Текст книги "Виктория - значит Победа. Сердцу не прикажешь (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

11. Строптивая красотка

Эмиль был зол.

Ну хорошо, не зол, но раззадорен. Эта… эта госпожа де ла Шуэтт, да что она вообще себе позволяет! Её как не воспитывали, или не в монастырском пансионе воспитывали! Кто ж так… прямо и недвусмысленно обо всём говорит?

Или… или она переиграла его, и как раз не сказала прямо ни слова, но оставила по себе то самое впечатление, какое хотела?

В любом случае, думать о себе весь вечер и всю ночь она заставила.

Эмиль даже подумывал о неожиданном визите к ней тенями – а что, заявиться и сказать, мол, объясняйтесь, госпожа де ла Шуэтт, не зря же вы всё это вчера говорили? Но нет, кто её знает, с кем в одной комнате она спит? С камеристками, собачками, служанками, кем-то там ещё! Лучше уж договориться заранее, чтобы не оказаться случайно спущенным с лестницы. Правда, его с той лестницы не вдруг спустишь, он отлично понимает важность обходных манёвров и своевременного отступления, и сбежит раньше, но всё равно неприятно.

Вот если бы узнать о каком-нибудь её затруднении да спасти, тут беспроигрышный вариант – можно потом брать голыми руками, наверное. Но финансовых затруднений у неё нет, она хорошо обеспечена, если не богата. И главное, когда богатство сочетается с хорошим вкусом и дерзкими замыслами – получается такая дама, которая если даже одета и не запредельно дорого, но всё равно выбросить её из мыслей не выходит никак. Прикроешь глаза – а там силуэт в алом, тонкая талия, округлые бёдра, высокая грудь. Так и хочется коснуться не только руки, а прямо всей её кожи, то есть – сорвать эти алые тряпки к дьяволу и заполучить её всю, без остатка.

В таких мечтаниях он провёл почти всю ночь до утра, изредка забываясь неспокойным сном. Это возмущало – да кто она такая вообще, провинциалочка, торговка, чтобы терять от неё покой и сон?

Викторьенн де ла Шуэтт, вот кто она. Молодая вдова старого мужа, в которой пробудилась коммерческая жилка. Или, может быть, это покойный муж её всему обучил? И она была его правой рукой, оттого и разобралась в делах так легко и непринуждённо?

Эмиль ещё помучился, потом поднялся, сел за стол и написал ей письмо. Пускай отвечает, в конце-то концов. Дальше следовало найти верного человека, то есть Трокара, разбудить и повелеть ему, как только станет прилично, отправиться в дом на Морской улице и передать хозяйке письмо, и дождаться ответа, и без ответа не возвращаться. После чего уже наконец-то удалось упасть в постель и уснуть.

А разбудил Эмиля вовсе не Трокар с ответом от красотки, а сама красотка лично – магической связью. На взгляд Эмиля, магическая связь не годилась для любовных дел совершенно, потому что – а предвкушение? А сломать печать и развернуть письмецо в ожидании и с трепетом, а ещё можно надушить бумагу своими духами, и потом – прочесть, и поискать потайные знаки и что-нибудь, скрытое меж строк, и писать ответ, и ожидать – как без этого, скажите?

О нет, иногда взгляд в глаза тоже бывает… хорош. Вот как сейчас – она смотрит, не сводит глаз своих тёмных, красивых, и говорит тоже – прямо. Впрочем, Эмилю удалось вырвать у красотки обещание подумать и прийти вечером к Монгранам, у них приём. Эмилю давно не случалось навещать Монграна, но отчего бы не навестить? И вот он от души пожелал строптивой вдовушке думать о своей особе весь день, и подумал ещё – неужели после разговора с ней снова не выйдет поспать? Но вышло, он наконец-то провалился в сон без сновидений и проспал до обеда.

Тут оказалось, что мальчишки уже пришли с занятия с графом Ренаром, и жаждут обсудить с Эмилем всё, что там происходит.

– Господин виконт, – Раймон так и кипел гневом, – вы знали, что эти люди… которые там вместе с нами учатся – беспризорники? Нищие из какого-то там Песчаного конца? Воровали, жили на улице, просили милостыню и ещё бог знает, чего только ни делали!

Беспризорники? Впрочем, Эмиля же предупреждали. Зачем богатой вдове беспризорники?

А потом он хорошенько подумал и, как ему показалось, понял. И восхитился.

Эти юные деятели уже не беспризорники – одеты хорошо, сыты, ночуют не на улице, а в хорошем доме под крышей. И когда они подрастут, то кому будут обязаны всем своим благополучием и раскрытыми магическими умениями? Правильно, госпоже де ла Шуэтт. И будут охранять её и служить ей не за страх, а за совесть. А магов мало, и магов в услужение ещё пойди и найди. Госпожа де ла Шуэтт нашла. И обучает, и соскучившийся без молодёжи граф Ренар готов ей в том помогать. И после уже не будет никакой разницы, кем эти нынешние дети были в прошлом. Достойные представители третьего сословия.

– И что же, они грязны? – поинтересовался он у Раймона.

– Нет, вот ещё, – тот смотрел возмущённо.

– Они пытались забраться в карман к кому-то из вас?

– Нет, конечно! Да если бы и пытались, кто бы им дал!

Хороший подход, молодцы.

– Они как-то притесняют вас с Алоизием?

– Пусть только попытаются!

– То есть, вы никакого ущерба не претерпели, верно?

– Верно, – кивает честный Раймон.

– Значит, послушайте меня, оба. Я уже говорил, что если графу Ренару не зазорно их разом с вами учить, то и вы ничуть не хуже. Вы туда ходите в первую очередь к нему, а не к этим молодым людям в гости. Доступно?

Очевидно, было доступно – Раймон только тяжко вздохнул.

А Алоизий поинтересовался:

– А Луи с нами учиться будет?

– Думаю, будет, – кивнул Эмиль, потому что Луи непременно нужно убедить, это ещё предстоит. – А что, неужели граф не наказал вам дома что-нибудь читать?

Помялись, посмотрели на пол.

– Наказал, – вздохнул Алоизий.

– Вот ступайте и займитесь, – строго сказал Эмиль.

А сам задумался – увидит ли он вечером у Монграна госпожу де ла Шуэтт?

Но пока думал, явился Трокар и сообщил, что из дома на Морской его отправили без ответа, но как раз когда он оттуда вышел, к воротам подъехал экипаж герцога де Фрейсине. Сначала он отправил внутрь записку, а чуть после и его самого пригласили войти.

А этот что там забыл, спрашивается?

12. И что теперь делать

Когда герцог изволил в гневе покинуть мой кабинет, я смогла разве что выглянуть наружу, увидеть там изумлённого господина Фабиана и кивнуть ему – заходите, мол.

– Отчего это вы вдруг заинтересовали герцога Фрейсине? – поинтересовался он.

– Сама не знаю. Но… это неприятно.

– Что он хочет от вас? Денег?

– О нет, он показал какую-то записку, согласно которой меня с пяти лет предназначили ему в жёны. И я никак не могу понять, где подвох. Я и сейчас-то, прямо скажем, та ещё партия для господина герцога, а в пять лет и вовсе ничего собой не представляла. Магическая сила никак себя не проявила, приданое весьма небольшое, родители не родовиты и не имеют никаких особых связей. Но якобы мой отец написал семнадцать лет назад, что обещает мою руку этому человеку.

Господин Фабиан проморгался.

– Что-то тут не то, – сказал он сразу же.

– Вот, и вы это понимаете тоже. А отчего не понимает господин герцог – не знаю. Кажется, он решил, что я глупа и строптива, и оттого не бросилась ему на шею тотчас, лишь услышав его щедрое предложение.

– А вы, надо думать, не бросились.

– Отчего-то нет. Не люблю делать то, смысла чего не понимаю.

– Поговорите с господином графом, вдруг он что подскажет. Я, честно признаться, господина герцога не знаю, увидел его своими глазами вот сейчас едва ли не впервые в жизни. И даже и вообразить не могу, что ему может быть нужно от вас.

