Текст книги "Берегиня (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Четыре года Ксюша прожила по-прежнему: днём занятия, после полудня – выход в город. Никто не мешал ей носить еду в рюкзаке. Раз в несколько дней она заходила в подвал к Тимофею. Кутыши приветливо встречали её, приглашали в Котёл, но к припасам привыкли, и больше так сильно не радовались, наоборот, даже ждали, когда Серебряна в очередной раз притащит им сухпайки. Юрка, Костик и Лёля росли сытыми, да и сам Тимофей с Ульяной заметно поправились. Зверолов совсем редко выходил на охоту. В Котле должен был скоро появиться новый маленький жилец – Ульяна донашивала их с Тимофеем ребёнка.

Часто с бесцветным «спасибо» кутыши брали еду, и затем смущённо терпели, когда Серебряна погостит у них и уйдёт. Да, всё-таки она была в подвале чужой – лишней их маленькому семейному кругу. Но всякий раз, когда ей казалось, что кутыши не совсем благодарны, Ксюша напоминала себе, что помогает им в память о Саше, и тогда ей становилось светлее.

Одно время она даже пыталась завести дружбу с Лёлей, той исполнилось уже двенадцать. Без Бориса и Павлика, дочка Ульяны как хвостик таскалась за Юркой и Костиком, а те два оболтуса умудрились вымахать в рослых мальчишек и теперь учились у отца ловчему делу: как стоять у волны и охотиться на лесных зверей.

Только вот о чём Ксюше было разговаривать с мелкой девчонкой? О Шушаре? Так называлась игра, когда ловили крысу и запихивали её в мешок. Потом Юрка и Костик били по мешку махачами, и на чьём ударе крыса издохнет – тот и побеждал. Лёля тоже бегала с Юркой и Костиком и тоже лупила крысу в мешке.

Ксюша пыталась рассказывать Лёле разные сказки, но та их совсем не понимала, и не умела мечтать так, как Саша.

В городе Ксюша много с кем познакомилась, но без Саши бродила по зазеркалью одна.

Должно быть поэтому она искала другие Котлы, и других кутышей, и вот там, у незнакомых людей, находила нужную ей порцию благодарности. Подвальные не верили своему счастью, когда натыкались возле входа в Котёл на пакет с сухпайками и разными вкусностями. Каждому найденному подвалу Ксюша приносила такой пакет примерно раз в месяц. Больше на своей спине она просто не могла притащить, Котлы иногда прятались очень далеко на окраинах, но список подвалов, которым она помогала, постоянно рос и пополнялся. Тимофей рассказал Ксюше всего о двенадцати Котлах в городе, но при помощи сканера и по звуку динамиков в шлеме Ксюша легко находила, под каким именно домом скрываются люди.

За четыре года не раз приходилось защищать Котлы и от бандитов. Сборщики дани, а иногда целые бригады загонщиков, нападали на неё, но гибли от молний. Раненых Ксюша никогда не добивала, да и сбежавших никогда не преследовала. Вскоре бандиты, только завидев её серебряный комбинезон издали, срывались прочь, и смертей стало меньше. Ксюша почти свободно расхаживала по городу, и никто даже не думал нападать на лютое Городское Чудовище.

Прозвище Серебряны скоро знали все кутыши – даже те, кого она не подкармливала. Ксюше нравилось помогать, особенно тем Котлам, где её почитали как доброго духа. Через усилители шлема она подслушивала разговоры подвальных, в которых её поминали, как защитницу и благодетельницу – с почтением, полушёпотом, с осторожностью, чтобы не дай бог не отвернуть от себя удачу.

«Хоть бы Серебряна пришла, а то ведь ребятишек кормить чем-то надо…»

«Приди, Серебрянка, только приди! Не то сволочи эти Центральные совсем одолеют!»

«Не тронь чужого, слышь! Не то Серебряна придёт, в мешок тебя сунет, и в подвал с ложкой утащит!»

Ксюша самодовольно прихмыкивала и улыбалась на все эти наивные надежды и страхи. Иногда она с умыслом ничего не приносила в подвал пару месяцев, и тогда возле входа в Котёл появлялась башенка из серебряных пустых упаковок, словно подвальные вымаливали у неё прощение. Конечно, они рисковали! Но страх перед бандитами стал вдруг как-то меньше надежды на помощь от Серебряны. И Ксюша опять оставляла пакет, и в тот же вечер подслушивала, как до слёз радуются и хвалят её в подвале благодарные кутыши.

