Текст книги "Американец"

Автор книги: Роже Борниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Я представил ему своего американского напарника и прямо спросил, не знает ли он некоего Лангуста.

– Ты что, смеешься? – спросил он и добавил, – это не фамилия – Лангуста, а Лангуст, кличка. Его настоящее имя Франсис Суберта. Это крепкий орешек, компаньон папаши Массьяка. Он работает в паре с его девочкой Лилиан Серизоль…

Гром и молния!

– Вот видите, – торжествующе заявляю я Бейкеру. – У нас хоть и нет электроники, но мы тоже кое-чего стоим!

Внезапно мне захотелось побыть одному, все обдумать. Мы распили бутылку шампанского, которой нас угостил хозяин «Монико» и уехали с Пигаль. Площадь Бланш совсем рядом с моим домом и, попрощавшись с Бейкером, я скоро буду дома в своей пустой постели… Папаша Массьяк, Суберта, Серизоль… Все перемешалось у меня в голове. Завтра, я уже договорился, снова поработаю в префектуре, но уже без Бейкера. Клянусь!

Можно разрабатывать линию Мессины.

IX

– В августе за городом, конечно, лучше, чем в Париже, – бурчит Лилиан, – но в такую погоду…

На часах час ночи. Вторые сутки над долиной Сены гремят грозы.

– Ночной горшок Европы, – шутит южанин Рокко.

Гроза началась внезапно, и сразу все оказалось залито потоками воды. Над холмами зависли низкие облака, в которых время от времени прорывались огненные зигзаги, гром грохотал, не переставая.

«Альфа-ромео» Лилиан медленно продвигался по грязной дороге вдоль причала.

– Даже у нас дома я не припомню таких фейерверков, – шутит Рокко.

Он вспомнил июльскую ночь в Сицилии. Палермо праздновало день Святой Розалии, исчезнувшие мощи которой триста лет назад были найдены целыми и невредимыми в какой-то пещере. Пиротехники соревновались друг с другом в изобретательности. Залпы следовали один за другим, а в небе раскрывались причудливые фигуры: цветы, звезды, разноцветные узоры…

– Зато для работы – идеальные условия, добавил он. – Если я даже дыру в крыше сделаю, никто не услышит!

Лилиан молчала. Спокойная уверенность Лангуста ее не убедила. Решение было принято, это так. Выгодное дельце, не требует особых хлопот. И все-таки на душе у Лилиан было неспокойно, она чувствовала какую-то неосознанную опасность, угрозу для них. До сих пор она не решалась сказать об этом Рокко, но сегодня за ужином она рискнула:

– Ты знаешь, Рокко, что меня смущает? Почему Лангуст не попытался сделать все это пораньше, с кем-нибудь другим?

Рокко пожал плечами, отмахиваясь от слов Лилиан:

– Он же ясно дал понять, что у него под рукой никого подходящего не было. Этот Франсис – хитрый парень, к тому же он связной Организации. Если уж он меня вызвал из Бруклина, можешь поверить, он сделает все, как надо.

В Нью-Йорке сам Джо Гаэта развеял его сомнения. Они сидели в баре «Кардьело Таверн» на 4 авеню, и Рокко спросил у него совета по поводу предложения Лангуста и возможной поездки.

Джо Блондин был категоричен:

– В наше время не стоит отказываться от такого дела…

А уж Джо-Псих знает, что к чему! Если бы Лилиан его знала, то не стала бы сомневаться в его словах. Он недаром стоит во главе убийц дона Джузеппе Гвидони, крестного отца нью-йоркской мафии.

Блестящая серая машина с черным радиатором медленно пробиралась по скользкой, грязной дороге. Лилиан с трудом объезжала ямы, стараясь не застрять. Из-под колес брызгали потоки воды. Машину время от времени заносило, двигатель надрывался, колеса скользили в грязи.

