355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Уэйд » Загадка белого «Мерседеса» [Сборник] » Текст книги (страница 12)
Загадка белого «Мерседеса» [Сборник]
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 20:03

Текст книги "Загадка белого «Мерседеса» [Сборник]"


Автор книги: Роберт Уэйд


Соавторы: Эльсе Фишер,Николас Фрелинг,Росс Барнаби
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Хорошее название, – одобрительно заметил Хеннингер. – Очень хорошее…

– Понятно, что этому предшествует широкая рекламная кампания в печати и на телевидении. Большинство ваших журналов помещает огромные рекламные объявления о креме «Бьютимейкер», особенно «Обсервер», который весьма распространен среди определенной группы читателей. – В глазах Хеннингера отразилось удовлетворение. – Нам удалось найти блестящий рекламный ход. Мы берем обыкновенную некрасивую девушку, подвергаем ее курсу лечения одной из активных составных частей крема, и, хотите верьте, хотите нет, она в течение нескольких недель превращается в сказочную красавицу,

– Фототрюк, – улыбнулся Хеннингер.

Официант принес сигары. Оба собеседника отрезали кончики и закурили.

– Представьте себе, что это вовсе не фототрюк, – объяснил Фасберже. – Мы действительно делаем девушку красивой, то есть совсем изменяем ее внешность. И это настоящая правда.

– Вы и в самом деле уже так сделали, Эмиль, или это только ваше намерение?

– Мы сделали это, Чарльз. Опыт уже завершен, Все зафиксировано на пленке и готово для телевидения и прессы.

Хеннингер поднял брови.

– Да, это любопытно. И теперь, конечно, вы хотели бы осветить это в прессе, в дополнение к рекламным объявлениям.

– Нет, – твердо ответил Фасберже. – Нам менее всего нужны какие-либо комментарии прессы. Но мы придаем чрезвычайно большое значение рекламе этого чудесного препарата. Одно лишь остается нашей тайной. Каким способом достигнуто это удивительное перевоплощение. Но оно абсолютно подлинное. – Он понизил голос почти до шепота. – Вам я, конечно, могу сказать, Чарльз. Весь секрет в новом препарате под названием стимулин, который применяется в соединении с другими сложными веществами. Это и преобразило серенькую некрасивую девушку в ослепительную красавицу. Каждый тюбик крема «Бьютимейкер» содержит определенный процент стимулина.

– Удивительное чудо, – заметил Хеннингер. – Но если вам не нужны редакционные комментарии, так чем я могу быть полезен?

– Вот в том-то и дело, Чарльз. Один из сотрудников журнала «Обсервер» потихоньку разузнал об этом деле и теперь знает нашу тайну. К тому же он раскопал подробности, которые касаются прошлого нескольких участников опыта. Знаете, как оно бывает – почти у каждого из нас есть за душой старые грешки.

– Еще бы, еще бы, – подтвердил Хеннингер, вспоминая собственное прошлое.

– Мы, конечно, ничего не имеем против ИСТИНЫ. Но если такой боевой журналист задастся целью настрочить статью… тут уж держись! Вы знаете… – Он поглядел на Хеннингера и шепотом промолвил: – Этот господин зашел так далеко, что намекает, как будто мы действовали неэтично.

Хеннингер нахмурился, затем хлебнул немного кофе.

– Кто этот журналист? – спросил он.

– Ваш редактор отдела репортажей Пол Дарк.

– Дарк… – пробормотал Хеннингер, – Пол Дарк… Ага, знаю. Цепкий парень. Возможно, чрезмерно горячий, но это неплохая черта, совсем неплохая, уверяю вас.

– Конечно, – согласился Фасберже. – Я сам всегда первый отдавал должное этому журналу. Однако в данном случае мистер Дарк портит нам все дело. При других обстоятельствах мы ничего не имели бы против, если бы тот или иной пронырливый журналист вытащил на свет божий какую-нибудь скандальную историю – ведь чем больше огласки, тем лучше. Но с кремом «Бьютимейкер» мы хотели бы избежать ее, так как это может отразиться на всей рекламной кампании. Опубликовать такую историю – почти то же самое, что выдать секрет весьма сложного фокуса.

– Значит, все-таки это фокус? – серьезно спросил Хеннингер.

