Текст книги "Мстительные духи (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Варган была великаном по имени Охмаа, умная женщина. Она собрала лордов и связала их стальными веревками обещаний и угроз, получила под своим знаменем могучую орду. Если бы Охмаа ордой, как копьем, ударила по сердцу Хосы, она сломала бы спину Десяти Королевств. Но Охмаа была умной. Она понимала правду. Хоса была плодом, висящим низко, выглядящим спело. Ее силы были отвлечены, южная граница была не защищена. Но это было отравленное яблоко, и если бы нэшцы его проглотили, все, что построила Охмаа, увяло бы. Она знала, что народ Нэша не мог править Хосой, земля была слишком большой, не подходила для кочевого образа жизни ее людей. Они станут толстыми и ленивыми в роскоши королевств Хосы. Но она собрала лордов, обещая богатство и завоевания. И бой войны шептал на ухо Охмаа, гнал ее в бой.

Или она так думала.

Охмаа повела большую армию в Хосу. Река Сэра, самая большая и яростная из всех рек, появилась перед ними, естественный барьер между Хосой и Нэш. Но одно безопасное место для перехода было. Они звали его тогда Мостом Покоя, а теперь его чаще зовут Мостом Крови. Солдаты Хосы стояли на могучем мосту, и Охмаа знала, что тысяча солдат могла выстоять против десяти тысяч, такой была защита. Но нэшцы были находчивыми. Они построили тайно плоты, срубив ближайший лес и распугав местных духов. Они построили тысячи плотов, создали из них временный мост на самой спокойной части реки. Там они попали на территорию врага. На Хосу напали, а никто не знал об этом.

Охмаа ехала со своей ордой, сокрушая ближайшие города и деревня. Это была кровавая бойня, редкие жители Хосы выживали, чтобы рассказать о кричащей орде и лошадях с клыками, как у тигров. Сопротивления было мало, небольшие гарнизоны и герои, но никто не мог выстоять против количества воинов Охмаа, как и против самой Охмаа, которая билась хлыстом и мечом, ее жестокость поражала даже ее генералов.

Но нэшцы не занимали города. Они грабили их, забирали товары и лошадей через мост из плотов. Они оставляли только разрушения.

Темные создания собирались на местах развалин. Мстительные духи и пожиратели падали. Демоны собрались на земле, пропитанной кровью. Одну такую фигуру видели на месте каждой атаки нэшцев в Хосе. Огромного мужчину в пернатом плаще и соломенной тэнгай на голов. Его глаза были полны тьмы его души, а его аура была такой гадкой, что подавляла даже самых сильных героев. Хуже, его видели до того, как происходили атаки. Выжившие говорили, что видели, как по улицам бродил мужчина перед атаками, и он смотрел на резню с кровожадной радостью с вершины дерева, его пернатый плащ было видно в свете луны. Но это был не мужчина. Это был тэнгу. Гадкий демон. Вестник темных времен.

Хосанцы прозвали этого тэнгу Вестником Костей. Его присутствие приносило им кости и горе. Никто не хотел быть близко, увидеть тэнгу. Мужчины вздрагивали от теней. Женщины кричали от карканья ворон. Дети сочиняли о нем песенки, играя.

Ступай тихо, мой друг, Вестник пришел.

Убегай поскорей, пока он не нашел.

Из теней он следит, набирается сил.

Когда с громом придет, к огню убеги.

Охмаа и ее орда год мучили хосанцев. Они сожгли десятки городов, убили множество людей. Хосанцы пытались отбиваться, но они попали между двух войн. С одной стороны Нэш терзал их земли. С другой – кохранцы нападали огнем и механизмами. Но у одного генерала Хосы был план, и пока нэшцы выехали на нападение на еще одну деревню, он и его войска пробрались за ними и подожгли плоты Нэш. Той ночью Сэра горела. Когда Охмаа вернулась и увидела, что мост в ее страну был уничтожен, она была в ярости. Ее гнев был безграничным, и даже ее друзья боялись ее.

На следующий день Вестника Костей видели на самой высокой башне гарнизона с видом на Мост Покоя. Вся армия Охмаа напала на гарнизон. Бой был самым кровавым за десять лет.

Охмаа победила, но много ее людей умерло. Ее конь, которого она растила с рождения, был убит копьем. Некоторые говорят, что это лишило ее желания биться.

Охмаа больше не хотела этого. Она приказала орде пройти по мосту. Ее война против Хосы подошла к концу.

Если бы на этом все кончилось…

Вестник Костей стоял посреди моста. Он пришел к Охмаа. Она выехала навстречу ему в центр Моста Покоя, ее армия лордов с тысячью солдат стояла за ее спиной. Слухи об этом тэнгу долетели до нэшцев, и она не собиралась глупо злить этого духа.

Вестник Костей трижды приказал ей вернуться в Хосу и закончить то, что она начала. Сначала он обещал ей богатство и власть. Потом угрожал ей. Потом пригрозил погубить лошадей, которыми так дорожили нэшцы. Тут Охмаа не выдержала. За оскорбление нэшцу можно было получить месть. За угрозу их лошадям можно было вызвать разрушение.

Она с ревом ударила по тэнгу. Ее верная орда бросилась на мост. Вестник Костей был ёкаем, да, но она была Охмаа, самая большая и сильная из нэшцев, гордый варган лордов. Этого было мало. Ее атака не попала. Охмаа повернулась и напала на своих людей.

Никто из лордов Нэша не прошел по Мосту Покоя в тот день. Охмаа пала первой. Тысяча воинов. Тысяча лошадей. От разъяренного взгляда Вестника Костей они нападали друг на друга. И когда отряд Хосы дошел до моста, они обнаружили его в крови. Цвет остался до сих пор. Кровь смылась, но ужасный след остался.

* * *

Люди в таверне были очарованы историей Гуана. Хозяин, иностранец с бледной кожей и большими круглыми глазами, даже дал им пару бутылок вина за счет заведения. Гуан не вызвал аплодисменты. Так не делали в Ипии, но он видел, что им понравилась история. Он все еще предпочитал публику Хосы, которая шумела так, что могла привлечь внимание божеств.

– Я его видел, – сказал мужчина. – Он был худым, с волосатыми складками лица, словно когда-то был толстым. Вестник Костей. Крупный мужчина. У него пернатый плащ и шляпа-тэнгай.

– Ха! – закричал Гуан. Такой ответ часто всплывал после истории. Но тэнгай были не такой редкой шляпой. – Молись богам и звездам, чтобы ты обознался, мой друг. Где ходит Вестник Костей, следуют бой и смерть, – и он сел за стол и приподнял бровь, глядя на Харуто. – Ну, старик? Все еще думаешь, что мои стихотворения ужасные? – он постучал по бесплатному вину и налил себе в чашку.

Харуто пожал плечами.

– Это было не стихотворение. И ты это не писал. Думаю, Шэ Донглу первой придумала эту историю.

Гуан хмуро посмотрел на старого друга.

– Вредный оммедзи.

Критиковать горазд.

Как пуста его душа.

Харуто рассмеялся.

– Это было неплохо.

– Мне понравилась история, – сказала Кира. – Было интересно, – она снова играла с кинжалами. Четыре лежали на столе перед ней, каждый отличался. Она взяла один, улыбаясь отражению. – Я назову тебя Момо, – сказала она. – Момо, – она прижала кинжал плоской стороной ко лбу. – Момо.

Они говорили какое-то время после этого, обменялись историями и шутками. Гуан следил за Харуто. Его друг пытался скрыть, но он знал старика достаточно, чтобы видеть тревогу в его улыбке, слышать ее в его голосе. Изуми была в городе, и Харуто не успокоится, пока не найдет ее.

Глава 30

Гуан спал. Старый поэт всегда ложился на бок ночью, и его храп звучал как гром, но без молнии. Янмей и Кира были в своей комнате, Харуто надеялся, что и они спали. Им нужно было отдыхать. Они все нуждались в этом. Он гнал их из Гушона почти без остановок. Они быстро попали в Кодачи.

Харуто не мог спать. Он редко мог спать, но эта ночь была другой. Он сидел посреди их комнаты, скрестив ноги, и медитировал. Хотя это было беспокойным ожиданием, а не медитацией. Он ждал Изуми. Шики свернулась на его колене, закрыв глаза, сопя, как урчащий кот.

Он ощутил присутствие Изуми до того, как она открыла окно щупальцем из дыма. Он открыл глаза и прошел к окну, она отдернула дым, оставив на раме пятнышко сажи. Шики недовольно и сонно зарычала, забралась в его кимоно, устроилась у груди. Изуми стояла на улице внизу. Она была в том же белом плаще с золотой вышивкой, капюшон был поднят, скрывал ее лицо, черные стежки закрыли дыры, которые он оставил. Темный дым двигался внутри плаща, пятнал землю.

Харуто открыл окно полностью, выпрыгнул на улицу, почти беззвучно приземлился.

– Изуми, – сказал он, выпрямившись.

Она повернулась и полетела над землей, дым развевался за ней. Харуто вздохнул и погнался за ней, но едва успевал. Она повернулась и изменила направление. Харуто затормозил и побежал за ней. Он чуть не позвал ее, но зачем? Она знала, что он был там. Она вела его куда-то. Может, в ловушку. Харуто было все равно. Это была Изуми.

Даже ночью на улице были люди. Кодачи был из городов, которые никогда не спали. Некоторые вздрагивали при виде ёкая и оммедзи, другие спешили прочь, чтобы не привлечь ненужного внимания. Харуто игнорировал всех. Важна была только Изуми.

Она замедлилась и остановилась. Харуто замер в дюжине шагов от нее. Он хотел подойти ближе, но боялся спугнуть ее, в прошлый раз он оказался отделен от ног из-за этого. Она заманила его в узкую пустую улицу. Фонари озаряли их мягким жёлтым светом. Здания над ними были темными, и все было тихим. Харуто ждал первый ход Изуми.

Изуми медленно повернулась к нему. В капюшоне была лишь тьма, но Харуто знал, что она смотрела на него. Она подняла рукав, дым вылетел из него и стал ладонью. Она подняла ее к капюшону, смотрела на нее, крутя, двигая пальцами, словно не ожидала такого. Она убрала капюшон. И там была она. Ее лицо в сером дыму. Нежность ее щек, изгиб ее губ, шрамик на лбу от столкновения со шкафчиком. Тот же завиток волос, прядь всегда выбивалась из пучка или косы. Такой он ее и помнил. Она коснулась ладонью из дыма лица, обвела пальцами нос, рот и глаза.

Харуто сделал пару шагов вперед.

– Изуми, – сказал он, не смог убрать надежду из голоса.

Она убрала ладонь от лица, посмотрела на него. Она сжала губы, скрыла капюшоном голову.

Харуто вдруг услышал шум, шаркающие шаги по оба конца улицы. Мужчины и женщины в керамической броне вбежали в улицу. Двери открывались, появлялось больше солдат. Они промчались мимо Изуми, окружили Харуто. Дюжина. Две дюжины. Три. Их броня была черной, золотая змея была на наплечниках, Змеиная Стража, элитные солдаты императрицы Исэ Рьоко. Харуто знал об их силе. Ему было бы сложно биться с одним таким солдатом, но не было шансов против множества. Они направил на него копья, вытащили их ножен мечи. Харуто оказался в кольце стали и брони без шанса сбежать.

– Шики, скройся, – шепнул он. Маленький дух свистнула с дрожью из его кимоно и пропала. Она была рядом, он ощущал, и она следила за ним, но была невидимой.

– Идемте тихо, мастер оммедзи, – сказал один из Змеиной Стражи, крупный мужчина со шрамами на лице и мечом в руке. – Императрица Исэ хочет поговорить.

Харуто опустил ладонь на катану. Рябь напряжения пробежала по солдатам вокруг него. За ними он заметил парящую Изуми, капюшон был повернут в его сторону. Даже если он сразится со Змеиной Стражей, выживет, придет больше. Бесконечный легион солдат. И Изуми. Она уже показала, что могла одолеть его одна.

Харуто пожал плечами, вытащил катану из-за пояса и бросил на землю.

* * *

Об императрице Исэ Рьоко говорили многое. Она была тщеславной женщиной, думающей много о своем облике. Ее способность управлять империей, несмотря на попытки ее кузена, императора Идо Танаки, свергнуть ее, потрясала. Она не родилась наследницей престола, а забрала его, когда убийца Тикающие Часы убил двух ее братьев, ее мужа, ее мать и пять ее племянников за одну ночь. Она удержала Змеиный Трон, казнив выжившего брата тем же утром, когда обнаружили убийства. Она была заботливой матерью и умелым инструктором в бою и искусстве правления. Некоторые звали ее Ложной Императрицей, а другие считали ее почти божеством. Одно никто не мог про нее сказать – что она была ленивой.

Солнце едва целовало горизонт утром, когда она вышла из своих покоев, уже наряженная в красное одеяние для долгого дня при дворе. Ворона вылетела за ней, оставив на ковре за собой сажу. Императрица Исэ Рьоко оглянулась, приподняв бровь от бардака, но промолчала. Ей не нужно было говорить. Шестеро слуг устремились убрать за Вороной.

– Он у тебя? – спросила императрица Исэ Рьоко.

– Да, императрица, – сказала Ворона. Она ненавидела формальности, но Мастер сказал ей быть вежливой. Не важно, что Ворона могла легко убить императрицу. Они вели себя с ней как услужливые подхалимы. Пока что. – Ваш план сработал идеально, – Ворона рычала бы, будь у нее лицо. Это был план не императрицы Исэ Рьоко, а план Мастера. Хотя он не стал присваивать план.

Они прошли большое зеркало в коридоре, и императрица взглянула туда на миг и пошла дальше. Ворона парила следом, скользнула лозой из дыма по сияющей поверхности. Слуги тут же подбежали с тряпкой, стали натирать зеркало до ослепительного блеска. Императрица Исэ Рьоко проверяла себя в каждом зеркале, словно что-то могло измениться за дюжину шагов между ними. Она была безупречно красивой. Ее наряд был длинным, тянулся за ней, но не сминался. Ее волосы были собраны высоко на ее голове, замысловато уложены, обрамляли ее лицо, и ни одна прядь не была не на месте. Ее лицо было украшено множеством слоев пудры, но не было ни одной трещинки или пятнышка. Розовые щеки и рубиновые губы придавали ей здоровый облик. Императрица Исэ Рьоко взяла костюм, который ее заставили носить, пока ее брат сидел на троне, и превратила его в символ власти. Теперь все леди Ипии хотели одеваться и выглядеть как императрица. И мужчины не могли отвести от нее взглядов. Ворона уважала то, какой себя сделала императрица, но все равно недолюбливала ее.

Императрица Исэ Рьоко замерла на развилке коридоров. Мягкие ковры и чистые стены тянулись во все стороны.

– Я хочу увидеть этого бессмертного оммедзи.

– Вряд ли это хорошая идея, – сказала Ворона. Что-то странное было в замке. Что-то… знакомое. Это вызывало в ней зуд, как муравей на лице. Но у нее не было лица, и она не помнила ощущение, когда что-то ползло по ней. Она поняла, что все зловеще притихло. Слуги отпрянули от нее. Трое из Змеиной Стражи, следующие за ними на расстоянии, шагнули ближе.

Императрица Исэ Рьоко оглянулась, приподняв бровь, грациозную, как катана.

– Я решу, какие идеи хорошие, существо, – сказала она тихо, но с такой злобой, что цвет и тепло пропали из людей вокруг них.

Ворона поклонилась как можно вежливее без рук, ног или головы. Она просто наклонила плащ, но это произвело желанный эффект. Императрица махнула ей вести. Дым Вороны бурлил, она полетела мимо императрицы. Она хотела задушить императрицу своим дымом. Змеиная Стража не сможет ее остановить. Их мечи не пугали ее. Но Мастер не будет рад. Почему-то он верил, что она была им нужна на их стороне.

Императрица Исэ Рьоко вздохнула из-за пятен сажи, которые Ворона оставляла на коврах, но прошла вперед, хоть ее туфли и испачкались.

Они покинули ковры, вошли в подземелье. Холодный серый камень казался стандартным украшением, а звук капающей воды был постоянным, как всхлипы пленников в камерах. Ворона слышала, что три сына императора Идо Танаки навсегда остались во влажной тьме. Но у мятежного императора еще было чем мешать врагам.

Двое из Змеиной Стражи стояли у камеры оммедзи. Они выпрямились перед тем, как императрица увидела их. Дверь тут же открыли, и императрица Исэ Рьоко замерла на пороге и смотрела.

Оммедзи был прикован к стене, сидел на коленях, руки были вытянуты в стороны, оковы на запястьях держали его, как мертвого жука. Он выглядел неловко, но не был побежден. Его синее кимоно сползло с плеча, он выглядел немного потрепанно.

– Изуми, – сказал оммедзи. Он даже не взглянул на императрицу Исэ Рьоко. Ворона скривилась. Хотя ее капюшон скрывал реакцию. Ее губы дрогнули в улыбке, она поняла, что у нее снова были губы, потому она кривилась и улыбалась.

Императрица взглянула на Ворону, потом на оммедзи.

– Вы знаете друг друга.

– Да, – прохрипел оммедзи.

– Нет, – сказала Ворона.

Императрица задумалась. А потом прошла в камеру. Двое из Змеиной Стражи поспешили за ней. Ворона не была уверена, что женщине нужна была такая защита. Она выглядела способной, что не вязалось с ее статусом. Ворона парила за ними, ждала у стены. Ей не нравилось, как оммедзи смотрел на нее, словно в камере никого не было.

– Так ты бессмертный? – спросила императрица Исэ Рьоко.

Оммедзи лениво взглянул на императрицу и медленно покачал головой.

– Нет.

Императрица Исэ Рьоко посмотрела на Ворону.

– Уверяю вас, он такой. Когда мы встретились в прошлый раз, я отделали ноги от его тела. Но… – она указала ладонью из дыма на оммедзи, пошевелила пальцами, потому что они у нее были.

Императрица протянула тонкую ладонь.

– Меч, – рявкнула она, и страж дал ей свой меч, вложил рукоять в ее ладонь. Императрица склонилась и нежно прижала меч к лицу оммедзи. Он застонал. Она оставила тонкий порез на его щеке, смахнула капли крови с клинка на стену, протянула меч стражу.

Оммедзи кривился от боли, пара капель крови катились по его щеке, капала с его подбородка. Они смотрели, как рана закрылась. Кровь была единственным следом ее существования.

– Поразительно, – сказала императрица Исэ Рьоко. – Расскажи, откуда такая техника?

Оммедзи вздохнул, опустил голову, подбородок коснулся груди.

– Вам не понравится цена.

– Ты расскажешь мне тайну, – сказала уверенно императрица Исэ Рьоко. – Мои люди умеют допрашивать. Все говорят мне то, что я хочу знать. И с тобой им не нужно было сдерживаться. Они могут экспериментировать. Разрезать тебя на кусочки и посмотреть, как это работает.

– Звучит чудесно, – сказал оммедзи, но Ворона услышала дрожь в его голосе.

– Нужно продержать его тут, пока план Мастера не будет завершен, – сказала Ворона. Пытки не были необходимы.

Императрица изящно фыркнула.

– Да, но пока он тут, мы можем выяснить, что он знает, – она сделала паузу, чуть нахмурилась. – Если он исцеляется, как ты говоришь, что мешает ему отгрызть руку, чтобы сбежать?

Ворона представляла, что боль помешает ему это сделать. Но, может, были другие методы. Она забрала меч из руки стража, бросилась вперед и вонзила клинок в грудь оммедзи. Он закричал, вскинул голову. Он смотрел в капюшон Вороны, хоть она вонзила в него меч.

Ворона отпрянула, ощутила стену за спиной. Она тяжело дышала. Она дышала. В этом не было смысла. Ей не нужно было дышать. Но ее грудь вздымалась и опадала, словно она дышала. Ее дым кипел, будто сердце дико билось. Дым ударил по земле и растекся к уголкам камеры. Она пыталась совладать с собой.

– Ясно, – холодно сказала императрица Исэ Рьоко. – Он не может исцелиться, пока клинок все еще в нем, – она повернулась к Змеиной Страже. – Вонзите дюжину мечей в его грудь. Хотя бы один должен пронзить его сердце. Это должно задержать его, мы разберемся с ним похоже, – она вышла из камеры, рявкнула Вороне следовать за ней.

Оммедзи завизжал, страж вонзил еще один меч в его грудь.

Ворона улетала, но не только чтобы догнать императрицу, но и ей нужно было убраться от оммедзи и его агонии. И ее боли. Чем дальше она была от него, тем более размытой становилась. Ее лицо и ладони снова лишились формы. Контроль вернулся, а форма пропала. Это было к лучшему. Так было удобнее.

– Нужно обсудить мою сторону сделки, – сказала императрица Исэ Рьоко по пути. – Я воссоединю свою империю, и вы мне поможете.

Они уже отправили Сифэнь оторвать голову императору Идо Танаке, но Ворона не могла это обсуждать. Оммедзи закричал снова, и Ворона хотела, чтобы императрица шла быстрее. Хуже было, когда крики прекратились.

Глава 31

Гуан бурчал. Янмей поняла, что он издавал такой звук, когда ему нужно было что-то сказать.

– Я хотел у тебя кое-что спросить, – сказал он.

Янмей взглянула на старого бандита. Он хмурился, глядя на улицу перед собой. Близился вечер, они пополняли припасы: новая одежда, еда, бумага, чернила. Харуто не было видно, но Гуан решил, что это не было странным. Оммедзи часто уходил сам, когда ему нужно было поговорить с его шинигами. Кира убежала вперед, ее потрясали город и его жители, магазины и храмы. Все восторгало ее. Это было чистое удивление ребенка, что-то, чего ее лишили.

– Говори, – сказала Янмей, пока они шли. Утро было приятным, хотя воздух был холодным, и она ощущала себя спокойнее, чем когда-либо после Хэйвы.

– Ты преподавала в академии, – сказал Гуан, – вместе с Тяном. Ты хорошо его знала?

– Достаточно хорошо, – сказала Янмей. Они дружили. Они во многом не соглашались, но между ними было взаимное уважение.

Гуан снова забурчал.

– Каким он был? Я, кхм… не знал его. Он не говорил со мной. Я видел его в последний раз пятнадцать лет назад, и мы поссорились. Ему хватило ума уйти, пока один из нас не сделал то, что нельзя было обратить.

Кира остановилась впереди и смотрела на мастерскую кузнеца. Молоток гремел, звон наковальни разносился по улице. Несколько прохожих взглянули на Киру, как на дурочку, и Янмей хотела увести ее подальше от них.

– Ты должен понять, Гуан, – сказала Янмей. – Для детей бандитов жизнь тяжела. Много… горя. Нас многое заставили увидеть. Многое заставляли делать.

– Я его не заставлял ничего делать, – быстро сказал Гуан. – Я держал его в стороне. Это было не как у тебя и Пылающего Кулака. И твоего брата. Я не удерживал его.

Янмей дала ему говорить. Она давно поняла, что спорить с оправданиями не было толку. Ее молчание показывало, чем они были.

– Он знал, каким ты был, и что ты делал? – спросила она, когда он закончил.

Гуан кивнул.

– Тогда ты сделал его сообщником, как если бы дал ему меч и сказал убивать, – она знала, что это звучало жестоко. Но это было правдой. Она знала это лучше всех. – Он был твоим сыном, любил тебя. Я это знаю. Порой он жалел об этом, но он любил тебя. Мы, дети бандитов, придумывали оправдания для своих родителей в юности. Приходилось, иначе мы не знали, как существовать. Они – наши родители, они должны любить нас, а мы – их. Так что мы придумывали оправдания тому, что они делали. Мы оправдывали их, хотя они не соответствовали этому. Даже когда они считали, что им не нужны оправдания. Это ты сделал с Тяном. Ты сделал его сообщником даже без действий. Он нес это бремя за тебя, потому ты потерял его.

Янмей поняла, что Гуан плакал. Старый бандит вытирал глаза, пока шел.

Кира впереди металась от одной стороны улицы к другой, нюхала запах жареной рыбы у ресторана. Она юркнула в здание, через пару мгновений вышла с рыбой на палочке. Янмей услышала крик из ресторана, поспешила вмешаться. Ушла пара льен, больше, чем стоила кушиагэ, и извинения, и повар согласился не звать стражу. Кира не понимала, что сделала что-то плохо. Такое произошло не впервые. Она не раз попадала в беду в Хэйве, когда брала то, что ей не принадлежало. Пришлось долго объяснять ей, что вещи принадлежали людям, и их было неправильно забирать. Мораль ей всегда тяжело давалась.

– Я снова это сделала, да? – сказала Кира, когда Янмей заплатила за рыбу. – Прости. Я не хотела. Я знаю, что это неправильно. Я забыла. Прости, – она расстроилась, уже забыла простую радость от еды. Янмей не нравилось лишать ее этого.

– Он был хорошим, – сказала Янмей, когда они пошли дальше. – Я о Тяне, – она поняла, что не ответила на вопрос Гуана, зато укорила его из-за прошлого. Она не хотела его ранить. Это ее отец причинил ей всю боль. Но он был мертв уже пятнадцать лет, и она только передавала свою печаль Гуану. – Он любил учить детей. Особенно истории. Думаю, у него было немного духа поэта.

– Ха! – сказал Гуан. – Так я не зря рассказывал ему истории. Я всегда думал, что ему было скучно, потому он засыпал.

– Он… – Янмей сделала паузу, задумавшись, причинит ли вопрос больше боли, но она хотела знать. – Он вернулся ёкаем?

Гуан кивнул.

– Харуто сказал, что общая боль и гнев всех учеников и учителей, убитых в Хэйве, собрались в Тяне. Это вернуло его, но это был не он. Или это был он, но он потерялся в боли и горе. Это его исказило… – он покачал головой.

– Я не удивлена, что это был он, – сказала Янмей, они прошли к магазину, где продавали бумагу. – Он любил школу и детей. Конечно, он стал центром их горя. Думаю, он забрал бы все сам, если бы выбирал, чтобы не страдали другие.

Гуан кивнул. Они остановились у магазина, и он сказал:

– Харуто вмешался. Он убьет онрё, который убил Тяна, и даст моему сыну покой, какого он заслуживает. Он это сделает, – и он прошел в магазин.

Кира ждала снаружи с Янмей. Она доела кушиагэ, стояла близко. Она обвила Янмей руками, пока они ждали.

– Прости.

Янмей потрепала ее волосы.

– Рыба хотя бы была вкусной? – спросила она.

Кира улыбнулась.

– Она была немного соленой.

– Вряд ли стоила два льен?

Кира фыркнула.

– Двух не стоила. Наверное, даже не стоила извинений. Он должен был заплатить мне за то, что я ее съела.

Янмей рассмеялась с ней.

Дальше по улице мужчина вышел на дорогу, махал чему-то кулаком. Янмей увидела, как собачка бросалась между ног людей, вопя, дико мотая головой, нюхая воздух.

– Может, ты не единственный вор на улицах Кодачи сегодня, – сказала Янмей.

Кира покачала головой и отошла от магазина бумаги.

– Это Шики! – она замахала руками, позвала маленького духа, хоть и привлекала внимание.

Шики увидела Киру, перестала нюхать и побежала к ней. В последний миг дух выпрыгнула из тануки. Тот рухнул на землю, растерянно перекатился. Шики врезалась в грудь Киры, забралась под ее плащ, все время щебеча.

– Помедленнее, – сказала Кира.

Тануки зарычал, повернулся и убежал. Гуан вышел из магазина с охапкой покупок – бумаги и новой кисти. Он увидел комок шерсти, щебечущий в руках Киры, и огляделся. Он нахмурился.

– Где Харуто?

– Его поймали, – сказала Кира, глядя на духа, цепляющегося за ее хаори. – Он у императрицы.

Гуан застонал.

– Капуста!

* * *

Шики не умолкала. Маленький дух переживала, прыгала на плечах Киры, махала ручками. Она сказала Кире, что не была так далеко от Харуто с тех пор, как он призвал ее, и это было так давно, что бедняжка уже не помнила время до того, как была привязана к своему оммедзи.

Кира пыталась утешить Шики, сказать духу, что все будет хорошо, но она была в панике и не слушала, было сложно слушать Янмей и Гуана. Они быстро шли к замку, словно собирались пробить стены и забрать Харуто силой. Кире нравилась идея, но Шики сказала ей, что Харуто в плен забрала тысяча солдат. Хотя Кира сомневалась, что дух умела считать. Или знала цифры.

Дорога к замку была хорошо защищена. Дюжина солдат стояли наготове по бокам. Они замедлились, пока шли мимо. За стражами был мост над водой. Канал был широким, перепрыгнуть не вышло бы. За мостом были врата крепости и стены. Кира не была экспертом в осаде замков, но ей казалось, что втроем они вряд ли преуспеют. Она смогла бы отвлечь солдат у дороги, но стены были высокими, и внутри солдат было еще больше.

– Должен быть способ войти, – прорычал Гуан на другой стороне дороги. Он повернулся и пошел обратно, глядя на замок. Худой солдат с крючковатым носом и нависающим лбом заметил. Наверное, не каждый день недовольный старый поэт бродил у стен и смотрел на них с бурей на лице.

Янмей схватила Гуана, не дав ему пересечь дорогу в третий раз, и солдаты стали шептаться. Она была в своей накидке со старой, обожженной и потрепанной кольчугой, вшитой в нее, несла нагинату, так что выглядела как воительница, хоть и старая.

– Ну же, – прошипела она, пока тянула Гуана. – Не хватало еще быть арестованными. Это не поможет Харуто.

Гуан буркнул и дал Янмей увести его.

Они покинули замок. Шики все щебетала, Кира убрала маленького духа под свой плащ, чтобы она ненадолго притихла. Она свистела и кусала Киру за пальцы, но Кира хотя бы могла думать, пока старалась не отставать от Янмей и Гуана.

– Я могу знать способ найти его, – сказала она. – Или хотя бы увидеть, в порядке ли он.

– Как? – Гуан хмуро посмотрел на нее.

Кира запнулась и остановилась, не зная, почему Гуан злился на нее.

– Я знаю прорицание, – сказала она. Это было почти ложью. Она знала теорию, и все. – Отчасти. Мне понадобится зеркало, но я могу использовать его… должна смочь увидеть его через зеркало. Если он у зеркала, наверное, – если подумать, шанс успеха казался крохотным, было даже глупо.

Гуан буркнул и пошел прочь. Он спросил что-то у нескольких прохожих. Наконец, толстая женщина с пучком волос сказала ему что-то, и они пошли снова. Старый мастер ци привел их к магазину далеко от замка. В магазине на каждой стене были зеркала. Свет из окна отражался от каждой поверхности, делая магазин ярким, как в летний день. Идеально. Кира ощущала себя почти как дома.

Смутное воспоминание мелькнуло в голове. Она одна сжималась на полу в полной тьме, мир без границ и смысла. Мир ничего, и она была заперта в нем. Она была заперта так долго, что помнила только себя. Порой люди смотрели на нее, и она отпугивала их. Кира не знала, почему пугала их. Она слышала, как стекло трещало, ощущала зуд, по груди тянулась линия огня. Она отогнала чувство. Не было времени на воспоминания.

Хозяйка магазина, тощая женщина с гнусавым голосом, сказала:

– Я могу помочь… – она притихла, глядя на трех странных посетителей, – вам?

Кире нужна была тишина для прорицания, и она уже ощущала, что эта женщина станет ей мешать. К счастью, Кира была в своей стихии. Худая женщина поглядывала в зеркала на себя, и Кира показала ей толпу красноглазых демонов в черной керамической броне, у каждого была катана в крови. Глаза женщины расширились, она вскрикнула выбежала в заднюю дверь магазина.

– А? – охнул Гуан. – Что это было?

Кира пожала плечами, подражая Харуто, хотя это казалось неправильным. Янмей смотрела на нее, хмурясь. Это тоже было неправильным. Она не должна была пугать людей без повода, хотя, казалось, у нее был идеальный повод.

– Это сработает, Кира? – спросила Янмей, глядя на зеркала.

– Угу, – Кира подошла к большому зеркалу на резной деревянной подставке. – Это идеальное.

– Слишком большое, девочка, – сказал Гуан. – Мы не сможем его двигать без телеги.

– Тогда лучше сделать это тут и быстро, – сказала Янмей. – Вряд ли хозяйка будет долго набираться смелости вернуться.

– Надеюсь, она вернется одна, – сказал Гуан.

– Шшш! – зашипела Кира. Ей нужна была тишина, и было уже достаточно шумно из-за писка Шики. Она взглянула на маленького духа в складке своей хаори. – Это и тебя касается. Ты же хочешь, чтобы я нашла Харуто?

Шики свистнула и моргнула большими глазами.

– Хорошо. Тогда помолчи.

Кира выдохнула и прижала ладонь к поверхности зеркала. Они были далеко от замка, дальше, чем ей нравилось. Она ощущала другие зеркала по всему городу через это. Будто все зеркала вели в пространство, которое существовало и нет. Но даже это было не совсем правильно. Они не были связаны с местом. Они были соединены друг с другом.