Текст книги "Бойцовые псы"

Автор книги: Сергей Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

С этими словами Леха достал из той же хозяйственной сумки другой конверт.

Хозяин кабинета покачал головой. Потом кинул конверт, не глядя, в ящик стола.

– Но меньше, чем на двадцать процентов, даже не рассчитывайте…

– А чтой-то мы с вами опять на «вы» перешли… – сощурился Леха. – Хотя момент опять же интимный и сугубо ответственный… Я другого боюсь, если честно. Как бы братва не занервничала по поводу вышеназванной дискриминации.

– Это уже шантаж… – нервно улыбнулся Генрих Николаевич. – И потому я не могу… – Он достал из стола только что брошенный туда конверт. Потом вопросительно, сделав паузу, посмотрел на Леху. Тот тоже сделал паузу…

– Да будет тебе, Гена… Дачу небось достроить надо? Надо.

– Ты и про дачу знаешь? – вздохнул Генрих Николаевич.

– Семнадцать процентов, – сказал Леха. – И то, если братву уговорю. Если меня самого от общака за мягкотелость не отодвинут. Сам же говорил – специфические мы. И очень нервные.

Глава 13

– За меня здесь останется Канищев, – сказал Каморин Седову в аэропорту. – В ваших интересах с ним поладить. Хотя даже у меня с ним тоже возникают разногласия… Очень уж самостоятельный. Но мне всегда был предан. И все говорит так, как есть на самом деле. И о вас будет говорить мне то же самое. Об этом хочу предупредить сразу.

Ирина стояла в стороне, зябко кутаясь в воротник шубы. Когда Каморин подошел к ней проститься, она подставила ему губы для поцелуя, скосив глаза в сторону Седова.

– Лучше бы ты забрал меня с собой.

– В другой раз, – сказал он. – Сколько можно повторять одно и то же… В Москву я скоро вернусь.

– Твой Канищев за мной тоже будет приглядывать? – кивнула она в сторону «полномочного представителя», стоявшего неподалеку.

– А что, это – мысль, – сказал Каморин. – Он эту роль исполнит лучше всякого пояса целомудрия… Я шучу.

– Я так и поняла… – Она отстранилась и снова спрятала лицо в меховой воротник.

Хоть этот похож на мужика, думала она, глядя ему вслед. Для Альчи она давно стала разменной монетой. А Каморин знает, чего хочет. И идет к цели, балансируя, как канатоходец, но только по лезвию ножа. Чуть ноги разъехались – разрежет пополам, вспомнила она его невеселое признание, услышанное прошлой ночью.

Следователь, которого самого давно пора сажать. Ему бы не иметь врагов, а он, похоже, озабочен тем, что их недостаточно… Он сказал ей: слишком я нужен всем, тому же Альче, чтобы они позволили себе эту роскошь – избавиться от него… Пока нужен. Пока полагают, что его можно использовать, и не подозревают, что это он использует их… Сказал, и недобро посмотрел на нее в сумраке ее гостиной с приглушенным светом: не слишком ли разоткровенничался? И потом стало яснее ясного: дома у него кто-то есть. Какая-нибудь местная девица, которая, судя по всему, ему недодает в постели…

А Каморин тем временем, сидя в салоне «Ил-86», уже успел забыть о тех, кто его провожал. Он просчитывал свои дальнейшие шаги. Даже нетерпение охватывало – скорей бы домой! Чтобы потом снова вернуться сюда, в Москву, уже в новом качестве. Совсем в другом, чего от него здесь не ждут ни этот Альча, ни его бывшая пассия Ирина, благодаря которой они стали «молочными братьями»…

– Что слышно? – спросил он Валета, когда приехал на явку, где была в сборе вся команда. Сидели все вместе в полутемной комнате, не зажигая света.

– Ищут, – сказал Валет. – Вся надежда только на вас, Павел Романович. Так и говорят.

– Кто говорит? – нахмурился Каморин.

– А все говорят… – потянулся и зевнул Михрюта. – Особенно жена покойника, Софья Борисовна распространяется. Мол, не знаете ли, куда уехал наш обожаемый Павел Романович Каморин? Он лично обещал мне обязательно найти убийцу моего мужа… Это верно, обещали?

– Так и есть… – согласился Каморин. – Попробовал бы не пообещать…

Он оглядел собравшихся. Смотрят настороженно, исподлобья. Вопрос один – сдаст или не сдаст?

