Текст книги "Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск"

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

Соавторы: Уильям Макгиверн,Эдгар Бокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 33 страниц)

3

Завтрак мне подали на веранде, в окружении всех наших дам, в глазах которых я выглядел до известной степени героем. Клейпул, кажется, был в Истхемптоне, Брекстон – у себя в комнате и рисовал… Хотя непонятно было, как он рисует при таком освещении. Сидя на веранде с дамами, я время от времени поглядывал на окно, раскрытое рядом с моим креслом, и понимал, что в комнате слышно каждое сказанное нами слово.

Больше всего восторгалась моим положением Мери Вестерн Ланг. Она была в своих широких желтых брюках, ее шутовские очки, украшенные фальшивыми бриллиантами, сверкали в лучах проникавшего на веранду солнца.

– Мы все прибежали, когда кухарка начала кричать. Вам никогда не доводилось видеть такой суматохи… Там, на полу, вы выглядели совершенно мертвым. Я послала за доктором, – добавила она, чтобы показать, что в тот момент соображала лучше других.

– Удалось вам хоть мельком заметить, кто это сделал? – забота в голосе Элли Клейпул меня порадовала.

– Нет, я совсем ничего не видел. Кто-то меня ударил, едва я открыл дверь в кухню.

Миссис Виринг помешала указательном пальцем свой апельсиновый сок; мне было интересно, что за «огненную воду» содержит ее бокал, скорее всего это был джин, утренняя порция.

– Полиция просила всех нас помалкивать об этом, – сказала она. – Правда, я не понимаю, почему. Мне кажется, что мы имеем дело с бродягой… вы же знаете, один такой живет в окрестностях Саутхемптона. Думаю, он забрался к нам, а когда услышал ваши шаги, то испугался и…

– И на цыпочках пробрался мимо полицейского, спящего у двери на веранду? – Я покачал головой. – Не думаю, что обычный грабитель стал бы крутиться возле дома, который сторожит полицейский, даже если тот и заснул.

Остальные согласились со мной, но миссис Виринг предпочла остаться верной своей теории. Любой иной вариант заставлял слишком нервничать.

Мисс Ланг произнесла вслух то, о чем все думали.

– Кто-то в доме хотел… избавиться от мистера Серджента. – Она помолчала, явно получая удовольствие от слова «избавиться».

– Убийца, – спокойно сказал я, – видимо считает, что я что-то знаю.

Я все время помнил про открытое окно и понимал, что Брекстон слушает.

– Но все дело в том, что я не знаю ничего…

– Просто кошмар! – неожиданно страстно воскликнула Элли. – Все это просто ужасно, совершенно бессмысленно!

– Думаю, – твердо сказала миссис Виринг, – что все слишком торопятся делать выводы. Нет никаких доказательств, что Милдред убили. Правда, я склонна думать, что могло быть и так. В любом случае, никто из присутствующих этого сделать не мог, а что касается мистера Серджента… тут могут быть и другие объяснения.

Что именно она имела в виду, миссис Виринг явно разглашать пока не собиралась и недовольно повернулась к Мери Вестерн Ланг:

– Думаю, вы согласитесь, что об убийстве здесь не может быть и речи.

Мисс Ланг как-то неопределенно взмахнула рукой, похожей на подушечку для булавок.

– То, что произошло с мистером Серджентом, заставило меня изменить свою точку зрения. Как вы знаете, я все время думала, что бедняжка Милдред, входя в воду, намеревалась встретиться с Творцом. Но теперь я уже не так уверена.

Они еще некоторое время продолжали обсуждать случившееся. Кроме моего неожиданного столкновения с куском металла никаких других фактов не было. И до этого момента никто не хотел признать, что Милдред убили. Причины такого поведения оставались для меня неясны, но, сумей я их выяснить и понять, могли бы стать ключом к разгадке. Именно в тот момент, потягивая кофе и слушая их болтовню, я и решил найти убийцу. В какой-то мере повлияло на решение и то, что на меня напали первыми: у меня не было ни малейшего желания умирать этим летом в Саутхемптоне.

Миссис Виринг хотела после завтрака поговорить со мной наедине, но я извинился и сказал, что прежде всего должен сделать несколько телефонных звонков. Потом я забрал газеты и удалился в свою комнату. Стыдно признаться, но перед тем, как запереть дверь, я заглянул под кровать и проверил шкаф.

Потом я быстро пролистал газеты. Никаких намеков на убийство, зато сплошные разговоры о какой-то тайне. «Дейли Ньюс» сообщала, что у покойной недавно был нервный срыв и тактично намекала на возможность самоубийства. Казалось, это стало основной линией всех публикаций. Раскопали старые снимки Брекстона времен их женитьбы, на которых тот был очень похож на цыгана. Миссис Виринг должна была остаться довольной своими фотографиями в «Джорнел» и «Глоуб», как-никак она еще оставалась моей клиенткой.

Я позвонил мисс Флин, прикидывая, не подслушивает кто-нибудь на линии. Домашние телефоны пользовались в этом смысле дурною славой: я подозреваю, что множество разводов произошло именно после уик-эндов, проведенных на огромных виллах с множеством параллельных телефонов.

Мисс Флин разговаривала со мной весьма холодно.

– Как я полагаю, известная в обществе жена также хорошо известного современного художника умерла естественной смертью? – Скептицизм в ее голосе был достаточен, чтобы прожечь телефонную трубку.

– Насколько известно, – бойко подтвердил я. – Теперь мне придется задержаться здесь на неделю. Полиция просила…

– Я понимаю, – решительно прервала она дальнейшие объяснения. – Сделаю все, что в моих силах, чтобы вести дела в конторе надлежащим образом. Полагаю, вы свяжетесь с «Глоуб»?

– Ну, я подумаю. Возможно, позвоню, чтобы выяснить, не хотят ли они, чтобы я тут занялся…

– Да, понимаю, исключительно с точки зрения интересов дела. Надеюсь, вы будете осторожны.

Я заверил ее в этом и сообщил, что ей следовало сделать для наших многочисленных клиентов за время моего отсутствия.

Потом я позвонил домой, в Вестпорт, выпускающему редактору «Нью-Йорк Глоуб».

– Рад слышать вас, дружище. Уж не впутались ли вы в очередное убийство, а?

– Похоже, да.

На том конце линии раздалось сопение: редактор поспешно соображал, удастся ли недорого меня купить. Мне уже приходилось иметь с ним дело.

– О чем идет речь? – спросил он, тщательно изображая скуку в голосе.

– Милдред Брекстон.

– Истхемптон? Вы сейчас там?

– Я в доме миссис Виринг. Надеюсь вы следите…

– Говорят, это был несчастный случай.

– Полиция так не думает. Так что…

Мы поторговались чисто по-джентльменски, и я получил все, что просил. Еще я попросил его подобрать все материалы, касающиеся миссис Виринг, Клейпулов, Брекстонов и Мери Вестерн Ланг… Все они были в обществе достаточно значимыми фигурами. Он сказал, что постарается, а я пообещал через пару дней передать статью – задолго до того, как остальные газеты успеют получить интервью с главными действующими лицами.

Повесив трубку, я ее тут же снова поднял и услышал в ней отчетливый щелчок. Кто-то меня подслушивал.

Затылок начал постепенно отходить, хотя самочувствие оставалось довольно странным. Я спустился по лестнице, и когда проходил через холл, миссис Виринг поманила меня пальцем из дверей, и я присоединился к ней. Мы были одни, все остальные отправились на пляж. Полиции тоже не было видно.

– А где Гривс? – спросил я.

– Уехал… Хотя у нас осталась круглосуточная охрана, – драматическим шепотом сообщила она. Впервые неизменного бокала с водами забвения не оказалось под рукой. Мне стало интересно, насколько она трезва, чтобы имело смысл вести беседу.

– Думаю, он занимается расследованием.

– Мистер Серджент… Питер, я думаю, мы все в ужасной опасности.

Я отнесся к этому заявлению достаточно спокойно и был готов с ним даже согласиться.

– А вам кажется, мы можем что-то изменить? – уклончиво спросил я.

– Но что-то нужно делать! – Она нервно ломала руки.