Бандиты конечно же тоже находили стопки серебристого мусора и поначалу жестоко карали кутышей за любовь к Серебряне, но она яростно защищала свои Котлы, и загонщики скоро вообще бросали район. Серебряная башенка превратилась в настоящий оберег для кутышей, пустые упаковки разошлись по всему городу, башенки строились даже теми, кто Серебряну вовсе не знал, и Ксюша их не знала, но так ей становилось гораздо легче находить другие Котлы.

И всё-таки рано или поздно Ксюше приходилось возвращаться обратно в Башню, видеть Кощея, терпеть его скользкий взгляд, садиться с ним за один стол и слушать сказки, записывать путанные рунскрипты в тетради. Настоящей цепи, кажется, не было, но точно был настоящий ошейник. После встречи с оленем и росомахой, – да, Ксюша узнала из архива проигрывателя, как называется тот страшный зверь, – она не решалась бродить по лесу без особой причины. Но за городом – кругом лес, и таких страшных зверей в нём – навалом, а значит дальше окраин Ксюше ни за что не сбежать без Перуницы, комбинезону требуется зарядка – вот и выходит, что Ксюша крепко привязана к Башне, и вместе с ней и к Кощею, и хуже всего, что не только она, но и Кощей знает об этом, и подло использует – он совсем не боится, что Ксюша однажды уйдёт.

Значит цепь всё-таки есть, но только не из металла, а гораздо крепче – из страха.

Да, Ксюша боялась – поначалу не самого Узника, а того, что останется без помощи Башни. Стоит выйти наружу без комбинезона, и ты труп – и это ещё в лучшем случае. Но в чём смысл уроков Кощея? Зачем эти сказки, руны, ненужные в городе языки? Чего Кощей хочет добиться? Ксюше двадцать один год, она повидала жизнь за дверями Башни, и в этой жизни не было ничего просто так – на любое дело у кутышей находилась причина, по пустякам они даже из подвала не выходили, так какое дело готовится у Кощея для Ксюши? Зачем он её содержит, настраивает Перуницу и чинит костюм, почему прощает ей грабежи на складах и порчу машин на стоянке? Чем он, в конце концов, занимается в своей лаборатории?

На прямые вопросы Кощей никогда не отвечал прямо – не стоило даже пытаться. В итоге, Ксюша невольно, совсем не желая того, начала страшиться не только бандитов, ядовитых растений и хищников в городе, но и Кощея – ненавидеть, презирать, и бояться хозяина всеведущей Башни.

И ещё больше её бесило, что она никак не может собрать проклятущий кубик даже с книгой про него! Два слоя еле как собрались, третий вовсе казался ей сломанным, написанная же в книге инструкция – путанной. Один неверный поворот, и цвета головоломки мешались. Ксюша отбрасывала игрушку, и постоянно к ней возвращалась, но из-за ерунды, из-за последнего слоя никак не могла её дособрать! Кубик тоже стал ненавистным мучителем, навроде Кощея, символом его назойливой власти! Ксюша миллион раз перекручивала кубик, следуя книге, или полагаясь лишь на удачу, но чаще просто вращала грани без смысла, пока не начинали болеть руки.

А ещё эта его фраза про «саркофаг», которую Кощей сказал, когда Ксюша очнулась после укуса змеи: не тот ли это удушающий ящик, в котором она однажды захлебнулась во сне? Сны – это настоящие воспоминания Ксюши? Если так, то в детстве она училась в одном классе с другими детьми – зачем? Это была простая школа, или какое-нибудь убежище, вроде Башни? О каких-таких бункерах говорила приснившаяся ей мама с учительницей? Кутыши тоже рассказывали о бункерах, когда вспоминали Исход и Серого Повелителя. Серый Повелитель – Максим, он был в одном классе с Ксюшей? Они ведь связаны как-то… Не ждёт ли тогда его судьба Ксюшу?

Если она поднимется за ответами на все эти вопросы в Ирий, то ничего не узнает – дверь в лабораторию в конце садовой дорожки закрыта, и Кощей не скажет ей код. Значит надо собирать кубик, ведь Узник следит за её успехами через камеры! Даже в городе Ксюша часто задирала голову и смотрела – не летят ли по небу дроны? Вдруг Кощей обманул её, и машины вполне отлетали дальше ста метров от Башни? Выпуклые наросты грибов на потолках внутри развалин городских зданий она иногда принимала за колпаки видеокамер. В Ксюше скулил, ныл, и рыкал затравленный страх, и некому было понимающе выслушать его и успокоить – Саша уехала и оставила Ксюшу одну!

Страх грозил съесть её и изнутри, и снаружи. Пока Ксюша разыгрывала помощницу кутышей, Центральные подбирали к ней ключ. Пару раз бандиты вполне мирно пытались с ней заговорить и окликали, и она не могла сжечь их Перуницей, ведь та работала лишь на угрозы. Но и Ксюша не была дурой, она ни разу не заговорила с бандитами, в чём бы те её не убеждали и какие бы предложения не передавали ей от крышаков. Несколько раз на Ксюшу устраивались большие облавы, дважды она угождала в заранее расставленные западни, и в неё летели бутылки с кислотой, крупные камни, в неё стреляли залпом из множества самопалов и даже из оружия старовременья, но всякий раз Перуница и комбинезон защищали её, как будто непробиваемый щит. Многие засады она обходила, когда сканеры движения и усилители динамиков в шлеме подсказывали ей о ловушках, но охота на Серебряну с каждым месяцем ужесточалась. Бандиты просто-напросто не могли примириться с тем, что обнаглевшее Городское Чудовище отбирает их территории, лишает Каланчи дани, да ещё перекрывает приток подвальных в мизгу.

Вот и сегодня загонщики попытались поговорить с ней, а после завлечь в ловушку, но в итоге сами бежали от молний. Ксюша хмуро выругалась на них и потащилась с пустым рюкзаком назад в небоскрёб. В рюкзаке – пусто, но в душе тяжко. Теперь и в новых подвалах к ней начали привыкать. Сегодня она подслушала, как подвальные рассуждали, мол надо бы из каждого следующего пакета, который она им принесёт, немного откладывать на голодные времена. Да с чего они вообще взяли, что она им в следующий раз принесёт?! И без разницы, что она им десять месяцев к ряду таскала! Всё – она вычеркнет их подвал из своих списков и памяти! Пусть хоть башенки строят, хоть кровавыми слезами захлёбываются – Серебряна, как ворон – живой воды им в клюве дарила, а они вздумали с этой живой воды по капле себе запасы откладывать, мол: «Подумаешь – притащит ещё!»

На парковке небоскрёба, Ксюша внезапно для себя обнаружила среди ржавых остовов автомобилей ещё целый, и на колёсах внедорожник – точно такой же, как на подземной стоянке Кощея. Она даже подумала, что Кощей зачем-то вывел одну машину из подземного гаража на улицу, но внедорожник перед Башней оказался вовсе не новый, а сильно потрёпанный, и бывалый в пути: со шрамами сварки по всему корпусу, решётками на окнах, с тросом самовытаскивания на валу переднего бампера и дырками в кузове – неверно, прострелянный.

«Белла приехала!» – вспыхнула у Ксюши мысль, и она бросилась к шлюзу. Наружные створы по ключевому слову открылись, Ксюша прошла дезинфекцию – еле дождалась, пока наконец облака пара и лучи синего света очистят её комбинезон, и одним духом вбежала через внутренние створы шлюза в мраморный вестибюль Башни. Только здесь, на первых ступенях парадной лестницы, она задержалась.

Через динамики шлема она услышала мужской разговор – кто-то сверху спускался, но ещё не вышел на её пролёт лестницы.

– Я помню, о чём ты просил. Башня на консервации, мы приехали без спроса, но как тебе в таком случае передать Альфу? Упускать редкую возможность из-за формальностей? Брось!

– Альфы есть только в племени Зимнего Волка, и ещё тот – крещёный. Ваша особь, скорее всего – Омега – не больше, – ответил Кощей – Ксюша отлично узнала его по голосу, но в спор с ним вступил совершенно незнакомый ей мужчина.

