готов!

– Сеньорита? – Под ручку провёл её к столу перед самой сценой. Самое козырное место из всех возможных. Сцена была на возвышении почти полметра (местная мера длины «шаг»), и на сцене орудовал… Джаз-банд? Нет, не назовёшь, хотя напрашивалось. Рок-группа? Тоже похоже, но тоже далеко. «Ударник, ритм, соло и бас, и, конечно, ионика. Руководитель был учителем пения, он умел играть на баяне».

Да-да, он самый! Курилка! Где б ещё встретились! Пока я воевал в предгорьях Холмов, он двинул стопы на открытие нового города, и собирает тут сливки, наверняка представившись моим протеже (что многие в этом мире подтвердят, потому, наверное, Никодим его и взял, ибо без блата или отката сюда сейчас вряд ли пролезешь). Ушлый тип!

По центру у стены стояла привычная мне ударная установка. Основной, «правый», над ними два альта, под ними «бочка». Четыре тарелки на стойках, одна – приводимая от педали, как и «бочка». За ударными сидела молоденькая девчушка с зарумянившимися щеками и опрятными, тщательно вымытыми и собранными в хвост, рыжими волосами. Лет шестнадцать наших, не более. И юзала барабаны эта крошка так, что я дежа вю ощутил – как будто в Москве оказался, в каких-нибудь «шестнадцати тоннах». Перед нею стояла ещё одна девчонка, но уже ближе к тридцатнику, то есть «старуха». Волосы светлые, почти блонди, с вплетёнными лентами, свободно развеваются, хотя тут это знак, что сеньорита не замужем. Но с вида этой прожжённой тётки не скажешь, что она не проходила огонь, воду и медные трубы. А значит в понимании всех шлюха. Но шлюха красивая. На медной трубе она, кстати, и играла. Не знаток оркестра, там есть градация по духовым, каждый по-своему называется, для меня они все «трубы». Звучало прикольно, чем-то созвучно со Шнуром и его Ленинградом – тот тоже на духовые делает большой акцент. Слева стоял мужичок с забитым видом, и прилежно, то есть равнодушно, выдавал в эфир нечто, насилуя лютню, снабжённую колёсным механизмом. Одной рукой что-то там перебирал на грифе, где находился целый ряд управляющих процессом клавиш, другой – крутил ручку сбоку. Звучало громче, чем собственно лютня, и прикольнее. С правой стороны сцены ещё одна сеньорита в зрелом возрасте, но с развевающимися волосами, каштановая яркая шатенка, с гитарой в руках. С гитарой, сразу видно, обращалась не очень, играла аккордами, но пальцы её лётали по грифу туда-сюда только так. Ну и он, бог данного коллектива, отрок по имени Сильвестр. Тоже с гитарой, один в один как у правой, и я уверен, обе – родственницы моей, купленной в Картагене. Но вот он уже насиловал инструмент как надо, с быстрыми переборами пальцев по ладам, соляками на одной струне, а в его шаловливых ручках мелькал медиатор.

Боже, и это я ещё не начал описывать, ЧТО они играли! Ибо узнал мелодию, пусть благодаря трубе и лютне не сразу, как вошёл. Кавер же, по мотивам. Но «мотивы» оказались узнаваемы, и я чуть не упал – просто споткнулся. Как раз закончился проигрыш, и Сильвестр своим звонким тенором вступил:

– Среди ублюдков шёл артист, в кожаном плаще мёртвый анархист. Крикнул он: «За мной! Живых – долой!» Трупов вёл он за собой.

«Анархия» в местном лексиконе – это то же слово, что «смутный», касаемо политики. Есть у меня красное словцо для телохранов, «Смутное время». Вот и «анархист» тоже оказалось в местном словообороте, хотя с идеями таких личностей, как Бакунин, Кропоткин, или, боже спаси, месье Прудон, тут не просто не были знакомы, но вряд ли понимали, что «так можно».

– В одной его руке был ржавый серп. В другой – разбойный флаг с черепом и костьми. Мертвецы всю ночь кричали: «Хой! Мы, анархисты, народ не злой!» – выкрикивал юноша.

Несмотря на то, что половина зала при нашем появлении напряглась и переключила внимание, дужный смех зрителя был достаточно мощным. Я также улыбался за компанию.

– В жизни артист весёлый был, – заканчивал меж тем менестрель. – И побухать – завсегда любил. Утро крестьянам помогло. Солнце трупы за полчаса сожгло… – Инструменты выжидательно замолчали, и «замогильный» шёпот вокалиста «по секрету» добил:

– Но в тишине ночной в подвале кто-то рявкнул… ХО-ОЙ!!!

Я хлопал вместе со всеми. Сидящая на лавках у правой стены солдатня ревела от восторга. Мастеровые, купцы, кого тут только не было – все ревели от восторга. Одна Катрин хлопала глазами.

– Это он, да? – только и смогла спросить она.

– Прости, дорогая? «Он» это кто?

– Тот менестрель. Который берёт заказы, чтобы хвалить знатных донов так, чтобы над ними смеялись?

И тут раскопали. Но это наоборот закономерность.

– Он. – Кивнул. – Но я его не приглашал – не до того было. Сам приехал.

– По-оня-атно! – потянула она.

– О, я вижу нас посетил граф Пуэбло, владетель этих мест, – заулыбался музыкант после того, как профессионально поймал все овации, ни одной не пропустив мимо себя. – И её светлость герцогиня Фуэго. – А теперь низкий поклон – в его положении кланяться такой сеньорите много не бывает. – А потому для сиятельных сеньоров песня!

И далее пошла незнакомая мне лирическая баллада, скорее всего местная – вообще ни музыка, ни текст откликов не вызвали.

Я расслабился и перевёл внимание на спутницу. Протянул руку через стол и взял её ладонь.

– Катрин. Я хочу, чтобы ты знала. Ты будешь моей женой. Если надо, я куплю Север. Если не куплю – завоюю силой. Не завоюю – предам, осложню жизнь, чтобы всем было не до тебя. Но ты всё равно ею станешь. И я хочу, чтобы ты приняла это пост добровольно. Не из под палки, не потому, что «так будет лучше». Сама, без оглядки на политику и Карлоса. И даже без оглядки на меня и мою настойчивость. Прошу, прислушайся к себе и дай ответ, ХОЧЕШЬ ты этого, или нет?

– Скажи, ты хочешь стать королём? – парировала вдруг вопрос она, смотря в глаза, не мигая.

Мне было нечего скрывать, и я замотал головой, улыбнувшись:

– Король слишком несвободен и скован в поступках. А ещё у него проблемы. И эти проблемы – системные. Ваши заговорщики считают, что посадив на трон своего ставленника, они решат их. Но чёрта с два! Проблема в хозяйствовании, в его способе в государстве. Её не решить сменой фигурок наверху. Королевству нужны системные преобразования с самого низа, и именно ими я и намерен заниматься, а не бессмысленной рокировкой сверху.

Она какое-то время думала. Я был искренен, и Штирлиц не могла этого не понять.

– Ты говоришь очень странные слова, Рома. ВСЕ, – выделила она это слово, – мечтают стать королями, взять власть. Даже если, как ты говоришь, кризис «снизу». Как можно этого не хотеть?

– Ты ж не хочешь? – усмехнулся я.

– Я… – Вздох. Покачала головой. Раскрыла рот ответить, но захлопнула. Снова раскрыла. Наконец, выдавила, и было видно, никогда ни с кем не была так откровенна:

– Я слишком боюсь, Рома. Я слабая женщина, за которой никого нет. Я предана дяде, была, как сейчас предана Карлосу, просто потому, что иначе выжить такой, как я, невозможно.

– Но супруг, имеющий в предках сестру короля, правившего когда-то, то есть Серторий по крови, да ещё за которым сильное графство…

Она кисло скривилось.

– Не льсти себе, говоря про сильное графство. Но да, это главное, чего боится Карлос. Но это решаемо – как только у него появятся дети, мой брак не будет значить ничего. Я перестану быть наследницей, и потеряю любые сказочные права взять власть. Ещё никто из династии не занимал трон через родство по женской линии.

А это правда. Сертории – крайне стабильная династия. Перевороты, конечно, у них были, но новые короли всегда были из прямой линии наследования. Линии «братьев» и «племянников», детей младших братьев почивших королей. Но ни разу – сестёр. Сестра вышла замуж – всё, она не Сертория. В её детях королевская кровь – но они – дети своих отцов, и члены их кланов-семей.

– Тогда тем более предлагаю не нервничать. – Замолчал, ибо тем временем администратор принёс вино. И сам разлил нам по кубкам. На столе материализовались фрукты.

– Жаркое в процессе, ваша светлость, ваше сиятельство, скоро будут, – раболепно склонился он.

Я бегло кивнул: «Хорошо». Катрин не удостоила его и этим. Ушёл.

– Тогда тем более, давай просто дождёмся, пока он женится, и поженимся сами? – продолжил я. – Невесту себе он уже ищет… А если ты взбрыкнёшь и убежишь ко мне против его воли – даже лучше! Не останется и призрачных прав на занятие престола. Над нами не будет висеть этот меч, угрожая в любой момент упасть, и мы займёмся тем, чем должны заняться, чтобы предотвратить государственную трагедию. Дураки пусть борются за власть, а мы тем временем купируем кризис, и на фоне остальных станем сияющим Градом, куда все будут стремиться, и с кем будут почитать за честь дружить. Власть будет у нас без всякого трона, Катрин. Это же круто!

– Ты уже всё распланировал, – сузились её глаза. – Но не спросил меня, хочу ли этого я!

– Ё-моё! – повысил я голос. И подался вперёд. – Алё Сатурн! А что я сейчас делаю? Именно это я, млять, и спрашиваю! – Чуть успокоился. – Катрин, я не спрашиваю, СОГЛАСНА ли ты стать моей женой. Когда обстоятельства заставляют, принцесса несвободна в выборе. Я спрашиваю ХОЧЕШЬ ли ты ею стать?

Она снова раскрыла рот, но так и застыла. Дошло.

– Если хочешь, если пойдёшь со мной по этой жизни – я переверну этот мир, разобьюсь в лепёшку, но сделаю так, чтобы ты была моей, – продолжил я. – Если нет – то нет. Adios, amiga! Hasta la vista baby! Не буду и пытаться, и делай что хочешь. Все вы делайте, что хотите, только оставьте меня в покое – я вам не враг, а, наоборот, самый надёжный союзник.

Тем временем закончилась песня. Люди хлопали, похлопали и мы. Украдкой показал Сильвестру: «Молодец! Так держать». Тот меня понял:

– Следующая песня также будет лирической, о любви…

…И замутил не что иное, как памятные «Лапы у ели» Семёныча. Понял меня правильно, мне и нужна была именно такая мелодия. Но чтобы при этом ещё и повтор того, что было в «Сийене»?

Катрин подскочила на стуле, вынув спину, опасливо заозиралась. Пробуравила взглядом меня, музыканта и его группу.

– Ты это специально, да? – сурово спросила она.

– Я не понимаю о чём ты, – честно признался я. Хотя на самом деле догадывался. – Я не знал, что этот музыкант здесь, если ты об этом. И не мог с ним договориться. А песне его учил человек из нашего мира, если ты об этом, но я не в курсе, что он её знает. Тот тип путешествует где-то на Западе континента, в Диких землях – самому бы хотелось его найти, но нельзя покидать графство надолго.

Поверила. Я ж такой дундук, что говорю правду, раскрыв душу. Любой искренность почувствует.

– Совпадение? – сама себя спросила она, после чего откинулась на спинку стула и принялась слушать.

Перевод на местный звучал совсем не так, как в оригинале – мне самому было интересно. Знакомая песня, на плывучем испанском языке… Класс! Она также слушала текст «по-русски», через ментальную магию Галадриэль, а теперь – корявый испано-романский перевод. Отличия были, много, но впрочем не фатальные – смысл песни Мастер передал Мастерски. И под конец, когда Сильвестр дошёл до «рая в шалаше», сеньорита не выдержала, заплакала, и, резко, не давая себя перехватить, побежала к выходу.

Она стояла у сарая с сеном у конюшни. Её охрана пыталась не пропустить: «Сеньорита занята!», но прямой в челюсть творит с людьми чудеса. А после вид подтянувшихся на шум моих грозных парней с обнажёнными мечами оградил гвардов от глупостей, и я подошёл.

– Всё в порядке?

– Так не бывает! – произнесла она дрожащим голосом, но со слезами справилась.

– А почему нет то? – пожал я плечами, понимая, что творится в её прекрасной одетой в ментальный обруч башке.

Покачала головой.

– Мне казалось… Ты хочешь трон. И будешь уговаривать меня… Ведь ты и правда потомок Хельги Сертории… А ты… И он…

Я её обнял. Крепко, по-хозяйски, как свою женщину – она это почувствовала и не сопротивлялась.

– У меня будет трон, – прошептал ей на ушко. – Больше скажу, если твой братец удержится у власти – он сам придёт ко мне и станет вассалом.

Катрин впитала данное откровение спокойно. И поняла правильно. И скакать, переспрашивать или пуляться пеной у рта не собиралась – восприняла спокойно.

– Но ничего не даётся даром, глупая, – продолжил я. – Меня послали не для того, чтобы я усадил свой попец на какое-то важное кресло и шиковал, ловя кайф. Наоборот, я должен пахать, как проклятый. Мне помогают свыше, но только до тех пор, пока я делаю то, что ИМ нужно, то есть пока пытаюсь увести мир от кризиса. Ты не представляешь, сколько всего предстоит сделать! Мне, блин, реально некогда о власти думать!

А награда будет потом, и только в том случае, если выживу. Не оступлюсь. Осилю. Не сломаюсь и не согнусь. Дойду до финиша. Если степняк не проткнёт меня случайно гарпуном. Если в стычке с вашим братом в гражданской войне болт в забрало не поймаю. И если от очередной эпидемии не загнусь. Знаешь, сколько там этих «если»? Катрин, вот реально не думаю о власти! И тебя агитирую только на шалаш. В котором тебе придётся пахать наравне со мной, а не заниматься балами-нарядами-приёмами.

Вот и спрашиваю, глупышка. Согласна? Да – и я тебя добьюсь. Нет – это твой выбор. И решать тебе. Не брату. Не обстоятельствам и геополитической выгоде. Только тебе!

– Да, дурачок… – Она снова заплакала и уткнулась в плечо. – Рома, я говорила уже, что ты – чудовище! – В голосе её звучало облегчение, несмотря на слёзы. – Так и есть. Ты – дракон! Суровый! Беспощадный! Способный на ЛЮБОЙ поступок! – Последнее слово она выделила. – И меня ты тогда, в Аквилее, назвал чудовищем, помнишь?

Я пожал плечами.

– Припоминаю.

– Я согласна. – Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом. – Я согласна лететь в твой дворец за морями. Согласна в твой шалаш, где придётся работать, а не праздновать. Я хочу стать женой дракона, хозяйкой этого мира. Но я, чёрт возьми, пока ещё слабая женщина, зависящая от воли брата! И ПОКА что ты со своим войском ничего не сделал, чтобы что-то смочь изменить.

Откинул волосы с её лба.

– Ты спешишь? – Молчание. – Я – нет. Давай решать проблемы по мере поступления.

Она молчала, доверчиво вжавшись.

– И если этот мир будет наш, – продолжил я, – давай прогнём его к собачьим чертям? И предлагаю начать с Картагены. Там парни пришли, четыре капитана наёмников. Есть предложение пригласить их к нам за столик и обговорить, как именно мы поимеем тех, кто хочет иметь нас. И мне нужна твоя помощь, чика! Как будущей графини Пуэбло и императрицы. У меня знания иного мира, но ни черта нет понимания дипломатии!

Катрина заулыбалась.

– Хорошо, жених мой! Мой дракон!.. Пошли, нагнём этот мир!

* * *

«У меня было слишком много песен про драконов на плейере», – сделал я вывод, когда заходили назад, в общий зал таверны. Мимо её обескураженных бойцов, один из которых возомнил себя героем, получил, и теперь все они метали из глаз молнии. И их сеньора, которая должна их всячески защищать от приграничного отребья, даже не обратила внимание на их героическую попытку выпендриться. Я также не стал зацикливаться – оттеснили мальчиков от здания кабака, и ладно. Столичные хлыщи, похоже, в любом мире столичные хлыщи. Одни понты, и все кругом их обязаны почитать и боготворить.

