Текст книги "Снежный путь (СИ)"

Автор книги: Роман Ваалгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Святая спустилась с возвышения, на котором стоял «трон», подошла к Охотнику и произнесла голосом, в котором отчётливо слышалась ирония:

– Я вижу, ты уже набрался сил…

Он ничего ей не ответил. Вместо ответа он обернулся и увидел, что преследовавшие его чуть ли не с самых нижних этажей храмовники уже подбегают к выломанной двери Храма.

– Они не посмеют переступить порог без моего на то разрешения. – То ли успокоила, то ли намекнула Святая. – Что привело тебя сюда?

– А то ты не знаешь. – Прохрипел он.

– Догадываюсь. – Ровно ответила она. – Но кто они тебе?

Охотник молчал, старательно избегая её пронзительного взгляда.

– Ну что ж, сформулируем по-другому. Зачем ты их спасаешь?

– Они… – Охотник в упор посмотрел ей прямо в зелёные глаза. – Они…

– Ну?

– Они хорошие люди.

– Вот как… Интересно. – На красивом лице Святой отразилось то ли подлинное, то ли поддельное удивление. – Настолько хорошие, что ты готов умереть за них?

– Я готов умереть за них. – Не отводя взгляда ответил он.

– И почему же?

– Потому, что умирая за них, я умру за себя. Я умру человеком.

– Ого! – Опять в голосе Святой пробились ироничные нотки. – Какие речи! Но как же быть с остальными присутствующими здесь?

– А в чём проблема?

– Проблема в том, что эти остальные как раз считают твоих… друзей… не хорошими… Настолько нехорошими, что приговорили их к смерти. По-твоему получается, что это именно они нехорошие? По-твоему получается, что это именно они – не люди. Нелюди. Так?

– Я не хочу играть в слова. – Ответил на это Охотник, так и не отводя взгляда. – И ты сама не хуже меня знаешь ответы на те вопросы, что задаёшь. К чему этот фарс? Просто отпусти их со мной. И мы уйдём. Сегодня же.

– С тобой? А они согласны?

– А у них есть из чего выбирать?

– А если не отпущу?

– Я буду драться.

– Ты умрёшь. Как и твои собаки.

– Это мы уже обсудили. Помнишь?

Святая рассмеялась ненатуральным смехом. Но взмахнула рукой и Хаима с Сарой развязали.

– Вы согласны покинуть «Ковчег» с этим человеком? – Спросила она у них. Вместо ответа Хаим и Сара, всё ещё не верящие в своё спасение, подошли и встали рядом с Охотником.

– Что ж, – сказала на это Святая, – ответ очевиден. Однако…

– Чего тебе ещё? – Раздражённо спросил Охотник.

– Ты убил и покалечил много моих людей. Как нам с этим быть?

– Тех, кого покалечил, тех исцелишь… как-нибудь… – теперь уже в голосе Охотника звучала ирония, – а что касается остальных – мне очень жаль. Если бы они порасторопней убегали с дороги, то ничего бы с ними и не случилось. К тому же, амнезия у меня, а не у тебя, как я понимаю. А ты сама говорила, что я нужен тебе живым.

– Хаа-а-аамишь… – Протянула Святая, расплывшись тем не менее в улыбке. – Мне это нравится….

– Мы можем идти?

– Да. Вас не тронут. У вас ровно час на сборы, по истечении которого вы должны будете покинуть «Ковчег». Вас обеспечат тёплой одеждой, запасом продовольствия, парой саней… Что же касается оружия… то я вижу, что ты им уже разжился. Однако тебе дадут и лук. Умеешь ты из него стрелять, или нет, то уже не моя проблема. Помимо всего прочего, несмотря на то, что тебе досталось, исцелять я тебя больше не буду – сам виноват. Но тебя перевяжут и обеспечат противовоспалительной мазью и известным количеством чистых повязок. Как ты будешь с этим делом управляться, то меня тоже не волнует. Хаим покажет тебе дорогу к Горам. Ты ведь туда пойдёшь, как я понимаю?

– Да.

