Текст книги "Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2) (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Аплодисменты, но не на имя сагрились, а на представление полководца. Мир романтики и рыцарства, а я дал исчерпывающую характеристику парню. Четвёртая когорта тоже достойна уважения.

Отступил на шаг. Дождался тишины. Осмотрел будущих легатов, массовку, и высокопарно заявил:

– Ваши когорты названы именами великих полководцев. Надеюсь, вы не подведёте в бою и не оскверните их имена малодушием и трусостью. Несите имена эти с достоинством, присущим настоящим воинам! И знамёна сии станут залогом вашей смелости и отваги.

Потом говорил что-то ещё высокодуховное. Что – не помню. Я как бы не готовил речь, играл на импровизации, но народ оценил порыв, мою искренность, хотя я периодически и сбивался, глотал слова, терял мысль. Но, как уже говорил, люди здесь простые, поголовно романтики, и это лучше скучного заунывного речитатива типа наших депутатов перед камерами. Главком а-ля Брежнев тут никогда уважаем не будет. «Пусть лучше граф слова теряет, но зато он свой парень!» – как-то так.

А затем… Все снова пошли праздновать, допивая остатки недопитого.

Глава 24. Шоковая терапия или экзамен на профпригодность

 
…Дороги сплелись
В тугой клубок влюбленных змей,
И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло…
 

Дорога. Наконец. Финишная прямая, за которой решение уравнения моего здесь пребывания. Пан или пропан.

 
Лукавый, смирись —
Мы все равно тебя сильней,
И у огней небесных стран
Сегодня будет тепло.
 

Всё, что делал до сегодня – это вступал в бой, имея численный либо моральный перевес над врагом. И враги все мои были – обычные люди. Человеки те ещё твари, но твари знакомые, понятные. Логика которых ясна как день, и думающему человеку из двадцать первого века, изучавшему историю, да банально смотревшему новости и читавшему политическую аналитику, можно барахтаться сред них, как рыба в воде.

Но всё, кино кончилось. Впереди настоящий Враг. Враг с большой группы. Такой, с каким до сей поры не встречался, а что в книжках читал… Что стоят наши книжки с нашей фэнтезнёй в сравнении с реальным, непридуманным миром?

Не знаю, что от этого врага ждать. Не знаю, насколько он силён. И самое главное, не знаю, насколько умён. Умного, но слабого победить сложнее, чем сильного, но глупого. То, что орки сильны, сильнее человека в несколько раз – проверенный факт. И организованы. Но до сих пор несмотря на преимущества нас не смели, пусть мы защищаемся из последних сил.

Королевство собирает налог на то, чтобы держать на границе со Степью крупный воинский контингент, и не было ещё ни одного случая, чтобы наёмникам на Лимесе задержали оплату. Да, мне, в смысле графам Пуэбло, король может эти деньги привезти с задержкой, но пока привозил всегда. А ещё у него отработан механизм оперативного перекредитования графов Пуэбло у богатых вассалов – у нас под боком аж три города-коммуны, и все при деньгах, ни разу не жиливших деньги на выплаты наёмникам. И даже то, что он задерживает платежи, заставляя брать кредит с процентами не повод роптать – ибо наёмникам на границе платит не КОРОЛЬ, это важно. А ГРАФ Пуэбло. Это теоретически МОИ воины Лимес охраняют, а не воины короля, или королевства.

Графство Пуэбло – самое сильное, самое мощное не просто в королевстве, а, похоже, на континенте. И именно это, боязнь ещё большего усиления, послужило спуском с цепи процессов отторжения от графства «лишних» территорий. А именно – удобных портов и единственного на Юге города, добывающего железо. Да нас просто боятся в Альмерии!

Я прошёлся по Картагенике с двумя сотнями, которых считал «личной дружиной», не арьербаном даже. Арьербана только баронских дружин могу выставить две с половиной тысячи. Плюс городовые полки Ории, Витории и Терра-Бланки. Это – регулярные войска, в смысле имеющиеся в королевстве всегда, которые можно сдёрнуть в любой момент. Без пехотинцев, охраняющих объекты и города. Без охраны крупных деревень – многим большим поселениям, имеющим крепкий тын, придаются отряды, типа самообороны, которых кормят общины. Не на баронских землях, на моих, у меня всё же более двух десятков округов, не порезанных в удел баронам. У каждого префекта округа минимум два десятка воинов – иначе какая он власть? Как он будет ловить и карать преступников, а опыт нахождения здесь показал, что криминал никуда не делся – и тут себя прекрасно чувствует. Да та же банальная бытовуха – сосед соседа приревновал и колуном зарубил, кто его арестует, отведёт в суд и на каторгу отправит? Преторианские, то бишь ментовские войска были и будут, везде. И в боевой поход их не уведёшь, хотя они считаются легкоконными.

