Текст книги "Лучшая подруга. Поцелуй убийцы. Богатая девочка. Побег (сборник)"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Глава 3

Мы стояли и смотрели на телефон, словно ожидали, что сейчас он заработает.

– Это странно, – наконец нарушил молчание Марк. – Почему он не работает? Ведь не было ни урагана, ни ветра. Все в порядке.

– По крайней мере, теперь ясно, почему отец с матерью не звонили нам. Они просто не могли дозвониться.

Я положила трубку. Мы оба улыбнулись, почувствовав, что тревога проходит. Марк начал что‑то говорить, но вдруг замолк.

Мы оба услышали этот звук. Шаги над нами. Потолок поскрипывал. Кто‑то ходил наверху. Я увидела испуг на лице Марка. Наверно, у меня было такое же лицо. Шаги между тем раздавались уже на лестнице. Кто‑то направлялся к кухне. И вот он вошел. И мы увидели, что это всего лишь Роджер. Меня разобрал смех. Марк же еще не вполне оправился от испуга. Его лицо покрылось каплями пота и цветом напоминало выцветшие кухонные обои. Я расхохоталась еще сильнее. От недавнего испуга не осталось и следа.

Ну как мы могли забыть про Роджера? Хотя он всегда такой тихий и незаметный, почти невидимка, что немудрено про него забыть.

Роджер был дальним родственником матери и сейчас жил с нами. Он появился спустя несколько дней после того, как мы поселились на Фиар‑стрит. Родители отдали в его полное распоряжение комнату на чердаке. Эта комната была настолько маленькая, что два человека с трудом могли бы там разойтись. Так что при всем желании никто второй там бы и не уместился.

Да и сам Роджер не слишком вписывался в ту комнату. Он был такой высокий, а потолок такой низкий и к тому же скошенный, что Роджеру, когда он вставал, приходилось наклонять голову. Тем не менее у него была кровать и стол, и он, казалось, был вполне доволен тем, что живет с нами.

Собственно говоря, показывался он нечасто. Мы с Марком пытались относиться к нему по‑дружески. В конце концов это наш родственник, а других семейных связей мы не поддерживаем из‑за постоянных переездов.

Однако с Роджером сложно общаться. Он очень тихий. Наверно, самый застенчивый человек из всех, кого я встречала. При этом юноша по‑настоящему красив. У него волосы песочного цвета и пронзительно‑черные глаза. Роджер выглядит как фотомодель в модном журнале, но не думаю, что он знает о собственной привлекательности. Он слишком стеснительный. Роджер учится в колледже в соседнем городе и большую часть времени проводит в занятиях у себя на чердаке.

Я не знаю, почему родители взяли Роджера к нам. Уж наверняка не из‑за тех копеек, которые он платит за комнату. В его деньгах мы точно не нуждаемся. Кстати, это не первый наш постоялец. Другие юноши раньше также снимали у нас жилье. Может, отцу с матерью просто нравится помогать студентам?

– Эй, Роджер! Ну ты нас напугал, – сказал Марк, лицо которого начало обретать нормальный цвет.

По красивому лицу Роджера скользнула тень тревоги:

– Извини. Я не хотел.

Мы с Марком пошли в гостиную, чтобы завершить уборку. Роджер последовал за нами.

– Когда ты пришел? – спросила я, собирая разбросанные по всей комнате банки из‑под пива и содовой.

– Не так давно. Я слышал шум в гостиной и…

– Так присоединялся бы к нам, – сказал Марк, который с пакетом для мусора следовал за мной попятам.

– Да ладно, все в порядке. – Роджер явно был в замешательстве.

Наверно, тяжело быть таким застенчивым. Я не могла представить себе Роджера на вечеринке. Он такой скованный и напряженный. Наверно, никогда в жизни не танцевал.

Роджер наклонился и взял из тарелки горсть соленого печенья.

– Я собирался почитать, но мне надо кое‑что спросить у ваших родителей.

– Их нет дома, – ответила я.

Роджер удивленно взглянул на часы.

– Они случайно не сказали тебе, что задержатся на работе? – спросила я его.

– Нет, – покачал тот головой. Потом почесал подбородок. – Ну ладно, мои дела подождут. Спрошу их потом.

Он отправил печенье себе в рот.

– У вас‑то, ребята, все в порядке?

– Да, конечно, – ответила я.

Марк собрал несколько бумажных тарелок и бросил их в мусорный пакет.

– Родители часто задерживаются, – заметил он.

– Они звонили? – спросил Роджер, вновь потянувшись за печеньем.

– Нет. Телефон сломался.

– Да? Странно. А записки не оставили?

– Нет. Но я уверена, что они просто заработались. Иногда так увлекаются своими компьютерными делами, что просто забывают о времени.

– Порой они работают двадцать четыре часа в сутки, – добавил Марк, прихлебывая содовую из оставленной кем‑ то банки. Вода текла у него по подбородку.

– Ну ты и поросенок, – упрекнула я его.

– Брось, просто хочется пить.

– Так, значит, они не оставили никакой записки? – вновь спросил Роджер.

В его голосе послышались нетерпеливые нотки. Я удивилась, почему он задает столько вопросов. Это на него не похоже. Я подумала, что ему действительно важно повидаться с нашими родителями.

– Нет. Они могли пойти в один из своих клубов, – ответил Марк, сминая в руке банку из‑под содовой и бросая в мусорный пакет.

– Обычно они заходят домой перед тем, как отправиться в клуб, – заметила я.

– А вы не заходили в их комнату? – спросил Роджер.

– Нет. Зачем?

Теперь необычное поведение Роджера насторожило Марка.

Роджер покраснел:

– Ну‑у‑у… Они могли оставить там записку.

– Записки они всегда оставляют на холодильнике, – заметила я. – Ты ведь знаешь наших предков. Они компьютерщики. Все делают по системе. Никогда не отступают от установленных правил.

Это действительно так. Родители воображают себя либерально мыслящими людьми. Но видели бы вы их реакцию, если я что‑то положила в холодильнике не на то место.

Роджер зевнул и потянулся. Я подумала, что он красив, даже когда зевает.

– Пожалуй, поговорю с ними завтра.

Он взял еще горсть печенья из тарелки, почти опустошив ее, и направился к лестнице:

– Спокойной ночи.

– Пока, – откликнулись мы с Марком и переглянулись.

– Какой‑то он странный, – сказал Марк.

– Ничего удивительного, ведь он мамин родственник, – попробовала пошутить я. Затем добавила, уже серьезно: – Несомненно, он очень нервничает.

– Точно. У него был такой вид, как будто он хотел попросить взаймы или что‑то такое…

– Может, ты и прав.

Я почувствовала, что действительно устала.

– Куда это ты?

– Уже почти двенадцать. Пойду посмотрю «Звездный путь».

– Марк, ты уже видел все серии по десять раз.

– Нет, это новые, которые я смотрел лишь дважды.

Марк – фанатик этого сериала. Он не пропускает ни одного повтора, которые обычно крутят после двенадцати. Более того, хотя он не любитель читать, но проглатывает все новые издания «Звездного пути», как только они выходят. Когда никто не видит, он иногда копирует манеры героев этого шедевра. Как я уже говорила, с юмором у Марка не очень.

Может быть, нам лучше заглянуть в комнату родителей?

Марк взглянул на меня с удивлением:

– Ты в порядке?

– В порядке. Ты же знаешь, я не волнуюсь по пустякам. Но все это кажется мне странным.

– Ладно. Только гляну, какую серию они показывают.

Он плюхнулся на диван, взял пульт и включил ящик. Я тоже присела, чувствуя себя слишком уставшей, чтобы продолжать уборку. Через несколько минут начался «Звездный путь».

– Старая серия, – заметил Марк. – Хотя неплохая. Кирка, Ухуру и Чекова захватывают в плен. Им надевают собачьи ошейники и учат сражаться.

– Впечатляет.

Я не в курсе, что там происходит в этом сериале.

– А теперь пошли, посмотрим их комнату.

– Ладно.

Марк выключил ящик.

– Помоги встать.

Он протянул руки, словно ожидая, что я его подниму с дивана.

– Не выйдет. Ты весишь тонну.

С тяжким стоном он поднялся. Мы оба действительно устали. Был почти час ночи, и через шесть часов нам уже надо было вставать, чтобы успеть в школу.

Я пошла за Марком вверх по лестнице. Ненавижу этот скрип старых ступенек. Родители собирались положить на лестницу ковер, но у них все не доходят руки.

Наш прежний дом в Бруклине был совсем новым, поэтому трудно привыкнуть ко всем этим неприятным звукам старого дома. Вообще‑то я спокойная. В нашей семье самый нервный Марк. Но здесь мне постоянно казалось, что кто‑то посторонний находится в комнате, или спускается по лестнице, или крадется за мной. И все из‑за странных звуков, которыми наполнен этот старый дом. Надеюсь, со временем я привыкну. Но, честно говоря, мне гораздо легче, когда папа с мамой дома. Где же они сейчас, снова подумала я.

Я открыла дверь и застыла от удивления. Лампа на ночном столике у кровати была включена.

А‑а‑а!

Крик вырвался у меня сам собой. Меня испугал какой‑ то звук. Но это была всего лишь штора, которую трепал залетавший в открытое окно ветер. Я взглянула на кровать и вновь закричала.

Я знала, что произошло что‑то ужасное…

Глава 4

Я не понял, из‑за чего вдруг спятила моя сестра. Что с ней такое? Она что, никогда раньше не видела неубранной постели? Конечно, предки помешаны на аккуратности и всегда утром ее застилают. Однако неубранная кровать – это еще не причина, чтобы сходить с ума и вопить, как будто случилось что‑то ужасное.

Я привел Кэру в чувство обычным способом: прикрикнул на нее и приказал заткнуться. Я не видел ничего такого, из‑за чего было бы нужно так распускаться. Считается, что в нашей семье я самый нервный. Кэра же, напротив, считается спокойной, собранной и сдержанной. Сейчас она явно была не на высоте.

– Извини, – пробормотала она и закусила нижнюю губу. – Я не хотела кричать. Но…

– Что – но?

Я не собирался позволить ей легко отделаться. На самом деле своим криком она меня порядком напугала.

Голос сестры дрожал:

– Наверно, меня напугал вид разобранной постели. Посмотри, одеяло свисает на пол, простыня сбита, как будто здесь была какая‑то борьба.

– Успокойся, – сказал я, присаживаясь на край кровати. – Не понимаю, что тебя так напрягает. Можно подумать, что раньше предки никогда не задерживались допоздна.

Видя, что Кэра едва владеет собой, я решил демонстрировать полное спокойствие. На самом деле я тоже был немного встревожен, но не хотел этого показывать. Кроме того, несмотря на тревогу, я был даже доволен тем, что родителей сегодня вечером не было дома. Ведь я смог провести время с Джин, а она была сегодня потрясающей!

Сидя на неубранной кровати, я думал об утренней ссоре с родителями. В чем, собственно, проблема? Джин была красивой, умной. Мне она очень нравилась – и я ей тоже! Несколько дней назад я познакомился с отцом девушки. Нормальный мужик. По‑моему, он врач. Так что же беспокоит предков? Почему мама и папа не хотят, чтобы я встречался с Джин? Странно, но они не смогли ничего объяснить.

Отец с матерью любят все обосновывать. Обычно находят как минимум два‑три довода в пользу своих поступков. Постоянно наезжают на нас с сестрой из‑за того, что мы не всегда можем объяснить свои поступки. Как будто все в жизни поддается логическому объяснению!

Поэтому, когда я спросил их, почему, собственно, я не должен видеться с Джин, все, что они могли мне ответить, – это что они опытнее, и я просто должен им доверять. Ничего себе объяснение! Просто доверять!

Конечно, мне не следовало терять самообладание. Но они меня сегодня достали. И, в конце концов, я был прав.

Однако сейчас, сидя в их комнате, я чувствовал, что, если с родителями что‑то случилось, я буду горько сожалеть о нашей ссоре. Я попытался прогнать тревожные мысли. Не стоит думать о плохом. Это не принесет никакой пользы.

– Родители и раньше задерживались на работе допоздна, – напомнил я Кэре.

– Они обычно звонят.

Ее тревога ничуть не уменьшилась. Она стояла передо мой, скрестив руки на груди.

– Да, знаю, что телефон не работает. Но они могли бы позвонить соседке, миссис Фишер, и попросить ее сказать нам.

– Кэра, перестань волноваться. Это на тебя не похоже.

Но сестра меня уже не слушала. Легко вскрикнув, она

осталась стоять с открытым ртом, глаза расширились от ужаса. Я понял, что она смотрит мимо меня на окно.

– Марк… – прошептала Кэра.

Она наклонилась и схватила меня за плечо. Я почувствовал, как ее пальцы вцепились в мой свитер.

– Марк, там кто‑то есть…

– Что?