– Ни в коей мере, – торопливо ответил Фасберже. – Но нечто наподобие того, вы понимаете? Как мне известно, мистер Дарк собирается напечатать такую же, как и в наших рекламных объявлениях, серию фото, которые показывают постепенное перевоплощение девушки, и объяснить, как все происходило. Откровенно говоря, мы предпочли бы рассказать эту историю сами, по-своему. Кстати, Чарльз, мы имеем собственный рекламный отдел. Так или иначе, но я не думаю, чтобы ваших читателей очень заинтересовал редакционный отчет, который явится чистейшим перепевом рекламных объявлений.

– Конечно, вы правы, – задумчиво произнес Хеннингер. – Но вы знаете, мои редакторы все время гоняются за чрезвычайными, сенсационными историями. Такова уж политика журнала «Обсервер». Я думаю, Дарк просто не понял сути этого дела, к тому же он журналист и, наверное, очень мало знает о ваших рекламных планах.

– Так же думаю и я, – сказал Фасберже, дружески улыбаясь. – Конечно, мы получаем всяческую поддержку со стороны прессы, особенно, когда речь идет о новом изделии. Должен признаться, я чувствую себя даже неловко. Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, будто я стараюсь повлиять на редакционную политику одного из ваших журналов.

– Что вы, что вы! – воскликнул Хеннингер, великодушно махнув рукой. – Очень рад, что вы сказали об этом. Такие недоразумения иногда случаются, и лучше своевременно улаживать их. Я позабочусь о том, чтобы секрет вашего крема был сохранен.

– Вы очень любезны, Чарльз.

XVII

Перенося папку с материалами о фирме «Черил» в редакцию, Пол Дарк ежедневно посвящал ей час или даже больше, просматривая черновики, редактировал и переписывал отдельные места рукописи – одним словом, решительно шлифовал ее, готовя к печати.

Бренда Мейсон была в восторге.

– В наши дни редко кому удается напасть на такой яркий случай наглого обмана, – говорила она. – Этот репортаж чувствительно пошатнет репутацию фирмы «Черил» и, наверное, уничтожит «Бьютимейкер» в самом зародыше. Единственная особа, которую мне искренне жаль, это Мери Стенз. Боюсь, что ее растерзают.

– Вряд ли, – возразил Дарк, – скорее наоборот, весь этот шум пойдет ей только на пользу. Кстати, ее красота настоящая, и этого никто у нее не отнимет. Она хочет стать актрисой и имеет для этого теперь все возможности.

– Сама красота еще не делает женщину актрисой, – возразила мисс Мейсон.

– Но содействует этому. Впрочем, я считаю, что у нее хватит и таланта. В известной мере это удар по крему «Бьютимейкер» может открыть перед ней широкие перспективы. Тысячи людей захотят сами увидеть девушку, которую сделал красавицей эскулап, отсидевший в тюрьме за подпольный аборт. Такая реклама в наше время имеет высокую цену. Завтра Мери Стенз может стать национальной знаменитостью.

– Будем надеяться, что выйдет по-твоему, – пробормотала мисс Мейсон. – Что касается меня, так я считаю, что ее ожидают тяжелые испытания.

– Меня это не интересует, – решительно заявил Дарк. – Единственное, что имеет для меня значение, – это репортаж.

На другой день перед обеденным перерывом его вызвали в кабинет ответственного редактора. Бэзил Бомон сидел за столом, от нечего делать рисуя что-то на клочке бумаги. Он указал Дарку на кресло.

– Послушайте, Пол, – немного смущенно заговорил Бомон. – Вы помните как-то на днях мы разговаривали с вами о репортаже, посвященном новому косметическому изделию «Бьютимейкер» или как там его?..

– Да, – подтвердил Дарк. – Работа подвигается успешно.

Бомон помолчал, потом глубоко вздохнул:

– Боюсь, что вам придется отказаться от него. Этот материал не для нас.

Дарк пристально посмотрел на собеседника, не совсем понимая его.

– Это распоряжение совета директоров, – объяснил Бомон. – А точнее говоря, самого Чарльза Хеннингера. Репортаж публиковать запрещено.

– Послушайте, Бэзил, – сердито произнес Дарк. – Ведь это не просто обычный репортаж, это серьезное разоблачение. Мы должны напечатать его, вы же сами так говорили.

Бомон пожал плечами.

