Текст книги "Крестный сын (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Значит, я не хочу уподобляться ему, Ив. Давай закроем эту тему?

В его голосе прозвучали властные нотки, каких она от него еще не слышала. Очень захотелось надерзить, но девушка сочла за лучшее сдержаться.

– Что ж, я готова поступить по-твоему… – Ив хотела на этом закончить неприятный разговор, но слова сами сорвались с языка. – О благополучии крестного ты подумал, а каково будет мне, если тебя повесят?

Филип долго испытующе смотрел на нее, будто не веря в искренность новой подружки, потом вздохнул.

– Если старик нас поймает, вытащишь меня. Уверен: если захочешь, у тебя получится.

– Не говори об этом, не надо! Я сделаю все, чтобы он не узнал. И ты, пожалуйста, будь осторожен!

– Буду, клянусь тебе. Теперь у меня нет никакого желания умирать. А сейчас, Энджи, если не возражаешь, давай займемся чем-нибудь другим, разговоры меня уже утомили.

Он сел в ванной и скользнул рукой вдоль внутренней поверхности бедра девушки.

– А эти занятия тебя никогда не утомляют?

Ив тоже села и придвинулась ему навстречу.

– Не-а, – ответил он, продвигаясь все дальше по ее ноге, – утомляет их отсутствие.

– Приятно слышать! И чем конкретно ты хотел бы заняться?

Она сжала бедрами его руку, достигшую цели.

– Вымыть тебя, – он потянулся свободной рукой за губкой. – Ты-то уже однажды это со мной проделывала, как я понял. Жаль, ничего не помню.

– Да, но я от этого не слишком возбудилась, – ее дыхание учащалось.

– Зато я очень возбудился, когда сообразил, что кто-то потрудился отмыть мои волосы, вместо того, чтобы сбрить их.

Он начал целовать ее рот, потом скользнул на шею. Она в ответ на его ласки выгнулась и застонала. В эту ночь они, словно по молчаливому согласию, больше не разговаривали ни на какие серьезные темы.

Для дочери Правителя и его крестника наступила счастливая пора. Они проводили вместе каждую ночь, а по воскресениям прихватывали часть дня, и никак не могли насытиться друг другом. Правитель был очень доволен: сын друга, наконец, успокоился и взялся за ум. Евангелина, как ни странно, тоже стала помягче, он приписывал это приближению очередной просьбы отпустить ее из столицы. «Может, действительно, отправить ее на какое-то время из дворца? Не задурила бы голову мальчишке», – думал он иногда, но ничего не предпринимал.

Надо сказать, молодым людям повезло, что Правителя никогда не интересовала сексуальная сторона жизни людей. При всей его проницательности и знании людской природы, он редко замечал романы, становившиеся чуть ли не единственным предметом обсуждения всего двора. Об отношениях герцога Олкрофта и дочери Правителя никто, конечно, не знал, но гвардейцы уже стали переглядываться и подмигивать друг другу за спиной Филипа, быстро поняв, что тот завел себе подружку. Уже не одно пари было заключено на предмет того, кто же она. Желающие выиграть стремились спорить с Кайлом: он был уверен – их новому приятелю удалось-таки растопить сердце Ледяной девы.

– Ты лишишься своего жалкого наследства, еще не получив его, – сказал как-то другу Шон. – Что за странная возникла у тебя фантазия? Они даже не знакомы.

– Наследства я не лишусь, а, пожалуй, удвою его, и оно перестанет быть жалким, – посмеивался Кайл. – Конечно, они скрывают свои отношения, зачем им огласка? Ты же видишь, как Старикан носится с Филипом, у него явно на парня какие-то планы. И вряд ли ему понравится, что у дочурки тоже имеются виды на его любимца. Может, он действительно даже знакомить их не хочет, чтобы факелом в солому не тыкать, выражаясь поэтически.

Шон ухмыльнулся.

