Текст книги "Американец"

Автор книги: Роже Борниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Роже Борниш
АМЕРИКАНЕЦ

Некоторые описанные в книге события взяты из архивов французской и американской полиции.

Возможно, кто-то будет стараться узнать в героях книги живых людей, занимающих соответствующие должности в реальной действительности. Но все совпадения могут быть вызваны лишь чистой случайностью, за что автор снимает с себя всю ответственность.

Р. Б.

ПЕРВЫЙ РАУНД

I

Патрулирование заканчивалось. Массивный зеленый «форд» полиции города Нью-Йорка бесшумно скользил в июльском пекле. Манхэттен задыхался. Ни кондиционеры, ни открытые вентиляционные решетки не могли сдержать накатившей жары, сделавшей Нью-Йорк городом, лоснящимся от пота.

– Черт возьми, что эта колымага вытворяет! – недовольно бурчит сержант Майк Даймонд. Колымага, о которой идет речь, – это древний «дом на колесах», мотающийся по середине Саут-стрит, не обращая внимания на гудки и мигание фар. Уж сколько времени Даймонд с женой собираются погрузить всех своих отпрысков в такой же вот «дом на колесах», ну, конечно, не в такую развалюху, и двинуть на запад – посмотреть на Скалистые горы и великолепный Большой Каньон. Но до сих пор не хватало ни времени, ни средств для подготовки такой экспедиции. К тому же школьные каникулы никогда не совпадали с отпуском, предоставлявшимся подчиненным по личному усмотрению начальника Дорожной полиции. Короткий требовательный сигнал включенной сирены заставил «дом на колесах» уступить дорогу. Увидев синие форменные рубашки и фуражки с серебряной кокардой, бородатый шофер, сидящий в компании двух худощавых девиц с индейскими косичками, нервно вздрогнул.

– Еще один христосик, – пробурчал Даймонд.

Вид этих нечесанных и плохо одетых оборванцев, никак не сочетающихся с образом «его» Америки, окончательно испортил ему настроение. Напарник Даймонда – агент Роббинс, сидящий рядом, тотчас же ощутил это на себе.

– Слушай, Фрэнки, ты что же, считаешь, что я всегда должен сидеть за рулем?

Фрэнки Роббинс, здоровый и спокойный парень, обладал удивительным искусством жевать жвачку, часто и звучно втягивал слюну. Он неторопливо перекинул мягкий шарик от одной щеки к другой, что еще больше скривило его грубоватое лицо, и с легкой насмешкой ответил:

– Почему ты спрашиваешь об этом, Майк?

– Потому что ты вытянул ноги, любуешься окрестностями, считаешь ворон, а я вкалываю. Знаешь, что я тебе скажу? С меня хватит. К тому же я твой начальник!

Фрэнки опустил стекло, нервным движением выплюнул жвачку наружу и затем поднял его. Горячий воздух с улицы успел ворваться в прохладный от работающего кондиционера салон. Майк в ответ пробормотал что-то нечленораздельное. Фрэнки выудил из кармана форменной рубашки новую пластинку резинки и ловко освободил ее от обертки своими толстыми пальцами.

Пожевав немного, он сообщил:

– Ты водишь машину лучше, чем я, Майк!

Даймонд пожал плечами и бросил усталый взгляд на необъятное небо над Нью-Йорком, показавшееся ему гигантской медузой, выброшенной на берег. Асфальт плавился. Пять минут назад, когда Майк вылезал из своего зеленого «форда» перед зданием Управления полиции, в нос ему ударил сильный запах, в котором вонь выхлопных газов и подгоревшего масла сочеталась со смрадом протухшего мяса и гниющих фруктов.

Волна влажного горячего воздуха поднималась с Гудзона в сторону Манхэттена, задыхавшегося в ней как выброшенная на берег рыба.

– Если эти подонки из профсоюза мусорщиков продлят забастовку до четверга, – пробурчал Даймонд, – все потонет в дерьме.

– А почему бы им ее не продлить? – невозмутимо ответил Фрэнки Роббинс. – Ты же знаешь, кто стоит за всем этим. Уж тебе-то не надо объяснять на пальцах.

Несколько секунд в машине было тихо, тень всемогущей и таинственной мафии, повелевавшей капиталистами и рабочими, повисла в воздухе…

– Я как подумаю, – с горечью вздохнул Майк, – что мы ничего не можем сделать с этими сволочами!

– Да ладно, – отозвался Роббинс, – в жизни всякое бывает.

Майк подозрительно посмотрел на своего напарника. У этого парня сомнительная репутация, похоже, он не брезгует ничем. На вид прост, любит пожрать, грубоват, да еще и сексуальный маньяк… Да, конечно, он пишет рапорт без единой орфографической ошибки, но все-таки… Напарники бывают и лучше.

Много раз Майк почти уже был готов просить начальство о замене напарника, но всякий раз боялся прослыть стукачом среди ребят.

В конце концов сержанту полиции платят еще и за то, чтобы он контролировал своих подчиненных…

Здоровяк с оттопыренными ушами и армейской стрижкой – Майк Даймонд, являл собой классический образец полицейского, каким его описывают в учебниках полицейской академии. Он любит свою профессию, верит в Бога, любит Америку, гордится своей честной жизнью. Его семью не затронула царящая в городе коррупция. Когда он выйдет на пенсию, то поселится на уютном ранчо, где-нибудь в штате Юта, и будет воспитывать внучат в духе уважения традиционных ценностей американского образа жизни.

Однако этот образцовый полицейский не сразу стал таким. Вначале он решил сделать карьеру в армии. Проходя службу на базе ВВС в Солт-Лейк-Сити, Майк как-то узнал, что полиция Нью-Йорка объявила набор. И хотя ему нравилась служба в армии, Даймонд сразу же решил стать полицейским. Вначале работа в полиции его захватила: она как нельзя лучше подходила Майку – законопослушнику и дисциплинированному гражданину своей страны. К несчастью, он очень скоро убедился в том, что именно этих качеств как раз и не хватало многим его коллегам. Хуже того, он испытал глубокое разочарование и ярость, когда понял, каких масштабов достигла коррупция не только в Дорожной полиции, но и в Отделе по расследованию уголовных преступлений.

Фрэнки Роббинс был как раз из тех полицейских, о которых ходят самые разные слухи. Во-первых, ему нравилось проводить время в компании шлюх, и, наверное, поэтому патрулировать с целомудренным Майком ему было явно скучно. Во-вторых, его любимый напарник – Сэм Уайт, маленькие злые глазки которого все время бегали по сторонам, пока он с трудом забирался в просторный «форд». Изо рта у Сэма все время торчала зубочистка, чтобы, как он говорит, ему не хотелось курить.

Патруль в составе Фрэнки и Сэма – заметное явление в Манхэттене. Все знали, что они набивают себе карман, но все молчали. Можно подумать, что вся городская полиция прогнила насквозь: от капитана до рядового радиста. Два друга с удовольствием доят мелких торговцев в Чайна-тауне, где живут десять тысяч китайцев, и где приблизительно столько же ресторанчиков, открытых днем и ночью. Под предлогом сбора пожертвований в пользу инвалидов-ветеранов полиции в маленьких магазинчиках они набирают сигареты блоками. В мясных лавках Сэм раз в неделю получает лучшее мясо и, поскольку он вегетарианец, тут же перепродает его в какой-то ресторан Бруклина. Их «форд» всегда идет по одному, давно известному маршруту, останавливаясь на минутку перед продовольственными магазинами, аптекой, магазином готовой одежды, обувным… Если бы Фрэнки и Сэм захотели, то и сами давно уже могли бы открыть процветающий магазинчик-закусочную, а не перепродавать товар за полцены. Во всяком случае, пока они неуязвимы. До сих пор никто из их жертв не посмел пожаловаться.

– Ой, ей-ей, – вздохнул Фрэнки.

Он потянулся, поправил фуражку и повернулся к Майку Даймонду.

– Так долго тянется время! – пожаловался он. – Без пяти восемь, а толстушка Джун ждать не будет.

Майк Даймонд сделал вид, что не слышит. Он знал, что как только разговор заходит о женщинах, Роббинс засовывает руку себе между ног и начинает потихоньку массировать себя. Жест вполне безобидный, но он вызывал у Майка отвращение и брезгливость. Высокая и толстая Джун вызывала у него еще большее отвращение. Это всем известная, хотя и подпольная, проститутка, как сыр в масле катается в Гринвич-Виллэдж, где живут антиквары, старьевщики и где много кафе для хиппи.

Майк не знает, делает ли это Фрэнки специально, чтобы позлить его, или нет, продолжая в том же духе.

– У этой толстой Джун такие сиськи…

Майк раздраженно шлепнул ладонью по рулю. Этот Фрэнки никак не поймет, что ему все уже порядком надоело… Сиськи какой-то шлюхи не интересуют сержанта Даймонда из нью-йоркской полиции. Впрочем, это его никогда не интересовало.

Он постарался успокоиться, взглянуть на вещи с философской точки зрения. К этому его всегда призывает светловолосая и голубоглазая супруга с нежной кожей и гарантированной верностью. Он увидит ее через три четверти часа, когда его сменит за баранкой машины Дин Пратт, заступающий в ночное дежурство. Пратт – серьезный парень. Тоже мормон, как и Майк. Из Вернала. Нет, из Виндавера, на границе с Невадой, где есть знаменитый музей гоночных автомобилей. Но прежде Майк должен был составить рапорт о результатах патрулирования, прошедшего пока без происшествий, и отдать его дежурному лейтенанту. Он напишет рапорт сам, без помощи Роббинса, а потом положит свою фуражку в аккуратный полиэтиленовый мешочек и засунет на полку в металлическом шкафчике. Затем он сменит форму на гражданскую одежду, предварительно вынув из карманов все то, чем оснащены американские полицейские на службе: револьвер, патроны, наручники, портативную рацию, нож, дубинку, свисток, фонарик, жетон полицейского, шариковые ручки, одну – красную, другую – синюю, книжечку со штрафными квитанциями и карту города. А потом…

Потом он оседлает свой мощный «харлей дэвидсон» и помчится по направлению к пляжу Кони-Айленда, в этот черный муравейник, рай для любителей аттракционов и кока-колы.

«Форд» уже приближался к зданию городского муниципалитета, возвышавшемуся на Чемберс-стрит, когда в машине вдруг раздался гнусавый голос диспетчера:

– Внимание: А-31, черный «кадиллак» из Коннектикута, вмятина на заднем крыле, затрудняет движение, угол Уотер-стрит и Пек-Слип.

– Я А-31, понял – ответил Роббинс.

Он так разозлился, что никак не мог повесить микрофон. Черт побери, надо же такому случиться прямо под конец дежурства, за две минуты до финального свистка. А он уже предвкушал встречу с Джун. А этот вызов, наверняка, ерунда какая-нибудь. Никогда не знаешь, что тебе приготовят эти идиоты с центрального диспетчерского пункта. Достаточно, чтобы какая-нибудь старуха начала возмущаться, например, ржавой машиной, давно стоящей под ее окнами, и начинается цирк: перекрыть квартал всеми свободными машинами, начать срочную операцию по задержанию, предположительно, банды молодых угонщиков автомобилей, злых как тигры и опасных как гремучие змеи!

Коли все будет именно так, вечер пропал. Ведь она ждать не будет, эта толстуха Джун. У нее есть и другие дела.

Затянутая в узкую красную юбку, она выходит на работу ровно в восемь тридцать вечера, и медленно прогуливается по узким улочкам Гринвича. Пышная грудь выпирает из выреза белой шелковой блузки, которая, наверно, на два размера меньше, чем надо. И если у первого встречного окажется достаточно долларов в кармане, то проведя веселую ночь в ресторане, он сможет закончить ее в постели Джун. А Фрэнки Роббинс будет в пролете. Если бы этим идиотам, сидящим за пультом в ожидании горячей похлебки, которую вечером приготовят их жены, было бы это доступно…

Майк Даймонд включил сирену. Вместе с ней заработала мигалка… Он нажал на педаль газа и мощный «форд» присел на амортизаторах. Вот она – мощь и сила полиции, именно к этому был неравнодушен Майк Даймонд. Веселое возбуждение охватило его, когда красный свет мигалки через равные промежутки стал освещать фасады домов.

Замелькали улицы, напряженные лица водителей проносились как в ускоренной съемке, сливаясь в вихрь преследования. Заскрипели покрышки, когда Майк с визгом вписался в поворот и резко замер на углу Уортер-стрит и Пек-Слип.

Фрэнки быстро поправил фуражку. Раз уж они здесь, надо взглянуть, в чем дело. Положив руку на «смит-вессон», он выскочил из машины и рванулся к застывшему «кадиллаку», придав лицу угрожающее выражение, как у супермена из полицейского боевика.

– Так я и думал, – пробурчал он. – Машина пустая… Парень пошел вызывать ремонтную бригаду… Вот олухи!

Подошел Майк Даймонд. Открыл дверцу, заглянул внутрь и вдруг, побелев, отпрянул назад.

– Посмотри туда! – едва слышно прошептал он.

Роббинс не очень уверенно взглянул в ту сторону. Если уж Майк Даймонд, один из самых бесстрашных полицейских штата, пораженный, замер на кромке тротуара, значит, он увидел что-то такое…

Да, Майк Даймонд за свою службу в нью-йоркской полиции повидал покойников. Очень молодых и совсем древних. Висельников, утопленников, задушенных и сгоревших. Исполосованных ножом или прошитых автоматной очередью. Вмятых в железо собственной горячо любимой машиной или раздутых от гнилой портовой воды. Да, насмотрелся он порядком, но такого еще не видел.

Тело голого по пояс мужчины, застывшее в позе зародыша на заднем сиденье машины, представляло собой сплошную рану. Кровь продолжала капать, смешиваясь с мочой и экскрементами: мышцы не выдержали дикой, смертельной боли. Голова была размозжена. Осколки костей, вперемешку с мозгами, забрызгали стекла. Веки были вырваны с мясом. Беловатая жидкость сочилась из выколотых глаз. Проволока сдавила шею, врезавшись в кожу красной спиралью. Твердый фиолетовый язык вывалился изо рта. Кровоточащие отверстия испещрили грудь и плечи. От рук с обрубленными пальцами остались лишь ужасные культи, крепко связанные за спиной нейлоновой леской.

Нечеловеческим усилием Майк Даймонд пришел в себя и побагровел от ярости за слабость, только что испытанную им. Правда, Роббинс выглядел не лучше…

– Никогда не видел такого, – бросил Майк, закрывая дверцу. – Еще даже кровь капает. Наверное, все произошло совсем недавно.

– Десять минут назад, – послышался сверху чей-то голос.

Оба полицейских одновременно подняли головы. Женщина в банном халате и бигудях дрожала от страха в окне второго этажа.

– Это я вызвала полицию – сказала она. – У меня текла вода в ванной, когда я услышала шум. Сначала я не обратила внимания. У нас тут часто бывают аварии… Но когда послышались крики, мне стало страшно. Я спряталась за шторами, и увидела, как двое мужчин вылезли из машины. Руки у них были красные от крови. Они пересели в серую машину с белыми колесами и уехали в сторону Фултон-стрит.

– Номер машины?

Роббинс понимал, что спрашивает глупость: она ведь так испугалась. Женщина покачала головой.

– Должно быть это был «бьюик», как у моего преподавателя бриджа. Серый с затемненными стеклами…

Она запахнула халат на своей тощей груди. Как будто Фрэнку сейчас до этого. А он уже нервно кричал в микрофон:

– Проверьте «кадиллак» 4371 СТ. Направьте сюда скорую помощь, сообщите в отдел по расследованию убийств. Здесь труп.

– Понял! – прогундосил динамик. – Врач нужен?

– Уже нет, – ответил Роббинс, выплевывая жвачку. – Покойник.

Приподняв фуражку, он вытер пот со лба, поправил ее, что говорило о сильном возбуждении.

Майк Даймонд неподвижно застыл перед капотом «кадиллака».

Машины, ехавшие по улице, при виде двух полицейских начали тормозить. Механическим движением головы Майк сделал им знак не останавливаться.

Заходящее на западе Манхэттена солнце исчезло за небоскребами. Миллионами глаз зажглись окна. Гул проезжавших по Бруклинскому мосту машин смешивался с шумом прибоя, криками кружащих над портом чаек.

Проснулось радио:

– Скорая помощь и отдел по расследованию убийств предупреждены. «Кадиллак» принадлежит Хьюго Батталиа, проживающему по адресу: Нью Хэвен, Колледж-стрит, 524. В списке угнанных машин не числится. Ничего не трогать до приезда дежурной группы.

– Я А-31, все понял.

Выключив микрофон, Роббинс взорвался:

– Они там на центральном пульте думают, что все так просто… Ничего не трогать!

Со злостью захлопнув дверцу машины, он подошел в Майку:

– Нельзя же оставлять эту тачку посреди улицы! Я ее сейчас отгоню отсюда…

– Не надо, – сказал Майк, но Фрэнки уже садился за руль «кадиллака». – Если увидят, что машину переставили…

Он не успел закончить фразу. Земля под его ногами всколыхнулась и швырнула его на другую сторону улицы. Мощная вспышка осветила небо, и столб огня, железа и разноцветной пыли вырос на месте машины, закрыв ее плотным дымом.

Майк почувствовал запах серы. Он сидел на земле, привалившись к фонарному столбу, не в силах пошевелиться. Голова раскалывалась от боли. Во рту был привкус крови.

Когда через несколько секунд он, наконец, пришел в себя, взгляд его остановился на дымящейся фуражке, которая тлела в двух шагах от него на асфальте. Он поднял глаза и все понял. «Кадиллак» был заминирован. Когда Фрэнки повернул ключ зажигания, сработало взрывное устройство, буквально переломившее машину пополам. Длинные языки пламени пожирали остов кузова, и деревянные части потрескивали в огне.

В воздухе ощущался отталкивающий запах горелого мяса.

Сержант Даймонд с трудом выпрямился, потрогал лоб, посмотрел на свою окровавленную руку.

Перед радиатором «кадиллака», отброшенного на три метра от места взрыва, в луже крови лежало обезглавленное тело Фрэнки Роббинса. Правой руки на месте не было.

Майк Даймонд прикрыл глаза. Толстой Джун придется долго ждать агента Роббинса. Очень, очень долго.

II

– Не хочу повторяться, Борниш, но настоящий сыщик не нуждается в отпуске!

Коротко и ясно.

Толстяк засунул телеграмму в плотно набитую папку, затем протянул ее мне. Искусным жестом, как получается только у него одного, набросил на нос толстые очки в черепаховой оправе и погрузился в изучение отчетов, направляемых ему ежедневно для ознакомления всеми восемнадцатью региональными управлениями уголовной полиции.

Держа папку под мышкой, я закрыл за собой дверь, и оказался в коридоре, где в летнюю жару сильно пахнет хлоркой.

В тишине моего кабинета площадью четыре на три метра, окна которого выходят на квадратный двор главного управления полиции – Сюрте – скривившись, я мысленно пережевываю фразу, которую мой глубокоуважаемый шеф, комиссар Вьешен, только что выпалил мне прямо в лицо.

Да мне, вообще-то, наплевать. Настоящий я сыщик или нет, все равно сегодня вечером уеду в отпуск. Сейчас я переживаю последние мгновения, чуть было не сказал рабства. Мой стол сверкал чистотой. Все бумаги сложены аккуратной стопкой в специальный ящичек, который мне пришлось выбивать целый месяц. Два деревянных стула, на которых пересидело множество преступников, тихо стоят за перегородкой как раз под здоровенным гвоздем, заменяющим нам зимой вешалку. Я отмечаю про себя еще раз, что порядок необходимо поддерживать. Когда Идуан вернется в наш кабинет 2 августа, он сможет по достоинству оценить мою щепетильную чистоплотность.

Идуан – это мой напарник, второй номер, как говорят сыщики. Длинный, худощавый и неулыбчивый субъект с нежными чертами лица, веселыми и живыми глазами, Идуан раньше служил в кавалерии в чине унтер-офицера. После расформирования армии в период немецкой оккупации он подался в полицию. Мы с ним неплохо ладим: мы одного возраста, одинаково любим риск и презираем чиновников, протирающих штаны в кабинетах. Хотя, наверное, именно их Толстяк считает настоящими сыщиками.

Сейчас он должен быть в дороге, мой дорогой Идуан. Я представляю, как он вцепился в руль своего помятого «пежо 203», битком набитого туристским снаряжением.

Идуан захотел провести отпуск в Бретани… Он получил то, что хотел! И дождь впридачу. Первые три недели июля дождь не переставая, шел во всей Франции, в частности в Бретани. И только Лазурный берег, как обычно, был залит солнцем.

К счастью, вот уже второй день всюду стояла хорошая погода. И синоптики, которые, как известно, никогда не ошибаются, поклялись всеми их всемогущими Богами, что август будет жарким и солнечным.

– Здорово, – сказала моя светловолосая Марлиз, делящая со мной радость и горе в моей трехкомнатной (с отдельной кухней) квартире на Монмартре. – Теплые вещи оставим дома. Как ты думаешь, нам понравится в Коррезе? Идея провести отпуск в Коррезе принадлежала ей, она мечтала об этом вот уже три года. Марлиз обожает кататься на велосипеде за городом, на природе. Я предпочитаю очарование берега моря, где полуобнаженные девушки открыты для солнца и взглядов знатоков, тщательно следящих за качеством их загара на пляжах в Сен-Тропезе или в Жуан-Лепэн. Я заразился этим, когда расследовал знаменитую кражу драгоценностей в гостинице «Мурена». А вот велосипед, запах навоза, круглые шляпы крестьян – от этого я как-то не в восторге. Однако Марлиз трудно переубедить. Никто не может устоять перед вопросом:

– А у тебя есть деньги ехать на юг? Нет? Тогда вопрос снимается.

Однако вопрос встал, когда я сообщил Толстяку о наших прекрасных планах. Сидя за столом из полированного дерева в очень тесном темно-синем костюме, который специально для него выбрал его отпрыск – ученик закройщика в фирме Бодиграф, шеф невозмутимо произнес, медленно снимая очки:

– В Коррез? Да что вы там забыли, Борниш?

Если бы я сам это знал!

– Еду отдыхать, шеф. Я уже три года не брал отпуск…

Он откинулся в кресле, тяжело задышал, сцепив пальцы рук, как на молитве.

– Дорогой Борниш! А я разве был в отпуске? Ехать в отпуск, да еще в Коррез! Вы должны запомнить, что настоящий сыщик никогда не берет отпуск. Ну уж ладно, если вы не можете без отпуска…

Я тут же написал соответствующий рапорт, который у нас обязателен даже для сотрудника, выходящего на десять минут проведать умирающую мать. Я указал подробнейший адрес деревни, где меня «в случае крайней служебной необходимости» разыщут заботливые жандармы.

Вечером Марлиз меня внимательно выслушала и, недоверчиво оттопырив нижнюю губу, сказала:

– Хочешь знать мое мнение, Роже? Твой Вьешен старый хитрец. Он обязательно придумает что-нибудь, чтобы помешать нам уехать!

Неделю мы жили как на вулкане. Каждый день мы с Марлиз ждали возвращения моего законного рапорта.

– Ну как?

– Пока ничего.

– А тебе не кажется, что он это делает нарочно?

– Кто его знает…

Я уже начал нервничать. Открытые чемоданы стояли на полу в спальне, запах средства от моли щекотал мне ноздри, угрожающее письмо от хозяина гостиницы в Шабриньяке (департамент Коррез) с требованием выслать залог и подтвердить наш приезд – все это только подтверждало самые мрачные прогнозы Марлиз. Сегодня уже 31 июля, суббота… Вдруг я опять уеду в Венесуэлу вдогонку за Анжем Маладжионе, неуловимым королем преступного мира[1]1
  См. «Архангел».


[Закрыть] и никогда не попаду в Шабриньяк.

– Войдите, Борниш!

Дверная ручка даже еще не наклонилась, а Толстяк уже угадал меня за дверью. Он был весь погружен в дело, номер которого я никак не мог рассмотреть.

В полиции все начинается с работы в архивах. Архивы Управления национальной полиции находятся как раз над моим кабинетом на седьмом этаже здания и занимают огромное помещение, набитое техникой и гигантскими картотеками. Именно здесь находятся миллионы карточек, разложенных по алфавиту и по разделам в выдвижные ящички. Они ждут, когда в один прекрасный день что-нибудь произойдет, и тогда они заговорят.

Честные граждане тоже занесены в архивы документов, удостоверяющих личность, заграничных паспортов, водительских прав или удостоверений охотника. Они все здесь, потому что полиция мудра и знает, что иногда честные граждане становятся преступниками и лучше будет все о них знать заранее. Сведения содержатся в административном архиве (АА).

Что касается преступников, их подчас бурные биографии, фотографии, приговоры, сроки, переводы из одной тюрьмы в другую заносятся в личные карточки (ЛК). Описание их преступлений и преступлений их сообщников находятся на карточках преступлений (КП).

… Надменный бонза соизволил, наконец, обратить на меня внимание.

– Борниш, ваш рапорт об отпуске подписан… Перед отъездом просмотрите вот эти КП. У вас есть время до вечера…

Я бормочу слова благодарности. И пока моя рука медленно тянется к картонной папке, он успевает пренебрежительно сказать:

– Не хочу повторяться, Борниш, но настоящий сыщик не нуждается в отпуске…

Я кладу папку на свободный стол Идуана, и из нее сразу начинают сыпаться какие-то документы. Я замечаю синий бланк телеграммы, которую только что держал в руках Толстяк.

На нем обычная отметка подразделения связи, дата – 31 июля и время приема – 9 часов 35 минут. Я читаю: «Интерпол Вашингтон – Интерполу Париж. Полученным оперативным данным ФБР Мессина Рокко по кличке Американец предположительно находится в Париже участия важной операции. Точка. Поддерживал переписку Серизоль Лилиан Лангуста Франко. Точка. Других данных нет. Точка. Мессина выехал США после убийства Нью-Йорке заминированной машине марки «кадиллак». Точка. Может находиться проездом Сицилию. Точка. Предоставьте информацию деятельности и намерении возвратиться США также информацию Серизоль и Лангусте. Точка. Специальный агент Ричард Бейкер будет Париже понедельник 2 числа. Точка. Просьба ответить по радио. Конец. Интерпол. Вашингтон.»

У меня запылал лоб. Быстро, надо перечитать еще раз…. Американец в Париже, Рокко Мессина, которого все полиции мира считают одним из новых главарей мафии!

Марлиз не ошиблась! Толстяк – хитрый жук. Если бы подкладывание банановой кожуры под ноги стало олимпийским видом спорта, комиссар Вьешен, начальник отдела борьбы с бандитизмом Первого управления уголовных дел Главного управления Уголовной полиции министерства внутренних дел – уф! – стал бы чемпионом во всех категориях. А для нас тогда бронзовые, серебряные и золотые медали, почему бы и нет?

Плохой, по мнению Толстяка, полицейский, но хороший сыщик, пользуясь удивительным везением, чуя преступника как сеттер фазана, я уже принес ему немало «скальпов», как он их добродушно называет: Эмиля Бюиссона и Рене Лякан, Пьеро-Психа и Жана-Батиста Бюиссона, разных там ангелов Маладжионе[2]2
  См. «Полицейская история», «Рене Лякан», «Банда», «Архангел».


[Закрыть]. А сегодня он доверяет найти мне красавца – Американца… По большому счету шеф прав. Настоящему сыщику не нужен отпуск.