И господин Фабиан тут будет на моей стороне, полагаю, потому что если у меня вдруг возьмётся такой вот изумительный властный супруг, то не исключено, что он и управляющего для всех моих дел найдёт своего собственного. Это сейчас я сама себе хозяйка, пока не вышла ни за кого замуж. А найдётся муж – и будет поступать со мной, моими людьми и моими делами в меру своей испорченности. То есть – насколько вообще будет соображать в делах. Мне бы конечно, если уж мужа, то чтобы соображал. Или чтобы не мешал. Второе вернее. Например, можно договориться на ежемесячное содержание… я даю ему определённую сумму, он меня не трогает. Но так не бывает, да?

В хороший исход, при котором никто никому не мешает, а только лишь помогает и поддерживает, я не верила. Дома-то такое скорее редкость, чем правило, а здесь и подавно.

– Господин Фабиан, а могу я, скажем, заключить брачный договор о распоряжении имуществом? В случае такого вот непонятного брака, которого невозможно избежать.

– Можете, – кивнул он. – Вдовы чаще всего заключают договор, если выходят за мужчину моложе себя.

– Ну да, понимаю, – усмехаюсь. – Но куда ж мне моложе-то – если только Шарло в мужья взять, или ещё кого из нашей молодёжи. Но им вроде и так хорошо. Господин Фабиан, приглашайте господина Палана. Обсудим – что можно мне предъявить на основании такой вот старой бумажки, и можно ли. И как обезопасить моё имущество в том случае, если избежать неприятного брака не выйдет. А то знаю я их, на чулки просить придётся да на сорочки.

Похвалила себя – потому что мысль «на колготки и прокладки» возникла на мгновение, но так же и ушла, и я произнесла вполне понятные здешнему уху слова. Впрочем, пора уже адаптироваться – я очнулась здесь в июне, а на дворе уже декабрь.

– Хорошо, госпожа Викторьенн. Думаю, вы правы, Палан подскажет, что и как делать.

– И ещё надо бы узнать, кто поверенный моих покойных родителей. Жив ли он, и если нет – есть ли у него наследник, и что вообще известно обо всей этой истории. Потому что… как-то очень подозрительно всё это выглядит. Ещё бы собрать сведений о господине герцоге – кто таков, что за семья, каков достаток…

– Вы уже снова всё распланировали, как я погляжу, – усмехается господин Фабиан.

– Так приходится. Я, понимаете, думала, что зимой буду спать, придумывать, как весной сделаю ремонт и где, что будем сеять, и что господин Клементель сделает для меня из очередной партии серебра, которую подвезут за неделю до Рождества. И ещё подыскать уже подходящую мастерскую для господина Амедео с сёстрами, и заключить уже договор найма. И перевезти их, пускай чувствуют себя свободно и принимают клиентов тоже свободно.

У меня они клиентов не принимали – Амедео с младшей сестрой, Лизон, ходили к заказчицам домой. Снимали мерки, потом примеряли в процессе и готовое. Если дамы будут приходить к ним – всем станет удобнее, наверное.

– Кстати, что там насчёт вариантов дома под мастерскую? – спросила я господина Фабиана.

– Есть три, нужно смотреть. И ему, и, наверное, вам тоже, вы ж не успокоитесь, если своими глазами не посмотрите, верно?

– Всё верно, господин Фабиан, – смеюсь.

Герцоги герцогами, но жизнь-то идёт, и если со мной связаны разные люди и их благополучие, то отчего я должна забросить дела и собственные, и этих людей тоже?

– Договаривайтесь о показе домов. Когда там нам смогут всё рассказать и показать, сходим с Амедео.

– Совсем-то без охраны не ходите, – буркнул господин Фабиан.

– Возьму Шарло, и кого-нибудь из мелких братцев. Пускай учатся.

– И то хлеб, да, – согласился он. – А насчёт господина герцога поговорите с господином графом Ренаром. Что-то он знает непременно, и поделится своим знанием. Ему тоже хорошо здесь у вас, он заинтересован в том, чтобы у вас всё было хорошо.

– Верно, – кивнула я. – Что там у нас со временем, скажите? Если господин граф завершил занятия, то я сразу его сюда и уведу.

Оказалось – господин граф завершил занятие, юные некроманты не стали дожидаться обеда и отправились домой, а все прочие чинно ожидают, когда их позовут за стол.

После обеда, да? Я ощутила себя голодной и несчастной. Но если голод – это объективная реальность, то несчастье – вовсе не так. В столовой меня уже поджидала Тереза – из неё так и сочилось любопытство.

– Викторьенн, что хотел от тебя герцог?

– Поговорить о делах давно минувших дней. Он утверждает, что знал моего отца. Скажи, я не рассказывала о герцоге и его визитах к нам в дом в то время, пока меня ещё не отправили в пансион?

– Ничего такого ты не говорила, – покачала головой Тереза. – И что он хочет?

– Странного он хочет, – вздохнула я.

Правда, тут пришёл господин граф, и я велела – подавать обед. А после обеда уже будет всё остальное.

– Господин граф, помогайте, пожалуйста. Я должна узнать о моём незваном госте всё и даже немножечко больше.

После обеда мы расположились в кабинете, нам принесли туда арро и сладостей, и я запечатала дверь.

– Отчего вы заинтересовались им? Что такого он сказал вам, что вас будто кто укусил? – посмеивается граф.

– Так вот век бы его не видела, – вздыхаю, – и через порог он мне не нужен. Но явился и сообщил, что во времена оны, примерно семнадцать лет назад господин де Сен-Мишель пообещал ему в жёны свою дочь Викторьенн, которой и было-то тогда пять лет от роду. И я никак не могу понять – что такого было в той Викторьенн, что ею в столь нежном возрасте заинтересовался один из первых вельмож королевства.

Граф изумлённо поднял брови.

– И что же, господин герцог как-то подтвердил свои притязания?

– Да, показал некую записку. Но я не видела ни одной бумаги, подписанной господином отцом Викторьенн, и не знаю ни почерка его, ни подписи. Наверное, в моём поместье должны быть такие бумаги. Я пока так и не добралась туда, но кажется, время пришло.

– Значит, съездите. Только нужно хорошо подумать, кого взять с собой, путь неблизкий.

– Да, я уже задумалась. Наверное, всю мою магическую молодёжь. Вы соскучитесь без нас? – улыбаюсь.

– Соскучусь непременно, – усмехается он. – Впрочем, обсудим. Итак, что вы хотели узнать?

– Что все знают о господине герцоге Фрейсине? Наверное же о нём что-то болтают, что-то официально объявляют и что-то печатают в газете.

– Что все знают? Да немногое, на самом-то деле. Фрейсине – отдалённые потомки прежней династии, ещё до Роганов. Но они были потомками по женской линии, и потому не смогли наследовать, когда род Валуа прервался, и тому уже почти двести лет. Владения у них главным образом на северо-западе. Вроде бы есть что-то здесь неподалёку, как нам рассказал господин виконт Гвискар. И Фрейсине маги, но не слишком сильные, для того, чтобы считаться древним магическим родом, им не хватает мощи, что ли. Никогда они не занимали никаких должностей из тех, что обычно отдаются магам. И никакие браки с одарёнными девицами ни разу дело не поправили, как я понимаю.

– А как может поправить дело брак с одарённой девицей? – не понимаю я.

– Как же, рождение одарённых детей. Знаете, я помню, как нынешний Жермон пришёл держать вступительные испытания в Академию. Он показал, как бы это сказать, весьма виртуозное владение крохотным объёмом силы. Ему тогда подчинялись чуть-чуть огонь, чуть-чуть вода, и прикрыться от подслушивания он умел хорошо, да и всё. Ему тогда было лет двадцать, что ли, и мы сказали приходить года через три-четыре. Он и явился снова, но – ничего не изменилось. Он пришёл в бешенство, топал ногами и кричал, но – кричи или нет, а ты или можешь продемонстрировать уровень силы, достаточный для обучения в Академии, или нет. Он не мог, и судя по тому, что я успел заметить в нём вчера у господина наместника, за истекшие годы ничего не изменилось.

– Дверь он запер качественно, – замечаю. – Причём не спросясь, пришёл и запечатал. Я даже испугалась немного, и подумала – если позвать вас, услышите ли вы и придёте ли.

