Текст книги "Бойцовые псы"

Автор книги: Сергей Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Хотел бы вам напомнить: я следователь прокуратуры, – прервал Чурилин возбужденный рассказ дочери убитого. – Поэтому мне интересно пока что другое: как выйти на убийцу, а не нравы, царящие по другую сторону голубого экрана.

– Но вас должны бы интересовать мотивы происшедшего. – Теперь она смотрела на него холодно и отчуждённо. – Разве нельзя выйти на убийцу, сначала вычислив заказчика?

– Это самый перспективный ход расследования, – согласился Чурилин. – Поэтому продолжайте… Этот Хлестов, он, по-вашему, исчадие ада?

– Нет, конечно. В меру сентиментален. Одинок. И потому обожает своего племянника Андрюшу Логунова, о котором только и говорит, когда перестает говорить о себе. Будто бы его племянник работает в мэрии на ответственной должности, и он очень этим гордится. Хотя, на мой взгляд, все они там взяточники. Но мальчик симпатичный. Краснеет, когда с ним разговариваешь. Вряд ли его можно отнести к заказчикампреступления…

– Вопрос «кому это выгодно?» ещё никто не отменял, тут вы правы, – кивнул Чурилин. – Но одно другому не мешает. Сначала я должен быть уверен, что исчерпал все возможности найти какие-то следы здесь, на месте преступления. Понимаете?

– До вас уже здесь что-то искали. – Она пренебрежительно махнула рукой.

– Я уже смотрю на вас как на своего коллегу, если заметили… Кстати, чем вы там в Питере сейчас занимаетесь, если не секрет? Вы случайно не юрист?

– Случайно нет, – сказала она. – Пока что я домохозяйка. Не могу найти работу по специальности.

– А я как раз о специальности и спросил, – улыбнулся Чурилин.

В это время мать Галины Кирилловны принесла на небольшом подносе две дымящиеся чашечки кофе и немного печенья.

– А вы? – Чурилин поспешно вскочил, чтобы принять у нее поднос. – Запамятовал ваше имя-отчество, уж простите меня, рассеянного.

– Елена Аркадьевна… А кофе мне нельзя. Только вчера едва избавилась от гипертонического криза… Выпейте, не обращайте внимания.

– Маме, судя по всему, вы понравились, – улыбнулась дочь.

– Надо же помочь человеку… – вздохнула Елена Аркадьевна. – Не для себя старается, для нас. Хотя мне это совсем не нужно… Кого-то разоблачать, кому-то мстить… Наверняка этот убийца – несчастный человек и уже сам не рад, что сотворил…

– Мама, о чём ты говоришь! – поморщилась дочь. – Он точно так же потом убьёт кого-то другого. Такие хуже бешеной собаки, понимаешь? Потому что делают это за деньги. И Андрею Васильевичу надо помочь обязательно.

– Твоего папу этим не вернёшь… – махнула рукой мать и заплакала.

Глава 8

– И сколько он за это хочет? – спросил Седов у своего гостя.

Они сидели распаренные на полке сауны в коттедже Седова. Жар становился нестерпимым, уже обжигал легкие, но Седов почти не обращал внимания на страдания гостя с Урала.

– Я что-то слыхал про этого Каморина, – вспомнил Седов. – Но говорят, будто он работает следователем?

– Верно говорят, – кивнул гость.

Был он низкорослым, коренастым, накачанным и в наколках. Представился как Канищев Женя.

– Тогда я чего-то не понимаю… – пожал плечами Александр Петрович.

– Ещё поймете, – сказал Канищев. – Ведь вас бригада Лехи, вашего кореша, больше не устраивает, если вы ищете альтернативу?

– Кризис жанра, – криво усмехнулся Седов, – если откровенно. Его парни не выдержали гнета популярности самых крутых в Москве и области. Звёздная болезнь. Спились или обкурились. В результате совсем не того замочили. Соседа по лестничной клетке. Просто беда, если денег много, а человек не знает, что с ними делать. До хорошего это никогда не доводит.

– В Москве неплохо платят, – согласился гость.

– Даже слишком, – подтвердил Седов. – Поэтому передашь Каморину, что десять штук для начала – многовато.

– У него хорошие рекомендации, – возразил Канищев, поднимаясь с полка. – Вы как хотите, а я в бассейн.

Они одновременно плюхнулись в прохладную воду.

– Сколько он платит своим? – спросил Седов, когда гость, отфыркиваясь, вынырнул.

– Они у него на окладе, – сказал Канищев. – Две– три штуки в месяц.

Седов присвистнул.

– Правы были классики марксизма, когда говорили о феномене сверхэксплуатации, – сказал он. – Московский киллер, впрочем, их везде называют по-разному, за такие бабки не пристрелит и курицу.

– Поэтому вы обратились к нам, провинциалам?

– Мировой закон, – кивнул Седов, вылезая из бассейна. – Зажравшаяся столица время от времени нуждается в притоке свежей крови из глухой провинции… Этот коттедж знаете как мне достался?

– Догадываюсь… – сказал гость, выбираясь следом.

– В этих виллах проживали партийные бонзы. В девяносто первом, когда началась борьба с привилегиями, их всех охватила паника, и такие домики с саунами, подземными гаражами и прочими делами можно было скупать за бесценок. Они хотели их переоформить на подставных лиц. Я сам только вышел из заключения, был этим самым подставным лицом… Хозяин, не буду называть его имени, доверял мне и полагал отсидеться, пока смута не закончится, а потом вернутся прежние времена. Такие, как он, не желали верить, что пора закругляться. Как этого не понимает тот же Лёха, мой бывший сосед по нарам… Он – последний романтик воровского мира. С кодексом чести, общаком и прочими делами… Возможно, когда-нибудь пройдет мой фарт и я тоже в это не поверю. В конце концов хозяина пришлось оставить ни с чем. И без виллы, и без денег, которые он за нее выложил… Когда я понял, что бояться мне нечего, я послал его очень далеко. И вот я здесь, а он в президиумах съездов и митингов компартии, опять же нового типа. Для него я вор и акула империализма в одном лице… И все-таки, вернувшись к нашим баранам, хочу сказать, что десять штук за этого гнуса, о котором идет речь, – много.

– Ваша цена? – спросил Канищев, вытираясь полотенцем.

– Вы куда-то спешите? – приподнял брови хозяин. – Сейчас нас с вами обслужат в лучшем виде.

Он снял телефонную трубку, протянув руку с топчана для массажа.

– Любаша! Кто там сегодня с тобой? Зина? Очень хорошо. Деловая часть закончилась, мы скучаем без женского общества.

– Но мы еще ни о чем не договорились! – удивился гость.

– О цене, вы хотите сказать? – пожал плечами Седов. – Но я уже сказал, по-моему, очень ясно: много запрашиваете. А пока девочки переодеваются, мы успеем ещё поторговаться.

– Назовите тогда свою цену, – сказал Канищев.

– Я подумаю, – сказал Седов. – Но сначала мне хотелось бы от вас услышать кое-какие подробности… А что, этот Каморин – очень крутой? Как он вообще котируется там у себя? Говорят, будто необычайно толковый следователь. Что ещё?

– Да кто говорит-то? – хмыкнул Канищев. – Как будто нужны особые таланты расследовать то, что сам и организовал… Только это между нами. И я вам ничего не говорил.

– Вы не шутите? – поднял брови Седов. – Дело, конечно, ваше… Только странно это слышать. Вы же его эмиссар! Доверенное лицо. Вам бы его афишировать и рекламировать! А вы выражаете сомнение.

Гость не ответил. Снова стал растираться полотенцем, поглядывая на себя в зеркало. Сейчас ему было не до хозяина. Готовился к приходу девушек, не иначе.

– Ну-ну, – сказал Седов. – Договаривайте, раз начали.

– Вот так он всех держит! – Гость сжал кулак и поднёс его к лицу хозяина. – Все его боятся. А особенно заказчики, с которыми он не сговорился в цене. Мой вам совет – не торговаться. Если вы с ним не столкуетесь, он вам это потом припомнит. Найдёт такую возможность.

– Неплохо… – весело сощурился Седов. – Я ошибся. Из вас, оказывается, получился бы изощренный специалист по рекламе. Умеете заинтересовать, ничего не скажешь.

– Я не шучу, – сказал Канищев. – Если хотите, можете убедиться в этом сами.

– Ну так расскажите мне о нем побольше, – заинтересовался Седов. – Зверь какой-нибудь? Все его боятся?

– Горожане не чают души! – усмехнулся Канищев. – От всего сердца верят, что найдет убийц наших стариков.

– Каких еще стариков? – не понял Седов.

– Завелся в Челябинской области очередной серийный убийца. Охотится только на стариков. И все верят, что Каморин сможет его найти. Как до этого нашёл другого маньяка, охотившегося на школьниц.

– А что, это не совсем так? – спросил Седов, внимательно глядя на гостя. – Или совсем не так?

– Больше я вам ничего не скажу.

– И не надо… Вы можете организовать нам встречу?

– С Камориным? – спросил Канищев настороженно.

– Боитесь лишиться комиссионных? – криво улыбнулся Седов.

– Он даже не оплатит мне командировочных, когда узнает, что мы не договорились на его условиях.

– По какой статье сидел? – перешел на «ты» Седов после паузы, в течение которой внимательно изучал Канищева.

– Не хотел бы вас разочаровывать, – усмехнулся в свою очередь гость. – Я не сидел ни разу. А эти наколки – для понта. Я бывший боксёр. Чемпион области. Это устраивает?

В этот момент в дверь осторожно постучали.

– Одну минуту… – Седов не спускал с гостя взгляда. – Может, скажешь, ваш региональный герой тоже никогда не сидел?

– А как бы он дорос до старшего следователя УВД? – переспросил Канищев.

– Ну да, – кивнул Седов. – Если бы мотал срок, он тебя быстро отучил бы отвечать вопросом на вопрос.

– Саша, ну мы пришли… – послышался голос Любы из-за двери.

– Подождете… – Седов положил руку на плечо Канищева. – Итак, я хотел бы с ним переговорить. Твои интересы останутся при тебе.

– Что-то я не припомню, когда мы пили на брудершафт, – сказал Канищев, отодвинув плечо.

– Можешь не беспокоиться… Ещё выпьем. А что, он, наверно, поддерживает дисциплину, не так ли? Не пьют, не курят, травку не потребляют?

– Категорически! – криво улыбнулся Канищев и снова попытался снять руку Седова со своего плеча.

За дверью послышался шепот.

– Саша, Зине скоро уходить, – снова послышался голос Любы.

– А я говорю: подождёт! – сказал Седов, не отпуская Канищева.

– Неудобно, все-таки вы их позвали… – Канищев снова сделал попытку освободиться.

– Не дёргайся, сынок, тебя еще не бьют, – сказал Седов. – Ну же! Ты ведь боксер. Так покажи, что можешь…

Через мгновение Седов согнулся пополам от мучительной боли в солнечном сплетении. Канищев подошел к двери и открыл ее.

– Саша, что с тобой? – бросилась к Седову Люба.

Канищев, определив расклад, посмотрел на Зину – долговязую, не лишенную привлекательности девицу, которую ещё предстояло раздеть. Если бы не Люба – вполне бы сошла. А так явно проигрывала на фоне подружки.

– Ничего… – Седов попытался выпрямиться. – Живот вдруг схватило. Сейчас пройдет. – Он погрозил пальцем Канищеву. – Предупредить ты меня предупредил, но как-то неубедительно. Я подумал, это так, для понта… Только это ничего не меняет, ясно тебе? Я хочу его видеть.

– Кого? – приоткрыла рот Люба.

– И чем быстрее, тем лучше, – сказал Седов, отстранив её. – Усёк?

Вечером Канищев позвонил Каморину.

– Паша, он хочет тебя видеть, – сказал он, поглаживая одной рукой бедро сидевшей у него на коленях Зины.

– Ты откуда звонишь? – поинтересовался Каморин.

– Из его дома, – сказал Канищев, переглянувшись с Седовым. – Вот он рядом, хочет взять трубку.

– Подождёт. Вы о чём-нибудь договорились?

– В том-то и дело, что нет. Только после разговора с тобой…

– Тогда какого черта ты там околачиваешься? – перебил Каморин.

Седов взял трубку у гостя.

– У меня есть более интересные предложения, – сказал он.

– В гробу я видел и тебя, и твои предложения! – сказал Каморин. – Ну-ка дай ему трубку, я ещё не все сказал.

– Наш разговор не прослушивается, – сказал Седов. – Это на всякий случай говорю, если боитесь.

– Запомни, жмот! – сдерживая ярость, сказал Каморин. – Мне там у вас, в вашей гребаной Москве, некого бояться!

– Ого! – восхитился Седов. – Сразу видно милицейского следователя, измотанного взаимной вежливостью, у которого закончился рабочий день. У меня был точно такой же. Выражался только с семи вечера до девяти утра.

– Сидел? – спросил Каморин после короткой паузы. – По какой статье?

– Не телефонный разговор, гражданин следователь, – хмыкнул Седов. – Что касается запрашивае мой вами суммы…

– То мне ты её выплатишь до последнего бакса, – снова перебил Каморин. – Только тогда будет разговор. Ну-ка дай мне этого коммивояжера…

– Я заплачу вдвое, если завтра же вы будете здесь, у меня, – сказал Седов. – Речь пойдёт о весьма перспективном совместном предприятии.

– Ты что, не понял? – спросил Каморин. – Дай трубку этому… которого ты успел напоить.

Седов пожал плечами и передал трубку гостю. Тот осторожно спустил девушку с коленей.

– Ты, я вижу, успел там загудеть? – спросил Каморин Канищева. – С чего бы? Вроде отмечать ещё нечего, а?

– Хвалёное московское гостеприимство, – сказал Канищев виновато. – Расспрашивали о тебе. Хотят сотрудничать. Пушкина цитировали на этот счет, когда пару бутылок уговорили.

– Какого ещё Пушкина? – недовольно сказал Каморин. – Что ты мне мозги полощешь! Я тебя за чем туда посылал? Вот приедешь и за все расходы мне отчитаешься! Седов снова взял у гостя трубку. – Любаша, пойди свари нам кофейку, – сказал он.

– У вас там девки? – спросил после паузы Каморин.

– Ну, – мотнул головой Седов для убедительности, как если бы на другом конце провода это можно было увидеть. – Я насчёт Пушкина. «„Всё куплю“, – сказало злато. „Всё возьму“, – сказал булат». Помните? В восьмом классе проходили.

– И что?.. – настороженно спросил Каморин.

– Так вот я и говорю. Почему бы им, золоту и булату, не спорить, а объединить усилия? И перейти на «ты»?

– С партнерами, которым доверяю, только на «вы», – хмыкнул Каморин. – Из уважения, которое ещё надо заслужить. Ты хоть знаешь, кто я? С чего вдруг ты ко мне такой доверчивый?

– Догадываюсь, ты человек, с кем лучше дружить, – в тон ему ответил Седов. – Значит, будем считать, что уже пили на брудершафт. И тогда ты – булат. И потому можешь отсечь мне башку. Или закатать срок. На твое усмотрение. Только далековато для этого находишься.

– При случае я тебя везде достану… – проворчал Каморин, но уже без прежней категоричности.

– Ну так что, договорились? – спросил Седов. – Завтра в десять утра?

– Посмотрим, – сказал Каморин. – Девки будут?

– Слушай, не разочаровывай, а? – попросил Седов. – Ну расслабились мы с твоим гонцом по поводу открывающейся перспективы нашей совместной деятельности. Бывает. Но я же по голосу чувствую, что ты своего не упустишь! Что ты мне талдычишь по поводу десяти кусков! Тут о серьезных вещах речь зашла. Цифры другого порядка. Понял, нет?

– Там посмотрим… – сказал Каморин, раздумывая. – Очертя голову такие дела не решаются.

– Время, время… – покачал головой Седов. – Вот наши девушки слушают нас и улыбаются. И стараются не вникать. И на часы посматривают.

– А к слову, – может, для дела понадобится, – что там у вас ещё-то есть?

– В смысле?

– Ну, насчет сауны с девками я понял… Что там у вас ещё, в Москве вашей хваленой?

– Ну… много всего – Москва как-никак, столица нашей родины. «Макдональдс», например…

– Ещё скажи пельменная! Где у вас богатые развлекаются? Ну эти, новые русские?

– Да как-то сразу всего и не перечислишь. Рестораны… бары… казино…

– Ну, этого добра и у нас в деревне хватает. Но ведь есть же у вас что-нибудь этакое, чего больше нигде пока нету?

– Бега. Не волнуют? О! Я тут дуриком залетел – может, и тебе интересно будет – собак стравливают. Собачьи бои. Они вообще-то запрещены, так что всё втихоря, втридорога, но зрелище, доложу я тебе! При мне дамочку одну в истерике на «скорой» увезли.

– Вот-вот, дамочка! С собачкой.

– Ну, не скажи. Дамочка – это я так, к слову. Там все больше мужики толкаются, серьёзные мужики. И собачки серьёзные – стыкаются по олимпийской системе – кого загрызли, тот из соревнований выбыл. Так что только клочья летят. Кровища так и хлещет. К слову сказать, и тотализатор есть. Ты как – мужик азартный? Скоро у них, у собачников этих, чуть ли не всероссийский какой-то сходняк, в Братцевском манеже. Напишут: выставка собак служебных пород. А на самом деле… У-ух, жуть! Устроить тебе? Вот говорю, и слышу: заинтересовался человек. Угадал я? В самый раз тебе, верно?

– Это почему же мне в самый раз, – прервал его наконец Каморин.

– Да кровищи много, – заржал Седов. – Лично я, скажем, не люблю, а тебе, надо полагать, в самый раз. Вон и посланец твой головой кивает.

– А ну, дай-ка ему трубку, – сказал Каморин. – Насчёт собак – подумаю. Насчёт всего прочего… Давай, не тяни из меня жилы. Тебя известят о моём решении… У нас с ним будет свой разговор, не вздумай подслушивать.

Канищев снова взял трубку.

– Когда-нибудь это кончится? – протянула Люба капризно. – Сколько можно… Зине домой давно пора. Саш, скажи ему, чтоб закруглялся…

Седов прижал палец к ее губам.

– Помолчи, не мешай. Сейчас закончим…

– Чуть не забыл, – сказал Каморин. – Там в Москве Костя Мишаков ошивается, слыхал про такого?

– Что-то не припомню… – задумался Канищев.

– У него брат-близнец, как две капли, Дмитрий. Был вчера у меня, кое-что просил. Они ребята перспективные, в спецназе служили. Давно к ним присматриваюсь. Дмитрий прибудет завтра в столицу… Он тебя сам найдёт.

– А ты прилетишь? – спросил Канищев.

– Уже соскучился? – зло обрезал его Каморин. – Тебе легче жить не станет, если прилечу и посмотрю, чем ты там занимаешься. Так вот, разберись с ними на месте. Прощупай. И помни – мне эти близняшки скоро понадобятся. Усек? Повторять не надо? Поэтому к ним – режим наибольшего благоприятствования. А то, смотрю, ты там с московскими бабами заигрался, скоро вообще соображать перестанешь… Ну все, заканчиваем… Поезжай к себе в гостиницу, сиди в номере и жди, когда сам позову.

Вечером в номере Канищева раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, я Мишаков Митя, – послышался в трубке юношеский голос. – Мы тут с братом… Мне передали, что могу к вам обратиться…

– Можешь… – подтвердил Канищев. – Ты в вестибюле? Снизу звонишь? Подожди меня там. Я сейчас спущусь.

Внизу, там, где обычно дожидались своей очереди соискатели гостиничных благ, он сразу увидел обоих братьев Мишаковых. Действительно, как две капли.

Впрочем, всё равно не понятно, что имел в виду Каморин, когда сказал, что у него есть на братьев виды.

А когда он услышал просьбу Кости Мишакова, то на минуту лишился дара речи.

– Однако ствол дорого стоит… – Канищев огляделся по сторонам. Вроде никто на них не обращает внимания. Разве две старушки, до того поразившиеся сходству братьев, что теперь по этому случаю подталкивают друг друга локтями, делясь впечатлениями. – Вы хоть знаете, как с ним обращаться? – спросил он.

Они кивнули. Ну да, вспомнил Канищев, в спецназе служили… Близнецы-то они близнецы, но если Дмитрий усмехнулся, то Костя оставался серьёзен.

Хотя вид у братьев был такой, будто всю последнюю неделю они вообще не спали.

– Так у кого из вас это случилось? – спросил Канищев. – Вы, парни, извините, но я вас уже путаю. А видок у вас обоих – очень переживательный и осунувшийся.

– Он не спал ночами и я из-за него! – шутливо толкнул брата в плечо Митя. – Еще не знаю ничего, а как будто это со мной что-то случилось.

– И часто у вас так бывает? – полюбопытствовал Канищев.

– Через день на третий, – резко ответил Костя. – Так что вы нам ответите?

– Вы меня за горло не берите, – сказал Канищев. – К тому же вы еще сами на мой вопрос не ответили.

– В армии я был снайпером, – сказал Костя. – Брат – гранатометчиком. И если он мазал, я тоже.

– Какая нужна винтовка? – сощурился Канищев. – Вы только не обижайтесь, но дело-то непростое.

– Павел Романович сказал, что вы все устроите, – сказал Митя.

– Он тоже в Москве? – осторожно спросил Канищев.

Братья переглянулись, Дмитрий пожал плечами.

– Карабин Драгунова, – сказал Костя после паузы. – Вам это о чем-то говорит?

Канищев помедлил, прежде чем ответить.

– Жалко мне вас, – сказал он, помедлив. – Вы хоть понимаете, куда лезете? Или куда вас подталкивают? Я сам, как в это болото попал, уже не чаю выбраться, понимаете? Тоже деньги были позарез нужны… Не для протокола этот разговор, не для посторонних ушей. Я не отговариваю. Просто жалко вас, пацанов…

Братья молчали, глядя в сторону.

– Не в деньгах дело, – с угрюмой решимостью сказал Костя, и Канищев удивленно увидел, как у обоих одновременно заходили желваки под скулами.

– А в чём? – осторожно спросил Канищев.

– Этого мы не можем сказать, – твёрдо ответил Костя. Он вообще вел себя, как если бы был старшим из братьев. Хотя разница наверняка исчислялась минутами…

– Всё было обговорено с Павлом Романовичем, – сказал Митя.

– Да это-то понятно… – отмахнулся Канищев. – Но ведь он вам этого не скажет, чтобы одумались, верно? Говорил он тебе, чтобы не лез в это дело? Что лучше бы вам возвращаться домой?

– Он просто понял, что назад для нас пути нет, – упрямо набычился Костя.

– Наверно, потому что вы ему сказали, зачем вам эта винтовка? – предположил Канищев. – Я ведь спрашиваю не любопытства ради… Одно дело её искать, когда понимаешь, что вы, мои земляки, такие молодые, влипнете в нехорошую историю, из которой никогда не выберетесь, а другое дело, когда сам осознаёшь, что по-другому вам никак нельзя…

– Мою жену менты изнасиловали! – сказал Костя дрогнувшим голосом. – Здесь, в Москве. Все, кто были в отделении. Этого достаточно? Можно после этого просто так возвращаться домой? Вы бы вернулись?

Канищев молча смотрел на них. Невольники чести. Жить им, судя по всему, осталось недолго. Каморин использует братьев на все сто, как смертников. У него не заржавеет. Но и отговаривать сейчас, в их состоянии, бесполезно. Винтовка с оптическим прицелом стоит дорого. И расплачиваться им придется собственной жизнью. Этим можно помочь, только достав им хороший ствол. Желательно незамазанный. Который пока никто не ищет. Это продлит им жизнь. Возможно, они даже успеют расплатиться сполна по долгам чести. Во всяком случае, не похоже, чтобы Каморин спешил от них избавиться.