– Старика я предупрежу, чтобы встречал. Там ты сможешь забрать и «БВ», и «Кару», и «Громы». Всё. Разговор закончен.

– У меня было ещё плазменное ружьё.

– Ничего не знаю. Уходи.

Когда Охотник в сопровождении своих друзей и Псов выбрался на поверхность, даже рассеянный солнечный свет показался ему очень ярким. Благо, к комплекту действительно тёплой одежды, закрывавшей его всего, включая и лицо, прилагались ещё и защитные очки, которые спасали от ветра и холода глаза, а заодно и защищали их от излишне яркого, после полумрака подземелий, света.

На поверхности же собралось, как показалось Охотнику, всё население «Ковчега». Но собралось только лишь для того, чтобы улюлюкать, свистеть, плевать, осыпать проклятиями и бросать в уходящих снежки, старательно доведённые до состояния смёрзшегося куска льда.

Хаим чертыхался, Сара глухо стонала, не понять, отчего больше – от болезненных попаданий снежков или от унижения, Псы огрызались… Один Охотник шёл ровно, спокойно, высоко подняв голову. Он не собирался закрываться, отворачиваться или предпринимать ещё какие-либо действия, которые бы показали беснующейся толпе, что он обращает на неё хоть сколько-нибудь внимания. Мало того, он откинул капюшон, снял шапку и с непокрытой головой, глядя прямо перед собой, степенно шествовал мимо двух рядов «провожающих». Он не бежал, он уходил.

Пара снежков попала прямо в голову, рассадив её до крови. Но он даже бровью не повёл. Псы дёрнулись разорвать обидчиков, но он ухватил их за загривки. Больше таких снежков никто не кидал. Мало того, постепенно свист и улюлюканье стихали, а уж за пределы собственно «Ковчега» компания выходила вообще в полной тишине.

Когда же они проходили мимо самого дальнего поста, охраняющего подступы к «Ковчегу», стоящие там в дозоре воины вытянулись и ударили копьями по наборным щитам.

«Что ж, – подумал Охотник, надевая шапку и накидывая на неё капюшон, – может они и не совсем безнадёжны…»

Глава 6. Пустыня

Долгое время компания шла в полном молчании. Что только понятно. Хаим и Сара были слишком оглушены тем, что их привычный мир, какой бы он ни был, но свой, родной, остался далеко позади. А всё, что ожидает их впереди, так это неизвестность и полная опасностей, зачастую смертельных, дорога. От этого становилось настолько не по себе, что просто до жути.

Охотник же, выйдя из «Ковчега», тут же о нём и забыл, только время от времени досадливо морщась, когда выступивший пот попадал в свежие раны – ощущения от этого приключались малоприятные. Все же его мысли сосредоточились теперь на ближайшей задаче – добраться до Гор и не пойти на прокорм какой-нибудь зверушке-переростку. Или стае недоростков.

Псы его опасения разделяли полностью. Поэтому стоило им оказаться на просторе, как они сразу разбежались в стороны и только смутно угадывались где-то впереди – осуществляли разведку местности. Под их присмотром ощущалось гораздо спокойней. Он не сомневался, что случись какая опасность, они первыми её заметят.

Как-то так само собой получилось, что они шли цепочкой – Охотник впереди, с петлёй саней через плечо, посередине – Сара, а позади – Хаим со вторыми санями. Однако скоро Охотник заметил, что Хаим и Сара, непривычные к долгим переходам, заметно отстают. Тогда он сбавил шаг и постарался приспособиться к их скорости перемещения. Если кто нападёт, то лучше держаться поближе друг к другу. Но всё равно он время от времени забывался и вырывался далеко вперёд. Настолько, что иногда ему приходилось просто останавливаться и ждать.

Когда он дождался их в очередной раз, он спросил у Хаима:

– Ты ж ходил с добытчиками вроде? Чего еле тащишься?

– Я не тащил саней. – Выдохнул Хаим.

– Ничего, привыкнешь… – Успокоил Охотник.

– Если сначала не помру.

– Не помрёшь.

– Точно знаешь?

– Ага. А сейчас я лучше пойду позади вас.

– И зачем?

– Пинать вас буду, как останавливаться начнёте.

– Да ну тебя…

И всё же Охотник пошёл позади. Пинать не пинал, но зато теперь имел возможность следить за бедолагами постоянно. Когда же Хаима начало заметно раскачивать, он объявил привал, хотя и считал, что ещё не время. Скинув с плеча петлю, он сел прямо на сани. Сара же села там же, где остановилась. Прямо в снег. А Хаим не сел, а повалился на твёрдый наст, так и не снимая петли. Охотник, поглядывая на молодых людей, начал потихоньку сомневаться – правильно ли он сделал, потащив их с собой? Может было бы гораздо гуманней и милосердней позволить фанатикам из «Ковчега» закончить начатое дело?

– Ты так и будешь к санкам пристёгнутый лежать? – Спросил он Хаима.

– А что? – Прохрипел тот.

– А если нападёт кто, ты будешь санками отбиваться?

Хаим нехотя завозился, скинул петлю, с трудом встал, но тут же снова завалился. На этот раз на сани. Вытянулся и замер. Слышалось только шумное дыхание.

– Так, с одним разобрались… – Охотник перевёл взгляд на Сару. – Ты детей хочешь?

Сара повернула в его сторону голову, но ничего не ответила. Видимо осмысливала – с чего бы вдруг такие вопросы.

– Если хочешь, – продолжил Охотник, – то нечего на холодном снегу детородными органами сидеть.

Он не видел её лица, но сильно подозревал, что оно по цвету сравнялось с перезревшим помидором. Помидором? «От итальянского помо д'оро – «золотое яблоко», – зашептала память, – или томат – от ацтекского томатль – «горная ягода»…» «Ну-ну, – сам себе ответил на это Охотник, – очень своевременная и весьма полезная информация…»

Сара молча встала, мгновение подумала и двинулась к нему. Он подвинулся, уступая ей место. Но от очередного вопроса не удержался:

– А почему ко мне?

Шумное дыхание с соседних саней вдруг затихло.

– Потому, что к тебе ближе…

На соседних санях снова засопел Хаим, а Охотник, прикинув расстояния, весело произнёс:

– Налетай, подешевело! Было рубль, стало два!

– Это ты к чему? – Спросила Сара.

– А тебе оно надо?

Сара ничего не ответила. Через какое-то время к Охотнику подбежала Немезида и уставилась на него преданными глазами.

– А Поллукс где?

– Разведка.

– А ты чего нарисовалась?

– Есть.

– Есть будем перед ночёвкой и по утрам.

Немезида молча развернулась и убежала. Хаим же глухо застонал.

– Чего стонем? – Спросил Охотник.

– Ты знаешь, сколько ещё до вечера?

– Догадываюсь. А ты знаешь – сколько нам ещё топать?

– Шесть дней. В лучшем случае пять…

– А в нашем случае – так все десять, верно?

– Да ладно тебе. К тому же у нас много запасов…

– Лучше лишний кусок мяса, чем недостающий. Да и нечего требуху набивать – тяжело идти будет.

– Но мне уже тяжело.

– А будет ещё тяжелее. Всё, разговор закончен.

– Почему ты такой грубый? – Тихо спросила его Сара.

– Потому, – ответил Охотник, – что единственное – чего я сейчас хочу, так это побыстрее оказаться в Горах, у Старика в гостях. Как можно быстрее решить все свои проблемы и постараться о них забыть как можно крепче. Раз и навсегда. А вы мало того, что еле ползёте, так ещё и пытаетесь из нашего похода сделать пикник на обочине.

– Ты мог бы нас и не спасать, раз мы тебе так мешаем. – Совсем тихо сказала она.

– Я уже думал над этим. – Отрезал он.

Сара молча встала и пошла к Хаиму. Тот оживился, привстал на санях, освобождая ей место, а потом, когда она села, сделал даже робкую попытку обнять её за плечи. Но она стряхнула его руку. «Дура, – подумал Охотник, пронаблюдавший эту сцену, – так стало бы гораздо теплее…» После чего отвернулся и стал внимательно всматриваться в бескрайнюю белизну. Попытался увидеть и Псов, но они сливались со снежным покровом. Ему так и не удалось их заметить.

Когда Хаим перестал с шумом забирать воздух, а Сара уже начала потихоньку зябко подёргивать плечами, Охотник встал, накинул петлю на плечо и коротко бросил: «Выступаем…» Парочка поднялась, совсем без охоты, но и без лишних выступлений. Хаим обречённо впрягся в сани, и компания пошла дальше.

До наступления ночи им пришлось останавливаться ещё четыре раза. Как ни подгонял их Охотник, двигаться быстрее и дольше своих возможностей они не могли. Приходилось, скрепя сердце, объявлять привалы. Но только тогда, когда у кого-нибудь – у Хаима или у Сары начинали недвусмысленно подгибаться ноги.

Во время очередного привала Охотник задумался над тем, что может ему и не стоит их так третировать, но тут же отогнал эту мысль – чем быстрее они окажутся в Горах, под защитой скал и скорострельных «Громов», умыкнутых им у имплантоидов, тем спокойней будет. Всем.

Ночёвку он объявил тогда, когда сгустившаяся тьма стала практически беспросветной. Без особого удовольствия, закрываясь от порывов ветра, поужинали холодным вяленым мясом. Покормили и Псов, которые поели в две смены – пока один ел, другой продолжал дозор. А потом Охотник составил сани вместе и попытался их перевернуть на бок.

– Зачем ты это делаешь? – Еле слышным, осипшим голосом спросил Хаим.

– Они закроют нас от ветра.

– Ты собрался спать на снегу?

– А у тебя идеи лучше?

Вместо ответа Хаим развязал покров на своих санях и вытащил оттуда несколько шестов, которые, несмотря на усталость, довольно споро собрал в подобие невысокого прямоугольного каркаса. Потом извлёк из саней несколько хитиновых пластин, по одному краю которых шли отверстия, и воткнул их отверстиями вверх в наст. А напоследок извлёк несколько сшитых между собой шкур. Сара помогла ему натянуть их на каркас и привязать к хитиновым пластинам. Две последних и самых толстых шкуры стали «полом» и «одеялом».

Получилось нечто вроде покрытого мехом «пенала», куда худо-бедно, но могли залезть три человека.

– Будет тесновато, – сказал Хаим, – но зато теплее.

– Вот и хорошо. – Ответил Охотник и полез внутрь.

Скоро совсем стемнело. Настолько, что окружающая действительность выглядела совершенно одинаково как закрытыми, так и с открытыми глазами. Охотник лежал посередине. Сара справа, Хаим слева. Он предлагал Саре лечь посередине, где она будет прикрыта их с Хаимом теплом с двух сторон, но она отказалась. Тогда он предложил то же самое Хаиму, но и тот отказался по неизвестной ему причине, о которой он только догадывался, но не понимал её.

К удивлению Охотника в их импровизированной «палатке» температура оказалась вполне терпимой. Прохладно, конечно, но не зверский холод, от которого трещал даже снег снаружи. Их тёплое дыхание быстро заполнило доступное пространство и стало даже душно. Толстые же шкуры вполне надёжно защищали от пронизывающего ветра. А та, на которой они лежали, и от идущего, казалось, из самого сердца земли холода.

Зарывшись в шкуру-«одеяло» он совсем согрелся. Настолько, что его немедленно разморило и он стал потихоньку сползать в чуткий сон. Он ещё слышал, как к палатке подошли Псы и легли рядом, а потом чернильная реальность завладела и его разумом.

Очередная планета. Очередная среда для изучения. Очередной поиск и сравнительный анализ форм жизни. И так раз за разом в бесконечном вояже через пустоту и абсолютный холод. Накопитель ещё пребывал вне времени и пространства, в призрачном мире призрачного бытия, не сознавая своего существования, только ощущая его, как пульсирующую в двигателях и системах «Мессии» энергию.

Иногда Накопитель видит и слышит то, что видит и слышит «Мессия», но эта информация не оставляет следов, проходит по краю сознания и тут же гаснет, как и породившие её сигналы, не оставляя по себе никакой памяти.

Вот радары дальнего действия обнаружили очередную планетную систему. Двигатели скорректировали курс, и мощный искусственный мозг корабля начал обработку первичной информации. Шесть планет, на одной из них весьма подходящие условия для жизни, на другой менее подходящие, но вполне пригодные для создания колонии. Остальные четыре – разве что для добычи полезных ископаемых. Несложные приоритеты расставлены и «Мессия» направляется к самой многообещающей планете. Он проверит все, но начнёт именно с этой. Самой пригодной.

На подходе ещё даже не к планете, а только к солнечной системе «Мессию» встречает целая эскадра. Его мощные сканеры, способные «просветить» насквозь любой объект, тут же ожили и информационные каналы засияли, поставляя всё новые и новые данные. В том числе и о существах, что прячутся от недружелюбного и негостеприимного космоса за прочными корпусами рукотворных оболочек. Оружие… Защита… Шифрованные переговоры на самых разных частотах… Строение самих существ и их предположительные физические и интеллектуальные возможности… Предварительный вывод – эволюционная ветвь от рептилий. Хладнокровные, но успешно решившие проблему с таким эволюционным изъяном путём вживления в свои тела оригинально разработанных и изготовленных искусственных источников тепла.

Накопитель почувствовал, как системы активизируют его. Здесь поиск, можно сказать, завершён. Сейчас начнётся его работа. Но сначала будет реализована ещё одна предварительная схема.

«Мессия» подходит на вычисленное расстояние выстрела орудий чужих кораблей. И те сразу перестраиваются в боевой порядок, а затем, без всяких попыток связаться, договориться, попытаться вступить хоть в какой-либо контакт, срываются с места в карьер, а их орудия уже вовсю осыпают «Мессию» смертоносными излучениями.

Накопитель, уже почти пробудившийся, ощутил, как система прервала процесс его активации и снова перевела в режим ожидания. Логично. Здесь уже всё ясно, и его участие не требуется. Смертный приговор подписан, настал черёд его исполнения.

Бортовые излучатели «Мессии», сворачивающие пространство и время до точки, а потом «отпускающие» его, что приводит к своеобразной взрывной декомпрессии (если кто-то чудом выжил во время «сворачивания», тот не спасётся от вторичного действия излучателей), ударили невидимыми плетями по чужой эскадре. Их действие продолжалось всего мгновение, одно краткое мгновение, но когда оно закончилось, путь оказался уже свободен. «Мессия», не меняя скорости и курса, равнодушно миновал ту точку, где только что защищали подступы к своей планете свыше пяти тысяч разумных существ.

А по родной планете защитников он ударил с ходу, просто пролетая мимо. Накинутая на её ионосферу «сеть» расползлась по всему чужому небу, а когда замкнулась, полностью его покрыв, то за несколько скоротечных минут дистанционно впитала в себя огромное количество энергии местного светила и, не выдержав, взорвалась. Поток всесжигающего пламени упал на планету рек и озёр – родного дома коренных обитателей.

А «Мессия» в это время уже подлетал к другой планете, где, он уже точно знал, есть колония. Его мощный мозг уже дешифровал сигналы, на которых переговаривались существа, и он теперь точно знал, что в этой солнечной системе остальные планеты необитаемы. Зато колонии развившихся рептилий имеются ещё в восьми ближайших системах. Ему предстоит много работы. Не стоит задерживаться.

Уничтожив последнюю колонию, «Мессия» подошёл к ближайшей звезде, создал очень длинный и очень тонкий протуберанец, через который и стал напрямую пожирать плоть светила, восполняя потери энергии. Но, странное дело, несмотря на то, что «Мессия» находился у исходящей жаром звезды, настолько горячей, что её адское дыхание с трудом выдерживала даже его совершенная обшивка, Накопитель чувствовал только холод. Как-будто это было не солнце, а ледяной гигант. И холод всё усиливался. Нарастал, подминал и подчинял. Пронизывал настолько, что Накопитель сам становился холодом…

Охотник проснулся от лязганья собственных зубов. За ночь тело остыло, и теперь холод проникал в него всё глубже и глубже, грозя добраться до самого сердца. Хаима и Сары рядом не оказалось, но снаружи доносились приглушённые голоса. Сладко, с особым смаком, будто пробуя на вкус давно забытый деликатес, выматерившись, Охотник полез наружу. Все тело занемело, пальцы вообще отказывались двигаться, отчего с пологом он прокопался так долго, что уже хотел его просто оторвать, всего его сотрясала крупная дрожь.

Когда он, чертыхаясь, выбрался таки из «палатки», Сара и Хаим замолчали и повернули головы в его сторону.

– Треплемся? – Раздражённо бросил он, хотя и понимал, что они в его дурном расположении духа не виноваты.

– И тебе доброе утро. – Ответила Сара.

– Если оно, конечно, доброе, в чём я лично сильно сомневаюсь… – Повторил Охотник чью-то фразу, вот только не помнил – чью.

– Ты по утрам на удивление вежлив и дружелюбен. – Включился в разговор Хаим.

– Поели? – Не стал обращать на это внимания Охотник.

– Да. И Псы тоже. А вот твоя доля. – Ответила Сара и подвинула в его сторону вяленое мясо, лежащее в чём-то, что, по-видимому, должно было символизировать собой тарелку. На мясе отчётливо виднелась ледяная крошка. Охотник почувствовал, что потихоньку звереет.

Однако ему удалось совладать с собой и даже вполне отчётливо, без громыхания зубов, выговорить:

– Собирайте тогда палатку и вещи. Как поем – сразу двигаемся.

Процесс поедания заледенелого мяса оказался на редкость увлекательным. Когда Охотник доел, его разве что на ходу не подбрасывало, так его колотило. С трудом ухватив лямку саней, он накинул её на плечо и крупной рысью помчался вперёд. В тот момент времени его весьма слабо интересовало – успевает за ним сладкая парочка или нет.

Как оказалось – нет. Пока он их дождался, стоя на ветру, он успел снова замерзнуть. Поэтому, как только между ними осталось метров десять, он снова развернулся и помчался вперёд, но теперь старался делать это более размеренно, чтобы приток и отток тепла происходил не скачками, а размеренно и более-менее стабильно.

Вот только на шестой раз они отстали настолько, что ему пришлось скакать через сани, пока они не подошли. На их измученных лицах было написано такое искреннее страдание, что Охотник, витиевато выразив своё отношение к вопросу, объявил привал. Хаим и Сара, будто по команде, рухнули на сани.

– Так мы не неделю будем идти, а месяц, а то и два. – Пробурчал он.

– Охотник, – слабым голосом ответил Хаим, – мы идём так медленно не потому, что не хотим быстрее, а просто потому, что не можем. Ты можешь сколь угодно злиться на нас, сколь угодно нас подгонять, но это ничего не даст. Мы сами хотим быстрее. Искренне хотим. Нам тоже плохо и неуютно в этой заснеженной пустыне, но мы не можем.

– Тоже? А кто сказал, что мне здесь плохо?

От удивления Хаим и Сара даже приподняли головы, несмотря на крайнюю измождённость.

– У тебя голова не перемёрзла? – Проявила участие Сара. – Ты ж сам из кожи вон лезешь, только бы побыстрее оказаться в Горах. Разве не так?

– Что ж здесь хорошего? – Выразил своё удивление и Хаим.

– Нет, мать вашу! – Сорвался таки Охотник, давая выход копившемуся с утра раздражению. – Не перемёрзла! А хорошего здесь то, что кроме холода, озверевших мутантов и голодных фартанов здесь больше ничего и нет!

При упоминании о мутантах и фартанах Сара и Хаим беспокойно заёрзали. Охотник на это широко ухмыльнулся и продолжил:

– А в остальном здесь очень даже хорошо. Гораздо лучше, чем в вашем сраном Ковчеге, гораздо лучше, чем в сраном Городе Надежды, гораздо лучше, чем в не менее сраной Независимости. Никто не стоит над душой, никто ничего не требует, не размахивает флагом какого-то там долга. Только я и эта пустыня, где всё зависит только от меня. Где я предоставлен самому себе и только от меня зависит – где и как я буду завтра. Ни с кем не нужно считаться, ни на кого не нужно делать поправок – сам по себе. Разве это не чудо? А вот вы двое, – он ткнул в них пальцем, – в эту идиллическую картинку не вписываетесь. И именно поэтому я «из кожи вон лезу», – передразнил он Сару, – чтобы побыстрее оказаться в Горах. Ещё вопросы?

– Так почему бы тебе просто не оставить нас? – Спокойно спросила Сара. – Может как-нибудь и добрались бы с божьей помощью.

– С божьей помощью вас фартаны бы обглодали. – Уже более спокойно сказал Охотник. – А оставить вас не могу потому, что это именно я вас сюда и вытащил. Это мой долг теперь – довести вас до Гор, как бы напыщенно это не звучало. Я спас вас и теперь за вас отвечаю, иначе это не имело смысла вообще. Это ноша, которую я взвалил на себя добровольно. Правильная или неправильная, имеющая смысл или бессмысленная совершенно, но моя. Понимаешь? Так сложились обстоятельства, конечно, но я ведь мог решить и иначе. Однако решил именно так. И теперь я скорее прибью вас сам, чем оставлю… Вся моя жизнь в последнее время – это рассказы посторонних мне людей и… не людей о том, кто я такой и что я должен делать. Рассказы противоречивые и, подозреваю, что правды в них одинаково. Но что касается вас – я выбрал сам. Это важно. А теперь вы валяетесь пузами кверху и усиленно не делаете ничего, тем самым делая всё возможное, чтобы нас нашли и пожрали. Я хочу довести вас до Гор. И при этом хочу, по вполне понятным причинам, остаться в живых. Однако подобные желания, как вижу, исключают друг друга. И это меня бесит. Что тут непонятного?

Сара молча поднялась, вздохнула и пошла в том направлении, в котором они двигались до привала. Хаим, кряхтя, тоже поднялся, впрягся в лямку и пошёл за Сарой. Охотник немного удивился, но смолчал.

– Вот только, – добавил он так тихо, что разговаривал больше сам с собой, – вряд ли я могу уверенно сказать, что эта самая добровольно взваленная на себя ноша меня радует. Просто обстоятельства сложились так, что поступить иначе я не мог. Вполне возможно хотел бы, но не мог…

Кажется, они его не слышали.

Последующие три дня Хаим и Сара только и делали, что оправдывали возложенное на них доверие. Так рьяно, что привалы получались сами собой – они просто падали без сил и судорожно хватали ртами ледяной воздух. До Гор оставалось ещё далеко, но большую часть пути они уже прошли вполне приемлемыми темпами. Охотник прямо нарадоваться на них не мог. Правда, радоваться приходилось молча. Парочка настолько выбивалась из сил, что им становилось совсем не до разговоров. А разговаривать сам с собой Охотник не считал интересным. К тому же, он начал опасаться, что они себя попросту «спалят» и ему придётся тащить их на себе. Если не хоронить здесь, в заснеженном краю.

Изредка прибегали за едой Псы, но особой разговорчивости в них тоже не наблюдалось. Молча хватали приготовленное им мясо и также молча убегали обратно в снежную пустыню. А Охотник провожал из грустным и где-то даже завистливым взглядом. Вот ведь… как всё просто. Настолько просто, что эта природная естественность казалась даже благородной. Чего не скажешь о тех многочисленных, создаваемых зачастую на пустом месте, трудностях, которыми обязывают себя люди. И по поводу которых так сильно переживают, что порою и до смертоубийства доходят.

А на пятый день с момента исхода из Ковчега пошёл снег. Сначала он просто падал крупными, медленно оседающими хлопьями, но потом стал потихоньку подниматься ветер. Охотник всем своим звериным чутьём понял, что быть метели. Но то, что началось спустя какое-то время под определение метели подходило слабо. Пришёл и рухнул на три маленькие человеческие фигурки буран. Самый настоящий ревущий в ушах, пригибающий к земле, упорно заметающий снегом, беснующийся буран.