Текст книги "Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

29. Лесная дорога

Наутро я проснулась уже по свету – потому что вчерашнее занятие с господином маркизом вытянуло из меня все силы. Я даже поняла, чего он хотел добиться – поставить меня в такую ситуацию, что я буду вынуждена как-то действовать. Только как именно нужно было это делать? Чего он ожидал-то – истерики? Скандала? Более серьёзного нападения? Ладно, я у него ещё спрошу, там список вопросов уже, прямо сказать, копится.

А на сегодня я ж наметила себе ещё некоторые вопросы. И я пойду их задавать прямо после завтрака, вот сейчас поднимусь, соберусь – и пойду.

Конечно же, мои домашние уже решили, что вчера злобные некроманты уморили их хозяйку совсем. И когда я позвала – прибежали, болтали без умолку, охали и ахали, трогали меня потихоньку, и совершенно не слушали, когда я говорила, что со мной всё хорошо. И когда после завтрака я сообщила, что хочу пойти к Галке, и мне нужен провожатый, то закивали – да-да, правильно, меня обязательно нужно показать Галке, пускай та посмотрит и скажет, что сделать, чтобы всё было хорошо. Я посмеивалась, но не спорила.

Далее я сначала выслушала краткий отчёт сержанта о том, что господин бывший управляющий злобно бурчит, но отправляет куда-то свои вещи, вчера три телеги вывезли, и сегодня ещё собираются. Его племянника взял в оборот господин Фабиан, я заверила обоих, что после Галки приду и послушаю, что там они решили и как, а пока – оставляю их за приятным занятием, а сама иду побеседовать.

Мне оседлали коня, со мной отправились двое солдат и местный мальчишка-проводник, он уверял, что я сама никак не найду дорогу. Что ж, пускай покажет, я потом разведаю, чей он, и либо накормим, либо ещё что-нибудь дадим.

Кони шли по подмёрзшей земле спокойным шагом, наш юный проводник свернул с дороги и углубился в лес по неширокой, но нахоженной тропинке, мой конь шёл за ним, а следом уже и солдаты. На вопрос – далеко ли ещё, парень сказал, что вот-вот и уже почти, и даже побежал, показывая, что всё рядом. Я уже даже была готова шевельнуть пятками, как мне показывал сержант, чтобы ускорить движение, но тут незнакомый звук напугал и заставил дёрнуться, да не только меня, но и коня, и внезапно я понимаю, что лечу, лечу вниз и ничего не могу с этим поделать. Пытаюсь как-то сгруппироваться, но всё одно падаю, это больно и обидно, и даже слёзы бегут, и я совершенно не понимаю, что со мной и могу ли я подняться.

Выстрелы, мои солдаты летят за кем-то, нет, только один, а второй спешился и подбежал ко мне.

– Госпожа Викторьенн, слышите меня?

– О да, – до меня доходит, что можно пошевелиться.

Это в целом удаётся. И вообще я благодарна куче слоёв здешней одежды, и ещё тому, что упала не на асфальт, скажем, или не на лёд. Вроде руки-ноги шевелятся, дышать можно, даже глубоко, и мне удаётся сесть.

– Жерар, что это было?

– Так стреляли в вас, госпожа Викторьенн, Морис сейчас догонит, непременно догонит, вот увидите! Лошадка-то ваша неприученная, вот и испугалась выстрела, и что-то у вас с седлом не то, или затянули неважно, или подрезали, вот и съехало с вами вместе.

Морис и вправду появился – и на прицеле у него шёл парень Викторьенкиных лет, одетый без роскоши, но тепло и добротно. Наш юный проводник шёл рядом и размазывал слёзы по лицу.

– Я не виноват, господин солдат, только мамку не трожьте мою, лучше велите меня высечь, а её не трожьте! Я ж не знал, что выйдет!

– А что знал-то? – Жубер помог мне подняться и поддерживал.

В целом ноги держали, но то бедро, на которое я шлёпнулась, и рука, которой я попыталась затормозить падение, болели нещадно.

– Да просто господин Мелен велели крикнуть погромче, как к здешнему дубу подъедем, а мне-то откуда знать, зачем это ему? – шмыгал носом мальчишка.

– Кто это – господин Мелен? – не поняла я.

– Да вот же, сынок этого вашего, который проворовался, – пояснил Морис, кивнув на парня.

– Ты не заговаривайся, – начал было парень, задравши нос, но меж лопаток ему упёрся ружейный ствол.

– Убежать не успел, и ружьё бросил, думал, не догоним его. Он тут, поди, первый парень на деревне, не привык ни от кого бегать, и не подумал, что поймаем, – Морис усмехался.

И что теперь делать-то?

– Далеко ли до Галки? Или это вовсе в другой стороне, а нас просто сюда заманили, как не местных? – спрашиваю.

– Да недалеко, почитай, рядом, – хлюпнул мальчишка.

– Тогда госпожу к этой вашей целительнице, да, и пускай посмотрит? А мы дождёмся, – говорит Морис и не думает даже опускать ружьё.

Пленник стоит смирно и смотрит под ноги.

– Так, давайте его немного стреножим, что ли, – я обездвиживаю младшему Мелену руки и частично ноги. – И позовём подмогу, да?

Так, а что с моим зеркалом? Вообще сумка не на том боку, куда я упала, может и цело, да?

Осмотр показал, что разбилось, два осколка побольше, куча мелких. Но хорошо хоть, что все в замшевом мешочке, не рассыпались по всей сумке.

Я осторожно достаю самый большой осколок и зову Шарло. Прошу его связаться с де Риньи и прибыть сюда, потому что нужна помощь. Он кивает, обещает мигом всё сделать, и дальше нам остаётся только ждать.

Наверное, Анатоль сможет помочь, господин маркиз отпустит его?

– Эй, не надо нам некромантов, – попытался возразить младший Мелен. – Это вообще не его дело!

– Это моё дело, ясно тебе? – сую кулак ему под нос. – И не зли меня, а то ещё хуже придётся.

А дальше из некромантских теней выныривает… вовсе не Анатоль, а сам старый маркиз, и Шарло с опаской держится за его руку.

– Что тут, Викторьенн?

– Здравствуйте, господин маркиз. Я всего-то хотела прогуляться до местной целительницы, но этот вот молодой человек устроил на меня засаду и перепугал лошадь, и кажется, ещё подпортил мне седельные ремни. Не знаю только, чего хотел – подстрелить меня или чтоб я упала на скаку и разбилась.

– Ничего я не хотел, я вообще на охоту пошёл!

– А я разрешала охотиться? – интересуюсь.

– Нам всегда разрешали!

– Если даже и так, хоть бумаг об этом я и не нашла, но – с того момента, как твой отец уволен, все прежние разрешения не работают, – пожимаю плечами.

– Вот, надо ещё разобраться, с чего он уволен! – начинает Мелен, но господин маркиз внимательно смотрит на него, просто смотрит, и тот умолкает.

– Викторьенн, что вы желаете сделать с этим человеком? – интересуется маркиз.

– Наказать, – пожимаю плечами. – Пускай расскажет всё, как есть, а потом решим, что с ним нужно сделать.

– Годится. Могу забрать его к себе, сохраннее будет. Как вы себя чувствуете после падения? Сможете ли прийти на урок?

– Знаете, мне, наверное, нужно дойти до госпожи Галки, пускай она меня осмотрит и скажет, в порядке ли я, – насколько я понимаю, целители способны увидеть переломы и другие внутренние повреждения.

– Совершенно согласен с вами. Тогда договоримся так – сейчас я вас к ней отведу, а потом уже заберу этого негодяя, а ваши люди отправятся домой. Когда вы будете готовы вернуться – позовите, решим.

– Благодарю вас, господин маркиз. Это… очень любезно с вашей стороны.

– А как ещё может быть меж соседями? – усмехается маркиз. – Только так.

И дальше он просто протягивает руку, я принимаю её, и за один шаг оказываюсь на ступенях небольшого домика на поляне. Маркиз кивает мне и исчезает, тут же дверь открывается и я вижу госпожу Галку.

– Здравствуйте, госпожа Викторьенн. Что-то случилось?

– О да, много всего, – киваю я. – Непременно расскажу, если вы готовы выслушать.

– Прошу вас, – она приглашает меня внутрь.

30. Старые дела

Домик госпожи Галки невелик – я вошла в комнату, по стенам которой висели пучки трав и на полках стояли склянки и горшочки разного размера. И дух в домике был такой… травяной. Я вдохнула… и оказалось, что дышать-то больно, что-то я там себе ушибла.

– Проходите, госпожа Викторьенн, вот тут лавка, куда обычно садятся все, кто сюда заходит, – госпожа Галка тем временем сходила за шторку, которой была отделена другая часть комнаты, что-то там поделала и вернулась. – Что с вами стряслось, да ещё здесь неподалёку?

– Я отправилась поговорить с вами, а по дороге всё случилось, – сообщила я.

И рассказала, что именно случилось.

– Что ж, Жак Мелен доигрался, – поджала губы Галка. – Говорили его отцу, чтобы придержал, но старший Мелен придержать сына не хотел. Пускай расхлёбывает теперь. Господин маркиз его живым не выпустит.

– Прямо убьёт, что ли? – не поняла я.

– Да вряд ли, но душу вынет как пить дать, – сказала целительница. – Так, ложитесь-ка, да, прямо на лавку, а плащ снимайте. Посмотрим, что там у вас.

Попутно оказалось, что снять пришлось и лиф, и юбку, и даже сорочку. Целительница водила ладонью вдоль моего бока, и бедра, и ещё локоть осмотрела.

– Расшиблись только, кости целы, – сообщила она. – Ничего, пройдёт. Сейчас полечим да намажем, и завтра я уж сама до вас дойду и полечу. Или вы передумали торопиться к Рождеству?

– Не передумала, – вздохнула я.

Но время идёт, а дела только увеличиваются. Теперь вот с этим Меленами разбираться, чтоб им жилось легко и весело. А ещё занятия с господином маркизом, и я ж ещё в поместье Терезы тоже собиралась съездить. Как всё успеть-то?

– И что, прямо не боитесь с господином маркизом за ручку-то ходить? – Галка смотрела внимательно.

– Боюсь, но не слишком, – нужно же быть максимально честной, да? – И с его помощью быстрее, чем по земле.

– Так-то так, но кто их знает. Те силы – разглядят вас, чего доброго, да захотят к себе раньше срока, как батюшку вашего.

О как. Но вообще я хотела спрашивать как раз и об этом тоже.

– Ему тоже случалось путешествовать тенями с господином маркизом?

– Случалось, случалось, – кивала Галка. – И кто знает, вдруг это и оказалось последней каплей?

– Как умер мой отец, вы знаете? И… моя мать?

Она бросила на меня острый взгляд… и сощурилась.

– Что вы знаете?

– Ничего. Мне просто говорили, сначала – что не стало матери, а потом и об отце, – об этом говорила Тереза. – И я разве что молилась за их души. А после того, как я чуть не умерла, воспоминания и вовсе смазались. Моя подруга Тереза рассказывала мне, как всё это было, сама я уже почти и не помню.

Галка ещё раз бросила на меня острый взгляд… и кажется, решилась. Она пододвинула к лавке трёхногий табурет и села рядом.

– Вы в самом деле желаете знать, госпожа Викторьенн?

– Да, госпожа Галка, желаю. Мне почему-то кажется, что от этих сведений для меня многое зависит.

– Ну хорошо. Если кто и должен всё это знать, так это вы.

Начало уже впечатляло, если честно. Что же дальше будет?

– Что именно знать? – спрашиваю.

– Госпожа Аделин де Сен-Мишель не была вашей матерью, – и смотрит на меня, глаз не сводит.

– Как так? И кто тогда моя мать? – не переиграть бы, да?

Но мне и вправду нужно знать.

– Кто родил вас – тут я не скажу, ибо сама не знаю. Но господин Антуан вызвал госпожу Аделин в столицу, где служил сам, а месяцев через восемь они вернулись с ребёнком, то есть – с вами. И госпожа Аделин не была в тягости, когда отправлялась в столицу, это-то старая Марта, здешняя целительница до меня, могла с полвзгляда отличить.

– Но может быть, они успели в столице? – предполагаю.

– Тогда вернулись бы с младенцем, а не с ребёнком лет так двух, – качает головой Галка.

– Так, а что записано в здешней церковной книге? – мне прямо интересно.

– Ничего, ибо крестили вас в столице. Там и записали.

Вообще да, бумага о рождении и крещении Викторьенн была, и там записана дата, я не слишком внимательно на ту дату посмотрела, нужно сделать это ещё раз.

– Но ведь вас здесь тогда ещё не было, да? – спрашиваю.

– Нет, господин Антуан поселил меня здесь четыре года спустя, вскоре после того, как вас отправили в монастырь.

– И… как они жили без меня?

– Да плохо они жили, – отмахивается целительница. – Госпожа Аделин скандалила каждый божий день, требовала уважения и любви, и говорила, что она сделала всё, что обещала господину Антуану, а он как не любил её, так и не любит до сих пор. Просила у меня зелий, чтобы приворожить его, но зачем мне, чтобы она привораживала господина Антуана? Пускай живёт в ясном рассудке. Но мне кажется, она где-то добыла что-то подобное, и напоила его, беднягу. Он появился на моём пороге поутру, попросил противоядие. Был уверен, что это я помогла госпоже Аделин, но увидел, что я ни при чем. Противоядие-то я нашла, но госпожа Аделин оказалась в тягости. Ох, как же это было-то – она гордая, что птица какая, ходила и нос свой задирала, а он – чернее тучи. И кто знает, что было бы дальше, но только не суждено было госпоже Аделин выносить то дитя – выкинула она, а меня здесь не случилось – поехала проведать сына, вернулась через три дня, а она уже кровью изошла. Господин маркиз по просьбе господина Антуана привёл ей целителя, но она его к себе и близко не подпустила, коснуться себя не дала, сказала – не доверяет ни маркизу, исчадьем ада его обозвала, глупая, ни тому целителю, которого он привёл. Так и её саму не спасли, а могли бы.

– А что мой отец? Что случилось с ним? – спрашиваю, и чует моё сердце, что и тут тоже дело нечисто.

Галка вздыхает.

– Пять лет после того он прожил. Тосковал о вас, письма писал.

– А почему не забирал домой, раз тосковал? Ведь… госпожи Аделин уже здесь не было? Я думала, это она хотела отослать меня и родить отцу другого ребёнка.

– Хотела, не без этого, так вот не вышло ж у неё. Никак она не могла родить.

Наверное, какое-то гинекологическое отклонение, которое просто так не преодолеешь и не компенсируешь, какой бы ты ни был невероятный целитель. Эх, нужно иметь в виду.

И уж конечно, здешние не умеют решать вопросы словами через рот, мне так кажется. Я сама не то чтобы большой мастер, но хотя бы представляю, что так бывает и это возможно. Но возможно – если обе стороны хотят договориться. А тут стороны не факт, что хотели договариваться. Господин Антуан изменил своей жене, да ещё и заставил её назваться матерью его внебрачного ребёнка. Его жена напоила его чем-то там и обманом забеременела, но так и не смогла выносить и родить. Жаль обоих, да? В прошлой жизни я тоже не смогла выносить и родить, даже забеременеть не смогла ни разу. Но у меня была работа, и танцы, и путешествия, и другие хобби, а у госпожи Аделин, видимо, не было ничего. И друзей, кажется, не было. А у господина Антуана?

– А кроме маркиза де Риньи, были у отца друзья? С кем-то же он, наверное, встречался, обедал, охотился?

– Встречался, не без этого. Но сдаётся мне, если с кем и был откровенен, так как раз с господином маркизом. Тот же сильно старше, и помогал, если господин Антуан просил. Поговорите с ним, раз взялся вам помогать – наверное, расскажет, что знает.

Это я уже и сама поняла, что непременно поговорю, и список вопросов к господину маркизу пока только рос. А пока…

– Как умер мой отец? От чего?

– Удар с ним случился, очень быстро. Я ж ему всё время готовила отвары для сердца, и говорила, что нельзя слишком сильно огорчаться или злиться, слабое у него было сердце. Мне дали знать, но пока я добралась – уже и поздно спасать было. Камердинер Тома сказал – тот получил какое-то известие из столицы, да не письмом, а магической связью, так бы хоть гонца расспросили – кто да откуда, а и расспрашивать некого оказалось. Вот и всё, и отпели-похоронили, а тогдашний управляющий написал в тот монастырь, где вы были, что вы и есть его единственная наследница.

Той единственной наследнице сравнялось двенадцать лет. И через четыре года её выдали замуж за первого, кто посватался, наверное, потому, что хотели поскорее избавиться от ответственности за неё.

– Кто может знать, что мой отец думал о моём возможном замужестве?

Но Галка только пожала плечами.

– Может быть, господин маркиз, а может быть, что и никто.

– А тот Тома, камердинер моего отца?

– Умер год назад.

Вот так, все пути ведут к маркизу… и возможно, что куда-то ещё, просто я пока не понимаю, куда именно. Значит – поговорить с маркизом, и там уже думать, что дальше.

Пока же госпожа Галка снова намазывала мои ушибы, и боль не ощущалась почти совсем, только слабость. Ещё бы – столько всего в такой небольшой промежуток времени! Как будто здешняя жизнь намеренно испытывает меня на прочность.

Впрочем, а кого не испытывает? Всем достаётся. Эх, хочу неделю ничего не делать и ничего не знать ни о каких проблемах и ничьих бедах!

Впрочем, магический зов я ощутила даже в таком разобранном состоянии.

– Госпожа Галка, есть ли у вас зеркало?

– Как не быть, найдём.

Она и впрямь принесла мне небольшое зеркальце в деревянной раме, и я ответила виконту де Гвискару.

– Госпожа де ла Шуэтт, я очень рад вас видеть и слышать. Что там у вас стряслось?

Уже долетели наши новости?

– Вы о чём? – интересуюсь на всякий случай.

– Ваш Шарло рассказал моим, что на вас напали, вас спасли солдаты и маркиз де Риньи.

– Верно. Это либо происки моего бывшего управляющего, либо самоуправство его сына. И мне уже помогли – я сейчас у здешней целительницы, она присмотрит за моими ушибами.

– Это отрадно, но мне кажется, вас нужно охранять постоянно. Скажите, когда вы собираетесь в обратный путь?

– Так вот пока не знаю. Нужно завершить здешние дела, а конца пока не видно.

– Я буду рад, если вы станете держать меня в курсе ваших дел. И помогу добраться в Массилию быстро.

Даже так? А это вообще нормально – изнанкой мира на такое немалое расстояние?

– Благодарю вас, виконт, я задумалась. Нет, пока ещё я не могу двинуться дальше, мне нужно решить вопрос с семьёй прежнего управляющего, ввести в курс дела нового, навестить поместье госпожи де Тье и ещё немного позаниматься с господином маркизом.

– Никак не могу взять в толк – чем вам с ним заниматься.

– Расспросите его, он скажет вам точнее. Но он видит во мне некий интересный потенциал.

– Защита от некромантских заклятий? Обычно универсалы этого не могут, но говорят, есть решение.

– Господин маркиз говорит, что есть, – улыбаюсь.

Что-то я не готова пока рассказать всем о том, что сказал обо мне маркиз. С господином графом дома обсужу, ему нужно знать. А с виконтом… пока нет. Или просто нет, будет видно.

– Значит, расскажете, – улыбается мне виконт.

Дальше мы как-то лихо сворачиваем разговор. Госпожа Галка предлагает мне грибного супа, мы обедаем, и после обеда меня сморил сон – немудрено, думаю, после такого-то. И просыпаюсь я от того, что рядом разговаривают.

– Господин маркиз, госпожа Викторьенн спит, будто не видите.

– Вижу, конечно, но её ожидают. И в её интересах проснуться и последовать со мной домой.

– Господин маркиз, я проснулась, – говорю негромко, громко не выходит.

– Вот и отлично, Викторьенн. Вас ожидает господин де Круи, здешний судья. Весьма хочет знать, что случилось, живы ли вы, и что именно можно предъявить молодому Мелену.

И поскольку это то самое, что мне самой нужно, я со вздохами поднимаюсь и сажусь на лавке. Голова немного кружится – но я ж упала с лошади. Госпожа Галка быстро берётся за мою голову и что-то с ней делает, и головокружение отступает, а потом ещё даёт мне выпить какого-то травяного отвара. И помогает одеться, и обещает заглянуть поутру.

– Я готова, господин маркиз.

Судья так судья, а сам пришёл – так мне же и лучше.

31. Найти истину

Дома я оказываюсь за один шаг, и в холле меня встречают решительно все – и господин Фабиан, и Шарло, и Мари, и Лилу, и Жюстин, и Николя, и кто-то ещё.

– Госпожа Викторьенн! Вы целы!

– Смотрите, сама стоит.

– Божечки, стоит.

– Дышит.

– Гадкие Мелены, чтоб им пусто было!

– А я им уже наподдал, чтобы неповадно было!

– Господин маркиз разберётся!

– Госпожа Викторьенн, что вам подать?

– Обед, или просто перекусить?

Я дождалась, пока все утихнут, и оглядела своё воинство.

– Спасибо вам, я в порядке. Мне помогли солдаты, Шарло, господин маркиз и госпожа Галка.

– Слава богу! Там вас господин судья дожидается, – сообщила Жюстин.

– Сейчас пойду знакомиться. Но сначала бы переодеться немного, что ли.

Мы с Мари и Лилу уходим наверх, и там уже – вода для умывания, свежая одежда, немного косметики и украшений – нужно же произвести благоприятное впечатление на здешнего чиновника, вдруг он окажется лучше памятного Ла Порта?

Господин судья поджидал меня в гостиной, компанию ему составляли господин маркиз и господин Фабиан. Им подали арро и какие-то закуски к нему, и только я показалась – мне тоже тут же поставили и чашечку, и сыр, и поджаренные хлебцы, и что-то ещё. Я поблагодарила и глянула украдкой на господина судью.

Что ж, лет так тридцать, может быть – чуть больше, очевидный маг, и это хорошо, что маг, потому что увидит, когда ему говорят неправду. Одет без франтовства, но прилично – добротно, с вышивкой, на голове аккуратный парик, на пальцах кольца, одно и вовсе показалось мне артефактом. Ничего, у меня тоже на запястье артефакт, нужно обновить защиту, кстати, додать ещё, пускай будет. Вдруг убережёт меня от глупцов и подлецов?

– Госпожа де ла Шуэтт, я очень рад нашему знакомству, – улыбался мне господин де Круи.

– Не поверите, я тоже рада, потому что весьма нуждаюсь в вас, – говорю прямо, что ходить-то вокруг да около.

– О да, невозможно оставить без внимания нападение на вашу прелестную особу. Я допросил сопровождавших вас солдат, и господин маркиз поделился со мной своими соображениями об этой истории.

– А господин Фабиан рассказал вам, с чего всё началось? Я уволила управляющего. А его сын на меня сегодня напал.

Дальше мы с господином Фабианом со вкусом рассказывали гостю о господине Мелене и его семье. Гость улыбался и кивал.

– Младшего Мелена уже отправили в темницу в Экс, – кивнул он. – Желаете ли вы дать ему возможность откупиться?

– Что? Откупиться? Нет, – качаю головой.

Возможно, я излишне кровожадна, но меня нельзя обижать безнаказанно. Сбрасывать с лошади и пытаться убить. Поэтому пускай получит всё, что в этом месте и времени причитается в таком случае.

– Я понял вас, госпожа Викторьенн. Вы сможете свидетельствовать против него? Или же кто-то представит ваши интересы?

– Представит? – зависла я. – Вообще у меня есть поверенный, господин Палан, его контора в Массилии, но ещё есть и в столице. В столице его отец, господин Палан-старший, он вёл дела моего супруга. Я думаю, мы можем связаться и спросить, так? – взглянула я на господина Фабиана. – Может быть, они пришлют кого-нибудь, кто будет представлять мои интересы в этом деле?

Господин судья наблюдал за мной с изрядным интересом – неужели тоже не видел никогда самостоятельной, активной и деятельной дамы?

– Я думаю, к судебному заседанию мы найдём представителя, – кивнул господин Фабиан. – В самом деле, Паланы могут отрядить кого-нибудь, или договориться с кем-нибудь в Эксе, наверняка у них тут есть знакомцы, с кем они ведут дела.

– Постойте, а поверенный моего отца? – доходит до меня. – Я понимаю, что господин Антуан покинул сей мир уже десять лет, как, и имущество его через меня с моим замужеством перешло к господину Гаспару и занимались им его поверенные. Но кто-то же вёл дела раньше?

Господин маркиз смотрит с одобрением.

– Это господин Эдмон дю Прей, – говорит он, – в третьем поколении наш поверенный, и он же занимался делами Антуана. Я могу послать за ним Анатоля, желаете?

– Желаю, – закивала я. – Только завтра. Сегодня мы беседуем с господином де Круи, и я думаю, вскоре нам подадут ужин, а пока я желаю знать, что ожидает бестолкового сына моего бывшего управляющего.

– Каторга, – пожал плечами судья. – Чего с ним церемониться-то? Опять же, будет другим наука.

– Совершенно не желаю церемониться. Скажите, он сознался? Ну, рассказал, чего ради на меня напал?

– Сказал, что обиделся за отца и хотел напугать вас, чтобы вы собрались и уехали, – усмехнулся маркиз де Риньи.

– Хе, а если бы я нечаянно умерла, то мы бы снова получили склоку за наследство, только между Эдмондой, её сыночком и Терезой, – дошло до меня. – И что бы они тут устроили, по отдельности и вместе – я и предсказать не возьмусь.

Моя Тереза хорошая, но совсем не деловая женщина. А Эдмонда… про неё и так всё понятно.

Господин Фабиан ухмыльнулся – очевидно, представил.

– Не подумали они, Викторьенн.

– Вот именно, а нужно, чтобы все, кто здесь живёт, о том подумали. Однако, я поговорю с моей Мари и попрошу её между делом порассказывать здешним об Эдмонде и о нашей с ней тяжбе. Пускай подумают, хотят ли они себе такую хозяйку, или как.

– Вы всегда такая предусмотрительная? – судья смотрит почти что с восхищением.

– Стараюсь, – улыбаюсь ему. – Значит, мы договорились – вопрос с поверенным решаем, господина поверенного моего отца приглашаем завтра, а сейчас я думаю, нам предложат ужин. Господа, вы разделите его со мной?

Господа согласились – судья восторженно закивал, а господин маркиз поклонился с улыбкой. Господин же Фабиан что-то там себе помечал – наверное, про здешнего юриста, которого мы завтра, надеюсь, увидим.

Ужин подали мгновенно, был он прост и сытен, и господин судья вскоре откланялся, весьма довольный. Оказывается, он живёт здесь неподалёку, у него отличный экипаж, охрана и кучер, и нет, его не нужно сопровождать домой изнанкой мира, он сам справится. Господин маркиз тоже пошевелился, но я улыбнулась ему поласковее.

– Господин маркиз, могу я спросить вас?

– Конечно, Викторьенн, – кивает маркиз, и запечатал двери своим некромантским заклятьем.

– Отчего умер мой отец? Господин Антуан? Что вы знаете?

– От совершенно естественных причин, – тут же откликнулся маркиз. – Меня позвали мгновенно, но всё же я опоздал. Нет, его не убили, если вы имели в виду именно это.

– Но если вы опоздали, то… – смотрю на него. – Или вы допросили его посмертно?

– О нет, – качает головой маркиз. – Но мог бы предвидеть наш с вами сегодняшний разговор, и допросить. Теперь жалею. Или вы сомневаетесь, не проглядел ли я убийство? Нет, не проглядел, некромант я, в конце концов, или стихийник какой, – бурчит он недовольно. – Камердинер Тома сказал, что господина Антуана вызвали магической связью, он ответил, и что-то такое ему там сказали, что он схватился за сердце, и перестал дышать, бедняга. И нет, он не знал, кто вызвал и что сказал.

– Да что ж все такие нелюбопытные-то! – не сдержалась я. – Где не нужно, там обо всём сплетни соберут, каждую деталь обсосут и ещё придумают то, чего не хватило. И будут жрать человека, пока тот сквозь землю сам не провалится! А где надо – нет, и всё! И ходи гадай, почему тебя пытаются убить, почему к тебе сватаются какие-то сомнительные идиоты, почему все, кто видит тебя впервые, пытаются обдурить, и почему вообще всё так глупо и странно!

Маркиз хохочет.

– Откуда же узнать, где надо, дражайшая Викторьенн, скажите? – маркиз улыбается. – Хорошо, я скажу вам. Что вы хотите знать?

– Кто вызвал его и что сказал. Потому что выглядит очень странно. Что за известие могло так подействовать на него?

Маркиз не смеётся больше, но смотрит с улыбкой.

– Подумайте, Викторьенн, и вы тоже догадаетесь. О ком он мог беспокоиться? Кто оставался у него на этой земле? Я бы сказал – две женщины. Даже точнее, юная дева и…

– И её мать, так? Ему что-то сообщили о его возлюбленной?

Даже в мыслях я опасалась называть эту женщину кем-то, близким ко мне.

– Думаю, да, ведь с вами, то есть с Викторьенн, всё было хорошо.

– Насколько это вообще возможно, да, – поджимаю губы. – И что стряслось с этой особой?

Маркиз снова усмехается.

– Можно предположить, что Антуану сообщили какие-то разрушительные известия. Вы не знаете, наверное, но десять лет назад свирепствовала оспа, и… разные люди, что бедные, что богатые, отправлялись на тот свет. Но говорят, маги покрепче прочих, и даже если заболевали, то выкарабкивались.

– И ему сказали о том, что его дама сердца заболела? Или даже умерла?

– Я подозреваю именно это, – кивнул маркиз. – Не знаю только, кто знал, что Антуану нужно сообщить. Но имею подозрение…

– Говорите же, говорите, – я уже совершенно утратила терпение.

– Может быть, это и была она сама? Решила, так сказать, проститься? И Антуан не пережил вести о том, что может больше не увидеть её никогда?

Я нахмурилась. Может быть, конечно – конспирация конспирацией, а почуяла близость конца и решилась на то, чего никак себе не позволяла. Так-то я тоже, узнав о неминуемой конечности моего предыдущего бытия, делала всякое и разное. И когда вдобавок узнала о том, что дорогой муж меня уже списал, тоже… делала. Наверное, и та неведомая мне женщина тоже подумала и решила, что от неё уже не убудет, и ей уже нет разницы, что о ней подумают. Реально, да. И Антуан не пережил. Пока думал, что она где-то там и с ней всё хорошо – не беспокоился. А тут вот так.

– Не слишком ли? Люди переживают смерти близких и живут дальше.

– Человек человеку рознь, – пожал плечами маркиз. – А у Антуана и так в последний год с сердцем сделалось как-то неладно, и это при том, что маги в самом деле здоровее и живут дольше. Я далёк от мысли, что так ему отлилась нарушенная супружеская клятва… но кто ж их знает, те высшие силы, правда ведь?

Что, здесь никто не нарушает супружеских клятв? Ой, не верю. При договорных браках чего только не бывает. А тут и брак не по договорённости, а, как я поняла, вполне по любви. Только вот… не срослось. Да что там, у меня дома и то не всегда удачно срастается, а браков по договорённости уже сколько нет. Здесь же… Люди такие люди, в общем. Даже если очешуенные маги.

– Вы верите в сказанное? – спрашиваю на всякий случай.

– Я, скажем так, предполагаю, что такой исход возможен.

– И почему же не узнали точно? – я снова начинаю закипать.

Маркиз вздыхает.

– Викторьенн. Слышите меня, да? Это правда, то, что я вижу – ваша безупречная броня даёт трещину?

– Не понимаю, о чём вы. Но сегодня у меня был необыкновенно насыщенный день. Я предполагала, что быстро переговорю со здешней целительницей, потом вернусь, или побеседую с будущим управляющим, или сразу же свяжусь с вами ради занятия. А вместо этого в меня снова стреляли, я упала с лошади, меня лечили, но не долечили, мне пришлось срочно знакомиться с господином судьёй, и теперь вот я пытаюсь найти истину в нашем с вами разговоре.

– Истину, Викторьенн, найти невозможно, я так думаю. И мне хочется оставить ваших родителей – родителей Викторьенн – там, где они сейчас.

– А если эти знания нужны мне, чтобы обезопасить себя?

– От кого?

– От разных людей, которые нет-нет да возникают и хотят от меня чего-нибудь странного, – пожимаю плечами. – Вообще я отправилась сюда, чтобы поискать в документах господина Антуана упоминания о его планах на замужество Викторьенн. Понимаете, мне сделали очень странное предложение, я не вижу для себя в нём ничего хорошего, и желаю отказаться. Но должна понять, как это сделать, чтобы не навредить себе же.