А вот выставит ли Картагеника, которая раз в пять более многолюдна и раз в десять более богата (я от балды цифры говорю, точной информацией не владею) две тысячи мобильной почти регулярной конницы? Даже вместе со всеми городами, коих там два десятка, а не три? Не знаю.

Пуэбло богато. Пуэбло позволяют иметь то, чего нет и не будет ни у кого. Пуэбло – самое крутое графство… Но плата за это – необходимость отражать набеги своей кровью.

Да, экзамен. Не первый, очередной, но самый сложный. И от того, сдам ли его, зависит ВСЁ. Просто ВСЁ.

 
Там за третьим перекрестком
И оттуда строго к югу
Всадник с золотою саблей
В травы густо сеет звезды.
Слышишь, гроздьями роняет небо
Из прорех зерно стальное,
Горные лихие тропы
Покрывая пеленою…
 

Настроение лирическое. Солнышко, ляпота. Рядом едут сказочные эльфы – как напоминание, чтоб не расслаблялся. Сказка то она сказка, но в этой сказке ты присутствуешь не незримо, воспаряя над героями, лишь наблюдая со стороны, что они делают. В этой сказке тебя проткнут острым железным предметом, выпустят кишки, и ты умрёшь. Скидок не будет. Да, кто-то там напрягся, перетаскивая сюда именно меня. Но этот некто посчитал, что я МОГУ справиться. А значит нужно бдить, рвать жилы, барахтаться, ибо кроме изначального рояля, более помощи в этой сказке не предусмотрено.

 
Лукавый, смирись —
Мы все равно тебя сильней…
 

Да, мы сильней. Потому, что если припрёт, если надо, мы СМОЖЕМ. Мы всегда можем, если припрёт. На то мы и люди. Надеюсь, Илона тоже сможет, не зря в неё поверил…

– …Приказание выполнили? – ехидно скалясь, спросил Сигизмунда.

– Да. Все трезвы, как стёклышко. – Отрок был недоволен – слабо сказано. – И граф, это, никто не ропщет, но… – Вздохнул. – Ты должен дать парням понять, почему так приказал.

Да, должен дать понять, почему все празднуют, пьют, а им запретил. Конечно, завтра с утра в поход, но никто не говорил вусмерть напиваться, да они и не напиваются. Если не объясню приказ людям, а они, на минуточку, мою бренную тушку охраняют, если они не согласятся со мной, что так действительно было нужно, будут проблемы. Средневековье-с, сеньоры.

– Слушай сюда, – продолжил я инструктаж. – Пусть двое самых доверенных и самых крепких встанут около Тита, и как только он придёт в неадекват… А он придёт в неадекват, – «успокоил» отрока, – перехватят и скрутят. Пусть их четверо будет – не настаиваю.

– Уверен, что понадобится? – мрачнел всё больше Сигизмунд. Может ну его? Без Тита обойдёмся?

– Скорее всего понадобится. – Я был сам пессимист. – И я должен это сделать с ним. Ибо нельзя человеку помочь, если он не помогает себе сам. Нельзя заставить стоять за себя, можно лишь направить. А тот, за кого надо постоянно заступаться… Это уровень любовницы богатого и сильного сеньора, а не управляющего. Её же с утра паскудила какая-то девка на кухне, и она смолчала. Я не могу оставить её управлять замком. И назад в Аквилею не могу. Никуда не могу. И убить рука не поднимается, молчи, ничего не говори, Вольдемар предлагал, он может устроить несчастный случай. Для твоего понимания, я даже в рожу Вольдемару за такое предложение не дал – и сам о таком думал.

– Мари, её мать, говорят, очень крута была, – покачал головой Сигизмунд. – Её сам старый граф, дед твой, боялся. Потому его невестка, ну, мать твоя, и услала её, замуж выдав. Неизвестно, кто с такой гром-сеньорой в замке графиня. А она…

– Ты всё понял, – решил закругляться я и подвести итог. – Я даю человеку последний шанс. Это называется «шоковая терапия». Да – значит да, всё будет. Нет – не будет ничего. Для неё. И Тит должен видеть, что я честен, искренен. Захочет – пусть забирает её и валит в Дикие Земли. Нет – значит нет. Но ко мне у него не должно быть претензий.

– Понял, граф. Сделаем, – подвёл отрок для себя какие-то итоги. – Пошли что ли?

Разговор произошёл у конюшни, где мы «курили», обсуждая последние приготовления к операции «шоковая терапия», которую я откладывал, откладывал, самого себя убеждая, что Илона ничего на самом деле, справится. Что есть в ней проблески силы и характера. Но нет, характер там в зачаточном состоянии. Права Астра, человека надо или с детства воспитывать, как свободного, или не допускать бывшего раба до поста, где рабам не место. В принципе не допускать. Рома совершил ошибку, и теперь мне нужно вновь включить Рому, чтобы оную ошибку исправить. Это косяк не Рикардо, о чём сожалею – этот средневековый тип всё совсем иначе видит и воспринимает. Ричи разрубит Гордиев узел, а его надо именно что развязать.

В кабинет на пятом этаже поднимались всей блудней – восемь человек, вся моя охрана. Включая Тита. Вошли, расселись. Ещё от входа в башню послал первую попавшуюся служанку за управляющей – будем ждать.

Кабинет маленький, места мало, и, оглядевшись, приказал идти вниз – в Малую обеденную, на второй. Парни завозмущались – они были в кольчугах: представьте в десятке килограмм железа подниматься на седьмой-восьмой, а то и девятый по уровню этаж. Но кнут, который держал в руке, будет иметь слишком большой вылет – заденет стены при замахе. За оным кнутом и ходил на конюшню.

Управляющая вошла, опасливо заглянув в дверь. Я расселся на крепком стуле ближе к графскому столу – остальные столы были сдвинуты к стенам. На то она и малая обеденная, что как правило здесь едят только семья и приближённые, а мы поместимся и за одним большим столом. Но передо мной было достаточно места для махания кнутами. Парни по команде Сигизмунда заняли места вокруг, вдоль стен. Причём предупредил, это – семейное дело, не вмешиваться, даже если она на меня набросится. Всяко не убьёт, женщина же. Да ещё сестра. «Да ещё рабыня» – попытался сказать мой внутренний скептик, но я удержался – всё же мысленно давал ей право на шанс.

– Илона, закрой дверь и встань тут, – кнутом указал на центр комнаты. Она так и сделала, зашла в этакий условный круг – центр башни – и было видно, как тряслись ноги. Провела недоумённым испуганным взглядом по ребятам, бросила умоляющий на Тита. Но, наконец, собралась и посмотрела мне в глаза.

– Да, брат? Что случилось?

– Случилось? – я под нос усмехнулся. – Случилось то, что всему приходит конец, Илон. И любая чаша терпения рано или поздно переполняется. Скажи, я давал тебе шанс?

Она покраснела и уткнулась глазами в землю.

– Я привёз тебя сюда. Сделал ВТОРЫМ человеком после меня. Вторым, сестрёнка! – повысил голос, подавшись вперёд. – Астрид замужем! Да, она меня прикрывает – я её попросил, и муж не против. Потому что у них пока нет детей, а Пуэбло больше, богаче, и тут веселее, чем дома. Но, мать твою, Илона, она НЕ ХОЗЯЙКА этого замка! Потому, что она часть семьи Кастильяна! И её дети будут баронами Кастильяна! Понятно тебе?

Илона начала всхлипывать, но я только начал.

– Кухарки судачат о тебе, никого не стесняясь и ничего не смущаясь. На тебя приходят жалобы ОТ СЛУГ!!! Слуг, мать твою! – снова вспылил я. – А знаешь, почему? Потому, то они понимают, что им МОЖНО!!! Почему бы нет? Потому, что настоящая хозяйка с твёрдой рукой бы их выпорола за любое нерадение, даже за попытки помыслить, что у них плохая начальница. Что значит «заставляет мыть горшки, когда мы этого не делаем и никогда не делали, это делают Мария и Хуана с Дальнего Выселка?» – процитировал я часть одной из последних кляуз. – Как понять такое? Мне делать больше нечего, кроме как вникать, кто должен чистить горшки?

А твои распоряжения? Как долго выполняются твои распоряжения, не продублированные Астрид, Вермундом или Прокопием, который по старой памяти всё ещё незримо тут рулит, когда бывает в замке?

– Р-рикардо… Пр-рости! – заплакала она.

– Неправильная постановка проблемы, Илон, – покачал я головой, успокоился и откинулся на спинку, ощущая прилив холода. – Простить можно служанку. Рабыню. Подчинённую. Но вот госпожу простить нельзя. Госпожа не просит прощения. Признать ошибки – да, признаёт. И ИНФОРМИРУЕТ, что да, накосячила и больше не будет. Но вот прощения просить… – покачал головой.

– Что ты решил со мной сделать? – завертела она головой, оглядывая отроков. Совершенно трезвых отроков, стоящих в пугающем молчании.

– Ничего. Ты сама всё сделаешь. Примешь решение и сделаешь, – «успокоил» я. – Но вначале я дам тебе последний шанс. И Илона, это не шутки. Шанс и правда последний.

Скупой кивок. Понимает, в какие игры играем.

– Парни здесь – как свидетели. Я не хочу выносить семейный сор из избы, но мне нужно, чтобы самые близкие люди видели, как было дело, и почему в итоге было принято то или иное решение. Я доверяю им своё тело, у меня нет никого ближе. Они мне как семья. А потому допущу их к тайне, но только их.

Её взяла дрожь. Наверное, подумала, что убью её, а свидетели – подтвердят, что за дело убил. Так бывает.

– Сегодня днём, после присяги, я случайно оказался в людской, где все слуги лётали, обслуживая праздник, – признался я. – Все были полупьяны, и мне удалось затеряться. И, знаешь, их речи и беседы, а они обсуждали тебя, стали откровением! Астрид и Анабель мне не рассказывали ВСЕГО. Покрывали тебя. Я и не знал, как всё запущено. А после вошла ты и отдала приказ, что куда нести, и я вот этими глазами видел, как быстро они это сделали и как тебя с новой силой обсуждали за глаза. В лицах. Знаешь, большего позора этот замок не видел. И мне бы не хотелось, чтобы это продолжалось хоть день.

– Что ты сделаешь? – В голосе обречённость. То есть она себя похоронила и не будет бороться?

– Если ты не убедишь меня, что достойна – завтра с утра тебя отвезут в монастырь, – решил я резать по живому. – Поскольку ближайший у нас в Бетисе, дорога не близкая, будь готова. Или сама выбери какой – прикажу, отвезут. Там ты отречёшься от мира и примешь постриг. Но! Даже пока будешь послушницей, ты исчезаешь с горизонта человечества, сидишь в стенах монастыря как мышка и не отсвечиваешь. Тебя нет! Всё поняла?

Робкий кивок. Боковым зрением посмотрел на поникшего Тита. То есть он не ломанётся спасать любимую и бежать с нею в дальние края? Примет решение как есть? Что ж, это его выбор.

– Племянников оставляю себе. Воспитаю из них настоящих мужчин, достойных воинов. Возможно, они станут баронами. А если повезёт – графами – у меня громадные планы на будущее. Не мешай им, не позорь. По-хорошему сегодня простись, и не ломай им будущее. Они не ты, в них есть стержень, я общался с ними.

Кивок.

– Но всё же, сестрёнка, хоть я и принял решение, что делать если не справишься… Хочу дать тебе шанс. И что-то внутри меня шепчет, что ты справишься. Да, ты та ещё дура, но в тебе хорошая кровь, ты МОЖЕШЬ! Ибо и Мари – та ещё штучка, и наш папочка – затейник был тот. Ты СПОСОБНА. Понимаешь?

Молчание, лишь глазки в пол.

– Знаешь, чья кровь в нас? – Я немного, для театрального эффекта, усмехнулся, поёрзав на стуле. – Не знаешь, нет? – Пауза. – Кровь Серториев! – огорошил её. Ну как огорошил, это не тайна, нашу родословную тут все знают. Но кичиться дальним родством с королём – наживать себе неприятности, особенно учитывая нереальную мощь моего графства. – В нас с тобой королевская кровь сестрёнка, – придавил её взглядом. – Причём, о, откровение, в тебе её столько же, сколько и во мне! Прикольно, правда?

Ноль реакции. Лишь также сверлит глазами пол.

– Теперь обо мне. Раньше я был… Просто Рикардо, – сформулировал я. – Но боги, бог, пресвятая богородица – вот не знаю, они мне не представлялись – кто-то из них меня к себе забрал. Не надолго, на два десятка местных лет примерно. Я прожил жизнь за гранью, научившись тому, чего никогда бы не узнал бы здесь. Меня подготовили к чему-то сестрёнка. И высшим силам плевать, хочу я этого или нет. Они просто убили меня, вложив в руку лекарки силу одарения куда большую, чем она способна выдать, а после вернули в тот же миг. Наверное ты не глупая сеньора и можешь предположить, для чего они это сделали?

Илона молчала, лишь тяжело задышала.

– Вот-вот, я думаю о том же. Я должен, опираясь на новые знания, спасти человечество от угрозы Степи. Возможно, подготовить его к какой-то другой, более суровой угрозе, что нас ждёт впереди. Но лично я считаю, что просто настала пора возродить Древнюю Империю, бездарно просранную нашими дальними предками.

– Да, Илона! – заорал я, вновь подаваясь вперёд. – Я должен стать императором! Вернувшимся из тени веков новым императором-возродителем! Меня не спросили, я просто должен! Понимаешь? И во мне – королевская кровь, я не fraer какой-то – богородица знала, кого послать! Это ты своим тупым умишкой понимаешь?

Ноги её подкосились, и она начала оседать на пол.

– Наше отличие в том, что даже если у меня не получится – я всё равно буду драться, – зло продолжил я. – . Рвать когтями, зубами, сожгу себя своим даром до уголька. И умру сражаясь. А вот ты – сдалась! Лапки кверху: «Я маленькая и слабая, я вчерашняя рабыня и не хочу расти! Пожалейте меня сиротку, я одна осталась, без бока мамочки!» Так, Илон?

Мог бы не спрашивать.

– Мне не нужна такая ближница и помощница. Мне не нужна такая сестра. Мне нужен человек, который сможет потянуть бремя, возложенное на нашу семью и наше графство высшими силами. Мне нужна сестра-борец! Сестра-принцесса! Достойная дочь королей, сама способная сесть на трон предков, просто дальность от трона мешает это сделать.

– Мне нужна КОРОЛЕВА, мать твою! Та, в чьих жилах течёт честь. Достоинство. Самоуважение. Та, кто способен подставить плечо брату, который должен стать императором. А я вижу перед собой глупую холопку, которую языками поносят поварихи и подавальщицы.

– Брат, что я должна сделать? – прошептала она. Но в Малой обеденной было тихо, её все услышали.

– Для начала встань. Поднимись! – приказал я, и она тут же вскочила.

Я сам встал, обошёл её и принялся расшнуровывать платье сзади.

– Ой! – вскрикнула она и схватилась за лиф.

– Стоять! Терпеть! – рявкнул я – время сантиментов кончилось. Послушалась. Парни у стен засопели – эротики и порнофильмов в этом мире пока не придумали, а я собирался оголить женское тело.

Решил не рвать и не резать шнуровку, аккуратно развязал, хотя потребовалось около пяти минуть. Зато потом резко дёрнул платье, освобождая плечи.

– Ой! Рикардо, что ты делаешь!

– Раздевайся! – снова безапелляционно рявкнул я и отошёл к стулу. Садиться не стал, встал рядом и положил ладонь на спинку. На плечи же Тита легли две руки его товарищей, стоящих справа и слева, ибо отрок дёрнулся – спасать любовницу. Но пока в рамках приличия, чтобы это «заметить» и принять меры с моей стороны.

– Брат, но как я это сделаю… При НИХ!!! – ужас в глазах.

– Они – самые доверенные мои люди. – Я был само спокойствие. – Моя вторая семья. БЕГОМ! – Конец кнута упал на пол. Я картинно взмахнул и хлестанул – пока в сторону. Но кончик, идущий на сверхзвуке, неприятно клацнул – Илона вздрогнула, а Тита сжали ещё сильнее, блокируя руки.

– З-зачем! Почему!

– Потому, что я так сказал. БЫСТРО!!!

Она заревела, и, зарёванная, в ужасе глядя то на меня, то на кнут в моей руке, принялась стаскивать с себя платье.

Панталоны тут уже изобрели. И вновь не знаю, сами или помогал кто. Но носили их отнюдь не все. Нет, когда зима и холодно – попробуй без исподнего щеголять! Но сейчас лето, жарко, мы на Юге. А вот до трусов местная текстильная промышленность пока не доросла.

В общем, платье упало на пол. Илона стояла в нём, одной рукой пытаясь прикрыть груди, другой промежность. Наверное, кляла всё на свете, и меня больше всех проклинала. Но я – мужчина, ближайший родственник и покровитель, и глава её условного клана-стаи, её общины. Все три в одном. Не могла она мне перечить, нет здесь таких жизненных принципов посылания нахрен, как у нас.

– Встань.

Выступила ногами из платья, я подошёл, взял его в руку. Хорошее платье, не из дешёвых тканей, и весит прилично. Смял в ком, взял под мышку. Встал перед нею метрах в двух. Внимательно осмотрел тело. Что сказать, Астрёныш – худышка. Атлетическая, но худая. Не тощая, но… Вы поняли. Ближе к нашим параметрам красоты, хотя и посолиднее девяносто-шестьдесят-девяносто. Анабель примерно такая же, у лекарки плечи уже, а попа больше. Илона же была… Солидная. Не толстая, отнюдь – нормальная здоровая женская красота хорошо питающейся, но не ленивой сеньоры. Мужчинам за тридцать, когда наскучивают крышелётки, только таких подавай. Двое детей оставили на животе кучу растяжек – что также в этом мире считается благом. Ибо раз рожала, значит, способна выносить, хорошая женщина, добрая. Жаль такое добро в монастыре гноить. Я сейчас просто как мужик говорю, а не как мужик… Короче, просто жалко гробить ей жизнь в монастыре – с таким телом ей жить и жить. А вот как у брата на неё даже не встал. Такая х#йня, маляты, Астру за сестру не держу, на рыжика встаёт, а Илону женщиной не считаю. Хотя и та и та – родная кровь.

– А теперь успокойся и закрой глаза, – произнёс я мягче. Ах да, Тит в этот момент уже лежал на полу, от греха придавленный двумя телами напарников, а рядом страховали ещё двое. – Закрыла? И успокойся. – Старался, чтобы голос был размеренным, убаюкивающим. – Вдох-выдох. Планомерно, под счёт. Вдох-выдох, вдох-выдох. Всё, утри слёзки, стой и слушай. Слышишь мой голос? Не открывай глаза!

– Слышу, Рикардо, – устало прошептала она.

– Илона, твой отец – Харальд Чёрная Молния, сто шестнадцатый граф Пуэбло. Ты знаешь об этом?

Кивок.

– Да. Мама с детства говорила это.

– Это значит, в тебе королевская кровь. Королевская! – повысил я голос, акцентируя. – А теперь, не раскрывая глаза, опусти руки. Опусти-опусти! Не открывай, я сказал! Плевать, на всё плевать! Просто опусти их!

Послушалась. Робко, но убрала обе руки от интимных мест.

– Раскрой руки в стороны. Почувствуй свои вены. Как по ним течёт и пульсирует красная жидкость. Это не просто кровь, это кровь королей. Кровь Серториев, Сестрёнка! Тебе не дадут, слишком много претендентов, но ты МОЖЕШЬ сидеть на грёбанном троне королевства! Чувствуешь мощь, пульсирующую по венам?

Пауза, для осмысления. Продолжил:

– Ты – принцесса. В тебе кровь полутратысячелетней династии. Полторы тысячи лет твои родственники правили королевством. Ты должна почувствовать их величие!

Она задрожала, но плакать прекратила.

– Наша семья взяла Серторию, сестру правящего короля, в род, пятьсот лет назад. Всего пятьсот. Все короли, что были до этого – наши с тобой прямые предки, сестрёнка. Ты понимаешь, что это означает?

Она молчала, но и не должна отвечать. Продолжил:

– Это означает ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, Илон. Величие, гордость, честь – это просто слова. Это частные характеристики одной из сторон главного, что должно быть у нас с тобой. А именно, ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Мы с тобой отвечаем не за сотни людей. И не за тысячи. За сотни тысяч! Понимаешь? Это НАШИ люди, твои и мои. Тыи только ты – никто другой не может обеспечить им безопасность, благополучие, безбедность. Виды и перспективы на будущее. Какое решение примешь – такое оно и будет, их будущее.

Величие – лишь сторона ответственности. То, что отделяет тебя от них. Они – каждый думает о себе, о своём личном благе. Они никогда не будут думать за всё графство, за всех людей. Плевать на всё, кроме своей выгоды. Это ни хорошо, ни плохо – просто они такие. А вот ты – НЕ ТАКАЯ. Понимаешь? Не открывай глаза!

– Да, брат. Да, Рикардо… – Голос её задрожал, но не от слёз.

– Мы не можем жить как они, и величие – наша ПРИВЕЛЕГИЯ. Плата мироздания нам за ответственность, за то, что думаем не только о себе. Вот в чём заключается суть божьего замысла, сестрёнка! Бог разделил нас на сословия, и это не просто так. И те благородные, кто забывает об обязанностях, помня лишь о привилегиях, долго не проживут. Но мы, идущие по уготованному богом пути, будем под защитой Его, ибо исполняем планы Его.

Ты должна быть ответственной, – снова произнёс я это слово. – И величие – твоя плата. Право повелевать – твоя плата. И ты не просто можешь – ты обязана это делать! Чтобы простонародье знало, что делать, к кому обратиться в любой ситуации. Чтобы не было анархии и безвластия, ибо анархия и безвластие рождают самые жестокие и бессмысленные преступления. Это наш крест, родная, и избегая нести его, ты предаёшь бога. Ты сама ставишь себя на уровень с ними! Кому только для себя! Понимаешь?

Отошёл дальше, к стулу. Она открыла глаза. Смотрела ровно, тело её подрагивало – видимо от холода, всё же несмотря на лето внутри замка камень. А может это эмоциональная дрожь.

– Посмотри на себя. Ты голая, без одежды, – продолжил я.

Она осмотрела грудь, живот. Наклонила голову, осмотрела себя всю.

– А теперь скажи мне, от этого кровь в твоих жилах перестала быть такой же красной? Она перестала нести в себе частички основателя династии Серториев?

– Н-нет, брат…

– Смотри! – Я положил платье на стул, достал нож и чикнул им по ладони. Больно, но после всего здесь пережитого, сущая мелочь. А лезвие перед этим обработал жаром, убив все микробы. Кровь закапала на каменный пол.

– Видишь? – Подошёл к ней, протянул руку. Там была не рана, царапина, и она быстро затянется, но ладонь была вся в крови, красной, солоноватой – самой обычной. – Дай свою руку!

Протянула. Я картинно, на виду всех, обезоразил лезвие тонкой струйкой голубого пламени и чикнул по ладони ей. Она даже не дёрнулась.

– А теперь сравни со своей. Есть ли крови разница, голая ты или нет?

Качание головой, уверенное. Сестрёнка приходила в себя, кажется, я привёл её в чувство.

– А теперь посмотри на них. И скажи, а не всё равно ли тебе, что они тебя увидели?

Стоящая передо мной сеньора так и сделала. Осмотрела отроков. Остановилась взглядом на прижатом к полу Тите, но никак на это не прореагировала.

– Голая ты или в одежде, – продолжил я, – здоровая или больная. Высокая или низкая. Трезвая или пьяная. Какая бы ты ни была, ты та – кто есть, кем родилась. У тебя был подонок муж, которого тебе навязали. Моя мать слишком ненавидела твою мать и боялась тебя. Но сейчас всё пришло в норму, стало так, как должно быть. И теперь ты должна не прятаться, не бежать, не стесняться всего, что было. Сейчас ты должна расправить плечи, взвалить на себя свой, отмеренный богом груз ОБЯЗАННОСТЕЙ, и идти выполнять их. Повторюсь, ты ВСЕГДА та, кто ты есть. Вне зависимости от прошлого и будущего. Единственное, что важно – берёшь ли ты на себя свою ношу, или валишь в монастырь. Но вот тут решать тебе и только тебе.

– И плевать, что меня видели голой? – В её голосе послышалась усмешка и ехидство. Сеньорита просывается от сна?

– Ну, видели. Что это даёт? – расплылся я в улыбке. – Если ты холопка – они будут трепаться по пьяни, что видали такую красоту, и «я б ей вдул». Но если ты госпожа, королева – то пусть с благоговением вспоминают этот вид и преклоняются, ибо у тебя есть право повелевать ими. Не они отвечают за тебя, а ты за них. Если люди поймут это, почувствуют в тебе королеву и сеньору, ничто не будет иметь значение. Ведь только трУсы и безродные цепляются за приличия и традиции.

– Ты готова нести то, что господь для тебя отмерял? – перешёл я к сути, закончив с философией. Она от неожиданности вздрогнула.

– А-а?

– Я говорю, меня послали сюда, взвалив на плечи свою ношу. На Астрид взвалили свою. Вот эти парни, – показал рукой вокруг, – у них ноша своя. А тебе дают свою, собственную. Может она легче, чем у кого-то из нас, может тяжелее, но тебе господь предлагает её нести. И если согласишься – обратной дороги не будет. Как не будет оправданий: «Я боюсь», «Я стесняюсь» и «Ну что же я так с ними». Ты отвечаешь за вверенных людей, и либо ты сурова и жестока, но справедлива, и всем даёшь понять, кто госпожа, или не берись. Сразу не берись.

– Я-а-а-а… – Зависла. Опустила глаза. Продышалась, но приняла решение. – Я попробую, Рикардо.

Я закачал головой.

– Никаких «попробую». Да– да. Нет – монастырь. Если возьмёшься, но не вытянешь… Повторюсь, твоих детей я сделаю настоящими мужчинами и баронами. Но позорить королевскую кровь нельзя. Потому, что нельзя. Понимаешь?

Она снова опустила голову.

– Я… Мне сложно, понимаешь?

– Рабская психология. – Я усмехнулся. – Астрид о ней и говорила. Илон, или ты её из себя вытравишь и позволишь крови взять своё… Тебе ведь много не надо! Просто не сопротивляйся! Или… – Я тяжело вздохнул.

– Я готова принять на себя ответственность, данную богом! – резко подняла она голову и сверкнула глазами. – Ты прав, я – королева. Я очень долго была рабыней, но я не рабыня. Потому мой муж и убежал – понял, что нам теперь не по пути.

Я улыбнулся. Вот такая сестрёнка мне больше нравится.

– Хорошо. Тогда докажи своё право повелевать. Прикажи отрокам отдать тебе платье. – Я подошёл и протянул платье Сигизмунду.

Под её недоумённый взгляд вернулся, сел и закинул ногу на ногу. Улыбнулся. А как вы хотели, только теории мало. Завтра уеду – вся теория на этом закончится. Она должна испытать надрыв, пересилить себя. Вот пусть и пересиливает.

– Прикажи им сделать это, – повторился я.

Испуганные глаза Сигизмунда.

– Граф, это… Ты ведь не давал приказа отдавать?

– Кто-то слышал мой приказ отдавать сеньоре управляющей замком её платье? – усмехнулся я.

Отроки вдоль стен замотали головами. Тита, кстати, подняли, но напарники всё ещё подпирали его плечами.

– Отдал платье! Быстро! – подошла к начальнику моей стражи сестренка, сверкая глазами, что теми сверхновыми.

– Н-не могу, сеньора! – Отвернул Сигизмунд от неё корпус, отдаляя искомое платье.

Закономерно, Илона попыталась забрать силой. Прыгнула раз, другой, попробовала проскочить, забыв о наготе. Но не на того напала – сильный воин, да ещё в кольчуге, легко, одной рукой, отбросил её назад.

– Полегче! – прокомментировал я. – Это всё-таки не девка дворовая! А сестра вашего графа!

– То есть мы ничего не можем ей сделать, – констатировал Лавр.

– А вы, сильные мужчины, собираетесь воевать со слабой беззащитной, да ещё обнажённой женщиной? Уважаемые, самим не стыдно? – поддел я с очередной порцией иронии.

Отроки поняли, в какую попали задницу. Илона тем временем воспряла духом и снова набросилась на Сигизмунда И так его, и эдак. И даже ухватилась за юбки и потянула на себя.