– Понимаю, Пол, но ведь и я не председатель концерна «Стайн – Хеннингер». Я зарабатываю себе на жизнь, так же, как и вы. Шеф велел, чтобы до его дальнейшего распоряжения на страницах журнала ни словом не упоминалось о продукции фирмы «Черил».

– А знает ли Хеннингер, о чем идет речь в этом репортаже?

– Не мое дело допрашивать председателя концерна, – раздраженно ответил Бомон. – Если он запрещает печатать какой-то материал, для меня это значит, что материал не должен увидеть свет.

– Но почему? Почему?

– Не знаю. Может быть, он один из ведущих акционеров фирмы «Черил».

– Надо, чтобы кто-нибудь объяснил ему положение, – не успокаивался Дарк. – Я затратил на этот репортаж много времени и знаю наверно: это именно то, что нужно нашему журналу. Скажу даже больше: напечатать этот материал – наш гражданский долг. Хеннингер не имеет права запрещать такую важную публикацию.

– Он глава концерна и ответственный директор, – спокойно ответил Бомон. – Он платит нам деньги и имеет право на все.

– Но репортаж уже почти готов. Это несерьезно.

Бомон терпеливо вздохнул.

– Для нас с вами, Пол, гораздо более серьезно, будем ли мы и дальше работать в журнале. Наверное, у Хеннин-гера есть на то свои причины: возможно, какие-то политические соображения или нажим со стороны рекламодателей или, может быть, он знает каких-то лиц, причастных к этому делу.

– Я и сам знаю нескольких таких лиц, Бэзил. Одно из них – девушка, которой мы должны заплатить за ее участие в этом разоблачении. Я не могу ее оставить ни с чем.

– Ну, это не проблема. С нею заключен договор?

– Нет. Была устная договоренность.

– Хорошо. Мы не будем мелочными. Надеюсь, она согласится на некоторую взаимоприемлемую сумму – скажем, в пределах двухсот или трехсот фунтов. Самое главное сейчас то, что шеф наложил на репортаж абсолютное вето, и ни вы, ни я ничего не можем сделать.

– Разрешите мне поговорить с ним, – настаивал Дарк, – я могу показать ему рукопись и фотографии. Полагаю, он изменит свое решение, когда ознакомится с фактами.

– Нет, – ответил Бэзил. – Все уже решено. Я отвечаю перед Хеннингером за «Обсервер» и должен выполнять его приказы. Репортаж о креме «Бьютимейкер» не увидит света, потому что так сказал он, а теперь говорю я. Если вы попытаетесь действовать через мою голову, Пол, это ничего не даст вам, поверьте.

Дарк мрачно кивнул.

– Вот уж не думал, что доживу до такого дня, когда «Обсервер» побоится вскрыть явный обман, – с горечью произнес он.

– Дело не в трусости. У шефа есть свои причины. Весьма возможно, что это услуга какому-нибудь приятелю. Но концерном руководит он. Публикация репортажа исключена. Понятно, Пол?

– Понятно, – устало произнес Дарк. – Откровенно говоря, при таких условиях мне следовало бы уйти с работы…

– Но вы этого не сделаете.

Дарк промолчал.

– Почти все мы готовы уйти с работы, когда затрагиваются наши принципы, – сочувственно продолжал Бо-мон, – но никогда этого не делаем. Мы все склонны на компромиссы, цепляемся за насиженное место и… потом все проходит. Через несколько недель нас увлекает какое-то новое дело, и мы радуемся тому, что не покинули работу.

– Да, вы правы, – невесело произнес Дарк. – Да здравствует свободная печать. Будем бороться за истину, но только с разрешения хозяина.

– Вот именно, – усмехнулся Бом он. – Такова жизнь. Сильный гнет слабого.

Дарк не ответил улыбкой на улыбку.

Дней через десять после этого Дарк получил письмо от Пенелопы. Она виделась с известной ему особой, и известная ему особа обеспокоена тем, что он не делает никаких попыток связаться с ней. Опыт закончен. Известная ему особа вот-вот должна выехать на юг Франции, но надеется, что он встретится с ней до отъезда. Если Дарк сможет подождать ее в своей машине возле отеля « Оникс-Астория» сегодня ночью, примерно около часа, она будет очень рада, а он сможет сделать последние фотоснимки. Кроме того, добавляла Пенелопа от себя, если ему захочется немного развлечься, дверь квартиры на Саус-Кенсингтоне для него всегда открыта.