– Что до Евангелины, – продолжал Кайл, – я уверен, у нее недавно кто-то появился. Она пытается делать вид, будто все по-старому, и у нее это неплохо получается, но если присмотришься, то увидишь – даже ее движения стали другими, более мягкими, что ли. А недавно я случайно встретился с ней взглядом, когда мы стояли на посту у дверей Старикана, а он ее зачем-то вызвал. Я чуть не ослеп, такое счастье лучилось в ее в глазах. Она их тут же опустила и, готов поклясться, здорово испугалась, что я заметил. А уж как она похорошела!

– Ты совсем помешался на этой девчонке, так что все это могло тебе просто привидеться, – не сдавался Шон. – Но даже если поверить в твою правоту, где доказательства причастности нашего друга?

– Кто же еще мог приручить эту дикую кошечку? В последнее время больше никто новый при дворе не появлялся. Вряд ли она внезапно воспылала к кому-то, кого знает уже не первый год. А тут возникает молодой герцог Олкрофт и все при нем: внешность, богатство, умение обращаться с женщинами, других талантов не счесть – эта парочка очень подходит друг другу. Ведь не станешь же ты убеждать меня, что она снизошла до простолюдина и спит с конюхом или лакеем?

– Нет, до простолюдина она точно не опустится. А вот насчет Филипа звучит убедительно…

– Ты только, пожалуйста, ребятам ничего не говори, не порти мне игру.

– Ладно, удваивай свое наследство.

До весеннего бала оставалась неделя, и Правитель решил посетить последнюю примерку платья дочери, дабы все проконтролировать и потом подобрать драгоценности. Он постучал в дверь ее покоев и получил разрешение войти. Портной был уже там, при появлении Правителя он низко поклонился. Ив переодевалась за ширмой. Через несколько минут она вышла, и нижняя челюсть ее отца безвольно отвисла. Дочь облачилась в облегающее платье из какой-то необычной переливчатой материи, по цвету напоминающей перламутровую бело-розовую раковину. Руки оставались обнаженными, на плечах лежали лишь тоненькие лямочки. Спереди взор услаждало глубокое декольте, спина оставалась открытой почти до самого основания. Но не это поразило Правителя, привыкшего видеть на придворных дамах и гораздо более смелые вырезы. Свойство материи и покроя было таково, что хотя платье и закрывало большую часть фигуры, а ткань не просвечивала, у смотрящего создавалось впечатление, что девушка стоит перед ним обнаженной, покрытой лишь тонким слоем перламутра, не скрывающего, а, наоборот, подчеркивающего каждый изгиб тела. Белья под платьем не просматривалось.

Ив наслаждалась реакцией отца. Самой ей наряд очень нравился, за Филипа она не беспокоилась, ибо после месяца еженощных упражнений в постели он вполне мог себя контролировать, даже появись она на балу без платья, в одних украшениях. А вот Правителю придется теперь понервничать и из-за крестника, и из-за того, что дочь будет настолько выставлена напоказ. Она изящно повернулась вокруг себя, давая возможность портному и отцу осмотреть ее со всех сторон, и остановилась перед ними, улыбаясь.

– Мастер, ваше платье великолепно. Я никогда не видела ничего подобного. Спасибо! – сказала она.

– Служить вам – большая честь, моя леди, – поклонился ей портной. – Я рад, что вас не пугает смелость модели.

– Она пугает меня, – наконец обрел дар речи Правитель. – Вы как всегда на высоте, мастер. Это действительно нечто особенное, но, боюсь, моя дочь выглядит в нем слишком соблазнительно.

– Простите, мой лорд, но я строго следовал вашим указаниям и постарался сделать наряд как можно менее сексуальным. Он лишь отражает красоту ее высочества. Если б нужно было добавить чувственности, я сшил бы его из черной ткани с мокрым эффектом, с разрезом до середины бедра и…

– Стоп, хватит! – прервал Правитель.

– Простите, мой лорд, я несколько увлекся. У меня никогда не было такой модели, как ваша дочь. Одевать ее – для меня не только честь, но и удовольствие.

Искреннее восхищение портного очень льстило Ив.

– Вам не за что извиняться, мастер, – сказал Правитель, – я вас прекрасно понимаю. Но мне не хочется, чтобы у моего крестника при виде Евангелины возникли мысли о том, какое удовольствие – раздевать ее.

– Если мне позволено будет сказать, мой лорд, – начал портной и остановился, взглянув на Правителя. Тот кивнул, разрешая продолжать, – ваш крестник произвел на меня впечатление разумного и достойного молодого человека.

Ив очень удивилась, услышав эти слова, но виду не подала. «Неужели старик заказывал гардероб Фила мастеру?», – подумала она. – «Я как-то не обращала внимания, во что он одевается, гораздо приятнее видеть его голым. Надо будет спросить.» Правитель несколько мгновений испытующе смотрел на портного, потом сказал:

– Будем надеяться, ваше удивительное чутье не обманывает вас и на этот раз, мастер. Пришлите мне счет за платье.

Портной молча поклонился, подождал, пока Ив переоденется, забрал наряд и вышел. Правитель больше не счел нужным скрывать испортившееся настроение.

– Я глаз не спущу с тебя на этом балу, – сказал он дочери, размахивая пальцем у нее перед носом. – И еще организую человек десять для наблюдения. Не вздумай надушиться какой-нибудь своей возбуждающей дрянью!

– Папочка, – прощебетала Ив, с трудом сдерживая смех, – если так переживаете за своего любимого сына, зачем вы все это затеяли?

– Не твое дело!

– Не беспокойтесь, я совершенно не заинтересована, чтобы его повесили или услали куда-нибудь. – Заметив, как напрягся Правитель, она быстро закончила: – Мы ведь договорились: он научит меня сражаться на мечах.

– А, ты об этом! Да, конечно.

– Объясните, как я должна вести себя на балу?

– Я уже говорил, ты должна быть приветлива, доброжелательна и мила. Можешь немного пококетничать, но очень умеренно.

– Я должна буду проводить время только с ним?

– Можешь танцевать с теми, кто тебя пригласит, если он не будет возражать, но сама от него не отходи.

– А если он возразит, это плохо?

– Если он не будет рук от тебя отрывать, это точно плохо, а вот если не отпустит танцевать с каким-нибудь не в меру нагрузившимся молодчиком, это нормально.

– А, понятно, он должен вести себя как мой брат.

– А ты – как его сестра. Все, пойдем, я отведу тебя в сокровищницу, выберешь украшения.

Вечером того же дня девушка рассказала Филипу о примерке и разговоре с отцом.

– Ты так и не сказала, что из себя представляет это платье.

– Тебе и не надо знать, нужно выказать хоть какое-то удивление при старике.

– А не кончится это удивление стояком?

– Фил, ты уже целый месяц делаешь со мной каждую ночь что хочешь. Какой стояк на публике? В конце концов, я могу дать тебе одно снадобье…

– Чтобы я потом неделю не мог трахаться? Нет, не надо. Как-нибудь потерплю несколько часов.

– Да, всего несколько часов, – рассмеялась Ив. – Мы должны справиться.

– Справимся. Если твой старик поверит, что нормальный мужик может никак на тебя не реагировать.

– Поверит, да еще и будет доволен. Он сам никогда ни от кого не заводится и очень злится, когда видит, как обалдевают от меня.

– Ну, это понятно. Он же твой отец, – Филип на минуту задумался. – Как думаешь, почему он хочет проверить меня именно на тебе?

– Это так трудно понять? – в тоне Ив сквозило высокомерие. – Из-за моей внешности, конечно. Если ты устоишь передо мной, то с остальными и подавно сможешь держать себя в руках.

Молодой человек с сомнением посмотрел на нее.

– Почему ты до сих пор не замужем?

– Что значит «до сих пор»? Полагаешь, я уже старовата?

Настроение дочери Правителя продолжало ухудшаться.

– Извини, я не хотел тебя обидеть, – невольно усмехнулся Филип. – И потом, Энджи, что за странные рефлексии: ты же на сколько-то там лет моложе меня. Просто раз вы со стариком не ладите, он давно уже должен был избавиться от тебя, выдав замуж.

– Пытался, не получилось. – Ив вдруг осенила догадка. – А к чему все эти вопросы на матримониальную тему, Фил?

– Ну, просто, решил полюбопытствовать… – он пожал плечами.

Она смотрела на него с растущим подозрением.

– Уж не думаешь ли ты, что старик просто искал для меня кого-то особенного и вот нашел в твоем лице?

Он ничего не ответил, отвел глаза и отрицательно покачал головой. Ей это не понравилось.

– Он давно бы уже выдал меня замуж за первого встречного, если б я согласилась. Но я не вижу смысла в замужестве. Тем более теперь. – Она стала ласкаться к нему как кошка. – И, пожалуйста, милый, выкини эти странные мысли из головы. Раз старик сказал, что я для тебя не существую, значит, он действительно этого хочет. И нам нельзя возбудить у него подозрения.

– Хорошо, – вздохнул Филип, – как скажете.

Ему все меньше хотелось разговаривать, это было сложно, когда она так прижималась к нему и запускала пальцы в его волосы.

– Спасибо, милый, – она принялась целовать его шею и грудь в раскрытом вороте рубашки.

Когда они закончили, Филип пошел в купальню. Девушка, улыбаясь, проводила своего мужчину взглядом. Его фигура и осанка были великолепны, она любовалась им, также как в первый раз, но при виде уродливых шрамов на глаза навернулись слезы. Он знал, что Ив расстраивается всякий раз, как видит следы позорного наказания, и старался пореже поворачиваться к ней спиной. В этот раз шрамы напомнили девушке об одном волновавшем ее вопросе. Филип вернулся в спальню, и его подруга спросила:

– Кто тебе шил одежду?

– Портной старика. Тот же, кто делает для тебя бальное платье.

– И он видел тебя голым? – с некоторым беспокойством спросила она.

– Черт, я так понимаю, он и на тебя полюбовался?

Ив кокетливо улыбнулась и кивнула. Помрачневший Филип заворчал:

– Вы тут в столице занимаетесь черт знает чем, извращенцы хреновы, и все нормально. А я всего лишь спал с женщинами и уже преступник.

Ив с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ее любовник оказался еще и ревнивцем. Ну, точно, вон как зыркнул исподлобья, будто она переспала со всеми его дружками-гвардейцами, да не по одному разу. Вообще-то даже приятно: он ею дорожит, считает своей… А ей нравится принадлежать ему… Не стоит его мучить.

– Фил, ты иногда напоминаешь мне ребенка, – сказала она, улыбаясь. – Мастер почти ко мне не прикасался. Что в этом такого?

– Ладно, ничего, проехали. К чему эти расспросы, Энджи?

– Раз он видел тебя голым, мог догадаться, кем ты был. Странно, что старик на это пошел.

– Я тоже тогда забеспокоился, но твой отец сказал, что, во-первых, у мастера любая информация в полной безопасности, во-вторых, его брат – лучший адвокат в столице и его помощь может мне когда-нибудь понадобиться.

– Странно все это, – сказала девушка, задумавшись. – Надо бы последить опять за стариком.

– Только не вечером и не ночью, – попросил Филип.

– Почему? Мы могли бы пойти вместе. – В глазах его подруги заплясали бесенята. – Я бы смотрела в глазок, а ты бы в это время мог войти в меня сзади. Или ласкать языком. Или…

– Все, милая, хватит! Нашел я на свою голову наказание за прошлые грехи! – притворно возмутился Филип, раздвигая ей ноги и целуя по очереди несколько маленьких темных родинок на внутренней поверхности бедра.

– Подожди еще чуть-чуть! Я забыла тебе сказать… – она нежно запустила пальцы ему в волосы.

– Что еще? – он нехотя поднял голову.

– У меня договор со стариком, если наше знакомство на балу пройдет нормально, ты выучишь меня владеть мечом.

– Ты и так уже прекрасно владеешь моим, – попытался отшутиться он.

– Фил, это не шутки.

– Ну, ладно, – вздохнул он, садясь с ней рядом, – договаривай.

– Мне всегда нравилось это занятие, еще с детства. Кое-чему я научилась в ранней юности, пока мама была жива, потом отец запретил. Я видела, как ты его уделал, и как учишь гвардейцев. Уверена, у меня получится. Пожалуйста! – она умоляюще посмотрела на него. – Старик сказал, что не будет против, если ты согласишься.

