Текст книги "Принцесса крови (ЛП)"
Автор книги: Сара Хоули
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Несмотря на неразумные поступки членов нашего дома, участвовавших в насилии прошлой ночью, Дом Земли остаётся нейтральным. Мы ждём новостей о решении Огня, Пустоты, Света, Иллюзий и Крови.
С губ сорвался тихий выдох, когда ярость вонзила когти в моё сердце. Она так пренебрежительно говорила о Селвине. О собственном сыне, который в свои шестнадцать сумел поднять солдат Дома Земли и повести их в тронный зал. О сыне, который пал от руки Осрика – гордый и непокорный, несмотря на страх.
– Какая трусость, – прошептала я, сжимая бумагу так, что она зашуршала.
Элоди опустила взгляд в пол.
– Восемь веков страданий под Осриком ей, видимо, оказалось мало, – процедил Друстан, каждая черта его тела источала ярость. – Пока её руки остаются чистыми, она готова позволить чему угодно случиться.
Как бы я ни ненавидела его, тут не могла не согласиться. Нейтралитет звучал красиво в теории – быть свидетелем истории, хранителем правды, стоять в стороне от насилия, которое другие совершают так легко. Но перед лицом чудовищного зла это превращалось в соучастие.
– Могу ли я передать ответ принцессе? – спросила Элоди.
– Она не заслуживает ответа, – сказал Гектор, постукивая пальцами по столу. – Пусть наслаждается своей праведностью. Мы теряем драгоценное время, пытаясь её переубедить, в то время как на кону жизни во всех наших домах.
– Согласна, – откликнулась Гвенейра.
Я посмотрела на Элоди, всё ещё склонившую голову, и вместе с гневом во мне зашевелилась тоска. Дом Земли был полон тех, кто стал мне дорог. Но выбор Орианы становился их выбором по умолчанию.
– Хорошо, – сказал Друстан. – Мы не шлём ответа.
Элоди снова присела в реверансе:
– Благодарю за аудиенцию.
И исчезла, выскользнув за дверь, быстрая, как всплеск рыбы.
Друстан поднял руку и наложил на дверь охранное заклятие, мерцающее, оранжевое, как летний закат. Та же преграда, что он использовал во время наших встреч, – и не только для шёпота тайн.
Не те воспоминания, о которых стоило думать сейчас. Не зная, что ещё предпринять, я опустилась в кресло напротив Друстана. Взглядом я задала вопрос Каллену, но он покачал головой и остался стоять, сцепив руки за спиной.
– Гвенейра, – сказал Друстан, – расскажи нам о нынешнем положении Дома Света.
– Хаос, – ответила она, наклонившись вперёд. – Сторонников Осрика больше, чем революции. Но, как вы знаете и по своим домам, многие предпочли держать мнение при себе, избрав путь наименьшего риска. Смерть Осрика склонила бы их на нашу сторону, если мы сумеем воспользоваться этим моментом – чем я и занимаюсь.
– Кто ещё метит на место Роланда? – спросил Каллен.
– Торин и Ровена.
Гектор скривился:
– Я бы предпочёл забыть об их существовании.
Я, чувствуя неловкое невежество, прочистила горло:
– Кто такие Торин и Ровена?
Гвенейра обратила на меня холодные карие глаза:
– Торин – мой кузен. Ровена – его консортка. Но они собираются управлять домом на равных.
– О. Это… обычно?
– Совсем нет. Но они действуют как единое целое уже шестьсот лет, так что удивляться нечему. – Она сделала паузу. – Но для всех было бы лучше, если бы они не победили.
– Они безумцы, – без обиняков бросил Гектор.
– Не недооценивай их, – сказала Гвенейра. – Да, они садисты в духе Осрика, но и умны.
По спине пробежал холодок.
– Но ведь и ты можешь возглавить дом?
Она кивнула:
– По крови моё право слабее, чем у Торина, но я – несомненный лидер фракции, поддержавшей Друстана. А Дом всегда превыше всего сохранит самого себя. Если я соберу достаточно сторонников, остальные подчинятся.
Друстан постучал костяшками по столу:
– Я хочу обсудить военные ресурсы, которые каждый из нас может внести в союз, ведь стычки начнутся уже скоро. Но сперва мы должны решить более насущное. Союз не может существовать без лидера.
Гектор выпрямился в кресле. Все взгляды обратились на меня.
Тревога хлынула в грудь, и магия откликнулась на неё, вздымаясь. Ленты багряной силы закрутились вокруг моих пальцев, и я с ужасом сжала руки в кулаки на коленях, скрывая свидетельство моей растерянности.
– Кенна, – произнёс Друстан, – я понимаю, ночь была тяжёлой. Но теперь у тебя было время всё обдумать, и мы должны сплотиться. Я могу рассчитывать на твою поддержку?
Тревога взметнулась до паники. На кону была не только моя жизнь – судьба всех шести домов. Десятки тысяч жизней. Я вскочила и принялась метаться по комнате.
– Но ведь Гвенейра уже поддерживает тебя, не так ли? Зачем же тогда нужно моё мнение?
В этой комнате были представлены четыре дома, и Друстан уже имел половину голосов. Лучшее, что я могла сделать, – свести их вничью, поддержав Гектора. Но и на это я не решалась. Всё, что я знала о нём, – лишь пара пугающих слухов.
– Я ещё не принцесса, – сказала Гвенейра. – Я не могу говорить от лица Дома Света, а когда смогу – мы уже будем в самой гуще войны.
– Тогда нужен голос Орианы, – ухватилась я за любую причину, лишь бы решение не свалилось целиком на меня. – Почему бы не попытаться убедить её ещё раз?
– Почему бы тебе не сделать выбор? – рявкнул Друстан, явно теряя терпение. – Тебе дарована колоссальная власть, а вместе с ней – ответственность её использовать. Для тебя честь сидеть на этой встрече, особенно учитывая, откуда ты пришла.
Я дёрнулась. «Откуда я пришла». Жалкая человечка, поднятая из своей жалкой жизни. Наверняка он считал честью и то, что показал мне свой член. Горечь легла тяжело на язык.
– Я уже сказала: хочу доказательств, что ты годишься в правители.
Пламя дрогнуло в его глазах. Он отшвырнул стул и двинулся ко мне, жар его приближения ударил по коже.
– Ты самая…
Каллен возник, между нами, заслоняя меня плечом.
– Ты знаешь её условия.
Друстан вспыхнул ещё сильнее от вмешательства Каллена:
– Я должен устраивать представления, чтобы заслужить корону, которую уже выиграл?
– Если бы «выиграл», она была бы у тебя на голове, – отрезал Каллен с хладнокровной точностью.
– У нас нет времени на это.
– Возможно, у тебя нет. Я уверен, Гектор с радостью даст Кенне всё, что ей нужно. Письменные обязательства, к примеру?
Гектор поморщился – явно не в восторге.
– Разумеется, – сухо сказал принц Пустоты.
– Ты хочешь письменных обязательств? – Друстан глянул на меня через плечо Каллена, изумлённо. – Изложить тебе внешние отношения с фейскими дворами, о которых ты никогда не слышала? Разжевать систему оброков? Я прямо горю желанием выслушать твои проницательные политические мысли в сферах, где у тебя нет опыта.
Я шумно втянула воздух – слова ранили. И ещё больнее было от того, что в них была доля правды.
– Друстан, – предупредил Каллен. – Если ты хочешь её поддержки, тебе придётся вдохновить её поддержать тебя.
Друстан скривился на Каллена:
– О, вдохновения я ей давал предостаточно, уверяю.
Челюсть Каллена напряглась, пальцы скользнули к эфесу меча. Но его реакция ничто по сравнению с яростью, захлестнувшей меня от этих грязных намёков. Кайдо, свернувшийся у меня на шее, по мысленному зову скользнул в ладонь и стал клинком. Я обошла Каллена и выставила острие к горлу Друстaна.
– Я спала с тобой, – сказала я без обиняков. – Вот, произнесла вслух.
Глаза Друстана расширились.
– Я не это имел в виду—
– Спали мы или нет – это не имеет значения сейчас, – я перебила его. – И не имеет значения для того, как ты будешь со мной обращаться. А обращаться будешь с уважением. – Кинжал дрогнул в моей руке. – Для меня всё это ново, и я делаю всё, что могу.
Повисла тяжёлая пауза. Мы смотрели друг на друга. Презрение исчезло с его лица, уступив место чему-то усталому и… печальному?
Нет, подумала я. Он не имеет права скорбеть о том, что сам разрушил.
Он опустил голову.
– Ты права, – сказал он неожиданно. – Прости меня, Кенна.
Ком встал в горле. Это было искренне? И важно ли это? Как ни оценивай его душу, он извинился при свидетелях, а для стратегичного фейри видимость раскаяния порой ценнее самого раскаяния.
Но я была не как прочие фейри. Мне нужно было во что-то верить.
– Спасибо, – сказала я, опуская кинжал. Отступила на шаг – туда, где уже не чувствовался жар его тела.
Друстан глубоко вдохнул.
– Я понимаю твои сомнения, – произнёс он, явно подбирая вежливые слова. – Что бы тебя успокоило?
Глаза Гектора метались между Друстаном, мной и точкой у меня за плечом. Каллен всё ещё стоял позади, и я не понимала, зачем он вступился за меня или почему добивался, чтобы Друстан был со мной мягче. Ведь только на руку Гектору было бы, если бы Друстан меня разозлил.
– Ты знаешь, что мне важно, – голос предал меня, дрогнув, хотя я изо всех сил держалась ровно. – Или должен знать. Мы обсуждали это достаточно.
Он кивнул:
– Люди.
Значит, он понимал.
– Да. Все те, чья жизнь, по твоим словам, станет лучше при твоём правлении. Вот о чём я думаю, а не о твоём оброке.
В его глазах мелькнуло – сожаление?
– Я и правда забочусь о них, Кенна. Это не просто захват власти.
Я уже не знала, верю ли. Губы пересохли; я провела по ним языком – и этот жест зацепил его взгляд.
– Я набросаю тебе обязательства, – сказал он. – Но тебе скоро придётся выбрать, иначе—
Каллен рывком вынул меч – я вздрогнула.
– Кто-то идёт, – бросил он и зашагал к двери. – Ещё кого-то ждём?
– Нет, – в ладонях Друстaна вспыхнул огонь, и когда он стиснул кулаки, в них легли два огненных кинжала. Он метнул в Гектора злой взгляд: – Никто больше не знал об этой встрече.
Гектор поднялся, обнажая свой клинок, Гвенейра вынула из мешочка хрустальную линзу. Я крепче стиснула рукоять Кайдо, ожидая нового бедствия.
Оберег на двери пропускал звуки только внутрь. Послышались шаги в коридоре, шелест откинутого гобелена. Повернулась ручка, дверь распахнулась.
В комнату вошёл фейри в пурпуре. Худой, с острыми, как лезвия, скулами; волосы – такие же ослепительно алые, как у Кариссы, провалившей испытания Иллюзий. Родственник? Оружия на виду не было – но с его типом магии это не значило ничего.
– Лорд Ульрик, – произнесла Гвенейра. – Какая неожиданная… радость. – Но кристалл убирать не спешила.
Ульрик улыбнулся:
– Уберите мечи. Я не желаю зла.
Никто не шелохнулся. Кожа пошла мурашками. Из всех видов магии сильнее всего меня тревожила сила Дома Иллюзий. Как узнать, что передо мной – реальность? Был какой-то негласный кодекс, удерживавший фейри от беспредела, но прошлой ночью мы ушли от мира слишком далеко.
– Зачем ты здесь? – потребовал Друстан.
– Передать послание от королевы Имоджен, законной правительницы Мистея.
Каллен был прав, подумала я с резкой волной тошноты. Война не ждёт. Мы ещё не успели обсудить, кто станет преемником Осрика, а у новой «королевы» уже здесь посланник.
– Имоджен? – Гвенейра приподняла бровь. – Любопытный выбор.
– Похоже, прошлой ночью она была невнимательна, если думает, что мы назовём её королевой, – оскалился Гектор.
– Наследование определено, – спокойно произнёс Ульрик. – Так движется власть в Мистее.
– Сейчас власть движется так, как мы захотим, – отрезал Гектор, бросив взгляд по кругу, будто ища подтверждения. Когда его глаза встретились с моими, я еле заметно кивнула. Наш союз был хаосом, но принимать невиданную женщину королевой – и тем более родственницу Осрика – я не собиралась.
– Я не спорить пришёл, – Ульрик потянулся к кожаному мешочку на поясе, но замер, когда Каллен, Гектор и Друстан синхронно шагнули вперёд. – Просто письмо. – Он вынул свиток, положил на стол и отступил, подняв ладони.
Гвенейра убрала кристалл, чтобы взять свиток, помеченный мерцающими пурпурными знаками. Пробежала глазами – и её челюсть дрогнула.
– Имоджен объявляет Аккорд.
– Что? – Друстан выхватил у неё бумагу и прочитал вслух: – «Мистей заслуживает мирного перехода власти. Я сочувствую хаосу, охватившему ваши дома и королевство, поэтому в традиции королевы Бригитты объявляю месяц Аккорда, завершающийся на Лугнассу. Давайте отпразднуем завершение одной тёмной эры прежде, чем начнётся более светлая». – Он опустил лист. – Нежданно.
Лугнасса была ближайшим крупным праздником – середина между солнцестоянием и равноденствием. Я придвинулась к Каллену:
– Что такое Аккорд? – прошептала я.
– Формальный период мира, объявляемый во времена внезапных потрясений, – отозвался он, едва шевеля губами. Даже его эта новость, похоже, задела – правда, у него это почти не читалось. – В последний раз Бригитта объявляла его двенадцать сотен лет назад, когда её сестра попыталась узурпировать трон прямо на коронации.
Мне и без того было тяжело удерживать в голове скудные уроки истории из школы Тамблдауна – а теперь предстояло разбираться в делах тысячелетней давности.
– И смысл?
– Дать время на переговоры и, в идеале, решить конфликт мирно. Реалистично – дать время подготовиться к битве.
– Аккорд продлится тридцать дней, – говорил тем временем Ульрик, – начавшись серебряным государственным ужином завтра вечером. Приглашения уже расходятся по Мистею.
– Как щедро, – едко заметил Друстан.
– Имоджен – не Осрик, – ответил Ульрик. – Ей не хочется погружать королевство в войну.
– Она всё ещё рассчитывает на нашу капитуляцию к концу месяца, полагаю, – произнёс Гектор.
– Она доверяет, что вы образумитесь к концу месяца, – ответил Ульрик и посмотрел на Гвенейру. В его голубых глазах вспыхнуло сияние такой красоты, что это непременно было иллюзией. – Торин и Ровена уже приняли Аккорд – и пообещали поддержку Дома Света, когда он завершится.
Ресницы Гвенейры дрогнули.
– Они не могут обещать того, чем не владеют.
Ульрик равнодушно пожал плечами:
– И всё же они рядом с Имоджен, по правую руку от неё. Для остального Мистея этого достаточно, чтобы считать их власть законной.
– А Ориана? – спросил Друстан.
– Она тоже приняла Аккорд.
Ориана ответила на приглашение Имоджен, проигнорировав наше. Волна свежего предательства обрушилась на меня.
– Я оставлю вас наедине с вашей тайной встречей, – сказал Ульрик, с нажимом выделив слово тайной. – Но буду рад видеть вас завтра вечером на ужине.
– Благодарю за любезность в доставке послания, – холодно отозвалась Гвенейра.
Ульрик склонил голову, затем отступил и закрыл за собой дверь.
Как только он ушёл, Гектор резко повернулся к Гвенейре:
– «Благодарю за любезность»?
Она встретила его взгляд ледяным спокойствием:
– Ульрик ценит этикет. Не все из нас привыкли вести переговоры, размахивая мечом.
– Думаешь, тут есть о чём договариваться? – спросил Каллен, убирая клинок в ножны.
– Это куда мягче, чем тот путь, что могла избрать Имоджен.
– Ей нужно время, – Каллен подошёл к столу, чтобы рассмотреть письмо. – Она захочет заручиться поддержкой народа, учитывая наследие, что ей досталось. Стража Осрика была хорошо обучена и вооружена, но основная армия Дома Иллюзий давно в упадке. Осрик слишком расслабился в уверенности в собственной всемогущей власти.
Друстан, Гектор и Гвенейра вновь заняли свои места, и я села тоже, возвращая Кайдо на шею. Сердце ещё грохотало после неожиданного визита.
– Как он узнал, где нас искать? – спросила я.
Гвенейра нахмурилась и провела пальцами по металлической птичке на своём поясе:
– Вероятно, они наблюдают за нашими домами. Нам придётся быть осторожнее. Нужно выставить патрули.
– А по мне, – Гектор ударил кулаком по столу, – нужно забыть об этом приглашении и ударить, пока они не готовы.
– Мы и сами не готовы, – возразил Каллен. – Поодиночке, может, и да. Но гражданская война не выигрывается силой одной армии или исходом одного сражения.
Гектор скривился:
– Ненавижу, когда ты бываешь разумным.
– Значит, ты ненавидишь меня всё время.
Гектор издал звук, наполовину смешок, наполовину ворчание.
Друстан мрачно уставился на свёрнутое письмо с переливающимися чернилами.
– Она уже разослала приглашения. Если мы нападём, потеряем поддержку народа. Никто и никогда не нарушал Аккорд.
– Кто такая Имоджен? – спросила я. – Какая она?
– Дальняя кузина Осрика. Если бы ты спросила меня вчера, я бы назвал её пустой гедонисткой, целиком погружённой в собственные удовольствия.
– Осрик думал так же, – заметил Каллен. На его лбу пролегла задумчивая складка. – Потому и позволил ей жить, хоть и ходят слухи, что у неё немалая магия. Ей будто бы не было дела ни до чего, кроме вина и пиршеств.
Это напоминало, насколько близок Каллен был к королю. Он был не просто мечом Осрика – в каком-то смысле и его доверенным.
– Она выбрала стратегию выживания, – сказала Гвенейра. – И сумела стать популярной в доме, что было нелегко под взглядом Осрика, вечно настороженного к любым попыткам бросить ему вызов. Думаю, она давно готовилась к этому шагу.
На костяшках пальцев Друстана бегал крошечный язычок пламени.
– Тридцать дней, – процедил он. – Пока она будет пытаться заставить Мистей пасть к её ногам.
– Аккорд начинается только завтра вечером, – заметил Гектор. – Формально мы не нарушим его, если ударим по Дому Иллюзий до этого.
Друстан покачал головой:
– Народ не примет этот аргумент. Я не начну своё правление с того, что плюну на древнюю традицию.
– Твоё правление, – презрительно повторил Гектор.
Они снова начали спорить, но я не слушала. Я отошла к камину и уставилась на холодный пепел.
– Месяц, – прошептала я. Это значило ещё время для Имоджен, Торина и Ровены, чтобы собрать сторонников и подготовить войска. За эти недели они станут только опаснее. Но и у нас появится время.
И у меня появится время.
– Кенна, – Друстан повысил голос, перекрывая очередное возражение Гектора. – Вернёмся к нашему разговору…
– Нет, – резко оборвала я, разворачиваясь к нему. – Если хочешь заполучить мою поддержку – ты знаешь, что делать. Я жду, когда прочту твои планы. – Я метнула строгий взгляд и на Гектора. – И твои тоже.
Глаза Гектора сузились.
– Я с нетерпением жду возможности убедить тебя, принцесса Кенна.
Мышцы на челюсти Друстана напряглись, потом он коротко кивнул:
– Как и я.
Глава 5
Я вихрем неслась к Дому Земли, юбка вздымалась за мной, будто знамя, хлестающее на ветру.
Остаток совета прошёл так же скверно, как и его начало. Мы кое-как договорились выставить чередующиеся патрули вокруг территорий Домов Огня, Пустоты и Крови, но о деталях никто не мог сойтись. Друстан настаивал, чтобы за дозоры отвечали только воины Огня – он был уверен в их преданности делу. Подразумевая при этом, что солдаты Пустоты ненадёжны. Гектор обвинил его в том, что он хочет заслать шпионов на их земли, на что Друстан холодно заметил, что Дом Пустоты уж точно знает о шпионах больше других. В итоге сошлись на смешанных патрулях, но путь к этому решению был полон яда.
Гвенейра почти не могла выделить людей для дозоров – в Доме Света всё слишком шатко. Я же была ещё менее полезна. Слушать, как остальные строят планы и спорят, было мучительно: я всё яснее ощущала, что у меня есть только одна роль.
Всё было бы иначе, приди Ориана.
Впереди из водного тоннеля, ведущего в Дом Земли, вышла азраи с рулоном ткани в руках. Её тёмная кожа отливала голубым на скуле и у линии волос, а пряди цвета сапфира плавали вокруг плеч, словно в воде. Хатерин – не та, с кем я тесно работала, но знакомое лицо, с которым я не раз перекидывалась дружескими словами. Она занималась починкой и уборкой для Леди Рианнон, матриарха одного из сильнейших родов. Завидев меня, Хатерин охнула и поспешно присела в реверансе.
– Не нужно… – начала я, но она уже юркнула мимо, обойдя меня стороной, словно я была заразой, которой можно заразиться прикосновением.
Я сбавила шаг у самого тоннеля. Сквозь толщу озёрной воды пробивались солнечные копья, окрашивая её в бирюзовый, мимо проплывали разноцветные рыбы. Красота не могла заглушить грызущую тревогу. На моей шее Кайдо вздрогнул от того же напряжения. Мы больше не принадлежали этому дому.
Я остановилась у входа и крикнула:
– Принцесса Ориана!
В коридорах Мистея звук обычно гулял эхом – будь то шаги, музыка или крики. Но вода глушила голос. Я подождала несколько минут, потом снова закричала:
– Ориана! Мне нужно с тобой говорить!
Стая оранжевых рыб, державшихся у самого входа, разом рванулась прочь. Минуты текли, но Ориана так и не появилась.
Знала ли она, что я здесь? Дом Крови известил меня, когда пришёл Каллен. Значит, она наверняка тоже знала. Просто игнорировала – как проигнорировала призыв явиться на совет.
Свежая злость охватила меня. Столько силы – и всё ради того, чтобы сидеть в роскошных покоях и ничего не делать. Не бороться. Не говорить. Не защищать даже собственную семью.
– Я не уйду, пока ты со мной не заговоришь!
У стены тоннеля всплыла тёмно-зелёная рыба с длинными плавниками. Она плавно перебирала ими, и золотые отблески на её чешуе сияли в утолщённом водой солнечном свете. Чёрные глаза смотрели на меня слишком разумно.
Ориана точно знала, что я здесь.
– Трусиха, – горько сказала я рыбе. – Тебе плевать на всё, кроме себя самой?
Рыба лениво взмахнула плавником и уплыла.
Ни мольбы, ни оскорбления не могли выманить Ориану из её убежища. Пару раз на дальнем конце тоннеля появлялись слуги, но всякий раз, заметив меня, спешили обратно. Вскоре и вовсе никто больше не показывался.
Горло саднило – и не только от крика. Лара ждала меня в Доме Крови, и мысль о причине её одиночества распалила во мне ярость ещё сильнее. Ориана предала не только Мистей – она отвернулась от собственной дочери.
Зелёная рыба вернулась несколько раз, чтобы изучить меня. Теперь она затаилась среди колышущихся стеблей подводной травы, и золотые чешуйки над глазами блестели, словно корона.
– Тебе не хочется знать, как Лара? – спросила я тихо. Где-то глубоко под слоями политики и холодной выправки Ориане наверняка было не всё равно. После смерти Селвина после того, как у Лары отняли магию, я почти поклялась бы, что видела – сердце матери разлетается пополам.
Рыба смотрела на меня, медленно перебирая плавниками.
Я вздохнула, плечи бессильно опали. Глупая затея. Если Друстан не смог убедить её прийти, если даже смерть Осрика не заставила её сделать хоть что-то для лучшей участи Мистея, на что могла рассчитывать я?
Хотя, было бы приятно накричать на неё.
Я шагнула назад – и коридор повёлся. Пол так резко накренился, что я едва не упала, в висках закружилось. Когда зрение прояснилось, вход в Дом Земли оказался справа от меня – всего в нескольких дюймах от вытянутой руки.
Я вскрикнула и отпрянула. В ушах прозвенел смех.
– Ориана? – выдохнула я, хватаясь за голову, пока новая волна головокружения не сбила меня с ног.
Теперь водный тоннель был слева. Рыбы роем носились вокруг прозрачной арки, будто в безумной кормёжке. Мир перевернулся вверх дном, и я споткнулась, теряя равновесие… как раз в тот миг, когда вход переместился прямо передо мной.
Колени ударились о холодный камень. Озеро голубой чашей изгибалось вокруг. С потолка, удерживаемого чарами, сорвалась капля.
А потом на меня рухнула стена воды и смела прочь.
Удар вышиб из меня дыхание, и больше воздуха не было. Лёд и огонь одновременно хлынули в лёгкие. Шок и ужас дробили меня на части, течение крутило в вихре. Мелькали краски – ослепительная бирюза, блики рыбьей чешуи, буро-зелёный ковёр дна. Потом всё темнело: глубокая синь, вдали от солнца.
Паника захлестнула, холодные пальцы воды сомкнулись на лодыжках, таща вниз, вниз, вниз. В ушах хрустнула боль, грудь разрывала чудовищная тяжесть – лёгкие судорожно боролись с тем, чего никогда не должны были вмещать.
Воздух, нужен воздух, где он? Помогите.
Безмолвный крик рвал горло, тело билось в пустоте, пока вода наполняла меня. Пока убивала.
Перед глазами плыло чёрное марево, и, к ужасу, примешивалась безысходность. Так вот как всё кончится. Кенна Херон, дикая дочь травницы, которая любила страстно и ненавидела пуще того, умрёт в одиночестве. Я, наконец получившая силу менять этот мир, спасать, дарить крупицу счастья… за один день потеряла всё.
В итоге – ничто.
Мрак наползал, как плесень. Руки двигались вяло. Тело стало тяжёлым, полным собственной смерти. Магия струилась по жилам, но не могла сотворить воздух там, где его нет. В чёрной пелене мерцал лишь отблеск граната на пальцах – последняя искра силы, что ускользала из моих рук.
И тут что-то схватило меня за талию, словно кулак великана. Не было дыхания, чтобы выбить его, когда оно рвануло меня сквозь толщу. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Глаза сомкнулись от тьмы и боли, пока яростный поток полосовал мою кожу.
Вдруг вокруг разверзся воздух. Яркий, ветреный, согретый солнцем. Железная хватка отпустила, колени ударились о камень так, что зубы лязгнули. Я рухнула вперёд, врезавшись лицом в скалу, боль взорвалась в переносице.
Вода хлынула из лёгких, сдув грудь до боли пустой. Я вдохнула летний воздух и тут же закашлялась.
– Чт… – Голос был сорван, хрип сорвался комом, и звук глухо прорезался сквозь набитые водой уши. Капли струились по лицу, стекали с мокрых кудрей и жгучих глаз. Я поднялась на колени, дрожа от усилия.
Передо мной стояла Принцесса Ориана. Губы сжаты, руки скрещены. На ней было тёмно-зелёное платье, золотые волосы ниспадали свободно, будто её прервали во время причёсывания.
Боль в ушах схлынула – барабанные перепонки затянулись. Вернулся звук: щебет птиц, плеск воды. Солнце било в глаза, резало до боли.
Никто не выживал после смерти, обещанной вратами домов.
– Ты спасла меня, – прохрипела я. Новые слёзы скатились, впитываясь в промокший лиф.
– Я сделала это не ради тебя, – холодно отрезала она.
Голова была слишком тяжела, чтобы вникнуть в смысл. Где мы? Я огляделась – и поняла: она перенесла меня на маленький остров посреди озера, под которым прятался Дом Земли. Тот самый, где мы с Ларой когда-то сидели, делясь тайнами и глядя на звёзды. Вода ещё волновалась после моего утопления. Облака тянулись по небу, рощица шелестела под лёгким ветром, от которого у меня покрылись мурашками плечи.
Синий цвет неба, зелень листвы, золотой свет – всё это резало глаза своей яркостью. Полгода под землёй, и теперь мир наверху казался безжалостно прекрасным.
Я бы больше никогда не увидела этого неба, если бы не Ориана.
– Зачем ты это сделала? – прошептала я, стирая мокрые щеки.
– Я не позволю, чтобы защита Дома Земли служила кому-то ещё. – В её ореховых глазах сверкала ярость, пальцы впились в руку, словно когти.
– Служила… – Я мотнула головой, и сразу же накатила дурнота. Голова кружилась после водной трепки. – Я не пыталась использовать её ни для чего.
Она одарила меня уничтожающим взглядом, болезненно похожим на одну из классических гримас Лары.
– Не ты. Хотя и ты вела себя отвратительно. Мои слуги боялись выходить из дома.
Неприятный холод скрутил живот. Низшие фейри – боятся меня? Единственные, кто должен меня бояться, – кто я хочу, чтобы боялся, – это Благородные фейри.
Не то чтобы Ориана могла бояться меня сейчас. Гордость придала сил подняться – ноги дрожали, – и я ухватилась за злость как за клинок.
– Могла бы выйти и поговорить, раз тебя так задело. И что значит – «не я»?
Презрение скользнуло по её лицу.
– Глупая девчонка. Дар Осколков на тебя потратили впустую.
Я разинула рот от этого хлещущего пощёчины, но она продолжила, не давая мне защититься:
– Всё стало ясно, как только ты начала шататься. Видения видела, да?
– Виде… – Я осеклась, когда осознание пронзило меня. – Там был кто-то из Дома Иллюзий?
Это был не приступ головокружения. Это была магия. Меня пытались убить.
– Ты не распознала, – с неверием сказала Ориана. – Магия тела – и ты всё равно не поняла, что рядом кто-то был.
Щёки вспыхнули унижением.
– Ты видела их?
– Нет. Но я больше не намерена помогать Дому Крови. Единственная причина, по которой ты жива, – я не позволю использовать Дом Земли как чьё-то оружие. Мы остаёмся нейтральны.
Опять это слово – острое, как пощёчина.
– Нейтральны, – выплюнула я, сжимая кулаки.
– Да, нейтральны.
Я оглядела её – вся из себя золотистая красота, безупречная осанка. Восхваляемая Принцесса Ориана, известная своей хладнокровностью и непреклонной приверженностью традициям Дома Земли. Но я видела, как эта женщина убивает – как её лианы ввинчивались в тело преступника по приказу Короля Осрика. Я видела её беспощадность и готовность жульничать ради цели. У неё нет права говорить о нейтралитете.
– Ты не подняла меч против Осрика, – сказала я, голос дрожал от ненависти, – и не поднимешь его против нового тирана, кто бы ни занял его место. Ради чего ты вообще дерёшься, кроме собственной шкуры?
Она втянула воздух. Попала.
– Не ожидаю, что ты поймёшь глубокую историю фейри и роль Земли в ней. Можешь звать меня трусихой—
– О, так ты слушала меня раньше.
– но ты всего лишь дитя, полное детских страстей. – Её губа изогнулась в усмешке, обнажив ровный белый ряд зубов. – Ты воображаешь себя праведной. Ты воображаешь себя справедливой. Посадишь ещё одного короля на трон и вручишь ему своё доверие и благополучие своих людей, будто новый король способен быть ответом на всё.
На всё? Нет. Но это ответ хотя бы на что-то. Друстан и Гектор не заслужили моей верности, но я хотя бы была в комнате, где это решалось. Я хотя бы взвешивала варианты, пыталась выбрать лучшее – не только для себя, но для всех фейри и людей, кто страдает здесь, под землёй.
– И что бы ты предложила? Дать другому Осрику схватить власть? – Я покачала головой. – Похоже, тебя это вполне устроит, лишь бы ты осталась в безопасности.
На щеках Орианы проступили розовые пятна. Приятно было видеть её не ледяной, а разъярённой, с глазами, полными чего-то, кроме презрения.
– Кто-то должен смотреть на историю беспристрастно—
Из меня вырвался злой смешок.
– Оставь речи. Я наслушалась.
Она была полна таких речей – Лара и Элоди повторяли их по долгу службы, будто святые истины. Принцесса Ориана, великий и благородный лидер великого и благородного Дома Земли – всегда в стороне. Всегда выше остальных.
Кайдо дрожал у горла, металл вибрировал в такт моему бешенству. Я вдруг ясно увидела, как вгоняю клинок ей под рёбра, как кровь наконец льётся ради дела. Моего дела.
Я оттолкнула видение – не уверенная, его это жажда или моя.
Ориана вцепилась пальцами в юбки, будто представляла, как душит меня.
– Жаль, ты не можешь спросить Принцессу Корделию, чем заканчивается жажда власти, – сказала она. – Или хоть одного из тысяч фейри, которых она положила на алтарь своей цели.
– Они выбрали рискнуть ради принципов.
Она фыркнула:
– Думаешь, у слуг был выбор?
– У меня был выбор прошлой ночью. – Я убила Осрика, потому что это было правильно. Не потому, что так сказал Друстан или кто-то ещё.
Её слова, однако, впивались внутрь. Я была служанкой – да. Но у меня был разумный кинжал, новая магия и иммунитет к охранным чарам Осрика. У низших фейри Дома Крови не было ничего подобного, когда Принцесса Корделия решила, что никогда не склонится.