– Слышь, Эдик, сам разбирайся с ним, а? Я тебе кто – доктор? Нам показалось, что это Альфа, кровь я ему не пускал, вот сам и проверишь. Мы его специально для тебя транквилизаторами напичкали, так что проснётся только часов через двенадцать. Если успеешь и быстро возьмёшь анализы, и он не Альфой окажется, то тогда лучше прямо во сне его грохни: он непокладистый, чудом взяли и без потерь обошлись. Если бы не мои ребята…

Гости показались на лестнице вместе с хозяином. Их было трое, не считая Кощея, все в чёрных комбинезонах, в разгрузках, с оружием на ремнях. Двое спускались в зеркальных шлемах – точно таких же, какой носила и Ксюша, только с тонированными чёрными забралами. Но один мужчина – тот, кто разговаривал с Кощеем, спускался без шлема.

Кощей шёл чуть позади остальных, как будто выметал гостей, и, только завидев Ксюшу, резко показал ей рукой, чтобы она ни в коем случае не снимала свой шлем.

– Ого, а рассказывал, что ты тут один! – улыбнулся чернявый мужчина, приподнял руку с висевшего на груди автомата и помахал Ксюше. Она мельком заметила маленькую татуировку у него под большим пальцем – два сошедшихся вместе синих кольца.

– Это моя младшая научная сотрудница. Занимается исследованиями городских флоры и фауны, – торопливо буркнул Кощей. – Вокруг Башни прямо сегодня развивается уникальная экосистема, но некому отслеживать эволюцию и мутации наших выпущенных на полевые испытания разработок.

– О, исследовательница наследия старика Сперанского? Эксперт по грибам и плесени? – поравнялся с Ксюшей на лестнице чернявый мужчина без шлема. На переносице у него светлел мелкий шрам. – Добрый день, барышня. Как вас звать-величать? Вы тоже из тринадцатого убежища? Там ведь все наши не стареющие умницы-красавицы собрались. Так что, из Тринадцатого?

– Слушай, Ярослав, иди приставай к кому-нибудь в другом месте, – строго заметил Кощей. Ярослав оглянулся и невинно кивнул. В профиль, особенно носом, он очень походил на Кощея, только весь зарубцевалый, обветренный, смуглый, и оттого он казался старше Узника, но по глазам – сильно моложе.

– Извини, брат: вечность не разговаривал с цивилизованной женщиной! У нас в поле работать – это не у вас в бетонных палатах о миростроении диспутировать. Мне бы сейчас таких слов, как мимикрия, центрифуга, процессия, гибернация послушать из женских уст: сердцем клянусь – слаще любых стихов! Эх, романтика-романтика. Правда, барышня?

– У тебя вкус дурной, и к стихам ты совсем не способен, как и к сложным диспутам на достойные темы. В разговорах с женщинами тебя вообще всегда интересует только одна тема, – едко заметил Кощей.

– Ну вот! Взял и подрубил брату все шансы! И в кого ты такой дундук, Эдик? – раздосадовался Ярослав и опять оглянулся на безмолвную Ксению.

– Так вы биолог? Изучаете одни только грибы, или ещё человеческой физиологией занимаетесь?

– Ярик, что ж с тобой делать… – раздражился Кощей. Ярослав побеждённо вскинул ладони. – Сдаюсь-сдаюсь – на милость тебе, и твоей Гюльчатай. Личика-то мне всё равно не увидеть. До свидания, барышня, – он кивнул и пошёл вниз по лестнице. Следом за ним потянулись другие бойцы в чёрных комбинезонах.

– До свидания! – запоздало окликнула Ксюша. Голос её исказил шлем. Ярослав оглянулся и на прощание слегка помахал ей ладонью. Кощей неободрительно покосился на Ксюшу, и, заложив руки за спину, стоял перед шлюзом, пока все до последнего гости не покинули вестибюль.

– А кто это был? – поинтересовалась Ксюша, когда Кощей начал подниматься по лестнице. Разумеется, к ним в Башню наверняка приехали Вечные из Арктиды, и Ярослав, кажется, стоил внимания – по крайней мере Узник очень не хотел, чтобы они встречались.

– Никого важного, – обронил Кощей, как всегда скользя взглядом мимо собеседника. – Тебя, кажется, тоже в Башне в это время быть не должно?

– Пришла пораньше – нельзя? – огрызнулась Ксюша. – Так они из Арктиды, или откуда? Твой брат сказал, что он работает в поле.

– Брат?.. Ну да… – пробормотал Кощей, не глядя на Ксюшу. – Из поля значит и приехали, – продолжил он подниматься по лестнице. Возле дыры он остановился, о чём-то задумался и договорил:

– Знаешь, лучше сегодня после ужина посиди у себя в апартаментах, и ложись спать.