Филип помолчал. «Если она пошла в отца, у нее точно получится. Реакция у Энджи что надо», – подумал он, вспомнив, как ловко девушка уворачивалась в постели, желая подразнить его.

– Ладно, – наконец сказал он.

Ив бросилась его обнимать.

– Не боишься, что мы выдадим себя во время занятий?

– Нет. Я слишком хочу научиться, а тебе нравится учить. Почувствуем опасность – прекратим.

– Ты кого хочешь уговоришь! Как стрясла со старика такое обещание?

– Сначала он мне задолжал за то, что я выходила тебя, потом – за согласие пойти на весенний бал и прилично себя там вести.

– Здорово ты его поимела! Признайся, делала что-нибудь, пока я валялся без памяти?

– Ложись, покажу.

Заинтригованный Филип подчинился, и девушка имела возможность довести так понравившееся ей в свое время занятие до конца.

IV

Наступил день бала. Вечером Правитель зашел за дочерью около половины восьмого. Он окинул Ив оценивающим взглядом и остался недоволен. «Девчонка в последние недели как будто еще похорошела. Вот наказание!». Платье делало ее похожей на прекрасную статую, украшения подчеркивали белизну кожи и блеск зеленых глаз.

– В последний раз предупреждаю тебя… – начал Правитель.

Ив закатила глаза.

– Отец, прекратите, я все давно поняла. Вы доповторяетесь до того, что выведете меня и сами все испортите.

– Ладно, пошли.

По дороге Правитель отдавал последние распоряжения: пробыть на балу не менее трех часов и не уходить, не поставив его в известность. Ив послушно кивала.

Они вошли в Большой бальный зал первыми и встали напротив входа, приготовившись встречать гостей. Дочь Правителя не любила балы, но зал, где они устраивались, ей нравился. Просторный и высокий, с небольшими окнами почти под самым потолком, белые отштукатуренные стены густо увешаны рогами оленей и косуль. Сводчатый потолок из светлого камня украшала вычурная резьба и нарисованные золотом звезды. Вдоль стен стояли кресла и небольшие диваны, между ними располагались высокие многосвечные канделябры. Ив иногда пробиралась по потайным проходам в бальный зал, когда он пустовал, а массивные дубовые двери были закрыты на ключ. Солнечными летними днями там было светло и радостно, в пасмурную погоду она зажигала несколько свечей. Чаще всего девушка устраивалась с книгой в кресле или на диванчике. В гулкой тишине просторного помещения шорох переворачиваемых страниц звучал со странной отчетливостью. Иногда она просто сидела там и мечтала или приходила в себя после очередной стычки с отцом.

Гости еще не начали собираться, и она осмотрелась, вглядываясь в знакомые предметы, настраиваясь на нужный лад. Им с Филипом нужно сдать этот дурацкий экзамен, обвести старика вокруг пальца, чтобы он отстал от них и хоть немного успокоился. Ее взгляд наткнулся на двух гвардейцев, несших караул у дверей. «Охраняют моего любимого папочку», – подумала Ив. – «Да это же лучшие друзья Фила!» У дверей действительно стояли Шон и Кайл. Дочь Правителя нахмурилась: с некоторых пор черноволосый красавчик, которого, как она хорошо помнила, звали Кайлом, пристально наблюдал за ней. Сейчас и он, и его веснущатый приятель-острослов неотрывно смотрели на нее, но это было, конечно, не наблюдение, а эффект, произведенный ее нарядом. Девушке мучительно захотелось показать им язык, но пришлось сдержаться. Подобные игривые выходки вывели бы из нужного настроя, а расслабляться нельзя ни в коем случае: от того, как она будет себя вести, зависит жизнь Филипа.

Вскоре появились первые гости. Ив с трудом сдерживала смех, глядя на совершенно ошалевавшие при виде нее лица мужчин и большей частью разозленные – женщин. Еще больше веселило ее раздраженное сопение отца, прекрасно понимавшего, какой эффект производит дочь. Это приятное времяпрепровождение продолжалось около получаса, потом появился Филип. Он сразу увидел Правителя и направился к нему, Ив от него загораживал какой-то толстяк. Приблизившись, молодой человек, наконец, смог увидеть свою подругу. Девушка заранее напустила на себя еще более холодный и безразличный вид, чем при встрече других гостей, но ей стоило большого труда сохранить его, когда их взгляды встретились.