Рокко чувствовал себя в отличной форме. Он напевал сицилийскую песенку, которая напомнила ему золотистый цвет старого вина «Марсала» – мощного и надежного союзника карфагенян в их борьбе с греками, а потом с римлянами. Рокко не испытывал никакого внутреннего беспокойства, страха. Сколько лет, месяцев, недель или даже дней работала княгиня, чтобы скопить подобное состояние? Ни одной минуты! Ну так что же…

– К тому же, – думает Рокко, – то, что я у нее заберу, для нее капля в море…

– В швейцарском море, – сказал Лангуст с понимающим видом.

И на этот раз правосудие ничего с ним не сделает. Шифр сейфа не изменится, и полиция будет думать, что старая чокнулась, ей пора в психбольницу! Все хорошо. Напрасно Лилиан беспокоится. Все-таки правы Лангуст и Джо-Псих…

Машина остановилась. Рокко, оторвавшись от своих мыслей, привстал на сиденье. В лучах фар, натыкающихся на стену дождя, виднеется силуэт машины, горят, мигая, габаритные огни.

– Полицейский контроль, – шепчет Лилиан.

Однако человек, который приблизился к ним, совсем не был похож на полицейского. С его плаща струилась вода, он горбился. Лилиан открыла окно. Мужчина протер очки. Он уже не молод, на лице много морщин.

– Извините, пожалуйста, я застрял. У вас нет с собой троса вытащить меня?

– Что у вас за машина? – спрашивает Рокко.

– «Додж» нашей «альфой» не вытянешь… не стоит и пробовать.

– Знаете что, в Виллен есть мастерская. Я скажу им, чтобы они вытащили вас трактором, – вступает в разговор Лилиан.

Она поднимает стекло и сдает назад, подальше от колеи «доджа».

Мужчина поблагодарил и вернулся к своему автомобилю. Долго же ему придется ждать подмоги!

– Он вроде не запомнил мой номер, – сказала Лилиан, – из-за такой ерунды могут быть крупные неприятности.

– Да на что ему твой номер, – раздраженно сказал Рокко, и замолчал. Он не любил трусоватых людей.

После Пуасси «альфа», наконец, выехала на асфальт и помчалась по пустынной автостраде. Дворники стали цепляться за стекло. Дождь почти прекратился. Впереди зажглись огни туннеля в Сен Клу.

Проехав по мосту, – Лилиан свернула на набережную Сены и съехала в Булонский лес, где от света фар за деревьями замелькали какие-то тени. На мосту Пюто она сбавила скорость.

– Приехали, – выдохнула она.

Рокко локтем протер запотевшее стекло и увидел жилой массив на бульваре Ришар Валлас.

– По плану ты должна спрятать машину на улице Лаферм.

Лилиан кивнула в ответ, Рокко, послав ей воздушный поцелуй, закрыл дверцу машины. Снова хлынул дождь.

Между двумя раскатами грома Лилиан услышала:

– Через час будем делить добычу!

Особняк семейства Ла Морлиер – один из самых роскошных в Нели. Портал из кованного железа выходит на набережную Сены напротив острова Пюто, вдоль которого снуют прогулочные корабли новых императоров шоу-бизнеса.

Массивное строение расположено в центре лужайки размером в полтора гектара. Территория, содержащаяся в образцовом порядке, засажена вековыми деревьями с густой листвой. По периметру идет высокая стена, а к выходу примыкает постройка в духе Ренессанса, там живет лысый сторож, который аристократически, как умеют только старые слуги, выпроваживает незваных гостей.

В эту грозовую летную ночь Нели крепко спит. Отражаясь в молочном свете редких фонарей, прямой дождь мерно стучит по асфальту. Рокко прибавляет шаг.

На первый взгляд улица Виндзор кажется пустынной. Рокко укрылся в подворотне, напряженно вглядываясь в темноту. Резкий металлический стук заставил его вздрогнуть и прижаться к стене. Но это всего лишь железный флюгер, повернувшийся под напором ветра. Весь настороже, Рокко снова выходит на улицу. Дождь усиливается.

Рокко, пользуясь порывом ветра, бегом огибает угол территории особняка княгини. Вспомнив схему, он отмерил пятнадцать шагов от угла, нашел цементный столб с натянутой защитной сеткой. Рокко не мог сдержать довольной улыбки: как только он перелезет через забор, то будет укрыт от любопытных глаз запоздалых прохожих и бдительных охранников…

Он еще раз осматривает улицу, затем, подчиняясь внутренней силе, начинает медленно карабкаться вверх, и чем ближе он к цели, тем сильнее ощущает в душе подъем. Он любит выигрывать…

Откинув со лба намокшие волосы, Рокко поднимается все выше и выше. Он хватается за металлическую решетку, установленную на стене, подтягивается на руках и перелезает через металлическую сетку. Его накрывают мягкие ветви ели, растущей рядом с забором. Ему пока везет, и он это чувствует. Он даже не думал, что все будет так просто.

Рокко глубоко вдыхает и выдыхает воздух, затем, пригнувшись, идет по стене метров двадцать. Как это похоже на визит к графине Бьяцонни в Риме, несколько месяцев назад. Грохочет гром и вспышка молнии освещает дом и парк.

Рокко, прижавшись к стене, замечает пристройку садовника, примыкающую к стене забора и скрытую зарослями кустарника. Встав на четвереньки, он ползет туда и соскальзывает на крышу пристройки. Ощутив ногами твердую поверхность, Рокко хладнокровно идет по ней как по земле. Подойдя к краю крыши, он садится на корточки, держась руками за выступающий край, и бросается вниз. Пролетев секунды две, он приземляется мягко, как кошка.

Первая часть операции закончилась. Рокко на месте. Ключ от пристройки действительно висит на гвоздике справа от двери. Он вставляет ключ в замочную скважину, когда новая вспышка освещает небо.

В голове у него застряли слова Лангуста:

– Ты знаешь, сынок, глупо будет, если ты попадешься со всем этим добром на таможне. Я лучше переведу деньги на твой счет в Нью-Йорке, пошлю распоряжение в Женеву…

Восемьдесят миллионов старыми… Да, это почти половина от тех двухсот, что лежат в доме! Хватит на счастливую спокойную жизнь в Калифорнии, о которой так мечтает Лилиан… На время придется отказаться от машины и постараться исчезнуть из виду, в Штатах сейчас, наверное, жарко для врагов и друзей покойного Батталиа.

Представив себе несметное богатство княгини, рассыпанное перед ним, Рокко взял лестницу. Повесив ее себе на плечо за среднюю перекладину, он, пригнувшись, под дождем быстро пересек лужайку и подошел к дому сзади. Мокрая трава пригибалась под его ногами.

Он остановился в нескольких метрах от двери на кухню и поднял голову… Да, через крышу будет проще всего. Мысленно повторил свой маршрут по дому. Засунув руку в карман, он проверил мастику, которую сейчас надо будет приклеить к стеклу форточки, чтобы осколки не посыпались на пол. Рокко развернул и поставил к стене дома сложенную лестницу. Она доставала до второго этажа. С легкостью обезьяны Рокко добрался до балкона второго этажа и стал подтягивать лестницу на себя. В какой-то момент, отпустив ее слишком далеко, он чуть было не потерял равновесие. Прогнувшись и зацепившись рукой за столб, ему удалось поймать падающую лестницу. Мышцы его напряглись, лицо перекосилось, но лестница благополучно попала на балкон.

Рокко перевел дух. Перекладины лестницы вели его к успеху. Он поднялся повыше, и вот уже перед ним появилось окно под скатом крыши.

Рокко достал из кармана свое снаряжение: алмаз и мастику, которую он сразу же размял ладонями. Вырезав стекло, он намазал его толстым слоем мастики. Раздался хруст и разбитое стекло осталось на мастике. Рокко аккуратно отделил его от мастики и положил в желоб водостока.

Просунув руку через проделанное отверстие в стекле, он поднял шпингалет и открыл окно. Пол чердака, по крайней мере, в трех метрах от потолка крыши. Рокко все так же спокойно обмотался веревкой, привязал другой конец к балке крыши и прыгнул вниз.

– Внутри бояться нечего, – говорил ему Лангуст, – но все наружные двери стоят на сигнализации. Путь есть только для такого специалиста, как ты. Там есть маленькое окошко над крышей, но скат очень крутой, не каждый решится лезть туда… Система выключения сигнализации находится в шкафчике уборщицы. На всякий случай, перед тем, как будешь открывать сейф, выключи рубильник.

Рокко действовал четко по плану. Подойдя к дверям кухни, он прислушался, замерев в оборонительной стойке для отражения внезапного нападения, затем медленно нажал на дверную ручку. Шкафчик уборщицы был открыт настежь, фонариком Рокко высветил пульт управления сигнализацией. Рубильник был внизу, в положении «Выключено», красная точка вверху означала положение «Сигнал».

– Смотри-ка, – подумал Рокко, – старуха забыла включить сигнализацию!

В задумчивости он вышел из комнаты и вернулся в холл. Подойдя к двери кабинета, он протянул руку, чтобы открыть ее. Дом замер в тишине. Он у цели! Ключ будет спрятан в табличке под выключателем. Шифр надо будет набрать, а потом сбросить. Остается только войти.

Рокко, затаив дыхание, нажал на дверную ручку. Никакая сила в мире на заставила бы его выпустить добычу.

ВТОРОЙ РАУНД

X

Я не верю в чудеса. Я в них никогда не верил, даже в детстве, когда шел с повязкой первого причастия и со свечкой в руке по скромной приходской церкви. Не так давно это было, и кажется, я еще ощущаю необычный запах этой церкви, такой же специфический, как запах чернил и мела в школе. Запах благовоний, дым от свечек, старые стены… И хотя в глубине души я сохранил уважение к религии, в чудеса не верю… И все потому, что заставив отложить все дела, Толстяк закинул меня в набожное Палермо. А вдруг из кратера Этны передо мною появятся святой Рокко Мессина или блаженная Лилиан Серизоль!

Я занимался холостяцким хозяйством в своем пустом доме, когда из телефонной трубки неожиданно раздался голос Толстяка:

– У меня новости. Мессина действительно в Палермо. Скорый на Рим отходит в девятнадцать часов. Ваше командировочное предписание заберете на Лионском вокзале. Я забронировал для вас номер в гостинице «Центральная», район Катро Ченти.

– Но…

– И не стоит пререкаться! Я уже сообщил Поджи в квестуру. Он найдет вас сам. Я скажу Бейкеру, что вы заболели. Несколько дней он обойдется и без вас в своих развлечениях. Он только для этого и приехал. Ну что, вы довольны? Сицилия – прекрасное место для отдыха…

Толстяк неисправим. Раз ты поехал куда-то на поезде, значит – в отпуск… А я чувствовал, что след остался где-то в Париже. Но, поскольку информация была важная, мне пришлось подчиниться. В полиции – как в армии. Приказ – это приказ. Даже, если потом последует распоряжение о его отмене… Но, увы… Пока я торопливо надевал свой фланелевый пиджак и натягивал мятые брюки, приказа об отмене не последовало.

Я еле успел к отходу римского экспресса. Крокбуа меня ждал у выхода на перрон. Он протянул мне документы с печатью министерства.

– Ты знаешь, Толстяк уверен в твоем успехе, – сказал он.

– Может, тебе повезет! Ну а я поставлю за тебя свечку.

– Чего чего, а уже свечей в Палермо хватает. Они всюду, самого разного цвета и формы. Белые, красные, синие, короткие, длинные и совсем крошечные, все они горят возле иконок, выставленных на всеобщее обозрение на улицах. В Италии страстно верят в Бога, а на Сицилии вера уже граничит с фанатизмом… Дети, готовясь к празднику Вознесения, бегом везут по узеньким улочкам тележки со статуэтками Святой Девы. Ее можно увидеть повсюду: на старых темных фасадах домов с зелеными ставнями, в нишах стен, над входными дверями. Она властвует над этими улицами с натянутыми между балконами веревками с разноцветным бельем, над нищими старыми кварталами.

Опершись руками о подоконник, я застыл в окне четвертого этажа «Альберто Чентале», выходящем на улицу Витторио Эммануэле, и смотрю на принаряженных молодых палермцев, гоняющих на мопедах возле церкви Сан Джузеппе дель Тестини. Наверно и Рокко Мессина тоже любил носиться по этой площади на своей «Веспе» или «Ламбретте», превращая это место уединения и отдохновения в шумную цирковую карусель.

Теперь я понимаю, почему портье улыбнулся, когда я попросил комнату с видом на улицу! Мне не будет здесь скучно, оглушительный треск мотоциклов, визг тормозов не оставят меня и во сне.

На вокзале я первым делом узнал адрес гостиницы. Служащий, весь в черном, с Гарибальдийской шапочкой на голове, показал мне в сторону центра города. С чемоданом в руке я пошел вслед за основным потоком пешеходов по виа Рома, выходящей прямо к фонтану Преториа, известному своими изображениями морских богов и чудищ. Без всякого труда я нашел гостиницу «Центральная». Стоящий за стойкой портье подал мне письмо. На конверте было написано просто «синьору Борнишу». Оказавшись в своем номере, я немедленно вскрыл письмо. Оно было от доктора Поджи. В Италии полицейские комиссары, как и все лица с большим или маленьким дипломом, носят титул «дот-торе» – «доктор». Доктор назначил мне встречу в полдень в ресторане «Чарльстон-Ла Терраца», по улице Регина Елена в Монделло. «Возьмите такси – советовал Поджи. – Это в десяти километрах от вашей гостиницы».

Шум от мотоциклов стал просто невыносим. Я закрыл окно и задернул шторы. В комнате сразу стало темно и душно… Я нашел кондиционер и нажал кнопку «холод». Раздавшийся грохот был ничем не лучше треска мотоциклов… Да, будет весело.

Я вдруг ощутил себя липким и потным. Было бы здорово принять холодный душ, подумал я, и вдруг резкий звонок телефона пробился сквозь шум от кондиционера. Тут можно жить, только заткнув себе уши ватой.

– Париж, сеньор…

– Спасибо…

В трубке только треск. Я отставил трубку от уха. Весь этот шум в сочетании с плохим сном вызвал у меня сильную головную боль, которая с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее. Издалека раздался олимпийски спокойный голос Вьешена:

– Вы прибыли?

Он даже не поздоровался, не спросил, как я доехал, ничего… Для него важно только то, что я на месте. И так понятно, что я прибыл, раз он со мною говорит…

– Я звонил Поджи. Он назначил вам встречу за городом. Так будет лучше.

– Я знаю, патрон.

– Во всяком случае, мои сведения подтверждаются. Наш друг сейчас в Палермо, готовит крупное дело… Пони маете, что я имею в виду? А у вас есть новости?

Я машинально пожал плечами. Какие могут быть новости, если я только что приехал? Выехал из Парижа позавчера и все это время был в дороге. И от Марлиз но прежнему никаких известий. Сначала мне показалось, что с каждой секундой я все больше отдаляюсь от пес, но вскоре – в районе Альп – мое настроение стало меняться как по мановению волшебной палочки. В Риме, сидя и импозантном баре вокзала Термини за чашечкой «эспрессо», в ожидании пересадки на Неаполь, я уже с интересом провожал глазами очаровательных женщин, приехавших в Италию со всего мира.

– К черту Марлиз и ее Коррез, – подумал я. – Дурак, что расстраиваюсь из-за ерунды.

К концу второй ночи в поезде я увидел Сицилию. Прижавшись носом к окну допотопного вагона, такого же живописного, как и неудобного, я видел, – как проплывали сады с апельсиновыми и лимонными деревьями, пляжи с пальмами на чистом белом песке, деревеньки рыбаков, с раннего утра штопавших сети или красивших баркасы в окружении кричащей детворы. Мулы тащили тележки с виноградом по направлению к старым деревенькам, расположившимся на возвышенностях. Попав в совсем другой мир, я купался в изобилии цветов и запахов, забыв на время гнетущую жару летнего Парижа. Как же вся эта красота породила зловещую мафию?

Я снял мятую рубашку, почерневшую на воротнике и на манжетах, и пошел в душ. Вода была тепловатая и шла еле-еле. Я сделал вывод: на Сицилии летом воду экономят. Этот вывод подтвердила табличка, висевшая рядом с туалетом. Напор воды слабый, и она нагревается в трубах. К тому же вода не очень чистая… Намыливая свое белое тело замученного парижанина, я все время думал о Мессине. Ради чего он вздумал сюда приехать? Один он здесь или с этой девушкой – Лилиан? На Мессину заведена карточка международного преступника, но можно ли поэтому арестовать его на территории Италии. Ни одна страна не выдает своих граждан. А о каком важном деле идет речь? Я. не совсем понимаю, зачем шефу потребовалось отправлять меня в Сицилию, если все следы ведут в Париж!

– Красивая шлюшка, – сказал мне Роблэн, протягивая папку Серизоль.

В его архивах имелась лишь часть ее дела. Другую часть я обнаружил в архиве полиции нравов… Это еще одно доказательство того, что разные службы не спешат поделиться с коллегами-конкурентами всей своей информацией. А мы привыкли считать, что это нормально…

В действительности, Лилиан не была похожа на обычную проститутку. Она не числилась в списках девочек, работающих на сутенера, работающих индивидуально или принадлежащих какому-то заведению – обычных подопечных полиции нравов до принятия закона Марты Ришар. Осторожная итальянка никогда не связывалась с продажными девками подпольных публичных домов. Она работала под прикрытием профессии свободной манекенщицы… Лилиан даже получила кое-какое специальное образование: ходила на курсы макияжа в специальной школе на виа Венето в Риме. Свое настоящее имя Клаудина она сменила на Лилиан, подчиняясь моде на это имя, господствовавшей в среде парикмахеров, маникюрш и косметичек. Еще в самом юном возрасте она обращала на себя внимание длинными черными волосами, голубыми глазами и стройной фигурой даже таких избалованных и пресыщенных людей, как модельеры.

У этой очаровательной девушки была только одна страсть: меха. Она была просто заворожена гладким, блестящим, шелковистым мехом… Поскольку ее отец – скромный точильщик ножей в старом квартале Неаполя Спакканаполи с трудом мог бы предложить ей даже муфту из кролика, она в шестнадцать лет решила зарабатывать деньги сама. Ее красота позволила сделать первый шаг: богатый поклонник оплатил ей занятия в школе манекенщиц. Она уехала в Рим.

Но Лилиан недолго оставалась манекенщицей. Однажды, когда она красовалась в баре гостиницы «Берниши» на площади Барберини, ее увидел пожилой мужчина и влюбился без памяти. Это был папаша Массьяк, император ночных заведений на левом берегу Сены в Париже. Он настоял на том, чтобы Лилиан уехала из Италии и поселилась в его апартаментах в Пасси на последнем этаже суперсовременного небоскреба, откуда была видна вся Сена от Нотр-Дам до моста Мирабо. Лилиан, наконец, смогла осуществить свою мечту: покупать меха и драгоценности, жить в праздности и роскоши.

Увы! Хотя папаша Массьяк и владел заведениями в Монпарнасе и в Сен Жермен де Пре, ему не удалось избежать серьезных проблем с полицией в связи с темной историей пропажи ценных бумаг в Банке Меконга[4]4
  См. «Осведомитель».


[Закрыть].

… Три года тюрьмы за скупку краденого. Выйдя из тюрьмы Санте, он поклялся заниматься только чистым бизнесом…

Но, как говорится, горбатого могила исправит. Подвела неосторожность, вернее этот тип – фальшивомонетчик, который предложил ему купить немецкие марки по смехотворно низкой цене.

Типография на улице Рэймон-Лоссеран работала с полной отдачей. Торговля шла очень бойко, и капитал рос. До тех пор, пока однажды, спрятанный в багажнике автомашины, в подпольную типографию не ворвался с револьвером в руке комиссар Бенаму – ас из финансовой полиции, и папаша Массьяк снова оказался в вонючей камере тюрьмы Санте.

К счастью, Лилиан осталась на свободе. С неожиданной твердостью она взяла под свой контроль всю ночную империю своего покровителя. Никто так и не узнал, что она сделала это по приказу мафии. Как никто и не мог предположить, что она уже давно в связи с Рокко Мессиной, с которым она встречалась во время своих частых выездов в Рим.

Благодаря сообщению Интерпола, я смог взять след,