– Так рано ещё!

– Если хочешь, можешь переночевать в городе – я не против. Сегодня, скорее, даже за, – досказал Кощей и ушёл наверх. Ксюша оглянулась на шлюз: обратно в город ей не хотелось. И с чего это Узник ей вообще разрешал? Никакого разрешения переночевать в тайном доме ей раньше не требовалось!.. Она вообще ничего не рассказывала ему про свой тайный дом! Но всё же, сегодня что-то интересное происходило именно в Башне, и ей лучше остаться здесь.

Кощей к ужину не явился, и Ксюша ела в пустой столовой. Без особого аппетита она ковырялась вилкой в сочной отбивной с распаренной брюквой, а сама только и думала, о чём или о ком разговаривали Кощей с Ярославом. Из слов Ярослава выходило, что в Башню доставили какого-то опасного зверя, навроде росомахи. При одной мысли, что точно такая же тварь, как на Лысой Поляне, есть внутри Башни, Ксюше стало нехорошо на животе. Она отодвинула недоеденную отбивную, набралась смелости и пошла на сорок восьмой этаж. Здесь Ксюша прислонила ухо к серой двери в Ирийский сад. Тихо, даже ворон не каркал. Ксюша почувствовала себя кутышем в тёмном подвале, когда в доме наверху кто-то есть, а выглянуть и посмотреть страшно. Ей очень захотелось войти в тропический сад и пробраться к самой лаборатории, но что толку, если кодовая дверь заперта? Да и к тому же, в Ирии можно нарваться на какую-нибудь смертоносную гадину. Волей не волей Ксюше пришлось вернуться в свои апартаменты. Она рухнула на кровать и накрылась одеялом с головой. Кого бы Кощею не приволокли наверх – он никогда ничего не расскажет, и уже завтра со зверем будет покончено – Кощей исследует его кровь и убьёт. Если зверь похож на росомаху – то поделом ему, но если он похож на Сашиного оленя – то… жалко.

Вспомнив про Сашеньку, Ксюша наконец-то уснула. Ей снился один из тех странных снов, которые стали посещать её с возрастом – не полуправдивые сны про маму, и саркофаги, и школу, а другие – жестокие и волнующие. В них отказывала Перуница и бандиты хватали Ксюшу прямо посреди улицы, или в каком-нибудь заброшенном доме, хотели сорвать комбинезон, с силой тянули за ткань, и за шлем – и страшно, и больно, но и приятно, и даже щекотно. Таким же странным сном был кошмар о росомахе: хищник гнался за ней возле тайного дома, и всегда догонял, набрасывался на Ксюшу со спины и пытался разорвать комбинезон своими когтями, клыками. И когда комбинезон наконец рвался – и во снах про бандитов, и во снах про росомаху – Ксюша тотчас с ужасом просыпалась.

Сердце ухало, лицо горело. Ксюша не сразу приходила в себя, тёрла щёки, глаза, и ощупывалась в тех местах, где комбинезон дал слабину. Потом быстро вскакивала и бежала в туалет – ей очень хотелось. Обрывки томительных снов ещё долго преследовали её. Под комбинезоном в кошмарах она почему-то всегда оказывалась голой, чего в реальности с ней случиться никак не могло. На обратном пути из туалета она останавливалась возле зеркала и оглядывала себя сверху-донизу – задирала футболку, смотрела на шрамы от кислотных ожогов у себя на боку, разглядывала, как сходят синяки с ног – пусть комбинезон защищал, но ходить по развалинам, и не набить синяков – невозможно, вот почему она всегда надевала под комбинезон плотные штаны и какую-нибудь толстовку. На левой голени до сих пор темнели две маленькие отметены от змеиных зубов – вот эти синяки не сойдут с неё уже никогда.

Ксюша нагнулась, потёрла проклятый укус, и вдруг свет вокруг покраснел, над головой резко завыл сигнал. Ксюша испуганно выпрямилась: никогда ещё в Башне не включалась сирена! Может быть она всё ещё спит? Нет, за окном поздний вечер, сирена во всю заливается от низких звуков к высоким, и страшно ей наяву, а не во сне!

