Текст книги "Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

42. (не)званый гость

Тереза появилась дома где-то час спустя после моего собственного возвращения. Довольная – как сытая кошка, наевшаяся сметаны, и даже не все воображаемые усы после того облизала. Наверное, ей нормально, когда её Орвиль берёт её за ногу повыше чулка где-то за портьерой.

Я же этот час провела в изрядном нервном напряжении – обиделся Гвискар или нет? Даст о себе знать или не даст? Я молча позволила себя разоблачить из платья, сняла и запрятала в шкатулку под заклятье бриллианты, тем временем мне приготовили ванну с водой.

Отмокнуть и отмыть волосы от здешних укладочных средств оказалось сущим благом. Я даже сама себе чуть подсушила голову, только бы не думать, что ошиблась. А потом уже пришла Тереза. Я выбралась наружу, завернувшись в простыню, и просто сидела на лавке, пока ей готовили ванну. Можно было переключиться с внутреннего канала на внешний, послушать последние сведения обо всём, что происходило в зале и чего я не увидела, потому что сначала была занята мужчиной, а потом и вовсе ушла.

Тереза же трещала без умолку – какое впечатление я произвела, кто и что обо мне говорил, и особенно – когда я так быстро исчезла после фолии с Гвискаром. К слову, Гвискар после того вернулся в залу, но ненадолго – ни с кем более не танцевал, но довольно скоро распрощался с хозяевами и тоже отбыл.

И что же это значит? Или это ничего не значит?

Я лежала на постели носом в подушку – чисто вымытая и ещё немного влажная после ванны, а Тереза разминала мне спину и втирала в кожу розовое масло, как и обещала. Я как раз успела подумать, что зачем мне то масло, всё равно никто не оценит ни мягкости кожи, ни этого завлекательного запаха, когда лёгкое потрескивание… эфира? Или чего-то иного? В общем, возвестило о незваном госте. Я повернула голову…

Перед нами стоял виконт Гвискар – в одном лишь шёлковом халате на голое тело, едва прихваченном поясом. По ярко-синей ткани змеились змеи и махали крыльями диковинные птицы. На шее – крупный крест с камнем посередине. Волосы зачёсаны назад, то ли ещё мокрые, то ли просто хорошо приглажены.

Подумать только! Вот его-то нам и не хватало!

Впрочем, Тереза пискнула, подскочила, и её всё равно что ветром сдуло, не было и нет. А я… осталась, мне некуда бежать.

Да и нужно ли?

– Приветствую вас, госпожа де ла Шуэтт. Полагаю, сейчас я достаточно чист? – ещё и ухмыляется, скотина. – Впрочем, вы можете убедиться сами.

Он бесцеремонно сбросил свой халат и шагнул ко мне. Я не осталась в долгу – мгновенно повернулась и поднялась на ноги. Хоть попялиться, да? Эх, неудобно голову задирать, всё же, он изрядно повыше меня. Но хорош, хорош. Сильное гладкое тело, всякие там кубики и что ещё бывает у тренированных мужчин, немного светлых волос… и несомненное желание.

Мы стояли друг перед другом – оба обнажённые, и присматривались. Я задрала нос – ну, смотри, ты этого хотел, да?

А я? Чего хотела я? Просто соскучилась без мужчины в постели, не важно, какого, или же… или же?

Мы разом двинулись навстречу друг другу, он обхватил меня, я – взяла его за плечи. Провел носом по моему плечу, потёрся об него щекой.

– Восхитительный запах, – промурлыкал, словно кот.

А я скользнула ладонями ему на спину и ощутила там… что-то. Бесцеремонно повернула его, заглянула… и увидела великолепный хвост длинных серебристых волос, тщательно расчёсанный и лежащий строго меж лопаток.

– Это… не парик? Вы не стрижётесь? – изумлённо спросила я.

Думала, у него обычная лысая голова, в смысле – бритая, или стриженая, или что у них там. А тут… роскошество.

– Нет, прекрасная Викторьенн, – улыбается, он ещё и улыбается. – Мои причёски делают из этих волос. Или же прячут их, если необходим парик.

Нет, я знала, что дома иные люди на свои волосы надевали плотную шапочку, а уже поверх неё – парик, были знакомцы среди ролевиков и косплееров, которые так делали. Но тут…

Я решилась и потрогала эту красоту. Погладила. Ом-м-м…

– Вам нравится? – смотрит, сощурившись, и его определённо заводит мой интерес.

– Да, – никогда не испытывала проблем с тем, чтобы рассказать мужчине о моём к нему интересе. – Вы… изумительны, конечно. Словно… не человек, а существо из легенды.

В юности я залипала на эльфов Средиземья, из него вышел бы отличный эльф, я думаю! Благородный вид, серые глаза, эти волосы серебряные… я до них ещё сейчас доберусь!

– А вы – словно ожившая статуя с постамента, что в доме моих родичей. С детства я заглядывался на неё и мечтал – вот бы она открыла глаза и задышала для меня, ожила и сошла со своего пьедестала, и я бы увидел румянец на её щеках, и узнал, какого цвета её глаза, и я множество раз думал, что бы я ей сказал… И вот она воплотилась для меня, не иначе, и что же я? Держу её в объятиях… и всё, да?

Ничего не всё, он очень… правильно ведёт руками по спине и ниже, потом одна рука возвращается к лопаткам, другая легко касается одного места на моей пояснице – думаю, случайно, но у меня вырывается непроизвольный вздох.

– Как это – всё? Не поверю, что вы явились сюда поздним вечером в таком виде исключительно для того, чтобы подержать меня в объятиях. А дальше что – поклонитесь, пожелаете мне доброй ночи и пойдёте? – рассмеялась я.

– Это невозможно, прекрасная Викторьенн.

– А вас как зовут? А то вы меня – по имени, а я вам – виконт? Глупо.

– Вы не знаете? – почему-то удивился он. – Меня зовут Эмиль.

– Очень приятно, – я кивнула как могла вежливо. – Эмиль. А я Виктория, мне так больше нравится.

– Вик-то-ри-я… Точно – древнее божество Победы, – прошептал он и дотянулся до моих губ – легко и быстро.

А потом ещё раз – легко и быстро. А сам – улыбался, и эта блуждающая по его губам улыбка совершенно лишала дыхания, что я сама привстала и коснулась его губ.

Попался, вот. Ну попался же, признайся. Или не признавайся, не важно…

Он подхватил меня и вернул на постель, и оказался сверху – навис всем своим немалым телом, и хвост его серебряный свесился, да так, что я не удержалась – легонько дёрнула.

– Вы, смотрю я, неравнодушны к моему хвосту.

– Я люблю мужчин с длинными ухоженными волосами. Но жизнь подсовывает то стриженых, то в париках, то блохастых, – смеялась я.

– Ну вот ещё, блохастых, – он легко опирался на постель одной рукой, а кончиками пальцев второй водил по моей груди – лёгким пунктиром.

Каждое прикосновение вызывало у меня внутри если не революцию, то переворот, дыхание моё сбилось, сердце колотилось – а мы ещё и не начали, можно сказать! Так, подбираемся друг к другу!

Я резким движением опрокинула его на спину и сама нависла над ним. И тоже – обрисовала контур лица, обвела губы, правда, потом поцеловала одну и вторую. Спустилась ниже – шея, грудь, да, ты только что помылся, друг мой любезный, и это прекрасно, и твоё восхитительное тело стало ещё лучше. Обхватить руками, ногами…

И внезапно он снова оказывается сверху, и всё, теперь уже – идём до конца, до победы, и кто победит? Ах, не важно. Оба. Сейчас – он, потом – я, потом можно снова уступить ненадолго…

И мне совершенно наплевать, с кем и когда вы были раньше, господин виконт де Гвискар. Потому что сейчас вы мой и только мой.

43. Попался

Эмиль проснулся у себя дома и не сразу сообразил, на каком он вообще свете. Потому что лежал он на своей кровати, окружали его обычные стены спальни, в щель меж не до конца задёрнутыми шторами пробрался скупой зимний солнечный лучик.

Он прислушался – где-то в доме разговаривали, смеялись, чем-то гремели. Обычные звуки. Они всегда есть, если дети не на занятиях, а дети пока ещё не на занятиях.

И почему же ему помнится, что он провёл изумительную ночь с восхитительной госпожой де ла Шуэтт, с Викторией?

Потому что так и было, конечно.

Он не был уверен до конца, что всё сладится, и что ему удастся её очаровать. Сначала он было подумал, что её можно взять прямо голыми руками – после танца, его так от неё повело, что он и не подумал сдерживаться – в тени, в укромный уголок, и дальше вперёд, к победе. Только вот дама-то и тут оказалась непроста, и её слова отрезвили, и он подумал – а ведь она права, а он – нет. Будь они сто лет знакомы и девяносто девять из них в любовной связи – можно было бы, да. А тут… нет, права она, права, а он – глупец, вроде здешнего Орвиля, кавалера Терезы де Тье. Куда торопиться в самый первый раз? Нужно распробовать. Нужно очаровать так, чтобы у очаровательной противницы и мысли не возникло – сбежать. Чтобы помнила каждое его прикосновение и в думах своих возвращалась к ним до новой встречи. Поэтому…

Да молодец она, Виктория. Надо же, Виктория. Воплощённое божество Победы, он не зря вспомнил про ту статую в доме двоюродного деда, потому что госпожа де ла Шуэтт очень похожа. Такая же невысокая, изящная и очень, очень мягкая. Пышные бёдра, высокая грудь, бледно-золотые волосы. Карие глаза. Тонкие пальчики, смело исследовавшие его тело. Сладкие губы, которые умеют и раскрываться в поцелуе, и насмешливо кривиться, и всё это – за пару мгновений. И поцеловаться, и посмеяться, как-то так.

Она оказалась… неожиданно смелой и жадной до ласк. Охотно принимала и тут же дарила сама. И казалась совершенно неутомимой и неистощимой.

Впрочем, позже, когда уже всем хотелось спать, она со смехом выпроводила его, сказав:

– Не хватало ещё, чтобы вас поутру нашли в моей спальне!

– И что же случится, если найдут? – усмехнулся он, готовый к шуточкам о том, что как честный человек, будет обязан жениться.

Только он не честный человек, нисколечко. И вдовые дамы это обычно понимают…

– Да одного нашли уже, – пожала она плечами с непередаваемой усмешкой.

– И что же? – не понял Эмиль.

– Пришлось де Люса вызывать, чтобы расспросил, как он тут оказался, – фыркнула Виктория.

Тьфу ты, он же слышал эту историю, и с де Люсом говорил, и странности приметил… но не сейчас же о странностях, правда?

– Я понимаю, восхитительная Виктория, что даме после свидания необходимо выспаться. Особенно такой деятельной даме, как вы. И желаю вам сделать это, и пусть никто и ничто не тревожит ваш сон. Ни незваные гости, ни ваша прислуга, ни кто другой.

– Как мило, что вы это понимаете, – тонко улыбнулась она. – Что ж, значит – доброй ночи. Доброго остатка ночи.

И после ему уже ничего не оставалось, кроме как подхватить халат и тенями шагнуть к себе. И тут уже упасть в постель и уснуть.

И вот теперь он пробудился, вспомнил всё, случившееся ночью, потянулся, улыбаясь… нужно будет повторить, да?

Эмиль поднялся, кликнул Трокара, чтоб нёс умывание… и подумал, что вообще, если честно, было бы неплохо повторить прямо сейчас. Только… он здесь, а прекрасная госпожа де ла Шуэтт – в доме на Морской. Несправедливость, вечная несправедливость жизни!

Правда, дальше оказалось, что мысли об этой выдающейся даме не желали покидать его в течение всего дня. Разговаривал ли он о магии с мальчишками и Луиз, занимался ли с ними фехтованием, читал ли письмо из столицы от знакомца – ничего важного, просто слухи и рассказ о том, как при дворе праздновали Рождество, пил ли арро – всё время ему казалось, что рядом шуршит шёлк платья, что он вдыхает жасминовый аромат, а потом вдруг – не жасминовый, но аромат розы, и что она сейчас спросит о чём-то… но нет.

Некому было спросить, и ведь даже о следующей встрече они с ней не условились, как так-то?

Вообще он никогда не любил договариваться о последующих встречах, сложится – и хорошо, а нет – значит, не судьба. И тут не вспомнил.

А что, нужно было?

Но вообще вечером принимают Монграны. Обещан поэтический вечер и немного танцев. Вдруг она придёт? Она ж обычно приходит?

Эмиль, что называется, начистил пёрышки – оделся в очередной вариант серебристо-серого, Трокар перевязал ему волосы лентой – раз она вчера так похвально о них отозвалась, то не нужно никаких париков и пышных причёсок, пусть будут натуральные, поглядим, что скажет. Велел детям не баловаться слишком сильно, не ломать ничего в доме и не засиживаться допоздна, и отправился в дом Монгранов.

Гости уже прибывали, хозяева раскланялись с Эмилем… но в гостиной не оказалось ни госпожи де ла Шуэтт, ни госпожи де Тье. И где они, спрашивается?

О, появились. И… да как это возможно-то?

Восхитительная Виктория сегодня выглядела ещё восхитительнее обычного. Чёрный атлас, нежнейшее кружево цвета слоновой кости, жемчуг на белоснежной шее и спускается на грудь, а та грудь в глубоком декольте как в чаше, так и манит, её так и хочется коснуться. Провести кончиком пальца по жемчужинам и как будто случайно соскользнуть на словно светящуюся кожу. Кто, кто надоумил её одеться в чёрное? Это ж выстрел на поражение, неодолимая магическая атака!

Эмиль подошёл поздороваться и поговорить, потому что… потому что.

– Госпожа де ла Шуэтт, я необыкновенно рад вас видеть. Ваш смелый наряд способен лишить покоя и сна, – и учтивый поклон, самый учтивый, на какой он способен.

– Господин виконт, и я рада вас видеть, – в ответ такой же учтивый реверанс.

На губах улыбка, но в той улыбке он не увидел ничего такого, что позволило бы заподозрить её в особом к нему отношении. Вежливость и ещё раз вежливость, учтивость и доброе отношение ко всем в зале. Эй, вчера всё было иначе! Где огонь, где страсть? Что стряслось?

А она… кивнув ему, идёт беседовать с хозяйкой дома, потом ещё с кем-то и ещё, и даже не одарила его украдкой ни единым взглядом, как так-то! А потом… и вовсе смеётся с де Люсом!

Какого дьявола?

Эмиль, ты что, попался?

44. Слава богу, есть друзья

Он ушёл, а я осталась.

И сейчас это была не светлая грусть о невозможном, как когда-то после встречи с принцем, но… что-то совсем иное. Где-то внутри переживала небывалый опыт тень немножко влюблённой Викторьенн, а тут я сама, то есть вполне так взрослая Вика, тоже переживала… что-то.

Самая внятная мысль была – а чего так мало-то? Мужчина, вы ведь вернётесь?

Но я отчётливо понимала, что может и не вернуться. И если его репутация в любовных делах такова, как её расписывают, то будет радоваться, что заполучил новый экспонат в коллекцию.

Фиг вам, а не экспонат, ясно, господин виконт? Мог бы вообще сказать, что со мной было круто, ну или как там вы говорите обычно, и что я лучше всех, и что там ещё положено говорить любовнице? А он просто провалился в тени – и всё.

Ну и ладно. Спасибо за отменную встречу, живём дальше. Не забываем о магическом предохранении и живём. Спим, ибо завтра будет новый день. И вообще завтра приём у Монгранов, нужно туда пойти и сделать вид, что мы незнакомы. Ладно, знакомы, но – чуть-чуть, как все. Потому что, ну, мог бы и сказать – встретимся у Монгранов, а после я снова к вам приду. А что он хотел бы прийти, я не сомневалась. Ну хорошо, почти не сомневалась. Потому что ну а вдруг у него какая-нибудь блистательная постоянная любовница, с которой всё иначе, и которой я в подмётки не гожусь?

Несмотря на все эти раздумья, уснула я мгновенно, как только улеглась. И проснулась уже засветло. Весь дом пробудился значительно раньше, и Тереза как только прослышала, что я встаю, тут же появилась у меня.

– Ну и как он? – спросила громким шёпотом, сделав страшные глаза.

– Как он? – переспросила я с улыбкой.

– Да, – Терезе страсть как хотелось знать подробности.