– Вы как всё равно депутат, – сказал Валет невесело. – Обещаете, лишь бы только избрали.

– Похоже, – снова согласился Каморин. – Вот и хотел с вами потолковать. Посоветоваться. Как решите на своем толковище, так и сделаем… Словом, был я в Москве. Посмотрел. Как и что. И понял одно: очень нас с вами там не хватает. Тамошняя братва зажралась. Обкурились, упились, потеряли форму… Много черноты с Кавказа, но эти нам не конкуренты…

– Будем менять прописку? – спросил кто-то.

– Вот это лишнее… – покачал головой Каморин. – Тамошняя братва почти вся засвечена. Ментам просто лень брать их пачками. Только тем и занимаются, что по наводке братков отлавливают «черных»… А без конкуренции, сами знаете, коты мышей не ловят… В Москву поеду один. Буду время от времени приглашать вас в столицу на гастроли.

– А командировочные? – спросил кто-то из дальнего угла.

Каморин покачал головой:

– Это ты, Балабон?

– Ну я, – поднялся оттуда высокий неуклюжий малый, бывший музыкант из оркестра привокзального ресторана. В стрельбе нет равных.

– Кому что… – сказал Каморин. – В столице будут столичные расценки. Тем более нам предстоит выдержать войну с конкурентами. Индивидуальный заказ будет иметь вилку от десяти кусков до ста… И выше, если потребуется. Все слышали?

– Шлёпнул клиента и домой? – спросил все тот же Михрюта.

– Нет, сначала весь гонорар спустишь в «Метрополе»… – раздраженно сказал Каморин. – Для вашей же безопасности – домой возвращаетесь без бабок. Всё получите здесь, на месте. Оружие будете тоже получать на месте, в Москве, у Канищева.

Братва закивала и одобрительно загомонила, потирая руки. Уже предвкушают, неприязненно подумал Каморин. Но наживку успешно заглотнули. Пора подсекать.

– Но в Москву сначала нужно попасть… – сказал он громко, и все затихли. – Мне попасть… Мерзкий город, сволочной город, сплошь менты да жирные коты, зато какие там возможности! Здесь тесно и скучно, здесь я задыхаюсь… Но там мне нужна не просто братва, а псы, бойцовые псы! Которые смотрят мне в рот и ждут команды «фас»! Готовые рвать на куски любого и каждого, на кого укажу! Уж мы там, в Москве, развернемся. Только я хочу не просто туда перебраться – ну там купить квартиру… А чтоб меня туда позвали. И такая возможность сейчас в твоих руках, Валет.

Все взглянули на насупившегося Валета.

– А я тут при чём?.. – буркнул он.

– Ты хороший боец, – сказал Каморин. – И товарищей никогда не подводил. Не подведи и сейчас.

В комнате стало тихо. Кажется, что-то поняли, подумал Каморин. Тем лучше. Чем резче подсечешь, тем вернее будешь с добычей.

Валет насторожённо смотрел на Каморина.

– Я должен тебя арестовать, – сказал Каморин. – Как убийцу врача Болеславского. Мои акции после этого сразу возрастут в цене. И когда от пули наёмного убийцы следующим падет наш народный избранник, депутат Думы господин Сиротин Владлен Исаевич, у меня не будет конкурентов на его место… Чуть не забыл. Побег тебе из СИЗО будет организован в лучшем виде. Плюс двойное вознаграждение, как за убийство министра.

– А после вы захотите сдать того, кто замочит Сиротина, – сказал утвердительно Балабон.

– Если потребуется… – негромко и жестко, одними губами сказал Каморин. – И вот тогда, когда я доберусь на самый верх, к вам пойдут самые дорогие заказы.

– Это какие? – спросил кто-то с придыханием.

В комнате было уже совсем темно, но свет по-прежнему не зажигали.

– А такие… Шлёпнул персону особой важности, и за это – секретный счет в банке за границей. И больше здесь можешь не показываться. И никому ничего ты не должен. И все про тебя тут забыли. Живи и радуйся… Но для этого, повторяю, я должен быть там, а не здесь… Я не тороплю с ответом. Думайте. Сейчас такой шанс есть. Будет ли потом – увидим. Но тогда не жалуйтесь на тариф, который вам идет. И не напоминайте мне о тех, кто получает в десять раз больше, чем вы! Просто эти ребята точно знали: карта идёт пять минут. И надо не зевать. Прозеваете сейчас – потом ничем не смогу помочь. Поищу других, более понятливых…

На Валета старались не смотреть. Все отводили глаза в сторону, поскольку даже в темноте было заметно, как он ищет взглядом сочувствия.