– Чего это ещё такое? – пробормотала Ксюша и зашлёпала босыми ногами к двери апартаментов. Она хотела выйти, но дверь оказалась закрыта. Никогда раньше Кощей её не запирал! Ксюша сильнее дёрнула ручку, но нет – намертво, не поддаётся! Ксюша со злостью стукнула кулаком по двери.

– Эй! Открывай!

«Это чего ещё ты такое придумал, гад?! Ты что, запирать меня можешь?! В конец обозрел!»

Ксюша отступила на шаг и пнула босой ногой возле замка. Дверь дрогнула, но не открылась. Сирена замолкла, красный свет разливался повсюду. Что бы не случилось в Башне, Ксюша не хотела помирать взаперти! Может вспыхнул пожар? Или бандиты забрались внутрь? Лучше ей спуститься в аккумуляторную и надеть свой комбинезон! Только в нём Ксюша чувствовала себя уверенно, как внутри своей собственной Башни!

– Да открывайся ты! – заорала она и опять пнула дверь. Пластиковая загородка в апартаменты была не очень-то прочной. От каждого пинка дверь содрогалась, замок лязгал, косяк хрустел. В конце концов дверь не выдержала и с треском открылась. Ксюша вырвалась на свободу. Весь коридор заливал такой же болезненный красный свет, как и в апартаментах. Здесь Ксюша огляделась, прислушалась – никого. Она пошла к лестнице, и на ходу оглянулась опять, и вот тогда увидела в другом конце коридора незнакомца – раздетого до пояса, только в одних штанах мужчину. Он часто дышал, плоский живот его уходил под рёбра, в крепкой руке он стискивал пистолет, но сильнее всего пугали его глаза – как две синие блёстки в красном сумраке.

Ксюша стремглав кинулась к лестнице. Это не сон! И чужак её точно догонит! Или выстрелит в спину! Но нет, она бегает быстрее всех в городе, она сильная! Она сбежит! Она хочет жить!

Но дикарь нагнал её через пару секунд, толкнул Ксюшу в спину, и она упала на пол. В затылок жёстко упёрся пистолет.

– Кде ход надземь?! – гаркнул он. Дикарь прижимал Ксюшу к полу, так что она и пошевелиться не могла, и не смела. Говорил дикарь – не пойми как. Ксюша еле понимала его.

– Кде ход надземь?! Прорекати мни, не то запалю! – встряхнул он её. Верно! Он говорил на языке, который на уроках преподавал ей Кощей – похоже на обычный Оседлый, но это креольский язык, смешанный из двух языков…

– О с-сем – не ведомо! – дрожащими губами пролепетала Ксюша. Дикарь зарычал, потянул её за шиворот футболки, поставил на ноги и потащил к лестнице. Спускались вдвоём. В серую дверь на двадцать пятый этаж дикарь просто выстрелил и открыл – наверное, делал это не в первый раз. Подгоняя, он повёл Ксюшу дальше по лестнице, часто выглядывал в окна, но везде до земли ему казалось чересчур высоко. Пальцы пленителя жёстко, как согнутая арматура, впились Ксюше в руку. Дикарь таскал её по кроваво-красным коридорам и лестницам, Ксюша в страхе соображала, что же ей делать дальше, когда надо будет открывать шлюз в вестибюле? Всю Башню Кощей заблокировал, так что никто не выйдет, и никто не войдёт. Из пистолета главный шлюз не прострелишь. Значит дикарь прикончит её прямо перед створами, когда не сможет отпереть шлюз!

Сверху-вниз покатился нарастающий гул. Тяжёлый гул приближался, и пронизывал Башню насквозь, через все этажи – Ксюша впервые услышала, как едет лифт по небоскрёбу. Но и дикарь сообразил – его настигают! Он снова подскочил к окну и выглянул вниз: высота показалась приемлемой. Он вскинул пистолет, Ксюша успела зажать уши руками: Выстрел! Выстрел! Выстрел! Ни одна пуля плексиглас не пробила. Окно выплюнуло кусочки свинца один за другим и лучистые звёзды попаданий начали медленно рассасываться.

Дикарь явно не ожидал такого. Он оттолкнул Ксюшу и попытался выбить окно плечом. Глухой стук разнёсся по этажу. Дикарь, как безумный, бился в окно ещё и ещё, желая единственного – на свободу!

Звякнул короткий сигнал – лифт прибыл на их этаж. Ксюша вскочила и бросилась от дикаря. Он побежал следом, но в этот раз со страху она успела забежать в фитнес-клуб, пронестись мимо шкафчиков и скамей в раздевалке, свернуть в бассейн и с разбегу полетела в воду. Зачем в воду?! Вот дура! Разве тут спрячешься! Рядом пронеслось несколько пуль. Быстрыми рыбками с пузырчатыми хвостами они юркнули вниз. Ксюша нырнула ещё глубже, ко дну. Ни о воздухе, ни о том, что дикарь сейчас нырнёт за ней следом и достанет её – она не думала. Но дикарь не нырнул и не стрелял по ней больше. Экономил патроны?

Воздуха в лёгких почти не осталось. Если бы не тренировки, Ксюша давно бы захлебнулась водой, но у всех есть предел. Через пару минут в глазах запрыгали чёрные пятна. Каждая жилочка рвалась наверх, к воздуху! Но страх – мертвенный страх тянул её грузом вниз: «Нет, нельзя! Там опасно! У него пистолет! Он стоит и целится у бассейна, ждёт твою голову! Не всплывай!». Не секунды решали – мгновения; будешь ты жить, или нет, задохнёшься ли в бездне, или вынырнешь прямо под пули? Когда горло сдавило будто петлёй, Ксюша сама не в себе загребла к воздуху – тело вырвалось на поверхность, а страх остался где-то там, в глубине, утонул.

Ксюша взахлёб не могла наглотаться воздуху и ошалело оглядывалась. Возле бассейна никого не было. Сквозь воду в ушах доносился автоматный стрёкот и ответные пистолетные выстрелы – где-то в фойе перед фитнес-клубом Кощей перестреливался с дикарём.

Ксюша выкарабкалась из воды на бортик бассейна и побежала прятаться в душевую. Она заперлась в кабинке и сжалась в углу. Маленькая задвижка едва ли остановит дикаря, но укрытия лучше Ксюша себе не придумала. Автоматный стрёкот и рявканье пистолета едва доносились. Ксюша дрожала и вслушивалась: кто победит? Когда наконец всё затихло, она испугалась ещё сильнее: если дикарь выиграл, она останется с ним в закрытой Башне, и чужак, конечно, до неё доберётся. Захотелось визжать во всё горло, и Ксюша зажала себе рот ладонями и затряслась, сдавливая в себе плачь.

Рядом с душевой застучали шаги. Ксюша вскочила и выпрямилась в углу кабинки: чем ей защититься? что оторвать? какую трубу?! Но ничего подходящего под рукой не было.

К полупрозрачной двери подошёл чужак. Он знал, что Ксюша внутри. В дверь постучали. Ксюша вжалась спиной в кафельный угол… но, погодите-ка, разве дикарь постучит? Нет! Нет-нет, это Кощей! Кощей убил чужака – он победил, защитил её, и отстоял Башню! Ксюша лихорадочно сдёрнула шпингалет, в следующий же миг она натолкнулась на острый взгляд Узника. В руке тот держал автомат, тёмный кожаный плащ прикрыл чёрный бронежилет на груди. Во всём этом нелепии, да ещё с оружием, Кощей выглядел, как бандит, вырядившийся в платье. От его дурацкого вида Ксюша вдруг разозлилась.

– Агрессивная особь – согласен, – ещё абсурднее начал Узник, будто не зная, чем прояснять весь кошмар.

– Т-ты… ты! Ты запер меня! – едва выдавила разозлённая Ксюша.

– Не надо было громыхать дверью – у этих особей отличный слух. Оставалась бы в спальне, тогда всё быстро бы кончилось.

– К-кончилось?.. Это кто был! – закипала всё больше Ксюша. – Ты кого приволок! Это что за урод! Ты что, опыты на нём ставил, да? Что ты там делаешь у себя наверху! На мне тоже будешь ставить, ага? и меня убьёшь, когда наиграешься?!

Кощей молчал и не отводил взгляда.

– Что, сказать нечего! – едко скорчила лицо Ксюша. – Смотришь на меня, как на крысу! Надзиратель! комендант! тюремщик! Запер меня! Почему я должна жить с тобой, Эдик? Ты чего ошейник на меня нацепил? Что ты задумал? Такое же, как для Максима, ага? Одного угробил, теперь замена нужна, правильно? Для чего! Отвечай, гад носастый! или я… или я тебе сейчас в рожу дам, твою вонючую! – задохнулась Ксюша от ярости.