– Я думал, вы расцениваете все случившееся как несчастный случай, что на меня напал бродяга и…

– Я просто не хотела волновать остальных. Не хотела, чтобы они узнали то, что знаю я. – Она мрачно посмотрела на меня.

– Что знаете?

– Что угрожает опасность.

Я решил: или у нее не все дома, или она действительно знает что-то такое, чего не знают остальные.

– Вы рассказали полиции?

– Мне нечего им рассказать. Все это только… предчувствие.

– Так вы думаете, миссис Брекстон убили?

Она не ответила, только вздохнула и посмотрела в окно на лужайку для гольфа, блестевшую на солнце как бильярдный стол. Потом сменила тему разговора с той быстротой, к которой я уже начал привыкать; алкоголики не в состоянии долго удерживать нить беседы, это их слишком утомляет.

– Я бы хотела, чтобы в первом материале для «Глоуб» вы упомянули о моем приеме в День Труда, – улыбнулась она мне.

– Вы подслушивали?

– Скажем так, мне птичка прочирикала, – потупилась она.

– Не возражаете, если я напишу про убийство?

– Конечно, возражаю, но поскольку эти ужасные бульварные листки нас все равно в покое не оставят, то для меня будет преимуществом иметь в доме джентльмена. – Ее здравый смысл меня всегда поражал.

– Боюсь, это может доставить вам определенное беспокойство.

– Вовсе нет, но мне хотелось бы увидеть, что вы пишете. Возможно, я даже смогла бы вам помочь.

– Очень мило с вашей стороны.

– Не стоит об этом.

– Так вашу племянницу все же убили? – попытался я застать ее врасплох.

– Здесь вы от меня помощи не добьетесь!

На этом беседа закончилась, и я отправился на пляж. Там оказалась только Элли Клейпул.

Она лежала на спине в красном довольно откровенном купальнике, уже одно созерцание которого поневоле возбуждало. Сейчас она казалась мне необычайно привлекательной, и если бы не ночное приключение с Лиз… Но тут пришло неожиданное открытие: хотя я посвятил всю жизнь флирту и срыванию цветов удовольствий, мысль о Лиз засела глубоко в мозгу и я не хотел никого другого, даже Элли, которая с привлекательной улыбкой взглянула на меня и спросила:

– Отошли?

Я сел рядом с ней на песок. Солнце ласково пригревало, океан сверкал. Все ужасы произошли за последние двадцать четыре часа.

– Я чувствую себя лучше лучше. А где все остальные?

– Мисс Ланг отправилась в дом, чтобы написать очередную недельную порцию своих «Бесед», брат в городе, а Брекстон все еще сидит комнате. Что, черт возьми, тут происходит?

Я сделал беспомощный жест.

– Не имею ни малейшего представления. До пятницы я вообще не знал никого из этих людей.

– Не вижу в этом никакого смысла, – сказала она, продолжая смазывать кремом свои загорелые руки.

– Миссис Виринг считает, что мы все в ужасной опасности.

Элли криво ухмыльнулась.

– Боюсь, Роза всегда считает, что она в опасности, особенно после того, как выпьет.

– Сегодня утром она показалась мне совершенно трезвой.

– Никогда нельзя сказать наверняка. Я не могу всерьез воспринимать ее слова. Это все часть ее безумия.

– С другой стороны, удар по голове, который я схлопотал сегодня утром, никак нельзя назвать одной из ее галлюцинаций.

– Да, это гораздо серьезнее. Но все равно я не могу поверить, что кто-то убил Милдред… По крайней мере, кто-то из нас. Всегда стараешься думать, что такое может случиться только с другими.

– А как вы полагаете, что на самом деле произошло? – Я смотрел на нее невинными глазами. Нужно было перебрать всех гостей одного за другим. И лучше всего изображать при этом непроходимую глупость.

– Я верю тому, что говорит Поль.

Это стало для меня новостью; я не знал, что Брекстон высказывался по поводу убийства, не считая, конечно, разговора с полицией.

– И что он говорит?

– Что у Милдред была привычка весь день принимать снотворное, чтобы успокоить нервы. Так что те, что она приняла в утро своей смерти, были для нее привычной дозой, и что она отправилась купаться, не зная, насколько сильное там течение.

– Ну, это выглядит достаточно разумно.

– Если не считать того, что у моего брата оказалась бутылочка с такими же таблетками…

– Не хотите ли вы сказать, что его подозревают?

Она печально покачала головой.

– Нет. Не думаю, что его подозревают. У него нет мотива для преступления, и даже если бы и был, нет доказательств, что таблетки взяты из его флакона. Кто-то смог добраться до его ванной, если не имел доступа к таблеткам Милдред, которые та держала под замком в шкатулке для драгоценностей: только она знала комбинацию, открывающую замок. Брекстон клянется, что никогда не знал комбинации и не мог добраться до таблеток, даже если бы и захотел.

– Значит, либо она сама приняла таблетки, либо кто-то проник в ванную вашего брата, взял таблетки и подбросил их ей в кофе или во что-нибудь другое, с чем она могла их проглотить.

– Да, в общих чертах ситуация выглядит именно таким образом. Не напали бы на вас прошлой ночью, я склонна была считать, что Милдред сама приняла таблетки. А теперь уже ни в чем не уверена.

– Похоже, мое приключение заставило все завертеться.

Она кивнула.

– Думаю, этот ужасный коротышка, Грейвс или как там его зовут, просто хотел нас напугать, привлечь к себе внимание. Я по-прежнему не думаю, что у него есть хоть малейшее представление, было убийство или не было.

– Сейчас он абсолютно уверен. А вы?

– Не знаю, что думать.

– Что было между вашим братом и Милдред? – спросил я на одном дыхании, чтобы застать ее врасплох, и это сработало.

Ее веки испуганно задрожали; она нахмурилась, откинулась назад.

– Что… с чего вы взяли?

– Миссис Виринг, – солгал я, – говорит, что много лет назад…

– Чертова идиотка!

На миг она растерялась, но тут же снова овладела собой. И даже попыталась довольно убедительно рассмеяться, чтобы скрыть неожиданное смущение.

– Мне очень жаль, но нет никакой нужды ворошить семейные тайны. Все достаточно просто: Милдред была помолвлена с моим братом. А потом встретила Брекстона и вышла замуж за него. Вот и все. Мой брат был очень к ней привязан и не питал дружеских чувств к Брекстону, хотя они и общались… Вот, пожалуй, и все.

– А почему она не вышла за вашего брата?

Элли попыталась уклониться от ответа.

– Думаю, Брекстон показался ей более эффектным…

– Вам нравилась мысль, что они поженятся?

– Не думаю, что это имеет какое-то отношение к делу, мистер Серджент. – Элли холодно посмотрела на меня.

– Думаю, вы правы. Извините. Наверное, все из-за того, что убийца использовал меня как тренировочную грушу. Мне хочется понять, что происходит.

– Мне очень жаль, – поспешила она смягчить свою резкость. – Не хотелось быть невежливой. Просто для всех нас это очень печальная тема. Я даже не хотела приезжать сюда на уик-энд, но Флетчер настоял. Он всегда очень любил Милдред.

Я медленно переваривал сведения об этих сложных семейных отношениях, о которых узнал в равной степени как из того, что она сказала, так и из того, о чем она умолчала.

С террасы меня позвал дворецкий. Звонила Лиз, и я взял трубку в холле.

– Дорогой, с тобой все в порядке? – В голосе слышалось явное беспокойство.

– Не говори мне, что ты слышала…

– Я все знаю! Тетушка рассказала мне сегодня утром, что, когда ты прошлой ночью вернулся домой, тебе вонзили нож в спину. Два часа я пыталась дозвониться до тебя, но линия была занята. С тобой все в порядке? Куда…

Я рассказал ей, что произошло, пораженный, с какой скоростью в этих местах разлетаются слухи. Думаю, их разносили слуги, так как я знал, что никто из гостей не проронил по этому поводу ни слова.

Лиз облегченно вздохнула, узнав, что ни о каком ударе ножом не было и речи. Но тем не менее она была встревожена.

– Питер, я не думаю, что тебе следует оставаться в гаком ужасном месте. Нет, я действительно так думаю. Там явно разгуливает какой-то маньяк…

– И когда я тебя увижу?

– Ну, как насчет того, чтобы встретиться сегодня поздно вечером? Скажем, около полуночи. До этого у меня тут семейные дела, зато потом я приглашена к Айвену Эвансу… знаешь, скульптор-абстракционист? Можно встретиться там…

Я записал адрес и пообещал, что больше не буду становиться на пути всяким преступным личностям.

Потом я снова побрел на пляж. С верхней площадки лестницы был слышен яростный треск пишущей машинки Мери Вестерн Ланг. Дверь в комнату Брекстона оставалась закрыта. Миссис Виринг писала письма в своей комнате.

Все выглядело очень мирно. Элли Клейпул говорила с каким-то неизвестным человеком, когда я присоединился к ним на пляже.

– О, мистер Серджент, я бы хотела познакомить вас с Диком Ренденом… Он мой племянник.

Племянник оказался высоким неуклюжим молодым человеком чуть старше двадцати. На нем были очки в тяжелой оправе и костюм из индийской льняной ткани, совершенно неуместный на залитом ослепительным солнцем пляже. Я выдал требуемый комментарий насчет удивительной молодости тетушки, и Элли любезно согласилась.

– Дик сегодня приехал из Кембриджа…

– Я услышал о том, что у вас здесь произошло и приехал убедиться, что все в порядке. – Его голос был таким же бесцветным, как и все остальное. Сидел он на песке с торжественным и глупым видом, обхватив руками острые коленки.

– Я только что приехал… Поднялся такой шум, – он уныло покачал головой. – Конечно, одет я не по сезону…

– Дик пишет диссертацию на звание магистра по истории, – сказала Элли так, словно это должно было все объяснить. – Дорогой, тебе лучше пойти в дом сказать Розе, что ты приехал.

– Я остановлюсь в городке, – возразил юный историк.

– Ну, все равно зайди в дом и поздоровайся. Я уверена, она пригласит тебя поужинать.

Стряхнув песок с брюк, племянник исчез в доме. Элли вздохнула.

– Я должна была знать, что Дик обязательно явится. Он обожает несчастья. Думаю, именно поэтому он выбрал историю… Со всеми ее ужасными войнами и всем прочим.

– Может быть, он ободрит нас.

– Боюсь, что для этого нужно нечто большее, чем Дик.

– Вы ненамного его старше, верно?

Она улыбнулась.

– Вот это уже приятно слышать. Да, я старше его лет на десять.

Это означало, что ей примерно тридцать один – тридцать два года, что я определил в результате тех быстрых вычислений в уме, которые завоевали мне в школе репутацию ученика, совершенно неспособного к математике.

Потом мы отправились купаться, держась поближе к берегу.

4

Мы с мисс Ланг прибыли к коктейлям первыми; ее наряд делал ее еще более отталкивающей, чем обычно. Хотя сама она считала себя весьма привлекательной.

– Посмотрите-ка, мы оказались первыми. Так сказать, в авангарде.

Я приготовил ей коктейль и согласился с ее словами. Потом я устроился напротив, хотя она сделала все возможное, чтобы усадить меня рядом с собой на кушетку. Я понимаю, что вопреки распространенному мнению традиционный разврат старых дев – в известной мере выдумка мужской половины рода человеческого, но могу с уверенностью сказать, что в случае с мисс Ланг мужская непочтительность была вполне оправдана.

Она посасывала свой мартини, потом, пролив половину на коврик, поставила бокал и сказала:

– Надеюсь, вы полностью оправились от встречи с неизвестным негодяем?

Я подтвердил, что оправился.

– Мне с трудом удалось сосредоточиться на работе. Сегодня я готовила колонку о том, что, как ни странно, у всех известных писательниц, может быть, за исключением Тейлор Колдуэлл, было по три имени.

Я пропустил эту новость мимо ушей. От дальнейших изысканий меня избавило появление Клейпула. Он был бледен, весь поглощен своими мыслями и вообще выглядел так, словно не спал целую неделю.

Он как-то машинально начал разговор.

– Весь город гудит… Я был в театре, смотрел картины… Кстати, там были неплохие вещи, хотя Брекстон сказал, что все барахло.

– Что значит барахло? Что я назвал барахлом? – В дверях появился Брекстон. Он уверенно улыбался, к нему даже вернулась аура гениальности. Мне бы очень хотелось понять, почему это произошло.

Клейпул холодно покосился на него.

– Я говорил о картинах, выставленных в театре Джона Дрю.

– О, тогда все правильно, там одно барахло, – весело заявил Брекстон, смешивая себе коктейль. – Вы абсолютно правы, Флетчер.

– Они мне понравились. Я же сказал, что это вы считаете, что они…

– Есть то, что они есть на самом деле. Ну, в этом же и состоит искусство!

– Искусство? Я его люблю! – Появилась миссис Виринг с Диком Ренденом, причем она была в отличном настроении и буквально парила над землей. Она представила родственника. Клейпулов мисс Ланг и Брекстону, и писательница тут же переключила все внимание с меня на молодого историка.

– Так вы из Гарварда? – промурлыкала она, помещая молодого человека рядом с собой на кушетку. На этот вечер с ним было покончено.

Последней к нам присоединилась Элли и села возле меня.

– Ну и что? – как-то не совсем к месту спросила она.

В тот вечер всю компанию словно заразила лихорадка. Все очень много пили. Хотя я вел себя осторожно, внимательно прислушивался к разговорам и наблюдал. Я понимал, что кто-то из присутствующих огрел меня дубинкой с явным намерением убить. Но кто? И почему?

Я внимательно вглядывался в лица. Брекстон казался неожиданно веселым. У меня мелькнула мысль, не удалось ли ему придумать себе алиби? С другой стороны, Клейпул явно страдал. Смерть Милдред он воспринял куда болезненней, чем остальные. Меня в нем что-то беспокоило. Он мне не нравился, но почему – я не понимал. Может быть, виною этому были его странные отношения с сестрой… Но это уже меня не касалось.

Поведение мисс Ланг вполне соответствовало настроению остальных. Ее хихикание разносилось над столом, как бледная пародия на крики валькирий, а миссис Виринг время от времени пьяно кивала, находясь уже в потустороннем состоянии. Ренден взирал на все это широко раскрытыми глазами, явно пытаясь обнаружить убийцу; общее возбужденное состояние на него не действовало.

Все это было похоже на последнюю ночь перед концом света.

Даже я в конце концов немного опьянел, хотя и намеревался сохранить ясную голову, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми. К сожалению, за чем именно наблюдать, я не знал.

Пить кофе мы перешли в гостиную. Рассеянно болтая с племянником хозяйки о Гарварде, я заметил, как через холл осторожно прошел Гривс. Меня заинтересовало, что ему понадобилось.

– А убийца действительно вас ударил? – неожиданно спросил Ренден, прервав меня посреди сентиментальных воспоминаний о старых временах, когда еще были живы Теодор Спенсер, Дельмор Шварц, да и другие гиганты толпами бродили по университету.

– Да, – коротко ответил я, так как уже устал описывать то, что со мной произошло.

– Но это означает, что вы обладаете определенной информацией, которую он хотел бы уничтожить.

– Меня? Или информацию? – Ренден выражал свои мысли примерно так же ясно, как большинство историков.

– По-видимому и то, и другое.

– Как знать? – пожал плечами я. – Во всяком случае, он зря потратил время, – я ничего не знаю.

– Это действительно очень интересно. – Его глаза сверкали из-за очков в тяжелой оправе. – Возникает еще и психологическая проблема. Возникшие отношения являются… – Я постарался сбежать, едва позволили приличия.

Я сказал миссис Виринг, что устал и хотел бы пораньше лечь; она согласилась и заметила, что просто чудо, что я не почувствовал себя хуже, учитывая удар…

В холле я обнаружил Гривса. Тот с задумчивым видом сидел в маленьком кресле у телефонного столика с клочком бумаги в руке.

– Вы уже готовы кого-то арестовать? – шутливо спросил я.

– Что? О… сегодня ночью вы снова собираетесь уйти?

– Да, и хотел спросить, нет ли у вас возражений.

– Я не могу остановить вас, – печально буркнул Гривс. – Хотя сделайте одолжение – не говорите никому, что здесь произошло.

– Не вижу, почему. Газеты и так полны подробностей.

– Они полны и всяческих других историй. Сегодня ночью на дежурстве будет двое полицейских, – добавил он.

– Надеюсь, этого окажется достаточно.

– Не забудьте запереть свою дверь.

– У убийцы может быть ключ.

– Один из наших парней будет дежурить на лестничной площадке. Его задача – следить за вашей комнатой.

Я расхохотался.

– Вы в самом деле думаете, что в доме, где дежурят двое полицейских, что-то может случиться?

– Никогда нельзя сказать наверняка.

– Вам так и не удалось найти какие-нибудь улики?

– Да, верно, – ответ оказался неожиданно откровенным. – Но мы знаем, что нужно делать.

– Поскольку я служу для вас приманкой и одновременно – корреспондентом «Глоуб», не могли бы вы сказать мне, что собираетесь делать?

– Этого, мистер Серджент, я не скажу вам ни за что на свете.

– И когда же вы собираетесь арестовать убийцу? Ведь скоро заседание большого жюри.

– Да, в пятницу. Ну, мы надеемся успеть.

– А обвинительное заключение уже готово?

– Возможно. Скажите, мистер Серджент, вам не приходилось играть в бумажные куклы?

Вопрос меня совершенно ошарашил.

– Куклы? – Я удивленно посмотрел на него.

– Или, быть может, у вас есть альбом для вырезок?

– У моей секретарши есть альбом для вырезок… но при чем здесь это?

– Тогда вот эта штука должна вас позабавить, особенно с учетом наших предыдущих разговоров. – Он протянул мне лист бумаги.

На обычный лист писчей бумаги были наклеены буквы, вырезанные из газетных заголовков. Все они были разных размеров и складывались в надпись: «Брекстон – убийца».

– Когда вы это получили?

– Я нашел вот здесь сегодня утром. – Гривс показал на телефонный столик. – Записка лежала под книгой, перевернутая надписью вниз. Даже не знаю, почему я ее перевернул… Она походила на случайный обрывок бумаги.

– Значит, она адресовалась не вам?

– Она вообще не предназначалась никому конкретно. Ее просто положили на стол, где обнаружить ее мог любой. Очень странно.

– А как насчет отпечатков пальцев?

Он с сожалением посмотрел на меня.

– После Диллинджера никто не оставляет отпечатков пальцев. Слишком много фильмов наснимали на эту тему. Теперь все носят перчатки.

– Интересно, почему в записке ошибки?

– Просто некоторые буквы не часто встречаются в заголовках… Вы же видите, что все остальные буквы взяты из заголовков. Правда, я еще не выяснил, из какой газеты.

– И как вы думаете, кто ее здесь оставил?

– Вы. – Он холодно смотрел на меня.

Я снова расхохотался.

– Если бы я считал, что Брекстон – убийца, то просто сказал бы вам.

Гривс пожал плечами.

– Не морочьте мне голову, здесь торчат ваши уши, мистер Серджент.

– Тогда зачем мне было держать все это в тайне?

– Я этого не знаю… пока.

Теперь я рассердился.

– Я не знаю ничего, чего бы не знали вы.

– Возможно, но я убежден; убийца полагает, что вы что-то знаете. И хочет вывести вас из игры. А теперь, пока не стало слишком поздно, скажите, что вы видели в воде.

– Какой же вы упрямый, – вздохнул я. – Могу лишь снова повторить, что ничего не видел. Еще могу сказать, что я не посылал вам этой записки, это должен был сделать кто-то другой… кто знает, что случилось на самом деле, или просто хочет бросить тень на Брекстона. На вашем месте я бы разыскал автора записки.

Сам я был убежден, что след неминуемо приведет к жаждущему мести Клейпулу.

Гривса же более всего занимала собственная теория. Я не имел ни малейшего представления, в чем она состояла. Но его волновала моя безопасность, и это меня тронуло.

– Должен предупредить, мистер Серджент, что если вы не скажете всей правды, всего, что знаете, я снимаю с себя ответственность за возможные последствия.

– Вроде моей внезапной смерти?

– Вит именно.

У меня возникло чувство, что меня списали со счетов. Не очень приятное чувство.