Как же, я так долго не смотрела вообще ни на кого, и это ещё о принце никто не знает, и хорошо, что не знает.

Я мечтательно улыбнулась.

– С Гаспаром не сравнить, – и хихикнула, надеюсь – достаточно глупо.

Кто ж её знает, эту Викторьенн, насколько плотно она обсуждала с подруженькой любимой свою семейную жизнь!

– Я так думаю, Гаспар хоть кому проиграет, – сказала Тереза с видом умудрённой опытом женщины. – Что он там умел и мог, да наверное почти ничего. И сам не умел наслаждаться, и ни одну жену не сумел научить.

– Он наслаждался исключительно видя цифры дохода в балансе, – не спустила покойнику я.

– Вот именно! И я очень рада, что тебе наконец-то тоже достался молодой настоящий мужчина! Он такой красивый, м-м-м, – Тереза только что не облизнулась, как та кошка. – Но некромант. Как ты только не боишься некромантов!

– Не боюсь, они такие же люди, как и все прочие. Во всех смыслах, – усмехнулась я.

– Теперь ты это точно знаешь, – хихикнула Тереза.

– И я не хочу пополнять список его любовных побед, – строго сказала я. – Нечего ему думать, что победил и положил в карман.

– Да, – радостно закивала Тереза. – Пускай добивается тебя снова!

А я подумала, что этой красавице ничего не стоит разболтать о нашей встрече своим подружкам. И мне нигде не поджимало, когда я наложила на неё лёгкое заклятье молчания – о нас с Гвискаром. Потому что чем меньше люди знают – тем меньше будут болтать.

Но я всё же подумала и попросила её никому не говорить.

– Пожалуйста, Тереза. Сама понимаешь, репутация – такая вещь…

– Конечно-конечно! – она смотрела на меня самыми честными на свете глазами и в тот момент совершенно не собиралась никому ни о чём рассказывать, я видела это точно.

А чтобы молчала потом – я подстраховалась.

Не знаю, кто толкнул меня под руку, когда я велела приготовить мне старое чёрное платье на приём к Монгранам. Я не надевала его уже очень долго, потому что хватало новых, и потому что оно когда-то пострадало после летней экспедиции на рудник. Но Амедео очень аккуратно привёл ткань в порядок – магическим путём, как я понимаю. И когда я взглянула на себя в зеркало, то мне оттуда подмигнула стройная, белокожая, уверенная в себе молодая женщина. Совсем не похожая на вчерашнюю голографию в бриллиантах.

К слову, как я и предполагала, ткань – материал не самый прочный, и чары удержались часов на двенадцать, не больше. Нужно иметь этот факт в виду, если вдруг я решусь повторить для себя или для кого-нибудь. Тереза, кстати, уже напоминала – не сделаю ли я ей такое же диво. Я сказала, что сделаю, но на следующий бал. А сегодня мы просто идём провести время в компании на довольно-таки камерном вечере у Монгранов. Туда зовут очень не всех – госпожа де Монгран опасается, как бы её младшая доченька не заворотила голову на кого-нибудь неподходящего.

И вот мы отправились к Монгранам, а внутри у меня сладко ныло – он же придёт туда, он всегда приходит, я увижу его снова!

Цыц, обрывала я себя. Нечего тут. Он даже не спросил, буду ли я у Монгранов, он там, наверное, раздувается от осознания собственной крутости и от прекрасной победы. Ну так я тоже раздуюсь, и тоже от победы. Победила? Победила. Поймала? Поймала. Было? Было, и пусть только попробует сказать, что не было, укушу.

Примерно с таким настроем я важно вступала в гостиную Монгранов рядом с Терезой, кланялась хозяевам и говорила о погоде, сырой и промозглой, с госпожой графиней Сегюр.

– Ох, Викторьенн, – она осмотрела меня и с улыбкой покачала головой. – В кого вы целитесь?

– Я? Целюсь? О нет, я просто отдыхаю от моих повседневных дел, – улыбнулась я как могла беззаботно.

И тут он подошёл к нам, приветствовал графиню, та понятливо отошла, и поклонился мне. Просто поклонился, ничего личного. Ну и я тоже – ничего личного, да?

Он сказал мне какую-то положенную долю комплиментов, как обычно, да и всё. А мог бы ну хоть намекнуть, он отлично это умеет!

Не хотите – как хотите, господин виконт. Мне не особо-то нужны отношения без обязательств… или наоборот, нужны, и как раз без обязательств, но я не хочу, чтобы на следующий день на меня смотрели, как на любую другую даму в зале! Значит… пойдём и побеседуем с кем-нибудь ещё. А он пускай стоит. И смотрит. И слушает, чем звонче смеяться, тем лучше услышит, вот.

– Какая муха вас укусила, Викторьенн? – граф Ренар, замечательный граф Ренар рядом.

– Ох, – смотрю на него, выдыхаю. – Это заметно, да?

Он усмехается.

– Только если хорошо вас узнать. Вы – известная особа, любящая привлекать внимание, вам можно многое.

– Значит, сегодня мне именно что можно, – я злобно сощурилась и уставилась куда-то в район дверей в гостиную.

В которых в этот момент появился герцог Фрейсине, давно не видели, называется, соскучились.

И какая же нелёгкая принесла сюда сегодня эту породистую скотину?

Мы с графом продолжаем разговаривать – он посмеивается, и говорит, что я слишком смела и деятельна, что мне не стоит вмешиваться во всё, что происходит рядом, и тогда моя жизнь будет спокойнее и проще.

– Если я хочу её, этой простой спокойной жизни, – вздыхаю я.

Потому что граф прав – я влезаю в разные истории чаще всего по собственному желанию. И по пониманию, что влезть лучше и правильнее, нежели не влезть.

Но я поглядываю за перемещениями господина герцога и думаю про себя – вдруг он всё забыл, вдруг он не узнает меня в чёрном, вдруг у него какое-нибудь конкретное дело, он его решит и сгинет куда-нибудь.

Ага, сгинет. Прямо сейчас взял и сгинул. Увы, не всегда наши желания имеют свойство сбываться.

Графа отозвали что-то у него спросить, а я тут же переместилась под защиту де Люса. Придрейфовала к нему в толпе, улыбнулась и спросила о какой-то ерунде. Он оживился и ответил. Я же ещё про себя отметила, что мозг уже больше не паникует, тело отдышалось, и даже мысли о нашей странной ситуации с Гвискаром как-то отошли на второй план в минуту реальной опасности.

Насколько реальна та опасность, я, кстати, и не очень-то понимала. Понимала, что встречи и разговора нам никак не избежать, и что приятным для обоих участников этот разговор быть никак не может.

И я пожалела, что в зале нет капитана Пьерси – ему ж предписано охранять меня! Можно было бы спрятаться за его спину и постоять так. Или де Люс сгодится?

Ох нет, не сгодится. Господин герцог оглядел гостиную своим нехорошим взглядом и упёрся прямо в меня, я ощутила этот взгляд и мне стало нехорошо. И двинулся в нашу с де Люсом сторону.

Вика, соберись. Ты сильнее его магически, у тебя есть такой опыт, какой ему и не снился. Скорее всего, он не станет затевать скандал прямо посреди гостиной Монгранов, скорее всего просто подойдёт и скажет какую-нибудь гадость. И если эту гадость услышу не только я – туда ему и дорога.

Герцог именно что подошёл, взглянул на стоящих рядом – стайку девиц, в которой болтала и моя Тереза, тех взглядом просто снесло. А я взглянула на него сурово-недоумённо – что это он тут раскомандовался?

– Здравствуйте, де Люс. Здравствуйте, госпожа де ла Шуэтт. Де Люс, отойдите, мне нужно поговорить с этой дамой.

Я же молчала и недобро щурилась – такого себе не позволяет даже Гвискар. Он старается распылить своё внимание по разным целям и всячески маскировать свои истинные намерения. А это вообще что такое?

«Это» тем временем продолжало, как ни в чём не бывало.

– Госпожа де ла Шуэтт, отчего вы одеты подобным образом и отчего беседуете с де Люсом у всех на глазах?

Ах ты ж, у всех, значит, на глазах. Молчу. Просто молчу. И смотрю, что будет. Для зрителей этой милой сцены изображаю «реверанс мелкой дворянки целому герцогу». Чтобы меня не обвиняли потом в несоблюдении этикета. И молчу дальше. Язык, понимаете ли, проглотила.

– Вы напрасно молчите. И хоть вид ваш сегодня ужасающ, я готов сделать объявление о нашем грядущем супружестве прямо сейчас, здесь достаточно свидетелей.

* * *

Эмиль старался не выпускать прекрасную Викторьенн из поля зрения, пока сам делал вид, что занят болтовнёй с другими гостями Монгранов. И ему казалось, что и смех её не вполне естественен, и движения резковаты, и вообще она тоже ощущает себя не слишком хорошо. Можно было подождать и предпринять ещё один подход, и попытаться выспросить – что там случилось-то.

Она разговаривала с Ренаром, и тот, кажется, пытался охладить её голову, а потом с де Люсом, и Эмиль уже был готов подойти и того де Люса пододвинуть, но тут к ней внезапно подошёл недавно прибывший герцог Фрейсине.

Эмиль не слышал, что тот сказал, но де Люса сдуло, а прелестная Викторьенн сделала такое лицо, что будь герцог поумнее, уже бы ретировался. Но герцог Фрейсине славился обширными владениями и древностью рода, но отнюдь не умом, не магической силой и не умением действовать в непростой ситуации. Поэтому…

Эмиль скользнул тенями до приметной парочки и прислушался.

* * *

– Господин герцог, я не давала согласия на ваше предложение, – ответила я ему как можно более скупо и строго.

Пускай понимает, что никаких эмоций и ничего личного. Просто – нет.

Но он же у нас не из тех, кто умеет слышать слово «нет», и поэтому поступил совершенно предсказуемо.

– Я велел вам подумать хорошенько, когда уезжал, и отчего же вы этого не сделали? Говорят, вы умны, но выходит – не слишком. Кто ваш поверенный? Завтра я отправлю к нему своего, чтобы обсудить брачный контракт.

– Я не дам разрешения своему поверенному обсуждать этот вопрос, – качаю головой.

– Тогда, – он понижает голос и говорит едва слышно, – я сейчас же возьму вас за руку и мы пойдём и разбудим какого-нибудь здешнего священника, чтобы тот совершил обряд! И тогда, надеюсь, вы перестанете говорить всю эту чушь!

Он и вправду пытается взять меня за руку, но я не успеваю ни испугаться, ни как-либо непроизвольно отреагировать – потому что слева от меня шагает из теней в явь виконт Гвискар, а справа спешно подходит господин граф. Гвискар изящным жестом убирает меня себе за спину, а господин граф укоризненно смотрит на Фрейсине.

– Вы снова за своё? – спрашивает он герцога. – Вы запамятовали – я ведь очень просил вас воздержаться от подобных необдуманных шагов. Госпожу де ла Шуэтт никогда нельзя пугать, ни в коем случае. Я вам говорю об этом как её наставник в магических искусствах.

Гвискар же молчит, и просто смотрит на герцога с нехорошим прищуром, но за его спиной я наконец-то могу выдохнуть. За спинами их обоих.

– Ну, знаете, – герцог бросает на нас троих злобный взгляд, разворачивается и движется к выходу.

Движется, движется… ура, вышел.

– Благодарю вас, – выдыхаю я еле слышно.

Обоим – и Гвискару, и графу.

– Викторьенн, не злите его, – говорит граф. – Завтра я приду и мы подумаем, как его унять.

– Будет ли мне позволено тоже поучаствовать в этой беседе? – интересуется Гвискар.

Граф оглядывает его.

– Вам, молодой человек?

– Я весьма заинтересован в том, чтобы госпоже де ла Шуэтт не докучали такие вот персоны, – кривится Гвискар.

– В таком случае проводите её до дома, – говорит граф. – Да так, чтобы вам не помешали по дороге.

Мне нравится это предложение – потому что коротенький разговор с Фрейсине отнял немало сил, оказывается. Хочется сползти по стене и выдохнуть. Далее господин граф остаётся беседовать с видевшими и частично слышавшими наш разговор любопытными людьми, я традиционно оставляю Терезу на попечение Орвиля, прощаюсь с хозяевами и молча подаю руку Гвискару.

Один шаг – и мы в холле моего дома.