Она вспомнила Максима и попала в самую цель, в самое больное место. В глазах Кощея промелькнуло страдание, и Ксюша немедля вцепилась в него, как змея.

– А-а, что, думаешь, я не знаю? Мне всё рассказали, как ты своего Максимчика со свету свёл! Ты от него чего-то хотел, для чего-то воспитывал, да не вышло! Он людей из города вывел, замёрз, и ты его бросил! Конечно! зачем он тебе, если не нужен! если всех, кого надо тебе – победил! Я похожа на твоего Максимчика, да? Похожа чем-то? Отвечай, гнида чёрная! зачем я тебе, зачем ты в меня вцепился!

– Я… не хотел бросать Максима. Так получилось, – едва выдавил строгий, но вдруг похолодевший Кощей. – Ты ничего не знаешь про Второй Мор. Не путай меня с…

– Что? С кем? С Чёрным Солнцем? – затравила Ксюша.

– Пусть даже Белла рассказала тебе о многом, она сама не всё знает. Она была здесь, в Башне, когда я с Максимом ушёл с Ордой. Белла имеет право злиться на меня, обижаться, но она не видела, что случилось, как и ты. Ты и вовсе не имеешь права судить меня, ты ничего не знаешь.

– Так расскажи, чтоб я знала! – гневно вскинула брови Ксюша.

– Нет. Правду нужно заслужить, Зверёныш. Ты дитя Башни – гораздо меньше Максима, пусть и не по летам. Ты не готова знать больше о деле, о нашей борьбе, о моей лаборатории, даже о самой себе, Ксения. Собери кубик, и тогда я кое-что тебе расскажу, но без кубика – ты ничего не узнаешь.

– Да засунь себе в жопу свой кубик! – разъярилась Ксюша. – Это моя жизнь, сволота ты чердачная! жизнь – настоящая, а не игрушка! Говори немедленно, тварь! Немедленно говори! Говори немедленно, прямо сейчас, тварь! Клянусь, если не скажешь, кто я такая и зачем я тебе, я твою Башню сожгу, и тебя вместе с ней! Понял?

Чувства погасли на лице у Кощея. Он потемнел и замкнулся, как неприступные врата Башни.

– Значит, ты больше не будешь собирать кубик, верно? Ты отказываешься от своего данного слова?

– Слово, данное лжецу – не стоит ничего. Я поднимусь наверх, под самую корону, или сожгу твою Башню вместе с тобой. Ты никто, Кощей, ты всего лишь трус, ты боишься своего города, ты Узник, и ты ещё пожалеешь, что запер меня вместе с собой!

– Что ж, ты нарушила обещание, Ксения, – грозно объявил Кощей. – Нарушать правила – это одно, но нарушить обещание – гораздо страшнее. Сдержанное обещание отличает достойного человека от человека бесчестного. Пока ты не научишься держать своё слово, вход в Ирий для тебя будет закрыт, не жди моей помощи. Я прекращаю уроки, не спущусь вниз, и не буду чинить комбинезон, пока ты не соберёшь кубик. Но до той поры – знай: это вовсе не твоя Башня, и без моего ведома ни одна живая душа сюда не войдёт, и не выйдет, девочка с номером. Нарушишь работу складов, сломаешь что-нибудь в аккумуляторной, в гараже, или в любом другом месте Башни – шлюз закроется навсегда; ты останешься снаружи, уберёшься обратно, откуда пришла, и твой возлюбленный город переварит тебя, и растворит, как ядовитая плесень бетон. Запомни это, Ксения, запомни навсегда – ты никто без Башни!

– А кто ты без Башни! – оскалилась Ксюша. – Цепляешься, как паук за неё, обжираешь чужое! Я покажу тебе, кто ты! ты трус и подлец, Узник! Гнида! ты сам заперся в тюрьме, спрятался от всего города! Ничего, скоро весь город придёт к тебе – обещаю! Придёт и вытряхнет тебя вон! вон! вон!!!

Она кричала во всю глотку, надрывалась; Кощей гневно сверкнул на неё глазами и вышел. В голове Ксюши с шумом стучала кровь. Никогда ещё она так не хотела убить его! Она с ненавистью повторяла про себя новые, услышанные от него слова.