К ее неудовольствию, Филип отреагировал на сногсшибательный наряд примерно также как Правитель: нижнюю челюсть удержал на месте с большим трудом, а на лице появилось довольно испуганное выражение, впрочем, быстро сменившееся вежливым восхищением. Глаза главы государства несколько секунд перебегали с лица дочери на лицо крестника и обратно, потом он представил их друг другу. Молодые люди церемонно раскланялись. «Ну, старикашка и мерзавец!» – думал Филип, – «Такого зрелища ни один нормальный мужик не выдержит! А я-то удивился, почему у Шона и Кайла лица странные… К счастью, на меня ее вид сейчас производит обратное действие. Выставить собственную дочь напоказ перед всеми этими… А ей, похоже, нравится. Как она расхваливала это чертово платье!» Ив, мельком глянув ему в лицо, вдруг догадалась, о чем он думает. «Если он просто надуется, это будет очень кстати», – решила она, – «а если разозлится, может натворить глупостей.»

Пользуясь правом хозяйки, она решила взять инициативу в разговоре на себя.

– Вы у нас уже больше месяца, герцог, и еще ни разу не были на балу. Почему?

– Я деревенский житель, моя леди, и не люблю столичной мишуры, – резковато ответил Филип. – Но если б я знал, какого зрелища себя лишаю, то не пропустил бы ни одного бала, – тут же галантно добавил он, слегка улыбнувшись.

– Если вы имеете в виду мою скромную особу, – Ив потупилась и тоже чуть улыбнулась, – то вы ничего не пропустили. Я не любительница балов, нарядов и прочей… мишуры, как вы изволили выразиться.

Она надеялась, что ей удалось хоть немного успокоить его ревность.

– Что ж, значит, я пришел именно на тот бал, на который следовало, ваше высочество.

Правитель, нависавший над ними как коршун, и ловивший каждое слово, интонацию, движение, жест, был пока вполне удовлетворен. «Если б мальчишка по-прежнему думал членом вместо головы, он не выдержал бы в первую же минуту. Остальные кобели весь пол перед ней слюнями закапали, а этот, похоже, даже испугался. Неужели его и впрямь женщины больше не интересуют? Или я его так запугал именно Евангелиной? Надо отпустить их и последить на расстоянии.» Он придал лицу добродушное выражение и проговорил:

– Идите, развлекайтесь, дети мои!

Филип подал Ив руку, и они смешались с толпой гостей. Балы всегда угнетали дочь Правителя невыносимой скукой, так случилось и на этот раз. Она заставила себя воспринимать герцога Олкрофта как неинтересного незнакомца, с которым нужно вести вежливые светские разговоры и время от времени танцевать. Войдя в роль, она действовала как заведенный автомат, мало что замечая вокруг. Филип по части бесстрастности и вежливости тоже был на высоте. Несколько раз он уступал свою даму желавшим потанцевать с ней кавалерам, и даже сам осчастливил пару-тройку хорошеньких девиц. Правитель, по возможности не сводивший с дочери и крестника глаз, был доволен. Никто из наблюдателей к нему не подходил, и это было хорошим знаком (по плану, покинуть свои посты и известить его они могли лишь в случае, если заметят что-то предосудительное).

Ив и Филип изнывали от скуки, а окружающие были возбуждены до предела. Мало того, что весенний бал почтила присутствием прекрасная дочь Правителя в необычайно смелом наряде, а также таинственный и весьма недурной собой герцог Олкрофт, так эти двое еще и образовали почти официальную пару. Правитель с возрастающим неудовольствием ловил краем уха фразы типа «Как они замечательно смотрятся вместе» или «Наконец-то ее высочество нашла себе ровню», но как бы это его ни возмущало, он полностью вытерпел назначенные им самим три часа. Затем направился к танцевавшим вместе Ив и Филипу, разбил их пару и отправил дочь спать. Она с радостью удалилась, на прощание одарив своего кавалера холодным кивком и совсем уж ледяным взглядом.

Правитель пригласил крестника отойти в небольшой зал по соседству, который в зимнее время использовался как гардеробная. Сейчас там было пусто и темно. Правитель поморщился от досады и попросил молодого человека сходить за свечой. Тот быстро вернулся, выдернув наполовину оплывшую свечку из светильника в коридоре. Он пристроил ее, накапав воска на подоконник, и поставив свечу в теплую, быстро застывшую лужицу.

– Поздравляю, Филип, ты выдержал испытание, – торжественно объявил крестный. – Можешь продолжать веселиться и выбрать себе спутницу на ночь, вряд ли тебе откажет хоть одна. Только, пожалуйста, не начинай уж очень откровенно лапать замужних дам в присутствии их мужей.

– Продолжать веселиться? – в голосе Филипа звучала насмешка. – Я бы больше веселился сегодня вечером, таская камни. А дам я не лапаю, я с ними сплю.

– Делай с ними что хочешь, только избавь меня, пожалуйста, от красочных подробностей, – поморщился Правитель. – И что за чушь болтаешь насчет камней? Мне казалось, ты вел себя очень непринужденно.

– Чего только не сделаешь, когда от этого зависит твоя жизнь.

– Ладно, не драматизируй!

– Можно мне уйти спать? – Филипу не терпелось оказаться наедине с единственной женщиной, которая его в данный момент интересовала.

– Как, ты будешь спать один? – Правитель не скрывал удивления.

– Да, один. Я уже говорил, крестный: вашими стараниями и молитвами в женщинах больше не нуждаюсь.

Молодой человек смотрел с чуть заметной ироничной улыбкой. Крестный не счел нужным прятать свой сарказм:

– Неужели? – с подчеркнуто наигранным удивлением спросил он. – Как-то не верится. Столько лет не мог и дня без них обойтись, еще месяц назад чуть ли не истерику мне устраивал, а теперь как отрезало?

– Вам не угодишь, ваше величество!

Филип непритворно нахмурился. Правитель с подозрением взглянул на него, но не смог ничего разглядеть на бесстрастном лице крестника.

– Почему ж тебе было так трудно на балу, как ты пытаешься показать?

– Опасался, что либо какой-то мой жест или слово могут быть неверно истолкованы, либо ваша дочь выкинет что-нибудь.

– Ну, все прошло отлично, я доволен вами обоими, – заявил Правитель. – Скажи-ка мне еще вот что: как тебе моя дочь?

– Молва не преувеличивает: она удивительно красива, как картина или статуя.

Правитель хмыкнул, вспомнив, как Евангелина примерно в тех же выражениях восхищалась Филипом.

– И я вам очень благодарен, – продолжил молодой человек, – что вы позволили ей надеть такое платье: меня теперь не будут смущать греховные мысли о том, как же она выглядит голой.

– Попридержи язык, щенок, и прекрати улыбаться этой своей улыбочкой! – почти сорвался на крик Правитель.

– Простите, крестный.

Филип опустил голову. Лицо его выражало сожаление, но в душе он был очень доволен, что хоть как-то сумел отомстить Правителю за выставленную на всеобщее обозрение Ив.

– Отправляйся спать. Я вижу, у тебя еще осталось кое-что в штанах. И не забывай, Евангелина не про тебя!

Филип молча поклонился и вышел. Когда он пришел к себе, девушка уже ждала его в спальне, все еще одетая в бальное платье.

– Ив, сними это, или я к тебе не притронусь, – он окинул ее тяжелым взглядом.

Она была недовольна, но подчинилась.

– Я так и знал, что под ним ты голая.

Он остановился на полпути к кровати.

– Мне уйти? Будешь спать один, как и сказал старику?

– Подглядывала? Ну-ну.

Она ничего не ответила, подняла с пола платье и стала расправлять, чтобы надеть. Филип смотрел на нее почти с отвращением. Он понимал, что ведет себя глупо и несправедливо по отношению к ней, но ничего не мог с собой поделать. Вдруг он заметил на ее попке несколько темных пятен.

– Что это у тебя? – спросил он срывающимся голосом.

Она нехотя повернулась к нему.

– Где?