– Пришёл бы, конечно, мне его запоры не преграда, – вздыхает граф.

– А что случилось с его предыдущей женой? Была же какая-то, раз есть сын?

– Что случается с жёнами? Умирают, нередко в родах. Кажется, так и произошло. А сына его я не видел, он не пытался поступать в Академию, и ко двору герцог его тоже не представлял.

– Интересно, что с тем сыном не так, – говорю раздумчиво. – И у кого можно о том узнать.

– Спросите у вашего знакомого виконта, – усмехается граф.

– Они хорошо знакомы?

– Кто ж их знает-то, – пожимает граф плечами. – Но виконт провёл много времени при дворе и знает, кто там как принят и какое место занимает.

– Хорошо разбирается в таких же бездельниках? – не удерживаюсь я от шпильки.

– Отчего же, виконт не бездельник. Некроманты редки, и их как правило в раннем возрасте берут на службу. Не избежал этой участи и наш виконт.

– И что же делают некроманты на службе? – наверное, я вообще не слишком хорошо понимаю, что делают некроманты. – Дохлых гоняют?

Я вспомнила рассказ Шарло о ком-то там из его родного района, кто умер, но не был похоронен, как положено, и пошёл бродить, и только де Люс смог загнать его, куда положено.

– Конечно, борьба с нежитью – их первейшая обязанность, но кроме того, некромант может незаметно подобраться куда угодно и что угодно узнать, некромант может убить так, что без мага не разобраться, как человек умер, некромант может расспросить умершего, да вы должны это помнить.

– Я помню, спасибо, – киваю, и внутренне морщусь от воспоминания. – Значит, виконт – полезный человек?

– Ещё какой полезный. Прошлой весной он прибыл в Массилию, чтобы найти убийцу пятерых священников – один местный житель сошел с ума и принялся мстить служителям господа за свои жизненные неудачи.

– И как, нашёл?

– Вполне. Не сразу, но нашёл, и наш де Ренель помогал ему.

– Так может быть, они и убийцу господина Гаспара вместе найдут? – брякнула я первое, что пришло в голову.

– Предложите, – усмехнулся граф. – Велика вероятность того, что предложение от молодой и красивой дамы заинтересует его весьма и весьма.

– Да причём тут молодая и красивая, я о деле. Если он профессионал, его должна заинтересовать такая постановка вопроса – дело, в котором не нашли никаких концов.

– Попробуйте, – граф снова усмехается, будто что-то знает обо мне.

– Вы так смотрите, будто что-то задумали.

– Конечно. Любопытно будет посмотреть, кто кого. Вы его или же он вас.

– Да ладно вам, – отмахиваюсь. – Лучше подскажите, что сказать Фрейсине, если он подойдёт и снова заявит свои претензии.

– А вы уже успели отказать? – интересуется граф.

– Я проявила осторожность. Потому что нормальная особа в моём положении тут же побежит замуж за герцога быстрее ветра. Его достаточно взбесили мои расспросы и уточнения, я думаю, если бы он услышал прямой отказ, он бы тут что-нибудь сломал, – фыркаю я. – А я вовсе не готова вступать в ловушку.

– Вы уверены, что это ловушка? – быстро спрашивает граф.

– Я насторожилась, скажем так. Отчего он не желает рассказать всё, как есть?

– Не настолько маг, чтобы понять – вы видите все его недомолвки.

– Точно, если бы я не была магом, то не увидела бы. Тереза точно не увидела бы. Интересно, а если предложить ему Терезу в жёны? Она обрадуется, я думаю.

Терезино тщеславие очень бы обрадовалось статусу герцогини.

– Если ему нужна дама-маг, то госпожа Тереза его не устроит.

– Хорошо, я подумаю. И что там – сегодня принимают Монграны? Надо пойти и попасться ему на глаза, если он там будет. И спросить, принципиальна ли ему именно я, или подойдёт другая молодая и прекрасная собой дама.

– Осторожнее, Викторьенн. Вы отчаянны, вы победили баронессу, судью Ла Порта и ваших конкурентов, но это совсем другие люди. Более могущественные и более опасные.

