Текст книги "Мирная стратегия. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)

Глава 16 (без правок)

– Погоди, как это ты поучаствовал в ритуале плодородия и тебе не понравилось? – спрашивает Оксана. – Там же клево!

Ну да, думаю, и правда, че это я. Опять у меня все не как у людей. Оксана уже там была, оказывается, и ей зашло. А мне не зашло.

Чувствую, как голова начинает пульсировать болезненной тяжестью.

Ощущение не стихает со вчерашнего дня – то есть с самого окончания этого дурацкого ритуала. Причем оно настолько тяжелое, что я даже связываюсь со своим начальством в испытательном центре и беру внеочередной выходной.

То есть один выходной в неделю мне и так полагается, как и всем остальным игрокам. Правда, мы обычно из кожи вон лезем, чтобы как‑нибудь правдами и неправдами провести его в игре. Нам идут навстречу… как правило. То есть в капсулу не пускают, но никто не препятствует играть в удаленном режиме, решая вопросы с помощью планшетов: отвечать на письма, принимать важные решения, можно даже поговорить с некоторыми персонажами (при нынешнем уровне проработки мира у меня уже язык не поворачивается назвать их неписями).

В моем случае это вовсе не фанатизм. Просто теперь, в отличие от игры в шлеме, процессы на станции не тормозятся. Поэтому если ты сутки отсутствуешь, то сутки все на Узле развивалось без тебя – со всеми вытекающими.

Вредно так гореть на работе, хоть настоящей, хоть вымышленной. Но других вариантов я лично не вижу.

В общем, на следующий день беру такой минивыходной. Мне кажется, в игре мое отсутствие не очень заметно: я остаюсь на связи. Но почему‑то лезть в капсулу не хочется.

А за обедом Оксана спрашивает, чего я такой смурной.

В самом деле, чего? Я даже объяснить не могу.

Только то, что вчера выполз из капсулы сам не свой, у меня дрожали руки, и я, чтобы успокоиться, целый час наглаживал Белкина. И жалел, что не курю: говорят, это тоже успокаивает.

Мне было не по себе, даже не от моих ощущений в процессе ритуала плодородия, а именно от того, что это были мои ощущения. В смысле, я ничего подобного от себя не ожидал. Что это, черт побери, за… не знаю даже. И интеллигентными замашками не обзовешь. Фигня какая‑то. Почему‑то я не мог снести целомудренных прикосновений к своему нарисованному телу в обстановке, где со мной заведомо не могло случиться ничего плохого, да и прикасались женщины, которых я считаю сексуально привлекательными!

Что из этого следует – что я извращенец какой‑то?

Оксане, естественно, я не собираюсь рассказывать никаких подробностей. Но каким‑то образом меня прорывает, и, прежде чем взять себя в руки, я успеваю сообщить, что был я на этом ритуале плодородия и что в гробу я его видал.

А тут оказалось, что она тоже через это прошла.

– Ты ведь сказала, что у тебя версия до восемнадцати, поэтому этого не будет? – неприятно удивляюсь я.

Зачем бы Оксана мне врала?

– Да я ошиблась, – она машет рукой. – Подумала, что все уже, но у меня по сюжетной ветке просто позже это событие оказалось, когда понадобилось сблизиться с элитой пишников и уговорить их арендовать один из модулей…

– Не фига себе, у тебя пишники модули арендовали?!

Официальный лор гласит, что пишники не стали одной из рас‑спонсоров только потому, что им чуть ли не религия (ну, менталитет, культурные обычаи, вот это все) не дозволяет «выбрасывать» столько денег на социальный проект, не приносящий немедленной прибыли.

Хотя в свете того, что я недавно узнал об их совместных усилиях по очистке собственной планеты, этот тезис теперь вызывает некоторые вопросы.

– Ну да, а что такого? – удивленно спрашивает Оксана. – Пришлось повозиться, но их главная, Мийгран, оказалась забавной такой теткой, после того, как я обыграла ее в карты!

Час от часу не легче! Мийгран, оказывается, можно обыграть в карты. Я даже не знал о наличии такой механики в игре… хотя чему удивляться, я видел уже механики и посложнее. Но мне в принципе ни разу даже не намекнули на какие бы то ни было карточные игры.

Правда, в притоне тетушки Мо я видел, как завсегдатаи бросали что‑то вроде костей… в смысле, кубиков. Это могла быть и какая‑то другая, более сложная игра.

– То есть вы на ритуале плодородия играли в карты? – уточняю я.

– Нет, играли в карты только я и Мийгран, – терпеливо поясняет Оксана. – Причем она предложила, якобы она поклонница земной культуры и выучила наши игры. А до этого там было все очень мило: мы обнимались и водили хороводы.

…Короче, примерно как у меня. Хотя нет, ладно, у меня не было хороводов, зато под конец сеанса дело дошло до почти настоящего массажа. Ничуть не эротического, в одежде, но у меня от него совсем неиллюзорно заболели плечи, стоило выбраться из капсулы. В самом деле, все у нас в голове.

– То есть тебе понравилось? – спрашиваю я.

– А чему там не нравится? – улыбается Оксана. – Милая вставная сцена для психологической разгрузки… Ну еще прикольно было посмотреть на некоторых своих подчиненных в неделовой обстановки, туда, кажется, половина моих вахтенных пришла! Даже этот красавчик‑завхоз и инженер‑гриб!

Ага, а у меня ни Томирла, ни Раала не было. Я, конечно, увидел одного из вахтенных специалистов еще в холле, но потом он оказался в какой‑то другой комнате, я его не встречал.

– А кальмара видела? – спрашиваю.

– Какого кальмара?

– Ну, одного из учеников Ардено Нолькарро, других там вроде нет…

– У него есть ученики? – удивляется Оксана. – Надо же! Я думала, их там пятеро индивидуалистов‑интровертов…

Так, а вот это уже совсем странно. Неужели для нас отличаются не только сюжетные ветки, но и сгенерированные игрой персонажи? Или Оксана пока просто не узнала, чем занимаются тораи в своем модуле? В смысле, не в курсе, что у них там школа для особо одаренных шебутных подростков?

– Оксана, а ты в игре… ощущаешь прикосновения других персонажей как настоящие? – мне приходится чуть ли не силой выталкивать слова, потому что все внутри меня протестует против того, чтобы заводить этот разговор. Однако мне слишком любопытно, не могу не попытаться ее расспросить.

– Ну естественно, – удивляется она. – А иначе какой бы смысл? Нет, конечно, мне поначалу все казалось не совсем настоящим, когда я там в игре чего‑то касалось, я понимаю, что это фикция… Но теперь привыкла, забываю даже. Мне, наоборот, в реальной жизни ощущения стали казаться слишком острыми!

Ну да, ну да. У меня тот же эффект… вот только, боюсь, мне и в игре остроту чувств теперь хочется прикрутить.

* * *

После обеда возвращаюсь в свою комнату расстроенный. Радуюсь, что наши с Оксаной капсулы в разных концах спортзала, и что она торопилась вернуться к игре, а потому и не подумала проследить, вернулся ли я. Очень не хочется объяснять, что я из‑за этой пустяковой сцены психологической разгрузки места не нахожу.

Однако практически возле дверей меня перехватывает Светлана.

Ну ладно, не возле дверей. Мы проживаем в номерах с общих холлом, планировка примерно как у некоторых гостиниц или у детских лагерей, которые я еще застал школьником. В нашем холле стоит диван, два мягких кресла и журнальный столик, где всегда лежит стопка журналов.

Мне иногда кажется, что бумажные журналы в основном выпускают только для того, чтобы раскладывать их на вот такие вот столики в прихожих.

– Андрей, здравствуйте! – говорит она. – У вас найдется полчаса? Или минут сорок на разговор?

На самом деле меня разговаривать не тянет. Но животом чую: речь пойдет о вчерашнем ритуале плодородия. Поэтому соглашаюсь.

Идем не ко мне в комнату и даже не в кабинет Светланы – мы выходим наружу.

Я совершенно забыл, что за стенами санатория в свои права вступает самая настоящая весна.

На улице именно такая погода, из‑за которой в детстве мать просила меня надеть шапку, когда мне это казалось форменным издевательством: на солнце уже совершенно по‑летнему, а в тени притаился холод. Небо голубое, некоторые деревья – в бледных ажурных облаках свежей листвы, другие еще не прочухались после нашего фирменного ноября длиной в полгода.

Все это кажется странным и нереальным, как будто я не был на улице целую вечность, а не чуть более недели. Или уже пару недель?

Пытаюсь вспомнить, выходил ли я за пределы корпуса во время подготовительного периода, и не могу.

Мы садимся в небольшую беседку, вокруг которой разбиты еще черные от перекопанной земли клумбы.

– Вам не холодно? – спрашивает Светлана. Сама она кутается во флисовую кофту.

– Нормально, – говорю я.

На мне теплый халат, в котором я выходил в столовую, чтобы не привлекать к себе внимание, но под ним не плавки, а обычные шорты и футболка. Этого по нынешней погоде вполне достаточно.

– Я заметила, что вы сегодня не пошли в игру, – говорит Светлана.

– Вы услуги психолога предлагаете? – спрашиваю я.

– Отнюдь, – качает головой главная сценаристка. – Во‑первых, я не психолог… ну, не практикующий. Во‑вторых, даже если бы практиковала, я не стала бы навязывать консультацию. Не работать без запроса – это, знаете ли, альфа и омега психологической помощи.

– Ага, – тупо говорю я.

Как ни странно, испытываю разочарование пополам с облегчением. Облегчение – понятно, а вот разочарование‑то откуда?

– Спорим, вы разочаровались? – проницательно спрашивает сценаристка. – Знаете, есть такой эффект гадалки… Ну, по‑научному называется эффект Барнума, но эффект гадалки – понятнее. Суть в том, что когда человек на перепутье, ему любая невзначай оброненная фраза о нем, даже приблизительно верная или верная в общем смысле, кажется судьбоносным откровением. Иногда так даже жизненно важные решения принимают, вроде как знак мне был, веление свыше… Вы вот сейчас как раз и ждете такого судьбоносного откровения. А я на роль гадалки подвернулась.

Все это меня неприятно ошарашивает. Секунду назад я не думал ни о чем таком, а сейчас удивляюсь, как та женщина меня прочитала.

Светлана улыбается.

– Да ну, не читала я ваши мысли. Я даже не уверена, что вы ждете какого‑то там откровения. Или ждали. Просто сказала глубокомысленную фразу, и вы уцепились за нее как за оправдание. Потому что вы сейчас растеряны, это, извините, невооруженным глазом видно.

– Ну вы даете, – качаю головой.

– Ничего особенного, – отмахивается Светлана.

Потом вздыхает.

– Так вот, консультацию я вам, конечно, навязывать не собираюсь. Просто что хочу сказать… Игра действительно идет вам на пользу. В том числе показывает то, что вы о себе даже не знали. Или не хотели знать. Это со всеми игроками так, не с вами одним.

– Со всеми? – тупо спрашиваю я.

– Ну да. Не уверена, что это строго незапланированный эффект… Меня заказчики тоже не во все посвятили, знаете ли, – Светлана морщится, как будто мысль о заказчиках игры ей неприятна. – Но вот так есть… О других, конечно, говорить не могу, но в вашем случае… – она мнется, словно подбирая слова. – В общем, игра намеренно провоцировала вас на некоторые реакции. Пусть в максимально мягкой форме, но все же это была провокация. Нужно было выяснить особенности вашего психопрофиля, чтобы выбрать методы дальнейшего взаимодействия с нейросетью. От имени команды разработчиков я приношу свои извинения.

– Какая еще провокация? – не понимаю я. – Там ведь ничего такого не происходило!

– Ваши физические границы были нарушены, да еще без вашего разрешения, – мягко объясняет Светлана. – Вы были поставлены в ситуацию, когда вы использовали ваше тело для получения выгоды, пусть и с прикрученным фитильком. И из‑за обстоятельств вы не могли это все прекратить… точнее, думали, что не могли, но это сути не меняет, верно? А то, что в нашей культуре считается, что молодой одинокий мужчина вашего возраста должен ухватиться за любой шанс быть облапанным половозрелой привлекательной особью другого пола – это, простите, чушь собачья! Токсичное мышление в чистом виде, как было принято говорить во времена моей молодости.

Я молча таращусь на Светлану, мало что понимая.

– Извините, в общем, похоже, я вас все же слегка консультирую, не спросясь, – она улыбается и разводит руками. – Боюсь, руководство меня по головке не погладит… Но вы имейте в виду, что вас несколько раз спрашивали о разрешении внутри игры, а снаружи игры вы подписали контракт испытателя, так что подать в суд на разработчиков не удастся, – тут она подмигивает. – И в свете всего этого хочу сказать… Это нормально – чувствовать себя не в своей тарелке после такого опыта. И во время. И хотеть из шкуры выпрыгнуть – тоже. Это вовсе не значит, что с вами что‑то там не так, или вы женщин недостаточно любите, или скрытый извращенец, или еще что.

– Да я вовсе не хотел из шкуры выпрыгнуть, – протестую я, хотя на самом деле понимаю: именно что хотел.

– Тем лучше для вас, – Светлана продолжает улыбаться. – Но имейте в виду, что если бы хотели, то имели бы полное право.

Разговор после этого закругляется. Меня так и подмывает спросить, как же будет теперь проходить «взаимодействие с нейросетью». Однако почему‑то я так и не спрашиваю. Жду сюрприза, наверное.

* * *

Когда я прихожу в номер и добираюсь до своего «станционного» планшета, меня ждет письмо от Бриа.

Причем я даже не сразу узнаю его – письмо приходит не со служебного ящика, а с личного аккаунта, и поэтому подписано не привычным английским шрифтом, а вырвиглазными значками талесианского языка. Однако я уже несколько раз видел, как выглядит имя Бриа, написанное этим шрифтом, поэтому до меня хоть не сразу, но доходит.

К счастью, в теле письма русский текст. Обычная для этой игры путаница.

«Андрей, – пишет Бриа, – обращаюсь к вам по имени, поскольку моя ошибка касается вас как человека, а не как должностное лицо, капитана станции. Я виновата перед вами. Меня тоже захватила ваша идея быстро и сравнительно легко решить хотя бы часть финансовых проблем Узла, поэтому я недостаточно сильно настояла на том, насколько ситуация могла быть неприятной для вас лично. А мне следовало так поступить! В конце концов, я обладаю большим опытом в такого рода делах, и мне известно, насколько сильно приемы группового «поиска единства энергий» расы 3,14 влияют на неподготовленных людей. Поэтому то, что вам было некомфортно во время этого сеанса, во многом моя вина.

И главное даже не в том, что я недостаточно вас подготовила. Главное, что я разрешила Мийгран 325 участие в нашем союзе, не спросив вас. Меня подвели деловые соображения: Мийгран – крайне значимое лицо в расстановке политических сил, которые решают, быть или не быть станции Узел. Я слишком обрадовалась возможности перетянуть ее на нашу (то есть вашу) сторону, и забыла о возможных негативных последствиях этого поступка.

Если это вас несколько утешит, у нее остались самые благоприятные впечатления о вас. Настолько благоприятные, что сумму благодарности за ваше участие в ритуале решено было увеличить на 7 %. Для 3,14 это случай беспрецедентный.

Однако мои непродуманные и нетактичные действия это не оправдывает.

В особенности потому, что у меня, боюсь, был и личный мотив, а это уже совершенно непозволительно. Мне не хотелось, чтобы Мийгран даже на секунду заподозрила меня в ревности. Точнее, я не хотела отказывать ей, потому что мне чрезвычайно сильно захотелось отказать – отнюдь не по рабочим мотивам…»

Дальше я не читаю. Точнее, не читаю сразу же. У меня в груди распускается что‑то настолько теплое, даже горячее, что я вынужден перевести взгляд на стену и сделать несколько вдохов‑выдохов.

Глупо. Очень глупо.

Разумеется, я радуюсь шкатулке с алмазами, которую я все же получил, и росту вознаграждения на семь процентов! Это значит, что я не только рассчитался с долгом, но и заработал по крайней мере на полмодуля!

Деньги

Счет станции: 345 602 кредита

Личный счет: 160 300 кредитов

Характеристики капитана:

Репутация – 2025

Харизма – 95 (Уверенный Лидер)

Дипломатичность – 152

Предприимчивость – 100

Глава 17 (без правок)

Например, я и думать не думал, что из меня получится успешный делец от изобразительного искусства!

В смысле, когда я сгоряча выпалил управляющему комитету саргов, что, мол, дам им для работы холст невиданных масштабов, я даже не близко не представлял, насколько удачной в итоге окажется вся эта затея.

В смысле, разумеется, проблемы в процессе возникали не раз и не два, но и результат вышел отменный: кольцо, преобразованное саргами, выглядит потрясающе.

Всего колец у газового гиганта несколько – я никогда не давал себе труд их сосчитать, но в официальных документах, которые мы с саргами подписывали перед началом работы, значится восемь штук. На самом деле цифра не бесспорная: восемь колец – это только те, что разделены достаточно широкими промежутками, сравнимыми с шириной самого кольца. Некоторые кольца, более широкие, состоят из колец поуже.

В общем, по договору сарги должны были обработать только третье от планеты кольцо. Я тогда пытался пропихнуть вариант, чтобы сделали все (мне казалось, что это будет более масштабно), но Бриа меня отговорила. Как потом выяснилось, и правильно сделала: даже перепрограммирование того числа фабрикаторов, которое требовалось для переделки одного кольца, уже потребовало от меня нехилых вложений. И счастье, что отступной Терса Шивака позволил нанять квалифицированных инженеров на роль обслуживающих техников, раз уж заблокированные из‑за моей более раннее ошибки фонды для этого использовать было нельзя.

Так вот, сейчас третье кольцо наконец завершено, и должен сказать: все мои хлопоты и головняки того стоили!

Третье от гиганта кольцо изменило цвет. Прежде оно казалось тусклым серебристо‑коричневатым, словно кольца привычного мне Сатурна, а теперь сделалось непроницаемо‑черным, словно черный бархат. Спросите, как оно после этого различимо на фоне космической ночи? Все просто: по краю кольцо очерчивают сверкающие сине‑голубые линии. И такие же сине‑голубые линии, словно сабельные удары, прорезают кольцо, образуя сложные и переменчивые геометрические узоры. Такой вот эффект мерцания.

Вдобавок на моих глазах эта мерцающая синева становится розово‑алой – когда центральная звезда этой планетной системы показывается над боком местного Сатурна, зажигая его газы розовыми и сиреневыми оттенками.

– Великолепно, – говорит Нирс Раал. – Капитан, приношу свои извинения задним числом: мне жаль, что я вас отговаривал.

Мы с ним наблюдаем это зрелище из окна рубки.

Я с удивлением смотрю на своего завхоза. У него на губах бродит мечтательная улыбка, которую я не ждал бы от него ни в режиме непися, ни даже когда его сменяет живой оператор. В том смысле, что, насколько я успел познакомиться с характером «живого» Раала, он тот еще практичный нерд и патриот станции… но уж никак не чувствительный любитель красот.

– Это не я сделал, – говорю, испытывая неловкость.

– Да нет, – качает головой Превосходный. – Не преуменьшайте свои заслуги. Именно вам пришла в голову эта идея.

Смотрю на него по‑новому. Мне уже приходило это в голову, и теперь я думаю – неужели только из‑за меня запустили эту сюжетную линию и дали дизайнерам задачу отрисовать еще и такую фишку?

Может быть, с этим и была связана задержка и постепенный ввод в строй фабрикаторов…

Хм, тогда прямо удивительно, что всего за две недели справились. Внедрение изменений такого масштаба в почти готовую игру… Ну, я даже не рискну предположить, сколько времени это может потребовать. Не одного месяца, вероятно.

Или супер‑совершенная местная нейросеть позволяет очень быстро решать и такие задачи?

Нет, чепуха! Скорее уж, те намеки на возможность преобразования колец в соответствии с художественным видением саргов, которые были рассыпаны по сюжету игры, были вовсе не такими неуловимыми, как мне представлялось. Наверняка игра сама подводила меня к этому, иначе просто не может быть.

А Нирс Раал сейчас все‑таки не настоящий, а непись, и отыгрывает свою сюжетную роль. Надо же кому‑то меня поддержать и похвалить за успешное разрешение этой авантюры.

Показать, что твоя затея вызвала в благодарных зрителях чувство благоговейного трепета – отнюдь не худшее эмоциональное вознаграждение. Наоборот, едва ли не лучшее из тех, которые я могу придумать.

– Ну вот, – говорю я, – окончательно переведенной суммы, плюс то, что я получил от три‑четырнадцать, должно хватить на строительство модуля.

Нирс Раал пристально смотрит на меня.

– Капитан, вы понимаете, что новый модуль почти не будет приносить дохода?

– Что? – удивляюсь я. – Почему это?

– По плану новый модуль предназначен для Парящих, – поясняет мой завхоз. – Они потеряли свою главную планету во время Катастрофы, в этом модуле должна проживать их наиболее крупная диаспора, и оплачивается их проживание субсидиями Межзвездного содружества.

– И? – не понимаю я. – Они ведь будут переводить их на наш счет…

– Не совсем, – качает головой Нирс Раал. – Предполагается, что станция будет содержать модуль самостоятельно… Но, правда, за это мы освобождаемся от части налогов, поэтому средства на нашем счету будут убывать медленнее. И все‑таки если построим модуль для Парящих сейчас, на новый еще не скоро наскребем.

– А не строить, конечно, нельзя? – вздыхаю я.

Насколько я помню, неустойка там не такая уж большая, но она растет. И, пожалуй, я ее не потяну.

– Нельзя, – сурово кивает Нирс. – Если я не запутался в цифрах, неустойка сожрет наши фонды менее чем за три недели.

Расчетам Нирса, безусловно, можно доверять, а в цифрах он запутаться просто не может – как‑никак, программная функция. Разве что игра усложнилась и намеренно пытается ввести меня в заблуждение. Но это было бы слишком.

Хотя… Надо спросить Георгия, возможно ли такое. Только как‑нибудь аккуратнее спросить, чтобы не подать ему разных идей. Мне очень нравится играть здесь, но такое ощущение, что если обстановка на Узле осложнится еще хоть немного, тут меня и похоронят. Возможно, не только виртуально. Всякие там сердечные приступы, неврозы и кишечные кровотечения от напрягов еще никто не отменял.

Вздыхаю. Блин! А я‑то думал, что сейчас с легким сердцем буду наслаждаться процессом постройки нового модуля – давненько мне не приходилось этого делать, по субъективным впечатлениям, целую вечность. А так придется вместо этого раздумывать над дополнительными источниками финансирования.

Хотел бы я знать, к чему все‑таки омикра кинули мне аптечный пузырек…

* * *

Процесс строительства новых модулей даже в шлеме не успел стать для меня рутиной, а уж в капсуле я вообще этого еще не пробовал. К счастью, в новом варианте исключили порядком поднадоевший мне сбор космического мусора. То есть он остался как мини‑игра, но теперь административно‑управленческая, а не на «поработать джойстиком».

Конкретно: мне нужно выбрать из подчиненных с подходящими навыками и биографиями тех, кто лучше всего справится с задачей по сбору мусора, причем выбрать так, чтобы не пострадали их текущие задачи, и вдобавок – не заставить никого перерабатывать. Ну или повысить оплату за переработку и дать лишний выходной потом… что особенно сложно, поскольку персонала у меня, как выясняется, впритык.

Ну что ж, наконец‑то появляется повод ознакомиться с личными делами моих вахтенных…

Изучив их, понимаю, что имел место нехилый такой реткон… то бишь редактирование постфактум: все личные дела снабжены небольшими изображениями, анфас и профиль, и я понимаю, что никого из них в рубке не видел! Это очень странно: да, я не запоминал специально неписей, но все же зрительная память у меня не самая худшая. Не мог я тотально никого не запомнить.

Более того, вдруг выясняется, что у меня нет никакого старшего вахтенного специалиста Эль‑И!

Вместо него помимо Нирса Раала числится некая Джанорра, из той же расы, что и Вергаас (все время забываю, как они называются).

Обратив на это внимание, связываюсь с Нирсом (он сейчас не в рубке, но не выходной – на инспекции складов).

– Нирс, – говорю, – а что, Эль‑И уволился? Почему это прошло мимо меня?

Насколько я помню из вводной, капитан все же должен одобрять или не одобрять смену старших специалистов. Кроме того, я точно помню, что если кто‑то из команды от меня уволился, то мне самому нужно искать подходящего спеца на его место – и с этим могут быть проблемы, если у меня слишком низкая репутация. Мол, еще найдите людей, которые захотят работать на такого кэпа.

В новом, капсульном режиме, мне еще никого искать не приходилось. Однако, пока я играл в шлеме, пару раз такая ситуация возникала – по мелочи, видимо, просто чтобы жизнь медом не казалось. Приходилось нанимать дополнительных медиков для доктора Сонг, и еще один раз по личным обстоятельствам уволилась одна из сотрудниц рубки – специалист по связи, если не ошибаюсь. Мне тогда ничего особенного делать не пришлось, просто немного подождать, пока в списке доступных для найма специалистов не появилась новая непись с аналогичными параметрами. А пока я ждал, все операции, которые требовали связи с Межзвездным содружеством, занимали больше времени, вот и вся проблема. Не то чтобы тогда это было особенно актуально.

В общем, я практически уверен, что запомнил бы массовую смену персонала. На моей памяти точно ничего подобного не происходило.

– Простите, капитан, кто? – спрашивает Нирс Раал в ответ на мою реплику об Эль‑И.

– Эль‑И, он был старшим специалистом вахты помимо тебя. Соноранец, педант такой.

Нирс Раал качает головой.

– Кроме меня и вас функции старших специалистов вахты выполняют Джанорра и Ансули Раго, они совершенно точно не соноранцы.

– Как они выглядят? – спрашиваю я.

Нирс приподнимает брови, однако молча находит на своем планшете два личных дела и показывает мне.

Ну, Джанорру я уже видел и никого она мне не напомнила (точнее, напомнила Вергааса: у этой расы и мужчины, и женщины одинаково страшные – по крайней мере, на лицо. Фигуры довольно разные). А вот Ансули Раго видеть в принципе не доводилось, и расу я не припоминаю.

Говорю об этом Нирсу Раалу.

– Возможно, вы устали после недавних событий, капитан, – отвечает мой зам по хозяйственной части.

Он выглядит как обычно, глаза не пустые, лицо внимательное. Но по каким‑то нюансам я определяю довольно четко, что сейчас передо мной непись. И требовать от этого неписи объяснений каким‑то кадровым перестановкам внутри игры бесполезно.

Однако все равно интересно, чего это высшие силы решили переписать окружающих меня ботов. Неужели эта Джанорра или Ансули Раго сыграют дальше в сюжете? А чем Эль‑И помешал, он мне даже начинал быть симпатичен…

Впрочем, загадка выеденного яйца не стоит: об этом легко забыть, видя, насколько подробно и хорошо сделан здешний мир, но все‑таки игра еще в стадии пре‑релиза. У создателей может быть тысяча причин заменить одних персонажей на других. Да хоть с актером озвучки не договорились – мало ли.

…Хотя нет, в таких случаях актеров озвучки обычно попросту заменяют: невелика птица! Но все равно причин может быть тысяча и одна.

В общем, выкидываю это из головы и сосредотачиваюсь на логистической проблеме. Она оказывается сложнее, чем я думал, но в конце концов мне удается подобрать несколько вариантов.

Потом меня осеняет, и я консультируюсь с Нирсом. Он мой зам по хозяйственной или где?

С живым оператором Нирса мне пообщаться так и не удается, но консультация все равно приносит пользу: даже непись помогает мне сократить составленный мною список сотрудников до оптимальных исполнителей.

Итак, отправляю на своем мусоросборщике команду из трех человек, а сам вновь погружаюсь в текучку, пока они собирают космический лом.

Текучка включает очередные ноты от Ардено Нолькарро. Жалобы его написаны в таком стиле, что не очень понятно даже, против чего он протестует: тут и «паразитические водоросли, душащие юный фитопланктон», и «противоестественное смешение теплых и холодных течений». Мне требуется целая лекция от Бриа – к сожалению, тоже неписи – о характерных иносказаниях тораи, прежде чем удается дешифровать эти претензии.

Оказывается, наш верховный кальмар все еще не может простить Цуйшели, что она облапошила его талантливого ученика – а заодно и мне, коль скоро дело произошло на моей станции!

И тут меня осеняет.

Я вспоминаю, как Ардено Нолькарро говорил загадками еще при первой нашей встрече. Сейчас у меня на руках тоже загадка: я точно знаю, что как‑то реализовать размножение зогг в неволе возможно, иначе мне бы не подкинули этот вариант. Да и омикра дали подсказку. Однако расшифровать эту подсказку своими силами не выходит. Возможно, Нолькарро мне поможет? Раз уж он так любит игрища ума подобного рода.

К счастью, Бриа удается назначить встречу в модуле медузокальмаров на ближайшее свободное время – то есть уже ближе к вечеру, когда мне вот‑вот придется возвращаться.

Честно говоря, что‑то мне эта тенденция не нравится. Очень уж часто последнее время я жертвую установленным временем приема пищи, а также одним‑двумя часами сна ради игры. Раньше, обитая в одиночестве, я себе такого не позволял. Теперь же, когда не приходится заботиться ни о приготовлении себе завтраков‑обедов‑ужинов, ни о собственно режиме – все решено за меня – внезапно начал!

Что это, жилка борца с системой или начало конца? В смысле, неужели я настолько ослабил волевой контроль над поведением?

Тогда то, что мне не хочется всерьез об этом думать, вникать и анализировать собственные мотивы, особенно страшно: немного напоминает зависимость. И что с того, что впервые за много лет мне интересно жить?.. Наркоманам, возможно, тоже интересно.

В общем, из‑за Нолькарро мне снова нужно задержаться, но на сей раз перед отбоем меня находит Белкин. Не просто так находит, а с возмущенным мявом: мол, куда это ты, хозяин, делся? А как же режим?

Будь мы в нашей квартире, он бы у меня уже проводок из шлема выдергивал.

Но, поскольку мы не в квартире, а на станции в виртуальном мире, ничего в плане проводков Белкину не светит. Зато я могу взять его на руки и погладить. Кот вполне доволен, мурчит. Все‑таки хорошо, что прикосновения тут воспринимаются почти как настоящие!

Так, с котом на руках, захожу в переговорную зону модуля тораи. Если кальмару не по душе мой напарник, это его проблемы.

Однако Ардено Нолькарро воспринимает моего сфинкса странно:

– Если это угощение в качестве извинения, – говорит он высокомерным тоном, едва появившись в голубой мути за экраном, – то, должен заметить, его мне и на один укус не хватит!

При мысли, что эта тварюга может попытаться съесть Белкина, у меня тут же пропадает всякое желание с ним о чем‑то консультироваться. Зато появляется острое желание отстрелить модуль от станции – с помощью взрывчатки, если нельзя штатно. Благо, опыт такого отстрела имеется, и контакты специалистов тоже.

Однако я сдерживаюсь. По всей видимости, дипломатичность прокачана у меня уже не только в виде статов, но и как реальная черта характера.