Текст книги "Сказки и предания алтайских тувинцев "

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

И тут заговорил Глотатель озер Гёндервей:

– Я тот, кому суждено победить этого врага. Дайте мне пожелтевший старый войлок!

Он взял много старого войлока, заткнул им себе рот и зад, проглотил целое озеро и отправился в путь. Ехал Гёндервей впереди войска, а тот человек опять вышел вперед и взял под мышку свой красный шарик. Выпустил Гёндервей на него разом озеро – устроил настоящий потоп. И когда он устроил потоп, выяснилось, что то был борец Девятиглавого Андалвы по имени Найын Тийринг, боец, родившийся из красного огня.

Теперь, стало быть, все воины казахов до единого были перебиты. И тогда решили: «Убьем самого Девятиглавого Андалву, а где лее он может быть?» Поиски привели их к его юрте, Девятиглавый Андалва лежал в ней и спал. И пока он лежал и спал, наши герои напали каждый на одну из его голов в том месте, где они разветвлялись.

А у Девятиглавого Андалвы были две супруги-ханши, и обеим им сунул он в очаг по большому ножу-скребку и сказал:

– Когда придут Хан Тёгюсвек и Тайваган Улаан, разбудите меня, а для этого кольните меня этими скребками туда, где начинаются девять моих шей!

А тут пришли богатыри, и каждый из них ударил по этому месту, но не смогли они отрезать ни одной головы.

Обе жены-ханши улыбались, смеялись, но и не думали пускать в ход скребки.

Нанеся еще немало ударов, герои вышли разочарованные и снова пустились в путь. И, только поднявшись на высокую гору, они внимательно огляделись вокруг, и Баахын Будуяасын увидел, что жизненного духа Девятиглавого Андалвы там вовсе и не было и что лежало там лишь его пустое тело. А его жизненный дух, оказывается, простирался рекой, раскинувшей девять рукавов. И сказал Баахын Будуяасын:

– Пусть Тайваган Улаан Баатыр сам разрушит одним выстрелом то место, где река разветвляется на девять рукавов.

И тогда стрелой с наконечником величиной с лопату выстрелил Тайваган Улаан Баатыр прямо туда, где разветвлялись девять рек, и разделил их. Взглянув туда, он увидел, что с этого места реки выбежала короткохвостая черная собака. Он стал преследовать ее, а когда нагнал, собака ушла в глубь земли. Проникнув в землю, она превратилась в переплетение корней земли и широко раскинулась. Когда же Тайваган Улаан уже вот-вот готов был поймать ее, она прыгнула в море. Когда она прыгнула в море, Глотатель озер Гёндервей снова заткнул себе рот и зад и выпил море. Враг остался на дне, превратившись в мелких рыбок. Они стали убивать этих рыбок, и одна из них сказала:

– Пусть про тебя забудут, а обо мне пусть вспоминают! – и, сказав так, исчезла.

Покончив с этим, Тайваган Улаан пошел проверить: Девятиглавый Андалва действительно был мертв. Они завладели его народом, велели ему следовать за собой и привели его в свои земли. Тут ханша Тойлу Гоо сказала бойцу нашего Хан Тёгюсвека:

– Переруби-ка пополам эту младшую супругу Девятиглавого Андалвы вместе с ее лошадью! Он возродился в ее чреве и явится снова! И в конце концов он не даст вам жить! – так она сказала.

Подождал Тайваган Улаан медленно подъезжавшую к нему ханшу Девятиглавого Андалвы и разрубил ее пополам вместе с конем. И из чрева супруги Девятиглавого Андалвы выскочил мальчик вместе со своей пуповиной и начал сражаться с героем Тайваган Улааном, волоча за собой пуповину. Сражаясь друг с другом, попеременно побеждая друг друга, они оказались равны по силе и умению, и поэтому мальчик сказал:

– Если бы моя мать выносила меня положенное число дней и месяцев, разве я не проглотил бы тебя, эй, ты, сгусток крови! Разве я не проглотил бы тебя, комок грязи? Но не полны мои дни и месяцы! – И растекся он черной водой.

Эр Дунгсай тем временем все злился, и с каждым днем все пуще. А Хан Тёгюсвек был такой человек, что ничего этого не замечал. Когда в один прекрасный день ханша Тойлу Гоо, от рождения наделенная двадцатью пятью дарами предвидения, поглядела на Эр Дунгсая, тот все злился: выходя, глядел себе на каблуки, входя, глядел себе на носки. И, понаблюдав за Эр Дунгсаем некоторое время, поняла она, что тот собирается разрушить господство нашего Хан Тёгюсвека. Он взбунтовался, сказав:

– Теперь я разрушу его господство: он обманул меня!

Эр Дунгсай ведь стал когда-то младшим братом нашего Хан Тёгюсвека. Но Хан Тёгюсвек об этом забыл: он же был старым человеком, только и делал, что попивал себе арагы!

Когда же его супруга, ханша, по своей природе распознававшая суть вещей, понаблюдала за ним подольше, ей открылась новая сущность Эр Дунгсая. Ну и сказала она однажды Хан Тёгюсвеку об этой сущности Эр Дунгсая.

– Э, с чего этот ваш Эр Дунгсай всегда такой злой? Входя, глядит на носки сапог, выходя, глядит на каблуки; скажите-ка, что это значит, что с этим Эр Дунгсаем?

– Ой, я ведь совсем забыл! Когда Эр Дунгсай сражался за принцессу Хюн Хаана, Хана солнца, Хюмющдей, я ведь обещал добыть ему принцессу Джее Хаана, Медного хана, Джесбекей. Он имеет полное право сердиться. Я пью арагы, стал стар и вот совсем забыл про это. Позовите Тайваган Улаана! – сказал Хан Тегюсвек и отослал жену.

Услыхал это Эр Дунгсай – и что же? Тайваган Улаан Баатыр был тем, кто на краю ханства, иными словами, на границе охранял свой собственный участок земли, и йот к этому-то герою послал Хан Тёгюсвек Эр Дунгсая.

«Правда это? Или обман»? – думал Эр Дунгсай, летя туда на своем Черном коне с белой звездой во лбу.

Когда он приехал, Тайваган Улаан Баатыр спросил:

– Ну, ты зачем приехал?

– О, наш старший брат Хан Тёгюсвек зовет вас. Он сказал, чтобы вы приехали.

– Н-да, ведь не было никакой причины звать меня, почему же он зовет меня, этот Хан Тёгюсвек? Я все-таки возьму с собой мое оружие! – сказал Тайваган Улаан Баатыр и, взяв свое оружие, с которым он обычно отправлялся на войну, сел на своего Темногнедого коня с обрубком хвоста и приехал в сопровождении Эр Дунгсая к юрте нашего Хан Тёгюсвека.

Когда они прибыли, вышла супруга нашего Хан Тёгюсвека л привязала лошадей прибывших богатырей на отдых к старому сандаловому дереву, так чтобы они были в тени молодого сандала. Потом она открыла дверь и впустила в свою юрту Тайваган улаан Баатыра. Она разожгла для него огонь без дыма и сварила ему еду без пара. И сказал тогда богатырю Тайваган Улаану Хан Тёгюсвек:

– Ну вот, Тайваган Улаан Баатыр, причина, по которой я позвал тебя, такова: когда я поехал к принцессе Хюн Хаана Хюмюшдей и когда все герои бились за нее, тогда я сказал Эр Дунгсаю, что добуду для него принцессу Джее Хаана Джесбекей, и этим убедил его, вашего младшего брата, сдаться. А потом я об этом забыл. Это сказала ваша золовка, она мне об этом напомнила, – сказал он. – Ну, поезжай и возьми с собой твоего младшего брата. Поезжай помочь Эр Дунгсаю и возвращайся, – вот что сказал Хан Тёгюсвек. – А я пока останусь главой и хозяином твоего народа.

Тайваган Улаан Баатыр взял с собой Эр Дунгсая и снарядился в путь. Тайваган Улаан Баатыр велел своему младшему брату следовать за ним и поскакал точно на северо-восток. Скакали они, скакали, заранее условившись с Хан Тёгюсвеком о месяце, договорившись с ним о дне.

Приехали они в ту местность, где стоял большой белый храм. Эр Дунгсай был человеком, не много еще повидавшим на своем веку, поэтому он спросил о нем своего старшего брата Тайваган Улаан Баатыра:

– Что это за белый храм, а, старший брат?

И тогда Тайваган Улаан Баатыр рассказал ему:

– Ах, это вот что: в старое время, когда Хан Тёгюсвек был еще молодым и красивым и сражался с богатырями, он сжигал кости своих побежденных врагов, перемалывал их и построил из них этот храм. Это, стало быть, кости славных богатырей, – так сказал он.

И этот Эр Дунгсай, отважный парень, так ударил плеткой своего Вороного коня с белой звездой на лбу, что разрубил ему мясо на ляжке до кости, и крикнул Старшему брату:

– Эй, брат, а нам хоть приведется пережить такое? – и погнал своего коня.

Увидев это, подумал Тайваган Улаан Баатыр: «Ну и яростный паренек!» – и поскакал дальше, довольный и гордый своим младшим братом.

Ехали они, ехали. И приехали в другую местность, а там текла широкая река крови.

– До чего же красная вода, прямо как кровь! Что это за вода, скажите, старший братец? – спросил Эр Дунгсай.

– О, это кровь добрых мужей, наш старший брат Тёгюсвек отвел ее сюда, проведя канаву рукояткой своей плетки, еще тогда, в старое время, когда он сражался с добрыми и славными мужами, – так ответил ему тот.

Тут Эр Дунгсай опять сказал своему старшему брату:

– Эй, вы, а нам-то хоть приведется пережить такое? – хлестнул своего коня и погнал его прочь.

Да, ехали они так, ехали и подъехали к стране того хана. А там было два охотничьих пса Джее Хаана – Узер и Гозар. Прислушался хан и слышит лай обоих псов. И сказал хан, отправляя своих слуг:

– Э, что это псы так лают? Поглядите-ка!

Один слуга вышел, вернулся и рассказал.

– Кажется, и впрямь явились сваты, – сказал он. – Сначала псы убегают с радостным лаем, а потом, лая, возвращаются во всю прыть.

Прошло немного времени, и слуги доложили:

– Вдали появились два человека.

Тут Тайваган Улаан поднял волосы на своем затылке дыбом, так что они, как иглы, прокололи дно его шапки и вылезли из нее, придал себе устрашающий вид и выехал вперед. Он подъехал, сошел с коня там, где рядами были привязаны кони всех богатырей. Подъехал Тайваган Улаан Баатыр точно к середине ряда коней всех героев, слез и сказал тогда своему младшему брату:

– Ты, стало быть, зять, а я – сват. Я сяду на почетном месте, а ты напротив очага, хорошо?

И, сказав это Эр Дунгсаю, объяснив ему свое намерение, он вошел в юрту. Но, оглянувшись в дверях юрты, не обнаружил своего младшего брата, того Эр Дунгсая. А когда поглядел, то увидел, что тот помчался к лошадям, чтобы сравнить коня своего старшего брата – Темно-гнедого с обрубком хвоста – с лошадьми всех других богатырей. Потом он приблизился к своему старшему брату и крикнул:

– О старший брат, этот конь – Темно-гнедой с обрубком хвоста – вообще сверхъестественное создание, это – сокровище. Он на полметра выше и на метр длиннее всех лошадей этих богатырей! – Стало быть, он забыл те слова, которые ему были сказаны.

Ну вот, вошли они. А войдя, увидели, что юрта была полна собравшихся в ней богатырей. И направился Тайваган Улаан к месту рядом с местом хана, утопая в твердой почве до щиколотки, а в мягкой – до колен, а хан пододвинул ему свой трон на восьми ножках, Тайваган Улаан Баатыру-то! Тут спросил он его о здоровье его отца, спросил о здоровье матери и родных. И когда усаживались они, приветствуя друг друга, спросил его хан:

– Ну, по какой же надобности ты отправился в путь? Какую цель ты преследуешь! Как твое имя? – обо всем этом расспросил он богатыря Тайваган Улаана.

И сказал ему тот о своем происхождении:

– Я – богатырь, которого зовут Тайваган Улаан Баатыр, старший брат которого – благородный, великий Тёгюсвек. А вот там сидит Эр Дунгсай, мой младший брат, который не умирает, так как нет у него нити жизни, тот, кто растет, не зная возраста, – так сказал он.

– Если хану нужно сломать что-нибудь твердое, мы ему это сломаем! Если у него есть необъезженные кони, мы объездим их для него! Для того мы и явились! – сказал богатырь Тайваган Улаан.

Рядом с Тайваган Улаан Баатыром сидел еще один богатырь, и он сказал:

– Ты что, воображаешь, что, кроме тебя, нет другого доброго мужа, кто мог бы сломать для хана то, что у него есть твердого, объездить для него его необъезженных лошадей? – И начал этот

богатырь браниться. Тут уж и Тайваган Улаан Баатыр рассердился л стал ругаться, да так, что взметнулся нижний край войлочной крыши, так, что изо рта его выбивалось пламя. И все богатыри разбежались, осталось только три богатыря.

– Коли ты богатырь, то я-то уж и подавно! – крикнул Тайваган Улаан Баатыр. Но так как богатыри начали ссориться и ругаться, хан сказал:

– Ну, парни, силой вам уж никак не получить нашу дочь, получите ее только ловкостью и мастерством в состязаниях, – и велел им прекратить ссору.

Тогда они стали готовить своих коней к состязанию – с этим сразу же согласились все.

– Откуда пустят лошадей? – спросил он, и ему ответили:

– Их пустят с того места, где сходятся земля и небо.

А еще должны были устроить состязания в борьбе.

– Кто из вас выиграет эти состязания, тот и возьмет мою дочь, – сказал хан. – Я сам присужу награду этому человеку.

Когда должны были начаться конные состязания, выпустили коней. И когда их выпустили, конь богатыря Тайваган Улаана задержался, а кони остальных богатырей ускакали со своими всадниками. А Тайваган Улаан все не мог найти наездника для своего коня – Буро-гнедого с обрубком хвоста – и уже стал вырезать фигуру всадника, но тут пробрался вперед Эр Дунгсай:

– Давай, я пущу Вороного с белой звездой на лбу. Я сам сяду на него, сам поскачу.

– А нет, это не годится! На свете ведь больше того, что человек еще не изведал, чем того, что он уже успел изведать! – сказал его старший брат Тайваган Баатыр. – Будь что будет, а я пошлю на скачки Буро-гнедого с обрубком хвоста, – сказал он.

Но никак не найти было мальчика-наездника для коня богатыря Тайваган Улаана. И тут из юрты-дворца дочери того хана выбежал мальчик, крича:

– Я – тот, кто поскачет на коне моего свояка!

И когда он уж сидел на коне, наш богатырь дал маленькому мальчику наставление, навьючил на бока коня по мешку, засунул за пояс мальчика у него за спиной множество мокрых и сухих прутьев и сказал:

– Когда из ушей твоего коня выступит пот, перережь веревки на мешках и сбрось их.

С этими словами он сунул ему в голенище свой ножичек с желтой рукоятью и пустил его.

Скакал мальчик, скакал. А слуги уже давным-давно скрылись из глаз. «Хан как будто назвал лошадью то, на чем я еду, но, может быть, я еду на быке?» – думал мальчик и лупил мокрыми и сухими прутьями до тех пор, пока от них не оставалась одна сердцевина.

И вдруг посреди степи его конь заговорил:

– Эй, остановись, мой мальчик! Есть ли там что-нибудь посреди этой голой степи? Посмотри-ка хорошенько! – так сказал конь тому мальчику. Вгляделся туда мальчик пристально и увидал в голой степи какой-то рой, что-то вроде тучи комаров.

– Посреди голой степи виднеется что-то черное, словно туча комаров, – сказал он.

– Да, это они! – ответил конь, и мальчик снова поскакал. Скакал он, скакал. Приблизился он к ним. Когда юноша приблизился и слуги увидали его, они остановились. Подошли они к мальчику, и их старые бабы поспешно сбросили свой дорзук с хойтпаком.

– Пить хочешь? – спросила одна из старух, и он ответил:

– Хочу пить, бабушка!

Тогда одна из них вытащила свою пиалу и налила в нее хойтпака до краев. Мальчик взял хойтпак и уже хотел залпом выпить его, как его конь встряхнулся с силой, и пиала вылетела, описав большую дугу, из его руки. А мальчик проводил глазами упавшую гшалу и увидел, что хойтпак проел в земле дыру.

– Да выклюют ему глаза вороны и сороки! – так кляли и ругали коня слуги, и, ударив его хорошенько по голове, они унеслись галопом, да так, что груди тех служанок хлопали.

Теперь мальчик, бедняга, понесся галопом и опять поскакал им вслед, но конь его не мог догнать их. Расстояние между ними никак не сокращалось, и он не понимал, в чем здесь дело, может быть, его конь скачет медленно. Скакал он, скакал и наконец догнал слуг. Те ехали, откусывая на ходу от больших ломтей сушеного творога.

– Эй, мальчик, хочешь есть? – спросила одна служанка, и он ответил:

– Да, я уже проголодался, бабушка!

Она вытащила из кожаного мешка большой кусок сушеного творога и протянула ему. Но в тот миг, когда мальчик взял его и хотел было уже откусить от него кусок, лошадь его сильно встряхнулась, и кусок сушеного творога вылетел, описав большую дугу. И, опять обругав и прокляв коня, слуги снова унеслись с шумом и хлопаньем.

Мальчик догнал их, когда слуги, уже добравшись до места, где сливаются земля и небо, подвязали головы своих коней и спали, закрыв головы своими лавшаками. И, подвязав голову своего коня, мальчик тоже заснул. Конь не сводил с него глаз, так как считал: «Вот теперь эти враги наверняка причинят вред мальчику или убьют его». И, не сводя с него глаз, он охранял его. После долгого бдения он заметил, что слуги стали собираться в путь. «Ну, погоди– ка, пусть только уберутся! А то эти злыдни могли бы навредить нашему мальчику. Пусть мальчик поспит еще немного», – думал конь и ждал, ждал.

Ха, но ведь уже прошло время, когда мальчику пора было бы вставать. Конь с силой откинул голову назад и оборвал свой повод, с силой рванул голову вперед и порвал свою узду, подбежал к нему и увидел, что они давно уже влили в рот мальчику яд и убили его. Мальчик лежал уже весь позеленевший.

Конь чихнул по-человечьи, фыркнул по-лошадиному, так уперся в землю, что обнажилось переплетение корней земли, и, взглянув вверх, обмахнул своей челкой облака Гурмусту, да так, что они пролились, обрушив на тело юноши целебный ледяной град, вымывший из него яд, и так он оживил мальчика. А оживив мальчика, он сказал:

– Да, мой мальчик, крепко же ты спишь! А слуги давным-давно уехали. Быстро садись на меня!

И только собрался мальчик вскочить на него, как его Темно-гнедой с обрубком хвоста сказал:

– Эй, мой мальчик, скачи и отколи себе вон от того вечного снега кусок льда размером с коленную чашечку и сунь его в свою суму!

Мальчик бросился туда, отколол лед, сунул его в свою суму, сел и поскакал, поскакал.

В пути конь его сказал:

– А теперь, мой мальчик, погляди туда, на середину этой голой степи! Видишь ли там слуг хана, уехавших уже давным-давно, в назначенное им время, или, может быть, видны хотя бы их очертания?

Мальчик спешился, отер глаза от слез и, когда взглянул попристальней, увидел что-то вроде тучи комаров.

– Эй, среди этой голой степи можно различить что-то вроде тучи комаров, – сказал он.

– Садись скорей на меня! – сказал конь, и тот вскочил на него. – Срезай мешки и сбрасывай их, мой мальчик, – сказал еще конь, потому что этот мальчик совсем забыл о том, что велел ему сделать старший брат. Срезав мешки, мальчик поскакал, поскакал. А уж конь его мчался!

Он мчался так, что мальчику этого было не выдержать. Маленький мальчик не мог вынести такой быстрой скачки. Когда ему грозила опасность упасть вперед, конь поддерживал его своей длинной гривой, а когда он всей тяжестью перемещался назад и ему грозила опасность упасть, конь подпирал его корнем своего хвоста – вот как приходилось коню скакать! Он скакал, и из его гривы несся голос птицы дженг, а из хвоста его несся голос лебедя.

И так помчался он, что мальчику опять было не вынести такой скачки, и тогда конь превратил мальчика в золотого клеща и прочно прикрепил его к волосам своей священной гривы. И, укрепив его там, он помчался, помчался. А потом в местности, где вражеские слуги могли уже увидеть его, он волшебством заполонил все небо облаками и полетел среди облаков.

Он летел и с высоты своего полета увидал в одном месте слуг, действительно слуг, очень враждебно настроенных.

– Да уж, конь под этим вражиной – настоящий враг! Вот там, видите? Он над вами, конь богатыря Тайваган Улаана! – крикнул один из них, свернул свой канат из четок длиной в семьдесят саженей и набросил на него как аркан. Когда он бросил свой аркан, тот попал на шею коня, летевшего в облаках. Но, упав на землю, конь выскользнул из петли, будто быстро рассеявшийся дым. Выскользнув, он помчался теперь по земле. Хан и богатыри, пустившие своих коней задолго до него, говорили:

– Вот бежит мой конь! Это пыль от моего коня! – И каждый приготовился изловить его.

Один Тайваган Улаан Баатыр не сказал ни слова. Он узнал своего коня по тому, как тот вздымал пыль, и, когда сам он появился, герой приготовился, вогнал в конец своего укрюка стальной крюк и, подняв заднюю полу, засунул его за пояс, подняв переднюю полу, заткнул его за пояс.

Конь его как ни в чем не бывало летел мимо! Но Тайваган Улаан крючком попал в оба его трензельных кольца. Встретив препятствие, пойманный на крюк конь протащил его за собой на расстояние, равное половине дня пути, и только тогда смог он повернуть своего коня. Казалось, повернулись вместе с ним благородные Алтай и Небо, и все богатыри глазели на них.

И привел тогда Тайваган Улаан Баатыр своего коня и поставил его, высоко подвязав ему голову, и, когда прошло времени в два раза больше, чем нужно коню, чтобы отдохнуть после скачек, только тогда стали постепенно приходить кони других героев. И тогда наш герой спросил:

– Ну что, хан, выиграл я это состязание?

– Конечно, ты выиграл! Но теперь будут еще два состязания, – ответил тот.

– Какие же будут теперь состязания?

И на это хан сказал так:

– Мы будем стрелять через три верблюжьи поклажи дров в три черных камня размером каждый с быка, и сквозь ушки трех штопальных игл мы будем стрелять через отверстия в тазовых костях трех лис.

Насадили они тогда на шесты тазовые кости трех лис, воткнули три штопальных иглы, привязали три верблюжьи поклажи дров и сложили их в кучу, положили там три камня величиной с быка, а потом богатыри приготовились стрелять.

– А кто же будет стрелять первым?

– О, – сказали, – стрелять будет богатырь нашего Хан Тёгюсвека Тайваган Улаан, у которого чуть ли не миллион религий, чуть ли не десяток тысяч бурганов.

– Ну нет, этому не бывать! Богатырь Тайваган Улаан не может стрелять первым! Мы этого не допустим, ведь здесь сам хан, нет, этому не бывать! – сказали другие.

Ну, раз первым должен был стрелять хан, попросили его стрелять самолично. Выстрелил сам хан и попал сквозь ушки трех штопальных игл, выстрелил так, что загорелись три верблюжьи поклажи дров, выстрелил сквозь отверстия в тазовых костях трех лис, разбил два из трех черных камней размером с быка, но в третьем его стрела застряла.

– Ну, кто будет стрелять теперь?

– Теперь будет стрелять богатырь Тайваган Улаан!

Тайваган Улаан Баатыр так насек свою стрелу, как никогда еще ни одной не насекал, и натянул тетиву. Он натянул тетиву так, что из кончиков его пальцев тридцать дней подряд, девяносто дней без конца капала густая черная кровь и хрящевые края его лопаток на четыре пальца зашли один за другой.

– Вот теперь я натянул достаточно! – сказал богатырь Тайваган Улаан. И тогда молвил его младший брат Эр Дунгсай:

– Я – тот, кто поймает стрелу моего старшего брата, я не дам ей упасть на землю! – вскочил на своего Вороного коня с белой звездой на лбу и приготовился. Тут Тайваган Улаан Баатыр спустил свою стрелу. Спустив ее, он разорвал ушки трех штопальных игл и поджег три верблюжьи поклажи дров. Попал он и в отверстия тазовых костей трех лис, и, расколов еще три черных камня размером с быка, стрела его полетела к подножию Серого холма согласия [85]. Но тут, не касаясь земли, прискакал Эр Дунгсай и, свесившись с коня, поймал ее. Не свалив коня Тайваган Улаан Баатыра, прискакал Эр Дунгсай.

– Ну, хан, выиграл я оба состязания? – спросил он.

– Ну да, конечно! А теперь будут сражаться друг с другом борцы.

Сказали:

– Будет бороться богатырь Тайваган Улаан!

Тайваган Улаан Баатыр, приготовившись, подумал: «Ведь еще никто и никогда не смог выдержать вони, идущей от борцов из ханского рода». Поэтому он откусил обе пуговицы со своего ворота и засунул их себе в ноздри, потом Тайваган Улаан Баатыр оделся и приготовился.

А тем временем от юрты-дворца хана – по четыре человека справа и слева – гнали вперед мечами и копьями черного вонючего борца хана. Помня, что это старый борец хана, герой сначала только из уважения, для виду боролся с ним два-три дня, а потом раздавил его на плоской скале, вырвал у него легкие и сердце и крикнул:

– Развари сердце своего старого быка, хан, и съешь его! – И с этими словами он швырнул его вверх, туда, где перекрещиваются девять раз перекладины дымового круга, – вот что сделал богатырь Тайваган Улаан.

А тем временем в качестве среднего борца хана появился вонючий черный мангыс, но и этого вонючего черного мангыса он вбил, уничтожив его, в землю.

– Развари сердце своего среднего быка, хан, и съешь его! – крикнул он и швырнул его на девятикратное скрещение перекладин дымового круга.

Теперь пришло время бороться с Тайваган Улаан Баатыром сыну Неба – богатырю по имени Бай Терек – Богатый тополь; это был один из трех упоминавшихся богатырей. Бай Терек приблизился, исполняя танец орла, и оба славных богатыря прыгали орлами друг около друга тридцать дней без перерыва, девяносто дней без конца и все-таки не могли по-настоящему распознать, кто же из них истинный борец. Потом схватили они по холму, поросшему лесом, и бились ими, касаясь друг друга кончиками пальцев, и бились друг с другом так, что образовалась котловина, через которую и коню было не перескочить. Когда оба добрых мужа стали бороться, птица, сидевшая на яйцах, не могла увидеть своих яиц, кобыла, ведшая за собой жеребенка, не могла увидеть жеребенка – вот сколько было поднято пыли! Внимательно наблюдал наш богатырь за сыном Неба Бай Тереком и понял, что причина его непобедимости в том, что это был человек, силы которого никогда не иссякали.

Сражаясь с ним, богатырь Тайваган Улаан все пытался уразуметь: что же это за человек, и оказалось, что это человек из стали. «А что, если ударить его о край скалы, – думал он, – оттеснить его туда, сломать и скинуть стальное его тело?»

И стал он теснить его к скале то туда, то сюда и, оттеснив его к огромной каменной глыбе, высоко поднял и швырнул его о скалу. Вот тогда этот борец Бай Терек рухнул и разбился.

«Да, и этот был из славных мужей!»– подумал Тайваган Улаан, прочел по нем молитву и проделал ему отверстие в сальнике – над внутренностями. Потом окутал тканью его лицо, и так, охранив его тело приличествующим образом, борец Тайваган Улаан удалился.

Но теперь явился средний сын Неба, человек по имени Темир Терек – Железный тополь. Ведь было два небесных героя. И теперь он боролся с Темир Тереком и думал: «Наверное, этот тоже создан из стали?» Он стал теснить его, загнал на скалу и тоже переломил.

«И он добрый герой!»– подумал наш герой, сжег его кости, смолол их и сказал:

– Пусть увидят это грядущие поколения!

Потом построил храм и удалился.

Но оставался еще один борец. Против этого последнего борца выпустил Тайваган Улаан сражаться своего младшего брата Эр Дунгсая. У Эр Дунгсая, бедного, не было даже подходящей одежды, на нем была только обветшалая шуба. И все-таки он прибежал, подняв и заткнув за пояс заднюю полу своей обветшалой шубы, подняв и заткнув за пояс ее переднюю полу.

Явился и богатырь, сын Албын Джоданга, имевший обыкновение стрелять из-за шестидесяти горных хребтов, вышел, исполняя танец орла, на ту площадь в одежде с несметным множеством пуговиц, такой, в какую обычно одевают покойников.

Когда он выступил вперед, Эр Дунгсай крикнул:

– Ах ты избалованный, заласканный, ну-ка, быстро сюда! – И помчался на него без удержу. Но что это? Только схватил тот Эр Дунгсая, как уже и уложил его! Увидал это Тайваган Улаан Баатыр и разъярился:

– Ах ты дерьмо! Тебя, оказывается, так просто победить! Какой позор! Боже мой! – Так закричал его старший брат Тайваган Улаан Баатыр.

А Эр Дунгсай тем временем с улыбкой, со смехом вскочил снова на ноги, подбежал и стал бороться. Трижды умирал он и становился с каждым днем все лучше, становился со дня на день сильнее, и всё боролись и боролись они друг с другом. И тут из десяти пальцев рук Эр Дунгсая выскочило десять ножей с желтыми рукоятками, из двадцати пальцев его рук и ног выскочило двадцать ножей с желтыми рукоятками, так что стоило ему схватить врага, как ножи отделяли мясо врага от костей, а стоило ему наступить на него, как десять ножей на пальцах его ног отрубали мясо врага от костей.

Так он свалил борца на этом месте и, отделяя его мясо от костей, убил его.

– Ну как, хан, выиграли мы три состязания? – спросил он.

– Да, да, так оно и есть! – отвечал тот.

Тогда направились оба брата друг за другом к юрте принцессы Джее Хаана Джесбекей и вошли в нее. Она разожгла для них огонь без дыма, сварила еду без пара, тут они выспались и отдохнули, оба брата. Они бросали свои золотые карты и играли в свои серебряные шахматы.

И вот однажды хан велел сказать, чтобы явился его зять Тайваган Улаан Баатыр. Позвал он его и сказал:

– Теперь ты мой зять. Разве не говорят:

Для выполнения поручений годится зять,

Для угощения гостей годится горная мушмула

Мои коровы давно уже остаются яловыми. Разве не говорят, что на севере живет Синий бык. Нельзя ли доставить мне его сюда?

– О, конечно, можно! – сказал Тайваган Улаан Баатыр, вышел и поскакал на коне к этому быку.

Скакал он, скакал, и, когда добрался до того места, где бык мог его почуять, превратился он в огненного змея. А когда добрался до места, где бык мог увидеть его, превратился в золотого клеща и, добравшись до быка, спрятался в шерсти на его крупе. А там уж взнуздал он его девятирядным недоуздком длиной в девяносто саженей, сплетенным из четок, и повел быка за собой. А когда он его повел, бык ревел, ему не хватало дыхания, он был уже еле жив.

– Если ты тот, кто убьет меня, то убей! Если ты тот, кто сотворит мне благо, сотвори мне благо! Мне уже нечем дышать! – молил его бык.

– Бог мой, я пришел вовсе не убить вас, и я пришел не сотворить вам благо. Я – тот, кто пришел взглянуть на вас, – сказал он быку. И тут он открыл быку свое намерение, и тогда они поклялись друг другу золотой клятвой, призвали оба на свое темя Бурган Очира и поклялись друг другу стать друзьями.

– Коли так, приведи меня на середину загона для ханского скота и крепко привяжи там, – сказал бык.

Тайваган Улаан Баатыр возвратился, ведя быка, привязал его посередине загона для ханского скота, а сам пошел в юрту своего младшего брата.

А бык ревел с такой силой, что хан и ханша лишились рассудка, так как им не найти было места, куда бы спрятаться от рева.

Через трое суток хан велел позвать к себе богатыря Тайваган Улаана, послал за ним бегом своих слуг. Пришел туда Тайваган Улаан Баатыр, а они, оказывается, отправляли в юрте все свои надобности, оба этих старика, и вонь в ней стояла невообразимая.

– А теперь, дорогой зять, дай своему быку все, что хочешь ему дать, но потом отошли его! Пусть уйдет от нас.

– А что, коровы ваши уже стали стельными, произошло ли это? – спросил он.

– Ах, мой сын, не можешь ли ты сам разузнать, удалось это или нет? – сказал хан.

Тогда он вышел, снял со своего быка недоуздок и отпустил его. И взревел тот, взревел, проглотив треть людей, а потом повернул на север и помчался туда огромными прыжками.

Однажды Эр Дунгсай сказал:

– Ну, дитя мое, пойди в юрту своих родителей, а потом возвращайся. Наш народ воинственный, наша страна далеко. Разве не говорят: