Текст книги "Бойцовые псы"

Автор книги: Сергей Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12

Седов отбывал на заседании правления банка, время от времени поглядывая на часы и рассеянно слушая эмоциональное выступление Наума Семеновича.

– Ведь до чего дошло! – всплескивал короткими ручками председатель правления. – Милиционеры ворвались сюда средь бела дня в масках, с автоматами, поставили всех нас…

– На уши, – перебил его Лева Карамышев. – Вы это хотели сказать? Сегодня так принято говорить. По-моему, нормально.

– Левочка, я бы попросил… Мне сейчас не до шуток. Я провел бессонную ночь… Так вот, поставили наших сотрудников к стенке, бесцеремонно обыскали сотрудниц, велели открыть сейфы…

– А что они искали? – снова перебил Лева Карамышев, который, как всегда, был не в курсе дела.

– Помилуйте, Лева, а что можно искать в банковских сейфах? Конечно, деньги!

– Я спросил про наших сотрудниц. Они что, хотели нас таким образом ограбить? – сделал непонимающее лицо бывший либерал.

– Они требовали вернуть свои вклады, – мрачно сказал Генрих Николаевич. – Если не забыли, их деньги привлек покойный Валера Пирожников, когда навязал нам свою пирамиду.

– О мертвых либо ничего, либо хорошее, – сказал бывший либерал, подмигнув отцу Никодиму. – Так, кажется, гласит одна из древних заповедей?

Тот только скорбно вздохнул, но ничего не ответил…

– Но, согласитесь, с другой стороны, все мы тогда были только «за»… – сказал Наум Семенович, но его тут же оборвала бухгалтер Наталья Николаевна.

– Как раз я была «против»!

– Я этого не забыл, – кивнул Наум Семенович, – но в то время вы, Наталья Николаевна, ещё не были членом правления… Как, к вашему счастью, вас не было вчера в банке… Так вот, еще раз для тех, кто почему-либо оказался не в курсе этих постыдных событий, разыгравшихся на моих глазах.

– Я слышала, они с вами грубо обошлись, – сочувственно вздохнула Наталья Николаевна.

– Не то слово, – замотал головой, прикрыв глаза, председатель правления. – Хуже всего пришлось нашим женщинам… Милиционеры были в темных масках, как налетчики в кино. Представляете? Отключили все телефоны, наложили арест на документацию… И если бы не вмешательство Александра Петровича, – он сделал легкий поклон в сторону Седова, по-прежнему внимающего общему разговору с отсутствующим взглядом, – если бы не он…

– Я полагал, вы скажете о Григории Теймуразовиче, – заокал отец Никодим.

– А как я мог до него дозвониться? – спросил Наум Семенович. – Я потребовал у них показать санкцию прокурора, но они только рассмеялись… К счастью, они не заметили Александра Петровича, и тот ухитрился связаться по своему сотовому, который у него не успели изъять, с нашими новыми партнерами. Которых он здесь представляет…

Все повернули головы в сторону Александра Петровича, но он как бы даже и не заметил этого всеобщего внимания…

– Александр Петрович, дорогой, – пропела Наталья Николаевна. – Вернитесь на землю…

Седов сейчас думал о том, где может быть Люба. Вчера, когда он поздно вечером после инцидента в банке приехал домой, ее опять не было…

– Расскажите нам о том, как вам удалось отразить нападение омоновцев на наш банк, – сказала бухгалтер.

– Что тут рассказывать, – сказал Седов, глядя в глаза Лёве Карамышеву. – Обычная для наших либеральных дней история. Не для слабонервных…

– Что-нибудь, как всегда, уголовное? – спросил Лёва. – Так расскажите, расскажите, я весь внимание!

– Короче, я позвонил своему корешу Лехе, с кем мы торчали в одном лагерном бараке от звонка до звонка, ели одну на двоих пайку или передачу с воли… Это под его крышей мы с вами укрываемся от непогоды, это его – скажем так – немалые вклады позволяют вашему банку до сих пор держаться на плаву. Так вот, это его боевики, как их принято сегодня деликатно называть, прибыли сюда по тревоге и отбили банк у ментов, то есть, пардон, у омоновцев. Вас, как я вижу, всё ещё шокируют подобные свидетельства того, что сегодня происходит в нашей действительности. Но, увы, все произошло именно так.

Члены правления молчали, стараясь не смотреть друг на друга.

– Могу только ко всему сказанному добавить, – вздохнул Наум Семенович, – что к Григорию Теймуразовичу мне удалось обратиться, лишь когда снова подключили телефоны. К этому времени, как вы уже слышали, милиционеры вызвали сюда, к банку, под крепление. Спасибо Григорию Теймуразовичу, он действовал очень оперативно. Сначала позвонил министру, потом в канцелярию Президента. Министр было встал в позу, но его вовремя поправили. Он вместе с Григорием Теймуразовичем срочно прибыл к месту события, и наш Григорий Теймуразович, человек удивительно благоразумный, при мне убедительно втолковал министру, насколько постыден для нашей доблестной милиции тот факт, что всем известный банк пришлось защищать с помощью самых настоящих бандитов! И от кого! От налета правоохранительных органов! Григорий Теймуразович очень корректно, очень доходчиво подсказал министру: мало того, что весь этот инцидент ни в какие ворота не лезет, – его уже сегодня начнут смаковать средства массовой информации. Так что уж лучше не усугублять… И только тогда министр дал отбой. Вконец расстроился, но отбой дал… Так что – пусть Александр Петрович на меня не обижается – защищали нас с вами самые настоящие бандиты, другого еловая не найду! Именно бандиты. Теперь-то об этом можно говорить в юмористическом тоне, но такой изощренной матерной ругани, да еще при наших сотрудницах, которых они тоже почему-то, как милиционеры, начали обыскивать, я в жизни своей не слышал и, видно, никогда уже больше не услышу!

– Это чтобы не стрелять… – усмехнулся Седов. – Своего рода психологическая компенсация.

– Ну вот, я ж говорил, кое-кому это смешно… Я уже не упоминаю о том, что потом, после ухода наших доблестных защитников, мы недосчитались некоторых носильных вещей. У меня самого, например, пропал мой пиджак от Мордашкина, не знаю, кому он будет впору, а также мы недосчитались двух мониторов, наверняка принятых за телевизоры, трёх принтеров, одного сканера… Я не говорю о всякой канцелярской мелочи – ручках, ножницах, бюварах. Хотя, надо отдать им должное, в сейфы они не лезли, а, напротив, героически их защищали…

– Там их так называемый общак, как они наивно полагают, – вздохнул Лёва Карамышев. – Не говорил ли я вам, отец Никодим, что мир перевернулся, не дожидаясь вашего Страшного суда?

– Лёва, я тебя умоляю!.. – прижал руки к сердцу Наум Семенович. – Опять эти словоизвержения ни о чём! Так что я просил бы вас, уважаемый Александр Петрович, чтобы вы убедили их вернуть хотя бы мониторы и принтеры… Объясните им: это нам нужно для работы, раз уж они взялись нас защищать от произвола милиции.

Лева Карамышев шумно вздохнул и тоже, передразнивая Наума Семеновича, взялся за сердце. «За что боролись?!» – как бы вопрошал он всем своим страдальческим видом бывшего либерала, разочаровавшегося в собственных идеалах.

– Постараюсь… – кивнул Седов. – А теперь, Наум Семенович и уважаемые члены правления, если не возражаете, мне нужно срочно отбыть на телевидение: совершенно неотложное дело. – Он выразительно посмотрел на часы.

– Ну как, отпустим? – спросил Генрих Николаевич у Наума Семеновича, и тот с готовностью кивнул.

Они смотрели вслед Седову, пока за ним не закрылась дверь. Какое-то время молчали, переваривая услышанное.

– Фантасмагория! Нет, во всё это просто невозможно поверить, – снова запустил речевую программу Лёва Карамышев. – Чтобы в наше время цивилизованных реформ? О том ли мы мечтали, об этом ли грезили и спорили… И это происходит в то самое время, когда личность только что почувствовала себя наконец свободной…

– Или оказалась на свободе? – спросил Генрих Николаевич, кивнув на дверь, за которой только что скрылся Седов.

– Еще одно заблуждение, – прогудел отец Никодим. – Эта самая личность продолжает себя чувствовать свободной от Бога!

– Неисповедимы пути твои, Господи, – в тон ему продолжил Генрих Николаевич, и все грустно переглянулись.

– Давайте наконец прекратим эту богословскую дискуссию и вернемся к нашим баранам, то бишь к повестке дня, – поморщился как от зубной боли Наум Семенович.

…Когда Седов приехал на телевидение, Любин ролик был уже практически готов. Света Самохина заканчивала подготовку передачи. Рядом с ней сидела в монтажной Ирина, терпеливо дожидаясь, когда начнут монтировать ее материал.

– Ну что? Никаких известий? – спросила Самохина, оторвавшись от экрана.

– С концами, – отрешённо махнул рукой Седов, едва ответив на приветственный кивок Ирины. – Боюсь, я потерял её уже навсегда.

– Просто какое-то несчастье, – покачала головой Самохина.

– Встретив взгляд Седова, Ирина печально опустила глаза, сделала вид, что ищет что-то в сумочке и никак не может найти.

Она очень изменилась, отчужденно, как о посторонней, подумал он. Осунулась, потемнела… Наверно, много готовилась к сегодняшнему просмотру. И еще не знает, насколько проиграет в сравнении с Любой… И кто скажет, чего это будет ей стоить при ее-то самолюбии. Она всегда чересчур трепетно относилась ко всем этим шоу-мероприятиям. Во всём прямая противоположность Любе. У той все просто: попросили – спела, убежала и про все тут же забыла…

– А ведь такая талантливая девочка оказалась! – сказала Самохина. – Я всем говорю: только Саша Седов может отыскать такой самородок. Нет, кроме шуток… Когда я показала нашим ребятам, те сразу заорали: давай скорей ее сюда! Они все хотят её снимать, представляете? Хотят ее растащить на свои клипы, музыкальные и рекламные ролики… Говорят, что её даже раскручивать не надо. Мол, все увидят и ахнут.

– А можно мне посмотреть? – робко спросила Ирина.

– Очень торопишься? – пристально глядя на них обоих, спросила Самохина у Александра Петровича.

– Тороплюсь, – сказал Седов. – Ты пойми одно. Её сейчас невозможно найти. Там, где она находилась в прошлый раз, ее сейчас нет. Боюсь, её погубит этот малый, который, чтобы удержать, постоянно сажает её на иглу… И она сразу начинает его любить! А когда потом приходит в себя, когда подлечится, чтобы снять ломку, – его на дух не переносит! Поэтому так важно, чтобы её номер прошел в эфир. Быть может, она увидит себя на экране. Быть может, увидят те, кто знает, где её найти…

– Я понимаю… – кивнула Самохина, бросив короткий взгляд на Ирину, чье исхудавшее лицо, казалось, потемнело ещё больше. – Я всё, всё понимаю… Её обязательно нужно показать! И, мне кажется, после показа её ролика нужно просто обратиться с экрана к ней, ко всем зрителям, ко всем, кто ее знает, и сказать: вы же видите, какой это талант, так не дайте ему пропасть, помогите, кто чем сможет, но сначала откликнитесь те, кто хоть что-то про неё знает… Так? Я правильно говорю?

– Ты умница. – Он поцеловал ей руку.

– А сейчас будем е. смотреть, – сказала Самохина и включила запись.

Да, это настоящий талант, думал Седов, глядя на Любу. И от Бога. Уже не припомню, чтобы кто-нибудь из нынешних так начинал… Я это как чувствовал. Такая цельность и чистота, которую невозможно оказалось запачкать… Нет, это становится просто невыносимо смотреть и слушать!

Он покосился на Ирину. Она смотрела, не отрываясь, словно завороженная. Нет, это невыносимо!

– Я пока выйду, мне надо… – шепнул он Свете на ухо, и она, нисколько не удивленная, кивнула ему, не отрываясь от экрана.

Но через минуту – он только успел раскурить сигарету – она выглянула в коридор:

– Тебя к телефону!

Входя в монтажную, он заметил, как поспешно отвернулась от него Ирина, как промокнула глаза платком.

– Кто это может быть? – спросил он хмуро.

– Какой-то мужчина с кавказским акцентом, – сказала Света. – Себя не назвал. Откуда он знает этот телефон? Я же просила никому не давать.

Он пожал плечами, беря трубку.

– Не помню, чтобы кому-то давал, – сказал он. – Я слушаю.

– Это я вас слушаю! – сказал голос с горским акцентом, показавшийся Александру Петровичу знакомым. – Мы были вместе на поминках Валеры Пирожникова, если помните… Григорий Теймуразович меня зовут… Ну, вспомнили?

– Помню. Тамада, хозяин Москвы, так, кажется, про вас говорят.

– Может, нам пока выйти? – спросила Самохина, доставая сигареты.

Он кивнул и пожал плечами, показав глазами на телефон.

Дамы вышли в коридор и немедленно закурили.

– Не будь дурой, – сказала Самохина. – Он пропадает, я же вижу… Его сейчас нельзя оставлять одного. Девчонка потрясающая, нет слов, но пропащая… Конченая, понимаешь? Ее с иглы уже не снимешь… Он влюблён в неё, как один талант может влюбиться в другой. А это – не надолго. Уж я-то здесь насмотрелась… А вы с ним замечательно смотритесь. Так что плюнь. И прояви инициативу. Чем скорее это сделаешь, тем скорее эта блажь у него пройдёт.

– …Ну, дорогой, мало ли что люди говорят, – сказал Григорий Теймуразович. – Мне, кстати, стоило большого труда вас найти на студии. Я специально приехал сюда, чтобы с вами повидаться. Я говорю из кабинета главного редактора канала, который любезно предоставил мне свои апартаменты. Так что поднимитесь на пару этажей, если вам позволяет время.

– Да, сейчас… Но раз вы меня нашли… – Седов запнулся от мысли, которая только что пришла в голову. – Скажите, Григорий Теймуразович… Про вас все говорят, будто вы всесильны. Все можете. И найдёте в Москве любого человека. Как только что нашли меня. Это правда?

– Ну что вы, ей-богу! Повторяете чужие глупые слова… Мои друзья и так надо мной смеются, когда слышат это от других. Так поднимайтесь! И здесь всё обговорим.

– Уже иду. Но чтобы не забыть… Словом, вы поможете мне найти одного человека? Это девушка, восходящая звезда телеэкрана. Я её открыл. Она совсем молодая, попала к наркоманам. Очень талантливая, хотя нет специального образования…

– Не говорите лишних слов, – перебил его Григорий Теймуразович. – Я здесь не хозяин, а всего лишь гость, который отнимает у настоящего хозяина время. Вы идёте или нет?

В комнате отдыха кабинета главного редактора канала кроме гостя никого не было. Стол был заставлен напитками, фруктами, печеньем. Они поздоровались, внимательно посмотрев в глаза друг другу.

– Что ж, услуга за услугу, – сказал Григорий Теймуразович, расстегнув пиджак и поправив галстук. – Я вам помогу, чем смогу, а вы, в свою очередь, сведете меня с одним человеком… Но сначала назовите мне фамилию этой девушки, имя, где живёт, чем занималась в последнее время. Я только дам поручение своим ребятам…

Седов продиктовал. Все тут же было передано по телефону…

– Кто вас интересует, Григорий Теймуразович? Не ужели существует человек, которого вы не можете найти без моей помощи?

– Конечно, могу, дорогой, о чём речь… Эти вот ребята, – он кивнул на телефон, – из-под земли кого хочешь отыщут! Но о нем я хотел бы услыхать от вас. Поймите правильно, мне не столько нужна его фамилия, сколько хотелось бы узнать, что это за человек… Ведь он вам звонил из другого города и разговаривал по поводу убийства Городинского и Пирожникова, не так ли?

– Да, но я сначала решил, что это форменный бред, – осторожно ответил Седов. – Теперь я знаю – это незаурядный человек. И очень опасный. И с ним лучше подружиться. Скоро будет здесь, в Москве… – Скоро он здесь объявится, подумал он. А я его уже сдаю. Значит, сделал выбор. Вот что существенно. И не приведи Господь ошибиться. – Ему осталось выполнить кое-какие формальности. Скоро увидите его как нового депутата Думы. Вместо погибшего депутата Сиротина.

– Ах вот о ком идёт речь… – протянул Григорий Теймуразович. – Каморин. Наслышан. Говорят, энергичный и способный молодой человек. Я почему-то о нём и подумал… А чего он хочет, вы мне можете сказать?

– Стать здесь хозяином, – сказал Седов. – И тут он ваш конкурент. И вы это сразу почувствуете. Возможно, почувствовали уже сейчас, по моему рассказу, хотя в глаза никогда его не видели, ведь так?

Григорий Теймуразович неопределенно пожал плечами.

– И ещё. Это из опыта моего с ним общения. Толь ко очень уверенный в себе и в своей силе человек может заранее объявить о предстоящем убийстве и потом безнаказанно совершить его. А он так и сделал да ещё спрашивал моего совета – с кого начинать? С Городинского или Пирожникова.

– Вы это серьёзно? В таком случае почему вы так говорите со мной о своем компаньоне и моем, как вы сказали, конкуренте?

– С некоторых пор он для меня бывший компаньон. Я знаю только одно. Если вы попытаетесь его подмять под себя, как-то использовать или заставить работать на себя, то сами не заметите, как станете работать на него… И не сможете возразить! И это тоже из моего личного опыта. Повторяю, он очень опасен. Это – булат, если помните известное стихотворение Пушкина, где золото полагает, будто всё может купить. Причём он, этот провинциальный завоеватель столицы, практически неуязвим.

– Вы это что – серьёзно? – хмыкнул Григорий Теймуразович. – Или стараетесь меня заранее напугать? Он что, бессмертный?

– Как Кощей, – усмехнулся Седов. – С одной стороны, это превосходный следователь, использующий очевидные преимущества профессии в своих личных целях, а стало быть, знающий, как сделать любое преступление безнаказанным. С другой стороны, только что стал депутатом Госдумы. Со статусом неприкосновенности. Как вы думаете, этого достаточно, чтобы стать Кощеем, или нет?

– Пожалуй… – пробормотал Григорий Теймуразович. – Пожалуй, вы правильно сделали, что предупредили меня…

– Только что мы всё о нём да о нём, – сказал Седов. – Во-первых, если вы желаете продолжать наш разговор, то должны мне сказать, кому я обязан информацией о моём с ним знакомстве?

– Покойный Валера Пирожников сказал, – вздохнул Григорий Теймуразович. – За несколько часов до своей гибели. Как будто чувствовал… И еще один вопрос, если можно… Опять по весьма печальному поводу. Сколько хороших людей в последнее время гибнет насильственной смертью! Когда это кончится, вы можете мне сказать?

Самого себя об этом спроси, подумал Седов. Тоже мне, гуманист с большой дороги…

– Вы меня хорошо слышите? – спросил Григорий Теймуразович.

– Простите, о ком вы? – спросил Седов настороженно, чувствуя холод под ложечкой.

– Неужели вы ничего не знаете о гибели вашего давнего знакомого Игоря Андреевича Хлестова! Ни в жизнь не поверю!

Седов не ответил, только недоуменно посмотрел на собеседника.

– Значит, не знаете, дорогой Александр Петрович, – сказал тот. – А между тем его убили. Мне бы и ни к чему, но вот племянник его, Андрей Логунов, работающий в моем аппарате, поднял тревогу: пропал дядюшка. И вот сообщение: случайно наткнулись ребятишки – они любят по свалкам шляться. Труп завалили мусором в районе кольцевой железной дороги… Убили примерно неделю назад. Андрюша полагает, будто его дорогого дядюшку убили за долги. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Что, проводите собственное расследование? – спросил в свою очередь Седов, стараясь собраться с мыслями. Игоря Андреевича таки убили, кто? Лёха опять перестарался? Или же с этой гнидой кредиторы расплатились? В любом случае обвинение падет на него, Седова.

– Расследование как раз требует провести упомянутый мною Андрюша Логунов, – пожал плечами Григорий Теймуразович.

– Я понимаю, почему вы спрашиваете именно меня. Но я не имею к этому никакого отношения, – пробормотал Седов. – Я не знаю, в чем тут дело и чем смогу быть вам полезен.

– А вы постарайтесь, – мягко улыбнулся Григорий Теймуразович, и у Седова внутри все похолодело. – Раз убивают людей из моего окружения или как-то со мной связанных, мне хотелось бы знать, что вокруг меня происходит. Как вам хочется знать, что происходит с вашей юной любовницей, которую нехорошие мальчики посадили на иглу… Не удивляйтесь моей осведомлённости. Я только что, при вас, передал ваши данные о ней, а мне тут же сказали, что о ней известно, и постараются в ближайшее время узнать все, что с ней случилось.

– У вас хорошо поставлена служба информации… – Седов старался на него не смотреть. – Только у меня нет ни ваших связей, ни ваших возможностей. И всё, что я мог вам сказать, я уже сказал. Узнаю что-то новое – сообщу дополнительно.

– Ну разумеется, дорогой! – сказал Григорий Теймуразович. – А пока – кофейку? Позвольте, я за вами поухаживаю.

Через несколько минут, когда они допивали кофе, раздался телефонный звонок. Григорий Теймуразович снял трубку. Лицо его изменилось, он мельком взглянул на Седова, поцокал языком, покачал головой. Потом внимательно посмотрел на Седова.

– Её только что обнаружили в морге тридцать шестой больницы. Её нашли вместе с одним мальчиком мёртвыми в парке Сокольники. Слишком большая доза наркотиков. Примите, дорогой Александр Петрович, мое самое искреннее соболезнование. И думаю, что наш разговор на этом следует прервать. Пока. Нам с вами о многом ещё предстоит поговорить. О мно-гом…

– …Не будь дураком, – погладила его по плечу Света Самохина, когда Седов рассказал ей о случившемся. – И постарайся-ка её забыть. Такая женщина из-за тебя страдает… – Она покачала головой, дрожащими пальцами достала очередную сигарету. – Небось думаешь – вот какая бездушная сука эта Светка. А я не бездушная. Просто в нашем с тобой возрасте…

– Где она? – спросил он, тупо глядя мимо нее. – Ирина где?

– Ушла. Не захотела смотреть свой материал. После того, что увидела. Ну куда им всем против этой несчастной девочки? Но Ира – пока что единственная, у кого хватает совести это признать.

– Я хочу побыть один, если можно, – попросил Седов.