Текст книги "От имени государства"

Автор книги: Роджер Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

Глава 10

Четверг, 13 сентября, 11.36, Филдинг-Роуд, Уолтемстоу

В подпольной лаборатории события разворачивались стремительно. Далджит смотрел в окно, а двое остальных заканчивали последние приготовления. Высунувшись чуть дальше, Далджит увидел спецназовцев, которые крались к парадной двери.

– Сабри! – крикнул он. – Они здесь! Они идут нас убивать!

Их главарь поднял голову.

– Сколько их?

– Много. Скорее заканчивайте, у нас больше нет времени.

Хотя картинка на мониторе дергалась, голос Далджита слышался так громко, что Фарго пришлось снять наушники. Они с Мелани подошли к монитору, а Керр вызвал Галлахера:

– Джим, у тебя аудиосвязь работает? Они вас засекли, пора!

Галлахер ответил чуть слышно:

– Понял тебя, я с первой группой на четвертом этаже. – Он как раз пробегал мимо Джастина и его подопечных. – Дай мне сорок секунд.

Сабри помог Махмуду и Далджиту зарядить взрывные устройства и положить их в рюкзаки; старый пакистанец, съежившись, сидел в углу, где он должен был снимать последнее обращение шахидов к миру. Смертники бросали на оператора Осамы бен Ладена презрительные взгляды. Этот хромой, увечный старик, который когда-то общался с самым известным террористом на свете, ничего для них не значил. Он принадлежал прошлому.

– Все кончено, – тихо произнес Далджит.

Они надели рюкзаки на грудь и хором закричали:

– Мы заберем их с собой, иншалла!

Далджит заметил, что у него выскочил проводок.

– Подождите! Подождите! – крикнул он.

Махмуд, у которого перед лицом смерти руки не дрожали, помог Далджиту закрепить детонатор.

У террористов наступил последний миг тишины; Джим Галлахер и его бойцы неслышно подошли к двери шестьсот восьмой квартиры.

– Вы готовы? – спросил Сабри, снова беря на себя роль лидера. Он посмотрел на обоих товарищей по очереди.

Они подошли ближе к двери и немного постояли, прислушиваясь к шорохам снаружи. Дверь выбили ногой, по полу покатились гранаты со слезоточивым газом. Все трое завопили:

– Аллах акбар! Аллах акбар!

Все взрывы прогремели одновременно, и в квартире начался настоящий ад. Первым в прихожую ворвался Галлахер. Он понял, что террористы вот-вот взорвут бомбы, поэтому бросился вперед, метнув гранату. Он находился на расстоянии меньше метра от Далджита, когда тот привел в действие свою адскую машинку. Взрывной волной с него сорвало каску и одежду. Гвозди вспороли ему живот.

Галлахер упал навзничь посреди комнаты и стрелял, пока не закончились патроны. Затем он с удивлением посмотрел на свои кишки. Им полагалось находиться в животе, но они вылезли наружу. Нижняя половина туловища превратилась в кровавое месиво. Но каска защитила от осколков его голову и лицо, и он озадаченно смотрел на ярко-алую кровь, сбегающую по груди на пол.

Заместитель Галлахера ворвался в логово террористов вторым. Они с Галлахером дружили на работе и дома, дружили семьями, каждую неделю играли в сквош в «Имбер-корт», спортивном клубе Столичной полиции. Увидев Сабри, заместитель Галлахера бросился на него. Он был совсем рядом, когда прогремел взрыв. Ему опалило грудь, оторвало левую ногу выше колена. Осколки угодили ему в грудь; в лицо врезалась ножка стула, искорежив правую скулу. Все полученные им раны были смертельными, и все же он умер не сразу.

Оторванная нога, рикошетом отскочив от стены, упала на него. Спихнув ее, он пополз к Галлахеру, чтобы помочь ему. В последние секунды перед смертью он попытался убрать кишки на место. Они заботились друг о друге до самого конца.

Сабри и Далджиту повезло больше. Их убило сразу, еще до того, как в них попали пули из карабина Галлахера. Шакир тоже погиб. Сабри оторвало голову; голова метеором пронеслась по комнате и врезалась в стену. Взрывом им разворотило грудные клетки. Конечности и внутренние органы превратились в однородное кровавое месиво. Галлахер успел заметить рядом с собой голову Далджита. Мертвые глаза удивленно смотрели куда-то вдаль. Перед тем как умереть, Галлахер схватил голову за волосы и отшвырнул прочь, как мусор.

Сотрясаясь от взрывных волн, вторая пара «троянцев» ворвалась в комнату. Целясь и освещая комнату фонарями, они стояли на пороге и искали живых, но безрезультатно. Хотя обоим уже доводилось присутствовать на терактах, то, что они увидели в шестьсот восьмой квартире, они запомнят на всю жизнь. Внутри было темно, как ночью; противогазы защищали их от едкого дыма и пыли, но перед глазами разворачивался настоящий ад. Из газовой трубы под потолком вырывалось яркое пламя; потолок квартиры уже загорелся. В противоположном углу по стене стекала вода. Тела их мертвых товарищей плавали в лужах крови. Неожиданно в комнате стало светлее – обрушилась часть противоположной стены. Когда дым рассеялся, снова прогремел взрыв. В квартиру хлынул холодный воздух. Снаружи мелькали синие проблесковые маячки. На улице у дома стояли брошенные машины, к которым бежали хозяева, и двухэтажный автобус. Они как будто смотрели в огромное панорамное окно. В бывшей подпольной лаборатории царила смертельная тишина. И хотя их барабанные перепонки были повреждены взрывами, они слышали, как их зовут громкие голоса.

Они поймали в прицелы шевеление в дальнем углу. После того, как ветер развеял пыль и дым, они увидели человека, балансирующего на краю пропасти; он казался силуэтом на фоне облаков. К груди он крепко прижимал рюкзак. Лицо было в шрамах, одежда разодрана. Трусость помешала ему последовать за своими товарищами раньше. Руки он спрятал под рюкзаком и дрожал всем телом.

– Стоять! – закричали «троянцы», хотя ни один не собирался брать его живьем.

Они застрелили его, когда он попытался привести в действие взрывное устройство. Выпав из проема, он проломил крышу полицейского фургона. Его бомба взорвалась в тот миг, когда к дому подбежали полицейские в защитном снаряжении. Крыша фургона отлетела в сторону, как крышка консервной банки. Водитель погиб на месте.

Глава 11

Четверг, 13 сентября, 11.47, Филдинг-Роуд, Уолтемстоу

Когда шестьсот восьмая квартира взорвалась, Джастин с сомалийкой и ее сыном находились на площадке второго этажа. Джастин вначале услышал легкий хлопок и понял, что в квартиру бросили гранату со слезоточивым газом. Потом прогремело два взрыва, от которых содрогнулся весь дом. Джастин толкнул истошно вопящих женщину и ребенка на твердую бетонную лестницу, а сам бросился сверху, закрывая их своим телом. Его ударило по голове – с потолка отвалился большой кусок штукатурки. В шоке Джастин не чувствовал боли; он снова подхватил мальчика на руки, а его матери помог подняться. Он бросился вниз, волоча перепуганную женщину за собой.

В пяти шагах от первого этажа – впереди уже показалась открытая дверь – им преградили путь полицейские, которые ворвались в здание. Небольшая задержка спасла им жизнь: если бы они успели выбежать из дома, то очутились бы рядом с фургоном, на который рухнул убитый террорист.

Бомба взорвалась, когда они добрались до первого этажа. Тяжелые двери разлетелись в стороны, как куски картона. Прижатые к стене, они оказались вне зоны действия взрывной волны. Джастин толкнул мать и ребенка в угол и снова заслонил их собой. Ему обожгло лицо; что-то ударило в висок. Ему хватило присутствия духа найти удостоверение. Он вывел своих подопечных, размахивая удостоверением и крича «Полиция!» всякий раз, как он видел нацеленный на него ствол. Он загораживал их от осколков, летящих от искореженной машины, и искал дерево, стену или здание, которые могли бы защитить их от следующего взрыва.

Керр сидел в автобусе с Мелани и Фарго. Они с ужасом наблюдали за последними минутами существования подпольной лаборатории. На мониторе они увидели, как в квартиру ворвался Галлахер, и услышали стаккато очередей. Потом изображение пропало. Через секунду обрушилась стена; в автобусе посыпались мелкими кусочками безосколочные стекла. Взрывной волной двухэтажный автобус отшвырнуло вбок; какое-то время они боялись, что автобус перевернется. Их бросило на сиденья и перегородки; потом они попадали на пол. Автобус накренился на другой бок, но все же выправился. Когда они снова выглянули наружу, на землю еще падали куски бетона и смертельно опасные осколки стекла. Они решили, что самое ужасное уже позади, но вдруг сверху упал мужчина с рюкзаком. Автобус снова отбросило взрывной волной.

– Господи! – Мелани не отрываясь смотрела перед собой. Там, где только что была стена жилого дома, стоял густой черный дым; языки пламени, раздуваемого холодным воздухом, лизали потолок квартиры. По небу быстро бежали темные тучи; в ноздри забивалась едкая вонь. В пыли и жаре завыли сирены; послышались крики. Мимо них к дому за линию оцепления прорвались БТРы и машины скорой помощи. Важно было захватить террористов, если они еще остались.

– Никто не ранен? – крикнул Керр, вставая на ноги.

Фарго уже вызывал Джастина по рации, но тот не отвечал. Фарго попробовал дважды – тщетно.

– Позвони ему на мобильный! – заорал Керр, как будто мог спасти своего подчиненного одной лишь силой воли.

Фарго хотел забрать аппаратуру, но Керр велел всем выйти из автобуса и пересесть в его машину. Скоро сюда слетятся репортеры, а ему совсем не хотелось светиться. Вид у них плачевный, все в пыли и какой-то крошке, у Керра порвалась куртка. И все же никто из тех, кто был с ним, не пострадал.

Джастин позвонил, когда Керр ехал на условленное место встречи, и сказал, где он находится.

Загнав «альфу» на парковку возле центра здоровья, Керр велел Фарго и Мелани оставаться в машине. Сам он вкратце рассказал группе Ленгтона о штурме и велел пробираться на место взрыва. Он попросил Ленгтона, если возможно, забрать из автобуса аппаратуру Фарго и ехать в Скотленд-Ярд. Вернувшись в машину к Мелани и Фарго, он проехал к внешней границе оцепления. Джастина он увидел в толпе пострадавших; всех вели к машинам скорой помощи, стоявшим на Хоу-стрит. Джастин, с рюкзаком за спиной, держал за руку маленького мальчика. Одновременно он пытался успокоить мать ребенка, у которой началась истерика.

Керр помог ему довести подопечных до медиков, а потом спросил:

– Ты как?

– Отлично.

– Не валяй дурака. Кому сейчас отлично?

Вернувшись на работу, Керр попросил Ленгтона отвести Джастина к врачу, а Мелани и Фарго развезти по домам на служебных машинах. Ленгтон молчал, но смотрел на него в упор. Керр понимал: его заместитель вспоминает все события сегодняшнего утра.

– Ну, а ты, Джон? – спросил Ленгтон. – Сам-то как?

– Нормально. У меня осталось еще одно дело.

Керр позвонил командиру «троянцев». Как только худшие подозрения подтвердились, Керр вместе с ним поехал к вдове Джима Галлахера. Галлахер совсем недавно купил в Кройдоне половину красивого дома на две семьи с тремя спальнями. От предыдущего брака у Галлахера осталась дочь, которая училась в начальной школе. Второй раз он женился год и месяц назад; его жена была молодой симпатичной мусульманкой. Она только что родила сына. Нандита Галлахер была дочерью богатых иммигрантов, принадлежащих к одной из высших каст; ее родители переехали в Лондон из Нью-Дели. Так как Керр был немного знаком с Нандитой, он рассказал ей о последних минутах жизни ее мужа и о его подвиге. Она слушала довольно хладнокровно до тех пор, пока ей не сообщили, что от него ничего не осталось – нечего опознавать. Тогда она закричала, что террористы украли у ее мужа душу.

После таких трагедий детективы, у которых еще бурлит кровь, расслабляются по-разному. Те, кто помоложе и не обременены семьей, склонны держаться вместе. Они идут в пивную или возвращаются на работу. Закаленные в битвах ветераны спешат домой, к супругам и детям. В такие дни хочется подольше побыть с родными и близкими.

Джон Керр принадлежал к меньшинству. Обычно общительный экстраверт, в себя он предпочитал приходить в одиночестве. Он приехал домой в начале пятого. В его излингтонской квартире на верхнем этаже викторианского особняка, переделанного в многоквартирный дом, было две спальни и балкон, выходящий на Аппер-стрит. Оттуда открывался великолепный вид на местный рынок. Керр полюбил свой дом с первого взгляда. Выглядел он не так роскошно, как новостройки на набережной Темзы, но дом обладал особой атмосферой. Кроме того, Керру нравились высокие потолки и резные карнизы. Обстановка была вполне современной, декор не бросался в глаза. Керр почти ничего не поменял с тех пор, как переехал сюда три года назад.

Он никак не мог отделаться от запаха дыма, пыли и горелого мяса. Понимая, что скоро наступит реакция, он налил себе полный стакан бренди и открыл застекленную дверь на балкон. Сгущались сумерки; моросил дождь. Вдыхая полной грудью прохладный воздух, Керр думал об убитых и раненых. То, что осталось от четырех террористов, двух «троянцев» и водителя полицейского фургона, развезли в морги по всему Лондону. Кроме них, погибли четверо жильцов дома – их убило осколками стекла.

Он не сомневался, что мог предотвратить трагедию, и это наполнило его печалью.

Керр понимал, что гибель товарищей и невинных людей сильно действует на всех. Непосредственная реакция у каждого бывает разной. Но через несколько часов все его коллеги испытают острое желание поскорее вернуться к работе и постараться сгладить последствия трагедии. Обычно Керр не поощрял подобное рвение. Он знал, что родственники в такие дни чувствуют себя обделенными. Они ведь не способны ни понять до конца, ни утешить своих любимых. За последние сутки они все пережили настоящий ад. Особенно досталось Мелани. Сейчас ей лучше всего побыть с мужем и двумя маленькими детьми. Но, хотя они с Ленгтоном распустили всех по домам и велели отдыхать, Керр не сомневался: скоро Мелани примчится на работу, как и Алан Фарго, Джастин и остальные.

Войдя в спальню, он разделся, бросил одежду в корзину для грязного белья, отбросил рваную куртку и направился в ванную. Он долго стоял под душем. Потом, надев махровый халат, упал на диван и включил круглосуточный новостной канал «Скай-ньюс». Он хотел узнать подробности. Почти сразу же экран заполнила жирная физиономия Дерека Финча, координатора Контртеррористического отдела. Финч играл двойную роль. В его обязанность входила организация контртеррористических мероприятий. В то же время, считаясь главой СО-15, он был начальником Полы Уэзеролл. В то время как подчиненные Уэзеролл, «рабочие лошадки», добывали ценные сведения о тех, кого подозревали в экстремистской деятельности, огромный отряд детективов под руководством Финча расследовал преступления террористов. После того как эксперты осматривали места терактов, после допроса заключенных и поимки их сообщников в Великобритании и за границей детективы Финча должны были связать воедино все звенья одной цепи. Далее они вместе с юристами из Службы уголовного преследования готовили дела для передачи в суд. В задачу Уэзеролл входило предотвращение терактов. Если разведка не справлялась со своими обязанностями и теракты все же совершались, подчиненные Финча должны были собрать все улики и отыскать сообщников, пусть даже они находились в самых отдаленных уголках земного шара.

Керр застал Финча в разгар его пылкой речи. Он зачитывал куски из последнего отчета МИ-5:

– Все указывает на то, что нам грозит серьезная опасность дальнейших неизбежных терактов. Вопрос заключается не в том, намерены ли наши враги атаковать, а в том, когда они предпримут следующую атаку. Прошу граждан не паниковать, но не терять бдительности и сообщать обо всех подозрительных лицах и фактах…

Керр выключил звук и стал проверять почту на своем смартфоне «Блэкберри». Все сообщения были так или иначе связаны с терактами. Встревоженные родители Керра написали ему из Майами-Саут-Бич, посмотрев утренний выпуск новостей на канале Эн-би-си. Пришла эсэмэска от Робин, матери Габи. Робин, как всегда, писала лаконично: «Габи волнуется подтверди что ты ок». Керр немного обрадовался: все-таки дочери небезразлично, что с ним. Габи теперь живет в Лондоне; она поступила в Королевскую академию музыки. Снимает квартиру с двумя своими сокурсницами. Сейчас на пару дней она летела к Робин в Рим. Керр очень переживал из-за отчуждения дочери, начавшегося пять лет назад. Габи всегда была доброй и чуткой девочкой, живо интересовалась политикой и защищала бедных и притесняемых. Так ее воспитывали Робин и сам Керр.

Иногда Керру казалось, что близость с дочерью умерла вместе с тем парнем, которого он задушил в туалете на станции «Грин-парк» в июне 2005 года. После всего, когда он нашел Габи и все ей рассказал, у нее произошел нервный срыв. Она кричала, что ненавидит его хладнокровное насилие даже больше, чем бомбу того парня.

– Зачем, зачем ты убил его? Ты такой же проклятый ханжа, как и все остальные! А я так хотела, чтобы ты был не такой, как все! – рыдала она, уткнувшись ему в грудь.

Очутившись в безопасности, в римской квартире матери, Габи больше трех недель не отвечала на его звонки. Во вторник, 26 июля, через пять дней после того, как застрелили Жуана Карлоса де Менезеса, она, наконец, подошла к телефону, но только для того, чтобы обвинить его. Он не сумел предотвратить убийство невинного человека.

Почти два года Габи отказывалась ночевать у него, хотя Керр всегда на всякий случай прибирал в гостевой спальне – вдруг приедет. В последнее время она иногда ночевала у него, но отец и дочь вели себя настороженно. Они разговаривали холодно, как супруги, которые не расходятся ради детей. Время от времени Габи, выпив бокал вина, оттаивала и принималась пылко спорить с ним. Она уверяла, что во всем мире большинство подавляет меньшинство. Керр соглашался с дочерью – не только потому, что хотел ее задобрить, но и потому, что искренне верил в ее правоту.

Потом что-то в ней надломилось. За последние два года она как-то очерствела. Керр знал, что дочь стала активисткой в паре политических группировок, которые выступали за мир на Ближнем Востоке, но говорить с ним на такие темы Габи упорно отказывалась.

Донна, личный помощник Уэзеролл, тоже прислала ему письмо по электронной почте. Она весь день пыталась с ним связаться. Донна предупреждала, что по его душу приходили «тихушники». И Билл Ритчи волновался за его группу. Керр позвонил Фарго и Мелани. Оба наотрез отказались ехать в больницу и настояли на том, что на следующий день выйдут на работу.

– Чувствую себя паршиво; мне нужно чем-то себя занять, – сказала Мелани, совершенно не сонная и энергичная. Она как будто забыла о том, что еще сегодня была жертвой похищения.

Вдруг Керр почувствовал, что больше не может. Десять часов без перерыва он провел в состоянии повышенной боевой готовности: дрался, мчался по улицам, защищал своих и ожесточенно спорил с начальством. Керр старался держать себя в форме и по вечерам бегал трусцой по улицам своего квартала, но сейчас мышцы ныли после драки с похитителями Мелани, а сердце болело от ужасного сознания потери.

Вспомнив, как повела себя Уэзеролл, он, кроме того, осознал, насколько шатко и уязвимо его положение. Он позвонил Ритчи; тот подошел не сразу. Услышав скованный голос Билла, Керр догадался, что тот, вероятно, занят тысячей дел одновременно. Он рассказал о том, как они съездили к вдове Галлахера, и заверил, что с Фарго, Мелани и Джастином все в порядке.

– Представляю, как тебя сейчас рвут на части, – добавил он, изображая беззаботность.

– Пусть запишут свои показания. Убедись, что они совпадают, – парировал Ритчи, – и твои, кстати, тоже.

– Я еду на работу.

– Нет. На сегодня с тебя достаточно. Мой телефон скоро расплавится – мне все время звонят из Хакни.

– Так вот почему ты так злишься!

– Ринувшись спасать Мелани, ты подверг ваши жизни ненужному риску!

– Если бы я ее не освободил, она, возможно, до сих пор сидела бы у террористов. Или умерла.

– Джон, я больше не могу с тобой разговаривать. Посмотри телевизор. Напейся, ложись спать пораньше… делай что хочешь.

– Мы должны сегодня встретиться и все обсудить. Я имею в виду ту хрень, которую несла наша начальница.

– Завтра обсудим.

– При Лоре Миллс ничего подобного не было.

– Миллс не имела дела с клиентами вроде Джибрила.

– Я правильно сделал, что не подчинился ее приказу. Джибрил мог привести нас к подпольной лаборатории! Ты все прекрасно понимаешь, Билл. Ты ведь говорил Уэзеролл практически то же самое!

– Джон… Прекрати.

– Мы могли бы довести его до самой квартиры и спокойно взять всех, не потеряв никого из наших. Из-за того, что случилось, мне по-настоящему плохо. А тебе, Билл? Правда рано или поздно выплывет на поверхность.

Керр продолжал давить, но чем дольше он настаивал, тем больше ожесточался Ритчи.

– Поживем – увидим. – Вот и все, что удалось выжать из него Керру.

Когда Ритчи наконец бросил трубку, Керр заварил черный кофе и сделал себе омлет с ветчиной и сыром, любимое дежурное блюдо еще с холостяцких времен. Потом он оделся и поехал на работу.