Текст книги "Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск"

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

Соавторы: Уильям Макгиверн,Эдгар Бокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Глава восьмая

1

Ужин проходил в гнетущей атмосфере. К счастью, мисс Ланг была полна энтузиазма и занимала нас разговорами о своих писаниях. Я старался не смотреть на миссис Виринг, которая, несмотря на предписания врача, решила всерьез заняться «дюбонне». К тому моменту, когда подали кофе, она уже прилично нагрузилась, что позволило нам с Ренденом ускользнуть без особых объяснений.

Понадобилось почти полчаса, чтобы добраться от Ист-Истхемптонадо Саутхемптона.

Луна зашла, ночное небо затянули пришедшие с севера тучи.

Занятые своими мыслями, по дороге мы почти не разговаривали. Ренден пытался выудить из меня информацию насчет истории с налогами, но я не дал ему ни одной из моих столь заботливо взлелеянных ниточек. Эту историю я собирался сохранить исключительно для себя.

Когда мы выходили из машины перед домом на Джин-лейн, Ренден сказал:

– Думаю, мы оба знаем, кто это сделал.

Я кивнул.

– Могли и раньше догадаться. Но из клубка торчало слишком много концов.

– Да, все было проделано весьма умело. – Он выключил зажигание. – Когда вы догадались?

– Вчера у Элмы Эддердейл. Она открыла мне глаза, заговорив о трудностях Розы с налогами.

Ренден кивнул.

– Все сходится. Вы собираетесь сказать Гривсу? До заседания суда?

Я покачал головой.

– Нет, сначала я предложу это газете «Глоуб». А потом, когда сочту, что пришло время, расскажу Гривсу… Пальму первенства я оставляю за собой.

Мы прошли в дом. Я чувствовал себя прекрасно, паря в облаках самодовольной глупости.

Бальный зал (а это был именно бальный зал) представлял из себя обширное помещение с паркетными полами, большими кадками с цветами, тремя люстрами и хорами, на которых разместились музыканты. Как говорится, собрался весь свет.

Я выразил свое почтение леди Эддердейл, которая смущенно переминалась рядом с хозяином, – человеком, который каким-то таинственным образом заработал свои миллионы во время Второй мировой войны… Несомненно, на черном рынке.

– Ах да, мистер… – вздохнула она, когда мы пожали друг другу руки. – У меня всегда ужасные неприятности с именами, зато я никогда не забываю лиц. Давно из Лондона?

Я постарался поскорее удалиться и пробился через толпу к буфету, в котором командовали четыре бармена и где, как я и ожидал, находился свет моих очей, поглощая жареную индейку в плотном кольце упитанных и лысых холостяков с ямочками на щеках.

– Питер! Наконец-то!

– Всегда к вашим услугам, – сказал я, подражая Марлону Брандо. Холостяки нервно косились на меня, как на рысака, пробившегося через круг к ближайшей кобыле.

Кобылка действительно выглядела блестяще в белом платье с золотым шитьем и фамильных брильянтах, которые заставили меня задуматься, не поставлен ли в повестку дня брачный союз.

Я зыркнул на холостяков – они исчезли. Мы остались наедине с жареной индейкой, шампанским и Колом Портером, доносившимся из бального зала. Вокруг не оставалось никого, чтобы прервать наше блаженство.

– Почему ты днем так неожиданно исчез? – спросила Лиз, с любопытством глядя на меня; я просто молил Бога, чтобы последовала сцена ревности. Но ничего такого не случилось, она даже не стала ждать моих извинений.

– Я слышала, все кончено. Кто-то сказал, что у Брекстона нет никаких шансов, они добились полного признания.

– Ты уверена?

– Ну, не совсем. Я просто передаю слухи, которые тут ходят.

– И что ты собираешься сегодня делать, моя милая? – произнес я уголком рта, занятого едой.

– Сегодня вечером? Ну, как все порядочные девушки отправлюсь домой.

– Давай лучше отправимся в постель.

– В постель? – переспросила она таким громким и удивленным голосом, что один из барменов заметно побледнел. – В постель? – повторила она уже тише. – Я думала, ты любишь забавляться только среди кактусов… Или ты ты имеешь в виду ложе из гвоздей?

– Не следует иронизировать, – холодно сказал я. – Не моя вина, что вследствие дурного воспитания ты не сообразила выделить мне средства, чтобы заняться любовью в подобающих условиях. Лучше всего – в золоченой клетке. Ведь у тебя есть состояние, ре так ли?

– Я бы хотела, чтобы меня любили только за мои деньги, – вздохнула она, кивая в знак согласия. – Красота увянет, характер испортится. Но разумно вложенные деньги всегда останутся предметом обожания.

– А у тебя они разумно вложены? В надежные ценные бумаги или в какой-нибудь мусор?

– Да, но я не знала, что тебя это интересует.

– Интересует, поскольку я хочу увезти тебя на ночь в мотель «Нью-Аркадия», центр тайных сексуальных извращений в нескольких милях отсюда.

– А что скажет моя семья?

– Что ты слишком экстравагантна. Деньги ведь положены на твое имя, верно?

– О да. Мама заставила своего второго мужа основать для меня трастовый фонд… Неплохо, верно?

– Это целиком зависит от вложенной суммы. – Я украдкой обнял ее за талию, но тут явился Элмер Буш.

– А, вот вы где… Наконец-то я вас нашел! Это та симпатичная маленькая девушка, которую я сегодня встретил на пляже? Мисс Лиз Бессемер?

– Это та самая симпатичная маленькая девушка, – ответила Лиз с дразнящей улыбкой. – А это, как я полагаю, тот самый знаменитый Элмер Буш, которого благодаря любезности торговцев зерном мы можем видеть каждую неделю по телевидению?.

Это несколько его притормозило.

– О, весьма остроумная девочка, верно, Пит? Приятель, ты умеешь выбирать подружек. Ну ладно, думаю, кому везет в любви, не везет в расследованиях. Ха! Ха!

Пока мы с ним хохотали над его остроумной репликой, Лиз тихо исчезла.

– Послушай, я не собирался вмешиваться в твои дела с подружкой, – Элмер завистливо облизнулся, провожая взглядом Лиз; в бальном зале все пожирали взглядами ее гладкие обнаженные плечи над белым с золотом платьем.

– Ну почему же, можешь вмешиваться в любое удобное время.

– А ты шутник. – Теперь уже Элмер говорил весьма небрежно, – вокруг не оставалось никого, на кого стоило производить впечатление, а я не относился к числу его поклонников. – Не мог бы ты мне сделать одолжение?

– О чем речь?

– Мне бы хотелось взять интервью у миссис Виринг. Я не могу к ней пробиться. Она категорически отказывается… Бог знает почему, ведь обычно она сама стремится быть на виду. Так если ты…

– Послушай, Элмер, мы же конкуренты, – наигранно удивился я. – И кроме того, я все еще пытаюсь выправить положение…

– Это ты объясняй газете, а не мне. – Он встал, преисполненный благородства и самопожертвования… Мне буквально почудилось, что я слышу негромкие звуки «Марсельезы».

– Нет, Элмер, придется тебе добывать интервью самому.

– А теперь послушай, Серджент. Меня сюда прислала газета «Глоуб», та самая, что заплатила тебе за дурацкие статьи, из которых следует, что Брекстон – не убийца. Могу сказать только одно: у них на тебя зуб. Если я скажу им, что ты сотрудничал со мной и оказался полезен, возможно, они и поставят на тебе крест. – Он жестко и угрожающе, посмотрел на меня.

– Элмер, – негромко сказал я, – я тебя ненавижу. Я всегда тебя ненавидел. И нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы продемонстрировать всю мою ненависть. Когда ты будешь тонуть, я брошу тебе камень. Я…

– Ты все шутишь, – хмыкнул Элмер с застывшей улыбкой, предназначенной показать, что он понимает шутки. – Ну ладно, зато я не шучу. В газете надеются, что ты станешь со мной сотрудничать. А если нет, тебе придется распрощаться с перспективой когда-нибудь еще на них работать.

– А если я прав?

Я начал от него уставать, но понимал, что ситуация станет безнадежной, если а не выдам настоящую историю, причем быстро. Он был готов перерезать мне глотку, как выражаются люди этой профессии.

– Брекстон не убивал жену и Клейпула? – Элмер посмотрел на меня с жалостью.

– Я не стал бы слишком много ставить на обвинение Клейпула, которое он сделал в день гибели. – Я пальнул наугад, но попал в цель.

Элмер моргнул.

– Так ты об этом знал?

– Ну разумеется. Я знаю, обвинение строится на том, что Клейпул заявил, будто бы Брекстон убил свою жену…

– Он все рассказал в полиции в тот день, когда его убили. – Элмер выглядел таким самодовольным, словно проделал это собственноручно.

Я был рад услышать, что мои предположения подтвердились. Элмер выполнил возложенную на него задачу.

2

– Уверена, меня начнут разыскивать лишь для того, чтоб досадить мне.

Лиз перед туалетным столиком приводила в порядок прическу. На ней не было ничего, ведь она относилась к тому типу женщин, которые сначала занимаются прической и лицом, а уж потом одеваются.

Я блаженствовал в постели, наслаждаясь утренним солнцем, луч которого падал точно поперек моего живота.

Изумительная ночь… да и утро тоже. Меня ничто не волновало.

– Это тебя беспокоит? – спросил я, зевая.

– Не очень.

Я разглядывал ее плечи, пока она проделывала мистические пассы со своим лицом и волосами.

– Просто когда я сказала, что останусь с друзьями в Саутхемптоне, не следовало упоминать Анну Трис. Тетя обязательно спросит ее, как я провела ночь…

– И тебя это очень тревожит? Я уверен, твоя тетя одобрила бы этот мотель. Чистые простыни. Отдельная ванная комната. Типичный придорожный домик на магистральном пути Соединенных Штатов, да еще в компании стопроцентного американского парня с горячей кровью… Иди сюда.

– Ни за что на свете, Питер. – Она с достоинством поднялась и скользнула в свои шелковые трусики. – Как говорится, ты свое получил… грубый и самодовольный козел…

– Я никогда не был самодовольным.

Я снова ее хотел, но у нее были другие планы. Расстроенный, я поднялся и отправился в ванную, чтобы принять душ. Когда я вышел, Лиз уже совсем оделась и рылась в мусорной корзине с чрезвычайно деловым видом, который женщины напускают на себя, когда занимаются не тем делом.

– Ах, ах! – строго сказал я, как говорят с детьми. – Там же грязь. Пожалуйста, не трогай бяку.

– Чепуха! – Лиз вытащила газету и окурок сигареты. – Я так и думала: марихуана. Я еще подумала, что запах какой-то странный!

– Не трогай. Я считал, все женщины смертельно боятся микробов.

– Хватит обобщать. – Лиз швырнула окурок обратно в корзину и с отсутствующим видом развернула газету. Я начал одеваться.

Резкий вздох, который издала Лиз, заставил меня остановиться.

– Это Клейпул? – спросила она, держа газету так, чтобы я мог видеть.

Я взял у нее газету. Это было издание «Джорнел Америкен» за понедельник. На странице красовалось несколько фотографий главных действующих лиц, имевших отношение к убийству. На одной из них был изображен Клейпул. Я кивнул и вернул ей газету; потом стал причесываться перед пыльным зеркалом.

– Ну и что?

– Я его знала.

– Знала? И что из этого? Его знала масса людей.

– Нет, я видела его совсем недавно. Я с ним не знакома, но думаю, что встречалась… или где-то с ним столкнулась, или что-то в этом роде. – Она смущенно замолчала, продолжая тщательно изучать газету. И потом вдруг закричала: – Вспомнила!

– Ну?

– Это было в воскресенье вечером в клубе… перед тем, как я отправилась на вечеринку к Айвену Эвансу. Я заскочила туда с одним парнем, просто посмотреть, кто там есть. Там было совершенно пусто, ты ведь знаешь, как бывает по воскресеньям вечером, так что я решила ехать к Эвансу… Но перед тем, как уйти, заметила его. Совершенно точно, это был Клейпул. Он выглядел чертовски симпатично, хотя немного старомодно. Я его заметила, потому что он был в светлом костюме – все остальные нарядились по-вечернему. И стоял совершенно один в дверях, выходивших на террасу…

– Ты разговаривала с ним?

– Нет, просто взглянула.

– В какое время это было?

– Время? Ну, что-то около половины первого.

Я пришел в страшное возбуждение.

– Ты понимаешь, что была последним человеком, который видел его живым?

– Да? – Это произвело на нее должное впечатление. – Не думаю, что это что-то доказывает, верно? Может быть, он просто вышел прогуляться. Питер, я умираю от голода. Пошли завтракать.

Мы украдкой выскользнули из мотеля «Нью-Аркадия», проделав это точно так же, как проделывают каждую неделю сотни пар, чей союз благословляют только боги любви, а не строгие каноны общественной морали.

К югу от Истхемптона мы нашли прекрасную гостиницу, где плотно позавтракали. Утро казалось необыкновенным, все окутывал медленно поднимавшийся туман, сквозь который с трудом пробивалось солнце.

– Мне нравятся такие случайные приключения, – сказала Лиз, поглощая огромную яичницу. Никогда прежде мне не доводилось видеть, чтобы изящная девушка могла столько съесть.

– Надеюсь, у тебя их было не слишком много.

– Ровно столько, сколько я могла себе позволить, чтобы не выглядеть уж слишком неразборчивой, – спокойно ответила Лиз, оставив меня мучиться сомнениями, всерьез она или шутит.

– Теперь мне остается только услышать, что ты занималась этим в мотелях.

– Откуда в тебе это пуританство, Питер? Меня это тревожит.

– Мне просто хотелось думать, что ты целиком принадлежишь мне в самом настоящем смысле слова.

– В самом настоящем смысле слова, – да. – Лиз лучезарно улыбнулась мне поверх чашки кофе. Она была изумительна, просто чудо природы, а не человек… Пребывая в лирическом настроении, я думал о ней как о чем-то изначальном, как можно думать о ветре или о небе. Обычные законы морали были к ней неприменимы.

Я переменил тему разговора… Слишком уж меня пробирало при одном взгляде на нее.

– Долго ты еще собираешься здесь оставаться?

Лиз вздохнула.

– Завтра назад. Я пыталась уговорить начальство, чтобы мне позволили остаться подольше, но ни в какую. Какие могут быть статьи в такую жарищу? Никто не станет их читать.

– А кто вообще читает журналы мод? Женщины покупают их, только чтобы посмотреть картинки.

– Ужасно неприятно торчать в Нью-Йорке в такую погоду. Я должна была вернуться вчера, но получила разрешение еще на день. А ты когда вернешься?

– В пятницу. Придется здесь остаться до заседания суда, чтобы дать показания. И сразу после этого – в Нью-Йорк.

– Какой интересный уик-энд получился, – заметила Лиз, перекладывая кубики льда из бокала в чашку с кофе. – Не знаю, почему я никогда не заказываю кофе со льдом, хотя ненавижу ‘горячий. Питер, ты действительно думаешь, что Брекстон невиновен?

Я кивнул.

– Но если не он, то кто же?

– Кто-то другой.

– О, не будь таким противным! Кто мог это сделать?

– Любой, у кого нашелся бы мотив.

– Но у тебя должны быть какие-то идеи насчет этого, если ты так уверен, что Брекстон невиновен.

– Да, я знаю, кто это сделал. – И я действительно знал. Знал уже почти полчаса.

Глаза Лиз округлились.

– Ты хочешь сказать, что вот так запросто сидишь со мной, неспешно завтракаешь – и в то же время знаешь, кто убил миссис Брекстон и Клейпула?

– Не вижу связи между завтраком с тобой и убийством, но я действительно знаю, кто убийца. Причем благодаря тебе.

– Мне? А я тут при чем?

– Потом скажу.

Лиз окинула меня таким взглядом, словно не была вполне уверена, вызывать команду в белых халатах или не стоит. Потом попыталась подойти к делу с практической точки зрения.

– И что ты собираешься делать теперь, когда решил, что все знаешь?

– Я не решил, а просто знаю. И уверен. Но сначала нужно связать концы с концами. И все равно я не смогу доказать то, что знаю.

– О Питер, скажи мне! Кто это?

– Ни за что в жизни! – Я расплатился по счету и встал. – Пойдем, дорогая. Я должен отвезти тебя домой.

– Никогда в жизни мне еще не приходилось сталкиваться с таким садистом! – Лиз в ярости продолжала настаивать, но я не сказал ничего. Она почти со мной не разговаривала, пока мы не остановились перед «Северными Дюнами» и она с высокомерной миной не передвинулась на водительское место.

– Все было очень мило, мистер Серджент.

– Я тоже неплохо развлекся.

– Чудовище! – Лиз вылетела со стоянки на двух колесах, коробка передач заскрежетала, словно в предсмертной агонии.

Улыбаясь про себя, я направился к дому. Предстоял трудный день.

3

В доме не было видно никого, кроме дворецкого. Он пожелал мне доброго утра, никак не комментируя мое ночное отсутствие. Я поднялся в свою комнату и немедленно позвонил мисс Флин.

– Я все сделала, – сказала та своим обычным суровым тоном. – Вот результаты моего сизифова труда, – и выдала мне несколько фрагментов информации; один из них оказался чрезвычайно полезен. Я сообщил, что собираюсь вернуться в пятницу после обеда, и, немного поговорив о делах, мы положили трубки.

Я чувствовал себя удивительно спокойно. Личность убийцы стала для меня очевидной сегодня утром, и тут мне помогла Лиз. Ее слова подействовали как катализатор, все сразу встало на свои места… разрозненные клочки информации после единственной произнесенной фразы объединились в единое целое, и теперь я совершенно точно знал, что произошло и почему.

Я уложил свой чемодан, спустился вниз и оставил его в холле. Проводить здесь еще одну ночь я не собирался.

На террасе, наблюдая, как легкая дымка постепенно становится все плотнее, превращаясь в туман, сидела мисс Ланг в сверкающей гватемальской шали на плечах.

Когда я подошел, она чуть не подпрыгнула.

– О, мистер Серджент! Вы так меня напугали! Маленькая птичка прочирикала мне, что вы сегодня не ночевали дома.

– Маленькая птичка все сказала правильно. – Я присел с нею рядом. – Кажется, собирается шторм.

Она кивнула. Мы оба посмотрели на море, вернее, на отливавшие металлическим блеском буруны: горизонт уже скрылся, с моря волнами накатывался туман. Неожиданно стало холодно и неприятно сыро.

– Была такая чудная погода, – с тоской вздохнула мисс Ланг. – Думаю, лету конец. Это всегда случается так неожиданно, не правда ли?

– Пожалуй, еще рано, лето кончится после равноденствия, – рассеянно возразил я, наблюдая за ней краешком глаза. Она была необычно бледна, привычной болтовни о книгах как не бывало. Я почти мог себе представить стройную симпатичную женщину, скрытую теперь под толстыми слоями жира и разочарования.

– Вы были очень влюблены в Клейпула?

– Что вас заставило спросить об этом? – Она изумленно посмотрела на меня.

– Мне просто интересно, вот и все. Я всегда считал, что некоторые весьма важные факты остались неизвестны полиции.

– Я уверена, что полиция не знает очень многого, – сказала мисс Ланг. – И предпочла бы, чтобы они так и остались в неведении. Вы не согласны?

– В принципе согласен. Ведь именно это вы имели в виду, верно? Когда не хотели, чтобы расследование зашло слишком далеко… Помните, как однажды мне это сказали…

– Да, помню. Ничего незаконного я не скрываю. Наши с Флетчером отношения не были тайной. Уверена, если бы не Элли (которую я обожаю, поверьте мне), мы могли бы пожениться. Она ему не разрешила; а потом это попыталась проделать Милдред, но не сумела… вот и все.

– Так почему это могло вас беспокоить? Какая разница, если бы ваши отношения с Флетчером были преданы огласке?

Мисс Ланг немного помолчала, прежде чем ответить, потом с каким-то странным выражением сказала:

– Мистер Серджент, я могу сказать, чего я боялась, но вы должны обещать мне никогда об этом никому не говорить и, конечно же, не писать в прессе. Вы обещаете?

– Ну… Да, обещаю.

– Я боялась, что полиция начнет копаться в нашем прошлом и ворошить грязное белье Флетчера, Поля, мое, и раньше или позже обнаружит, что Поль Брекстон рисовал меня пятнадцать лет назад ну… совсем без ничего. Вы должны знать, что у меня немало почитателей в Соединенных Штатах и Канаде, и если портрет когда-нибудь всплывет на свет Божий или появится в желтой прессе, то со мной – автором «Бесед о книгах» – будет покончено бесповоротно. Теперь вы понимаете, почему я боялась расследования?

Единственное, что я мог сделать – это удержаться от смеха.

– Теперь понимаю. Если честно, я слышал об этом портрете.

– Вы слышали? Уже пошли разговоры! С того самого момента, когда началось это отвратительное дело, я смертельно боялась, что кто-нибудь раскопает портрет. В последнем разговоре с Полем Брекстоном перед тем, как его забрали в тюрьму, я умоляла его молчать, сделать все, что можно…

– Уверен, он так и сделает. Кстати, я слышал, портрет очень недурен.

– Да, весьма неплох, – кивнула мисс Ланг, на мгновение возвращаясь к своей прежней манере.

Мы еще немного поболтали, потом я вернулся в дом. Все складывалось наилучшим образом. Настолько, что я был перепуган до смерти.

На втором этаже я проскользнул в комнату Брекстона. Меня никто не заметил. В комнате прибрали, и она выглядела совершено обычно. Я проверил замок на двери, ведущей в комнату Элли; замок работал мягко и бесшумно. Потом я подошел к окну и осмотрел раму. Как я и ожидал, на подоконнике в углах были царапины. На потемневшем от времени дереве выделялись длинные параллельные борозды. Ради проверки я нажал пальцем на раму, она свободно двигалась. Второе окно я проверить не успел, так как в дверях появилась миссис Виринг.

– Мистер Серджент… – она казалась искренне удивленной, – что вы здесь делаете?

– Я… я кое-что ищу, – промямлил я.

– В этой комнате? Не понимаю, что вам нужно, – произнесла она, словно подозревая меня в покушении на столовое серебро. – Мери Вестерн сказала, что вы вернулись. Я хотела бы с вами поговорить.

– Конечно.

Мы спустились вниз и прошли в альков гостиной. Она смотрелась очень деловито, особенно учитывая бокал с «дюбонне».

– Я решила вернуться к вопросу о приеме, – сказала она.

Удивление мое было неописуемым.

– Я думал…

– Поначалу я подумала, что это может показаться моветоном. Теперь же думаю, что не могу себе позволить отступиться. Люди ждут… – она отхлебнула большой глоток.

– Возможно, вы правы, – кивнул я. – Только боюсь, что не смогу помочь. В пятницу я должен быть в Нью-Йорке…

– Ну, если речь идет о гонораре… – казалось, она расстроена моим отказом.

– Нет, дело не в этом. Просто накопилось очень много работы и вообще… – я выдал целую серию округлых фраз и, как я надеялся, приемлемых извинений. Не мог я объяснить ей истинную причину; впрочем, достаточно скоро она и так узнает.

– Очень жаль. Надеюсь, вы будете настолько добры, что поможете мне хотя бы советом.

Я заверил, что конечно, и мы провели деловую беседу, в ходе которой я признался в том, что чувствовал все это время: она вполне способна быть собственным агентом по связям с общественностью. Она приняла это без восторга или возражений.

– Благодарю вас. Как вы наверное знаете, в последнее время у меня были известные трудности.

Она пристально посмотрела на меня, чтобы увидеть, как я отреагирую; я даже глазом не моргнул и смотрел на нее так, словно впервые о них услышал.

Видимо, удовлетворенная моим молчанием, она продолжила:

– Начали циркулировать слухи о моем банкротстве. Так вот, это неправда, и именно поэтому я не могу себе позволить отменить прием. Сегодня утром я уже разослала приглашения.

Так вот как обстояло дело! Она начала тратить деньги Милдред, еще не получив их. Но как я мог ее осуждать… На это была воля Божья.

К моему удивлению Элли Клейпул вышла к обеду вместе с Гривсом.

Она была бледна и двигалась так, словно неуверенно стояла на ногах. У Гривса был торжествующий, но сдержанный и официальный вид.

– Очень приятно вновь видеть вас всех, – сказал он. – Так сказать, в неофициальном кругу.

– Мы всегда рады вас видеть, мистер Гривс, – мягко сказала миссис Виринг от главы стола. Дворецкий разлил шампанское. Все выглядело легко, и в то же время немного официально.

Ренден с Элли сидели рядом и большую часть времени тихо что-то обсуждали, остальные слушали Мери Вестерн Ланг или молча пили шампанское.

Только перед десертом мне удалось повернуться к Гривсу и задать ему вопрос так, чтобы не слышали остальные. Мисс Ланг громко рассказывала про очередной скандале в их женском писательском клубе.

– На что был похож ноле? – тихо спросил я.

Гривс удивленно посмотрел на меня.

– Нож?

– Да, тот, что нашли возле Клейпула. У меня не было возможности взглянуть на него поближе.

– Самый обычный кож, очень острый. Что-то вроде кухонного с костяной ручкой и инициалами Брекстона.

– Инициалами? – Вот оно! – Они были отчетливо видны?

– Да, они достаточно крупные. А в чем дело, Серджент? – Он подозрительно посмотрел на меня.

– У меня для вас небольшой сюрприз.

– На что он похож?

– На настоящего убийцу.

Гривс фыркнул.

– Мы его поймали, так что не советую вам раскачивать лодку. У нас и без того хватает хлопот. Элмер Буш рассказал мне о способах, которыми вы действуете. И если вы попытаетесь что-то предпринять…

– Элмер – мой лучший друг, – заверил я, с трудом скрывая удовольствие. – Еще один вопрос – и все. В воскресенье утром Клейпул сказал, что собирается в театр Джона Дрю посмотреть картины. Мне случайно удалось узнать, что в то утро театр был закрыт. Как я понимаю, он отправился встретиться с вами.

– Ну и что из того? – Гривс явно чувствовал себя неловко.

– У меня сложилось впечатление, что он отправился в Риверхейд и сказал вам, что Брекстон убил жену. И теперь окружной прокурор, введенный вами в заблуждение, хочет положить конец своей карьере, строя обвинение на его словах.

– Мне не нравится ваш тон, Серджент, – Гривс густо покраснел. – Но, раз вы уже все знаете, могу сказать, что Клейпул в самом деле приходил, чтобы встретиться со мной, и обвинил Брекстона. Не думаю, что Брекстон знал об этом… Вот почему он в ту же ночь убил беднягу, чтобы заставить его молчать, не зная, что уже поздно. Тогда настало время действовать. Я понял это сразу, но не думал, что что-то может случиться в доме, который караулили двое полицейских. Но как бы там ни было, все позади.

Ничто теперь не спасет вашего Брекстона, – Гривс осторожно снял салфетку и положил ее на стол.

– Он не мой, но он и вам не по зубам, Гривс.

– Послушайте…

В этот момент миссис Виринг поднялась и пригласила нас в гостиную на кофе.

Я на мгновение отвел Элли Клейпул в сторону.

– Надеюсь, вы не сдались?

– Вы о Поле? – Она вздохнула и устало опустилась на стул. Я сел рядом. – Не знаю, что и думать. Гривс сегодня проторчал у меня все утро. Пытался убедить, что Брекстон собирался убить и меня, но я не могу… Я просто не хочу этому верить.

– Прекрасно, – кивнул я. – Вы должны доверять своим чувствам. Они не ошибаются.

Она крепко стиснула изящные тонкие пальцы.

– Но если не Брекстон, то кто мог это сделать?

– Тот же, кто убил вашего брата.

– Вы знаете, кто это?

Я кивнул.

Она взглянула на меня, в глазах ее застыл настоящий ужас. Но в этот момент Гривс, заподозривший, что я могу запугать ценного свидетеля, присоединился к нам, и мне пришлось удалиться.

Я уже почти собрался звонить в поисках комнаты на ночь, когда Ренден с самодовольной ухмылкой спросил:

– Что случилось с вами и Лиз? Вы оба неожиданно исчезли, мисс Ланг сказала мне, что вас не было всю ночь. Когда я уходил, то поискал вас, но безрезультатно.

– Мы с мисс Бессемер провели ночь в мотеле «Нью-Аркадия», разгадывая кроссворд в «Таймс», – сказал я и ушел.

Я заказал по телефону комнату на ночь, потом выскользнул из дому – хотел еще раз оглядеться, прежде чем закончить дело.

Зонтики на площадке смотрелись очень печально в сером тумане, который закрыл весь океан, если не считать нескольких метров прибоя. Такого плотного тумана я никогда не видел. Зонтики походили на чудовищ, слабо проступавших в дымке.

Потом я взглянул на часы и торопливо зашагал по пляжу в клуб.

Пять минут спустя я был на месте.

Странная выдалась прогулка. Я видел впереди всего на на несколько футов. Если бы не кучка подгнивших черных столбов, отмечавших начало клубного пляжа, я и не знал бы, где нахожусь. Здание клуба совершенно не просматривалось. И оттуда не доносилось ни звука.

Казалось, что меня упаковали в вату. Я чувствовал, что если протяну руку вперед, то коснусь серой тяжелой и влажной массы тумана.

Далеко в море раздавался гудок парохода, одинокий и жалобный. «Ну ладно, скоро все будет кончено», – сказал я сам себе. Но все равно ощущал себя странно подавленным. Я решил загадку, но не испытывал восторга, а только облегчение и почему-то страх.

Теперь я медленно шагал обратно. Я шел вдоль края воды, верной полосы водорослей на белом песке, иначе наверняка заблудился бы, не видя никаких ориентиров: ничего, кроме белого песка и серого тумана.

Пришлось опять засечь время, чтобы знать, когда я окажусь рядом с «Северными Дюнами». Иначе можно было прошагать до самого Монтаука.

Я был от клуба в трех минутах ходьбы, когда из тумана проступила высокая темная фигура. Мы остановились у края воды, затем Ренден подошел ближе. В руках у него был мой чемодан.

– Я думал, вы отправились гулять, – дружелюбно заметил он. – И пошел за вами.

– Вы думали, я пошел в клуб?

Он кивнул.

– Приятная прогулка, верно? Такой туманный день…

– Мне нравится туман. – Я взглянул на чемодан в его руке: вот наконец момент и наступил. Я знал, что последует дальше. – Хотя не такая уж приятная прогулка, если что-то несешь.

– Вроде вашего чемодана? – усмехнулся он.

– Или вашего дяди.

Улыбка сползла с его лица. Мы были всего в метре друг от друга, но тем не менее черты его лица расплывались в окутывающем все тумане. Видимость не превышала метра. Где-то далеко был другой мир, в котором ярко светило солнце. Мы, словно пережившие ужасную трагедию, остались одни со своими секретами.

Волна разбилась о песок и закружилась водоворотами возле наших ног. Мы одновременно шагнули в сторону берега, причем каждый старался держать другого на расстоянии. Вооружен ли он? – вновь и вновь спрашивал я себя. – Если вооружен…

– Вы очень много знаете, – сказал Ренден и опустил чемодан на землю. Я отметил, что на нем дождевик и как-то не к месту подумал: очень разумно, это защищает его от сырости. Туман прилипал, как мокрая тряпка, моя одежда промокла насквозь, правда, не только от тумана.

– У меня были кое-какие подозрения, – сказал я как можно небрежнее. – Но я не вижу в них проку – ведь нет никаких доказательств.

Я готов был говорить что угодно, лишь бы задержать его. Я был уверен, что он вооружен, и намеревался резко отскочить в сторону берега в туман. Один прыжок – и я скроюсь из вида. Но если у него пистолет…

– А вы не так глупы, – несколько удивленно заметил Ренден.

– Спасибо. К сожалению, это можно сказать и про вас. Против вас нет никакой возможности возбудить дело. Я совершенно точно знаю, что произошло, но нет никаких доказательств. Вы обо всем подумали.

Но он был слишком умен, чтобы поддаться на такую примитивную лесть. Я говорил все быстрее, хотя это и не имело смысла. Чемодан в его руке означал, что время расплаты приближалось.

– Расскажите мне, что вы знаете, Серджент. – Сказано это было спокойно и без выражения.

– Не так уж много.

– И все же расскажите. – Он сунул руку в карман плаща. Я похолодел: он вооружен? Вооружен ли он?

Я решил продолжать разговор, а ноги напряглись и приготовились к прыжку в окружавшую нас пелену, под защиту тумана. Во рту у меня пересохло. По спине бежали струйки пота. С большим трудом я заставил голос звучать спокойно и уверенно.