– Сзади.

– Сзади? – она помахала за спиной рукой, ничего не поймала, потом сообразила, о чем он. – А, наверное, уже стало заметно. Ты про синяки?

– Да. Откуда они?

– Пообжималась в уголке с парочкой бывших дружков, после того как старик отправил меня спать, – она с вызовом взглянула на Филипа.

Он сразу понял, что это за тон.

– Не разговаривай со мной как со своим отцом!

– Откуда ты знаешь, как я с ним разговариваю?

– Догадался. Уже не первый месяц общаюсь и с ним, и с тобой, – он подошел к ней, взял за руку, сел на кровать и притянул девушку к себе на колени. – Так откуда синяки? – спросил он мягко.

Ив обняла его, уткнулась в плечо и всхлипнула.

– Только, пожалуйста, не плачь, прости меня, я был дураком со своими придирками. – Он прижал ее к себе и стал гладить по голове. – Это глупо, я понимаю, но мне невыносимо, когда кто-то видит тебя такой, какой ты бываешь здесь, со мной…

– Ш-ш-ш, дурачок, такой меня не видел и никогда не увидит никто. Ты первый и единственный разглядел настоящую меня. И хочешь ты именно меня, а все остальные вожделеют лишь тело.

Ив запустила руки ему в волосы и поцеловала. Столь нежной она, пожалуй, еще никогда с ним не была. А ее слова звучали почти как признание в любви… Он с трудом сдерживался, чтобы не стонать от сводящих с ума ласковых прикосновений. Ни одна женщина к нему так не прикасалась… И он не знал, чего больше желает сейчас: подмять ее под себя и попытаться вырвать настоящее признание в ответ на его бешеную страсть или застыть недвижным молчаливым камнем и просто наслаждаться касаниями ее губ, рук, волос… Она положила конец его блаженству и колебаниям, спросив:

– Ты действительно хочешь знать про синяки?

Он кивнул, с трудом переводя дух. Ну и ладно, не надо никаких признаний. Ни к чему хорошему они не приведут.

– Это одна из причин, по которым я ненавижу эти балы, – проговорила она. – Сам видишь, какие свободные здесь нравы. Ущипнуть даму за выступающие части тела или засунуть руку в какую-нибудь ложбинку считается в порядке вещей. Дамы, впрочем, тоже не отстают. Тебя не за что не пощупали?

– Нет, – он окончательно справился с собой. – А твой отец знает, как с тобой обращаются?

– Знает. Я по наивности жаловалась ему сначала, даже синяки показывала, не на попе, конечно, на бедрах. Он сказал, что женщина для этого и предназначена, мол, мне нужно привыкать, и чтоб я его больше подобной ерундой не беспокоила.

Ив почувствовала, как Филип напрягся, сжав кулаки, и испугалась. Пожалуй, излишне разоткровенничалась в ответ на его искреннее сочувствие. Да и поцелуи были чересчур нежными, это как-то странно подействовало на ее мужчину. Что на нее нашло? Видно, слишком давно никто не проявлял к ней обычного человеческого участия. Еще бы, дочка Правителя, стерва, Ледяная дева… А Филип… да, он добр к ней, часто нежен и всегда ее хочет, а это так приятно… Вот она и растаяла. И он… Но чем мягче они становятся, чем больше привязываются друг к другу, тем уязвимее перед Правителем, его проницательным взором и острым чутьем. Она поспешила успокоить своего любовника.

– Фил, это ерунда, я давно привыкла. Сегодня меня считай что и не трогали, наверное, тебя испугались, решили, что мы теперь вместе. Прошу тебя, не думай об этом, забудь вообще, что я рассказала.

– Не волнуйся, Энджи. Я все больше убеждаюсь, что действительно нужен тебе. Можешь расчитывать на меня во всем, я не подведу.

Ив поцеловала его, на сей раз со страстью. Он заметил разницу и, проникая языком в рот девушки, ощутил облегчение вперемешку с сожалением. Спустя несколько мгновений он скользнул губами по ее подбородку, потом принялся целовать шею, уложил на кровать и стал медленно спускаться все ниже. Дойдя до пупка, он поднял голову и сказал: