Текст книги "Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

16. Предельно честные намерения

Пока я спускалась вниз, догадалась – глянула в зеркало, которое пока так ещё и не убрала, почертила на нём и позвала господина графа.

– Да, Викторьенн? – он отозвался тут же, смотрел с любопытством.

– Не могли бы вы прерваться ненадолго? Кажется, мне понадобится помощь.

– Хорошо, – он улыбнулся. – Господа, читаем следующую страницу. Камилла читает вслух, остальные внимают. Вернусь – задам три вопроса по прочтённому и услышанному.

Мне сразу же стало спокойно от его голоса. Я бы и сама послушала, а потом поотвечала на вопросы по прочтённому и услышанному, но – не сейчас, кажется. Сейчас идём, и снова в неизвестность.

В кабинете по-хозяйски расположился господин герцог Фрейсине, он смотрел на моего господина Фабиана, как на клопа в постели, и взгляд его выражал полное недоумение – что это тут вообще такое и как смеет находиться рядом с ним.

– Добрый день, господин герцог, – я приветствовала его реверансом по всем правилам, вежливость-то никто не отменял. – Если бы вы известили о намерении навестить меня, всем было бы проще.

– Мои намерения касаются только меня, – сообщил тот. – И сейчас мне нужно побеседовать с вами без свидетелей.

– Хорошо, только вам придётся пообещать, что вы не станете совершать в моём доме никаких магических действий, – язык всё равно что сам это сказал.

– Ничего я не собираюсь вам обещать, – покачал он головой. – Выйдите вон, – глянул он на господина Фабиана.

– Господин герцог, – сказала я тихо и холодно. – Вы не хозяин этого дома, и вы не можете приказывать моим людям.

Однако, весь его вид выражал – я сам знаю, что я могу, а что – нет, и не вам мне указывать. Господин же Фабиан просто поклонился мне и молча вышел. Эх, где там наш господин граф?

Гость же невозмутимо бросил на дверь своё суровое заклятье, но я глянула и поняла – если что, смогу взломать, вижу, как это сделать.

– Что вы собирались сказать мне? – хотелось упереть руки в боки, или сунуть их в виртуальные карманы несуществующих брюк.

– Я хотел сказать, что вы возмутительно обращаетесь со своей репутацией, – заявил он с ходу.

Ну вот ещё, репутация. Не его собачье дело моя репутация.

– Вы полагаете? – подняла я бровь.

– Уверен в этом. Наблюдал вчера у Монгранов своими глазами.

А вчера у Монгранов я поболтала со всеми, до кого успела дойти. Просто для того, чтобы моё имя не связывали только лишь с именем виконта. Просто это Викторьенн де ла Шуэтт, она вечно болтает со всеми. С де Люсом о некромантии, с де Ренелем о разбойниках, которых поймали три дня тому, с де Пьерси о последних известиях из далёких восточных стран – там не было ничего особенного, но с ним-то регулярно связываются и сообщают, отчего бы не послушать о последних сообщениях? И при том я отчаянно лавировала и избегала оказываться поблизости от господина герцога. Я сомневалась, что он вздумает беседовать со мной на виду у всей залы – это принц так мог, ну да у него было официальное дело о моём наследстве и имуществе, а у этого-то нет ничего подобного. И по местным меркам явный интерес такой фигуры к фигуре вроде меня – мезальянс, как мне вчера определённо сказала госпожа де Монгран, и не может сулить мне ничего хорошего.

– И отчего же тогда вы сейчас рушите остатки той репутации? – интересуюсь с усмешкой. – Второй раз подряд являетесь ко мне в дом, запираетесь со мной, да ещё и пытаетесь сделать так, чтобы никто не услышал нашу беседу и не смог подтвердить, что она носит исключительно деловой характер и ничего личного. Никто же не поверит, что вы у меня собрались капусту покупать, – и смотрю на него пристально.

– Что? – не понимает он. – Какую, к чертям, капусту?

– Обыкновенную, у меня неплохая, – пожимаю плечами. – Часть урожая мы посолили, по незнакомому здесь рецепту, и пока предлагаем с осторожностью. Но есть и свежая, условия хранения наилучшие из возможных, магическая консервация. Желаете?

– Вы издеваетесь? – интересуется он.

– Ни в малейшей степени. Вы не так давно прибыли в город, у вас дом и люди, людей необходимо кормить. Вы можете приобрести продовольствие у моих коллег Курби или Брассье, но можете и у меня. Магической консервацией, насколько я знаю, никто из них не пользуется, и они хранят припасы обычным образом.

– Какие, к дьяволу, припасы? Вы почему мне голову морочите?

– Даже и не думала. Отчаянно пытаюсь придать вашему посещению видимость хоть каких-то приличий. Это вы заговорили о репутации, вовсе не я.

– Я заговорил о репутации потому, что вы ведёте себя недопустимо.

– А вы? – кажется, я веду себя недопустимо именно сейчас, потому что формально между нами пропасть.

Ему именно что можно почти всё, а я так, мелкая сошка. Могущественного мужа нет, титула нет, да и вообще женщина. Уж куда там ко мне с добром, да?

– Госпожа де ла Шуэтт, я ясно обозначил свои намерения в отношении вас. И я жду, что вы будете вести себя сообразно этим намерениям, – он очень нехорошо сощурился.

– Ваши намерения – ваша односторонняя… инициатива. Вы не изволили прояснить ваши намерения до конца. Я не дала вам согласия принимать вас в моём доме и полагать, что понимаю ваши намерения и готова в них участвовать. Вы отказались отвечать на некоторые прямые вопросы, и оттого не пользуетесь моим доверием.

Помирать – так с музыкой, да? Сказать всё и сразу.

– Вы слишком много болтаете, – сообщил он, стремительно поднялся и схватил меня за обе руки. – Прекратите уже болтать и слушайте, что вам говорят, ясно?

Хорошо так схватил, не удивлюсь, если синяки останутся.

И как раз в этот момент запирающее заклятье ломается с треском и блеском – кому как, а мне прямо показалось, что я услышала тот треск. И на пороге появляется господин граф.

– Фрейсине, что вы себе позволяете? – интересуется он.

– Ренар? – морщится герцог и отпускает меня. – Что вы здесь делаете?

Мне очень хочется потереть запястья, но я просто стряхиваю руки и жду, что будет.

– Готов спросить вас о том же, – господин граф спокоен, но я отчётливо вижу – он силён и могуч, и сила дражайшего господина герцога ему в подмётки не годится. – Я участвую в жизни госпожи де ла Шуэтт по её просьбе и с её согласия. А вы?

Мне так и хочется сказать – и не просил его никто, и без согласия, и вообще, но я жду. Мне любопытно, что скажет дражайший господин герцог. Начнёт уповать на то, что он выше нас всех по статусу? И мы все прах под его ногами? Или ещё как? Но мы, эм-м-м, сильнее магически, да? И наверное, можем сделать так, что следов не останется?

Кстати, господин граф время от времени напоминал о том, что я обещала освободить один из подвалов дома для занятий, требующих особой защиты всего живого и неживого. Надо уже это сделать. А заклясть обещал он сам, сказал – не раз делал это в Академии. Ох, нужно собраться и сделать, и пугать потом таких вот… герцогов.

– Как это – участвуете в жизни? – герцог смотрит на господина графа, не сводя глаз.

– Главным образом – обучаю госпожу владению её магической силой, – граф по-прежнему спокоен. – Вы ведь понимаете, что это необходимо? Опять же, госпожа де ла Шуэтт весьма юна, и ей требуется помощь и поддержка.

– И кто утвердил вас в правах опеки над госпожой де ла Шуэтт? – недоумевает герцог. – Неужели король?

И вид у него при этих словах такой, будто король ему сват и брат. Интересно, что король думает о господине герцоге?

– Его высочество герцог де Монтадор, принявший в свою бытность здесь несколько решений именем его величества, – пожимает плечами господин граф.

Я же внутри себя ликую, потому что принц определённо ничего такого не решал, но его здесь сейчас нет, а если понадобится подтверждение – так у него портал, и я думаю, не особо сложно будет написать и доставить порталом одну такую бумагу. Если понадобится.

Но герцог погрустнел, услышав про принца.

– Мои намерения относительно госпожи де ла Шуэтт предельно честны, – напыщенно сообщает он.

– Мне известно о ваших намерениях, но я, как и госпожа де ла Шуэтт, не могу их понять, – граф совершенно спокоен. – А не понимая, не могу дать госпоже совет – принять их или же нет.

– И что же здесь непонятного?

– Почему человека вашего положения заинтересовала госпожа де ла Шуэтт, да ещё и не прямо сейчас, когда вполне может заинтересовать мужчину сама по себе, но много лет назад, когда она была ещё ребёнком?

Может быть, Фрейсине соизволит ответить графу? Или нужно срочно думать, как получить помощь от принца через тридевять земель и тридесять морей?

– А почему меня не может заинтересовать юная особа, способная стать женой и матерью? – хмурится герцог.

– Потому что в нашем славном королевстве множество юных особ, способных стать женой и матерью, но именно её вы решили попросить у её отца много лет назад.

– Её отец оказал мне большую услугу, – говорит герцог.

– И отчего вы не отблагодарили его как-то иначе? Деньгами, земельными владениями? Всё это увеличило бы приданое госпожи Викторьенн и позволило бы ей не соглашаться на первое попавшееся брачное предложение, но поискать другие варианты. Кстати, отчего вы не явились и не взяли её за себя шесть лет назад? Не было бы брака с де ла Шуэттом, и многих его непростых последствий тоже не было бы.

– Не имел такой возможности, – пробурчал герцог.

Но я видела – в присутствии графа он стал намного более скромен и тих. И уже не пытается давить статусом и силой. И это хорошо.

– А потом вы узнали, что госпожа де ла Шуэтт замужем, и не вы ли решили освободить её от мужа? – продолжает граф.

– Что за глупые домыслы, – вздрагивает герцог.

– Не зная ваших намерений, мы вправе приписывать вам любые другие, – пожимает плечами граф. – Понимаете, очень уж гладко оно сложилось – погибает господин де ла Шуэтт, его вдова ловко берёт в руки его дело и отлично справляется, вы дожидаетесь, пока утихнут слухи, появляетесь в Массилии и претендуете на ту вдову, – смотрит пристально, и я думаю – под таким взглядом и захочешь, а не солжёшь.

Господин герцог явно чувствует себя неуютно.

– Вы… вы неправы, господин граф. Я не имел в виду ничего подобного и непричастен к смерти супруга госпожи де ла Шуэтт.

И я вижу, я отчётливо вижу – он не лжёт.

– Тогда извольте объясниться.

– Я в самом деле желаю взять в жёны означенную госпожу, и чтобы она родила мне наследника, одного, или даже нескольких! – вскидывается герцог. – Что особенного в таком желании? Я свободен, она тоже.

– Магически одарённого наследника? – вкрадчиво спрашивает граф.

– Даже если и так, то что? Это обычное дело, все хотят наследников! А если они одарены, то так и лучше!

– Наследников вам может родить любая дева на выданье, коих в столице всегда много. Почему Викторьенн? – граф смотрит сурово, хмурится и едва ли не нависает над герцогом…

Но нет, он не двинулся с места, спокойно стоит возле дверей, как вошёл, так и стоит. Просто… показалось. И думаю, показалось не только мне.

– Потому что я обещал её отцу, – быстро говорит герцог. – И вообще, мне необходимо покинуть Массилию и отбыть в здешние владения – я вернусь после Рождества. Советую вам, госпожа де ла Шуэтт, хорошенько подумать обо всём, что я сказал, а вам, господин граф, не мешать ей, и дать правильный совет – не ошибиться с выбором! Говорят, вы успешны в коммерции, госпожа де ла Шуэтт, так не продешевите – такого выгодного предложения вам не сделает более никто! И поберегите остатки вашей репутации – если господин граф не счёл нужным предупредить вас об этом, то послушайте хотя бы меня!

А далее он поднимается и пулей вылетает из кабинета.

А мы с графом переглядываемся.

– Что это было, вы понимаете? – спрашиваю.

– Испугался, – граф пожимает плечами с усмешкой. – Ещё миг – и ему пришлось бы выложить все секреты, противостоять мне он не сможет, сил не хватит.

– В следующий раз я запру дверь, чтоб не сбежал и во всём сознался, – усмехаюсь кисло.

– Но Викторьенн, вы поняли, что он не виноват в смерти господина Гаспара? – спрашивает граф серьёзно.

– Да, я поняла.

Значит, здесь что-то иное. И мне предстоит выяснить – что именно.

17. Что случилось в замке

Эмиль собирался навестить замок и его обитателей через пару дней, ибо уже пора. Его план понемногу исполнялся, и сначала нужно было выдержать паузу, а после – заслать шпиона, который бы изучил территорию и подготовил её к завоеванию. Но оказалось, что всё не так, и действовать тоже нужно совершенно иначе.

Вызов от управляющего господина Бине разбудил Эмиля ещё до рассвета.

– Господин виконт, прошу прощения, уж не держите зла, но вам нужно знать, что здесь происходит.

– И что же происходит, Бине? – и не просто происходит, а прямо с утра, так ведь?

– Неладно у нас. Вчера господин Луи и госпожа Луиз вместе с господином Леоном ездили куда-то в лес гулять, и закусились там с вашими новыми арендаторами.

– Что? – о нет, со сна Эмиль соображает очень плохо, и это всем известно. – Какие новые арендаторы?

– Как же, те, что два месяца тому притекли от Сен-Мартенов и просились у вас жить, и вы дозволили.

Точно, была какая-то история. Соседи, Сен-Мартены, небогатые и прижимистые, изо всех доступных сил выколачивали из арендаторов налоги. А тех, кто не мог платить – выгоняли. И два семейства притекли на земли Гвискаров и смиренно просили дозволения поселиться в деревне близ замка и обещали не бунтовать и платить всё налоги в срок. И разве что уверяли, что если прямо сейчас дать им возможность осесть и немного осмотреться, то в следующий срок платежей они возместят всё, что будут должны по остаткам нынешнего года. Эмиль сам этих людей в глаза не видел, но господин Бине спросил – дозволяет ли он пустить, и пустил только потом. А Эмилю было не жаль – земля есть, далеко не все крестьяне стремятся жить под рукой проклятого некроманта, и если эти готовы – то и пускай живут. И что у них там стряслось?

Поэтому он заверил управляющего, что вскоре будет, и пускай там Марта готовит завтрак не только всем тем, кто в замке, но и ему с Алоизием. Поднялся с постели и – сел писать письмо. Потому что совершенно необходимо напомнить о себе прекрасной госпоже де ла Шуэтт.

Воспоминания о вчерашнем вечере до сих пор кружили голову – потому что она не боится теней, совершенно не боится, такое не изобразить никак. Где научилась, кто водил её изнанкой мира? И что такого она видела и испытала, раз не боится?

Ладно, он об этом ещё узнает, непременно узнает. А пока… вперёд и только вперёд, как говорят Саважи.

Алоизий обрадовался, что ему предстоит отправиться с Эмилем в замок. Сначала. А потом нахмурился:

– А как же господин граф? Он не велел пропускать занятия!

– Мы попросим Раймона взять для тебя задание у господина графа. И ещё – отдать письмо госпоже де ла Шуэтт. А ты, как окажемся в замке, расскажешь Луи и Луиз о том, чем господин граф с вами занимается, и кто там ещё у вас есть.

– Бродяги и оборванцы, – скривил губы Раймон.

– И что же в них такого – бродяжного и оборванческого? – поинтересовался Эмиль как бы между делом.

– Кровь, – тут же откликнулся Раймон.

Знал ответ заранее? Думал об этом?

– И что ты знаешь о той крови? Молодые люди рассказали тебе, кто их родители?

– У братьев и девчонки – служат где-то на ферме. А у Шарло вообще родителей нет, он их не знает!

– А маг при том неплохой, да? – раз уж граф взялся обучать, то наверное, неплохой.

– Да, – со вздохом признал честный Раймон.

– И если он неплохой маг и не знает своих родителей, то он ведь может быть вроде нашего Алоизия – сыном какого-нибудь знатного человека. Просто Алоизию повезло – у него достойный отец и прадед, ни маркиз де Риньи, ни его наследник даже и не подумали отказаться от сыновей и внуков, кем бы ни были их матери. А отец Шарло мог оказаться человеком бесчестным, и о сыне своём не позаботился. А мог и вовсе не знать о том, что у него есть сын.

Алоизий засопел, Эмиль потрепал его по макушке – всё, мол, хорошо, не сопи. Ты не один, мы все с тобой. Раймон хмурился – что-то ему не нравилось. Впрочем, Алоизия он считал за своего несмотря на крайнюю юность и происхождение – мелкий некромант не знал своей матери. И два его ещё более мелких братца – тоже своих матерей не знали. Эмиль считал, что хуже Алоизий от того не стал, и даже если его отец Анатоль де Риньи, внук старого маркиза Жиля Третьего, когда-нибудь женится и породит другого сына, то и этому тоже непременно что-то достанется. А он, Эмиль, научит его быть некромантом, ему несложно.

В итоге Раймон обещал, что на занятие не опоздает и письмо передаст, и был оставлен клевать носом над завтраком. А Эмиль с Алоизием отправились в замок.

Один шаг – и оба они в холле. И знакомый до каждой мельчайшей чёрточки мозаичный пол, и запах свежей выпечки и каши с кухни – как же хорошо-то!

– Господин виконт прибыл! – заверещали тут же, затопали, забегали, Эмиль же только усмехнулся – пускай.

Раньше ещё и флаг на башне поднимали – мол, хозяин дома. Сейчас так обходятся.

– Господин виконт, господин Алоизий, – господин Бине, высокий и худой некромант пятидесяти трёх лет, почтительно поклонился.

– Доброго вам утра, Бине, – кивнул Эмиль. – И что же у вас стряслось? Где юные господа? Или спят ещё?

– Встали уже, – с почтительным поклоном сказал управляющий. – Известить, что вы прибыли?

– Не нужно, пускай сами. Алоизий, пойдём, попросим Марту нас накормить?

Алоизий истово закивал. Но дойти до кухни им не дали – выскочила та самая Марта, супруга господина Бине и тоже некромант, и тоже с поклоном.

– Господин Эмиль, извольте проследовать в малую гостиную. Завтрак сейчас будет.

В целом они как раз успели дойти до гостиной и сесть, когда дверь громко хлопнула и на пороге появились юные господа – Луи и Луиз де Гвискар, близнецы двенадцати лет.

– Папенька приехал!

– Ура!

Дети тут же подскочили обниматься, и Эмиль тоже радостно их обнял – уже несколько дней же не виделись.

– Папенька, ты надолго?

– Тебе наконец-то надоел городской дом?

– А мы говорили, что там плохо! Ты не слушал!

– Пойдём с нами на охоту?

– А пострелять?

– А ножи покидать?

– А в зал тренироваться?

– А подарки привёз?

– А почему с тобой только Алоизий, где Раймон?

Дети как всегда, трещат без умолку, другое дело, что Эмилю привычно, это учителя и воспитатели первое время глохнут. Луи разжился где-то кинжалом. Луиз нацепила на себя диадему и жемчужные бусы покойной матери, и напудрилась.

– Вы завтракали? – спросил Эмиль строго.

– Нет! А можно, раз ты приехал, на завтрак будет не каша, а пирожные? – Луиз смотрит особенно умильно. – Пирожные с арро, как будто мы король и королева, да, Луи? – она толкнула брата локтем в бок.

– Ну тебя, я есть хочу, – отмахнулся Луи.

– На самом деле я тоже хочу, – рассмеялась Луиз.

– Значит ступайте и приведите себя в порядок, – сказал Эмиль строго. – Можете взять с собой Алоизия, он расскажет вам, чем они с Раймоном занимаются в городе.

Повздыхали, но пошли. И захватили Алоизия – как Эмиль и предполагал.

Когда он сказал детям, что есть возможность поучиться магии у непревзойдённого преподавателя Академии графа Ренара, юные паршивцы сообщили, что они и так много учатся, и им достаточно. И при попытке изловить и что-то доказать – сбежали тенями. Эмиль решил, что заставлять не будет, но попробует завлечь. И привёз с собой Алоизия как раз для этой цели – пускай расскажет про занятия с графом, ему как раз нравится, и соученики его не смущают.

И очень удачно его вызвала госпожа де ла Шуэтт – пока дети ушли. Эмиль запечатал двери – чтобы не подслушивали, никто. И ответил на вызов.

Она смотрела на него из зеркала – чудо как хороша. Улыбается, принимает его игру, отвечает. Сокровище, а не женщина. Откуда столько всего прекрасного в юной вдовушке сурового и ограниченного человека? Он ведь, кажется, взял её за себя прямо из монастырского пансиона? А кажется – она была замужем за кем-то, весьма искушённым в любовной науке. Надо бы побольше узнать о её замужней жизни – раз уж предстоит копаться в обстоятельствах смерти того самого супруга. Кому-то же он дорогу перешел, так ведь? И де Ренель ничего не нашёл, а он вообще неплохо умеет искать.

Двери дёрнули снаружи, не преуспели. Ничего, подождут немного.

Но ждать не пожелали, и сначала ещё раз хорошенько дёрнули, потом пару раз пнули, а потом и вовсе обрушили на неё… много силы, что ли? Казалось, отряд нежити пытается войти, но куда там, вся возможная нежить использовалась для тренировок уже лет пять как и к настоящему моменту была истреблена под корень. А если вдруг заводилась – дело-то такое, житейское – то радостно развоплощалась понятно кем.

Так вот, по ощущениям в дверь с разбегу врезался ком так называемой человекоподобной древней нежити, старше пятисот лет. Но поскольку ничего подобного в доме не было и быть не могло – значит, нужно завершать приятную беседу и разбираться.

Прелестная госпожа де ла Шуэтт согласилась отдать Эмилю фолию на послезавтрашнем балу у господина королевского наместника, и это восхитительно. Доживём до послезавтра… А пока – снять защиту, отпереть дверь, запустить детей.

– Вас никто не учил стучаться, как воспитанные люди?

– С кем это ты разговаривал? – интересуется Луиз, пропуская вопрос мимо ушей.

Она аккуратно одета и причёсана – может же, когда хочет. За ней следуют Луи и Алоизий.

– А куда это ходят Алоизий и Раймон? – интересуется Луи.

– Всё вам расскажи, – усмехается Эмиль.

– Папа, расскажи! И почему он ходит, и там встречается с магами нашего возраста, и ещё там вкусно кормят? А мы почему туда не ходим? – интересуется Луиз. – Алоизий сказал, там есть девушка-маг!

– Верно, есть, – кивает Эмиль. – Но вы сами не захотели, ни ты, ни Луи. И оставайтесь теперь в замке до скончания века.

– Мы просто не знали, – Луиз садится на соседний стул и смотрит умильно. – Ты говорил о каком-то учителе, а у нас и так слишком много учителей, я считаю.

Луи молча кивает – ну да, она обычно мозг и язык, а он – ударная сила.

– Учителей много не бывает, – не соглашается Эмиль.

– Бывает! У нас есть Леон, то есть господин Блан, но он ладно, он хотя бы некромант. Но у нас ещё господин Тарталь и госпожа Бон!

Кажется, нужно поговорить с Леоном, это некромант двадцати шести лет, неизвестного происхождения, но немалой силы, выпускник Академии. Ему предлагали королевскую службу, но он принял предложение Эмиля – потому что Эмиль несколько лет назад выручил его из неприятной ситуации и привёл учиться в Академию. И впрямь, у Леона отлично выходит договариваться с детьми. С этими детьми – определённо.

А господин Тарталь и госпожа Бон – обычные учителя. Господин Тарталь учит обязательным наукам, а госпожа Бон – манерам, светскому обращению, музыке и танцам. Уж конечно, куда им ещё и господина графа Ренара, да? Ничего, втиснем. Ещё и добавки запросят.

Эмиль велел детям сесть, сам позвал Леона – чтобы тоже завтракал, и заодно расспросить, что тут у них случилось. Леон появился тотчас.

– Добрый день, господин виконт. Да, случилась неприятность, – он поклонился и сел за стол.

– Поешьте и расскажите, – велел Эмиль.

Дети сначала по привычке попытались шалить и за столом – громко смеяться, толкать друг друга, замахиваться вилками и что там они ещё делают, но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы утихомирились все трое. И дальше уже просто поели, пирожных не случилось, но Марта подала отличные свежайшие булочки с маслом, и с арро они мигом исчезли с блюда. А потом дети были отпущены, а Леону Эмиль велел рассказывать, что случилось накануне.

– Мы отправились гулять в лес, просто гулять, даже не охотиться. Пока не было дождя – дети устали сидеть в замке, еле дождались сухой погоды. Уж лучше пускай они бегают и кричат в лесу, чем здесь.

– И что помешало вам спокойно гулять? – поинтересовался Эмиль.

– Собака, господин виконт. Собака одного из новых арендаторов, громадный зверь, оторвалась с привязи и убежала от хозяина, а в лесу набросилась на госпожу Луиз. Та ответила не задумываясь, как учили. Её руки сами собой всё сделали, и не могу не отметить – сделали идеально. Госпожа Луиз очень способная.

– Насмерть?

– Мгновенно, – кивнул Леон. – И когда появился хозяин собаки, сказала, что это его вина – потому что нечего такой собаке бегать по лесу самой по себе. И боюсь, я с госпожой Луиз согласен, потому что собака большая и злобная. И я так этому человеку и сказал. А в ответ услышал про бессовестных дворян и зарвавшихся магов, которые простому человеку шагу ступить не дают. И ещё – обещание сегодня прийти в замок и потребовать возмещения – мол, собака была хорошая, где теперь такую же взять?

На взгляд Эмиля, хозяин собаки был кругом неправ – и потому что его зверь бегал по окрестностям, и потому, что нечего нападать на Луиз, и потом на рожон лезть тоже нечего. Более того, когда тот вправду осмелился явиться и высказать свои претензии, Эмиль напомнил, что пользы от того арендатора пока не было никакой, а вред уже случился. И если он по-прежнему желает проживать далее на землях бессовестных дворян и зарвавшихся магов – то нечего спускать собак на дочь владельца земли. И нечего жаловаться, если девица сумела за себя постоять. И вообще нападать на магов и надеяться оставаться безнаказанным несколько… самоуверенно, что ли. За нападение на дочь владельца земли пускай платит штраф, а сейчас пусть очень быстро уходит с глаз долой – пока тот штраф не увеличился вдвое, а он, Эмиль, может так сделать.

Человек обозлился, но не сказал ни слова и ушёл. Разговор оставил отвратительное ощущение – вроде бы все правильно, но почему-то Эмиль чувствовал себя неуютно. Это все старые арендаторы хорошо знают, кто живёт в замке, и почему не нужно этих людей пугать и нападать на них исподтишка – в ответ на опасность ударят, не задумываясь. Особенно молодёжь – потому что ещё не вполне собой и своей силой владеет. Что ж, будет новым наука. А не нравится – ну так скатертью дорога.

А потом Эмиль позвал обоих близнецов и Алоизия и велел придумать, что ещё они могли бы сделать с той собакой, чтобы не убивать её, например, а вернуть хозяину. Потому что на месте такой собаки может оказаться человек, а убийство человека не оставишь без внимания.

– А если это разбойник или грабитель? – тут же отозвалась Луиз. – Тоже беречь и не убивать?

– Разбойника или грабителя в сто раз полезнее связать и доставить властям, – покачал головой Эмиль. – Чтобы он не просто так умер, а ответил за все свои прегрешения.

– Я могу не рассчитать силу, когда связываю, – вздохнула Луиз.

Это точно, ей недостаёт терпения и точности – бьёт по площадям.

– Поэтому господин Леон говорит тебе, чтобы была аккуратнее, и госпожа Бон тоже, – усмехается Луи.

– А вот не надо на меня бросаться, тогда и беды никакой не будет, – сообщила девица и задрала нос.

– Аккуратность в магических действиях самое первое дело, вам об этом и я говорил, и господин Леон, и не раз, верно? – Эмиль строго смотрит на обоих.

– Верно, – вздыхают оба разом.

– И как у вас с этим на последних занятиях?

– Ну… – вздохнул Луи. – По-разному. Но мы стараемся, и Луиз, и я.

– Стараетесь, значит.

– Но не всегда выходит, – вздыхает теперь уже Луиз. – Наверное, мы пока не всё знаем и умеем.

Алоизий только смотрит – потому что так, как близнецы, вовсе пока не умеет, мал ещё. Ничего, научится.

– Может быть, вам нужно послушать кого-нибудь ещё? – интересуется Эмиль.

– А кого? – тут же реагирует Луиз. – Мы бы послушали.

– Тогда быстро собирать вещи, и отправляемся в Массилию. И завтра я представлю вас графу Ренару.

– Он некромант? – спрашивает Луи.

– Нет, универсал. Но он очень много знает о магии в мире, и о нашей силе в том числе. Я сам учился у графа, и господин Леон тоже слушал его лекции о магической теории. И вам это будет совершенно не лишним.

И что же? Не возразили.

– А Марту возьмём с собой? – спросила Луиз. – Кто там нас кормить-то будет, в городском доме?

– Возьмём, – кивает Эмиль.

Потому что с Мартой и впрямь лучше, чем без неё. И ему самому будет спокойнее, если дети тоже окажутся в городском доме. Это значит – никто не пойдёт никому мстить, ни арендатор за собаку, ни дети за нападение. Всё спокойнее.

И завтра же, завтра – в дом госпожи де ла Шуэтт. Может быть, пока дети будут слушать графа Ренара, получится… скажем, расспросить её о том, что она помнит из нападения на них с мужем?