Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

– Это не нормально? – спросила Кира. Она заметила их сразу же: две обезьяны на стенах. Они были ярко-оранжевыми, с черными пятнами на боках, полосой синей шерсти на спинах и крыльями из кожи между передними и задними лапами. Они жевали стены, сплевывали кусочки дерева. Страж в шкуре замахнулся копьем на монстрика, но оно прошло сквозь него. Маленький дух рассмеялся и сплюнул дерево в мужчину. Кира захихикала от их забав.

Над городом висела туча, хотя небо было ясным. Туча бушевала. Кира, казалось, заметила смеющееся лицо. На стене люди отчаянно пытались зажечь лампы из-за тени, которую бросала туча, но каждый раз, когда загорался фитиль, появлялась женщина-призрак и задувала огонь. Вокруг был хаос, люди кричали и гонялись за духами, которые бегали, играли и смеялись над ними. Выглядело весело.

– Я еще не видел, чтобы духи вели себя так нагло, – сказал Харуто. Шики чирикнула, ерзая на его плечах. Она была взволнована, и Кира почти могла ее понять.

– Это как-то связано с онрё? – Гуан взглянул на Киру. – Я про других онрё, – она улыбнулась ему, но он покачал головой.

– Есть лишь один способ узнать, – Харуто ускорился на тропе у городу.

Когда они дошли до стен, их быстро окружили стражи, которые не были им рады. Многие стражи держали копья или мечи, некоторые даже направили оружие на них. Янмей оставалась спокойной, и Кира решила подражать ей. Она всегда лучше Киры понимала, как действовать. Люди лучше понимали других людей.

– Ты! – закричала женщина со стены. У нее было пухлое красное лицо. Похожее на помидор, у которого выросли глаза и волосы, и его это злило. Она направила палец на Харуто, а потом пропала со стены и через пару секунд вышла из ворот с двумя стражами за ее спиной. – Ты это сделал! – закричала она на Харуто.

Оммедзи поднял руку.

– Я даже не знаю, что.

– О, знаешь, – злой помидор остановилась перед Харуто и направила палец на его грудь. Кира отчасти ожидала, что он схватит ее за палец и сломает его, но он стоял и терпел атаку.

Стражи шагнули ближе, и грудь Киры сдавило, она искала путь побега. Это было как с Минато и его бандой, когда они нашли ее одну в Хэйве. Они много раз гонялись за ней и окружали ее. Они звали ее нечеловком, плевали на нее, угрожали побить ее палками и деревянными мечами. Она тряхнула запястьем и сжала кинжал, появившийся в ее ладони. А потом она услышала тихий треск, словно трещина потянулась по стеклу, что-то сдвинулось внутри.

Пухлая женщина визжала в лицо Харуто:

– Я должна поверить, что это совпадение, что оммедзи приходит, не обнаруживает оплачиваемой работы и уходит. А потом эти… ёкаи начинают появляться… ВСЮДУ! Мой город в осаде. И через два дня приходишь ты. Ты это сделал! Ты послал ёкаев на нас, чтобы нам пришлось заплатить тебе. Ты… шарлатан.

– Уверяю вас, я с этим не связан, – сказал Харуто. – Мы были в Тиото. Все жители там…

– Не уходи от темы. Я уже имела дело с твоим видом. Обманщики, которые изображают оммедзи, а сами заодно с ёкаями. Покажи императорскую печать.

Харуто вздохнул и потянулся в испорченное кимоно.

– Это не ёкаи. Просто духи. Многие из них – просто духи.

– А? – женщина выхватила печать из его ладони и посмотрела на нее. – Духи, ёкаи – один кошмар. Помеха, а то и опасность. Их всех нужно уничтожить, – Кира гадала, касалось ли это и ее. Поняла, что касалось. – Чья это печать? Императора Исэ Акето? Наша императрица – Исэ Рьоко.

– В Ипии сейчас два королевских рода, – сказал Гуан.

– Думаешь, я не знаю? – женщина махнула деревянной печатью, глядя на поэта, как на грязь, которую принесли незваные гости. – Я – судья Миназури. Я знаю оба королевских рода лучше вас. Это территория императрицы Исэ Рьоко, а не императора Идо Танаки. И я никогда не слышала об Исэ Акето. Это – она махнула печатью Харуто, – фальшивка! – она сжала печать обеими руками и хотела ее сломать, но Харуто вытянул руку и забрал печать у нее. Кира гадала, почему кусочек дерева был так важен.

Стражи приготовили оружие. Они держали оружие как Минато и его банда.

Кира подняла нож и повернула его, страж напротив нее взглянул на отражение в клинке. В отражении большой темный медведь с двумя головами, зубами как мечи и когтями, сияющими огнем, поднялся за ним. Его глаза расширились, он закричал. Он развернулся, запнулся об свои ноги и чуть не пронзил удивленного солдата за ним. Кира напряглась, сжала нож, готовая вонзить его в шею стража. Она услышала треск стекла, покалывание побежало по коже ее руки. А потом ладонь на плече оттянула ее. Янмей.

– Нет, Кира! – закричала Янмей.

– Но… – Кира огляделась. Больше стражи шло к ним, все были вооружены, грозные, приближались, как тьма к угасающему огню. Было как с Минато в Хэйва. В ее ушах трещало стекло. Она посмотрела на свою ладонь, увидела трещину на коже на ладони. Она поежилась, услышала, как вокруг разбивалось зеркало, осколки стекла падали с нее в снег. Трещина на ее ладони пропала. Она посмотрела на Янмей, ее глаза были полными тревоги. – Но они нападают на нас, да? – спросила Кира.

Янмей сжала ее за плечи и чуть согнула, чтобы они были лицом к лицу. Кира посмотрела в ее глаза и отвела взгляд, стыдясь. Она знала этот взгляд. Она снова сделала что-то не так. Лицо Янмей было морщинистым и строгим, седые пряди в волосах выделялись среди черных волос. Но было в ее глазах что-то еще, отчаяние, которое Кира не привыкла видеть. Словно что-то изменилось. Может, из-за сгоревшей Хэйва. Она не понимала.

– Они напали на нас. Я думала… что нужно защитить нас. Защитить тебя, – сказала Кира. Она лепетала. Она всегда лепетала, когда была растеряна. Наставники академии думали, что она была такой. Они перебивали ее, словно она не могла их понять. Как бы она ни старалась на скучных уроках, какой бы сильной ни была на тренировках, они считали ее глупой и медленной. Все, кроме Янмей. Может, Янмей и Мудреца, но он был мертв. Все они были теперь мертвы. Все учителя и ученики. Разум кипел, сотня мыслей атаковала ее, не желала замедлиться.

– Кира Мирай, посмотри на меня, – сказала Янмей. Но Кира смотрела куда угодно – на снег, на стражей с копьями за ними, на белые облака у горы, на темную тучу над городом. – Посмотри на меня, – ее голос был спокойным, не злым. Янмей никогда не злилась на нее. Она даже не разочаровывалась. Было что-то… странное, что Кира не могла понять. Она взглянула на Янмей в ответ на просьбу, застряла в глубинах ее глаз. Они были бледнее, чем раньше, теряли цвет, как ее волосы.

Кира не знала, как долго Янмей держала ее, но ее разум перестал лепетать, и приятное спокойствие опустилось на нее, как тяжелое одеяло.

– Они не нападают на нас, – сказала Янмей. Она оглянулась, повысила голос и твердо спросила. – Верно?

Пухлая женщина смотрела на нее, уперев руки в бока.

– Я еще не решила.

Харуто шагнул вперед, копье уперлось в его грудь, покрытый снегом страж на другом конце почти дрожал от страха. Ему Кира показала монстра. Харуто медленно сдвинул копье.

– Дайте посмотреть, что я могу сделать с вашей проблемой с духами.

Женщина задумалась на миг, ее щеки двигались от каждого выдоха паром.

– Ладно! Но мы не заплатим ни льена. Это все твоя вина… как-то.

Харуто пожал плечами.

– И вы будете под стражей, – она махнула вооруженным стражам вокруг себя. – Приглядывайте за ними, не давайте никому из них бродить.

Янмей сжала руку Киры и подошла к оммедзи.

– Думаю, мы вместе еще на какое-то время.

Туча над Миназури загудела, для Киры звук был похож на хохот.

Глава 11

Миназури был в осаде. Харуто был оммедзи больше лет, чем дурак мог сосчитать, но не видел, чтобы духи так собирались. Они бегали по крышам, играли в снегу и мучили жителей. Некоторые были просто шалунами: фури и инугами захватили животных и радовались, что были на земле. Но другие, как джинменкен и кьокоцу были опаснее и злобнее.

Стражи вели их по городу, и Харуто стал подозревать, что не только присутствие онрё притягивало духов к Миназури. Они были всюду. Некоторые жители заперли свои дома, отчаянно пытались защититься от духов. Другие собирались в группы, вооружались, пытаясь преуспеть, где не справились стражи. Они тоже не справятся. Некоторых духов можно было убить оружием смертных, но только тело умрет. Дух просто найдет нового носителя. Их нужно было очистить и отослать ритуалом.

Кира суетилась, ее волнение заставляло Харуто нервничать. То, что нашло на нее до этого, угасло, она прыгала с одной стороны улицы на другую, заглядывала в окна, радуясь тому, что видела. Порой она останавливалась и говорила с духами, даже если они не могли или не хотели отвечать. Она тридцать секунд вела односторонний разговор с зонтиком, который хлопал и летал сам, пока старушка не прогнала каса-обакэ метлой. Кира захихикала, глядя, как дух улетает. Стражи пытались удержать ее, но когда ловили ее взгляд, отшатывались, пугаясь того, что видел там. Харуто все еще не знал, кем она была. Онрё, которая прошла сквозь его ритуальный барьер? Ёкай, но более человечный, чем он знал? Он мог оставить ее в этом мире? Она была опасной, это было ясно, но Янмей управляла ею.

– Творит хаос

Буря злых духов.

Гуан постучал по подбородку, обдумывая последнюю строчку.

– Мой друг – спаситель?

– Ужасно, – сказал Харуто.

Гуан печально кивнул.

– Точно. Прости за этот раз.

– С чего вообще начать? – спросила Янмей, маленький инугами, похожий на собаку с десятью лапами, пронесся мимо, сжимая в пасти оторванную ногу лошади. Кровь тянулась по снегу за ним, трое мужчин бежали следом, каждый нес старый меч или копье, которые не смогли бы прорезать даже набитый соломой матрац.

Один из мужчин, гонящихся за инугами, остановился перед Харуто.

– Мастер оммедзи? – спросил он и, не дожидаясь ответа, закричал. – Оммедзи вернулся! – он упал на четвереньки на окровавленном снегу и склонил лысую голову. – Прошу, мастер оммедзи, помогите нам. Эти ёкаи уже убили двух моих коней, – двое других мужчин упали на колени рядом с лысым и поклонились.

– Простите, что оскорбили, мастер, – сказал младший из трех, юноша, у которого только появилась щетина на выпирающем подбородке.

Стражи, ведущие Харуто и его товарищей, выглядели неловко. Харуто ощущал себя почти так же.

– Уберите их, и мы заплатим, обещаю, – сказал лысый, все еще стоя на коленях.

Гуан буркнул и ткнул Харуто локтем.

– Они думают, что это все сделал ты.

Харуто повернулся и мрачно посмотрел на старого поэта.

– Это не так!

– Я знаю это, – согласился Гуан. – Но ты выглядишь хмуро.

– Есть разница между хмурым видом и призывом полчищ духов в город.

Гуан поднял руки в поражении и попятился, улыбаясь.

Янмей помогла старшему из трёх мужчин, старику с кривой спиной, встать.

– Оммедзи поможет, – сказала она ему. – Он согласился избавить город от проблемы.

– Бесплатно! – сказал один из стражей, женщина с выпирающим подбородком и бородой чуть гуще, чем у Гуана.

Харуто вздохнул и прошел мимо сцены. Они могли думать, что это было его виной, если хотели. Он уже знал страх и ненависть других. Впереди взорвалось здание, обломки упали на заснеженную улицу. Люди кричали, некоторые выбегали из домов с детьми или вещами, бежали к Харуто. Другие стояли вокруг, пытаясь понять, что случилось. Никто из них не мог видеть. Даже Харуто видел только мерцающее пятно, но он видел шаги. Сотни отпечаток копыт на снегу. Женщина побежала к разрушенному зданию, может, знала людей внутри. Харуто позвал, но было поздно. Невидимое существо бросилось, поймало ее в пасть и порвало женщину пополам, кровь залила существо, на миг стало видно кошмарную многоножку.

Солдаты охнули в ужасе. Женщина с дырой между зубов, слишком храбрая для своего блага, поравнялась с Харуто, держа копье наготове.

– Поразительно! Что это? – спросила Кира.

Янмей взглянула на нее.

– Кто-то только что умер, Кира.

– О, – юная онрё понизила голос. – Простите. Что это?

– Омукадэ, – сказал Гуан. – Это твое, старик.

Омукадэ сжался и прыгнул в другое здание, пробил его бронированной головой. Мужчина закричал, омукадэ отпрянул, обвил невидимым телом беднягу и сдавил его, забрызгивая себя кровью. Женщина за ними завыла и упала на колени в снегу.

Харуто вытащил катану.

– Шики, – дух прыгнула в меч, клинок стал алым. Харуто опустился на корточки и напрягся, омукадэ повернул кровавую голову к нему.

Он бросился. Харуто побежал навстречу. Большая голова щелкнула пастью. Харуто отшатнулся от сильных челюстей и вонзил Шики в экзоскелет монстра. Клинок легко рассек броню, и он открыл большую рану в его боку.

Омукадэ застыл, тряхнул окровавленной головой и оскалил огромные клыки. Харуто опустился на корточки и приготовился вонзить клинок снова, но ноги духа не выдержали, он рухнул кучей, от которой поднимался пар. Он скоро угаснет, его связь с землей была разрезана. Через минуты он станет воспоминаниями и болью тех, кто горевал по его жертвам. Он не отправил омукадэ к Оморецу, но убил его Шики, так что он вернется на небеса, а не останется на земле в поисках нового тела. Он вытер Шики об снег, убирая кровь.

– Это было невероятно! – закричала Кира, тормозя на снегу рядом с Харуто. Она глядела на омукадэ, почти дрожала от восторга. – Я думала, он тебя схватит, когда он бросился, но ты скользнул в сторону.

Он взглянул на девушку.

– Ты можешь его видеть?

– Конечно, – сказала Кира. – А ты – нет?

Янмей и Гуан подошли к ним. Старый поэт был с красным лицом, держался на расстоянии от омукадэ, но тоже был в восторге.

– Как только я найду слова, поэма будет потрясающей.

Янмей держалась лучше. Она сжимала нагинату наготове.

– Мы можем помочь?

Харуто покачал головой.

– Если только в том оружии не прячется дух-спутник, – он прошел мимо угасающего тела омукадэ, посмотрел на небо и тучу там. – Мне нужно найти источник всего этого. Омукадэ не приходят в города. Они предпочитают пещеры, где могут ждать в засаде. Что-то манит духов в Миназури, и пока я не найду и остановлю это, они будут приходить.

Стражи подошли ближе, остерегаясь мертвого ёкая и оставленных им тел, но следя за Харуто и другими. Харуто даже удивило то, что они больше боялись судьи, чем невидимую многоножку, пожирающую людей.

– Что дальше? – спросил Гуан.

Харуто указал Шики на небо.

– Я верну свет в город, – он улыбнулся и шагнул вперед. – Я называю тебя акашита, – крикнул он туче. Молния затрещала в темных складках, на миг появилось искаженное лицо, большое и злое. А потом туча стала двигаться, вихрь тьмы опустился к земле.

* * *

Туча пульсировала, бурлила, толкая все больше массы к земле. Она затопила улицы чернильной тьмой, поглотила большой труп омукадэ. Окна в ближайших домах разбились от давления, деревья сорвало с петель, земля дрожала. Большая фигура вышла из тучи. Гуан жалел, что чернил не было под рукой, ведь этот монстр был достоин рисунка. Он был в облике человека, но выше двухэтажных домов на улице. Его тело было бушующей тучей в облике мужчины, но пыталось вырваться из этой формы. Его ладони с когтями волочились по земле, оставляя вмятины. Его лицо было наполовину человеческим, наполовину чудовищным, с выпирающим волосатым подбородком, плоским носом и большими глазами, почти белым, кроме крохотных темных зрачков. Он провел толстым красным языком по острым зубам, молния трещала глубоко внутри.

– Зараза, – сказал Харуто. Шики вылетела из клинка и скрылась в рукаве его кимоно. Он потянулся поверх плеча за посохом огня.

– Это источник скопления духов? – спросил Гуан.

Его старый друг повернулся с муками на лице, этого ответа ему хватило.

Гуан почесал неровную бороду.

– Ясно.

– Это ёкай, – сказал Харуто. – Сильный, но он не мог притянуть сюда других духов.

– Я могу помочь, – сказала Кира. Она улыбалась и подпрыгивала в восторге.

– Нет! – Харуто крутил в руке посох огня. – Ты будешь мешаться. Всем отойти.

Кира перестала подпрыгивать, надулась и сжала кулаки. Янмей опустила ладонь на плечо девушки.

– Это опасно, Кира.

Девушка вздохнула, выглядя как щенок, у которого забрали любимую кость.

– И я такая.

– Ты готова? – спросил Харуто. Шики свистнула с дрожью. – И я, – и он побежал к акашите, уже крутя посох для первого удара.

Акашита взмахнул ладонью с когтями в сторону Харуто, и Харуто отскочил в сторону. Он махнул посохом в сторону ноги акашиты, но посох прошел сквозь нее, тьма почти не дрогнула. Харуто разогнался и пронёсся вперед. Акашита ударил ладонью по боку Харуто, отбросил его в ближайшее здание, его ремень посохов порвался от удара об деревянную стену. Гуан скривился, старик упал на заснеженную брусчатку, перекатился и остановился. Он быстро поднялся, но явно был ранен. Его спина была в крови, плащ порвался, едва держался на шее, а кимоно было разорвано выше пояса. Харуто вонзил первый посох в землю и крикнул:

– Огонь, – а потом схватил посох земли и бросился вперед, полоски плаща и кимоно трепетали за ним.

Худшими моментами для Гуана было, когда он смотрел, как его друг бился с ёкаем, и знал, что не мог помочь. Он знал, что Харуто не умрет, ведь не мог. Гуан много раз видел доказательство, но он знал, что каждая рана будет болеть. И всегда был шанс, хоть и мелкий, что бессмертие Харуто подведет его. Гуан не понимал тайны богов и духов, и кто знал, когда и почему шинигами уберет проклятие Харуто?

Харуто провел посохом земли по руке акашиты, потревожив его облачный облик, вонзил посох в землю и крикнул:

– Земля, – он потянулся за следующим, но его не было на его спине. Остальные остались в снегу, где порвался ремешок. В миг его смятения ёкай взмахнул большой ногой с когтями, сбил Харуто с ног и придавил его к земле. Харуто закричал, но вопль оборвался, воздух в легких кончился. Гром раздался в темных тучах сверху, молния сверкала в груди и лице существа.

Огонь вспыхнул рядом с Гуаном, Янмей пробежала мимо. Клинок ее нагинаты пылал.

– Янмей, нет! – закричала Кира, бросилась вперед, зеркальные кинжалы сверкнули в ее руках.

– Оставайся там, Кира, – крикнула Янмей, не оглядываясь. Она рассекла ноги акашиты, пробегая мимо. Ее клинок прошел сквозь ёкая, но огонь отгонял тучу, темный пар шипел от жара. Она развернула оружие и ударила по ноге, прижимающей Харуто к земле. Облако задрожало, и Харуто откатился и вскочил рядом с Янмей.

Кира топнула ногой по снегу.

– Она не должна использовать технику. Это опасно для нее.

Гуан посмотрел на нее и почесал бороду.

– Ты еще узнаешь, что родители готовы рисковать всем, чтобы защитить свое дитя.

Кира взглянула на него, стиснув зубы, хмурясь, а потом отвела взгляд.

– Меня не нужно защищать. Она должна дать мне помочь, – Гуан думал, что слышал, как трещит стекло.

Возраст беспощадно забирал силы Янмей. Она боролась, тяжело дыша, замедляясь. Харуто вонзил посох металла, откатился от ёкая и схватил посох воды со снега. Янмей отвлекла акашиту, ее пылающая нагината была опаснее для духа, чем посохи Харуто.

– Сложно сидеть и ничего не делать, – вздохнул Гуан. – Но порой мы можем только так помочь, – он взглянул на Киру, но девочка пропала. – О, капуста!

Харуто ударил посохом воды, на миг развеял тучу, а потом вонзил его в землю.

– Вода, – он огляделся в поисках последнего посоха.

– Вот, – крикнула Кира. Она обошла бой и стояла у здания, где был последний посох Харуто. Она склонилась, чтобы поднять его.

– Нет! – взревел Харуто. Но было слишком поздно.

Кира подняла посох со снега. Дерево в центре набалдашника рассыпалось пеплом. Она смотрела в смятении, не замечала, что акашита повернулся к ней. Он склонился и зарычал на нее. Молния вылетела из его рта с острыми зубами, залп отбросил девушку в окно здания за ней, осколки стекла сыпались на нее.

Янмей завизжала. Огонь поднялся по древку нагинаты и ее рукам. Она прыгнула на ёкая, стала отрезать куски темной тучи от его груди и живота, поднимался пар. Акашита пошатнулся от атаки. Янмей продолжила терзать его, ее гнев выражался огнем.

– Корчился в огне… – отметил Гуан. – Красиво, – стихотворение хотело быть записанным.

Харуто нашел посох дерева в снегу, где его выронила Кира, но он был бесполезен. Деревянное ядро пропало, как и благословление Оморецу.

– Шики, – громко позвал Харуто. Кимоно сверху было изорвано, дух липла к его ногам. Она поднялась по его боку и прыгнула в его катану. Клинок стал снова красным. Он замер на миг. Его волосы выбились из косы, порезы на спине и боку почти зажили. Он выглядел как герой. Гуану боролся со словами, чтобы описать эту сцену. – Акашита, – закричал Харуто на темную бушующую тучу. Ёкай отшатнулся от пылающего клинка Янмей и направил ладонь с когтями к небу, его тело уже улетало к тучам сверху. – Нет! – закричал Харуто. – Именем Оморецу я отсекаю тебя от этого тела! – он сделал два шага и прыгнул в воздух. Он отскочил от ладони с когтями, ударил снова Шики и рухнул на снег на другой стороне акашиты. Голова ёкая упала на землю за ним и растаяла, тело и туча сверху медленно рассеивались.

Глава 12

Янмей выронила нагинату, сунула горящие ладони в снег, чтобы потушить огонь. Ее лицо исказила агония, слезы шипели и испарялись, катясь по ее щекам.

– Кира, ты в порядке? – крикнула она, голос дрожал в панике.

Харуто убрал катану в ножны, согнулся, уперев ладони в колени, радуясь, что мог перевести дыхание. Шики вылетела из клинка и прошла по снегу к зданию, куда отлетела Кира. Она запрыгнула в разбитую дверь, посмотрела внутрь. Она радостно пискнула.

– Кира в порядке, – сказал с горечью Харуто, подошел туда, где был вонзен посох огня. Благословение пропало. – Просто жалеет о некоторых своих решениях.

Янмей вытащила дрожащие красные ладони из снега, прошла к зданию, шатаясь, Кира выбралась из обломков, прошла в разбитую дверь на улицу. Янмей обвила девушку руками, обняла ее с дрожью. Шики поднялась по опаленному кимоно Киры, обняла шею девушки.

– Это прошло хорошо, старик, – сказал Гуан. – Один очищенный акашита, но потеряно еще одно кимоно, – Гуан взял обрывок ткани из волос Харуто. Старый поэт слишком много улыбался, но его не било огромное облако. И все же он не ошибался, могло быть куда хуже. Но ёкай не был очищен. Харуто убил тело, но не отправил его к Оморецу. Он вернется на землю. Но это была проблема другого дня. Было еще много ёкаев в городе, с которыми нужно было разобраться.

Харуто посмотрел на себя и пожал плечами. Его хаори была лохмотьями, часть порвалась, другая – сгорела, но его хакама были почти целыми, хоть и в крови. Его грудь ничто не покрывало, и он понял, что немного замерзал.

– Посоху дерева конец, – сказал он. – А его заменить будет тяжело.

Гуан кивнул.

– Я помню.

Харуто вздохнул и похлопал по груди, посмотрел на развалины улицы.

– И трубка.

– Еще одна? – Гуан нахмурился. – Я не могу покупать новые трубки в каждом городе.

Харуто закатил глаза.

– Ты тратишь мои деньги.

Гуан хмыкнул.

– Я заслуживаю свою долю неоценимой службой.

– Ясное дело, – Харуто хлопнул друга по плечу. – Каждому оммедзи нужна поддержка голодного поэта. Если бы не ты, кто носил бы мои посохи в эти тяжелые времена? – он оторвал от края хакама тонкую полоску, обмотал ею посохи и связал их, передал Гуану. – Вот. Почти так же хорош, как мул, и пахнет похоже.

– Я тут, чтобы сделать тебя бессмертным в словах, а не вкусно пахнуть, старик.

Харуто рассмеялся от этого.

– Я уже бессмертный. Зачем мне твои слова? И мулы не жалуются, так что тшш.

– Я покажу тебе мула, – Гуан пнул Харуто по голени.

– Ай! – Харуто изобразил боль и стал прыгать на одной ноге перед Янмей и девушкой.

– Ты не исцеляешь ожоги, – девушка сжала потрескавшиеся ладони Янмей. Шики спустилась по руке Киры, посмотрела на раны Янмей.

– Я в порядке, – Янмей скривилась и попыталась убрать дрожащие ладони, но Кира держала.

Янмей хорошо помогала, но Кира… девчонка просто мешалась.

– Я говорил тебе не лезть и позволить мне разобраться, – рявкнул Харуто.

Кира не посмотрела в его злые глаза. Она отпустила ладони Янмей, смотрела на интересный участок снега.

– Я просто пыталась помочь.

– Из-за твоей помощи акашита может найти новое тело и устроить хаос где-то еще. И мне нужно заменить посох дерева.

– Я не знала, что он сломается.

Шики забралась на плечо Киры и запищала.

Янмей смотрела на Харуто, стиснув зубы, ее ладони дрожали.

– А я? Моя помощь тоже была ненужной?

– Ты права, – Харуто знал, что он врал. – Когда я говорю не лезть, я серьезно. Я бессмертен, вы – нет, – он увидел, как она открыла рот для спора, но прервал ее, указав на Киру. – А тебе нельзя трогать мои посохи, – он повернулся и пошел к центру города.

– Ты их трогаешь, – сказала Кира Гуану. Она была права, конечно. Она не могла знать, что будет. Она не была виновата, что посохи были уже настроены на акашиту, а она была еще одним ёкаем. И все же Харуто злился. Гнев кипел в нем, требовал быть выпущенным, покрыть все, что он сказал, презрением. Ему это не нравилось. И ощущение не нравилось.

Шики прошла по пыльной улице, посмотрела на Харуто и свистнула.

– Идти за его гневом? – рявкнул Харуто. – Что это означает, Шики? – еще свист. Шики прыгнула на его хакама и поднялась до пояса. Он подхватил ее за шкирку и опустил на свое плечо, шагал дальше. – В этом есть смысл.

Шики была права. Харуто ощущал гнев Тяна, его месть толкала Харуто действовать. Найти его убийцу и исполнить его бремя.

Харуто замер посреди улицы, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Шум города мешал сосредоточиться. Дети вопили, мужчины кричали, духи крушили дома, начинали пожары, дразнили людей. Он закрылся от этого. Ветер выл на улицах, поднимал снег и мешал дышать. Он закрылся и от этого. Энергия духов окружала их. Некоторые были игривыми, приходили пошалить и провести время на земле. Они не были важны. Другие были ёкаям, их что-то привлекло в Миназури. Нарушение равновесия в городе.

Шики щебетала в его ухо. Он неправильно это делал. Он полагал, что осада духов была связана с онрё. Если он хотел найти их, нужно было идти туда, куда его вел Тян. Он опустился на колени на снежной улице, закрыл глаза, выровнял дыхание и отыскал гнев. Он нашел пульсирующую сферу напряжения в животе, она давила на его внутренности, жар вспыхивал, давление в конечностях росло, только бой мог его освободить. Гнев Тяна устроился внутри него, обвил его дух, рвал нити его души.

Харуто встал и открыл глаза. В стороне на улице солдат с заячьей губой прижимал к себе руку и что-то кричал ему. Харуто игнорировал дурака, шел за гневом, ускорился до бега. Гнев становился горячее в его груди, впился когтями в его сердце и легкие, болел в животе. И вдруг высокая пагода появилась над обломками города, храм, где он встретил Оморецу день назад. Харуто знал, что нашел источник гнева Тяна.

– Старик, – крикнул Гуан. – Помедленнее, – старый поэт тяжело дышал, гнался за ним с Янмей и Кирой. Несколько стражей спешили за ними. Гуан согнулся, упер ладони в колени, хватая ртом холодный воздух. Янмей тоже тяжело дышала. Кира, казалось, могла бежать весь день, но ее восторг пропал, мрачный вид прилип к ней плащом. Харуто гадал, видел о ёкая или девушку.

Вокруг храма было пусто и почти тихо. Харуто заметил странного духа, но никто не шел близко к храму, и людей там не было. Шум и хаос города поднимались между зданий и в переулках, но на землях храма все было неподвижным и тихим.

– Скройся, Шики, – сказал Харуто. Дух склонила голову, свистнула и угасла. Харуто ощущал ее на своем плече. – Остальные – не ходите сюда, – он посмотрел на Киру, она глядела на него, не дрогнув.

– Это источник всего этого? – спросил Гуан между вдохами.

Харуто кивнул, нервно двигал ладонями.

– Да. И ты не хочешь туда идти.

Старый поэт рассмеялся.

– Как мне написать поэму о твоих подвигах, если ты не даёшь мне смотреть?

Харуто пожал плечами.

– Придумай. Так делают все хорошие поэты.

Янмей потянулась дрожащей ладонью в волдырях, чтобы вытащить нагинату.

– Я могу помочь.

Харуто покачал головой и стиснул зубы, гнев кипел в нем.

– Еще раз – я бессмертный. Один порыв ветра – и тебе конец. Там вы будете мне только мешать.

Старый воин вздохнул, но она не спорила.

* * *

Харуто открыл скрипящую дверь храма и прошел во мрак. Жаровни горели в последний раз, но теперь погасли, и все было погружено во тьму. Он убрал паутину с дороги, пока шел к уровням алтарей, нити липли к его лицу. Что-то пробежало по полу.

Храмы были грозными силуэтами во мраке, становились тьмой вдали. Паутина прилипла ко всему, висела между храмами, тянулась по стенам, закрыла жаровни, свисала с высокого потолка тонкими нитями, которые покачивались, когда он проходил, пытаясь поймать его. Он поднял взгляд и увидел комья паутины недалеко от потолка, большие коконы свисали с паутины толщиной с веревки, десятки. Он вдруг понял, с чем имел дело.

– Зараза, – прошептал он. А потом услышал женский мелодичный смех, словно стеклянные бусины звенели в мраморной чаше.

Харуто вытащил катану из ножен, держал оружие наготове сбоку. Он тихо шагал по полу храма, вглядываясь в тени. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Храм был просторным вокруг алтарей.

Что-то потянуло его за меч. Десятки тонких нитей паутины липли к металлу.

Толстая женщина приземлилась на пол перед ним, ее ханфу чуть не лопнуло, но она двигалась грациозно. Четыре жутко сегментированные лапы торчали над ее плечами, вокруг ее тела, и волосы были тонкой жирной массой, торчащей из ее головы под сотней разных углов. Она прошла к Харуто. Ее глаза были двумя черными сферами, в них не было ни капли человечности.

– Здравствуй, мушка, – сказала она, рот был полным блестящих клыков. Она направила две паучьи лапы к Харуто. Одна пробила его плечо, другая – бок. Он взвыл от боли. Он потянул катану, но оружие застряло в паутине. Он пятился от ёкая, держась за раны, катана висела в воздухе между ними. Нити прилипли к его спине, рукам и ногам, и он отшатнулся в огромную паутину.

Хрипло хохоча, женщина опустилась на паучьи лапы и прыгнула во тьму. Харуто пытался вырваться из паутины, но липкие нити падали на него, некоторые были тонкими, как волосы, другие – толстыми и блестящими в тусклом свете. Через пару моментов он был скован, не мог пошевелиться. Но боль от ран утихала, его бессмертие уже исцеляло их. Он часто гадал, как далеко тянулось его бессмертие. Если ёкай поймал его в кокон, сколько он выживет, замотанный, как муха? Вечность? Такая вечность не казалась забавной.

Харуто размахивал руками и ногами, но паутина была слишком прочной, ее было слишком много. Вдруг его подняли к потолку, под ним были двадцать футов. Храм пола пропал. Под потолком нитей паутины было больше, они тянулись от одной стены до другой. Он насчитал восемь коконов, пока поднимался, ощущая людей внутри. Когда он перестал подниматься, ёкай сидела напротив него на троне из шелка.