– Я постараюсь, господин граф, – улыбаюсь я.

Ничего, прорвёмся, да?

13. Доверительные беседы

К Монгранам мы с Терезой прибыли к семи вечера – не первыми, их дом открыт для гостей с шести, но и не последними, я полагаю. Граф сегодня не собирался в гости – сказал, что ему нужно что-то прочесть к завтрашнему утреннему занятию с молодёжью. Я это понимала – сама-то с преподаванием не сталкивалась, но муженёк мой, ещё тот, домашний, вполне так преподавал, и постоянно читал, придумывал какие-то задания для студентов и что там ещё нужно делать, документы какие-нибудь писать, наверное, вот он и писал. Поэтому я распрощалась с графом до завтра и торжественно пообещала ему не делать слишком больших глупостей.

Сегодня я оделась достаточно просто – по моим личным меркам. Полосатая шерстяная ткань, строгий силуэт, никаких вам широченных фижм, брошь с камеей на лифе, серьги серебряные до плеч, и колье в половину декольте – серебряное кружево, более ничего. Кажется, мастер Клементель всегда бывает доволен, если я приношу ему заказ, где акцент не на величину и стоимость камней, а именно на работу художника. Так и тут – не «дорого-богато», а что-то ещё. Впрочем, если меня когда-нибудь занесёт ко двору, там и поглядим. Пока-то я туда не собираюсь. Мне и здесь хорошо… если никакой недобрый человек не порушит всё то, что я сделала с помощью ставших близкими людей.

Тереза пришла в восторг, когда я сказала ей собираться к Монгранам. Она думала, что я найду себе какое-нибудь важнейшее занятие, и очень здорово, что я его не нашла, и что мы идём в гости. Она надела любимейшие свои жемчуга, крупные и красивые. Нужно ей ещё что-нибудь такое заказать, пусть радуется, это же здорово, когда люди радуются, правда?

Когда мы вошли в большую гостиную, нас тут же приветствовали хозяева дома. Господин де Монгран – невысокий и толстенький, моего настоящего возраста, его супруга – похожих лет, красивая и уверенная в себе дама. Сын их служил в столице, а две дочери уже вышли замуж, и только самая младшая, юная дева шестнадцати лет, не так давно прибыла из пансиона и пока оставалась при родителях. Наверное, у неё уже есть жених, просто я не интересовалась.

И – Монграны маги, оба, наверное – и дети тоже. В свете разговора об особенностях господина герцога я стала прямо присматриваться – что можно со стороны увидеть о магической силе человека. Граф-то видел многое, прямо вот рассказывал о магической ауре человека и какими цветами она переливается. А я – ну, могла понять, маг передо мной или нет, да и всё.

Тереза приятельствовала с Изабель, дочерью Монгранов, и убежала с ней болтать. Я же прошлась немного по залу, приветствовала тех, кто мне встретился, а после чинно села на стул у стеночки и принялась разглядывать гостей – кто в чём пришёл и с кем разговаривает. Я вспомнила, что могу немного усилить слух и, гм, подслушать, и даже позволила себе немного увлечься этим не самым, конечно же, достойным занятием. И проморгала появление одного из мужчин, желавших вторгнуться в мою жизнь и не спросивших, что я сама думаю по этому поводу.

Господин виконт изящно опускается на соседний со мной стул.

– Госпожа де ла Шуэтт, можно ли сесть подле вас?

– А я могу вам помешать? – спрашиваю кисло.

– Думаю, можете, – ещё и улыбается.

– Это как же? Заверещать на весь зал – спасите-помогите, меня преследуют? – поднимаю бровь.

– Отчего же преследуют? – улыбка становится немного хищной. – Но я весьма рад, что вы вспомнили о моей просьбе.

Я хмурюсь – какая ещё просьба? Смотрю на него, будто впервые вижу, и он, кажется, тоже понимает, что нет контакта.

– Кажется, я не вполне понимаю, о чём вы, – качаю головой.

– Как же, мы с вами весьма любезно поговорили сегодня днём…

Тьфу ты, точно. Но с тех пор столько всего случилось! Я смотрю на него… как-то смотрю, в общем. Он изумляется.

– Так это не я стал причиной вашего появления здесь сегодня? – и улыбается, ещё и улыбается.

– А вы думаете – вас бы не было, и земля бы не крутилась, да? – бурчу в ответ.

– А вы уверены, что земля крутится? – почему-то этот факт радует его.

– Конечно, а вы что, не уверены?

Тьфу ты, мы ж в достаточно дремучие времена живём. И если дома у меня этот факт уже принимается далеко не всеми, потому что времена хорошего общего образования безвозвратно уходят, то здесь и вовсе говорить не о чем.

– Я очень рад, что ваши преподаватели были хороши и прогрессивны, – говорит он. – Но отчего мне кажется, что вы сегодня грустны?

– И что же позволяет вам так думать? – интересуюсь.

– Вы не бросаетесь в бой, не говорите обычных ваших колкостей и дерзостей. Может быть, у вас что-то случилось? И вам нужно помочь преодолеть ваше затруднение?

Я поднимаю голову, смотрю на него. И что это значит? Некроманты – всё равно что другой мир, свой собственный, я если и читаю его, то чуть-чуть и с трудом.

– И в чём же вы готовы помогать мне?

– Да хоть в чём, возможности мои велики, и знания – тоже. Говорят, я бываю неплох, – и улыбается, причём – не как придворный или вельможа, а как мой Шарло, когда ему удалось под носом у господина графа провернуть какую-то магическую шалость и остаться безнаказанным.

– Благодарю вас, господин виконт, я подумаю, – вежливо наклоняю голову.

Потому что если я ему с ходу сейчас вывалю, что у меня, мол, есть нужда такая, такая и такая, это окажется для него как-то слишком легко. Он, кажется, не из тех, кто помогает бескорыстно и потому, что может, сейчас мне так кажется. Поэтому… поглядим. Если подружимся – то отчего бы не попросить о чём-нибудь, что и ему покажется интересным. А пока…

– Если вы решитесь, то обращайтесь без стеснения, – говорит он.

А я подумаю. Например, отчего бы не расспросить его о другой интересующей меня персоне?

И я уже было собралась начать расспросы, но его отзывают – кто-то, он раскланивается и извиняется, и идёт в угол залы беседовать с кем-то. Ко мне же рядом подсаживается хозяйка, госпожа де Монгран.

– Госпожа де ла Шуэтт, вы уверены, что вам стоит уделять так много внимания господину виконту?

О, сплетнюшки подъехали, да? Здорово-здорово!

Я делаю самое недоумённое выражение лица, какое только могу, и вежливо спрашиваю:

– О чём вы, госпожа Монгран?

– Дорогая моя, вы юны, и совсем недавно в свете, наверное, вы просто не знаете…

– Ах, нет, конечно же, я не знаю, – и глазами-то похлопать.

Сидит такая – молодая, жизни не знающая и в полосочку. И смотрит в рот важной даме, хозяйке дома.

– Вот, не знаете. С виконтом нужно быть очень, очень осторожной!

– В самом деле? – смотрю в рот, проецирую изумление. – Расскажите же, дорогая госпожа де Монгран. Понимаете, у меня нет светских знакомых – кроме нашего здешнего круга, конечно же. Госпожа де Сегюр приветлива со всеми и принимает в своём доме всех, но у неё таковы обязанности. Она никогда не станет что-то рассказывать о каком-то своём госте, правда ведь? А такие птицы залетают к нам очень редко, – вздыхаю. – И моей родственнице госпоже де Тье тоже неоткуда узнать подробности.

Госпожа де Монгран смотрит в ту сторону, где кружком собрались помянутая госпожа де Тье, её собственная дочь и ещё две юных особы. Кажется, компания её не слишком-то радует, она поджимает губы и вздыхает.

– Я думаю, с госпожой де Тье вы тоже поговорите и скажете ей, что молодой вдове надобно быть осторожнее, – говорит она сурово.

Осторожнее – это лучше прятать концы, так? Чтобы сплетни не ходили? Ладно, скажу, мне не жаль нисколько, тем более насчёт прятанья концов я с госпожой Монгран совершенно согласна.

– Конечно, – киваю я, опустив глаза.

– Понимаете, утратить доброе имя так легко, а вернуть его потом практически невозможно, – сурово говорит госпожа де Монгран. – А если ваше доброе имя окажется в руках господина Гвискара – вы рискуете, и очень сильно рискуете. Он-то непременно выйдет сухим из любой воды, и никогда не сделает ничего такого, чтобы скомпрометировать себя. Но поверьте, погубить женщину для него так же легко, как перемещаться этой их изнанкой мира, – она снова поджимает губы. – Я бы поняла, если бы он увлекался сам, и увлекал за собой, это простительно, потому что от настоящей страсти нет защиты и спасенья. Но виконт – человек лукавый и лживый, и если говорит о чем-то таком, то лишь из желания добиться своих целей, не подобающих человеку благородному. Впрочем, какие благородные цели могут быть у некроманта, о чём я вообще!

– А почему у некроманта не может быть благородных целей? – интересуюсь я как можно более наивно. – Понимаете, господин граф Ренар утверждает, что они такие же, как все прочие маги, просто им доступно немного иное, вот и всё. А у меня нет повода не верить господину графу, ведь он столько лет прожил на свете, и преподавал в столичной Академии, и всяко знает больше меня и о магах, и о магии!

Госпожа де Монгран снова поджимает губы, ей не нравится упоминание о господине графе.

– Господин граф неспроста отправлен сюда его величеством без права возвращаться в столицу и в Академию, – говорит она. – И я бы на вашем месте не одаривала его вашей дружбой.

– Понимаете, он обучает меня владению своей силой, – пожимаю я плечами как можно более равнодушно. – Кто ещё сможет сделать это так же хорошо? Я таких в нашем городе попросту не знаю. Мне кажется, это большая удача, что он оказался здесь и помогает мне. Что же до сплетников… подумать только, никакого уважения к возрасту господина графа, – вздыхаю, может быть, немного лицемернее, чем следовало.

– А вам нужно всё это – владеть силой и прочее? Задача одарённой женщины – передать свои силы детям, – важно говорит госпожа де Монгран.

– Совершенно с вами согласна, – улыбаюсь я ей. – И буду счастлива со временем поступить именно так. Но увы, всем известно, что необученный маг – это непредвиденная опасность, никто никогда не знает, в каком месте рванёт. Я не хочу пострадать… и чтобы пострадал кто-то из моих близких, тоже не хочу. Но скажите же, это правда, что господин виконт Гвискар нынешней весной нашёл здесь, в Массилии, какого-то жестокого убийцу, которого не мог найти никто?

– Правда, – кивает моя собеседница. – Де Ренель не справился сам, но – только с помощью Гвискара.

– Но это же говорит о господине виконте хорошо? – смотрю широко раскрытыми глазами. – Значит, от него не одни только лишь неприятности?

– Понимаете, дорогая моя, этот человек ничего не делает без расчёта. И если он когда-то совершил что-то достойное, то с расчётом на какую-то прибыль от этого поступка. В том числе – чтобы юные и неопытные восхищались его смелостью и находчивостью.

– Но… если и вправду есть, чем восхититься?

– Дорогая госпожа де ла Шуэтт, я понимаю, что вас притягивают новые лица, и особенно – если это мужчины, видные мужчины. Вы юны, вы, случилось так, свободны, и подле вас нет ни единой старшей женщины, которая могла бы раскрыть вам глаза на мужское коварство и предостеречь. Господин граф – мужчина, ему не понять тонкости вопросов репутации и женского сердца. Госпожа баронесса Клион покинула Массилию и не сможет руководить вами. Кто-то должен предостеречь вас, пока вы не наделали непоправимых ошибок!

Я склоняю голову, потом, правда, поднимаю обратно. Необратима и непоправима лишь смерть, всё остальное можно преодолеть, но откуда это знать госпоже де Монгран?

– Госпожа баронесса ни за что бы не стала давать мне полезные советы, уверяю вас. И… я благодарна вам за дружеское расположение. Мне и впрямь не у кого спросить совета… в некоторых щепетильных вопросах.

Госпожа де Монгран улыбается довольно, а их дворецкий в этот момент объявляет: