Текст книги "Бойцовые псы"

Автор книги: Сергей Волошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Он ответил не сразу. Только внимательно посмотрел на неё.

– Конечно, он, – вздохнула Таня. – А ты как думала, чем все это может закончиться? Постреляли кого надо – и по домам? Ведь говорила я вам…

Она всхлипнула. Махнула рукой на мужа, попытавшегося её успокоить.

– Его-то за что? – спросила она, кивнув на экран. – Хоть за дело? Или тебе твои хозяева не докладывают?

– Собирал деньги с населения, – заученно объяснил Костя, – Обещал большие проценты. Ничего не вернул… Даже под суд не пошел. Зато деньги за убийство конкурента нашлись сразу.

Таня кивнула, потом обняла, прижала к себе Лену.

– Теперь чего охать, – сказала она. – Теперь думать надо, как дальше быть.

Костя, вспомнив, достал из своей сумки пачку долларов.

– Вот, – сказал он. – Моя часть. Они мне заплатили. Берите… На хозяйство, за квартиру.

– Лучше скажи – тебя купили, – оттолкнула его руку Лена. – И всех нас вместе с тобой.

– Ну почему… – Протянула Таня, взяв в руки пачку. – Работа как работа. Не хуже другой. Убивать негодяев разве плохо? Ты, Леночка, тоже… знаешь ли… Когда Костя убивал этих сволочей, против ничего не имела. А этот – раз он тебя не ограбил – пусть как хочет над людьми измывается?

– А дальше? – спросила Лена. – Дальше как будет? Сейчас они сказали – за что. Может, он того и достоин. А потом? Будут использовать, как хотят, и уже не станут объяснять, кого и за что. И все вы прекрасно это понимаете!

Ребята подавленно молчали.

– Нам лучше не ссориться, – сказала Таня. – Иначе потеряем доверие друг к другу… Надо приду мать, как Косте выйти из этой игры… Они будут его использовать, пока милиция его не застрелит где-нибудь на крыше.

Ночью он долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, пока не обнаружил, что Лена тоже не спит. Она беззвучно плакала с закрытыми глазами. Слезы намочили подушку.

– Тебе их стало жалко? – спросил он.

– Мне тебя жалко, – всхлипнула она.

– А что со мной может случится? Да ничего… Они меня не выдадут, нет. Тот, кто со мной дело имеет, классный мужик. Так все придумал да обставил…

– С тобой уже это случилось, – вздохнула она. – И всё из-за меня. Уже оправдываешься, что застрелил негодяя. Видишь, ты уже можешь спокойно убить не знакомого тебе человека… – горячо зашептала она, повернувшись к нему лицом. – Может, бросим всё, уедем отсюда… Чёрт с ними, кто ещё там остался… Всего-то их двое. Ты и так их до смерти напугал. И дети, наверно, за отцов переживают… Надоела мне вся эта ненависть. Не знаю, как сказать, чтобы ты понял… Неужели ты по-прежнему хочешь их убить?

– Прежней злобы уже нет, – признался он. – Может, и правда, черт с ними, со всеми…

– Но ведь деньги ты взял!

– А как бы я их не взял… – хмыкнул он. – Когда в глаза тебе смотрят – доволен или недоволен. И не гнушаюсь ли таким заработком… Но я одно тебе скажу: таких сволочей, как этот, я бы стрелял и стрелял!

Он даже заскрежетал зубами.

– Даже если ничего о них наверняка не знаешь? – приподняла она голову от подушки. – Вспомни, самого первого, возле метро, ты убил, только когда убедился, что это он и есть. Хотя сам рисковал не знаю как… И никто тебе за это не заплатил. А этого сегодня – за деньги пристрелил с крыши и убежал… И поверил на слово, будто он того стоит… А если они тебе соврали? А в следующий раз даже врать не захотят? Деньги, мол, дали? Дали. Вот и отрабатывай… И ещё самого где-нибудь прикончат, когда станешь им не нужен… Или заметят, что переживаешь или там сомневаешься.

– Ты просто насмотрелась кино, – сказал он.

– Скажешь, так не бывает? – спросила она по-детски.

– В кино – бывает, – сказал он. – Вот не взял бы деньги – так бы и сделали… Знаешь, мне будет намного проще, если ты уедешь наконец домой.

– Что проще? – перебила она, повысив голос. – Людей убивать?

– Тебя, наверно, уже из института отчислили… – вздохнул он. – Мать небось с ума сходит – ну как же, ты ж у нас отличница, а гуляешь и гуляешь… Не кажется, что пора завязывать?

– Вот именно… – Она положила голову на его плечо. – Пора. Как раз поэтому я без тебя никуда не поеду.

– Нет, ты поезжай, а? А я что-нибудь придумаю, – сказал он.

– Напрасно ты взял у них деньги… – сказала она, отрицательно помотав головой.

Они заснули, а под утро раздался междугородный телефонный звонок. Все всполошились, вскочили на ноги. С тех пор как Костя и Лена здесь появились, по межгороду сюда не звонили ни разу. Даже Митя, которому они звонили сами.

– Я возьму трубку, – сказала Таня, запахивая халат на груди. – Значит, не туда попали, договорились?

– Может, не стоит? – сказал Валера, поглядывая на друга.

– А что ж мы, так и будем каждого звонка бояться? – хмыкнула она. – Как пуганые вороны куста… Алло! – крикнула она в трубку. – Вам кого?

– Мне нужен Костя Мишаков, – сказал незнакомый мужской голос. – Я по поручению его брата Мити.

Таня пожала плечами, вопросительно посмотрела на Костю.

– Какой-то мужик. Говорит, от Мити… Значит, он дал ему наш номер?

Костя, помедлив, взял трубку.

– Я слушаю, – сказал он.

– Хорошая работа. – Костя узнал голос мужчины, с которым он встречался возле памятника Пушкину. – Я все видел по телевизору. И Женя Канищев мне рассказал только хорошее о вашем поведении. Жаль, сейчас не смогу быть в Москве. Но как только приеду, отблагодарю вас лично… Вы представить себе не можете, от какой гнуси избавили всех нас… Кстати, ваш брат стоит со мной рядом и хочет сказать пару слов, если не возражаете.

– Костя, – весёлый голос Мити доносился так, как будто он был где-то совсем рядом. – Ты не бойся, нас никто не засечет, мы с тобой по специальному телефону говорим. По коду, понимаешь? Всем ребятам привет, Ленке особо… У нас все нормально. В воскресенье здесь будут выборы депутата. Что творится! Весь город на уши встал… Ты бы за кого проголосовал?

– А кто там? – равнодушно спросил Костя. – Я никого не знаю.

– Вам и не надо знать, – снова зазвучал в трубке тот же мужской голос. – Обойдутся… У вас там дела поважнее. Столицу надо чистить, понятно? Следующее задание будет посложнее. – Голос мужчины стал жестким. – И намного ответственнее – вор в законе, который контролирует часть Москвы. Соответственно будет увеличен гонорар… Вы слышите меня? Это очень хорошие деньги. И вы сразу поедете с женой отдохнуть и подлечиться за границу. Багамы вас устроят?

– Я хотел бы сначала закончить то, что начал, – сказал Костя.

– Это от вас никуда не уйдет, – сказал тот же голос. – С вашей-то квалификацией – раз плюнуть. Вас ждут более интересные дела…

– Нет, – сказал Костя, чувствуя на себе взгляды Лены и Тани. – Сначала это. Потом – всё остальное.

– Ну хорошо. Договорились, – недовольно ответил собеседник. – Ну и характер… Только для вас. Из уважения к вам и вашему несчастью… До свидания.

Костя положил трубку. Посмотрел на жену.

– Ты была права, – сказал он. – Он хочет, чтобы я ещё одного… за деньги…

Глава 8

Звонок Киевского застал Григория Теймуразовича рано утром в комнате отдыха, где секретарша Люся собиралась делать ему тайский массаж.

– Выйди… – сразу же показал он девушке на дверь, как только узнал голос председателя правления банка. – Слушаю вас, Наум Семенович, дорогой.

– Вы так говорите, как будто ничего не знаете или знать не хотите! – недоуменно сказал Киевский.

– Ай, слушай… Такое горе, такая безвременная утрата… Ну кому помешал этот мальчик? Валерочка как сын мне был, клянусь детьми… Мне уже вторые сутки люди звонят, все спрашивают, все тревожатся, все сочувствуют… Сначала Эдика убили, потом Валеру… Что делать, прямо не знаю!

– Это вы-то не знаете! – возмутился Наум Семенович. – На наш банк идет настоящий накат: то похищают моего сына, то убивают наших членов правления…

– Разве Эдик Городинский уже был избран в правление? – удивился Григорий Теймуразович. – Почему я не знал? Мы как с тобой договорились, Наумчик? Что ты мне всё докладываешь, что у тебя происходит.

– Он ещё не стал членом правления, – нервно ответил Киевский. – Мы только собирались его туда ввести… Так вот, теперь мне тоже постоянно звонят, держатели акций и вкладов угрожают… Покойный Валерий Эдуардович привлек массу влиятельных людей, много наобещал, какие-то немыслимые проценты…

– Ну да, а ты здесь ни при чём, – устало сказал Григорий Теймуразович. – Ты, Наумчик, опять за своё – я не я, и лошадь не моя… А кто бы ещё создал твоему банку имидж надежности и респектабельности, если бы не известные всей стране люди, которых привлёк, благодаря своему обаянию, покойный Валерочка?

– Но люди спрашивают, как теперь будет с их деньгами…

– И правильно делают! Вот и я тебя спрошу: что теперь будет с моими деньгами?

– Вы бы, Гришенька, меньше спрашивали, а больше делали! С вашими-то неограниченными связями и возможностями… Кстати, узнали бы, откуда и почему идет этот накат на мой банк, в котором лежат ваши деньги.

– Понял тебя, Наумчик, очень хорошо понял… – недовольно сказал Григорий Теймуразович.

– Остальное обговорим сегодня после похорон, как я понимаю? – спросил Наум Семенович, прежде чем положить трубку.

– Разве похороны сегодня? – спросил Григорий Теймуразович, присев на кушетке, где двумя днями раньше покойный Валерий Эдуардович развлекался с его секретаршей Люсей.

– А вам разве вчера не передали приглашение? – . удивился в свою очередь Киевский.

– А кого, дорогой, ты в таком случае вообще пригласил? – оскорбился Григорий Теймуразович.

– Уважаемых людей, деятелей науки, искусства и культуры…

– Это вкладчиков, что ли? – не понял хозяин.

– И не только. Будет много уважаемых людей. И если вас почему-то забыли пригласить, то примите мои извинения и уверения, что это больше не повторится.

– Я тебя, Наумчик, про другое спросил: всех ли ваших вкладчиков ты пригласил на похороны бедного Валерочки?

– Нет, конечно… Судите сами, можно ли приглашать на одно мероприятие представителей разных структур с прямо противоположными задачами… Как-то неудобно, согласитесь, сажать за один стол представителей правоохранительных органов и их оппонентов, коими они по долгу службы интересуются. Не случится ли в результате таких непродуманных действий определённая коллизия, в результате которой…

– А деньги от них тебе удобно было брать? – не выдержал Григорий Теймуразович.

– Но, согласитесь, мы принимали вклады от людей, вовсе не интересуясь их анкетами и справками с места работы. Это не наше задача. Меня другое беспокоит. Не внесет ли эта несовместимость ненужную напряженность и дополнительный драматизм в это ритуальное мероприятие… Вы понимаете меня?

– Хватит блеять, дорогой! – не выдержал Григорий Теймуразович, в результате чего банкир испуганно замолчал. – Слушай сюда и запоминай! Пригласишь – всех! Ты меня понял? Я тоже хочу знать, все мы хотим знать, почему ситуация в Москве вышла из-под контроля. Я правильно говорю?

– Думаю, да… – важно сказал Киевский. – Думаю, такая акция по примирению и поиску выхода из создавшейся ситуации…

– Опять ты не о том! – решительно прервал его Григорий Теймуразович. – Тебя слушать – только зря время терять.

– Я всё понял… – засуетился Наум Семенович. – Вас понял! И вырывающие у меня трубку Генрих Николаевич Борисов и Лев Терентьевич Карамышев – тоже. Лева, кстати, передает вам большой привет.

– А Генрих? – подозрительно спросил Григорий Теймуразович. – Воздерживается? И это после всего, что я для него сделал?

– Генрих как раз всецело присоединяется, – сказал в трубку Генрих Николаевич. – Это наш обожаемый председатель после всех несчастий, обрушившихся на его бедную голову, стал забываться и заговариваться. Вот и вам забыл передать сначала приглашение, а потом и мой привет.

– Как у него с супругой? – сочувственно спросил Григорий Теймуразович. – Наладилось, нет? Может, чем помочь, посодействовать? А то молодые жены народ специфический в нашем-то возрасте.

– Вы и это знаете, – уважительно присвистнул Генрих Николаевич.

– Считаю своим долгом, – вздохнул хозяин, – всех друзей помнить, ни о ком не забывать. Кто мне должен, кому я должен – разве можно жить иначе?

– Чем ты, уважаемый Григорий Теймуразович, можешь мне помочь? – спросил Наум Семенович, снова взяв нити разговора в свои руки. – У меня столько друзей в последнее время объявилось, и все хотят помочь мне и моей жене…

– Это тяжелая проблема, когда столько сочувствующих такому горю, – лукаво улыбнулся Григорий Теймуразович. – Раньше надо было думать, пока их мало было.

…На похороны бедного Пирожникова собрались почти все его вкладчики, хотя приглашены были далеко не все.

Деятели культуры держались особняком, боязливо поглядывая на прикинутых парней – с золотыми цепями на шее и с татуировками на руках; эти, в свою очередь, хмуро разглядывали прочих участников печального сборища, в основном в штатском, с выправкой; последние, напротив, старались и вовсе ни на кого не смотреть…

В воздухе сгущалось нечто тревожное и зловещее, обусловленное наметившимся противостоянием. Вот почему пугливые представители богемы постарались побыстрее произнести свои речи, а засим дружно откланяться, отказавшись от поминок и сославшись на творческую загруженность. За ними последовали и члены правления банка… Седов, подумав, остался. Здесь он был своим.

Поэтому на поминки в банкетный зал ресторана «У Фомы» народ пришел в основном малоизвестный и на общественное внимание не претендующий, зато знающий толк в предстоящем ритуале. Те, что в штатском, не сговариваясь, сели по одну сторону стола, авторитеты – по другую.

Григорий Теймуразович, как представитель нации, наиболее преуспевшей в культуре застолья, взял на себя роль тамады.

– Тут собрались все хорошо знавшие покойного Валерочку, но зачастую знающие друг друга лишь понаслышке, – сказал он во вступительном слове.

– Будем знакомы, – сказал Леха (как же такое со бытие – и без него, одного из крупнейших вкладчиков банка) и поднял фужер с водкой в знак приветствия, подмигнув при этом сидящему напротив грузному седовласому мужику в штатском.

– Я не закончил, – поморщился Григорий Теймуразович. – Что я собирался сказать о покойном? Это был человек, не побоюсь этого слова, из светлого будущего, хорошо понимавший необходимость единения и взаимопонимания российской общественности, раздираемого внутренними противоречиями… Ещё когда-то один мудрец провозгласил: если не можешь победить противника, то постарайся к нему присоединиться…

– Кто и к кому? – снова перебил Леха, когда-то успевший изрядно захмелеть.

– Помолчи… – Сидевший рядом Седов отодвинул от него фужер.

– Ещё одно слово, – негромко сказал сосед тамады, склонившись к Лехе через стол, – и ты, дорогой, вылетишь у меня на десять метров впереди своего визга! Тут приличные, уважаемые люди сидят, ты понял меня?

И поднял для убедительности характерную кисть каратиста – всю в мозолях и шишках – выше головы.

– Молчу, – мотнул Леха бедовой головой. – Вас понял. И ты, Альча, помолчи. Иначе взвизгнуть не успеешь.

– Кончай базар! – ощерились братки на Леху. – Человек правильно говорит. Чего нам всем делить? На одном языке разговариваем, одну и ту же кристалловскую водяру потребляем.

Одеревенелые люди в штатском непроницаемо молчали, хотя, надо думать, времени не теряли. Изучающе разглядывали своих визави. Возможно, даже жалели, что явились сюда без табельного оружия и ордеров на арест.

– Именно поэтому наш дорогой друг, который так рано ушел от нас, не довершив всего им задуманного, собрал на свои похороны столько сильных, настоящих мужчин, уважаемых людей. Беда только, что далеко не все из них, в силу сложившихся обстоятельств, смогли реализоваться так, как бы они хотели, и потому вынуждены были, в знак протеста, встать на путь борьбы с обществом, которое им в этом помешало…

Оратор закашлялся, едва преодолев последнюю фразу, а присутствующие недоуменно переглянулись – о ком это он? И о чём?

– Покойный Валера сумел найти ту точку соприкосновения, где совпадают интересы и деятелей науки и культуры, которых знает вся Россия, и тех, кого она оттолкнула. Так выпьем же за тех из нас, кто сможет поднять знамя, которое уронил наш незабвенный друг, и продолжить это благородное движение к достижению согласия…

При последних словах Григорий Теймуразович горестно вздохнул и сел, махнув рукой.

Все молча выпили, обменявшись заинтересованными взглядами.

– Здорово он это сказал, – проговорил на ухо Седову Леха. – Я только не врубился, про чего он все это.

– Про наши бабки, что они нас должны объединять, а они только разъединяют, – пожал плечами Александр Петрович. – Наверно, так.

– Ладно… – вздохнул Григорий Теймуразович, налив себе ещё полфужера. – Помянули, а теперь к делу, пока трезвые. Будем говорить прямо. Мы все, здесь присутствующие, стали объектом охоты. Убивают и тех, кто по эту сторону стола, и тех, кто по ту. А мы до сих пор так и не знаем, кто этот охотник… Начнём по порядку. На чьей территории, хотел бы я знать, убили Валеру? Кто за нее отвечает?

– Только не я, – громко сказал Леха. – У меня другой конец Москвы, чтоб было понятней. Час на метро с пересадкой.

На этот раз никто не обратил на него внимания.

– Это в каком смысле – на чьей территории? – сощурился дебелый и седовласый Лехин визави – по некоторым признакам он явно был у своих старшим.

– В самом прямом, – терпеливо сказал Григорий Теймуразович. – Для вас более правильно было бы спросить – чей участок? И вообще, хочу, чтобы меня поняли правильно. Я полагал, что хотя бы общее горе нас объединит. И полагал, что если бедный Валерочка при жизни не сумел посадить нас за общий стол, то хотя бы после его смерти мы не окажемся по разные стороны баррикады.

– Это Маркела территория, – сказал вдруг кто-то на другом конце стола. – Он за нее отвечает. Только его сегодня нет. Проводит независимое расследование. День и ночь как крот копает. Тут вообще все непонятно. Похоже, гастролёры постарались.

– Может, гастролеры и сорок четвертое отделение милиции перестреляли? – недоверчиво хмыкнул дебелый. Авторитеты переглянулись.

– Ерёма, твоя территория? Ты ж возле Выхина пасёшься?

– Может, и я, – согласился тот, кого назвали Ерёмой. – Только нам с тамошними ментами, извиняюсь, с тамошней милицией ссориться ни к чему. Мы место своё знаем.

– Великая мудрость… – вздохнул Григорий Теймуразович. – Живи сам и давай жить другим… Так не вы, говоришь?

– Не-а, – помотал кудлатой головой, тронутой сединой, ответственный за Выхино. – Зачем?

– Ну так вот и помогли бы следствию! – возбуждённо сказал Григорий Теймуразович. – Делом надо подтверждать свое стремление к доверию и взаимопониманию! Милиция ведь на вас возлагает ответственность? Я правильно говорю? – обернулся он к той половине стола, за которой напряженно сидели гости в штатском. Те хранили молчание, по-прежнему не сводя глаза с оппонентов.

– Ну да, – погрозил пальцем Лёха. – Мы счас карты на стол, а они нас на карандаш! И после всех нас повяжут!

– У нас джентльменская договоренность, – покачал головой Григорий Теймуразович. – На сегодня – никаких правоохранительных или террористических акций. Это было бы оскорблением памяти покойного. А собрались мы для благородного дела. Найти наконец тех, кто нарушает порядок и взаимопонимание в нашей родной столице.

– Пусть менты ищут, – сказал кто-то. – И гэбэшники. Им за это налогоплательщики свои кровные отдают. Вон хари-то наели.

– «Мы», «они»… А почему им не помочь в этом?! – воскликнул Григорий Теймуразович. – Почему американское правительство в годы второй мировой войны сумело найти общий язык со своей мафией, когда интерес национальной безопасности стал для всех превыше всего, а мы в эти трудные дни не можем?

– Ну! – сказал Леха, восхищенно глядя на тамаду. – Вот вас бы, Григорий Теймуразович, министром внутренних дел! Враз бы с преступностью покончили. В смысле с теми, кто взятки берет. И менты самые первые… Совсем моих старух, что сигаретами торгуют, загоняли… Я вот только на взятки и работаю. А порядок, спросите хоть Генриха Николаевича, в его префектуре поддерживаю образцовый. Жаль, он рано ушёл, даже не выпили с ним, как собирались, а то бы он засвидетельствовал…

Он пробормотал ещё что-то нечленораздельное под угрожающими взглядами всего стола и замолчал, обессиленно махнув рукой.

– Я могу продолжать? – спросил Григорий Теймуразович, движением руки остановив своих «шестерок», готовых разорвать Леху. – Так вот, почему бы нам, людям, полагающим, будто они контролируют Москву, не выяснить наконец в своем кругу, со всей откровенностью, кто именно в последнее время терроризирует наш с вами прекрасный город? Кто убивает наших предпринимателей и милиционеров? Вот вы все можете, положив руку на сердце, заверить нас, сказать со всей определенностью перед лицом мученической смерти нашего товарища: это не мы! – И он повел указательным пальцем, как стволом пистолета, налево, на сторону авторитетов. Те снова переглянулись.

– Если честно, то гарантий никаких… – заговорили авторитеты между собой. – Мало ли идиотов…

– Может, «отморозки» какие-нибудь…

– Не, не может того быть. Скорей всего, азеры какие… Они там с травкой пасутся…

– Не, откуда у них снайперы, сам подумай…

– Ну наняли кого-нибудь, хохла, что ли… Мало ли… Те тоже там приключений на свою ж… ищут…

– Не, начальники, не по адресу. Одного мента замочить – куда ни шло. И сразу – деру куда подальше… Но чтоб целое отделение мочить? И то бы с начальника начали…

– Не, не может того быть. А вот поймать этого мокрушника, эту суку, надо бы.

– Так ловите! – сказал Григорий Теймуразович. – Ловите совместно с милицией! Я, как официальное лицо, обращусь в Городское управление, передам им ваше желание помочь правоохранительным органам. Если, конечно, вы все сейчас скажете, что такое желание у вас есть… Преодолейте наконец традиционное неприятие, сломайте во имя памяти покойного лёд ваших отношений!

Присутствующие снова с недоверием посмотрели друг на друга.

– А потом? – спросил Лёха, приоткрыв осоловелые глаза. – Потом они нас будут вязать, воспользовавшись только что родившимся с таким трудом доверием… Ну а как иначе? Им семьи кормить надо? Надо.

– Потом – разберемся, – недовольно поморщился Григорий Теймуразович.

– Вот если бы они какую бумагу совместную о мире и согласии подписать согласились, а вы, Григорий Теймуразович, выступили бы нашим посредником и гарантом… Мы ж понимаем, что все не просто так… Я правильно говорю? Как, кореша, поддерживаете?

– Ну, – поддержали кореша, они же братки. – Вот это бы – самое то.

– Или организуем свой общественный фонд содействия правоохранительным органам в их нелёгкой борьбе с организованной преступностью и коррупцией в их собственных сплоченных рядах. Я давно этот замысел вынашиваю, да все случая не было заявить.

– А что, и организуем… – заговорили кореша. – Тебя, Лёха, туда председателем.

– Не, только не меня… – отмахнулся Лёха. – Предлагаю Ермака. Он ещё с отсидки не вернулся, месяц остался, но по административной части, как бывший метрдотель, вполне справится… Он, правда, Минаевский рынок просил. А я обещал. Но потом мне напомнили: рынок за Анзором закрепили. А свободных на сегодня не осталось. Не на вещевой же его бросать?

– Ну, – снова поддержали братки. – Анзора обижать нельзя. А общественный фонд Ермак потянет.

Гости в штатском смотрели и слушали, приоткрыв рты и забыв обо всем на свете. И стали переглядываться, как только Лёха снова поднял наполненный фужер.

– Вот за это выпьем, – сказал Лёха и толкнул локтем Седова. – А ты что молчишь, умная голова? Посоветовал бы. Или растерялся малёк? Я вот тоже в толковище с ментами никогда участия не принимал. А приходится, слышь, время такое. Григорий Теймуразович правильно сказал…

Седов пожал плечами. Поднял голову, встретился взглядом с Григорием Теймуразовичем.

– Вы, простите, кто? – спросил Григорий Теймуразович. – Где-то видел вас, а вот где – не припомню.

– Это Альча, кореш мой, вместе отбывали наказание, хотя по разным статьям, – сказал Леха, ударив Седова по плечу. – Нормальный мужик, таких ещё поискать, на телевидении служит, может, вы по ящику его видели?

– Простите, не припомните, где и когда мы могли с вами встречаться? – продолжал щуриться Григорий Теймуразович. – Может быть, ваша фамилия мне что-то подскажет?

Седов улыбнулся, пожав плечами.

– Я недавно стал членом правления банка «Куранты», – сказал он. – Хотя, возможно, вы действительно могли видеть меня по телевизору.

– Выпьем сначала, – вклинился Лёха. – Договорились уже. Потом под столом познакомитесь… – И поднял наполненный фужер. – У всех налито?

– А фамилия моя вряд ли вам о чем-то скажет, – не терял нити разговора Александр Петрович. – Седов. Продюсер. Хорошо и давно знал Валерия Эдуардовича.

Григорий Теймуразович пронзительно смотрел на него, будто пытаясь что-то вспомнить, потом, как бы опомнившись, поднял свой фужер.

– Ну, я чего хотел сказать? – задался вопросом Лёха, поднявшись со стула. – Покойника я знал плохо, но слыхал о нём только хорошее. Опять же у многих из нас деньги в его банке. И хоть это коммерческая тайна, но от друзей мы ничего не скрываем! Так что самое время всем нам раскинуть мозгами, кому понадобилось мочить ментов, я извиняюсь, в таком количестве и бизнесменов из банка «Куранты» – тоже. Всем вместе, Григорий Теймуразыч верно это отметил, надо подумать. И вам, и нам… А после, как дело сделаем, – уж как получится. Задница об задницу, и кто дальше отскочит. И ловите нас, ребята, по новой. Если поймаете. Верно я говорю? Хотя, если честно, я бы не против кое с кем из присутствующих подружиться. Ну в гости там, на чай позвать. Рассказать, если поймет, как я дожил до такой жизни…

Седов заметил, что тамада продолжает смотреть на него, будто боясь оторваться. И сразу отводит глаза, едва они встречаются взглядами.

Подозревает или что-то знает? – подумал Александр Петрович.

– Ты всё правильно говоришь, дорогой, – махнул рукой в сторону Лёхи тамада. – Сейчас поговорим о более существенном. О координации наших усилий.

– А с чего вы решили, будто убийства милиционеров и бизнесменов – дело одних рук? – спросил милицейский чин с Петровки. – Почерк разный, понимаете?

– Совпадает по времени – раз, – загнул палец Григорий Теймуразович. – Наверняка это приезжие гангстеры – два. Кроме того, Валеру застрелили с крыши, как и милиционеров, – это три.

– Это ещё ни о чём не говорит, – покрутил головой дебелый. – Почерк разный, понимаете?

– Разве они не могут его менять, чтобы вы это сейчас сказали и чтобы сбить нас всех с толку? – спросил Григорий Теймуразович.

Ну вот, самое время, подумал Седов… Или я с ними, или я с ним. С Камориным… Тем более тамада подозрительно косится. Но лучше пока промолчать.

– Чтобы разрешить это противоречие, мы все вместе должны подумать, кто из профессионалов-следователей мог бы этим заняться, – продолжал Григорий Теймуразович. – Только конкретно. А мы ему оказали бы всестороннюю поддержку. Есть такой человек?

– Хороших следователей много, – пожали плечами гости в штатском, переглянувшись.

– Сейчас я хотел бы услышать мнение противной стороны, – перебил их, улыбнувшись, Григорий Теймуразович и кивнул на авторитетов. – Им-то лучше знать, кто их лучше других ловит. Правильно я говорю?

Авторитеты заулыбались, закивали. Штатские только снова переглянулись, но ничего не сказали.

– Чурила, пожалуй, – заговорили авторитеты. – Больше некому… Из прежних только Чурила и остался… На этих, нынешних, где сядешь, там и слезешь… Разве это следователи? Вот прежде были…

– Чурила, простите, это кто? – не понял Григорий Теймуразович.

– Чурилин Виктор Петрович, – негромко сказал милицейский чин. – В прокуратуре работает. Следователь по особо важным делам. Только вряд ли там пойдут на подобное сотрудничество… С оппонентами. – Он кивнул в сторону авторитетов.

– Это я беру на себя, – махнул рукой тамада. – Ну как, всем такая кандидатура нравится?

Авторитеты снова закивали, соглашаясь, милиционеры по-прежнему молчали, блюдя субординацию.

– На нем и так много дел, – продолжал милицейский чин. – Хотя именно он расследует убийства милиционеров из сорок четвертого отделения.

– Был бы кто из наших, Чурилин давно бы нашёл, – убежденно сказал Леха.

И никто ему не возразил. А Седов снова встретился с внимательным взглядом тамады.