«И все вокруг также их ненавидят, жаждая разбить хлебальник» – сама собой развилась мысль. И я также сам себя одёрнул:

«И также, как у нас, истинные столичные никогда не пальцуются. Лишь провинциальная голытьба, что смогла зацепиться в Златоглавой, из себя что-то строит. Вернулась на свои хутора и там крутит пальцы веером, какие они „москвичи“. Ибо судя по лицам гвардов, парни откуда угодно, только не потомственные альмерийцы».

«У тебя не про драконов было много песен, – смог я сформулировать ответ, собрав-таки до кучи мысли. – Драконы не при чём. Просто она услышала в песнях Галадриэль то, что хотела. Не было бы про дракона – было бы про что-то иное. С тем же результатом. Ты монстр, Рома! Монстр для этого мира! Этот мир трудно назвать тихим и спокойным, беззлобным, кровяка тут рекой похлеще нашего. Но на фоне всей этой ботвы ты, представитель изнеженного общества, где проблемы решаются через полицию и суд, и даже последний подонок имеет права, ты настолько суровый монстр, что прирождённый Штирлиц с опытом продалась тебе с потрохами. Так сказать, „легла под самого сильного альфа-самца“. И не надо иронии, Ромик. Думай своей тумкалкой, всё поймёшь. Феррейрос понял, Магдалена поняла, бабушка Изабелла остановила войну, к которой готовились десять лет… И только ты постоянно себя принижаешь. Да, ты монстр! И обязан быть им дальше. Остановишься – съедят. Ибо быть кем-то кроме монстра вряд ли получится».

Я сажал сеньориту за стол, придвигал стул, под очередную похабную песню «Короля и Шута» в переводе на местный, а в голове вдруг всплыла сцена из фильма «Убить Билла-2». Где Билл объяснял Чёрной Мамбе, чем супермен отличается от всех остальных спайдерменов. Остальные героями СТАЛИ. Кого-то паук укусил, кого-то ещё какая хрень. И только супермен УЖЕ родился со способностями. И если даже он будет жить уединённо, прячась от всех, не выпячивая талант, как та Мамба, он всё равно останется суперменом, ибо нельзя не быть тем, кто ты есть.

Так что я – Чёрная Мамба этого мира. Просто потому, что я такой. И если начну притворяться, мимикрировать под местного – минимум покрутят у виска. А учитывая местный серпентарий, я просто не выживу. Я обязан быть чудовищем! И только им. Только в этом случае у меня что-то получится. А вот Драконом, Суперменом, Чёрной Мамбой, или Злым Лунтиком – это уже не существенно.

– Граф. – Первым подошёл Йорик. Его не было в таверне, видимо, пришёл, пока я зажимался с её высочеством. – Отойдём?

– Отойдём, – согласился я. – Катрин?

Сеньорита кивнула – да, всё хорошо, иди, дорогой. И обратилась в слух – на сцене творился трешак от Князя и Горшка, и незнакомому с субкультурой местному послушать такое стоило.

Вышли. Отошли, чтобы не быть в зоне прямой слышимости окружающих. Йорик оглянулся и тихо сказал:

– Капитан Доминик Альварес, первая гильдия Аквилеи. Аквилеи, граф! – выделил он.

Я нахмурился. Ожидаемо? В целом да. Но не так топорно же! Блин, как плохо, что нет сериалов про Штирлица и Джеймса Бонда. Не умеют местные дилетанты работать тонко, рубят будто топором. Потому, что только так умеют, а сравнить не с чем.

А ещё, кажется, мне очень-очень хочется побить одного партнёра по сразу двум проектам.

– Слежку за Никодимом организуй, – хлопнул Йорику по плечу, пока не приняв решения, как поступить. – С кем встречается, с кем что перетирает. Есть у тебя такие люди, сможешь организовать? Без героизма чтобы; запалят, что за ними ходят – и пусть палят лишь бы не переходить черту, чтобы твоих людей не продырявили. С уважением следить.

– Действовать на нервы! – понял он и расплылся в улыбке. – Это можем, на это людей найду.

– Точно! – согласился я. – На нервы. Ссориться с ними не буду, Аквилея слишком много в моих планах занимает, но не реагировать вообще нельзя. А самого Альвареса под замок, и организуйте допрос. Хотя, к чёрту, сейчас все празднуют, какие допросы! Пусть до завтра посидит, завтра сам с ним побеседую.

– Сделаю. – Уверенный кивок. – Только, граф, это… Следом ходить – ума много не надо, сюда кого угодно отправить можно. Но вот с профессиональными шпиками швах. Я это… Я как ярл стараюсь думать. Ибо это вот, в первый раз случилось, но наверняка ж не последний. Купцы они такие. Клавдию что ли написать?

Про купцов – да. В этом мире, где нет телеграфа и телевизора, купцы – главный источник распространения информации на большие расстояния, и одновременно главный источник данных для всех разведок и спецслужб этого мира. Йорик правильно напрягся – как он, блин, без контрразведки тут работать будет? В городе, закладываемом, как торговый? Я об этом не подумал, даже после обнаружения мальчишки. А Тур, вот, сообразил на будущее побеспокоиться.

– Пиши, ты тут ярл, – отмахнулся я, понимая, что в данный момент Йорик должен сам действовать и набирать опыт. Раз я не компетентен – вот и нечего лезть, типа всезнайка. – Пусть как разгребётся в Пуэбло, пришлёт опергруппу, у вас тут шпионами город кишеть будет, и слежка за ними не дело военных – уже говорил на совете магистрата это. Сие как раз по его ведомству.

– Точно! – Йорик озадаченно хмыкнул. – Хорошо, что обнаружили мальчишку, так бы дурнем и остался. А теперь наука будет. На всё воля божья, богородица и вправду за тебя. – Неожиданный вывод, но не согласиться я не мог. Ибо как выглядит со стороны – лучше видно со стороны. Пусть так.

– Просто навсегда запомни, и людей своих учи. Каждое дело должны делать профессионалы! – пафосно произнёс, как итог, я, ибо эта мысль – единственная, где я действительно мог помочь. – Вы профессионалы в одном, они – в другом. Вас ими не заменить, их – вами. – Облегчённо вздохнул – перенёс проблемы на завтра, проблему со шпионами… Не решил, но есть люди, кто этим займётся. А значит что? Правильно, значит, сегодня пока отдохну. Не до шпионских игр сейчас – любовь и судьба этой жизни в таверне ждёт. По канонам, попаданец обязан жениться на принцессе, а других принцесс на горизонте в этом королевстве просто нет. – Иди, распорядись, и греби сюда – разговор есть. Друзья твои уже здесь – обсудим, перетрём.

Йорик козырнул и исчез.

Вернулся через полчаса примерно (часов нет, проверить не могём). На улице начало темнеть, праздник только-только вошёл в самую интересную стадию – когда люди наклюкиваются до поросячьего визга. Невезучие воины нашего ярла ходили по посёлку и то и дело разнимали разных дерущихся, да пытающихся дуэлить благородных. Йорик приказал давать всем 3,14люлей, а самых наглых и оторв запереть в одном из недавно достроенных лодочных сараев для дружины – пусть до утра отдохнут. Но никого не протыкать, и более жёсткие санкции не применять. Сам приказал, меня лишь уведомив:

– Люди же отдыхают!..

Почти одновременно с ним посланный в дом-избу отрок личной охраны принёс стопку пергаментов, что я вёз с собой «на всякий случай». Неизвестно, что там с пергаментами у Мари, а мне Ансельмо заказал большую партию, прямо с производства, по предзаказу и минимальной цене. Ещё весной заказал, видя, как неэкономно я местную «бумагу» трачу. И цену этим сбил, курилка, хотя непредвиденные расходы, такая сумма… О-хо-хо! Деньги, где вас взять? Сейчас этот пергамент будет незапланированно спасать моё графство из ямы, в которой оказался также незапланировано. Надеюсь, всё получится.

Сеньоры капитаны наёмников уже сидели за нашим столом, и мы культурно беседовали. Минут десять назад к нам подсел и сеньор Томбо, сооснователь и совладелец данного порта, и играл привычную роль буки-приколиста, более веселя сеньориту, чем меня. Разговор пока шёл «о погоде в Тахо», но все понимали, нужно начинать говорить серьёзно, для того мы и собрались. Но все смотрели на меня, и никто не начинал.

– А вот и наш ярл! – прокомментировал я возвращения главного ВДВ-шника. – Как, всё хорошо?

– Угу, – лаконично ответил тот, налил себе полный кубок и выглушил. – Ох, граф! Как всё задолбало! Отправь меня на войну, а? Ну, не могу я быть этим… Адми… Министра…

– Администратором. – Я подленько усмехнулся. – Привыкай. Работа управленца – грязь разгребать, а не мечом махать. Хотя мечом ты, как мне кажется, вскоре помашешь. Но опять же, только один меч твой, без организаторских способностей, мне нафиг не нужен. Или будешь командиром со всеми вытекающими, а именно административной работой, или прочь иди.

Он махнул рукой, дескать, достал ты, сиятельство, одну и ту же шутку шутить. Ни грамма не обиделся. Я улыбнулся и продолжил:

– Сеньор Томбо в курсе наших бед и проблем, а потому предлагаю, чтобы он принял участие в обсуждении. Он – человек сугубо штатский, но он – профессиональный купец, и может посоветовать то, что мы со своей колокольни не увидим.

– Рикардо, не подскажешь, о чём речь? – сделала большие глаза Катрин.

Но ответил я не ей, а Йорику, также сделавшему большие глаза:

– Сеньоры, рад представить вам будущую графиню Пуэбло, мою будущую супругу. Она только что выбрала сторону, и я доверяю ей. – Пронзил «будущую супругу» суровым взглядом. Та не стушевалась. Йорик вновь тяжело вздохнул – он женщинам не верил, особенно королевским племянницам, но поделать ничего не мог – если я решил говорить при ней, она и так всё узнает. – Она будет в курсе этой операции. – Это я продублировал для тех, кто не понял. – И, возможно, обеспечит дипломатическую поддержку там, – палец в потолок.

Собравшиеся согласно закивали. Возразить могли, но не стали – не их уровень мне в таких вопросах возражать.

– Итак, сеньоры, – подался я вперёд, чуть склонившись над столешницей, и остальные последовали моему примеру, включая сеньориту, – мы остановились на том, что некий герцог, опираясь на свой домен, дабы не втягивать вассалов в политические дрязги, нападает на транспорт, принадлежащий северным владетелям, и конфискует по праву добычи зерно и другие товары, отгруженные с моих земель. При этом зерно из Аквилеи и Магдалены сито проходит.

– М-да-а-а! – покачал головой Томбо, понимающий больше, чем другие, включая даже Картин. – Зря он на это пошёл. Мы-то ладно, ну, понесём свои убытки – наше дело купеческое. Но ему этого не простят! И припомнят.

– Хавьер, в этой ситуации есть одно слабое место – я и моё графство. – Я пакостно улыбнулся. – Я не в том состоянии, чтобы терпеть убытки. «Терпилой» быть не хочу от слова «совсем», даже временно, даже если потом мне всё возместят. Да, Картагена напрашивается, правящий ею бабсовет потерял берега, но мне плевать, что будет завтра. Я хочу получить своё сегодня! И знаете, что собираюсь сделать?

– Ограбить Картагену.

Это произнесла Катрин. И когда все, сидящие за столом на неё недоумённо уставились, лишь скромно улыбнулась, картинно покраснела и уставилась в столешницу.

– Это же Рикардо. Вам надо привыкнуть к его нестандартному ходу мыслей. Я долго анализировала его поступки и пришла к выводу, что любая обрушившаяся на него беда – всего лишь повод вывернуть ситуацию так, чтобы кого-то пограбить. Да, любимый?

«Любимый» одновременно и обожгло, и обрадовало. Она сейчас ехидничала, но вторым дном я чувствовал теплоту в душе. Скажем так, она сама перед собой кидала понты, что может держать меня в узде (а не я её), что может от меня отказаться. Детский сад, честное слово! Надо срочно её трахнуть, чтобы не было такой каши в голове. С бабами это на время помогает, а мне на долго и не надо – я скоро на войну сдристну. Пусть хоть несколько дней мозг ни себе, ни мне не делает.

– Правильно. Мы ударим по Картагене, раз они дают нам повод, – согласился я. – Но теперь к грабежу предлагаю подойти основательно. Если проездом мы случайно подпалили несколько ангаров в порту, да несколько строений в городе, а забрали лишь то, что само к рукам прилипло, тут надо сразу нацелиться на такой куш, который стоит любых треволнений. – Оглядел четверых капитанов.

– Граф, не смотри так! Давай сразу к делу! – заявил молодой Ромарио. – Я, вот, не понимаю, как можно ударить по самому сильному герцогству в нашем королевстве, не имея с ним границы, не имея даже достаточного количества лодейной рати.

– Лодейная рать у нас есть. – Упёр взгляд в Йорика. – Вопрос в том, как ею распорядиться.

Тот понял. Догадался, видно, куда клоню. Вспомнил наш разговор в Каменной Переправе, когда мы переправлялись назад, домой. Я был после разговора с де Рексом, на волне, мозг лихорадочно думал обо всём подряд, и мы проверили одну гипотезу. Дай бог, чтобы ничего не изменилось.

– Граф, это безумие, штурмовать Каменную Переправу! – понял меня ярл и в ужасе закачал головой.

– Зачем штурмовать Каменную Переправу? – оживилась её светлость.

– Потому, что этот замок запирает Белую, – пояснил я. – Контролируя её замок, мы перекрываем транспортный поток по реке. Замок находится на выдающемся в море полуострове, отлично защищённом с суши – при должной охране, взять его невозможно. Мы были там, я глазами видел, как оно устроено. А вот со стен и башен замка можно камнемётами накрыть любую лохань, плывущую по Белой. А если под рукой лодейная рать – то абордаж, конфискация… Ну, вы поняли. Если захватим замок и перекроем Картагене ВЕСЬ её транспортный поток – они на коленях приползут договариваться.

– А мы будем договариваться? – в усы усмехнулся грустный Йорик. Ибо понял, что я не шучу. И понял, кого мечу на роль исполнителя.

– Да. ТЫ будешь договариваться! – выделил я обращение. – Предложишь вариант: ты пропускаешь корабли из Картагены без досмотра, в обмен они пропускают наши корабли, плывущие на Север, также без досмотра и попыток хоть как-то их задержать.

– Но пока замок в ваших руках, между вами начнётся не тихая, как сейчас, а самая настоящая война, – попыталась полить холодной водой Катрин. И почему-то никто не спросил, как мы, мать нашу, собираемся его захватить.

– Согласен. Но вести её будем мы, я и герцог. Тогда как купеческие и ремесленные гильдии Картагены получат иммунитет и смогут спокойно ходить по реке куда вздумается. Как и наши партнёры – они смогут также ходить по Белой без их досмотра и санкций. Война – воинам, а торговля должна идти! Заметьте, у нашего графства банально нет ни одной торговой лодьи – до сегодняшнего утра они были ни к чему. А значит, я ничем не рискую. В отличие от герцога.

Мигель Родригес покачал головой:

– Граф, зачем захватывать целый замок, который всё равно потом король прикажет вернуть, ссориться с могущественным герцогством в момент, когда все точно знают, что в этом году не будет войны в королевстве и иметь кучу проблем, ради того, чтобы какие-то партнёры могли вывозить к себе твоё зерно? Это ИХ зерно! Они – собственники, так как уже его купили! Не лучше ли подождать от них дипломатического подкрепления и «наехать» на их совет герцогинь силой? И они без замков сделают всё, как надо, вернут украденное, и ещё северянам компенсацию выделят.

– Но в этом случае мы не захватим замок! САМЫЙ стратегически важный на всей протяжённости Рио-Бланко! – засиял, как Альтаир, я.

Над столом повисло недолгое обалделое молчание.

– Он не собирается отдавать замок, даже если король попросит, – понял меня Йорик и пояснил это для остальных. И только теперь довольно заулыбался, осознав масштаб прибылей, которые сможет стричь, находясь ТАМ, а не в этом порту. Здесь мимо нас проходят только корабли Аквилеи и Алькантары. Там добавляется товарный поток чуть ли не со всего Юга. И всё это будет досматривать, конфискуя «контрабас», его дружина. Которая, по нашей договорённости, и будет содержаться за счёт конфискаций, и я собирался закрыть глаза на некоторые моральные аспекты проблемы, ибо собственных денег на содержание целого войска пока нет, и не предвидится.