Дарк скомкал письмо и бросил его в корзину, затем налил себе виски. С той поры, как на репортаж о креме «Бьютимейкер» было наложено вето, он сознательно выбросил из головы какие-либо мысли о Мери Стенз. Его возмущение и обида не прошли и до еих пор, и он хотел, чтобы никто не напоминал ему об этой истории. Единственная его обязанность в отношении девушки, уверял себя Дарк, состояла в том, чтобы она получила денежное вознаграждение за свое участие в этом деле. Вообще для нее все сложилось хорошо с любой точки зрения, так же, как и для Фасберже и фирмы «Черил». Рекламная кампания должна была начаться в заранее назначенный срок, и, насколько Дарку известно, никакая газета так и не смогла добыть ни строчки информации.

Однако к вечеру его мысли приняли другое направление. Ведь девушка была только пешкой в хитроумной игре Фасберже. Несмотря на всю роскошь отеля «Оникс-Астория», несмотря на все дорогие туалеты и предстоящую поездку на Французскую Ривьеру, она, вероятно, очень одинока и растерянна, требует сочувствия и совета.

Поздно вечером Дарк отправился на машине в «Оникс-Асторию». Как и в первый раз Мери опоздала. Он не видел, как девушка вышла из отеля, только вдруг почувствовал, что она стоит рядом с машиной. На ней был строгий белый костюм и меховая шапочка. Она была прекрасна, необычайно прекрасна. Дарк восторженно уставился на нее, совсем забыв о том, что надо открыть дверцу машины. Лишь тогда, когда Мери тихонько постучала, он встрепенулся и нажал на никелевую ручку, чтобы впустить ее.

– И вы тоже, Пол, – сказала она, садясь рядом с ним.

– Ничего не могу с собой поделать… Что он сотворил с вами, этот доктор Рафф?.. Просто невероятно!

– Это окончательный результат опыта, – объяснила Мери. – Слава богу, все уже кончилось.

– Склоняю голову перед доктором Раффом!

– А я считала, что вы намерены разоблачить его дела… настоящие и прошлые.

Дарк ничего не ответил, только повернул ключ. Мотор тихо заурчал.

– Пол, почему вы не показывались? Мне так недоставало вас.

– По-моему, мы согласились на том, что это опасно, – ответил Дарк, – и уговорились встретиться еще раз в конце опыта…

– Я знаю. Но мне кажется, что если бы я не попросила Пенелопу написать вам, мы так и не увиделись бы.

Он опять промолчал.

– Вы не хотите меня видеть?

Дарк искоса взглянул на нее.

– Что вы! Кто не захочет увидеть вас!..

– Не будьте циничным, – укоризненно сказала Мери. – Вы говорите точно так, как все. Мне надоели восторги мужчин. Их интересует только моя внешность, потому что я красива. Они осыпают меня комплиментами, объясняются, вертятся вокруг меня, но все это пустое! Несколько недель назад ни один из них не уступил бы мне места в автобусе. А мне ужасно хочется поговорить с кем-нибудь, кто знает меня такой, какая я есть, кому безразлична моя внешность…

– К примеру со мной. Вы это хотели сказать?

– А разве я ошибаюсь, Пол?

Он включил мотор, и машина тронулась.

– Не знаю, Мери. Я видел все от начала до конца. Это было вовсе не мое представление. Надеюсь, в конечном счете вы будете иметь от него прибыль.

Мери потянулась к нему.

– Вы чем-то огорчены, Пол?

– Возможно, – согласился он.

– Из-за меня?

Дарк смущенно улыбнулся.

– Сейчас, когда вы со мной рядом, я чувствую себя менее огорченным.

– Вы говорите загадками, – сказала Мери. – Я не понимаю.

– Меня самого окружают загадки, – ответил он. – Откровенно говоря, я бы охотно сейчас выпил.

Дальше они ехали молча. До квартиры в Найтсбридже добрались в половине второго…

Они слегка чокнулись рюмками.

– За самую красивую женщину в мире, – произнес Дарк.

– За самого удивительного мужчину в мире, – ответила Мери.

Он печально покачал головой.

– Я думала, вы захотите сделать последние снимки, – сказала она. – Завтра я улетаю в Ниццу. Вернусь только через месяц.

