Текст книги "Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск"

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

Соавторы: Уильям Макгиверн,Эдгар Бокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Глава седьмая

1

Брекстона арестовали и доставили в тюрьму в два часа ночи вторника. Заседание специального суда было намечено на пятницу. Это давало мне два дня, чтобы найти настоящею убийцу – для вящей славы самого себя и слепой леди с весами. Сорок восемь часов, за которые я должен был по крайней мере не обнаружить, что Брекстон в самом деле был убийцей.

На следующее утро я встал в девять часов и еще не успел толком одеться, как позвонил редактор «Глоуб».

– Послушай, сукин сын, что ты имеешь в виду, когда распускаешь слухи, что Брекстон – не убийца?

– Потому что я не считаю его убийцей.

Пришлось отставить трубку на вытянутую руку, пока бывший одно время моим работодателем и источником дохода человек изрыгал свою ярость. Когда трубка затихла, я снова приложил ее к уху и сделал это как раз вовремя, чтобы услышать, как он сказал:

– Ну, я посылаю Элмера разобраться во всем на месте. Он туда рвался, но я сказал: нет, там у нас есть Серджент! Ты помнишь Серджента? Серджента с горящими глазами и несуразными ушами, – сказал я, – он все нам расскажет, если сможет решить эту чертову загадку! И если полиция думает, что Брекстон убил свою жену, то Серджент лучше знает, сказал я ему, и разберется во всем. Ха! Ты оставил нас в дураках. Элмер намерен вытащить нас из этой ямы.

– Ругань ни к чему не приведет, – жестко отрезал я. – Ничего не добьется и Элмер. Одним словом, что вы скажете, если я исключительно вам представлю настоящего убийцу и сделаю это к пятнице?

– А ты не хочешь…

Я заметил, что его предложения непрактичны. Потом сказал, что он может сделать с Элмером, если у него будет подходящее настроение, и первым повесил трубку.

Новость меня обескуражила. Элмер Буш, автор газетной колонки «Американский Нью-Йорк», которая на телевидении стала популярным еженедельным обзором новостей под названием «Нью-Йоркская Америка», был моим старым соперником. Он был знаменитым обозревателем уже тогда, когда я – всего лишь помощником редактора отдела драматургии. Но позднее наши пути пересеклись и мне удалось дважды побить его на поприще добывания новостей. Теперь я мрачно решил, что предстоит серьезное испытание.

Я позвонил Лиз, которая казалась совершенно проснувшейся, хотя я был уверен, что она только что открыла глаза.

– Прошлой ночью арестовали Брекстона.

– Не может быть! – Она вынудила содрогнуться мои барабанные перепонки. – Стало быть, ты ошибался. А я всегда считала, что это сделал он. Конечно, всего лишь женская интуиция, но и она кое-что значит. Посмотри на медиумов.

– Каких медиумов?

– Которые говорят с умершими… Они, как правило, женщины.

– Ну, я хотел бы, чтобы ты позвонила Милдред Брекстон и…

– Не издевайся! Но разве это не восхитительно! Могу я заехать за тобой?

– Нет, но если все будет хорошо, мы увидимся после обеда.

– Прекрасно. После ленча я буду в клубе.

– Что с тобой случилось прошлым вечером?

– О, я была на танцах у Вильсона. Хотела позвонить тебе, но Дик сказал, что ты рано лег спать.

– Ренден? Он тоже был там?

– О да. Знаешь, он просто душка. Почему он тебе не нравится? Он был совсем недолго, но мы очень мило поболтали. Он хотел отвезти меня в Монтаук, предлагал прогуляться при луне в его машине, но я решила, что это может зайти слишком далеко…

– Приятно слышать, что у тебя сохранились известные пределы…

– Не будь таким придирой. – После еще нескольких подобных реплик я повесил трубку. Видимо, выдался неудачный день, решил я. Приехал Элмер Буш, Ренден слишком присосался к Лиз, Брекстон сидел в тюрьме – и мои версии временно оказались несостоятельными.

Насвистывая похоронный марш, я спустился к завтраку.

Вид Рендена, с аппетитом поглощающего завтрак, не улучшил моего настроения. Больше к завтраку никто не вышел.

– Вы видели газеты? – он даже светился от возбуждения. – На самых первых страницах.

И придвинул мне целую пачку.

Все последние выпуски кричали о нас. Самым скромным заголовком было: «Художник арестован за убийство жены и друга». В описаниях здешние отношения походили на Годом и Гоморру.

Я просмотрел статьи только мельком – знал по собственному опыту газетчика, что газетные статьи, если не считать заголовка и первого абзаца, обычно не содержат ничего кроме пустых слов, только лучше или хуже подобранных. И сосредоточился на поджаренных гренках и кофе… Чистейший мазохизм – наслаждаться, представляя день еще хуже, чем он был на самом деле.

– Думаю, что никто из нас этого предположить не мог, – сказал Ренден, не обращая внимания на мое настроение. – Я согласен, что очевидное часто может оказаться самым правильным, но мог бы поклясться, что Брекстон ни при чем.

– Но ведь вы все время думали, что убийца – он?

Ренден снисходительно улыбнулся.

– Это только для отвода глаз. Я затеял свое собственное расследование в поисках настоящего убийцы, или того, кто мне им казался. Но зашел в тупик.

– Так же, как и я.

– Полагаю, все решит вопрос с ключем, – вздохнул Ренден, протягивая мне «Дейли Ньюс», на первой странице которой красовался заголовок: «Обвинен известный кубист: убивает жену, разрезает на кубики друга».

Я только хмуро отмахнулся. У меня была собственная теория насчет ключа. Слишком очевидные возможности мне не нравятся. И я уважаю в других людях интеллект, даже в художниках-абстракционистах. Брекстон не оставлял ключа под подушкой и уж тем более не оставлял свой нож возле тела Клейпула. В разговорах он поразил меня не только интеллигентностью, но и осторожностью. Став убийцей, он не совершил бы ни одной из этих ошибок.

Эти мысли я оставил при себе, не став комментировать мнение Рендена (и всех остальных), что справедливость восторжествовала и убийство раскрыто.

Миссис Виринг и мисс Ланг спустились к завтраку вместе. Они были оживлены и прекрасно владели собой.

– Ах, джентльмены встали вместе с птичками! – весело воскликнула писательница, полностью оправившаяся от пережитого несколько часов назад потрясения.

– Боюсь, это было довольно суровое испытание, Питер, – улыбнулась мне миссис Виринг. Она была бледной, но держалась твердо. И казалось, забыла про выпивку.

Я пробормотал что-то вроде того, что могло быть и хуже.

– И еще я боюсь, что наш первоначальный план теперь невыполним.

Я уже смирился с этим, но принял задумчивый и немного разочарованный вид.

– Да, полагаю, вы правы… При сложившихся обстоятельствах не совсем разумно затевать такое…

– Я знала, что вы меня поймете. Только жаль, что вы впустую потеряли почти неделю…

– Не совсем.

Она улыбнулась.

– Это верно. Вы набрали материал на несколько статей, верно?

В разговор вмешалась мисс Ланг.

– Потрясающе, мистер Серджент! Просто не могу дождаться того момента, когда прочту ваш отчет об убийце на побережье!

– Время, – сказал я, – всему свое время.

– Я просто не в состоянии ждать! Хотя, видит Бог, любые напоминания о том, что нам пришлось пережить, будут по меньшей мере неприятны. Роза, всех нас прокалили в горниле опыта.

– И мы вышли из этого испытания закаленными, а не сломленными, – согласилась миссис Виринг.

Я попросил извинить меня, сославшись на то, что нужно поработать.

– Конечно, – дружелюбно согласилась миссис Виринг. – Да, кстати, мистер Грейвс, или как там его зовут, звонил мне сегодня утром и просил, чтобы все оставались в Истхемптоне, по крайней мере до заседания специального суда. Надеюсь, это не причинит вам особых неудобств; разумеется, я буду только рада, если все останутся.

Я заверил, что чрезвычайно рад случаю.

Уже из комнаты я позвонил своей секретарше мисс Флин.

– Дело кончено, и все раскрыто, – сказала она тоном человека, наблюдающего за преступлением с приличной дистанции.

– Похоже на то. – У меня не было ни малейшего желания говорить что-либо о моих сомнениях по телефону, который мог прослушивать кто угодно. – Я вернусь в пятницу после обеда. Есть новости?

Она выдала мне краткий и точный отчет о том, что произошло за время моего отсутствия. Я дал указания, что следует сделать для отдельных клиентов. Потом попросил кое-что проверить. Хотя просьба могла показаться ей странной, мисс Флин как всегда была сама сдержанность; никаких комментариев с ее стороны не последовало.

– Как вы понимаете, я приложу все усилия, чтобы выполнить вашу просьбу, – пообещала она. – Кстати, мистер Уинн звонит вам каждый день. Можно дать ему ваш телефон?

Я ответил отрицательно, она заметила, что о сути дела он не говорил, и с этим вопросом тоже было покончено.

Следующий мой шаг, после того, как я повесил трубку, носил стратегический характер.

Судя по тишине, в соседней комнате мисс Ланг не было. На всем втором этаже также было пусто, если не считать одну служанку. Я осторожно выскользнул из своей комнаты, пересек коридор и проник в комнату Дика Рендена.

Та была точной копией моей. Он не потрудился разложить свои вещи, и чемодан, набитый мятым барахлом, валялся открытым. Если не считать акриловых носков с большими дырами, ничего необычного там не было. Ничего конкретного я и не искал, что делало поиски еще более затруднительными. Просто хотелось как следует запомнить обстановку в комнате.

Обследовав ванную, я обнаружил там обычный набор для бритья. Кроме того, нашел женский носовой платок с инициалами Р.В. Он был скомкан и засунут в стакан, стоявший на второй полке аптечки. Инициалы Р. В. безусловно принадлежали Розе Виринг, но почему ее носовой платок оказался в его ванной, оставалось загадкой. На платке не было никаких следов… Ни пятен крови, ни чего-либо еще интересного. Просто кружевной платочек, каких полно в любом магазине.

Несколько удивленный, я положил его на место. Может быть, Ренден – клептоман? Или фетишист? Или миссис Виринг ночью занималась с ним любовью и оставила платочек в знак признательности? Или просто он нашел его и сунул куда попало, а под руку подвернулся стакан?

Я пришел к выводу, что начинаю сходить с ума, приписывая каждому пустяку особое значение.

Вернувшись в его спальню, я обратил внимание, что оба окна открыты. Поскольку комната была угловой, из них открывался вид на обе стороны: одно выходило на дюны к северу от дома и позволяло взглянуть на пляж, другое смотрело прямо на террасу внизу, стойки с зонтиками и спокойное море. С этой стороны прямо под окном оказалась крыша навеса галереи первого этажа.

Потом я открыл двери между комнатой Рендена и следующей спальней, принадлежавшей миссис Виринг. Это была самая большая спальня с тремя окнами, выходившими на океан. Дорогая мебель, вся в розовых тонах, шелках и кружевах. Она была заполнена всяческими безделушками и одеждой… Слишком много барахла, чтобы разобраться с первого взгляда.

В ее ванной я тоже нашел кое-что интересное.

На металлическом столике стоял небольшой автоклав, в нем – несколько шприцев для инъекций и пузырьки с лекарствами, на каждом аккуратно написано ее имя и содержимое. В двух пузырьках – стрихнин, который, как я смутно припоминал, вводят в чрезвычайных обстоятельствах при остановке сердца. Становилось очевидно, что миссис Виринг была готова ко всему….

Дверь в комнату Элли Клейпул осталась не заперта. Там пахло, как в больнице. Вещи ее остались там, все аккуратно развешено в шкафу и сложено в ящиках стола. Если и было что-то, хотя бы отдаленно напоминающее улику, полиция уже все нашла и забрала.

Наскоро все просмотрев, я прошел в комнату Брекстона. Там царил полный беспорядок, матрас валялся на полу, вокруг разбросаны подушки и простыни. Видимо, кто-то заходил сюда за его одеждой; никаких следов его пребывания в комнате не осталось. Я не нашел ничего… если не считать окна, выходившего на океан над той самой металлической качалкой, возле которой я нашел тело Флетчера Клейпула. В ту ночь было полнолуние, так что Брекстон из окна вполне мог видеть убийцу.

Только из этого окна открывался без всяких помех вид на качалку; при взгляде из других окон второго этажа увидеть качалку мешали зонтики или тенты.

Я выяснил не так уж много, но все-таки это была некая возможность… Возможно, это объясняло явную уверенность Брекстона: он действительно видел убийство Клейпула. Но если это так, почему он молчит?

Загадка.

У меня не было ни малейшего представления, что решение буквально под рукой.

2

Гривса я прождал до половины двенадцатого, но оказалось, что он Занят служебными делами в Риверхейде, барахтаясь в море официальных согласований и разрешений. Отдел окружного прокурора раскрутил машину правосудия, и доблестный Гривс мог теперь почивать на лаврах.

Убедившись, что он не намерен нанести нам визит, я попросил Рендена одолжить машину. Он любезно согласился и только спросил, есть ли у меня права. Я заверил, что есть, и забрал машину.

День был ясным, прохладным и напоминал скорее осень, чем лето. Кончики листьев вязов вдоль главной улицы Истхемптона начали желтеть. Зима была не за горами.

Я направился прямо – в больницу святой Агаты, – именно туда отвезли Элли Клейпул.

С весьма уверенным видом, хотя никакой уверенности не испытывая, я вошел в мрачное кирпичное здание в викторианском стиле и представился дежурной в регистратуре как Дик Ренден, племянник мисс Клейпул.

К моему удивлению после нескольких минут телефонных переговоров оказалось, что я могу побыть с ней до десяти минут, но ни в коем случае ее не волновать. Несколько часов назад она пришла в сознание и чувствовала себя лучше.

Элли лежала навзничь, лицо белое, как бумага, но глаза – ясные и живые. Она полностью владела собой и была удивлена при виде меня.

– Я думала, Дик…

Я поспешно перебил ее.

– Он хотел приехать, но послал меня. Не мог бы я поговорить с вами наедине? – Я взглянул на сестру, которая неловко, но решительно возилась с разложенными на подносе инструментами.

– Это противоречит инструкциям доктора. И полиции, – твердо заявила медсестра. – Но вы не беспокойтесь, я подслушивать не буду.

Элли устало улыбнулась.

– Боюсь, нам придется подчиниться. Так почему вы хотели меня видеть, мистер Серджент?

Я сел поближе к ее койке и понизил голос.

– Просто хотел увидеть, как вы себя чувствуете, вот и все.

– Почти нормально. Кажется, стрихнин, вместо того, чтобы убить меня, дал необходимую встряску. Мне сказали, что существовала опасность сойти с ума. – Она произнесла все это будничным и деловым тоном, явно полностью владея собой.

– Вы что-нибудь помните?

Она покачала головой.

– До приезда скорой помощи я не приходила в себя.

– Вы были с Брекстоном, когда убили вашего брата?

Она кивнула.

– Я уже рассказала полиции сегодня утром, ко мне приходил этот ужасный коротышка.

– И, конечно, вам не хотят верить?

– Да, они не верят. Не понимаю, почему.

– Вы знаете, что арестовали Брекстона?

Глаза у нее расширились, и дыхание прервалось; потом она медленно вздохнула и закрыла глаза.

– Мне следовало догадаться, – прошептала она. – Нет, мне не сказали, но это объясняет, почему мой рассказ так их разочаровал. Думаю, что мне хотели устроить перекрестный допрос, но врач выпроводил их вон. Поль не мог этого сделать. У него не было причин. И он был со мной.

– У нас не так много времени, – поспешил сказать я. – Я тоже не думаю, что Брекстон виновен, но полиция считает иначе и они собрали кучу доказательств, – или того, что они считают доказательствами. Сейчас вы должны мне помочь. Думаю, я смогу найти решение этой загадки, но мне нужно больше знать об участниках событий, особенно насчет их прошлого. Пожалуйста, расскажите мне правду. Если вы это сделаете, мы сможем снять с Брекстона обвинения.

– Что вы хотите знать?

– У кого были причины убить вашего брата?

Она отвела взгляд.

– Трудно сказать. Что можно считать достаточной причиной? Иметь повод для недовольства и обиды – одно, но убийство – совсем другое.

– Вы имеете в виду мисс Ланг?

– Да, ее. А как вы узнали?

– Это не важно. Что на самом деле произошло между ней и вашим братом?

– Ничего, в том-то и все дело. Она была влюблена в него. А он – нет. Как вы знаете, мы все жили тогда в Бостоне. И очень часто встречались. Полагаю, вы уже знаете, что в те годы она выглядела вполне прилично. Когда у него начался роман с Милдред, ее это чуть не убило. Примерно тогда она и начала толстеть… Не думаю, что это было связано с гормонами, скорее, чисто невротическая реакция. Насколько я знаю, в ее жизни никогда не было другого мужчины и она никогда не переставала любить Флетчера…

– Как вы думаете, могла она подбросить таблетки Милдред?

– Я… Я все время думала над этим. Она ненавидела Милдред. Думаю, она ненавидела ее еще больше после того, как Милдред отвергла Флетчера… Странно, верно: ненавидеть за то, что та стала ее соперницей, и потом ненавидеть еще больше за то, что отвергла человека, которого она сама продолжала любить. Да, думаю, она могла подбросить Милдред таблетки, только зачем было выжидать пятнадцать лет?

– Может быть, впервые представилась возможность?

– Не знаю. Даже если она это сделала, зачем же потом убивать Флетчера?

– Месть? За то, что он ее отверг.

– Сомневаюсь. Поначалу я думала, что произошел несчастный случай, что Милдред приняла чрезмерную дозу таблеток и погибла во время купания, но потом, когда в дело вмешалась полиция, мне пришло в голову, что Мери Вестерн Ланг могла дать Милдред снотворное по той простой причине, что больше никто так не ненавидел бедную Милдред…

– Даже ее муж?

Элли пожала плечами.

– Он привык к ней. Кроме того, у него была масса более удобных возможностей: зачем дожидаться приема по случаю уик-энда, чтобы убить жену?

– Вы не любили Милдред, верно?

– Она не была моей приятельницей. Мне не нравилась манера, в которой она пыталась обращаться с Флетчером после замужества. Где бы мы не встречались, мы начинали ссориться,’ и обычно потому, что я удерживала Флетчера в Кембридже, а она считала, что он должен жить в Нью-Йорке, где ей легче было бы в него вцепиться.

– А вы действительно удерживали его в Кембридже?

Она печально улыбнулась.

– Не могло быть и речи о том, чтобы удержать его, если он сам того не хотел. Когда Милдред вышла замуж, она сразу перестала его интересовать. А ей надоела жизнь без него.

– Да, она продолжала с ним флиртовать.

– Если это слово подходит. У нее слишком развиты инстинкты собственницы.

– А мог ваш брат желать ее смерти?

Элли изумленно посмотрела на меня.

– Что вы имеете в виду?

– Просто хочу рассмотреть все возможные мотивы, вот и все. Интересно, мог ли он иметь мотив для убийства.

– Не могу даже представить. Конечно, нет. Старых приятельниц не убивают из-за того, что они вам надоели.

– Пожалуй. Теперь о вашем племяннике. Были ли у него какие-то причины убить Милдред?

Она покачала головой.

– Не думаю, что они встречались больше чем раз-другой. Кроме того, он был в Бостоне. Мне пришлось говорить с ним по междугородному телефону как раз накануне ее смерти.

– По семейным делам?

– В какой-то степени. И еще я пригласила его сюда. Роза говорила, что не возражает.

– Тогда это заставляет исключить его, по крайней мере, насчет Милдред. Были у него какие-то причины убить вашего брата?

Она медленно покачала головой.

– Нет, не думаю. Они не слишком симпатизировали друг другу. Слишком разные натуры. Флетчер был его опекуном. Не думаю, что они открыто ссорились, хотя прошлой зимой у них произошла стычка из-за денег. Флетчер контролировал собственность Дика, Дик хотел получить над ней полный контроль. Но Флетчер проявил твердость и на этом все закончилось. С той поры они встречались редко.

– Тогда Ренден вряд ли сюда рвался.

Элли улыбнулась.

– Когда я ему позвонила, он отказался. Думаю, ему не хотелось встречаться с Флетчером. Но вы же знаете, я – миротворец.

– Полагаю, его привело сюда любопытство по поводу Милдред?

Она кивнула.

– Его просто опьяняет преступление.

Следовало действовать быстро.

– А миссис Виринг?

Я видел, что медсестра в другом конце комнаты начинает беспокоиться.

– Мы встретились с ней примерно в то же время, что и с Милдред… У нас общие друзья. Мы с Розой всегда были довольно близки; Роза, пожалуй, расстроилась больше всех, когда брак Милдред с Флетчером не состоялся.

– Как вы думаете, мог у нее быть мотив для любого из этих убийств?

Элли покачала головой.

– Даже представить не могу. Конечно, Милдред стала тяжким испытанием для окружающих, но Роза могла не встречаться с ней, если не хотела… Я была удивлена, когда Роил пригласила нас и сказала, что Брекстоны тоже будут.

VI думала, Роза перестала с ними встречаться. Это показалось нам странным… У нас с Флетчером не было уверенности, что стоит ехать. О Боже, как бы мне хотелось, чтобы мы не приезжали!

Это первое проявление эмоций за все время нашего разговора заставило медсестру неодобрительно взглянуть на меня. Элли прикусила нижнюю губу.

Но я остался непреклонен: время уходило.

– Миссис Виринг была дружна с вашим братом?

– Конечно. Нет, не вижу я мотива. Не могу придумать никакой причины.

– Значит, вы полностью исключаете ее, как возможного убийцу?

Элли только смущенно покачала головой.

– Я просто не знаю, что думать. Все так ужасно…

– Сэр, вам пора, – вмешалась медсестра.

Я задал последний вопрос.

– Вы влюблены в Брекстона?

– Нет, не влюблена, – она покраснела.

– А он в вас?

– Я… Вам лучше спросить об этом у него самого, мистер Серджент.