Я почти не слышал, что она шепчет. Кэра толкнула меня в плечо, и я повернулся. Сначала я не мог понять, что ее так напугало. Я видел полуоткрытое окно, темноту за ним и кусочек бледной луны. Шторы, слегка колыхавшиеся от ночного ветерка.

И тут я увидел их! Два ботинка высовывались из‑под длинных штор рядом с окном. Теперь я понял, что так встревожило сестру, и сам испугался. Я уставился на ботинки. Понял, почему топорщились шторы. Ветер был ни при чем. Кто‑то прятался в комнате родителей!

Глава 5

Если бы я все обдумал, вероятно, я бы этого не сделал. Однако, как я уже говорил, я не всегда поступаю логично. Просто совершаю что‑то, и все! И уже потом пытаюсь объяснить свои поступки, иногда когда уже слишком поздно.

Короче, я вскочил с кровати и ринулся к окну. Услышал предостерегающий крик Кэры. Но меня уже было не остановить. Не знаю, что я собирался сделать. Я был скорее разозлен, чем напуган. Какого черта кто‑то прячется в комнате родителей? Что ему здесь надо? Может, это вор?

Я не думал о возможной опасности. Не думал, что меня могут ударить. Вообще не думал. Я подбежал к шторе – и остановился, когда из‑за нее навстречу мне шагнул Роджер. Вид у него был смущенный.

– Это всего лишь я.

Думаю, выражение моего лица ясно говорило, насколько я разозлен. Он поднял руки, как бы сдаваясь.

– Роджер! Что ты здесь делаешь?! – воскликнула Кэра.

– Э‑э‑э… Просто смотрю в окно. Ну‑у‑у… мне показалась, что я что‑то услышал на улице, но это, наверно, была собака или что‑то еще.

– Но что ты делаешь в этой комнате? – спросил я.

Мое сердце еще продолжало учащенно биться и никак не хотело успокоиться.

– Ты нас сильно напугал, – сердито сказала Кэра, скрестив руки на груди.

Извините. Я просто зашел посмотреть, может, ваши родители оставили записку. Потом что‑то зашумело на улице, и я подошел к окну. Не слышал, как вы вошли.

Я поверил ему, но у Кэры, похоже, оставались сомнения. Сестра никогда никому не верит на слово.

– Как ты мог нас не слышать? Ведь мы разговаривали.

– Ну‑у‑у… Эти шторы такие плотные. За ними ничего не слышно.

Роджер провел рукой по волосам. Я заметил капли пота на его лице. В комнате было тепло, но не жарко.

– Я не хотел вас напугать, – продолжал он, глядя мимо меня на Кэру. – Я просто беспокоился о ваших родителях и…

– Что это у тебя в руке? – прервала его Кэра.

– Это?

Роджер показал маленький черный футляр.

– Это мой плейер.

– Без наушников? – подозрительно спросила Кэра.

– Я оставил их наверху, – ответил Роджер, засовывая плейер в карман брюк.

Штора внезапно колыхнулась. Мы хором вскрикнули. Однако это был всего лишь ветер. Где‑то в лесу раздался звериный вой. Внезапно я ощутил, как холодок пробежал у меня по спине. Ребята в школе рассказывали мне о волках, которые бродят в лесу недалеко от нашего дома.

– Я действительно сожалею, что напугал вас, – сказал Роджер, зевая. – Думаю, все мы очень устали.

Он направился к двери, но на полпути обернулся:

– Послушайте, не надо волноваться за родителей. Я уверен, что утром, когда вы проснетесь, они будут дома.

– Да, возможно, – сказала Кэра и тяжело вздохнула. – Извини, если и мы тебя напугали, – добавила она, как бы заключая мир с Роджером. – Мы не знали, что это ты.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Роджер вышел. Мы слышали, как он поднимается к себе на чердак. Потом Кэра упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Я подошел к окну, чтобы закрыть его. На улице ветер гонял по двору опавшие листья. Внезапно мое внимание привлек серый фургон, припаркованный напротив нашего дома. Раньше я его здесь не видел. Никаких надписей на фургоне не было. Слишком темно, чтобы разглядеть, есть ли кто‑нибудь внутри. Зачем он здесь стоит?

Я плотно задвинул шторы.

– Ты думаешь, Роджер сказал правду? – спросила Кэра.

Ее голос звучал глухо, поскольку она все еще утыкалась лицом в подушку.

– Не знаю. Возможно. Зачем бы ему врать.

– Он выглядел смущенным.

– Он всегда выглядит смущенным. Он чувствовал себя неловко, вот и все.

Не знаю, почему я защищал Роджера. Я ничего не имел против него, но и горячей симпатии к нему не испытывал. Дело в том, что у нас не было ничего общего. Он не увлекался спортом, а я – английской литературой девятнадцатого века. Кроме того, на мой взгляд, Роджер был слишком красив. Подружки Кэры всегда начинали хихикать и заигрывать с ним, стоило ему войти в комнату. Возможно, я Роджеру немного завидовал.

Но, честно говоря, я не понимал, зачем он нам здесь нужен. Конечно, он наш дальний родственник. Но это ведь не значит, что он должен жить с нами. Я чувствую себя не очень комфортно, когда в доме постоянно находится посторонний человек. Эта старая развалюха и так была не слишком уютной, особенно по сравнению с аккуратным домом, в котором мы жили в Бруклине. И вообще, нам здесь не нужен какой‑ то студент, который прячется за шторами. Так что не знаю, почему я вступился за Роджера. Возможно, потому, что люблю поспорить с Кэрой.

– Что он здесь искал? – подала голос Кэра, перекатываясь на спину.

– Вероятно, то же, что и мы, – ответил я, присаживаясь на кровать.

– Но если он искал записку, ему незачем было прятаться за шторами и выглядывать в окно.

Я застонал. Иногда Кэра может утомить.

– Дай передохнуть. Он все объяснил. Чего ты хочешь от меня?

– Да, ты прав. Просто я устала.

Она закрыла глаза.

– Ты собираешься спать здесь?

Кэра зевнула:

– Уже встаю.

Она потянулась. На ее лице наконец‑то появилась улыбка.

– Ну ладно, пока, – сказал я.

Мои мысли были уже заняты Джин. Может, еще не поздно ей позвонить?

Внезапно улыбка исчезла с лица Кэры. Она резко выпрямилась.

– В чем дело?

– Я что‑то нашла под простыней.

Я увидел в ее руке какой‑то маленький предмет. Он походил на крохотный белый череп. Я подошел ближе, чтобы рассмотреть его.

– Что это? Человеческий череп?

– Нет.

Кэра поднесла предмет поближе к лицу и пыталась рассмотреть его в тусклом свете настольной лампы.

– Это… это обезьяна.

– Что?

Теперь и я смог рассмотреть. Это была вырезанная из слоновой кости голова обезьяны размером с шарик для пинг‑понга. В глазницы были вставлены кусочки горного хрусталя, сверкавшие в свете настольной лампы. Я взял безделушку у Кэры. Странно, на ощупь она была очень холодной.

На лице Кэры явственно отразился страх.

– В ней есть что‑то мерзкое, – заметила сестра.

Я повернул обезьянку лицом к себе. Я смотрел в мерцавшие желтым светом глаза, и мне казалось, что она рассматривает меня. У нее были глубоко вырезанные ноздри, зубы обнажены в безобразной, наводящей страх ухмылке. Фигурка была очень гладкая и холодная. А эти глаза из хрусталя, смотревшие прямо на меня, излучали… да, они излучали зло.

Возможно, события последних суток расшатали мои нервы. Возможно, я просто слишком устал. Возможно, я был расстроен, что папы с мамой нет дома. Но скользило что‑то отвратительное, что‑то злое в маленьком белом черепе, в странных, сверкающих глазах, в застывшей обезьяньей ухмылке.

Какое‑то время я смотрел на нее как загипнотизированный. Потом почувствовал, что больше не могу, зажал обезьянку в кулаке и закрыл глаза. Странно, хотя я крепко ее сжимал, она оставалась холодной. Казалось, у меня в руке лежит кусочек льда. Я вернул ее Кэре. Она с отвращением взглянула на нее и бросила на ночной столик.

– Что это? Откуда это взялось?

Еще два вопроса, на которые я сегодня не мог ответить.

Глава 6

Несмотря на усталость, мне не спалось. Я лежал, наблюдая за игрой теней на потолке, и думал о Джин. Я вспоминал, как она сидела у меня на коленях, как мы целовались. Вспоминал запах и тепло ее тела. Мы как будто были в комнате одни, хотя там было полно народа.

И, конечно, я думал о родителях. Было непривычно сознавать, что их нет дома, что они не сидят у телевизора или не занимаются чем‑то еще. Не то чтобы я боялся, просто это было странно.

Я сожалел об утренней ссоре. Но, утешал я себе, это не моя вина. Переворачиваясь с боку на бок, я все подбирал новые аргументы в нашем споре.

Я взглянул на часы. Они показывали 1:42, а сна ни в одном глазу. Я встал и подошел к окну. Сам не знаю зачем. Может, надеялся увидеть подъезжающую машину родителей. Я выглянул во двор. Фонарь у крыльца заливал желтым светом лужайку, на которой дрожали причудливые тени. Стоял густой туман. Я с трудом мог разглядеть фонарь на другой стороне улицы. А начинавшийся дальше лес вообще тонул в серой мгле.

Я прижался к оконному стеклу. Оно приятно холодило мое разгоряченное лицо. Где‑то в лесу завыл какой‑то зверь. Ему вторил другой. Я прислушался. Это не было похоже на собачий вой.

Я вновь посмотрел в окно. Серый фургон стоял на том же месте – на противоположной стороне улицы.

Вой между тем становился все громче и, похоже, приближался.

И тут я заметил, как кто‑то бежит по лужайке к улице. Я тряхнул головой. Может, я все же засыпаю и мне это привиделось? Но нет. Это был Роджер. Я отчетливо видел его в желтом свете фонаря. Его коричневая куртка развевалась на ветру. Длинная тень легла поперек лужайки. Он бегом пересек улицу. Тут боковая дверь фургона отворилась, и чьи‑то две руки помогли Роджеру забраться внутрь. Дверь тут же закрыли.

– Что происходит? – прошептал я.

Вновь выглянул в окно. Все тот же туман, темный фургон без признаков жизни. Дрожащие тени на лужайке. Тьма стала еще более непроглядной.

Я почувствовал, что дрожу, и отошел от окна.

Что же это? Зачем Роджеру понадобилось наведываться в этот фургон глубокой ночью? С кем он там встречается?

Все еще ощущая дрожь, я направился к двери. Я решил разбудить Кэру. И тут мой взгляд упал на какой‑то предмет рядом с кроватью. Что‑то белело на ночном столике. Я двинулся туда, споткнулся и ударился мизинцем о ножку кровати.

– А‑а!

Я прыгал на одной ноге, ожидая, когда боль утихнет. Потом направился, чертыхаясь, к столику.

Это была голова обезьянки! Глаза из хрусталя сверкали еще сильнее в свете лампы. Ее зубы были по‑прежнему оскалены в насмешливой гримасе, словно она издевалась надо мной.

Неужели я принес ее к себе в комнату? Я этого не помнил. Впрочем, кроме меня, некому было это сделать. Я был очень уставшим, вот и забыл.

Я швырнул обезьянку на кровать и вновь подошел к окну. Фургон стоял на том же месте, не подавая признаков жизни. Роджер, видимо, по‑прежнему в нем.

Происходит что‑то странное, подумал я, чувствуя, что от сна не осталось и следа. Я решил воспользоваться отсутствием Роджера и осмотреть его комнату. Вдруг мне удастся найти ключ к разгадке его поведения. Сегодня он весь вечер вел себя странно, но его ночное посещение фургона – это уж слишком.

Натягивая рубашку, я все пытался найти разгадку. Может, он покупает наркотики? Да нет, это на него не похоже. Он слишком правильный. Я никогда не видел, чтобы он за вечер выпил больше полпинты пива. Так что это не наркотики.

Тогда что? Девушка?

Да, возможно, он встречается с девушкой. Хотя это тоже выглядит нелепо. Почему он не пригласил ее к себе? К тому же фургон стоит здесь уже много часов. Зачем бы Роджеру заставлять ее столько ждать?

Ясно, дожидался, пока Мы с Кэрой уснем. Что бы это ни было, он не хочет, чтобы мы знали. Но что же это?

Я направился по коридору к лестнице, ведущей на чердак. Под ногами скрипели половицы. У двери Кэры я остановился в нерешительности. Стоит ли ее будить? Решил, что не стоит. Я собирался лишь быстро осмотреть комнату Роджера – вдруг удастся найти что‑нибудь интересное, – а затем вернуться к себе. Остальное может подождать до утра. По крайней мере, хоть Кэра выспится.

Я уже шагнул на первую ступеньку лестницы, когда услышал сзади голос Роджера:

– Эй, Марк, ты куда?