Текст книги "Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск"

Автор книги: Роберт Ллойд Фиш

Соавторы: Уильям Макгиверн,Эдгар Бокс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

17

Когда Террел добрался до квартиры Карша, уже стемнело.

Народ вернулся с матча, и вечеринка в гостиной была в разгаре.

– Где мистер Карш? – спросил Террел горничную, снимая шляпу и пальто.

– Говорит по междугородной линии в спальне, мистер Террел. Принести вам выпить или перекусить?

– Нет, спасибо. Я сам все найду.

Филип Карш и полдюжины считавшихся его друзьями сгруппировались возле огромного проигрывателя: молодые люди в темных фланелевых костюмах и белых туфлях а-ля-денди, хорошенькие девушки в твидовых и кашемировых костюмах. Им было весело, – думал Террел, – как персонажам Френсиса Скотта Фицжеральда или рекламных страниц в журналах, живущим в элегантным запахах дезодорантов. Холодный воздух разрумянил их щеки, глаза их сияли здоровьем и возбуждением – или точнее, убежденностью в своей безоблачной судьбе.

В противоположном конце комнаты подруга Карша и кучка избранных друзей и подхалимов сгрудились перед богатым баром. Перед каждым стояла выпивка. Террел подошел туда.

Дженни была несчастна, он видел; она хмурилась и щурилась, косясь на группу молодежи у проигрывателя.

– Привет, Сэм, – с отсутствующим видом бросила она. – Последнее время мы редко тебя видим…

– Я – человек рабочий, – хмыкнул он, глянув на часы. – Как игра?

Инженер по фамилии Петерман, услышав его вопрос, хлопнул себя по лбу.

– Он спрашивает, как игра, – простонал он, уставившись в потолок. – Мы болеем за Дартмут, а он спрашивает, как игра!

– Дартмут проиграл, я полагаю, – ухмыльнулся Террел.

– Ты угадал. Мы выбросили дикие деньги за билеты, потому что Майк не побеспокоился заранее нас предупредить – послал меня в последний момент, как будто за билетами в местный кинотеатр!

К Террелу повернулся пресс-агент, и Петерман вновь отвернулся к бару, продолжая ворчать про дорогие билеты, потерянные деньги и жалкую игру Дартмута. Приятельница Дженни, нервное создание, блондинка с жирными прядями, встала между ними рядом с Террелом и бросила:

– Позор, правда? Принимать их здесь, уделять им внимание…

Она смотрела на юнцов с добродетельным негодованием.

– А в чем дело?

– Дженни слишком терпелива. А я не выношу мерзости. И никогда не выносила. Такая обстановка вызывает у меня мигрень.

Террел воспринимал все сквозь призму своих переживаний и беспокойства, не отпускающих его сознание и чувства. А Дженни все не унималась. Карш негодяй: ее отец и мать были в городе, Карш обещал их свозить на места боев Гражданской войны. Но оказалось, он пообещал (за несколько недель, что Дженни неохотно признала) взять сына на игру Дартмута. Поэтому произошел большой скандал, закончившийся очевидным решением Карша, и родители Дженни остались сидеть в своем номере.

– Мама с папой приняли это нормально, а что им оставалось, – сказала Дженни.

– Они очень милые, – сказала подруга, недоброжелательно косясь на молодежь. – Чудесные люди. Знают, что хорошо, что плохо.

– И все, что они хотели, – хмыкнул Террел, – была поездка по полям сражений. А они не хотели, чтобы Майк в негритянском гриме спел спиричуэле? Или разыграл штыковую атаку?

Дженни посмотрела на него и спокойно бросила:

– Прекрати, Сэм.

– Все всегда беспокоятся о Майке, – сказал Террел. – И вечно отнимают у него чеки, думая о его собственной пользе.

– Я его ценю, – сказала Дженни жестким, с трудом сдерживаемым голосом.

– Так ценишь, что от этого у него обостряется язва.

Подруга Дженни оскорбилась:

– Ну, я думала, что разговариваю с джентльменом.

– Вы чувствовали бы себя уверенней, раздевая джентльмена. Оставьте Майка в покое. Дайте ему возможность порадоваться встрече со своим мальчиком.

– Что с тобой? Раздражен, потому что не с кем разделить проблемы?

– Вот именно. И хочу дополнительных льгот.

– Почему бы тебе не заняться собственными делами? – сказала Дженни.

– Почему ты не пишешь? У тебя талант на избитые фразы!

– Ты – язвительный сукин сын.

– Замолчи!

Террел бросил это так резко, что кровь отхлынула от щек Дженни. Он взглянул на часы, и его охватила горькая, бессильная злоба.

– Сэм, в чем дело? – забеспокоилась Дженни.

– Извини, забудь.

Шел седьмой час. Конни ушла в десять утра. Целых восемь часов. За это время могло случиться что угодно – с ней могли сделать все, что угодно.

Открылась дверь спальни, и вышел Карш, качая головой из стороны в сторону. Делал он это по-шутовски, преувеличенно весело, но напряженно: Террел догадался, что Карш изрядно набрался и неуклюже пытался разрядить обстановку в комнате.

На нем был серый фланелевый костюм превосходного кроя с вымпелом Дартмута в петлице, он был прекрасно ухожен, и все в нем было в высшей степени элегантно. Улыбаясь, он старался сосредоточить внимание на себе, зажигая неловко разделившиеся группы яркостью своей натуры.

– Ради Бога, давайте выпьем! – бросил он. – А потом давайте петь студенческие песни. Но старые! Не эту современную американскую муру. Кто-нибудь знает слова?

Террел пересек притихшую комнату и взял Карша под локоть.

– Майк, послушай меня, пожалуйста.

– Сэм, приятель, рад тебя видеть. Ты знаком с моим сыном? Ему за меня стыдно, но он хороший мальчик, несмотря на это или в результате этого.

– Майк, послушай, – умолял Террел, – девушка ушла. Свидетель. Она работала у Селлерса.

Но Карш для него был потерян!

– Старые студенческие песни, Сэм. Это наш бессмертный дух, – он засмеялся, как будто что-то вспомнил. – По правде говоря, в университете мы занимались совсем другим…

Сын Карша, с легкостью раздвинув строй друзей, сказал:

– Отец, нам пора сматываться. Я не мог тебе это сказать во время игры, но мы сегодня вечером едем в Скайпорт.

Карш-младший был высок и темноволос, и манеры его были чрезвычайно небрежными.

– Ну, подожди минутку, – Карш был сбит с толку и обижен. – Вы остаетесь в городе. Все вы. Я же забронировал для вас апартаменты, и для мальчиков, и для девочек. Утром у вас будет завтрак с шампанским, а потом все поедем в Скайпорт.

– Извини, папа, но у нас свое расписание. И мы уже опаздываем.

У Террела возникло ощущение, что безразличная манера парня была не раз проверена; своей небрежностью он, наверняка, как любой подросток, пытался скрыть смущение.

– Мы все возьмем корешки билетов на стадион, если можно, – сказал он, улыбаясь и трогая руку Карша. – Спасибо за прекрасный день.

– Да ладно, – сказал Карш и потрепал парня по плечу. – Не стоит. Жаль, что вам пора уезжать. Видимо, я что-то упустил. Но я думал, это будет настоящий праздник. Ну, давайте на посошок. И что-нибудь перекусим. Дай друзьям взбодриться.

Когда Карш повернулся к Террелу, его манеры изменились; чувство пьяного братства исчезло, глаза стали пустыми и холодными.

– Я продолжаю дурачить себя, думая, что есть что-то кроме работы. Но ничего нет, – Он потряс головой. – Девушка ушла, да? Когда это случилось?

– Около десяти утра, я думаю.

– Она так важна для твоего материала?

– Важна. Без нее я не могу начать.

– Ты уверен, что ее захватил Селлерс? Ты же говорил, она работала на него. Может быть, она по-прежнему на него работает.

– Нет, она не лгала мне, я знаю, Майк.

– Вопрос, насколько мы ей можем доверять. Может, она на тебя обиделась, а? Нацарапала записку и ушла. Нет доказательств, что ее забрал Селлерс. Или есть, Сэм?

Террел колебался и хмуро глядел на Карша.

– Откуда ты знаешь, что она оставила записку?

– Проницательность, яснее ясного. Все они оставляют записки. Слушай, подожди в спальне, пока я сделаю еще один звонок. Я позвоню, потом попрощаюсь с мальчиком. Потом мы пойдем на работу. Ты сможешь все соединить часа за два – за три? Для экстренного выпуска? «Найт экстра»?

– Я уже готов.

– Хорошо.

Карш подмигнул ему и зашагал к телефону на столике возле проигрывателя. В комнате стоял гул разговоров и музыки; когда он взял трубку, девушка, сидевшая на полу нога на ногу, вопросительно посмотрела на него и жестами спросила, не выключить ли проигрыватель. Карш улыбнулся и покачал головой.

Террел прочитал по его губам: «Свалим все ошибки на шум».

Когда ответили, Карш заговорил, а Террел повернулся и пошел в спальню. Закрыв за собой дверь, он повалился на постель, слыша, как сильно бьется сердце. Музыка из гостиной его обволакивала, но он чувствовал только реакцию своего тела: биение сердца, холод в желудке и во рту – вкус страха, предательства и смерти.

Параллельный телефон был на столике у широкой кровати Карша – всего в футе от руки Террела. Он посмотрел на гладкую черную трубку, и по телу пробежала легкая дрожь. Если он снимет трубку, он пропал; подозрение слишком разрушительно, чтобы переносить его без последствий. В этом он был уверен. Но его чувства были лишь маленькой частью того, что стояло на кону. Это он тоже знал.

Рука Террела медленно, будто сама собой, подняла трубку к уху. Сначала он услышал музыку, шум, а затем голос Карша, резкий и жесткий, на грани отчаяния.

– Тут ничего не исправить, Айк. Я говорю тебе, это невозможно. Приятель, будь благоразумен…

Музыка била в ухо Террелу, сердце стучало все сильнее. А потом он услышал голос Айка Селлерса, громче, чем голос Карша, отрывистый и злой.

– Не надо меня уговаривать, понял? Просто выкинь это из номера.

– Но Террел все раскопал.

– А ты не печатай. Это твоя работа. И ни о чем больше не беспокойся.

– Минутку – не клади трубку.

Крик Карша был отчаянным и тщетным; связь прервалась. Террел услышал тяжелое дыхание Карша и тихонько положил трубку. Теперь он совершенно успокоился, остановился в середине комнаты и начал рыться в карманах в поисках сигарет. Казалось, ум его иссох, все чувства от ужасного потрясения просто онемели.

Услышав, что поворачивается ручка, он быстро сунул сигарету в рот и поднял руки, чтобы чиркнуть зажигалкой. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Карш, бодрый и настроенный по-деловому.

– Ну, я со всем разобрался. Теперь расскажи мне, что у тебя есть, Сэм. Все, от начала до конца. Посмотрим, что мы можем использовать.

Террел частично прикрыл лицо руками с зажигалкой; сейчас ему нужна была эта защита.

– Ладно, – буркнул он, отворачиваясь. И постарался говорить спокойно, почти небрежно.

– Мы оба знаем, что Колдуэла подставили. Эден Майлз устранил наемный убийца Ник Раммерски. Ему платил Айк Селлерс. В преступный триумвират входят Селлерс, Дэн Брайдуэл и наш любимый мэр Тикнор. Это тебя удивляет?

– Дэн Брайдуэл? Потрясающе.

– В самом деле? В этой истории действует целый клан лицемеров. Ну а о результатах ты знаешь. Тот факт, что Пэдди Колану не повезло и он увидел Раммерски, попытки давления на вдову Колана – все хорошо стыкуется, но дурно пахнет.

– Ты можешь это доказать? Что, если нас обвинят в клевете?

Террел не мог заставить себя повернуться и взглянуть на Карша. Он стоял к нему боком, пытаясь взять себя в руки. Когда он подносил сигарету ко рту, его рука дрожала и он почти физически ощущал и стыд, и злость, и сожаление.

– Так что? – озадаченно переспросил Карш. – Я задал тебе вопрос, Сэм. Что у нас есть? Доказуемый материал, который можно подтвердить письменными показаниями? Или догадки – не важно, насколько они точны. Что из того, что ты мне рассказал, мы сможем напечатать?

Террел наконец повернулся и посмотрел на Карша. Несколько секунд никто из них не говорил ни слова, но Карш слегка нахмурился, перехватив взгляд Террела. Пауза длилась до тех пор, пока Карш не спросил:

– В чем дело, Сэм? Я тебя спрашиваю, что мы можем использовать?

– А почему бы не спросить Айка Селлерса? – мягко поинтересовался Террел. – Такого парня можно спрашивать о чем угодно – от погоды до советов на черный день. Не так ли, Майк? – Он вдруг взорвался. – Ну говори, я прав?

– Какого черта? О чем ты?

Озадаченная улыбка была сыграна блестяще, но лицо Карша побледнело и покрылось потом.

– Не лги и не выкручивайся, – горько бросил Террел. – Лучше ответь. Ты знал, что девушка написала записку. Как? Как ты это узнал?

– Я тебе говорил…

Террел показал на параллельный телефон. Голос Карша дрогнул, потом он облизнул губы и молча уставился на Террела.

– Я слышал твой разговор с Селлерсом.

– Послушай, ты должен понять…

– Понять? Что? Что ты работаешь на него? Теперь я это знаю.

Карш подошел к нему и в неуклюжей мольбе воздел руки.

– Сэм, верь мне, я пытался тебя спасти! С того момента, как ты говорил с Коланом и услышал его рассказ про убийцу – с того момента ты был занесен в списки кандидатов в покойники.

– Я все принес тебе. Ты мог разнести их вдребезги. Но ты ее убил, ты загубил сенсацию. Мы ждали, пока у нас будет все, как ты сказал, все в целом, как прекрасная симфония. – Голос Террела дрожал от ярости и ужаса. – Но ты мне лгал. Я знал все основное с первой ночи, но ты лишь отмахнулся. Отбросил прочь единственный шанс Колдуэла. Потом я выследил Пэдди Колана и выжал из него правду, я запугивал маленького пьяного копа, спрятавшегося в дешевой ночлежке Бич-Сити. Но он погиб раньше, чем его признание принесло пользу. Потом пришла со своим рассказом миссис Колан. Ты и его похоронил. Ложь, ложь… Подождем, пока получим все…

Террел ударил кулаком по ладони.

– И я попался, как дурак. Но мы были так близки, Майк! Я тебе верил. Ты меня учил. Двенадцать лет ты был для меня образцом – я даже одеваться пытался, как ты, еще когда служил курьером. Смешно, да? А ты играл на этом, верно? Играл на моих чувствах… Ты был герой, как в старое время, яркий, романтичный, щедрый, для друга готовый на все, всегда отзывчивый и добрый, порядочный до глубины души. – Голос Террел дрожал. – Таким я тебя представлял. И ты этим пользовался.

– Нет, Сэм, нет! Послушай меня, ради Бога!

– Потом заговорила девушка, – захлебнулся отчаянием Террел. – И мы бы их разбили. Но ты снова донес Селлерсу, и теперь она пропала. Куда? – Террел схватил борта его дорогого пиджака и тряхнул изо всех сил. – Где она? Что они с ней сделали?

– Я не знаю, не знаю…

Террел отпустил пиджак, Карш отвернулся и медленно сел на кровать. Лицо его обмякло, он тяжело дышал, как человек, страдающий от боли.

– Мне нужны были деньги. Мне всегда нужны были деньги. – Кривая улыбка тронула его губы. – Судебное дело сбежавшего банковского кассира, защита моего ребенка, укравшего кошелек. Думаешь, я мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее? Трактат об удовольствиях аморальности или нужда в самых вороватых в мире ублюдках, которым до смерти скучно поумнеть. – Он вздохнул, легкая дрожь пронизала его тело. – Игра на деньги, алименты, мое пижонство – это высасывает из меня деньги ежеминутно, и днем и ночью. Моей зарплаты хватает на Дженни и счета из бара. И не больше.

Селлерс несколько лет назад предложил сквитаться. Сначала это было просто: не помещать историю с игрой на деньги, снимок девушки, попавшей в неприятности. Сущие пустяки. Выбросить историю о разводе, смягчить кое-что в неприятных моментах с налоговыми службами – любезности, которые я мог делать росчерком пера или телефонным звонком. Но я погружался все глубже. Я не мог с ним рассчитаться. Это были не просто деньги, гораздо больше. Айк боялся, что я могу издать какой-нибудь бестселлер и от него избавиться.

Возьми эти апартаменты. Они предоставлены Селлерсом. Я не получаю счетов. Я прошу, но управляющий говорит, спасибо, все в порядке. Я отдал старую машину агентству Селлерса в счет покупки новой. Продавец говорит: «Вы просто делаете нам любезность, мистер Карш, ваша старая машина превосходна, а эти новые машины просто дрянь». Он меня бьет со всех сторон, он не дает мне возможности вырваться.

Карш устало покачал головой.

– Ты этого никогда не замечал. Половина отдела городских новостей несколько лет назад развалилась. Ты знаешь, как я уговаривал ребят? Отправлял репортеров в Париж и обратно из-за полиции. Но приходилось: они слишком близко подходили к тому, что я делал, и не потерпели бы, чтобы зарубили их истории про убийства. – Карш смотрел на Террела, и взгляд его молил о понимании. – А потом разразилась история с Колдуэлом и ты столкнулся с махинациями в избирательной кампании, и Селлерс ждал от меня, что я тебя усмирю.

Если бы на карту ставилась только моя работа, я мог бы послать его ко всем чертям. Но тут речь шла о твоей жизни. Селлерс хотел тебя убить. Я убедил его, что умнее удавить сенсацию в зародыше. И вот мы тебя обманывали. Все, что ты накопал, шло к Селлерсу – в газету ничего не попадало. Но ты жив, помни это, я спас тебе жизнь. Может быть, ты мне не веришь. – Карш попытался улыбнуться, но лицо его стало маской отчаяния. – К черту, я сам себе не верю. Мне нравится быть большой шишкой, окруженной льстецами. Я готов продолжать даже за выпивку. Прибавь это все к твоему портрету Майка Карша.

– Где теперь девушка?

– Не знаю. Я клянусь. – Карш медленно облизнул губы. – Она тебе так дорога?

– Какая разница? – Террел отвернулся, не выдержав муки на лице Карша, и потер ноющую шею. – Она – настоящая девушка, которая попала в беду из-за того, что хотела сказать правду. – Он резко повернулся к Каршу. – Что за дьявольская у тебя философия? Что она ничего не значит? Что она просто фишка в игре? Как Пэдди Колан и Эден Майлз? Неодушевленные предметы, которых важные шишки толкают взад-вперед?

– Ей не причинят вреда, Сэм. С ней будет все в порядке.

– Как с Пэдди Коланом?

– Он застрелился.

– Колана убили, – горько бросил Террел. – Бандит, который убил Эден Майлз. И ты его направил. Ты сказал Селлерсу, что он готов заговорить. И Селлерс его убил. Разве партнер не рассказал тебе, как организует экзекуции?

Карш раскачивался из стороны в сторону, как пьяный.

– Нет, это неправда.

– Ты убил его. Теперь ты хочешь иметь на своей совести смерть девушки? Где она?

– Я не знаю, не знаю.

Террел повернулся к двери. Он не знал, куда идти или что делать, но хотел выбраться отсюда, прочь от подонков и позора, прочь от виноватого лица Карша.

– Подожди, Сэм, подожди. Пожалуйста.

Террел оглянулся, увидел слезы, дрожащие в глазах Карша. Но его больше ничто не трогало. Сожаление и печаль ушли, не осталось ничего, кроме злости.

Карш заискивающе коснулся его руки, и Террел бросил:

– Убери от меня свои руки.

– Послушай меня, пожалуйста, послушай, – прошептал Карш. – Ты для меня что-то значил. Это было для меня очень важно. Все во мне изолгалось, ты прав. Но я уважал тебя и хотел, чтобы ты был со мной. Это правда. Я это ценил.

– Это ни черта не стоит. – Террел сбросил руку Карша со своей.

– Сэм, пожалуйста, не бросай меня. Я могу…

Террел вышел и хлопнул дверью, не дослушав мольбы Карша. Гостиная опустела, было тихо, проигрыватель выключен. Видимо, Дженни и ее друзья ушли с толпой студентов. Повсюду – грязные стаканы, сигарета прожигала ямку в сверкающей поверхности кофейного столика. Террел нашел свою шляпу и пальто и удалился.

18

В баре возле отеля он выпил два двойных виски, но спиртное не растопило болезненный холод в желудке. Он не знал, что теперь делать; предательство, которое выпало ему пережить, вызвало оцепенение.

Сенсация, конечно, разразится. Ничто теперь не может ее остановить. Когда Раммерски возьмут за убийство Колана, он заговорит, он не пойдет на электрический стул, не замарав Селлерса. А когда рухнет Селлерс, он потащит за собой старика Брайдуэла и мэра Тикнора.

Террелу не понадобится газета, чтобы напечатать свою историю. Он мог дать ее Сарнаку, и национальный комитет партии Колдуэла распространил бы ее по всей стране. У них есть яростные адвокаты, которым это дело очень понравится, и пресс-агенты, которые накинулся на политических соперников.

Но поможет ли это Конни? Нет, он смог бы освободить Колдуэла и выиграть выборы, но он не сможет спасти маленькую честную блондиночку, единственная ошибка которой была в том, что она пыталась ему помочь. Нет смысла прибегать к своим связям, чтобы выйти На информацию о ней. Вряд ли кто захочет совать нос в дела Айка Селлерса. Но до Айка дойдет, что местонахождение блондинки кого-то заинтересовало. Это могло бы заставить его действовать.

Нет, так не годится. Ему нужно что-то, что заставши, бы Селлерса в панике бежать сегодня вечером, заставило бы его думать только о спасении.

– Еще? – спросил бармен.

– Да, спасибо.

И тут у Террела возникла идея; и по мере того, как он ее обдумывал, злая усмешка тронула его губы. Это должно сработать, в идее было что-то жестокое и разрушительное, взывавшее к ответным действиям.

Он пошел к телефонной будке в конце зала и поискал номер телефона отеля «Вестон», где снимал номер Фрэнки Шанс.

Телефонистка отеля соединила его с номером, и после нескольких гудков ответил резкий и нетерпеливый голос:

– Алло?

– Фрэнки? Это Сэм Террел. Мне нужно тебя видеть. Могу я прийти?

– У нас нет общих интересов, сыщик. И я занят.

– Это много времени не займет.

Шанс помолчал, потом сказал:

– Ты чувствуешь себя несчастным из-за взбучки, которую получил прошлой ночью?

– Век живи – век учись, – хмыкнул Террел и улыбнулся, но глаза его остались холодными и жесткими. – Это другое дело. Я хочу сказать, кто убил твою девушку. Буду через пять минут.

– Ты грязный мерзкий гад, я тебя…

Террел коротко засмеялся и повесил трубку. Вернувшись в бар, он допил бокал, вышел на улицу и взял такси.

– Отель «Вестон», – бросил он водителю и откинулся на сиденье, чтобы с удовольствием выкурить сигарету.

Небо было ярким, и чистым, и звездным, а ветер, гуляющий по городу, мягко и волнующе пах снегом. Огни машин полосовали улицы, торопливые прохожие жались в кучки, юные пары спешили в кино и из кино, дворники надели толстые шерстяные куртки, стучали зубами попрошайки и разгуливающие фланеры.

Террел миновал многолюдный вестибюль «Вестона» и поднялся на лифте на этаж Фрэнки Шанса. Чистый теплый коридор привел его к номеру Фрэнки, и он легонько постучал. Фрэнки широко открыл дверь и бросил:

– Заходи, писака. Я молился, чтобы ты пришел. Молил Бога… – Его голос дрожал, у него был взгляд убийцы. – Заходи скорей..

Руку он держал в кармане яркого безвкусного халата, и Террел знал, что там пистолет.

– Не сходи с ума. Я здесь не для того, чтобы тебя дразнить. Я пришел, чтобы тебе помочь.

Шанс закрыл дверь и вытащил пистолет из кармана.

– Что ты сказал об Эден, Террел? Я хочу это услышать, прежде чем выбью всю дурь из твоей головы.

– Я здесь как друг, Шанс. Верь мне.

Фрэнк прищурился.

– Решил взяться за ум?

– Вовсе нет.

Террел улыбнулся и сел на ручку кресла. Прикуривая, он огляделся в поисках пепельницы. На столе стояли бутылка виски и разные лекарства – аспирин, сироп от кашля и бутылочки с таблетками разных цветов. Слева в алькове, похоже, был оборудован гардероб; там висели одежные щетки, длинные рожки для обуви и два зеркала в полный рост. Дюжина костюмов и спортивных курток растянулась над рядами сверкающих туфель и мокасин.

– Не увиливай, – буркнул Фрэнки. – Что ты пытаешься мне внушить, Сэм?

Террел взглянул на него, все еще улыбаясь.

– Я легко могу это сделать, но я никогда не стреляю из пушек по воробьям. Твою девушку убили по приказу Айка Селлерса. Убийца по имени Ник Раммерски сделал это десятью своими железными пальчиками. Так вот, Фрэнки. Парень, на которого ты работаешь, большой босс, который швыряет тебе кости, – он и приказал убить Эден.

– Заткнись! – прошипел Фрэнки. – Ты уже наговорил лишнего.

– Ты, вероятно, знаешь Раммерски, – продолжал Террел, следя, как на лице Фрэнки разгорается ярость. – Он новенький в городе, он выделяется, у него шрам на лбу. Айк привез его сюда для этого дела. Ты встречал его? – Террел хихикнул. – Вижу, да. Может быть, выпили. Поболтали? О выигрышах в Вегасе, о стрельбе в Балтиморе. А он не упоминал, что прикончил твою девушку? – Голос Террела стал резким, как свист бича. – Не сказал так, между прочим?

– Ты хочешь, чтобы я тебя прикончил?

– Задай себе один вопрос, Фрэнки. Пришел бы я сюда без доказательств?

Фрэнки долго смотрел на него, переваривая эту мысль, потом медленно опустился на край кровати.

– Что ты имеешь в виду?

– Я люблю справедливость, – сухо сказал Террел.

– Доказательства… Какие у тебя доказательства?

– Это интересная история, – небрежно бросил Террел. – Эден Майлз сообщила Ричарду Колдуэлу несколько безобидных фактов. Ты следишь за мной? Или слово «безобидный» до тебя не доходит?

– Продолжай, или я это из тебя выбью.

– Она сообщала их за небольшую плату, по заказу. Ты, вероятно, думаешь, Фрэнки, что здесь такого? И Эден тоже думала, так просто – донести до Колдуэла некоторую информацию. Интриги, обычное политическое трюкачество. Но она не знала конца сценария. – Террел говорил, внимательно следя за возбужденным взглядом Фрэнки. – Айк планировал убить ее в доме Колдуэла – подставить его, обвинив в убийстве. Селлерс не был зол на девушку, Фрэнки, но она могла доставить неприятности. Может быть, «неприятность» – слишком сильное слово. Скорее, неудобство. Вот тебе и история. Раммерски входит через черный ход, вырубает Колдуэла, потом душит девушку – и уходит.

– Ты сказал про доказательства, – голос парня дрожал, – где они?

– Первое. Раммерски видели, когда он убегал от Колдуэла, видел полицейский Пэдди Колан. Второе. Конни Блейкер слышала, как Селлерс объяснял Эден ее скользкое задание. Ты знаешь Конни, Фрэнки, знаешь, что она не врет.

– Она честная, но недалекая, – сказал Фрэнки, его смуглые щеки пылали от злости. – Что она тебе сказала?

– Она была в квартире Эден в ночь, когда ту убили. Селлерс пришел в половине одиннадцатого и сказал Эден, что она должна делать в доме Колдуэла. Напоить его, потом начать кричать, делать вид, что ее насилуют, и так далее. А в качестве дополнительной предосторожности Селлерс приказал одному из своих людей войти через черный ход и вырубить Колдуэла. Потом сделать вид, будто они с Эден боролись перед тем, как он упал, ударился и потерял сознание. Человек Селлерса должен был исчезнуть и оставить Эден одну перед лицом перепуганных соседей и, очевидно, полиции. Эден должна была подтвердить, что Колдуэл приставал к ней и напал на нее. Селлерс заверил ее, что больше ничего ей делать не придется.

Террел снова огляделся в поисках пепельницы, пожал плечами и стряхнул длинный столбик пепла на пол.

– Конни слышала весь разговор и поговорила с твоей девушкой, когда та вошла в спальню переодеться. Эден была напугана. Она поняла, что дело нечестное. Вот только не знала, насколько оно нечестно.

– Не надо было ее убивать, – в глазах Фрэнки стояли слезы. – Она никогда никому не причиняла вреда. Ко всем была добра. Мы были вместе пять лет, и она никогда не взглянула на другого парня. Мы в следующем году собирались купить шестиквартирный дом на Бейкрофт. В одной квартире жить, остальные сдавать внаем. Так она хотела. Завести что-то надежное. Убежище на черный день.

– Ты знал, что она беременна? – спокойно спросил Террел.

Фрэнки так и впился в него глазами.

– Не ври мне! Не ври!

– Вскрытие не врет. Она была на третьем месяце беременности. Ты разве не знал?

Фрэнки начал бить рукой по кровати, сначала мягко, потом все жестче и жестче, потом изо всех сил.

– Она хотела этого, я – нет, – слова едва протискивались сквозь дрожащие губы. – Я боялся. За нее. Но она хотела этого. И собиралась забеременеть. Сказала мне, что предохраняется, но решила забеременеть.

По щекам его бежали слезы, он застонал.

– Давай, разыграй истерику, – бросил Террел. – Бей себя в грудь и кричи «Мама миа!» – Презрение придало его голосу резкости. – Какие у тебя были планы насчет ребенка? Хорошая работа, хороший заработок или свое заведение с небольшим доходом? Потом повезти его на Сицилию, показать родным, как здорово ты устроился в свободной и демократической Америке. Ну, где твои мечты, мечтательный ублюдок?

Фрэнки, казалось, растерялся; он открывал и закрывал рот, но ничего не мог выдавить, кроме невнятных междометий.

– Прекрасные мечты, – покачал головой Террел. – А потом пришел Селлерс, и не осталось ничего, кроме пятна на полу. А с Айка как с гуся вода…

– Мне надо поспрашивать, – Фрэнки медленно и с трудом выговаривал слова, будто только учился говорить. – Я выясню, наврал ты или нет.

Он сбросил на пол халат и взял из гардероба пальто-реглан.

– Никто никогда не говорил со мной, как ты. Еще увидимся, не беспокойся.

Фрэнки переложил пистолет в карман пальто и надвинул на лоб мягкую фетровую шляпу.

– Подожди…

Но Фрэнки уже не обращал на него внимания. Молодое избалованное лицо стало замкнутым и жестким, но взгляд уже был устремлен куда-то за пределы комнаты. Он подошел к двери и взялся за ручку.

– Подожди минутку, – остановил его Террел.

Он сам не понимал перемены своего настроения, но знал, что не выпустит этого бешеного пса разгуливать по городу.

– Не дури, Фрэнки. Ты идешь против Селлерса и Раммерски и можешь запросто лишиться головы.

– Конечно, – хмыкнул Фрэнки. – Они крутые парни.

– Я завел тебя по личным причинам.

Фрэнки оглянулся, все еще держа руку на ручке двери.

– Каким?

– Селлерс увез Конни Блейкер. Прошлой ночью она пришла ко мне; там ее сегодня утром и нашли. Я хотел, чтобы он так озаботился целостью собственной шкуры, что забыл бы о ней. И решил: ты тот парень, который сможет его заставить.

– Тебе нужна девушка, да?

– Верно.

– Ты башковитый сукин сын. Использовать меня, чтобы спасти ее.

– Бесполезно, Фрэнки.

– Почему? Я заставлю его беспокоиться. А если мне снесут голову, какая разница? Ты получишь свою девушку. Я для тебя пустое место. Ублюдок, да? Ленивый итальяшка, мечтавший о ребенке и собственном кабаке? – Фрэнки улыбался, но походил на ребенка, который старается не заплакать. – Разве не так ты говорил?

– Мне пришлось.

– Ты меня не знаешь. И не знал Эден Майлз. Она для тебя была вроде проститутки. Разве не так?

– Ради Бога, не волнуйся так. Кто я такой, чтобы судить?

– «Не волнуйся!» Смешно! – Фрэнки отошел от двери и сел на край кровати. Несколько секунд он смотрел на Террела в упор, потом спросил:

– Ты католик?

– Сложный вопрос.

– Ну, так как?

– Я не знаю.

– Что ты имеешь в виду? Да или нет?

– Был ли Иисус из Назарета истинным Христом? Католики отвечают «да». А я не уверен.

– О чем ты говоришь? – возмутился Фрэнки и двинулся к двери. Его юное лицо вдруг постарело и выглядело усталым.

– Я думаю, сегодня я умру, – сказал он.

– Ты сам себя на это уговариваешь.

– Я так чувствую. – Фрэнки слегка пожал плечами. – И потому говорю странные вещи. Но это важно. Ты считаешь, она была проституткой, да?

– Я думаю, она тебя любила. Хотела от тебя ребенка. При чем тут проститутка?

Фрэнки медленно кивнул.

– Логично. Смешно, что твое мнение о ней имеет для меня значение. Но, может быть, ты – последний человек, с кем я могу о ней поговорить.

– Ты сам себя запугиваешь. Ты умрешь нормально. Тебя задавит грузовик, что ездит взад-вперед, расспрашивая людей об их религии.