Дарк закурил сигарету и задумчиво посмотрел на девушку.

– Кто вас будет сопровождать?

– Я еду одна. Торговые агенты Фасберже в Канне приготовили виллу возле Антиба. А через неделю ко мне присоединится Тони Лури – она руководит отделом сбыта фирмы «Черил» и приедет немного отдохнуть. Как я поняла, там уже есть какие-то друзья Фасберже. Ведь он француз, вы знаете?

– Все это выглядит очень заманчиво. А что будет, когда вы вернетесь в Лондон?

Мери ответила:

– Не знаю, Пол. Это зависит от вас. От того, что произойдет, когда в «Обсервер» появится ваш репортаж. От того, как будет реагировать на него Фасберже. Если он узнает, какую роль сыграла я…

– Он ни о чем не узнает, – возразил Дарк. – «Обсервер» не выступит с разоблачением. Сверху поступило распоряжение зарыть мой репортаж.

Девушка недоверчиво уставилась на него.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что кто-то нажал на кнопку, и председатель концерна «Стайн – Хеннингер» запретил его печатать. Все, как видите, очень просто. Репортаж зарезан и похоронен. Фасберже радуется, доктор Рафф в полной и абсолютной безопасности, и вам теперь беспокоиться нечего,

– Мне очень неприятно, – сказала она. – Я знаю, как много это значило для вас.

Дарк пожал плечами, стараясь казаться безразличным.

– Э… ничего оно не значило. Просто это был хороший репортаж, вот и все. Я потратил на него бог знает сколько времени.

Если хотите, меня больше возмущает сам факт – то, что какой-то хозяйчик имеет право вот так, по своему желанию, запретить слова правды. Но будем откровенны – такое делается всегда и везде. Это ловкая коррупция, которую создают телефонные разговоры, выпивки в фешенебельных клубах, дружеские похлопывания по плечу.

Я работаю в «Обсервер» уже пять лет и привык считать, что наш журнал независим и свободен от любых влияний. Мне и до сих пор тяжело поверить, что это не так.

Мери ласково коснулась его руки.

– Не принимайте это так близко к сердцу, Пол. Кстати, может быть, оно и лучше для вас и для меня, что так сложилось.

Какой вред оттого, что фирма «Черил» безнаказанно осуществит свою рекламную авантюру? Женщины будут покупать «Бьютимейкер» и радоваться этому. Как косметическое средство он будет не лучше и не хуже любого другого. Столько кругом обмана, так зачем же цепляться именно за «Черил»?

Из-за того, что они сделали меня красивой и теперь будут утверждать, что такой может стать каждая женщина, применяющая «Бьютимейкер»?

Да это же совершенно естественное желание в этом мире, в котором мы живем, – лги, перекручивай правду, делай все, что можешь, лишь бы заманить покупателя.

– Быть может, вы и правы, – нехотя признал Дарк. – У меня уже не осталось никаких иллюзий.

Мери обняла его за плечи.

– Вам надо отдохнуть, Пол, – прошептала она. – Почему бы вам тоже не поехать в Антиб? Мы были бы там только вдвоем – вы и я. Забыли бы про фирму «Черил» и про «Обсервер». Почему вы не хотите, дорогой?

Дарк долго и пристально смотрел на нее, напрасно стараясь побороть сомнения, затем снова налил рюмки.

– Нет, – коротко и решительно ответил он.

– Вы не любите меня?.. Нисколько?.. – спросила она.

– Если я и люблю вас, так вовсе не потому, что вы такая красивая.

А впрочем, люблю я вас или нет – это не имеет никакого значения. Сегодня вы козырь в руках Фасберже, и он выиграл. Сумел нажать на нужные кнопки.

– Почему вы никак не можете забыть о Фасберже? Теперь все это уже позади, мы оба свободны и ничем не связаны.

– Поезжайте в Антиб и отдыхайте, – сказал Дарк. – Это даст нам обоим время подумать. Теперь, если вы не возражаете, я сделаю последние снимки, которые вы обещали. Мне будет приятно вспоминать вас такой, какая вы сегодня.

Он подготовил камеру, освещение и сделал несколько черно-белых и цветных снимков.

Было три часа ночи.

Они вернулись в отель « Оникс-Астория», и Дарк, не выходя из машины, по-дружески поцеловал девушку.

– Поезжайте, развлекитесь немного, – сказал он.

– Постараюсь, – ответила она. – Вы не приедете?

– Не исключено. Я сообщу вам.

– Если мы не увидимся до моего возвращения, разыщу вас как только приеду.

– Вряд ли я смогу так долго ждать, – мрачно улыбнулся он.

Так они и расстались, вовсе не подозревая, какие ужасные и драматические события ждут их в недалеком будущем.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Крушение
XVIII

Вилла « Лорен» – огромное кубическое здание, окрашенное в зеленый цвет, – стояла на самом берегу моря у подножия горной полосы на запад от Антиба. Несмотря на немного старомодный вид, это было вполне современное жилище, с такими новейшими удобствами, как кондиционированный воздух и искусственно охлажденная вода.

Вилла принадлежала мосье Жану Лайе, который разбогател на алжирских винах и коньяках, и от многолетней дегустации собственных изделий сам сделался как винная бочка.

Своей роскошной квартирой в Париже он и его жена Клодетта пользовались часто, но всегда раздельно.

В летние месяцы, а при возможности и в течение целого года, Жан Лайе сдавал помещение избранному кругу гостей за заранее обусловленную плату. Тогда вилла «Лорен» походила на небольшой неофициальный отель с прислугой и удобствами, рассчитанный на десять-двенадцать человек. Таким образом вилла сама окупала затраты на ее содержание и ремонт, да к тому еще приносила весьма чувствительную прибыль. Кроме того, Лайе получали возможность встречаться в домашней обстановке с широким кругом людей, имеющих вес в нужных им сферах. Жан Лайе весьма ценил такие связи и умел при случае пользоваться ими в деловом мире. Эмиль Фасберже, к примеру, хотя они познакомились лишь за несколько лет до этого, уже был косвенным инициатором трех больших экспортных операций Лайе в Англии и Швеции. В ответ на это Жан Лайе готов был помочь Фасберже чем только мог, и с удовольствием откликнулся на просьбу предоставить месячный приют красивой молодой женщине.

Среди восьми гостей, которые жили тогда на вилле, находился некий Сэм Вассерман с женой из Лос-Анжелеса. Он был не только другом Эмиля Фасберже, но еще каким-то его дальним родственником.

Сэм Вассерман – кинопродюсер, деятельность которого состояла главным образом в том, чтобы купить право на экранизацию той или иной повести или новеллы как можно дешевле, а затем перепродать это право голливудским кинофирмам как можно дороже. Время от времени он сам ставил какие-то фильмы, и хотя ни один из них не получил пока никакой премии, дела его шли неплохо.

Его жена (которую он называл Фис, что, вероятно, означало сокращенное Филис) была миловидной, хотя и чрезмерно полной блондинкой. Отличалась она невероятной болтливостью.

– Старик с ума сошел, – сказал Вассерман жене. – У него, видите ли, имеется красивая девушка. Ну и что? На Французской Ривьере красивыми девушками хоть пруд пруди. А в Голливуде – и подавно!

И все же Вассерман не поленился лично поехать на аэродром Ниццы в своем сияющем хромом «Кадиллаке», чтобы встретить протеже Эмиля. Узнать Мери ему не стоило никакого труда. В тот миг, как он увидел девушку, лицо его как будто окаменело от удивления, а тонкие губы раскрылись.

– Милый боже! – не веря своим глазам, выдохнул он. – Милый боже! Какая красавица! Эмиль – болван! Она не просто красива – она чудесна!

Он бросился вперед, словно запущенная в цель противовоздушная ракета, и одновременно схватил руку Мери и ее чемодан.

– Я Сэм Вассерман, – объявил он, не в состоянии скрыть своего восхищения. – Эмиль просил меня позаботиться о вас, и я, милочка, весь дрожу от нетерпения. – Затем, опомнившись, спросил: – Ведь вы Лора Смайт, не правда ли?

– Да, – ответила она немного смущенно. – А вы, наверно, друг мистера Фасберже с виллы «Лорен»?

– Совершенно справедливо. Настолько давний друг Эмиля, что даже вспомнить не могу с каких пор. Но такое огромное удовольствие он доставил мне впервые.

Вассерман повел девушку к «Кадиллаку».

– Прошу вас в мой межпланетный корабль, милочка. Боже мой, если бы я был лет на двадцать моложе!..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю