Текст книги "Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск"

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

Соавторы: Уильям Макгиверн,Эдгар Бокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Глава 9

Приятно снова надеть чистое, решил да Силва, подстриг усы, побрился, аккуратно расчесал волосы, насколько можно было аккуратно расчесать его буйную шевелюру. Еще приятнее было идти с визитом к молодой красавице, которая вовлекла его во все это дело. Правда, по-прежнему приходилось ехать в такси вместо «ягуара» – ошибочно решив, что убывает в отпуск, он отогнал «ягуар» в гараж на профилактику. И правдой было то, что завтра ему снова придется влезать в грязные лохмотья и не бриться, чтобы навестить своего гостя на горе. Но это завтра…

Он оставил машину на стоянке перед Коронадо и зашагал к роскошному вестибюлю. Толкнул вращающиеся стеклянные двери, кивнул, как старому знакомому, портье и направился к лифту. На портье совсем не произвел впечатления его дружеский кивок; все что он знал – этот человек чужой.

– Подождите! Вы к кому?

– К сеньорите Веларес, – вежливо сообщил да Силва, – квартира 1612.

– Надо доложить, – рука портье потянулась к внутреннему телефону. – Ваше имя?

– Хозе, но близкие друзья зовут меня Зе, – да Силва шагнул от лифта к столу портье. – Однако я бы предпочел, чтобы обо мне не сообщали, понимаете?

Портье вздохнул, удивляясь такому непониманию. Если смогут входить и выходить без предупреждения, зачем тогда портье? Пугающая мысль.

– Извините, но таков порядок. Ваша фамилия, пожалуйста.

– Вы меня не помните? – Да Силва был оскорблен в лучших чувствах. – Не помните фамилию в удостоверении? Так быстро забыли?

Портье с минуту озадаченно изучал сухощавые загорелые черты и, узнав, изрядно удивился. Рука упала с телефонной трубки. Этот сукин сын полицейский использует все виды маскировки. Вчера – задрипанный такси, сегодня – джентльмен! И все же портье знал свои права и права своих жильцов.

– У вас есть ордер, синьор?

– Ордер? Чтобы зайти к старым знакомым? – Тон да Силва показывал, что если на сей счет издан новый указ, он о нем не слышал.

– Если кто-то не хочет, чтобы о нем сообщали, нужен ордер, – промямлил портье.

– Определенно не хочу, – согласился да Силва и нахмурился, решая, применить ему силу или пригрозить участком, но решил не делать ни того, ни другого. Пока не было совершено ничего незаконного. Кроме того, денек выдался слишком хороший, и он расслабился, а потому полез за бумажником.

– Скажем, кто-то хочет попросить о любезности.

Долговязый портье выглядел рассерженным, и справедливо. Ну как можно просить о сотрудничестве с полицией за взятку, если отказ даже не подразумевался? Черти, а не люди! Пальцы портье тренированным движением извлекли банкноту из руки да Силва, но голос чуть сорвался.

– Меня не было на месте, когда вы пришли.

– Конечно, не было, – пробормотал да Силва и направился к лифту.

На нужном этаже лифт остановился, двери бесшумно открылись, и он вышел в устланный дорогими коврами коридор, стены которого были увешаны картинами и акварелями с типично бразильскими пейзажами. «Да, далеко моей квартире», – подумал он, криво ухмыляясь, и потянулся к кнопке у двери квартиры 1612.

Сквозь двери долетала приглушенная музыка; через мгновение дверь распахнулась и он оказался лицом к лицу с Рамоной. Казалось, что за прошедшие двадцать четыре часа она стала ещё красивее. Судя по вежливой и безразличной мине она его не узнала, но это ничуть не убавляло смуглого очарования. Легкое летнее платье подчеркивало безупречность фигуры; свет из окна очерчивал сквозь легкую ткань длинные ноги прекрасной формы. А за окном был виден океан и несколько островков, прикрывавших с моря пляж Леблон.

Девушка смотрела на него со снисходительностью, обычной в отношении к людям, которые ошиблись дверью. Ошибка казалась тем очевиднее, раз о посетителе ее не известили.

– Боюсь, вы ошиблись…

– Привет, Рамона.

– … квартирой, – она озадаченно запнулась, когда незнакомец назвал ее по имени. – Простите?

– Вы не собираетесь меня впустить? Как коллегу по конспирации… – Он нагло ухмыльнулся.

Рамона наконец узнала, тяжело вздохнула, сжала зубы, в черных глазах появился опасный блеск. Она открыла было рот, чтобы ответить, но передумала. Лифт загудел, отправившись назад. Она оглядела опустевший коридор и решилась.

– Заходите!

Закрыв за ним дверь, девушка остановилась, прислонившись к ней и сложив руки за спиной.

– Как вы меня нашли?

– По телефонной книге? – да Силва словно предлагал решить загадку.

– Моего номера там нет! А как вы узнали мое имя?

– Я просто взял самое красивое имя, которое мог придумать…

Рамона поняла, что ее вопросы не умнее его ответов, и сдалась. Почти – один вопрос остался.

– Что вы здесь делаете? Что вам нужно?

Да Силва дружески улыбнулся.

– Просто пришел сообщить, что все в порядке. Чико неплохо устроен в лачуге моего друга по имени Клаудио Фонзека. Как было условлено. Конечно, это не такое роскошное жилище, как резиденция Хавьеров или, – он одобрительно осмотрел комнату, довольно отметив белый ковер и белый же рояль, – эта комната, но вы же с Чико сами этого хотели. Бог весть зачем…

– Вы говорили, что он будет жить у вас!

– Боюсь, я немного приврал, – покаялся да Силва, – но вы так отчаянно хотели поверить, что я живу в этих трущобах, что я не мог вас разочаровать. И кто бы смог?

– А как вы узнали его фамилию?

– Я смотрю теннисные матчи, – очень убедительно соврал да Силва и огляделся. – Вы не предложите мне сесть? Или выпить? – Он печально покачал головой. – Странные из нас получаются конспираторы. А было время – когда вы были маленькой, но такой же очаровательной девочкой, – когда конспираторы проявляли известное товарищество…

Рамона побледнела, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Вы не таксист. Кто вы?

– Ваш партнер по сговору, не помните?

Да Силва прошел к окну.

– Прекрасный вид…

– Кто вы?

– Я говорил вам, – он обернулся. – Я ваш партнер. Хотите вы того или нет. Теперь я бы хотел знать, в чем. И оценить, в чем именно.

Рамона сжала зубы.

– Кем бы вы ни были – значения не имеет; если вы рассчитываете вытянуть больше просто потому, что что-то знаете, забудьте про это! А если сейчас же не покинете квартиру, я вызову полицию.

– Я не хотел бы ставить вас в такое неприятное положение, – улыбнулся да Силва.

– Никаких неприятностей не будет. А я получу удовольствие.

Она положила руку на телефон.

– Ну!

– Боюсь вы меня не поняли, – да Силва сунул руку в карман, достал бумажник и показал девушке удостоверение. Она с минуту его изучала, потом ее рука упала с аппарата, она шагнула к креслу и рухнула в него.

– Полицейский! Надо же, из всех таксистов… – Она закрыла лицо, ее плечи задрожали.

Да Силва поборол желание подойти ее успокоить, вместо этого сел на диван напротив и стал ждать, когда она справится со своим горем. Когда наконец Рамона подняла глаза, он был неприятно удивлен, увидев, что она не плакала, а смеялась.

– Что тут смешного?

– Полицейский! – она невесело усмехнулась. – Чико это понравится – полицейский ему помогает!

Да Силва заставил себя говорить спокойно.

– Полицейский помогает в чем?

– Но я же вам говорила. Посвящение в тайное братство…

Помрачнев, она покачала головой, досадуя на его глупость.

– Я говорила вам, разве не помните, в такси? – И тут ее вдруг осенило. – А почему вы вели такси? Если вы капитан полиции? Это была маскировка?

– Я расскажу об этом в другой раз, – ухмыльнулся да Силва, – как-нибудь за коктейлем. А сейчас мне очень хотелось бы услышать объяснение вашей развеселой затеи, раз уж я в нее ввязался.

Тон ее стал доверительным, о, на подалась вперед.

– Руководство университета серьезно возражает против студенческих братств; были кое-какие инциденты. Единственное, что разрешено – это всякие научные кружки. Понимаете, он в некоторой степени идет против руководства, и потому особенно смешно, что кто-то из властей, тем более полицейский, ему помогает. Понимаете, о чем я? – Она минуту изучала его лицо, затем протянула: – У вас просто нет чувства юмора.

– Боюсь, что нет.

Да Силва встал, спокойно глядя на нее.

– Вы понимаете, конечно, что я должен информировать руководство университета…

Она грациозно встала с кресла и пошла к нему, заглядывая в глаза, пышная грудь прижалась к его руке, духи его просто дурманили.

– Но вы не скажете.

– Нет. Не скажу.

– Хорошо. В таком случае, – она по-мальчишески ему подмигнула, – я предложу вам выпить. Что вы хотите?

Рамона шагнула к маленькому бару в углу за роялем.

– Если только что-нибудь найду. Служанка на неделю уехала.

Голос ее звучал приглушенно, она наклонилась, потом выпрямилась, лицо ее порозовело, глаза расширились. Язык скользнул по губам.

– Идите сюда. Вы очень далеко.

Да Силва подошел вплотную, и они молча посмотрели друг на друга. Служанка на неделю в отпуске. Чико в лачуге в Кататумбе. Их руки нечаянно встретились, и пальцы девушки сжали его руку с неожиданной силой. В голосе появилась хрипотца.

– Вы не ответили… Что вы хотите?

Несколько секунд паузы, потом да Силва наклонился, легонько поцеловал ее в губы и тут же выпрямился, высвободив руки из ее крепких пальцев.

– Когда-нибудь в другой раз, – спокойно сказал он, опять окинув взглядом элегантно обставленные апартаменты, – и точно в другом месте.

Она знала причину, но не могла удержаться, чтобы не спросить.

– Почему?

– За эту квартиру платит Чико, верно?

Рамона опустила глаза, казалось, изучая белый ковер. Потом подняла голову, дерзко глядя на него.

– Да.

– Вот потому в другое время и в другом месте.

– Но где и когда?

– Скажу при встрече за коктейлем, – спокойно заявил да Силва и решительно закрыл за собой дверь.

Рамона несколько секунд смотрела на закрытую дверь, потом пожала плечами. Капитан безусловно ее волновал, в нем было все, чего она хотела от мужчины. И ее призыв не остался без ответа. Но капитан да Силва прекрасно себя контролировал, судя по тому, как ему не понравилось увиденное в квартире. Но где был да Силва три месяца назад, когда она едва сводила концы с концами? В Кататумбе? Когда-нибудь за коктейлем, о котором он упомянул, она могла бы рассказать ему и о трущобах, и о Кататумбе…

В кабинке у стены ресторана Марио в Копакабане да Силва с Вильсоном после обеда наслаждались беседой за бокалом «Резерва Сан Хуан». В сумраке большого зала зеркало позади бара из джакаранды отражало знаменитую коллекцию бренди. Да Силва накрыл рукой свой прямой бокал – он отказывался от пузатых фужеров, считая их неестественными, – и улыбнулся через стол своему американскому другу.

– Артистка, – вздохнул он с восхищением, к которому примешивалась плохо скрываемая грусть, – готовая артистка. Не говоря уже о том, что ослепительно красива. Ты бы слышал, как она смеется. Бернар в расцвете лет так не смогла бы…

Тень улыбки тронула его губы, когда он пытался прогнать бессмысленную злость, вновь всплывшую при мысли о квартире.

– Я понимаю, что ты сомневаешься в ее правдивости. Другими словами, считаешь ее лгуньей. Значит, артистизм ее не слишком убедителен. – Вильсон поднял свой бокал, восхищаясь богатым оттенком напитка. – Почему ты в ней сомневаешься? Разве ты не веришь в тайные братства? Они существуют, и ты это знаешь. У них даже свои условные знаки: пожатие рук, потягивание за уши… – Он усмехнулся. – Я не ошибаюсь?

– Нет.

Да Силва поднял свой бокал и выпил, отгораживаясь от воспоминания о сильных пальцах Рамоны, сжимавших его руку. Он даже сумел улыбнуться.

– Нет. Все правильно.

Вильсон слишком давно его знал.

– Ты уверен, что рассказал мне все, что произошло сегодня?

– Все, что того заслуживает.

– Тогда успокойся. – Вильсон достаточно милосердно простил ему увертку. – Просто скажи мне, почему ты ей не веришь.

– Поначалу она испугалась, увидев меня, и еще больше испугалась, обнаружив, что я из полиции, – продолжал да Силва. – Несмотря на весь свой чистосердечный смех. Боюсь, она в чем-то замешана, причем в куда более серьезном, чем сама думает.

– Вероятно, ты прав, – согласился Вильсон. – Ты часто бываешь прав. Итак, куда ты сейчас? К Франсиско Хавьеру-старшему? Спросишь его, не попал ли его сын в беду, о которой он не знает?

– Пока нет, – он нахмурился, вспоминая девушку и ее апартаменты. – Ни папаша, ни сынок мне вовсе не нравятся. Но я дам Чико шанс и не буду говорить с его отцом, пока не услышу его объяснений. Я увижу его завтра утром, а вот если он будет настаивать на дурацкой истории с братством, боюсь, папаше придется сказать.

– Справедливо, – признал Вильсон. – Если соберешься побеседовать с папашей, возьми меня с собой. Я был в Кататумбе, видел, как живут бедняки; теперь хотелось бы увидеть, как живет другая половина.

– Другая половина? Ты имеешь в виду, один процент? – усмехнулся да Силва. – Ладно, я заберу тебя около восьми утра, и ты можешь подождать в машине, пока я поговорю с Чико. Но если он расскажет мне ту же дурацкую сказочку…

– Ну конечно, расскажет…

– Может попытаться, – поправил его да Силва и печально покачал головой. – И может в этом даже преуспеть. Если я не смогу доказать, что он участвует в преступлении, пусть даже как жертва, он может спокойно послать меня к черту. – Он вздохнул. – Папашина фамилия – слишком хорошее прикрытие…

Небритый и наряженный в старье, хотя и не рискнувший больше увечить глаза, да Силва остановился на полпути к лачуге Фонзеки, чтобы перевести дух. Он отступил в сторону с тропы, чтобы пропустить босоногого малыша, поспешно карабкавшегося по склону с жестяной банкой воды, опасно раскачивавшейся в худенькой ручонке.

«Либо я старею, либо нужно заняться зарядкой, – подумал да Силва. – Печально, если ты не можешь соперничать с детьми, даже если несешь в руках всего-то газету и пакет с пинтой кофе и горячей хрустящей булочкой с маслом, – любимым завтраком каждого бразильца».

Он свернул с тропинки, чтобы воспользоваться передышкой и насладиться видом. Трущобы Кататумба в добавок к мерзости, болезням, опасности, нужде, голоду и нищете предлагали своим обитателям прекрасный вид на город. Лагуна внизу сверкала, словно зеркало, отражая безоблачное небо, обрамленное игрушечными кубиками белых многоквартирных домов. Бахрома зелени означала пальмовые рощи. За синим зеркалом воды – зеленый овал ипподрома, удобно расположенного в ущелье; алюминиевая крыша стадиона сверкала на утреннем солнце. Дома карабкались по окружавшим склонам, густая листва скрывала доступ к тайне.

«Прекрасный денек», – подумал да Силва и вернулся на тропинку, успокоенный окружающей красотой и греющим плечи солнцем.

Хижина Фонзека была одной из лучших на скале: хотя ока как все и состояла из обломков досок, старой мебели и пустых канистр из-под масла, зато в ней были целых две комнаты и даже ставни, защищавшие от палящего солнца.

Да Силва толкнул дверь, выждал минутку, пока глаза привыкли к мраку, и прошел к окну с распахнутыми ставнями. Оставив бумажный пакет и газету на маленьком столе, он прошел в соседнюю комнату, к постели, и потряс за плечо спящего.

– Просыпайся! Завтрак! Которого ты в самом деле не заслуживаешь, – добавил про себя да Силва.

Он схватил Чико за плечо и потряс сильнее. От рывка тело парня перевернулось в постели, словно он был недоволен грубым обращением. Одна рука упала, свисая до пола. Глаза да Силва поползли на лоб. Он медленно шагнул к окну, со злостью хлопнув ставнями, и тут же вернулся к кровати.

Чико Хавьер-младший все еще ждал его, застывшие глаза смотрели в потолок, рука свисала вниз. Темнеющие ссадины на горле ясно показывали, во что обошлось Чико посвящение в братство…

Глава 10

Смерть – нередкое явление в трущобах, и она не вселяет особого страха в сердца живых. Для большинства жителей трущоб смерть – избавление от нищеты и лишений; правда, не такое желанное, как покупка дома в Мато Гросо или Чеара, но все-таки избавление. В худшем случае смерть – это неудобства, в лучшем – благодеяние, но никогда не пугает. А если и пугает, что поделать? Ничего. Так стоит ли беспокоиться?

Но жители трущоб всегда признавали право соседа попереживать, если ему хочется – ведь нищета всегда демократична. Поэтому лишь немногих поразила отчаянная ярость на жестком лице человека, несущего на руках обмякшее тело. Люди сочувственно отступали в сторону, давая ему проход по скалистой тропе, ведущей вниз, а затем продолжали свой путь, испытывая вялое сочувствие к человеку, так тяжело переносящего утрату ближнего.

Да Силва пробился сквозь всегдашнюю очередь оборванных детей и молчаливых женщин у колонок и пересек широкий проспект, направляясь к машине. Вильсон увидел, как он подходит, и открыл заднюю дверь.

– Что с ним? Он болен?

Да Силва осторожно положил тело на заднее сиденье, Вильсон уставился на него, потом взглянул на друга.

– Он мертв!

– Верно, – безжизненным голосом произнес да Силва, стараясь скрыть бурлившую в нем ярость.

– Но что случилось? Кто?

– Черт побери, откуда мне знать?

Да Силва влез на переднее сиденье, грохнув дверью, яростно включил зажигание. Вильсон едва успел сесть в машину; те, кто наблюдал это через дорогу, смотрели без всякого любопытства. Да Силва рванул с места, потом свернул к Гумайта и Руа Сан Клементе, выбирая самый короткий путь к центру города.

– Может быть, Жоао Мартинес в институте сможет нам что-нибудь сказать. Нельзя же привозить бригаду техников в Кататумбу, даже если они захотели бы поехать! Мне кажется, его задушили. Без особой борьбы, если судить по виду лачуги. – На его скулах играли желваки. – Студенческие проделки, да? Мне надо было отвезти его куда следует, как только он сел в машину. Его и его прелестную подружку!

– Перестань ругать себя, – спокойно бросил Вильсон. – На каком основании ты мог бы их забрать?

– Какая разница, черт побери? – зло бросил да Силва.

Он свернул на Руа Гумайта, не дождавшись переключения светофора и судорожно нажав на газ. Позади взвыл хор разгневанных клаксонов.

– Пробыв каких-то пять минут с девицей, я уже понял, что затевается какая-то грязная афера. А когда увидел, кем оказался парень, знал, что готовится нечто экстраординарное.

– Но ты не знал, что.

– Ну и что теперь? Факт в том, что привези я его в участок, сейчас он был бы жив.

– Нет, – спокойно возразил Вильсон. – Он был бы жив, если бы кто-то его не убил. Это факт.

Он покосился на жесткий профиль да Силва.

– Думаешь, его убил кто-то из обитателей трущоб?

– Я не могу придумать ни одной причины, зачем им это делать. Не знаю, кто его убил. И почему.

Он нажал на газ, выжимая из гигантского мотора максимальную мощность, срезая повороты так, что огромные колеса бороздили тротуар. Вильсон судорожно схватился за ручку и сглотнул.

– Послушай, Зе, нет смысла привозить в морг три трупа…

Да Силва не обратил внимания, сжал челюсть и прищурил глаза.

– А милейшей синьорите Веларес пора придумать сказочку получше, чем она кормила меня до сих пор. Теперь ей не помогут томные взгляды огромных карих глаз, я буду глух к ее сиреньим песням!

– Так она тебе строила томные глазки?

Да Силва не слушал.

– Я только сейчас кое-что понял. Любой из их компании мог знать, что Чико скрылся в Кататумбе; он мог сказать им сам. Но он ведь думал, что находится в хижине человека по имени Хосе Мариа Карвальо, и не имел понятия, где в трущобах ее искать. Только девушка знала, что на самом деле он будет находиться в лачуге Фонзеки. Потому что я сдуру ей сказал.

Вильсон нахмурился.

– Но все равно она не знала, где искать лачугу. Я не могу представить, чтобы жители трущоб давали такую информацию чужим. Конечно, нет.

– Это правда. Но как насчет хорошенькой девушки, ищущей своего дружка?

– Ты полагаешь, она пошла туда и сама его задушила? – удивился Вильсон.

– Я ничего не предполагаю. Да, верно, трудно представить ей шастающей по трущобам, но она достаточно сильна, чтобы с справиться с беднягой.

Он немного подумал и покачал головой.

– Нет, я действительно не могу ее представить там. Она должна была сказать еще кому-то, а как те обнаружили его лачугу, остается только гадать. Должно быть, она туда кого-то послала. Но зачем? Казалось, она вовсе не интересуется, где он. Кататумбу я выбрал только из-за воздуха. Ей просто нужно было место, чтобы спрятать его на несколько дней. Пока я не вмешался…

– Ты противоречишь сам себе. Разве она не спрашивала тебя, где он…

– Она была уверена, что знает. Понимаешь?

Капитан совсем не думал о дороге, руки крутили руль автоматически. Они свернули на авенида дас Начес-Унидас и мчались к центру города. На той стороне бухты вздымалась Сахарная Голова.

– Ладно, – вздохнул да Силва, – оставим Чико у доктора Мартинса в морге, а потом поедем навестить нашу прекрасную синьориту Веласкес.

– Мы?

– Да, мы. На этот раз я беру с собой свидетеля.

Он сжал зубы и нажал на акселератор. Они обогнули бухту, уносясь к центру города. Наконец светофор заставил сбавить скорость и остановиться. Капитан нетерпеливо ждал, пока желтый сменится зеленым, и крутнул руль, с ревом въезжая в Тем де Са. На улице до Лаврадио он свернул направо, не сбавляя скорость, влетел на территорию института и резко затормозил, оставляя на бетоне черные следы покрышек. В небольшом асфальтированном дворике тянулся длинный ряд машин «скорой помощи». Да Силва вылез, хлопнул дверью и наклонился к окну.

– Я пришлю людей забрать тело. Побудь здесь до их прихода, потом я тебя встречу в офисе Жоао Мартинса.

Не дожидаясь ответа, он поспешил по широким мраморным ступеням и стремительно влетел в распахнутую дверь. Через несколько минут двое мужчин лениво притащили носилки. Дождавшись, пока один из них докурил и отбросил окурок, они вытащили тело с заднего сиденья, взвалили его на носилки и потащили к боковому входу. На Вильсона никто и внимания не обратил.

Он пожал плечами, вышел из машины, закрыл дверь, которую носильщики оставили открытой, и поднялся на крыльцо. Резкий запах формальдегида заставил поморщиться. Вздохнув, он повернул в коридор, ведущий в знакомый офис директора. Вместо того, чтобы быть на пути к Гойя, он торчал в морге! Чертова развалюха – такси да Силва – снова сумела вовлечь их в историю!

Да Силва сидел за широким столом доктора Мартинса, нервно вращая диск телефона. Покосившись на Вильсона, он кивнул. По разговору было ясно, что говорит он с лейтенантом Перейра.

– Квартира 1612. Коронадо. Правильно, Рамона Веларес. Я ей позвоню, но сначала хочу, быть уверенным, что ты расставил людей на месте. То, что я собираюсь ей сказать, не заставит ее бежать, но уверенность не помешает. Я бы очень не хотел, чтобы она пыталась поймать самолет или поезд, даже автобус или такси, прежде, чем я ее увижу. Мне нужен человек на шестнадцатом этаже, у ее двери, и еще один – в холле возле черного хода или рядом с ним, чтобы он мог видеть кухонную дверь квартиры. И еще один в вестибюле у портье на всякий случай. Он может опознать ее. Прикажи людям вести себя поумнее; не нужно, чтобы другие жильцы были в курсе. Поэтому давай поаккуратнее, ладно?

Перейра, очевидно, согласился, хотя другой реакции лейтенанта Вильсон и вообразить не мог. Да Силва послушал и кивнул.

– Ладно. Когда машины с рациями будут на месте, одна на Висконде де Альбукерк, другая на Самбалба, прикрывая здание сзади и въезд в гараж, позвони мне. Я подожду в офисе доктора Мартинса. И поторапливайся…

Он повесил трубку, развернул кресло и поднял глаза.

– Жоао куда-то вышел, но его помощник готовится начать вскрытие. Садись – подождем звонка Перейры.

Нахмурившись, он постучал пальцами по столу.

– Я надеюсь, что она дома.

Вильсон подтянул кресло; его пришлось освободить от вороха технических журналов.

– По-моему, ты говорил, что ее номера нет в справочнике.

– Я узнал, когда она угрожала позвонить в полицию.

Капитан вспомнил сцену у телефона и тут же зло отбросил эти воспоминания. Она смеялась, да? Он набычился.

– Какая разница? Если дело касается полиции, неуказанных телефонов не бывает, ты же знаешь.

– Верно… – кивнул Вильсон и прищурился. – Ну, а что случится, когда ты ей позвонишь? Она решит бежать?

– Я не собираюсь говорить ничего такого, что заставит ее бежать. Я собираюсь ей сказать, что сегодня утром видел Чико, – ведь так и было, и что снова хочу поговорить с ней об этом.

– А если это заставит ее бежать?

Да Силва сжал кулак и громыхнул им по столу.

– Тогда она совершит огромную ошибку. Потому что ее поймают.

– А если она скажет, что идет купить виски, чтобы тебе было что выпить?

– К чему ты клонишь? – нахмурился да Силва.

– Я просто подумал, – пожал плечами Вильсон, – что если ее остановят в холле, то неизвестно, идет она за покупками или на встречу с кем-то…

Да Силва поразмыслил и кивнул.

– Ты прав.

Он взглянул на часы и бросил на друга сердитый взгляд.

– Черт! Сколько можно искать пару патрульных машин с рацией, чтобы снять их с маршрута? Или все слушают футбольный матч?

Его жалобу прервал телефонный звонок.

– Алло? Что? Только одну? Ладно, пусть так. Попытайся найти еще одну, но с тремя людьми можем начинать. И вот еще, – он помедлил, чтобы подчеркнуть важность своих слов. – Если она покинет квартиру после моего звонка, не берите ее там. Я хочу, чтобы за ней проследили, узнали, не встретится ли она с кем-нибудь. Что? Пусть сделает вид, что навещал другую квартиру, и спустится с ней в лифте. По крайней мере, он не смеет терять ее из виду. Но самое главное: если будет хоть малейший шанс ее упустить, если она направится в гостиницу, универмаг, или в кино, или куда-то еще, где может ускользнуть, – не давайте ей этого шанса. Я хочу, чтобы ее задержали. Что? – Он долго слушал, лицо наливалось кровью. – Да что с тобой? Здесь дело об убийстве! Обвини ее в приставании к мужчинам, в помехах движению транспорта, какого черта меня будет заботить, что ей предъявят? Просто не упустите ее, и все!

Он уже собрался положить трубку, что-то бормоча себе под нос, но спохватился и поднес ее к уху.

– Перейра? Еще одно – подержи Фонзеку еще немного, даже если парень не собирается в свою лачугу. Мы не можем направить туда бригаду спецов, а в зависимости от результатов вскрытия может потребоваться подняться туда и осмотреть место более обстоятельно, чем утром. Не хотелось бы, чтобы Фонзека там наследил. Подожду пару минут и позвоню девушке.

Он положил трубку, откинулся в кресле, полез в карман за сигаретами и прикурил. Да Силва молча ждал, пальцы выбивали дробь; минутная стрелка часов, казалось, почти не двигалась. Наконец он кивнул и взглянул на приятеля.

– Мы начинаем.

Смяв сигарету, он подтянул поближе телефон и набрал номер. Но на звонки никто не отвечал.

Да Силва хмурился, нетерпение росло. Потягивая кустистые усы, он невидящими глазами уставился на пресс-папье. Какая ерунда – все летит к черту просто оттого, что девушки нет дома! Он знал, что это несправедливо, но не пытался успокоиться. Проклятье, почему ее нет дома, когда ему нужно, чтобы она была? Телефон дал не меньше двадцати звонков, прежде чем капитан нажал на рычаг, но тут же снова набрал номер.

– Перейра? Ее нет дома, а служанки не будет неделю. Я попытаюсь позвонить попозже. Машина с рацией там? Хорошо… Сними одного человека с шестнадцатого этажа и поставь его к портье, пусть предупредит, когда она вернется. – Он на минутку задумался. – Лифт из гаража на первом этаже останавливается?

Он знал, что во многих домах типа Коронадо лифт из гаража идет прямо на верхние этажи, минуя вестибюль. Такой способ обеспечения приватности не был лишен логики, учитывая специфическое семейное положение многих жильцов.

– Не знаешь? Выясни, и если останавливается, поставь человека в коридоре шестнадцатого этажа. Важно не пропустить ее, если придет, и уж, конечно, не потерять, если придет и снова уйдет. Не бойтесь взять ее, если что-то покажется рискованным. У меня все.

Он повесил трубку и встал.

– В проклятую квартиру можно проскользнуть из гаража!

– При таких ценах ее покровителю только этого не хватало!

– Я тоже так думаю. Пойдем, хочу снять эти лохмотья.

– А потом?

– Потом, я полагаю, мы навестим мистера Франсиско Хавьера-старшего, – пожал плечами да Силва. – нельзя его держать в неведении вечно.

– Полагаю, нет. – Вильсон пытался увидеть в происшедшем светлую сторону. – По крайней мере, я в конце концов увижу, как живет пресловутый один процент.

– Если он дома, – хмыкнул да Силва. – Иногда он, знаешь ли, работает. А его офис ничем не выделяется. Подожди минутку.

Молнией промелькнула мысль, он потянулся к телефону, набрал коммутатор института. Поговорил несколько минут и повесил трубку.

– Неплохая была идея. Заодно выясним, где наш клиент.

Присев на край стола, он нетерпеливо ждал. Наконец телефон зазвонил; капитан снял трубку, несколько секунд слушал, поблагодарил девушку и, повесив трубку, встал.

– Твое желание исполнится, – сообщил он. – Синьор Хавьер дома и дает ланч для дюжины друзей.

– И мы приглашены? – подмигнул Вильсон.

– Более-менее, – буркнул да Силва и повернулся к выходу. – По крайней мере, раз он не знает, что мы придем, никто не может быть в претензии, что нас не пригласили…