– Вот так прямо и арестуете?.. – хрипло спросил Валет.

– Как скажет братва, – развел руками Каморин. – Отдаст тебя, или ты сам рискнешь, хотя твой риск минимален. Ты больше рисковал, когда убивал старика Болеславского.

– Побег мне устроите? – дрогнувшим голосом спросил Валет. – Это точно?

– В лучшем виде, – сказал Каморин. – Просто нечего делать. Придется кое-кому кое-что заплатить, не без этого.

– Тебе решать, – сказал Михрюта. – А наше дело проследить, чтобы гражданин следователь держал своё слово.

– Вот именно, – кивнул Каморин. – Согласен на все сто.

А он не дурак, подумал он, глядя на Михрюту, которого уже с трудом различал в темноте. Может здорово пригодиться… Или быть очень опасным.

– Я должен явиться с сознанкой? – Голос Валета был жалким, он продолжал допытываться, и это уже говорило о многом, о том, что никуда теперь он, после реплики Михрюты, не денется.

– Вот это не нужно, – сказал Каморин. – Уже объяснял, кажется… Я должен тебя изобличить. Чтобы тебе некуда было деваться. Я должен въехать в рай на твоём горбу, что тут непонятно… И ты мне его подставишь… А иначе не имеет смысла, я правильно говорю? Как я стану народным заступником без нашумевшего дела?

Братва неопределенно молчала. Пожав плечами, Каморин включил свет.

Все начали щуриться, жмуриться, отворачиваться…

– Ну так что? – спросил он, приставив руку к уху. – Не слышу.

– Пусть сам… – неопределенно заговорили братки. – Согласен или нет.

– Именно так, – сказал Каморин. – Согласен? Или нет?

– Да… – неслышно прохрипел Валет.

– Громче, – сказал Каморин. – Чтобы все слышали. Чтобы не было потом…

– Да! – Валет это почти выкрикнул, и Каморин с удовлетворением заметил облегчение на лицах присутствующих. Ну вот, подумал он, самое трудное позади. Сам не ожидал, что так скоро удастся уговорить…

На Валета по-прежнему старались не смотреть. И стали расходиться раньше обычного, хотя прежде, после таких вот разговоров, еще какое-то время общались.

– Валя, задержись на пару минут, – сказал Каморин, и все на мгновение замерли, вспомнив, что Валета действительно зовут Валентином, Валей.

– Придётся сдать и твою винтовку, – сказал Каморин, когда они остались одни. – Я найду её, потом идентифицирую отпечатки твоих пальцев.

– Хорошая винтовка, – вздохнул Валет. – Я её у нашего старшины купил, когда демобилизовался… За пару бутылок.

– Всё понимаю… – развел руками Каморин. – Мне ещё придётся смотреть баллистическую экспертизу, понимаешь? Это как отпечатки пальцев винтовки… Где она, кстати, сейчас?

– У меня во дворе закопана… – сказал Валет. – Я с ней тридцать штук заработал. Жалко… Машина, дом, видак… Всё благодаря ей.

Каморин положил руку ему на плечо.

– Мне только туда прорваться… – сказал он. – Куплю тебе и браткам настоящее оружие… Все у тебя впереди. Самые лучшие заказы – в первую очередь твои… А лучше завязать. И за границу. Сделать там пластическую операцию. Жить мирно, тихо…

– Мне бы еще пару банкиров на мушку, – вздохнул Валет. – У меня брат двоюродный на Дальнем Востоке работает в шахте… Полгода зарплату не получает. Эти суки его бабки крутят, а я ему даже помочь не могу.

– Потом… – сказал Каморин. – Вот уедешь на Канары, будет у тебя там свой дом, своя яхта… Яхту хочешь?

– Да зачем мне эти Канары и эта яхта, Павел Романович! Там, говорят, какой-то Интерпол свирепый, не то что наши менты… У меня везде родни знаете сколько? И все нищие. И всем помогать надо… Вы хотя бы это мне позволили.

– Нельзя! – покачал головой Каморин. – Рад бы вам всё разрешить… Но мне-то лучше знать, на чем вы все залетаете, верно?

– Тут вам виднее… – согласился Валет. – Ну так вы бы меня проинструктировали, что ли, как вести, чего говорить.

– Всему свое время, – покачал головой Каморин. – Я тебя обо всем предупрежу. И ты ещё после побега должен так спрятаться, чтобы тебя, кроме меня, никто не нашёл… А я должен тебя сначала вычислить. И с этого дня ты должен держаться от меня подальше, понимаешь? А уж в столице мы с тобой, если захочешь, развёрнемся… хотя я бы не советовал.

– А насчёт этого депутата, Сиротина, так и решили, да?

– Тебе его жалко?

– Мать его хвалила… Ходила к нему на приём. Выслушал всё, спросил, чем я занимаюсь… Всё ей пообещал, как только откроют кредит. К нам домой при ходил, все смотрел, сочувствовал…

– Так он тебя знает?

– Ну да, в общем…

– Тем более, Валя, от него надо избавляться. И тогда я на его место. Кому от этого будет плохо? К власти должны прийти молодые, не так ли?

Валет промолчал. Пожал плечами.

– Вам виднее, Павел Романович… Старый он, как этот, Болеславский… Как я тогда недоглядел…

– Ну вот, всех жалеть начал… – Каморин потрепал его по плечу.

– Вы не подумайте, Павел Романович. Я к этому привык еще там, в Чечне… Но все равно.

Каморин тяжело вздохнул:

– Зря я, видно, на тебя понадеялся, Валентин.

– Да нет. Вы не так меня поняли… Я всё сделаю, как договорились. Вы только одно мне скажите, только честно, ладно? Вы ведь специально тогда навели меня на Богуславского?

Каморин молчал, изучающе глядя на Валета.

– А если я скажу, что когда стану депутатом, то возьму тебя к себе в Москву своим помощником? Со всей семьёй, сделаю тебе квартиру, а? Ты мне сразу поверишь, ведь так? Ты пойми, Валя, в нашем деле подобные сомнения только во вред делу. Смешно, понимаешь? Ты убил старика. А сейчас жалеешь, что им оказался этот врач Болеславский. А любой другой – чёрт с ним, так? Какое в принципе это имеет теперь значение, специально я тебя навел или нет?

Валет задумался. Даже вспотел и запыхтел от усердия. Он вообще был тугодумом, давая повод для насмешек братков.

– Не подводи меня, – негромко попросил Каморин. – И ребят не подводи. У нас у всех сейчас такой шанс – вырваться из этой дыры, пожить нормальной жизнью, как другие. Заработать на себя. И жить, не унижаясь. И всего-то надо для этого – очистить землю от всякого мусора, из-за которого нет для нас жизни. Мы ведь не шпана какая-нибудь, верно? Я ведь рассказывал вам, как пришел к этому, работая в прокуратуре?

– Рассказывали… – покаянно склонил голову Валет.

– Видно, придётся повторить. Я задумался как-то: а кого я отправляю на нары? Стрелочников, как всегда… А для этих жирных сволочей, что послали тебя, таких, как ты, в Чечню, а своих сынков оставили при себе, в той же Москве, закона нет? И это правильно, это справедливо? И с этим можно мириться? Так? Ты там, в Чечне, разве не задумывался об этом? Ты мне что рассказывал, помнишь?

– Все верно, – помотал головой Валет. – Вы и правда рассказывали бы нам об этом. Напоминали бы почаще. Мы бы и перестали сомневаться…

– Тоже мне, рефлексирующие киллеры, – холодно сказал Каморин. – А ну скажи, кто там, кроме тебя, ещё так рассуждает? Кому требуется напоминать?

Часть вторая

Глава 1

«Торпеды» из бригады Лёхи, сидя в своей «девятке», ждали возле спецшколы на Кутузовском уже больше часа. Их было двое – Серёга и Андрон. Серега переговаривался с Лёхой по сотовому.

– Он уже выехал, – сказал Лёха. – У вас там что делается?

– Уроки у него закончились, да вот назначили классный час. Минут двадцать назад, – сказал Серёга. – Мамаша за ним приехала с охранником. Он же водила. Тоже не знали. Сидят в своем «ауди» и слушают музыку. Мамаша еще хоть куда. Хихикает… Я бы с ним поменялся, если честно, тоже музыку послушал бы…

– Не отвлекайся! – строго сказал Леха. – Классный час – это сколько? Шестьдесят минут или сорок пять?

– Что я, помню?.. – буркнул Серега. – Меня из школы в седьмом вытурили. И сразу в колонию.

– Там тебе самое место, – перебил Лёха. – Вот чёрт! Если не повезет с клиентом, то не повезёт… Ну пусть час… Значит, в банке он будет через полчаса. Это при всех пробках и светофорах. Считай, пока подождёт конца совещания, еще минут пять, не больше. Солидных клиентов в приемной долго не держат… Секретутке пару комплиментов, шоколадку, про погоду, цветочки, то-сё… Надо? Надо. Как раз в эти пять минут уложится… Ну там кофейку потом… Опять же про футбол и погоду… И тут принесут им на подпись…

– Как раз, – зевнул Серёга. – По такому раскладу должны успеть. Тем более охранник с молодой мамашей оживленно беседуют, про все забыли… Слушай, а может, его шлёпнуть, пока он до банка добирается? Где-нибудь на перекрёстке, пока красный горит? Я не Андрюха, у меня не заржавеет.

– Заказчик поменял заказ, сколько объяснять? Раз сорвалось, другой… Я бы на его месте давно исполнителей поменял. Если честно…

– Ну так что, так и будем сидеть? – спросил Серёга.

– Ладно тебе… – сказал ему Андрон негромко. – Сидишь и сиди. Тебе-то что?

– Вот Андрон тебе правильно говорит, – сказал Лёха. – Сиди и сопи в две дырочки, раз уплачено.

– Ты другое скажи, – перебил Серёга. – Вот мы тут между собой базланим, а менты нас слушают и записывают.

– А пусть, – беззаботно сказал Лёха. – Можешь передать им пламенный привет. Вас они не засекут, не боись… Аппаратуры такой нет, пеленгатора, что ли, вчера главный ментовский начальник по московской программе плакался насчет нехватки средств… Всегда полезно послушать в это время, чтоб точно знать, чего у них нет и чего они не могут…

– Харэ! – прервал его Серёга. – Вон он, ребятёнок, из школы выходит! А мамаша пока увлечена музыкой на фоне флирта… Ну что, начальник, приступаем?

– Только аккуратно, – сказал Лёха. – Как договаривались… Никаких эксцессов, никакого там киднеппинга, пока не скажу.

Серега вышел из машины и направился к мальчику лет десяти, который беспокойно оглядывался в поисках машины с матерью…

Машин было много, из всех кто-нибудь вылезал навстречу его одноклассникам, и ребята прощались с ним – пока – и залезали в родительские машины… Хоть бы не успел мамашу увидеть, думал Серега, прибавляя шагу. Машин много. Много одинаковых, несмотря на кажущееся разнообразие…

– Тебя Миша зовут? – приветливо улыбнулся он мальчику. – Миша Киевский?

– Да… А где моя мама?

– Твоя мама… – Серёга постарался встать так, чтобы мальчик, повернувшись к нему лицом, оказался спиной к машине, где его молодая мамаша сейчас смеялась, похоже, анекдотам, которые ей травил водитель, он же охранник.

– Где твоя мама, я не знаю, а вот папа попросил меня заехать за тобой в школу.

Мальчик серьезно смотрел на него.

– Вы правду говорите? А откуда вы моего папу знаете?

– Я у него в банке служу… – улыбнулся Серёга. – И он мне как раз сказал, какой ты недоверчивый… Ну хочешь, сейчас ты ему позвонишь? У меня в машине сотовый. Или тогда не знаю… Жди маму. А то я тоже спешу на работу. Ну, так как?.. – Серега нетерпеливо посмотрел на часы, а краем глаза на машину с мамой сына банкира. Там ничего не изменилось, из машины никто и не думал вылезать.

– Где ваш телефон? – спросил мальчик.

– В машине… – Серега неопределённо показал в сторону своей «девятки», в которой его дожидался Андрон.

– Только я в машину не полезу… – сказал Миша Киевский. – И потом, у папы на работе все машины только немецкие. А это наша «девятка». Бандитская машина, раз у нее цвет «мокрый асфальт».

– Много ты понимаешь. Это моя личная машина! – Серёга для убедительности прижал руки к груди, понемногу отходя в нужном направлении. Сын банкира невольно следовал за ним.

– Можешь не залезать, я тебе дам телефон, ты сам ему и позвонишь…

– А у вас какой марки сотовый? – продолжал допытываться сын банкира, будущий зануда всех времен и народов, как успел окрестить его про себя Серега.

Наверняка заявит, что у папы на работе все сотовые, к примеру, только фирмы «Билайн», подумал он.

– Ты будешь звонить папе или не будешь? – вздохнул Серега. – Ну вот точно он сказал про тебя! А я не верил…

Вот так, пятясь и препираясь, они дошли наконец до «девятки». Упаришься с ним, подумал Серёга. Прямо вождь краснокожих из одноименного фильма. Ещё попортит нервы родителям… Хорошо, мамочка чересчур занялась проблемами личной охраны… А если бы нет – на этот случай у них был другой вариант, с пистолетом к виску водилы.

– А у нас в банке у всех «Нокия», – заладил своё малец, когда Серёга протянул ему аппарат. Так и дал бы… подумал Серёга, втолкнув пацана в салон машины с затемненными стеклами. Андрон тут же запечатал ему рот скотчем и погрозил пальцем.

– А ну тихо мне… – сказал Серёга. – Значит, если хочешь сейчас же вернуться к мамочке, скажешь папочке, что мы тебя попросим. И не вздумай ничего лишнего, ты понял? – Он поднес кулак к лицу перепуганного пацана.

Тот закивал, замычал, но вскоре затих. Андрон осторожно выглянул в приоткрытое окошко. Вроде все тихо. Бывает же такое везение… Совсем рядом с машиной проходят дети и взрослые, переговариваются и даже не подозревают, что происходит в считанных сантиметрах от них. А мамаше хоть бы хрен… Болтает со своим телохранителем.

Серёга набрал номер Лёхи.

– Ну, что там у вас? – спросил Лёха недовольно.

– Да все то же, – сказал Серёга, подмигнув молчаливому Андрону. – Если не считать, что малец уже на месте. Сидит тихо и выражает готовность сотрудничать.

– Ну что мне с вами делать! – простонал в ответ Лёха. – Опять открытым текстом! Не малец, а ваш гость, сколько можно напоминать?

– Как ты сказал, что у ментов нет бабок на аппаратуру, так мы сразу и расслабились, – огрызнулся Серёга.

– Ну ничего сказать нельзя… – продолжал сокрушаться Лёха. – Кто знал, что их класс скоро отпустят? Я велел Сироте организовать пробку на Дорогомиловской, а он, видать, перестарался. До сих пор объект не подъехал… Хотя вру, вот он, подкатывает… Ну что, гостя ещё придержите пару минут? Пусть сначала секретутка-референтка ему доложит, чтобы понял, о ком речь… Вон, бежит аж пригнувшись. И охрана, московские сторожевые, за ним… Ну что? Давай набирай номер, что ли… Там кабинет на втором этаже, японский кондиционер отсюда видно… Звони!

Серёга набирал номер, поглядывая на мальчика.

– Значит, слушай сюда. Когда дам трубку, скажи папеньке, что сидишь у нас в машине и просишь, чтоб он тебя отсюда забрал… Ну видел, наверно, по видаку такие фильмы! Вот сейчас я освобожу тебе рот, но только ты тихо, усёк?

– А сколько вы хотите с папы потребовать? – спросил сын банкира.

– Деловой, а? – подмигнул Серега Андрону. – Сразу – сколько… Да ничего не возьмём с него, только скажи, как просим, и дело в шляпе… Алло, соедините меня с Наумом Семенычем… Только быстро! Речь идёт о жизни его единственного сына, так и передайте… Алло, это Наум Семенович? Вот сын ваш, Миша, у меня в машине и хочет вам кое-что сказать…

– Простите, а кто вы такой? – послышался недовольный голос банкира.

– На! – протянул трубку мальчику Серега. – Говори, только быстро. И негромко…

– Папа! – плаксивым голосом сказал Миша. – Это я… Меня похитили возле школы после уроков…

– Миша! – ужаснулся отец. – Как это случилось? А где мама, где дядя Толя?

– Мама с дядей Толей совсем другим заняты! – крикнул Серега в трубку, забрав её у мальчика. – Ты, Наум Семенович, не паникуй раньше времени. И с ментами поаккуратней, понял, да?

– Что вы от меня хотите?! – Голос банкира сорвался.

– Зря ты ему по маму с дядей Толей… – сказал Андрон вполголоса. – Не о том речь.

– Самую малость хотим… – отмахнулся от напарника Серёга. – Чтоб ты не давал кредита этому козлу Хлестову, что сейчас у твоей секретутки сидит, конфеты с ликером ей презентует, он их в ларьке возле Курского всегда берет, ты понял? И тогда мальца твоего отдадим без всяких на то последствий для твоей нервной системы.

– Допустим, я согласен, – сказал банкир Киевский. – Он действительно должен ко мне прийти с минуты на минуту…. Но как вы это проверите, если я соглашусь?

– Да он уже пришёл, говорят тебе! – вмешался в разговор Лёха. – Я долго с тобой говорить не могу, чтоб менты не засекли. Ты небось там на все кнопки уже нажал. А если вздумаешь шутки шутить, я тебя проверять не стану! А взорву со всей синагогой, и прямиком к твоему Иегове с доставкой на небо, понял, да?

– Но как я смогу убедиться, что вы его отпустили? – вскрикнул банкир от страха, что абонент положит трубку. И отчаянно замахал руками на секретаршу, появившуюся в дверях. – Потом, потом…

– А проще некуда. Вот сейчас он подойдет к своей маменьке с дядей Толей и оттуда тебе позвонит. Или ты им в машину. А сейчас клади трубку и жди звонка. Или сам звони. Мне без разницы. Да, чуть не забыл… Завтра у вас правление банка. Только не спрашивай, откуда про это знаю… Значит, знаю! Так ты бы поддержал на нём предложение Генриха Николаевича насчёт продажи семнадцати процентов акций нужным людям и ввода нового члена правления. Очень хорошее предложение, по-моему… Я бы поддержал.

Наум Семенович резко положил телефонную трубку и даже прижал ее к аппарату, глядя невидящими глазами на испуганную секретаршу и Хлестова, заглядывающего в приоткрытую дверь. Потом закрыл глаза, замычал, мотая головой: ну скорей же… Потом не выдержал, набрал номер сотового в машину.

Там было занято… Он снова положил трубку. Подождал. Ругая себя и одновременно уговаривая, что сын уже там, что ему звонят и не могут дозвониться, поскольку ему недостает выдержки, он снова набрал номер…

Так продолжалось ещё несколько минут, показавшихся Науму Семеновичу часами. Наконец раздался звонок и он услыхал голос жены. И тут же забыл весь ужас, только что пережитый, когда узнал далёкий голос сына…

– Пап, я тебя не разыгрывал! Вот мама мне не верит… Меня хотели похитить, скажи ей, а то они мне не верят…

Да черт с ней, верит она или не верит… Наум Семенович чувствовал, как облегчение наполняет и распирает его, словно сверхлегкий газ, так что он вот-вот воспарит…

Он открыл глаза и увидел перед собой потное лицо Хлестова, его глаза, наполненные страхом.

– Ты можешь что-нибудь объяснить? – спросила жена.

– Дома… – рассеянно сказал он. – Всё дома… И скажи Анатолию, что он уволен. Я ему заплачу все неустойки, какие он скажет, но чтобы его я больше не видел…

Хлестов по-прежнему смотрел на него с испуганным ожиданием.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

«Почему он всё время такой потный? – подумал Киевский. – Наверно, надо ему сказать всё как есть».

– Игорь Андреевич… мне неприятно это вам говорить, но боюсь, придется вас разочаровать… Короче, только что неизвестные похитили моего сына и отпустили с условием, что я откажу вам в кредите… Поймите меня правильно. На вас точно так же совсем недавно совершали покушения. Вы пережили этот смертельный страх… Вы сами отец, насколько я знаю. Представьте теперь, что речь не о вашей жизни, а о жизни вашего ребёнка…

– Что ж мне делать… – заломил руки Игорь Андреевич. – Вы загоняете меня в угол. Я уже обещал деньги под проекты в театре, кино… И все мне говорили: ну, раз Киевский обещал… Ведь речь идёт и о вашей репутации тоже.

– Я все понимаю… – Наум Семенович закрыл лицо руками, почувствовав, как дрожат до сих пор пальцы. – Давайте обсудим в другой раз. Не сейчас. Не сегодня… Простите меня великодушно… Завтра, нет, послезавтра, ладно?

Хлестов пожал плечами и вышел из кабинета. Нет, это так оставлять нельзя… Наверняка это Седов, этот уголовник, к которому не вяжется определение «бывший». Только про него сейчас можно говорить, что их интересы пересеклись…

Вечером он позвонил домой Чурилину.

– Не знаю, Виктор Петрович, возможно, мой телефон прослушивается, но я уже просто не могу молчать… Вы знаете, что меня опять чуть не убили? И только ранили моего охранника?

– Кто? – спросил Чурилин, перестав жевать и показав жене, чтобы она сделала телевизор потише. – И откуда мне знать, если оно не удалось, а вы мне ничего не сообщили?

– Вот теперь сообщаю, – с драматическим подвывом сказал Игорь Андреевич. – В меня стреляли, если хотите знать! Второй раз! А сегодня банкир Киевский, известный вам, отказал мне в кредите, поскольку его шантажировали, похитив его сына! – выпалил он скороговоркой.

– Послушайте… – Чурилин даже потряс головой, пытаясь что-то понять. – Мне сейчас дали срочное дело, убийство одного милиционера, может, слышали, возле метро «Выхино»? Поэтому я несколько отошел от вашей истории… Но теперь я вижу – она имеет продолжение… Вы смогли бы ко мне приехать, скажем, завтра? И все по порядку объяснить.

– Если я доживу до завтра. – Тон Игоря Андреевича стал совсем трагическим. – Я просто хотел бы вам сказать, что есть человек, которому я, наверно, мешаю… И он везде преследует меня.

– Это кто, я его знаю? – спросил Чурилин.

– Только не по телефону, – ответил Хлестов и положил трубку.

Только спокойно, сказал он себе. Тот, кто меня преследует, на это и рассчитывает: что я потеряю голову. Он хочет меня сначала как следует помучить… Поэтому не убивает. Он это всегда успеет… Скажем, сегодня ночью. Быть может, позвонить Седову и спросить напрямик? Он проталкивает на экран эту свою проститутку, внес уже огромные деньги… У него деньги есть, хуже со связями. Её пока не пропускают, никаких, говорят, вокальных данных, только ноги от бровей…

Он набрал номер музыкального редактора первого канала Светы Самохиной.

– Игорёк! – обрадовалась она. – Давно тебя не видела! Совсем забыл свою старую любовь, да? Ну конечно, теперь вы все завели себе молоденьких. И мало того, приводите своих пассий на телевидение! И к кому! К Ларе Склянской ее прежний муж, этот безголосый Ленечка, бросивший её ради этой бездарности Трегубовой Светки, привел свою новую любовницу, которой в этом году хоть бы школу закончить на тройки, и стал требовать, чтобы та ее прослушала на предмет выступления в «Утренней почте». Или хотя бы в «Утренней звезде»! Нет, ты представляешь? И не стыдно, а? Или ты ко мне с той же просьбой? Я тогда бедную Лару еле отпоила корвалолом, но если ты, Игорёк, попросишь меня о чем-то похожем, скажу сразу: ни за какие деньги! Вот так… Меня этот твой друг, Саша Седов, уже просто достал с такой же соплячкой! Вот вынь ему и положь! Я говорю ему: вы что, все там с ума посходили? Что происходит? Или у нас перестали сажать за совращение малолеток? Ну ладно, когда этот наш генеральный спонсор проталкивает свою дочурку… Это ещё можно понять, мы у него с рук кормимся.

– Ты дашь мне сказать? – взмолился Игорь Андреевич. – Хоть слово.

– Подожди… Чтобы не забыть… Так знаешь, что твой друг Саша Седов мне сказал? Вернее, спросил: что, мол, наверно, это твой Игорек подлянки мне устраивает? И еще кое-что, не хочу по телефону… Представляешь? Ну уголовник и уголовник. Я ему сказала: Саша, я помню тебя совсем молодым и скромным мальчиком. Ты подавал надежды. Тебя посадили, по нынешним временам, просто ни за что! Но что с тобой сделала тюрьма! Ты хоть посмотри, как ты себя стал вести! Тебя снова взяли в наш коллектив, приняли в свой круг… И это ты говоришь об Игоре Андреевиче, который столько для тебя сделал?