Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 17"
Автор книги: Роджер Джозеф Желязны
Соавторы: Роберт Шекли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
– В таком случае где?
– Скажем, на вершине какой-нибудь горы, – ответил Аззи. – На Кавказе есть подходящий пик, неподалеку от той горы, что дала приют Ною, когда он спасался от потопа. Там все обсудим – без спешки, в достойной обстановке.
– Я готов следовать за вами.
– Эй, про меня вы не забыли? – сказала Маргарита.
– Берем ее с собой? – спросил Фауст.
– Разумеется, нет. Сделка касается только вас, Фауст. На что мне обозная шлюшка? Орды таких потаскух следуют за каждым войском.
– Наглая скотина! – вскипела Маргарита. – Мы с Фаустом неразлучны! Я помогала ему даже в ворожбе! Иоганнес, ты втравил меня в эту историю! Ведь ты же не бросишь меня?
Фауст промямлил, обращаясь к Аззи:
– По-моему, вы поступаете неправильно.
– Торжественно обещаю вам – с ней ничего не случится.
– Даете слово?
– Мои предсказания никогда не дают осечки.
– Тогда вперед, – решил Фауст. – Маргарита, мы постараемся вернуться как можно скорее. Дорогая, мне стыдно покидать тебя вот так, но дело есть дело.
На самом же деле Фаусту было не слишком жаль бросить девушку, которая показала себя не такой слепо-восторженной и покорной, как ему хотелось бы.
– Нет, нет, не бросай меня!
Несчастная Маргарита ринулась к Фаусту, чтобы удержать его. Увы, Аззи уже взмахнул рукой, и Маргарите пришлось проворно отшатнуться, так как черт и доктор скрылись в дыму и пламени. Фауст и Аззи исчезли бесследно, оставив Маргариту в одиночестве. Она в ужасе прислушивалась к топоту сапог – это солдаты приближались к двери ее темницы.
Аззи, за которого вцепился Фауст, с огромной скоростью пролетел высоко над башнями Константинополя и устремился дальше – на юго-запад над анатолийскими равнинами. Изредка под ними мелькали глинобитные домики – деревушки турок, перекочевавших сюда из Бог весть каких далеких краев и имевших дерзость совершать время от времени набеги на север – до самых константинопольских стен. Затем доктор и черт пронеслись над грядой холмов и плоскогорий, пока не показались отроги Кавказских гор. Аззи пришлось набрать побольше высоты, чтобы перелетать через пики, и Фауст очень скоро затрясся от ледяного ветра. Внизу, под ним, из пузатых белых облаков торчали горные вершины, искрясь шапками вечных снегов.
– Видите вон тот пик впереди? – прокричал Аззи, чтобы Фауст расслышал его сквозь вой ветра. – Это и есть цель нашего путешествия.
Они приземлились у самой вершины на небольшую покрытую снегом площадку, залитую полуденным ярким солнечным светом. Фауста так и подмывало спросить беса, как тот умудрился устроить день – ведь они вылетели из лагеря крестоносцев ночью и полет занял совсем немного времени. Но ему не хотелось показаться невежественным в области демонских фокусов, поэтому он промолчал и подошел к самому краю площадки.
Воздух был кристально чист, и окрестности просматривались на многие и многие мили – на дальних-предальних плоскогорьях Фауст мог разглядеть небольшие селения. За ними, еще дальше, он смутно различил контуры замка из розового камня, окруженного белой стеной и украшенного белыми башенками, отчего тот чрезвычайно напоминал праздничный торт.
– Что это там розовеет? – осведомился Фауст.
– Беспечальный замок, – сказал Аззи. – Выполните мою просьбу – замок ваш.
– Чем хорош этот Беспечальный замок?
– Вы обратили внимание, из какого необычного розового камня он построен? Это камень счастья, сохранившийся с золотого века – незабвенного и давно прошедшего времени, когда человечество беззаботно купалось в счастье и изобилии. Эти камни до того пропитались счастьем из окружающей среды, что теперь щедро излучают флюиды радости и покоя, и любой, кто оказывается рядом с ними, невольно погружается в состояние приятной легкой эйфории. Доктор Фауст, вы обретете счастье и блаженство в Беспечальном замке. И, разумеется, там предостаточно юных дев красоты невиданной – до того миловидных и статных, что, глядя на них, даже ангел пустил бы слезу от умиления, хотя, застань его небесное начальство за таким грешным любованием, ему бы досталось на орехи.
– Отсюда Беспечальный замок выглядит уж очень крохотным.
– Особенности здешнего горного света и воздуха таковы, – пояснил Аззи, – что, стоит вам прищуриться, и все предметы как бы приближаются и вы можете разглядеть все, что пожелаете.
Фауст прищурился – сперва чересчур сильно, потому что перед ним возникла белая крепостная стена, словно он оказался в паре дюймах от нее. Доктор открыл глаза и прищурился совсем чуть-чуть – теперь он мог охватить взглядом весь замок и в подробностях рассмотреть дворец. Да, Беспечальный замок был местом сказочным, зачарованным. Сколько струящихся фонтанов, как чисты и аккуратны дорожки в ухоженных садах, в тенистых уголках которых разгуливают ручные олени, а на деревьях восседают пестрые попугаи, расцвечивая своим оперением ветки и придавая садам языческое буйство красок! Фауст наблюдал через окна, как слуги в белых одеяниях сновали по залам дворца с медными подносами, полными сладостей, фруктов, орехов всех видов и яств – надо думать, щедро сдобренных дорогими восточными приправами. Среди пировавших за столами гостей, одетых в разноцветные богатые одежды, выделялись несколько высоких бородатых мужей благороднейшего вида – их головы были той бесподобной лепки, которая встречается только в скульптурах античного Рима.
– Кто эти мужи? – спросил Фауст.
– Философы, – ответил Аззи. – Они вступят с вами в долгие беседы касательно природы и назначения вещей и одарят вас перлами знаний, которые ваш живой ум мигом оценит и усвоит. А теперь взгляните чуть левее – да, именно туда. Видите куполообразное строение чуть в стороне от дворца?
– Вижу.
– Это сокровищница Беспечального замка, – сказал Аззи. – Чего там только нет в бессчетном количестве: драгоценные камни удивительной чистоты, бесценные гагаты, жемчуга и кораллы – всего не перечислить.
Фауст прищурился чуть больше и слегка наклонил голову.
– А что там у самого горизонта? – спросил он. – Похоже на тучу пыли.
– Пустяки, не обращайте внимания, – беспечно произнес Аззи, приглядевшись.
– Нет, уж вы отвечайте!
– Если вам так хочется знать – это шайка диких воинственных турок, – сказал Аззи.
– Они служат в Беспечальном замке?
– К несчастью, нет. Они – главная опасность здешних мест. Но Беспечальный замок они обходят стороной.
– А случись им напасть на мой замок, что мне делать? – спросил Фауст. – Швырять в них горстями жемчуга со стен и отгонять радостной улыбкой?
– Никто не гарантирован от ударов судьбы, – промолвил Аззи. – Вокруг любого богатого замка рыщут кровожадные бандиты, норовя проникнуть за вожделенные стены. Иногда им это удается. Однако вам не следует беспокоиться: я не оставлю вас в беде. Я могу предоставить вам дворец в любой части света, могу перенести на жительство в любой благополучный и богатый город мира. А если вам не приглянется ни одно место из ныне существующих, извольте, поищем в иных временах. Желаете прогуливаться по Афинам вместе с Платоном или по древнему Риму с Вергилием или Цезарем – я все мигом устрою.
– Звучит заманчиво, – согласился Фауст. – Но как насчет моего законного места в Великом Турнире, который затевают силы Тьмы и силы Света?
– Думается, я и тут могу помочь, – сказал Аззи. – Надеюсь, вы понимаете, что я не имею никакого отношения к этой ошибке. Это все балбес Мефистофель, и я намерен преподать ему хороший урок. Но сперва необходимо навести кое-какие справки, потому что Турнир уже начался. Силы Тьмы и силы Света будут крайне недовольны, если придется его прервать или приостановить. И все же я уверен, что при некоторой удаче мне удастся ввернуть нужным персонам словечко-другое в вашу пользу и в итоге заменить Мака вами – прямо в ходе состязания.
– Стало быть, вы способны помочь?
– Способен, – кивнул Аззи, – только с одним условием.
– А именно?
– Вы поклянетесь мне самой страшной клятвой, что станете беспрекословно подчиняться каждому моему приказу – особенно в течение Турнира, будете без промедления и точно выполнять все, что я велю.
Фауст гордо выпрямился.
– Чтобы я да подчинялся вам? Я – Фауст, а вы кто такой? Паршивенькая нечистая сила. Ваше имя мне ничего не говорит!
– Полегче! – вспылил Аззи. – «Нечистая» – слово совершенно неуместное. Это звучит крайне оскорбительно для нас, чертей. Мы почищемногих людей. Я бы на вашем месте такими словами не бросался. А в подчинении демону нет никакого бесчестья. Люди то и дело поступают к нам на службу.
– Но не Фауст! – возразил доктор. – Какая в том необходимость, чтобы я стал вашим покорным слугой?
– Потому что у меня есть план, благодаря которому вы обретете свое законное место, а я – свое. Но для этого вы должны следовать моим указаниям. Поверьте, я не самодур и куражиться над вами не собираюсь. Просто слушайтесь меня. Итак, согласны?
Фауст задумался. Перед ним была трудная дилемма. Соблазн велик, но как бы не прогадать. Разумеется, стать владельцем Беспечального замка – шаг вперед по сравнению с профессорской кафедрой алхимии в Краковском университете… Но ломать спину перед каким-то Аззи? Ему, по природе своей независимому, претила сама мысль о подневольном положении. В конце концов человек Фауст и мог бы покориться черту, ходить у него на коротком поводке. Но бессмертная душа Фауста, она не желала быть на побегушках у нечистой силы – наоборот, это нечистая сила была обязана прислуживать бессмертной душе алхимика!
– Нет, не могу, – сказал Фауст.
– Да вы подумайте хорошенько! – воскликнул Аззи. – Ладно, давайте я со своей стороны кое-что прибавлю для сделки – даю вам квинтэссенцию красоты, о которой грезит любой мужчина. Думаю, вы уже угадали о чем я говорю: о Елене Прекрасной, из-за которой разгорелся сыр-бор в Трое.
– Спасибо, у меня уже есть подружка.
– Да разве она идет в сравнение с Еленой Прекрасной!
– Нет, спасибо.
Аззи лукаво усмехнулся:
– Да вы сперва взгляните, Фауст!
С этими словами демон взмахнул рукой – и на снежной площадке прямо из воздуха соткалась женщина. Она шагнула к доктору и заглянула ему в глаза. Какого цвета были ее бездонные глаза – он не мог бы сказать. Они, казалось, меняли цвет по мере того, как облака наплывали на солнце. То серые, то на мгновение голубые, то уже зеленоватые… Одно плечо Елены Прекрасной было оголено, на втором держалась греческая туника из белой ткани, безупречные складки которой облегали ее тело. Девушка была до того гармонически совершенна и лицом и телом, что совершенно нелепо и бесполезно описывать ее черты и достоинства фигуры по отдельности – дескать, нос безупречно красив, изгиб бровей бесподобен, грудь пышна и высока, ноги изумительно пропорциональны… Все эти наблюдения были правильны, но женщина такой идеальной красоты не поддавалась описанию, слова оказывались бессильны. Такая красота лишь снится иногда мужчинам – да и то расплывчатым сказочным образом. Перед Фаустом стоял идеал во плоти, плод фантазии, и в то же время живая женщина. И если бы в ней сыскались недостатки, то они бы лишь подчеркнули, что она человек из плоти и крови.
Фауст пожирал Елену глазами и боролся с чудовищным соблазном. Воистину такая женщина – грандиозная награда. И не только потому, что так желанна, но и потому, что обладать ею – значит отобрать ее у всех остальных мужчин мира, вызвать зависть всех мужчин мира – кроме разве тех, которые вожделеют к мужчинам. Обладать Еленой Прекрасной – все равно что обладать всеми сокровищами мира, стать выше всех королей.
Однако за это придется дорого заплатить. Ибо повелитель Елены одновременно будет ее рабом, уже не сможет распоряжаться ни своей душой, ни своей судьбой. Что слава любого мужчины рядом со славой Елены Прекрасной? Легкий дым. В его случае – никто уже не вспомнит о Фаусте как о вечном образце ученого, ведомого всепоглощающей тягой к знаниям. Если кто и будет говорить о докторе Фаусте, то как о счастливом кавалере Елены Прекрасной. Все сокровища его ума потускнеют рядом с ее сокровищем красоты. Надо думать, троянец Парис был человеком незаурядным, раз сумел отбить ее у Менелая. Но кто теперь вспоминает Париса?
Среди прочих возражений выделялось одно: Фаусту пристало мечтать о Елене Прекрасной, но завладеть ею – совсем другое дело, это нарушает сам образ ученого. Он – Фауст, вечный одиночка для истории. Стать чьей-то марионеткой, чьей-то тенью? Тем более тенью женщины?
Поэтому доктор стремительно сказал, покуда лицезрение столь божественной красоты не сломило его волю:
– Нет, нет и нет. Я не возьму ее и тебе, демон, не стану покоряться.
Аззи пожал плечами и улыбнулся. Похоже, решение Фауста не показалось ему неожиданным, похоже, бес уже сообразил, что Фауст внутри – кремень. При этой мысли доктор испытал прилив гордости. Это что-нибудь да значит, если даже демон склоняется перед твоей непоколебимостью!
– Дело ваше, – сказал Аззи, – я ее уберу прочь. Но попытаться все же стоило.
Демон сделал несколько стремительных пассов, ловкостью которых Фауст не мог не восхититься – маг способен легко определить искусность коллеги по проворству рук и гибкости пальцев. Искусство Аззи было несравненным. Сияние объяло Елену Прекрасную, которая бессловесно наблюдала за происходящим, – и почти тут же исчезло. Руки Аззи снова замелькали, но на сей раз в результате даже сияния не возникло.
– Что за наваждение! – воскликнул Аззи. – Обычно исчезательное заклятие срабатывает без осечек! Придется при случае обновить в памяти текст и последовательность пассов… Слушайте, раз такое дело, Елена вообще-то славная девица, и короткий отдых от Царства теней, где она теперь обитает, ей нисколько не повредит. Пусть побудет с нами, а я ее удалю немного попозже. Идет?
Фауст взглянул на девушку еще раз, и его сердце учащенно заколотилось – хотя разум привел несокрушимые доводы против нее, сердце так и влеклось к ней. Но он взял себя в руки и сказал:
– Что ж, будь по-вашему. Однако помните, существует Маргарита!
– О, не беспокойтесь о Маргарите, – заверил Аззи. – С ней не приключится ничего дурного. Хотя, признаюсь, она вам не пара, я это сразу заметил.
– С чего вы взяли?
– Уж поверьте! Демоны нутром чувствуют, когда любовные отношения обречены. Я догоню вас через некоторое время, и мы еще раз потолкуем. Итак, вы уверены, что мне нечем вас соблазнить?
– Нечем. Однако спасибо за предложения.
– Ничего не поделаешь. Пока! Я исчезаю.
– Погодите! – воскликнул Фауст. – Не могли бы вы дать мне ингредиенты, недостающие для переместительного заклинания? В противном случае мы с Еленой застрянем на этой горной вершине на неопределенное время.
– Хорошо, что напомнили, – сказал Аззи. Он вынул объемистый мешок, который у демонов всегда при себе, но благодаря ведьминому колдовству не оттопыривает их одежды, и из мешка извлек и передал Фаусту набор трав и снадобий, порошки очищенных металлов, труху ядовитых грибов и прочие чародейские принадлежности.
– Спасибо. С таким запасом я снова хозяин своей судьбы. Ваши предложения, Аззи, были щедры, но с этим самозванцем я сумею справиться собственными силами.
– Всего наилучшего, – крикнул ему Аззи.
– Всего наилучшего, – отозвался Фауст.
Оба – человек и черт – приняли одну и ту же характерную магическую позу: руки воздеты к небу, ладони вывернуты вперед, большие пальцы прижаты к ладоням.
Первым растворился в воздухе Аззи, за ним Фауст – в сопровождении Елены Прекрасной.
Маргарита никак не могла поверить в то, что произошло.
Она и прежде слышала, что маги-чернокнижники – народ хитрый и ненадежный, но такой хамский поступок согласно старинной немецкой пословице «не оставляет ни крошки от яблочного пирога», то есть дальше некуда! Из уютного и безопасного краковского трактира ее угораздило попасть в константинопольскую кутузку, причем Маргарита даже понятия не имела, за что ее бросили в темницу. Такого вроде бы надежного Фауста и след простыл, и теперь ее подстерегают Бог весть какие жуткие испытания! Она раненым зверем заметалась по камере, потом услышала топот снаружи – ближе, ближе! – и в панике забилась в самый дальний от двери угол. Шум шагов оборвался – кто-то открывал дверь соседней камеры.
Маргарита ждала и напряженно прислушивалась. Тишина. Затем опять шаги. Остановились у двери ее камеры. С противным ржавым скрипом повернулся ключ в замке. Дверь заскрипела на петлях, и полоса света из коридора стала расширяться. Маргарита сжалась от страха.
На пороге стоял высокий русоволосый щеголевато одетый молодой человек.
Замерев у дверного косяка, он уставился на узницу, стараясь разглядеть девушку в сумраке камеры – лишь свет настенных факелов в коридоре, проникавший внутрь из-за спины вошедшего, немного рассеивал тьму. Какое-то время у обоих был дурацкий вид. Девушка скрючилась в углу, как загнанный зверек, – прекрасные каштановые волосы привлекательно разметались, длинная юбка немного задралась, оголив изящные лодыжки, и все тело застыло в унизительной позе испуга, которая вместе с тем резко и соблазнительно очертила прелести девичьей фигуры. Молодой человек, едва ли не мальчик, явно не ожидавший увидеть в таком месте женщину, да еще столь привлекательную, молча таращился на нее. Маргарита заметила капельки пота над его вздернутой верхней губой.
Наконец Мак – а это был именно он – произнес:
– Вы кто?
– Меня зовут Маргарита, – сказала девушка. – А вы кто?
– Доктор Иоганнес Фауст, ваш покорный слуга. Маргарита дважды сморгнула и чуть не брякнула,
что этого быть не может, так как настоящий Фауст совсем недавно был здесь, хотя и смылся, подлец, на прогулку с демоном. Однако она вовремя опомнилась: не время изобличать ложь. Этот парень не похож ни на тюремщика, ни на палача; похоже, он пришел выручить ее, и глупо начинать знакомство с грубого разоблачения его вранья. Пусть называет себя хоть Фаустом, хоть Шмаустом, хоть Гнаустом, хоть дьяволом – только бы вызволил ее из этой гнусной западни.
– Как вы здесь очутились? – спросил Мак.
– Долгая история, – ответила Маргарита. – Я прибыла сюда с одним человеком, а он – как бы выразиться? – улепетнул и бросил меня на произвол судьбы. А вы как сюда попали?
Мак явился в тюрьму в поисках Энрико Дандоло – в надежде заполучить от того икону св. Василия, так как пришел к выводу, что нет лучше способа счастливо выпутаться из этой опасной истории, кроме как вернуть городу утраченную святыню. Но когда он добрался до первой камеры, оказалось, что Дандоло уже забрал слепого опального монарха и исчез. Мак собирался уходить, как вдруг что-то толкнуло его заглянуть во вторую камеру. Поступок странный, потому что праздное любопытство было чуждо его характеру. Хотя обстоятельства таковы, что он мог только гадать, где можно найти, а где потерять, и стоило в буквальном смысле соваться во все двери… Но стоит ли все это рассказывать Маргарите?
– Тоже долгая история, – сказал Мак. – Хотите выбраться отсюда?
– Какая свинья не рвется вон из клети? – ответила Маргарита пословицей, бытовавшей в той части Германии, что была ее родиной и где она мирно пасла гусей, покуда война не погнала несчастную девушку в Польшу.
– Тогда идем. Держись меня, со мной не пропадешь. Я тут кое-кого разыскиваю.
Они вышли из тюрьмы. В лагере царила невероятная суматоха. Трубили трубы, тысячи людей с факелами, гремя оружием, метались в темноте как оглашенные. Но в хаотическом движении проглядывало движение в одну сторону – к крепостным стенам. Похоже, была в разгаре подготовка к штурму.
Мак и Маргарита присоединились к толпе, что двигалась в сторону города. Становилось все очевиднее, что штурм уже начался, а теперь все силы подтягиваются на поле битвы. Навстречу несли раненых – из многих окровавленных тел торчали византийские стрелы, которые отличались от прочих красно-зеленым шестиугольным орнаментом на стержне и особым оперением из утиных, а не гусиных перьев.
Все новые воины пробегали мимо, чтобы присоединиться к штурмующим. В темноте было различимо движение у крепостных валов и на стенах, где разгоралась главная битва. Но тут ниже приставленных к стенам штурмовых лестниц внезапно распахнулись огромные городские ворота, закрывавшие доступ в Константинополь. Это была работа городских предателей.
Пешие воины стали ссыпаться с лестниц и валов и помчались в сторону открытых ворот, куда уже устремилась конница. Горстка греческих солдат и скандинавских наемников тщетно пыталась остановить вливавшийся в город могучий вражеский поток. Крестоносцы, озверевшие в предвкушении удачи, рубили направо и налево, крушили защитников булавами, с жутким треском ломая кости и проламывая черепа, и воздух содрогался от крика нападавших и предсмертных воплей их жертв.
Несколько византийских женщин втащили чан с кипящим маслом на бастион над воротами и теперь опрокинули его на головы атакующего врага. Обваренные франкские солдаты завопили нечеловеческими голосами – горячее масло через отверстия для шеи и рук проникло внутрь их металлических доспехов, и несчастные заживо сваривались под панцирем, словно раки на противне у трактирщика. Рой стрел быстро согнал защитниц с надвратного бастиона, и франкская орда с исступленными боевыми кличами снова потекла через ворота, необоримым наводнением растекаясь по городу.
Улицы защищали малочисленные турецкие наемники. Их стрелы, направленные меткой и верной рукой, проносились в воздухе, свистом своим перекрывая крик наступавших и вой раненых. Десятки стрел впивались в лошадей под рыцарями, превращая животных в гигантских дикобразов, и всадники скатывались на землю с крупов падающих лошадей. Но толпа пеших крестоносцев уже накатилась на турецких лучников. Щуплые парни в непрочных панцирях не могли противостоять натиску здоровенных бородатых европейцев в крепких кольчугах. Треск ломаемых конечностей и хруст черепов, крики, ругань – и вот уже крестоносцы смяли турецкую линию обороны и рассыпались по городским улицам.
Мак следовал за волной наступавших, волоча за собой упиравшуюся Маргариту. Наконец он заметил того, кого искал.
Дож Дандоло двигался в самой гуще отряда крестоносцев, исступленно размахивая огромным мечом – так что окружающим приходилось сторониться или делать отчаянные нырки, чтобы слепец не снес им голову.
– Ведите меня вперед! – орал Дандоло. – Я хочу пустить кровь этим гречишкам!
Мак подскочил к нему, присел, чтобы не угодить под удар меча, потом вцепился в руку дожа и прокричал:
– Энрико, это я, Фауст! Позволь мне вести тебя!
– А, посланец Зеленой Бороды, – отозвался Дандоло. – Отлично, веди меня в гущу боя и укажи, когда рубануть мечом.
– Будет сделано! – Мак круто развернул Дандоло в обратную сторону – к городским стенам. Одновременно он выхватил у него из-под левой руки завернутую в шелк икону св. Василия. – Рубите, Энрико, этих гадов! Удачи вам!
Дож как одержимый замахал мечом, рубя в капусту невидимого противника – нелепый предшественник Дон Кихота в борьбе с ветряными мельницами.
Мак подхватил Маргариту за руку и потащил за собой:
– А теперь нам надо побыстрее уносить ноги! Вприпрыжку они добрались до городских ворот, пробились наружу и вскоре уже вернулись в лагерь. Мак искал безопасное место. Теперь он был уверен хотя бы в одном – свое первое испытание он выдержал с честью. Он сделал выбор – похитил икону св. Василия.
Вечер перешел в ночь. Стало темно, хоть глаз выколи. Ночь выдалась прохладная, подул колючий холодный ветер. Заморосил дождь. Дрожа от холода, Мак и Маргарита шлепали по раскисшему полю, бывшему недавно полем битвы.
– Куда мы теперь? – спросила девушка.
– Мне нужно кое с кем встретиться, – сказал Мак, думая про себя: знать бы, где сейчас этот чертов черт Мефистофель!
– Где тебе назначили встречу?
– Сказали, мол, сами найдут меня.
– Так зачем же мы бежим словно сумасшедшие?
– Прочь от этой кровавой бучи, где тебя могут ненароком убить.
Тут они столкнулись с группой воинов. Внешне эти солдаты мало отличались от тех, что накануне арестовали Фауста и Маргариту. Здоровые как гориллы, волосатые, бородатые, увешанные оружием, они к тому же только что побывали в бою, что отнюдь их не украсило. Солдаты расположились кружком на нескольких бревнах и пробовали развести костер из сломанных стульев, которые они, должно быть, где-то украли. Один держал кремешок и фитиль, другой пробовал высечь огонь. Но зарядивший дождь немедленно гасил искры, и солдаты чертыхались от досады.
– Эй, там, – окликнули они Мака и Маргариту, – нет ли у вас при себе пучка соломы и сухого хворосту?
– К сожалению, ничего нет, ребята, – сказал Мак. – Рад бы помочь, да нечем.
Но солдаты уже обступили их, и кто-то ткнул Маргариту в бок. Она хотела с возмущением отпихнуть наглеца и тут обнаружила, что это Мак сует ей что-то завернутое в шелк – сверток, украденный у дожа Дандоло. Пока солдаты обыскивали ее нового друга, она быстро запихнула сверток под юбку.
Но, покончив с обыском Мака, солдаты потянули руки к ней, и она сама проворно отдала шелковый мешок – лишь бы не ощутить на своем теле руки этих скотов.
– Ага! – торжествующе прокричал один из солдат, вытаскивая икону св. Василия. – Что это за штука?
– Поосторожней! – сказал Мак. – Это чудотворная икона.
– Что за чудеса она творит?
– Разные…
– Говоришь, чудотворная? А мы сейчас поглядим, не сотворит ли она нам костерка. То-то будет чудо!
Солдат ударил по кресалу, на лакированную поверхность иконы посыпались искры, и она мигом вспыхнула.
Солдаты завозились с костром – нагнулись, подсовывая горящую икону под обломки стульев, а Мак воспользовался моментом и потянул Маргариту прочь.
Бегом они добрались до опушки небольшого леса. Со стороны города, где погром был в разгаре, больше не доносился свист стрел и бряцание оружия – только жалобный вой. Крестоносцы зверствовали вовсю. В нескольких местах над городом уже клубился дым пожаров, поднимаясь в небо, залитое лунным светом. Похоже, что городу была уготована та же злая судьба, что и древней Трое.
Мак отвернулся от горящего города. Перед ним полыхнул неяркий свет – и возникла зловеще-живописная фигура, картинно закутанная в малиновый плащ.
– Мефистофель! – воскликнул Мак. – Как я рад вас видеть! – Он шагнул навстречу демону. – Мои действия вам известны. Я решил, что всего лучше – украсть икону.
– Известны, известны, – проворчал Мефистофель. – Говоря по совести, хвалить вас не за что.
– Как же так? Но я, кажется, избрал наилучший вариант! Как только я услышал, какое прекрасное будущее готовит Константинополю дож Дандоло, я сразу же выбросил из головы мысль убить его. А что касается Алексея, так я ни разу не был так близко к нему, чтобы попробовать умыкнуть этого типа.
– Глупец! – оборвал Мефистофель. – Энрико Дандоло провел вас как мальчишку. Да он всем нутром своим ненавидит Константинополь! Он только и думал, что о его погибели!
– Откуда мне было знать? – возмутился Мак.
– Нужно было читать его мысли, а не словам доверять! Кабы вы его убили, мог бы сыскаться правитель почеловечнее, который уберег бы город от этого дикого разграбления и огня. Ведь на наших глазах от Константинополя скоро одни головешки останутся!
– Я сделал все, что в моих силах, – надменно возразил Мак.
– Ладно, я не хотел отчитывать вас, – вздохнул Мефистофель. – В конце концов, предстоит не вас судить, а все человечество в вашем лице. Вы сделали именно тот дурацкий выбор, какой сделал бы любойчеловек. Вместо того чтобы принести реальную пользу сегодняшнему дню, вы дали одурачить себя обещанием светлого будущего.
– Хорошо, в следующий раз буду умнее, – обещал Мак. – Поверьте мне, уж я теперь не поддамся посулам светлого будущего. Что дальше?
– Второе испытание, – сказал Мефистофель. – Вы готовы?
– Не мешало бы искупаться и хорошенько выспаться.
– Такая возможность непременно вам представится – в следующем пункте назначения. Вы отправляетесь ко двору Кублай-хана.
– С какой целью?
– Объясню на месте. Приготовьтесь.
– Погодите! – воскликнул Мак, потому что Маргарита дернула его за рукав. – А ее можно взять с собой?
Мефистофель скользнул взглядом по девушке и, похоже, хотел отказать, но потом передумал и пожал плечами.
– Почему бы и нет? Возьмитесь за руки, зажмурьтесь, и все будет в порядке.
Мак и Маргарита подчинились приказу. Девушка затаила дыхание – у нее кружилась голова от этих чертовыхпереносов во времени и пространстве.
Мефистофель взмахнул руками – знакомо полыхнул огонь, заклубился дым, и троица бесследно исчезла.